Рождение эстета смерти

Мягкая кровать гостиничного номера с радостью приняла его в свои объятья, кутая в приятную прохладу простыней. По телу легкая дрожь. Рейф закинул руки за голову и прикрыл глаза, окунаясь в мысли. Сегодняшняя встреча с мальчишкой оказалась довольно интересной. Милый звереныш, которому посчастливилось попасться на пути опытного живодера. Мысли всколыхнулись, словно старое озеро и со дна, вырываясь из илистой почвы, всплыл дорогой сердцу сундук, который Хадсон позволял себе доставать лишь по особым праздникам. Неужели вы думаете, что Макс – это достойный повод? Льстите ему больше. Рейф нашел себе занятный и длительный квест, который, кстати, будет служить ему неплохим алиби, если только не станет поводом засадить его на пару годков за растление несовершеннолетних, хотя, как говорилось ранее, о строке за решеткой он никогда не задумывался. Сундук мирно покачивался на волнах сознания, выдерживая томительные секунды перед тем, как открыться. Что же там внутри? А там внутри особенное. Крышка отворилась, откинулась назад до упора и выпустила на свет бледное пятно, изрисованное черным узором. Вы еще не догадались? Правильно, фантазия ваша и нарисовать не может сего совершенства. Бледное девичье тело, одетое в белоснежную мужскую рубашку. Хрупкое тело свернуто в позе эмбриона: руки обхватывают колени, подбородок прижат к груди. Длинны черные волосы, рассыпались по телу, словно окутывая его паутиной. Глаза мирно закрыты, губы украшены приглушенной улыбкой – она была рада смерти, смерти в его лице. В волосах, за ухом, заколота лилия. Живая и вечно цветущая. Его первая жертва была прекрасна – она то совершенство, которое он создал для себя. Конечно же, в оригинале это изящное тело уже давно изглодали черви, а волосы осыпались и мирно покоятся на деревянном покрытии гроба. Но Рейф сохранил ее в своей памяти именно такой – вечно цветущей лилией.
Она работала в цветочном магазине на углу. Они с матерью как раз только переехали в этот город, где никто не знал о печальной репутации их семьи. В маленьких городах всегда так – все быстро обрастает слухами и подробностями, поэтому жить в таком месте становится просто невыносимо. На Хадсона младшего вечно смотрели косо, поставили его на учет в психиатрический диспансер и вообще, пытались задавить мальчика. Но характером парнишка вышел отменным – стойкий и терпеливый он молчал. Он никогда в открытую не поддерживал и не осуждал толпу, казнившую его отца, но внутри, внутри он всегда знал, что отец делал великое дело! Люди выведены так, что убивать себе подобных  - это норма. Просто кто-то прячет это в себе, кто-то потенциальная жертва, а вот кому-то уготована роль охотника. Тягу к насилию Рейф замечал за собой еще в юные года. Но вид растерзанных тел не вызывал в нем такого интереса, как сам момент убиения. Любимой передачей его детства стали не мультики и теле-шоу, а новостные сводки, особенно с полей военных действий. Если бы его попросили назвать любимые книги, то он, без сомнения, выдал бы вам энциклопедию по психологии убийства или увесистый томик «100 величайший убийц тысячелетия». По утрам он листал газету не в поисках комикса, а в поисках увлекательного некролога с цветной фотографией. И в школе затягивали его больше всего история, что до краев была наполнена кровью и насилием, и анатомия, позволяющая познать человеческое тело, которое так несовершенно, и имеет десятки слабых мест. Он даже не особо это скрывал от окружающих, предпочитая не замечать тех, кто был не достоин его внимания – характер начал у него формироваться рано, как и непомерное самомнение. На насмешки и подколки он лишь усмехался криво, а быть его никто не решался, даже ребята постарше после первой попытки обходили его стороной, а у самого здорового из них навсегда остался шрам от его зубов на запястье, тогда еще начали ходить слухи, что мелкое чудовище это каннибал. Эх.. детство-детство. Зато, какой милый мальчик-то был! А выросло что? Лучше бы он задержался в этом возрасте и тогда еще угодил в лечебницу, но нет, жизнь подарила ему шанс вырываться из захудалого городишки и развернуться на раздолье. В те времена у людей был еще ярко выраженный идиотизм на почве того, что если отец не хороший человек, то и сын будет таким же. Гены. И что за чушь? Разве можно из-за какой-то генетический детали отнимать у человека право на индивидуальность. Может, именно поэтому отец и стал убивать? Ему хотелось ломать стереотипы, крушить их и пройтись тяжелыми сапогами по осколкам человеческого мышления. На самом деле от чего-то это кажется забавным даже мне.  Дедушка Рейфа, Эндрю, был врачом и спасал людей, дарил им жизнь и второй шанс, а рожденные из его семени дети выполняют противоположную работу. Убивают. Ничего в мире просто так не происходит. Во всем есть особый смысл. Природа никогда не позволит людям уничтожить самих себя – тогда у нее отнимут любимую игрушку. Добро и Зло в мире равносильны. Просто временами попадаются сконцентрированные сгустки.
Так, вернемся к девушке из сундука. У нее было хорошее имя. Николь. Звучит приятно и пишется красиво. Вы никогда не обращали внимания на то, как пишутся имена? А зря. Смотрите. Nicole. Красиво ведь.
Так вот, Ники была интересной, общительной девушкой, которая всегда с особой охотой помогала людям собирать букеты и давала советы по уходу за домашними растениями. Она была и правда мила. Любимица старушек, сама доброта – от ее улыбки всегда вокруг светлело, во всяком случае, Рейф слышал о ней часто именно такое, но не верил, пока сам однажды не увидел это улыбку. Чуть пухлые губы цвета переспелой рябины улыбались ему в тот день, когда он заглянул купить букет для спутницы на вечер.
- Здравствуйте, чем я могу вам помочь? – ее улыбка отличилась от прочих. Не пластмассовая и контрольная, а искренняя, что было для Хадсона открытием.
- Мне нужен букет – он не хотел ей восхищаться, как прочие, и не подумал. Он был юн, она была прекрасна, посему лицо его все же тронул интерес к сей личности.
- Для кого? – поинтересовалась цветочница и повернулась к стенду с великим множеством роз, хризантем, гвоздик и прочих представителей флоры.
- Для первого свидания – он бросил это небрежно, ибо это и, правда, ничего не значило.
Девушки в ответ кивнула и задумалась, пробегая глазами по бутонам, следом по ценникам и, поймав ее за этим занятием, Рейф добавил
- Цена значения не имеет.
Но произошло далеко не то, чего он ожидал. Что сделает любой нормальный продавец? Всучит самое дорогое и на этом весь выбор будет закончен выбор подарка, но данная особа определенно легких путей не искала. Она подалась в сторону хризантем и, еле касаясь, пальцами стебля провела от края вазы вверх до самого бутона. Она протянула тихо «ммм…», слегка прищурилась и выхватила цветок, который изучала. Прислонившись к дверному косяку, Хадсон вдыхал многообразие запахов и наблюдал за каждым движением цветочницы. Легкость, непринужденность, природное очарование – вот что он наблюдал в ней. Она была слишком хороша для того, чтобы вот так разгуливать по земле, дышать пропитанным гарью воздухом и быть предметов споров дворовых пацанят. Они все равно сей красоты не достойны. Когда она протянула ему букет и назвала итоговую сумму, Рейф без замедлений достал бумажник и протянул девушке деньги, но все не так просто.
- Спасибо, сэр, удачного Вам свидания, – девчушка приняла деньги, улыбнулась. Вот она – та улыбка, про которую ему все уши прожужжали.
Не буду вдаваться в розово-радужные сопли и повествовать о том, как все вокруг светом озарилось, просто ограничусь тем, что Хадсону понравилось. Очень понравилось. Взяв букет, Рейф заглянул в глаза цветочнице с видом откровенно скучающим. Синие глаза цвета неба просверлили глазницы юной мадам и проникли куда-то глубоко в подсознание. Он знал, как взгляд его действует на хрупких дамочек – далеко не один десяток уже говорил ему, что эти яркие лазуриты вгрызаются в душу и не дают себя забыть. На темных губах проступила улыбка хищника, но, твою же мать, какая очаровательная улыбка. Если бы я мог увлечься таким моральным уродцем, то непременно рассыпался бы в эпитетах и комплиментах, но нет, увы. Хотите, я вам в красках опишу растерянное личико девушки? Нет? Ну, как хотите. Продолжаем тогда любоваться Рейфом, который лишь тактично кивнул и покинул магазин. Зацепил ли он ее? Конечно, во всяком случае, именно это подсказывало ему не дюжее самомнение, которого у Хадсона не занимать. Он отправился на свидание с девочкой, которую подцепил в парке. Вдаваться в подробности? Вам интересно, как он соблазнят девушек? Юному Хадсону она приглянула, хотя, сейчас он и не припомнит чем. Но, могу вас уверить, сия особа не была достойна и грамма внимания, подаренного ей. Да, случается, что и такие люди ошибаются. Поэтому, он ушел со свидания пораньше. «Ушел» - это довольно мягко сказано. Они были в кино, он вышел и не вернулся. Он ее кинул. Ну а что, все равно красиво. Так вот, Хадсон отправился к магазину на углу, где работала миловидная флористка. Он успел вовремя. До закрытия оставалось около пяти минут. Прислонившись к дереву, Рейф закурил, в ожидании своей добычи. Он чувствовал, что эта девушка станет особенной главой в его жизни. Отец однажды сказал ему: «Когда придет время – ты почувствуешь. Ты среди тысячи узнаешь свою первую». Эндрю Хадсон никогда не славился любовью к задушевным беседам с сыном, но после того, как на него повесили ярлык смертника, он просто не смог отказать себе в паре писем Рейфу. Письма эти, кстати, Рейф хранит по сей день. Но не будем далеко уходить от темы первой жертвы и вернемся к действу на углу Паркенсон и Грин, где юная цветочница закрывала магазин. Их район всегда славился тишиной и покоем, разбои и грабежи тут редкость, но все же, Николь трепетно хранила свой маленький бизнес и запирала двери с окнами, от небольшого уютного цветочного мира оставался лишь зеленый коврик с желтой надписью «Welcome». Сегодня он не собирался охотиться, сегодня он наблюдал и изучал. Ни один хищник не будет кидаться на жертву, не зная ее повадок, привычек, маршрута, поэтому он просто шел поодаль и наблюдал. Ники шла по своему маршруту с удивительной легкостью, словно зная его давно и наизусть. Она приветливо здоровалась с множеством встречных. Внутри Хадсона все дрожало в предвкушении. День, второй, третий. Лишь когда он был четко уверен в неизменном маршруте этой девушки, лишь тогда он решился покуситься на нее. Раз в пару дней он заглядывал в ее магазин, чтобы та и не думала позабыть его, и приобретал домашнее растение. Каждый вечер, приходя домой после слежки, Рейф долго не мог уснуть, все внутри него ходило ходуном от волнения, предвкушения и страха. В конце концов, он человек и не может быть во всем идеален. Каждую ночь он видел смерть Николь, прокручивал в своей голове вариант за вариантом. Удушить или застрелить? А может утопить или отравить? И тут в его голове возникла мысль, алой лентой пронзившая его сознание – горло. Он поймал себя на мысли, что жаждет перерезать ей горло. Эстетично и символично. Так же убивал его отец. Лишь в ту ночь он спал спокойно. Он видел, как она умрет. В то утро, он первым дело отправился в магазин и приобрел новую опасную бритву.
Он подкараулил ее на углу, улыбнулся непринужденно и протянул букет лилий, обвязанный ярко-синий лентой.
- Прогуляемся?
Откажет или согласиться? Сделали ставки? Молодцы-молодцы, угадали, конечно же, она согласилась, кротко кивнув и приняв букет из его рук.
- Ты мне напоминаешь лилию – проговорил парень задумчиво, потянувшись к сигаретам. Эдакий образ задумчивого курящего романтика, девушки падки на таких, вообще девушки падки на многих. Закурив, Хадсон выдохнул первую порцию табака из легких – Меня зовут Рейф.
Так они и познакомились.
Он знал, что должен быть осторожен, больше чем когда-либо, он должен успеть насладится этим моментом – ей, своей первой и неповторимой. Рейф искал, Рейф выжидал. Опытный волк может сидеть в засаде и пропустить одну, вторую, третью жертву, пока не попадется именно та. Это инстинкт, чутье – да называйте, как хотите, главное, он почувствовал. Это как удар током где-то глубоко в теле, как рефлекс. Он узнал ее, поэтому именно для нее он согласен был сыграть роль совершенства, а она, конечно же, признала в нем того единственного и неповторимого. От части, ощущения ее не подвели, но повели не в том русле. Она даже позволяла себе фантазии на тему «и жили долго и счастливо», ох, молодняк-молодняк. Знаете, как удавы охотятся? Жертвы сами идут к ним. Аналог подобного природного случился и тогда. Дар покорять – откуда он в нем, то, что так сложно дается другим, даже в подростковом возрасте было для него легко, женщины неизменно влюблялись в него, покорные его желанию, приказу в глазах, воле. Таким его создала природа. Как госпожа Судьба дарит кому-то удачливость, так же она подарила и Рейфу врожденную власть над людьми – выдала будущему маньяку все козыри на руки. Их стали часто видеть вместе – юную, нежную Николь и привлекательного, слегка загадочного Рейфа. Неизменно, каждый вечер у ее магазина, неизменно с букетом и конечно долгая прогулка, интересный разговор и поцелуй под дубом на Медисон стрит. Девушка не знала раньше таких мужчин, ее бывшие были шумными, веселыми. Любили выпивку и заводные компании, они таскали ее по клубам и норовили помять в темном углу, видя в ней лишь юное,  сочное тело. Конечно же, юная романтично-соплива особа вбила в свою голову, что все одинаковые, но Хадсон был другим, наверно, именно поэтому он так легко завоевал ее – именно благодаря своей уникальности. Чуткий, понимающий, он умел слушать и интересно рассказывать и, конечно же, он смотрел на нее так, как полагается смотреть безумно влюбленному мужчине. Это ли не счастье? Да, он гулял, да – целовал, да – слушал…но не слышал, его губы автоматически произносили слова, и улыбались и целовали, но думал он о другом. О чем? Неужели вы не догадываетесь? Посмотрите внимательно на Ники. Согласитесь, эта чертова шейка смотрелась бы куда привлекательней, стоит добавить лишь пару тонких надрезов на бледной коже и позволить бусинам крови оросить ее. Ночами его ломало. Бесконечные сны, больные фантазии. Горячий пот и расширенные до предела зрачки. Знаете, как болят кости у наркоманов во время длительной ломки? Просто наизнанку. А ведь стоит протянуть руку и вот оно. Возьми, вгони иглу в вену. Но рано-рано. Томи себя, заставь себя потерпеть еще немного, больше такой сладкой дозы не будет. Каждая новая вечерняя прогулка давалась ему с великим трудом, он сжимал в кармане бритву и уговаривал себя подождать еще немного, совсем чуть-чуть. Он ведь, правда, хотел подождать, она сама виновата. Когда часы пробили половину девятого, Рейф по привычке повернул в сторону дома, дабы, как истинный джентльмен проводить даму до дома, но Николь его задержала.
- У меня отец сегодня в гостях, давай прогуляемся подольше?
О каждой лишней секунде проведенной рядом со своей первой и единственной, тело Хадсона прошибала горячая дрожь, но куда было деваться, он не мог отказать – он идеален. Он не хотел сегодня, у него были иные планы. Еще неделю, еще хоть пять дней. Да, пять дней – минимум.
- Как пожелаешь, Николь – мягкая обволакивающая улыбка спрятала от девушки дрожь в голосе и та, озорно хлопнув в ладоши, подхватила парня под руку, и они продолжили свой путь.
Он расспрашивал ее о цветах, она с упоением вдавалась в рассказы о том или ином растении. Он курил с задумчивым видом, слегка кивал, поддерживая беседу, она теребила в руках синюю ленту, Он рассказывал небылицы из своей жизни, плавно виляя по тропам парка, она покорно следовала за ним, слушая его рассказы с долей восхищения. К тому моменту, когда они добрались до пруда на окраине парка, на улице уже стемнело, госпожа  ночь окутала своими объятьями город, но его спасали уличные фонари, а вот парковое освещение оставляло желать лучшего. Небольшой причал, с которого днем можно было покататься на лодке, привлек внимание Ники
- Ох, оттуда будут замечательно видны звезды, пойдем – не дожидаясь особого согласия, девушка схватила Рейфа за руку и потянула за собой.
Ее ладонь такая горячая. Кажется, он почувствовал, как там, под кожей, разбегается кровь. Парень поспешил разъединить руки, но сделал это на редкость тактично, одной приобняв спутницу за плечи, второй указывая куда-то на небо.
- Смотри, это созвездие Большой медведицы – он прочертил в воздухе линии, соединяя звезды, она внимательно следила за его пальцем, после чего восторженно охнула
- Вижу. А знаешь, есть такая легенда, что существовал раньше редкий цветок, назывался он…
В ушах Хадсона зазвенело, он осторожно отпустил плечо Николь и убрал руку в карман, дабы быть подальше, но это было ошибкой. В руке оказался предмет из холодной стали, который тут же был сжат в руку, готов поспорить – костяшки на его руке побелели.
- … и когда зажигаются новые звезды, то в мире расцветают волшебные…
Он не слышал голоса, не видел звезд. Он слышал дыхание, он видел бледную шею, мерно вздымающуюся грудь, а в ней сердце. Молодое, горячее сердце, гоняющие кровь по всему телу.
- … каждый, кто сорвет этот цветок и загадает желание…
Девушка слегка подалась назад, прижавшись спиной к груди Хадсона – последняя, роковая ошибка. Сорвался. Все-таки сорвался. Судорога по телу резко, он не успел ее даже предугадать. Он чувствовал грань, но верил, верил, что протянет еще чуть-чуть. Николь вздрогнула и замолчала, словно только сейчас ощутив, что за принца себе выбрала. Она не успела испугаться, не успела даже пискнуть, осознать, что смерть в живом воплощении стоит за спиной ее. Рука сама скользнула из кармана, сжимая в пальцах холодный металл. Звезды, о которых она только что рассуждала, отблеском отразились в вычищенной поверхности лезвия, которое, не желая больше томиться в небытие, прочертило глубокую линию «от уха до уха», оставляя алый росчерк на бледной коже. В глазах Рейфа потемнело, мир пошатнулся и в сердце, в мозг – все тело его обуздало дикое чувство эйфории, которое, раскатами билось внутри, заполняя каждую клетку. Сквозь глухую пелену он услышал звук падающего тела, последний вздох и он слышал, он знал, что слышал это – замирающее сердце, предсмертные толчки тугие, тяжелые. Ноги подкосились, и он поддался силе притяжения, что увлекла его на траву. Прохладная земля бережно приняла его тело, остужая, утягивая в себя излишки того, что сейчас колотилось внутри, оставляя парнишке лишь столько, сколько он был способен в себе уместить. Матушка природа о нем позаботилась, матушка природа любила убийц. Теперь он это точно знал, как и то, что испытанное им сейчас навсегда затмит все, испытанное ранее. Оргазм, наркотическое опьянение, алкоголь – все меркнет. Зато она… Лишь сейчас он повернул голову к Ники. Глаза ее были широко открыты, как и оба рта. Пухлые губы и зияющий разрез на шеи. Кровавый рот, который еще плевался, ему наконец-то дали свободу. И, будь у девушки побольше сил, он мог бы заговорить. Да-да, он бы поблагодарил Рейфа, непременно поблагодарил. Он лежал на траве, устремив взгляд в ночное небо, но не видел не неба, не звезд. Он видел вспоротое горло своей первой, своей неповторимой. Тело, что сейчас покоилось рядом, было вместилищем жизни, что он своенравно выпустил на свободу. Он любовался Николь, откровенно и даже с легкой улыбкой на губах. Как же она прекрасна! Эта кожа в алых бусинах!
- Я знал, что ты будешь прекрасна – прошептал он, протягивая руку к трупу, ох, что я говорю, разве можно назвать ее трупом? Она жертва, трепетная и прекрасна.
Хадсон протянул руку к телу Ники и замер, ему хотелось попробовать на вкус кровь своей жертвы, но он знал, что допустил ошибку, поэтому и кровь не будет содержать тот букет, что должна. В ней не было страха, в ней не было предвкушения. Посему, парень отдернул руку и последний раз пробежался глазами по телу. Светлое платье пропиталось кровью, создавая замысловатый узор, грудь больше не вздымалась мирно, и сердце там замерло навечно. И все же – она прекрасна. Особенно цветок в ее волосах. Да. Это была одна из лилий, что он подарил ей. Среди черных, как смоль, волос, она сияла словно звезда, увлекая за собой, Хадсону даже показалось, что он слышит его аромат, что пробивает сквозь тяжелый запах крови. Рейф вытащил цветок из волос Николь – ей он все равно больше не нужен, а ему…он взрастит его, он не даст ему завять.  Поднявшись на ослабшие ноги, парень побрел прочь, тут ему делать было больше нечего.
Свершилось все так, как желал Рейф – цветок этот никогда не завянет. Он цветет на лопатке господина Хадсона по сей день, корнями проникая в самые вены, по извилистым протокам в самое сердце, а оттуда в мозг, где тонкий аромат его путешествует по электрическим импульсам, даря воспоминания и легкое чувство эйфории, что напоминает о тех временах. О временах рождения убийцы, эстета смерти.