Пасынок Батыя

Ф Ф Фарисов.

ПАСЫНОК БАТЫЯ

Если бы народ знал, за что идут войны, ни одна из войн не состоялась бы

— Если будешь кричать, неслух , то позову князя Александра! — грозили непослушным детям татарские матери в стане Батыя. Одна¬ко это вовсе не походило на запугивание Змеем Горынычем, бабой-Ягой или Кощеем Бессмертным. Это скорее выглядело так: Не будешь спать — отцу пожалуюсь!
Трудно поверить, что подобным авторите¬том пользовался в Орде новгородский князь (а в последние годы жизни великий князь Владимиро-Суздальский) Александр, про¬званный Невским. Ведь Русь к этому време¬ни уже стала улусом Золотой Орды (правда, Новгород и Псков формально остались не¬зависимыми). И тем не менее. Сами отцы непослушных детей говорили между собой:
— С нашей стороны отказа такому хану, как Александр Невский, быть не может.
О врагах так не отзываются. Да Александр никогда и не был врагом Орды. Он исправно платил дань и даже организовал перепись населения в Новгороде ханскими баскака¬ми, хотя это едва не стоило ему жизни. Что¬бы убедить новгородцев в бесполезности и бессмысленности сопротивления Великой Степи, Александр привел к ним "низовые полки". Так называли владимиро-суздалъскую дружину1 его отца князя Ярослава, ко¬торая в значительной части состояла из дон¬ских и южных кайсаков (казаков) татарского происхождения (откуда и название "низо¬вые"). Он сам звал их к себе на службу, ког¬да ездил в Орду, а дань платил не столько потому, что чувствовал себя поставленным на колени, сколько рассчитывал, что татарс¬кое войско в трудную минуту поможет и за¬щитит его подданных. Отношения между Батыем и Ярославом можно рассматривать как отношения между сильным и слабый со¬юзниками. И даже доказывать это особенно не требуется. Уже в 1237 году папа Григорий обвинял Русь в "пособничестве" татарам и с этих пор объявлял крестовые походы на пра¬вославие через северные, балтийские страны. Оно и понятно: пробиться на Русь через юг крестоносцы не имели никаких шансов, южные степи были уже в руках  «золотоордынцев».
В 1228 году новгородцы в очередной раз изгнали князя Ярослава, который оставил вместо себя сыновей Федора и Александра. Точная дата рождения Александра Невского нам неизвестна. Но его старший брат (умер¬ший молодым) родился в 1219 году. Значит, первый раз Александр стал новгородским князем примерно в 7-8 лет. В четыре года над ним совершили обряд "пострига" (пер¬вая стрижка волос) и посадили на коня. Этот тюркский обычай исполнялся всеми Мономаховичами; через него прошёл и отец Алек-сандра Ярослав, мать которого, жена Всево¬лода Большое Гнездо, звали Ясыня (она была дочерью хана племени ясов). Мать самого Александра в крещении звали Феодосией, воспоминания о ней скудны, летописи называют её "чудной и блаженной", хотя обычно летописи женщин своим вниманием не балуют. Кто была родом Феодосия — неиз¬вестно, но предположение, что она имела тюр¬кские корни, имеет под собой очень серьёз¬ное основание. Через год малолетние братья вынуждены были бежать из Новгорода. Но 1237 год вновь застает Александра князем Новгородским. По традиции, ему было 16 лет.
В год монгольского нашествия князь Ярос¬лав княжил в Киеве, его сын Александр — в Новгороде, а старший брат Ярослава (дядя Александра) Георгий сидел на Владимиро-Суздальском великокняжеском троне. Киев номинально ещё оставался столицей Руси, но это уже была только вывеска: дотла раз¬грабленный и сожженный князем Андреем Боголюбским незадолго до Батыя, Киев на¬всегда утратил первенство, стал захолустным и с тех пор жил только воспоминаниями бы¬лой славы. Владимиро-Суздальское княже¬ство было гораздо богаче, сильнее и влия¬тельнее Киева. Новгород продолжал гордиться независимостью, по-прежнему приглашая и изгоняя князей по первой при¬хоти бояр или вече.
Батый разгромил Рязанское княжество и сжёг стольный град Владимир. Великий князь Владимирский Георгий бежал на север, встал на берегу реки Сити и собрал войско. В него входили и половцы. Георгий выигрывал время, потому что ждал помощи от братьев, но те не пришли. В битве на Сити Георгий по¬гиб (его тело нашли среди убитых обезглавленным; потом нашлась и голова). Князя по¬хоронили во Владимире, куда вскоре при¬ехал его младший брат Ярослав (отец Алек¬сандра Невского), чтобы, как горько тогда шутили, княжить над трупами. Ярослав пер¬вым получил ярлык от хана на княжение в наследственной земле.
Батыев поход на Русь породил множество загадок.
Например. После битвы на реке Сити Ба¬тый пошёл на север, разорил город Торжок, двинулся как будто на Новгород, но, не дой¬дя всего сотню километров, повернул на юг. Историки объясняют такой манёвр непрохо¬димостью зимнего пути3. Но метеорологи вычислили, что зима в тот год началась рано, следовательно, татарская конница легко мог¬ла пройти по замёрзшим рекам и болотам. Может быть, всё дело в том, кто тогда был новгородским князем?
Другая. Ярослав приехал княжить во Вла¬димир почти сразу после гибели брата Геор¬гия, получив первым из всех ярлык на кня¬жение. За что его так уважил Батый? Когда и где до этого пересеклись их пути?
Наверное, подобные вопросы бы не воз¬никали, если б не переписывались древние летописи и не подгонялись под конкретный политический момент генеалогии. Да и много сгорело в бесконечных пожарах, от кото¬рых деревянная Русь страдала больше всего.
Но интересная закономерность. Из всех княжеств Древней Руси во времена Золотой Орды крепли и умножались только княже¬ства Северо-Восточной Руси и зависимые от них. Новгород и во времена нашествия жил так, словно этого нашествия и не было. Нов¬городцы сзывали вече, сами звали и выгоня¬ли князей. Правда, выбор князей после Ба¬тыя стал не богат. Там побывали только Александр Невский, его братья Андрей и Ярослав и сын Василий.
Но мог ли Александр любить Новгород? Здесь он с юных лет оказался заложником неукротимых и переменчивых горожан, в по¬стоянной опасности быть убитым ими. Но, может быть, это-то обстоятельство и закали¬ло его характер с раннего детства. Современ-ники свидетельствовали, что "талант Алек¬сандра Невского обнаружился с почти внезапной силой". Речи князя гремели на вече "трубным гласом". Здесь он стал изве-стным миру героем империи Чингисхана, улу¬сом которой тогда являлась Русь. Отсюда же он выходил на битвы, чтобы спасти Русь от нашествия католичества и превращения Нов¬города в захолустный порт немецкой Ганзы, исповедующий к тому же католичество. Вот отзывы двух русских историков:
"Благодаря Александру Невскому Русь... не имевшая ни сил, ни средств защитить и отстоять свои интересы, которой предстояло испытать участь Камской Булгарии и земли Половецкой, снова ожила";
"Вхождение Северной Руси в татарское царство приобщило её к мировой истории".
Отношения Батыя и Ярослава, отца Алек¬сандра, трудно назвать отношениями сюзе¬рена и вассала. Когда Ярослав прибыл в став¬ку Батыя, то был принят с почетом и уважением. Его сын Константин поехал в да¬лёкий Каракорум за ярлыком и благополуч¬но вернулся. В 1246 году Батый отправил в Каракорум и самого Ярослава, — и что уди-вительно! — своим личным представителем на выборы нового великого хана Гуюка, сына Угэдэя. Вдова Угэдэя — Туракина — и её сын враждовали с Батыем4, поэтому сам он уклонился от поездки. В Каракоруме, по сви¬детельству Плано Карпини, римского лега¬та, Ярослава окружал особый почёт, на пи¬рах ему даже давали первое место среди всех подвластных правителей. Перед отъездом ханша Туракина собственноручно поднесла Ярославу бокал вина. На седьмой день обратного пути Ярослав скончался. Большин¬ство историков признаёт, что вино было от¬равлено. Однако Л. Гумилёв с ними до кон¬ца не согласен: всё-таки прошло семь дней. Поскольку установить истину теперь невоз¬можно, каждый волен выбрать любую вер¬сию.
Но тут интересно другое: зачем Туракине было убивать подвластного данника5? Мо¬жет быть, он сказал ей нечто, идущее вразрез с монгольской моралью? Но дипломаты так себя не ведут. Может быть, из-за его особой близости к ненавистному ею Батыю, как ду¬мают большинство историков? Но Батыю от этого, ни хуже, ни лучше не стало; этим бы Туракина только самой себе могла сделать хуже и уж никак не лучше. Или же Ярослав имел какие-то, нам неведомые, собственные основания для почёта среди тюрок? Может быть, Батый посылал Ярослава не как своего представителя, а как самого Ярослава? Ведь он был сыном Ясыни, чей род нам неизвес¬тен, но внутри-то империи — среди монго¬лов и татар — о нем всё знали. Не был ли Ярослав на этом курултае полноправным представителем сам по себе? Этим бы объяс¬нялось и особое уважение Батыя к нему, и уклонение Ярослава от битвы при Сити.
Есть один вариант, который бы мог всё объяснить: когда-то и где-то Батый и Ярос-лав совершили древний (известный ещё ски¬фам) обряд братания. Происходил он так: братающиеся надрезали ладони, сливали в чашу с вином кровь и затем оба пили. Факт этот мог быть утаен даже от современников, и даже логично предположить, что обоим в той обстановке его было выгодно именно утаить. Но подчёркиваем — это только версия, не имеющая под собой никаких фактов и даже намёков. Просто она наиболее ло¬гична.
Ещё удивительнее были отношения Батыя с Александром Невским. Когда после Не¬вской битвы Батый, по преданию, впервые пригласил его, то их встреча обошлась без. обязательных ритуалов: Александра не про¬сили пройти мимо двух очищающих костров и приветствовать солнце в лице Батыя. Князь Михаил Черниговский поплатился жизнью, когда отказался исполнить этот ритуал. Уви¬дев Александра, Батый воскликнул: "Если б моим сыном был ты, а не Сартак!".
Действительно, некоторые источники на¬зывают Александра "пасынком Батыя", что никак не вяжется ни с его титулом, ни уж тем более с прозвищем. Сам Батый прилюдно и настойчиво вряд ли стал бы так назы¬вать Александра, ведь для него слово "пасы¬нок" имело личный болезненный смысл. Сын старшего сына Чингисхана Джучи (то есть наследник по прямой), он на собственной судьбе испытал всё, что связано с чистотой родословной. В трудную для Чингисхана (тог¬да его звали Тэмуджин) минуту его жену Борте-Кучин похитили. По возвращении из плена она родила мальчика, которого Тэмуд¬жин признал своим. То, что ребенок не от него, мучило великого хана всю жизнь: он сам дал новорожденному имя Джучи, кото¬рое буквально означает "гость". Но в тот момент он не мог выгнать жену только за то, что сам её не уберег. В конце концов, Чин¬гисхан обвинил Джучи в измене и приказал тайно убить на охоте. Вероятно, Батыю, стар¬шему внуку Чингисхана, путь на великохан-ский трон был практически закрыт, да и сам бы он в любой фразе искал второй план, связанный с обстоятельствами рождения его отца. Поэтому есть все основания думать, что его обращение к Александру "пасынок" сви¬детельствует о каком-то особенном отноше¬нии Батыя к новгородскому князю, о каких-то фактах, возможно, сознательно утаенных летописцами-патриотами. Загадочная Феодосия, мать Александра, обитала вдали от мужа, обычно в Новгороде, где и была похо¬ронена рядом с сыном Федором. Впрочем, Ярослав и Александр Невский всегда жили, душа в душу и действовали заодно. На таком материале можно написать с полсотни исто¬рических романов, поэтому от дальнейших гипотез и предположений лучше воздержать¬ся.
Впоследствии, после смерти Батыя, Алек¬сандр Невский побратался с Сартаком, то есть они стали названными братьями.
Теперь немного о международных делах. Долгое время Новгород занимал такое же по¬ложение, как и Константинополь: он связы¬вал Север Европы с Востоком, через него в Германию и Скандинавию поступали все во¬сточные экзотические товары. Но после раз-грома Волжской Булгарии в 1235 году поло¬жение изменилось: путь по Волге был перекрыт6. Новгород же из экзотических то¬варов мог поставлять только меха и мёд. По-этому новгородцы разделились: одни счита¬ли, что надо войти в союз с католическими рыцарями и очистить от степняков торговый путь по Волге, другие думали с точностью наоборот — договориться со степняками, после чего диктовать свои условия северным заморским купцам. Сами новгородцы ниче¬го не решали (слишком незначительны были их силы), вопрос решался не ими, а Западом и Востоком: под чьим протекторатом ока-жется Северная Русь, которую позже можно было бы использовать как стартовую пло-щадку для дальнейшей экспансии в ту или иную сторону — смотря кто победит. За нов-городцев решил Александр, выбрав Степь. История показала, что он был совершенно прав, но значение этого решения не оценено ни историками, ни русским народом до сих пор.
Начало борьбе положил Запад. 9 декабря 1237 года папа Григорий IX отправил в Шве¬цию буллу о крестовом походе на новгород¬цев как на союзников язычества (то есть ок¬рестных прибалтийских племён и татар). Участникам заранее отпускались все грехи. " Со священными песнями и с крестом впереди двинулись они на Русь", — пишет западный хронист.
Первым столкновением оказалась Невская битва. Подробности её изобилуют разночте¬ниями, на которые ортодоксальные русские историки обычно закрывают глаза, прини¬мая в основу "канонический" вариант. Одни рассматривают Невскую битву как поход Тумдны объединённых сил шведов, немцев и дат¬чан; другие — как высадку шведов на бере¬гу реки Ижоры при впадении в Неву для строительства крепости-форпоста; третьи — как стычку малочисленного отряда шведов, собравшихся в набег на город Ладогу; чет¬вертые — как заурядную битву разрознен¬ных отрядов новгородцев и шведов. Под¬вергается сомнению и сама битва, так как в скандинавских и немецких хрониках она вообще не упомянута. Но какой же проиг¬равший будет хвалиться поражением на каж¬дом шагу!
Узнав о высадке шведов, Александр при¬менил военную новинку, до него на Руси не ведомую. С малым конным войском он дви¬нулся из Новгорода и за два дня одолел 150 километров. Здесь его войско пополнилось пешими ладожанами и "добровольными по-лочанами" — жителями Полоцкого княже¬ства. Распространенную версию, что пешее новгородское ополчение добиралось к месту сражения по рекам, следует оставить без вни¬мания, так как этот путь занял бы не менее недели и составил 340 километров. К тому же шведы наверняка издали заметили бы при¬ближающиеся ладьи, на что, видимо, и на-деялись при высадке.
В 11 утра 15 июля 1240 года битва нача¬лась с внезапной конной атаки. Воины "на-скакивали" на опешивших шведов и тут же отъезжали. Атака (даже прорыв к шатру пред¬водителя) выглядела совершенно в духе степ¬няков и не имела ничего общего с русским медлительным боем. Больше всего она похо¬дила на кавалерийский налёт казаков-кайса-ков. Разгромленных шведов никто не пре¬следовал (тоже военный закон Степи7), им даже позволили похоронить убитых в братс¬кой могиле. Сам Александр, нарушая обы¬чай русских князей, но действуя, как насто¬ящий хан, по ряду версий, в битве не участвовал и уж тем более не наносил рану копьём шведскому предводителю Биргеру. Список из шести героев Невской битвы со¬держит имена, которые по большей части должны были бы принадлежать исконным новгородцам. Но ведь ясно, что новгородс¬кие летописцы и должны были взять из на¬родной памяти именно эти имена. Что за дело новгородцам до дружинников Александра, у них — свои герои. Дружинники завтра на-всегда уйдут из Новгорода, а свои — вот они, всегда перед глазами.
В том же году магистр Ливонии Вельвен вступил в переговоры с Александром. От имени папы римского он предложил новгород¬скому князю сообщать ему о передвижени-ях татар и совместно участвовать в кресто¬вом походе на Батыя. Александр ответил отказом и в письме изложил основы право¬славного учения, "а от вас учения не при-нимаем".
После этого Александр, "водворив поря¬док" в Новгороде, пошёл войной на немцев. Он разорил только что отстроенный немец¬кий город-форпост, часть немцев пленил, ос-тальных отправил домой. Воевавших против него изменников из новгородцев, вожан и чуди князь повесил в Новгороде (опять-таки обычай более присущий татарам и монго-лам). Видимо, этот факт переполнил чашу терпения новгородцев (среди изменников на-верняка присутствовала боярская знать), при¬выкших всё решать самим, и они выгнали своего защитника, позвав на его место брата Андрея, которому сказали: "А что, княже, брат твой Александр делал насилие в Новго¬роде, а от того ся, княже, отступи".
После этого Александр уехал к отцу в Переяславль или в Орду, о чём сообщает Нов¬городская летопись. Но не прошло и года, как немцы опять двинулись на Северную Русь и заняли Псков. Новгородцы опомнились и стали звать князя. Александр попросил дру¬жину "у отца"8, после чего брат Андрей при¬вёл в Новгород низовые полки. Войско ос-вободило Псков и двинулось в Ливонию. Александр отправил вперед "в зажитье"9 часть конницы под командованием посадс¬кого сына Домаша и Кербета (очевидно та¬тарского происхождения). Немцы приняли этот отряд за главные силы, разбили его и по льду Чудского озера двинулись к Пскову. Сильно поредевший передовой отряд соеди¬нился с основными силами у скалы Вороний камень на Узмени. Немцы подошли и пост¬роились "свиньёй". Александр, расставил пешую рать перед высоким обрывом, чтобы отступать было некуда и чтобы, если "сви¬нья" прорвётся сквозь строй пеших (а там стояли самые неопытные и плохо вооружён¬ные), она упёрлась бы в обрыв и неминуемо повернула бы назад. На флангах размести¬лись конные низовые полки, свою дружину Александр увёл в лес, в засаду.
5 апреля 1242 года состоялась битва. Об¬ратив немцев в бегство, конница Александра гнала их по льду семь вёрст.10 Погибло 500 рыцарей, а 50 предводителей взяли в плен. Такого разгрома рыцарского войска до тех пор не бывало: в средневековых европейских битвах обычно гибло от 10 до 50 рыца¬рей. Известны битвы, в которых вообще не было убитых.
После Ледового побоища Батый прислал за Александром  Невским . Можно предполагать, что в Са¬рае он дал Александру несколько уроков, как должен вести себя настоящий хан, потому что по возвращении в Новгород Невский сильно возвысил княжескую власть. Роли по¬менялись: теперь он диктовал вече и посад¬никам "нормы поведения". Последующие походы Александра также носили не столько завоевательный характер, сколько стремле¬ние обезопасить и укрепить северную грани¬цу Золотой Орды. Это видно уже из того, что когда он задумал женить своего сына на до¬чери норвежского короля Хакона, то Сарай запретил ему этот брак: вероятно, татары уже тогда понимали, что ничего хорошего им этот брак не сулит.
Битва на Чудском озере надолго отбила у немцев охоту воевать с Русью. Когда в 1254 году,  папа Иннокентий IV призвал католи¬ческие ордена собраться в ещё один кресто¬вый поход против татар, его воззвание не по¬действовало на рыцарей (ведь за год до этого Александр с низовыми полками совершенно безнаказанно прогулялся по Ливонии в 1252 году Александр в правление сына Батыя Сартака вторично поехал в Карако¬рум. Пока его не было, великий князь Анд¬рей и его дядя Святослав подняли бунт про¬тив татар. На Русь был выслан с войском ханский сын Неврюй. Андрей бежал в Гер-манию, Святослав умер. Неврюй пожег ок¬рестности Владимира и, решив, что доста¬точно покарал бунтовщиков, удалился. После этого Александр занял великокняжеский пре¬стол и стал наводить на Руси тишину и по¬рядок.
В 1256 году он вместе с остальными рус¬скими князьями отправился в Городец Вол¬жский, чтобы решить важное дело: пред¬стояла перепись населения и распределение между княжествами дани. Одновременно Александр послал хану Улагчею, сыну Сар¬така и своему названному племяннику, просьбу помиловать брата Андрея и отдать ему Суздаль. Из Городца , Невский выехал в Орду и вернулся на Русь с ханскими баска¬ками. Русские и советские историки писа¬ли, что Александр приехал из Орды укро¬щать русский народ. Однако он больше действовал горячим и убедительным сло¬вом, а к мечу прибегал в крайних случаях. Баскаки "изочли всю землю", поставили де¬сятников, сотников и тысяцких. На следу¬ющий год Александр вместе с братом Анд¬реем повезли в Орду дань. Но впереди ещё была перепись новгородцев, которой те со¬вершенно не желали. Александр оказался в щекотливом положении: с одной сторо¬ны, новгородцы не раз его предавали; с дру¬гой, они всё же много способствовали его воинской славе; с третьей, татары для него тоже сделали немало. В 1259 году в Новго¬род от Невского приехал боярин Михаил Пинещинич и сказал: "Не хотите перепи¬си, то вот идут полки с Низовой земли". Казацкое войско пришло в Новгород вме¬сте с ханскими послами Берке и Касачи-ком. Народ восстал. Ханские послы стали просить Александра Невского защитить их. Зная, чем может обернуться для Новгорода смерть послов, князь поставил возле посольского отряда свою дружину. Но сбор дани пре¬кратился. Тогда , Александр Невский с ханскими по¬слами выехал из Новгорода. Новгородцы испугались и вернули послов.
Походы Александра Невского настолько напугали Европу, что папа римский прика¬зал вычеркнуть само имя Русь и отныне называть русских татарами. Но в 1260 году он опять призвал ливонских рыцарей отнимать русские земли, "занятые татарами". Основа¬ние вспомнить о русских у него было очень серьёзное: разлад в самой Монгольской им¬перии. В конце 50-ых — начале 60-ых годов Волжская Орда выделилась в самостоятель¬ное государство со столицей в Сарае. Веро¬ятно, одной из главных пружин этого шага стало принятие её новым ханом Берке му¬сульманства. Между Сараем и Каракорумом вспыхнула ничем не прикрытая вражда. Алек¬сандр Невский принял сторону Сарая и стал "побивать татар" — уничтожать чиновников каракорумского Мункэ-хана. Однако у него были задачи и поважней : подстрекаемые папой и собственной жадностью немецкие крестоносцы опять двинулись на Русь. Все низовые полки (на этот раз в союзе с литов¬ским князем Миндовгом, которого со всем его народом крестоносцы рассчитывали об¬ратить в католичество) под предводительством брата князя Ярослава Тверского и с дружи¬ной сына князя Дмитрия Александровича двинулись на Дерпт. Город был взят "еди¬ным приступом", немцы срочно запросили мира.
Сам Невский в этом походе не участвовал, потому что должен был срочно выехать в Орду. Хан Берке начал войну с Персией и требовал от Александра сильное войско для похода на Дербент. Около года Александр провёл в Орде, богатыми дарами и разумны¬ми речами уговаривая не отбирать низовые полки и не оставлять беззащитными северо-западные рубежи. Хан Берке колебался, а потом умер, и война с Персией затухла сама собой. Но в это же время на Руси вновь на¬чались бунты и антитатарские выступления. Александру и на этот раз удалось уговорить нового хана Менгу-Тимура наказать бунтов-щиков не смертью, а деньгами. Деньги ново¬му хану как раз были нужны.
С этим поручением Александр выехал из Орды, но в дороге заболел и остановился в Городце, где и умер в 1263 году. По иронии судьбы, Городец впоследствии был переиме¬нован и стал столицей Касимовского хан¬ства. Великого князя похоронили во Влади¬мире.
Неизвестно, как сложились бы судьбы мира, проживи дольше хан Батый и князь Александр. Вопреки распространённому мне¬нию, что Батый разорил и опустошил Русь, сами русские того времени называли его "добрым ханом". Вероятно, и уважительное слово "батя" корнями своими уходит к Ба¬тыю. Если б не презрительное отношение к нему со стороны монголов как к "незакон¬норожденному внуку" Чингисхана, если бы Батыю удалось стать великим ханом (а не ханом Орды, состоящей из завоёванных им же земель), то он перенёс бы столицу из Ка¬ракорума в Сарай. Тогда можно было бы го-ворить о новых походах на Запад. Но этого не случилось: у Истории оказались свои пла-ны. Добрый же хан Батый, благодаря усили¬ям монастырских летописцев остался в па-мяти потомков неким кровожадным и бессердечным преступником. Но нам-то с вершины прошедших лет не худо было бы знать, что если бы , не хан Батый и князь Александр, то от Смоленска до Нижнего Новгорода сейчас стояли бы не церкви, а костёлы. А нас бы не было...