Вселенская грань

«Тьма», – подумал он, и тут же потерялся во мраке. Беспорядочный гул, врывавшийся в сознание нечёткими синхронными вспышками, на некоторое время исчез. Не было ни световых пятен, ни звуковых волн, ни осязательных ощущений, как будто ничего не существовало кроме его сознания.
Мозг не спешил напрягаться. Он никогда такого не чувствовал: лёгкость, пустота, наполняющая бескрайнее пространство...  «Наверное это и есть свобода», – подумал он, безмятежность и бесконтрольное блуждание разума, не нуждающегося ни в чём материальном, способного жить воспоминаниями, создавая будущее знаниями прошлого, питаясь духовностью неразлагающегося времени, и, испуская энергию в неземных масштабах, тем самым воссоединиться с космосом, и стать частью жизненного потока.
Этот процесс необратим ни при каких условиях. И он это понял, понял почему никто оттуда не возвращался, почему все выбирали именно ту сторону, которая за гранью жизни, ту, куда только смерть способна доставить. Потому, что та сторона и есть свобода: безграничная, вселенская, непоколебимая, от и до пронизанная космической энергией, это и есть та паутина, на которой и держатся пучковатые отростки жизни.
Это и есть большой секрет, истина, приближающая к Богу – только лишь когда ничего нет, тогда всё и начинается. И он это понял, понял в тот момент, когда им одолевал страх, что он всё теряет. Но на самом деле, потеряв всё, он познал истину, которая позволит ему воссоединиться с силой под названием Бог.
Вспышки неиссякаемой энергии меж пластов материальности – вот кем он стал – свободой, находящейся вне графика времени и пространства. Метафизический фактор доказал существование идеального состояния для разума и души.
Он уже не чувствует себя сжатым, втиснутым в кожный покров. Нет ни костной ткани, ни мышц, ни горячей, пульсирующей крови, ни желаний, ни стремлений, лишь гармония. Способность находиться одновременно везде, способность осязать неосязаемое, и видеть невидимое...
Он уже совершенно на другом уровне, где вскрыты все коды вселенной, где энергия звезд – ничто иное, как параллель между материальным миром и метафизическим. И нет никаких сомнений, что именно это он выбирает; не любовь, не страсть, не человеческий фактор, погруженный в мир нервных импульсов, не экстаз, не оргазм – ничто не заставит его усомниться, так как он вне этого, он выше этого, он уже обожествлён, не ради себя, не ради кого-то, а ради вездесущей безграничной гармонии.         
И прошлое не заставит его сомневаться, он гармоничен с самим собой, не так ли?.. Не так ли?
Но только он себя об этом спросил, как сомнения, словно мухи, начали жужжать вокруг его идиллии. "Нет, нет..." – разрывается его разум, в попытке вернуться в то, столь магическое состояние, но сомнения в высшей степени восторга, переходящие в иступленные, неминуемо чревато падению.
Не убежать! Снова плоть, снова время в контролируемом пространстве.
Та же тьма, но уже с красными блеклыми пятнами. Беспорядочный гул учащается и преобразовывается в шум воды. Всё слишком знакомо, всё слишком жизненно, всё чересчур материализовано; пройдя духовно-энергетическое очищение, ты более не способен на наслаждение, но чувство сырости, холодных камней, твёрдости под телом, и самое мучительное – чувство раздробленности, и это настолько реально и ощутимо, что просто выворачивает наизнанку.
Он ещё не открыл глаза, но солнце явно светит ему прямо в лицо. Всё стало чересчур четким. Невыносимые боли в спине, словно что-то острое пытается вырваться из тела. Голова трещит, конечности рук ноют и трясутся. Ужасное состояние.
Он пытается сосредоточится, чтобы понять, что же всё-таки с ним происходит. Но всё тщетно, только больное, склизлое настоящее, в котором протекает его избитая жизнь...
Слишком холодно, от ледяной воды его туловище покрывается гусиной кожей. Волосы плавают на поверхности воды. Наконец-то он открывает веки глаз, и тут же видит бледно-жёлтое, не способное ослепить, солнце на сером ворсистом небе.
— Боже, что это? — вырывается из дрожащих уст.
Он лежит навзничь на луде горной реки. Мокрые холодные булыжники бугорками располагаются над водой. Над ним тёмно-зелёным величием разрастается лес. Листья шелестят, макушки деревьев кланяются в разные стороны по воле разъярённого ветра, который, лёгкими мазками проходит по молодому лицу. Пальцы вделяются в грунт. Издалека доносятся крики птиц.
Он пытается приподнять голову, но сильная боль в темени заставляет его остановиться. Тогда он аккуратно поворачивает голову вправо и видит разорванный рюкзак, барахтающийся в потоке воды.
Он приподнимает руку, так как она очень сильно жжёт, и обнаруживает глубокую рану, из которой вытекает поток густой крови. От ужаса он делает резкое движение головой, как вдруг в глазах его начинает мутнеть. Он слаб, он слишком слаб. Но ясность разума не заставила себя долго ждать, и уже через несколько секунд он видит бездыханное тело в двух метрах от себя.
Тут то всё и начинается... Он начинает вспоминать о себе и о том, как он оказался здесь. Молодой итальянец из северной Италии, родители которого безумно счастливы накопленным ими богатством; старшая сестра, недавно вышедшая замуж; Оксфордский университет, где он должен начать учиться; бизнес родителей, которым в дальнейшем он должен был руководить; подруга, которую он бросил перед отъездом в надежде разлюбить; любимый серый жеребец, Паскуаль, который дожидается его в конюшне; спортивная машина синего цвета; пеший туризм, которым он занимается уже шесть месяцев; Мексика с пирамидами; друг, который всё это время был с ним и который в данный момент разбитым телом лежит на мокрых камнях.
— О, Мельхиор! — Стоны.
Они шли, как и положено, по намеченному ими маршруту, но лишь в долю секунды, огибая склон, Мельхиор, испугавшись змеи и шагнув в сторону обрыва, слетел и всем телом скатился вниз. Это было ужасно. Эммануэль остолбенел от неожиданного поворота судьбы. Деревья у дороги закрывали крутой скат, который вёл к пропасти. Тогда он начал аккуратно спускаться вниз, держась за стволы деревьев, и вдруг хруст... что произошло дальше он уже не помнит, да это и не важно.         
Из воспоминаний он возвращается в реальность. Поток воды становится более массивным, что позволяет реке поглотить больше половины тела. Он начинает ощущать, как ледяной поток иглами протыкает его плоть. Ветер уже не такой милый и заботливый. Каждый порыв воздуха заставляет его трястись с новой силой. Он никогда не чувствовал такого невыносимого холода, от которого лицо просто начинает превращаться в стекло. Зубы стучат, губы вот-вот окаменеют, и он ничего не может с этим поделать. Новый очаг боли в секунду воспламеняется в пояснице и рождается обрывистый крик. Дышать невыносимо тяжело, словно что-то полощет остриём по лёгким.
Вдруг из ниоткуда – чужое дыхание, топот по воде и изголодавшийся вой. Он приподнимает голову, что даётся ему очень тяжело, и видит, как пара волков принюхиваются к телу погибшего друга. Пять тощих, уродливых, серых зверей намечают праздный ужин. Высунув язык, один ходит вдоль реки, двое же сидят и ждут, а ещё двое пытаются перетащить тело на сушу.
Эммануэль пытается встать, но у него не получается пошевелить ногами, они словно откололись от его тела. «Боже», – думает он, – «как же это...» – Он берёт остроугольный камень и кидает его в волков, что стоят над телом умершего, на что те скалят пасть и начинают рычать. Тогда он снова берёт камень, но они, не дожидаясь броска, начинают отдалятся от тела.
Он ещё раз обходит взглядом местность: склон, к которого упали ребята, находится позади от него, лес перед ним, а справа и слева продолжение реки. «Отсюда трудно будет выбраться», – подумал он. Стиснув зубы, он начинает волочить своё тело к Мельхиору, в надежде, что тот ещё по-прежнему жив. Каждое движение тела рождает невыносимую боль. Состояние, в котором он находится, значимо не только своим ужасом и безвыходностью, оно в такой же степени богато непроходимым, ежесекундным неудобством и дискомфортом.
Он поворачивается на живот, приподнимается над потоком воды, и медленно, без резких движений, начинает отталкиваться руками, таща своё изнеможенное тело против течения реки. Рот испускает странный, чуждый его слуху, визг, всё тело трясёт от холода. Булыжники под его руками качаются, что может привести к нежелательному падению тела на руки. Правая нога несимметрична в движении со всем телом, что говорит о том, что она сломана. Волочась, Эммануэль, вдруг съёживается в лице, осознавая, что тело Мельхиора лежит в весьма неудобном положении: левая нога под телом, рука нервно блуждает в потоке воды, лицо бледно-синее, и алая кровь, которая так и манит изголодавшихся хищников, растворяется в воде. Волки тем временем с жадностью наблюдают за происходящим.
Вблизи нет никаких сомнений – Мельхиор мёртв. Эммануэль ложится рядом с ним, не в силах больше стоять на ладонях. «Какая глупая, неоправданная смерть», – подумал он: «и всё из-за того, что нам не хватало приключений».
Вспомнив о том, что в мире есть сотовая связь, он начинает рыскать в собственных карманах, но через несколько секунд перестаёт, так как вспомнил, что у него села батарейка. Тогда он переключается к Мельхиору, в надежде найти у него телефон. Во время поисков он подумает о том, как всё же странно устроен мир: человек, который совсем недавно беззаботно смеялся над самим собой, вмиг оказался трупом за сотню километров от своего дома. От этой мысли он прекращает искать и замирает в собственном молчании.
Он смотрит на мёртвое лицо друга и думает о том, что совсем скоро он будет таким же синим и страшным. От этого ему становится безумно плохо. Он чувствует обязанность перед самим собой, необходимость выжить, чтобы не подставлять под удар близких ему людей, да и жизнь не может закончиться столь нелепым концом.
 
Перед тем, как найти телефон, он наткнулся на мокрую карту данной местности, где красным фломастером был прочерчен маршрут, и выделены иксами места, где они должны были делать привалы.   
Сотовый он нашёл в кармашке брюк. Несмотря на то, что телефон всё это время находился в воде, экранчик, после нажатия на кнопку загорелся. От тут же набрал домашний номер телефона. После нескольких гудков раздался голос отца: "Алло..." – и тут же телефон неожиданно умер. Он разбирал его и собирал, снова разбирал, дул.., но телефон больше не загорался.
 Пролежал несколько секунд в полном отчаянии, к нему с новой силой подступило чувство холода, дробящее его измученное тело. Он хотел было вытащить тело Мельхиора на берег, но оно оказалось очень тяжёлым, да и силы были на исходе. Так что, оставив эту затею, он пополз к своему рюкзаку.   
Вытащив рюкзак к берегу, усевшись на сухие камни, так чтобы было удобно, он в полусидячем положении, весь дрожа от холода, начал потрошить внутренность рюкзака. Первым делом он начал искать сухую одежду. Сухим был лишь один свитер, бинты и пару футболок. Он, сняв верхнюю часть одежды, вытер туловище сухой футболкой и надел на себя футболку и свитер. 
Из бокового кармана рюкзака он вытащил многофункциональный туристический нож, и, недолго думая, склонившись туловищем как можно ниже к собственным ногам, лезвием прошёлся по нижней части запачканных кровью джинсов, чтобы рассмотреть рану. В тот момент, как он увидел рану, горькая желчь подступила к глотке, от чего он тут же откинулся на спину. Большеберцовая кость, покрытая пятнами крови, желтела остриём на фоне рассечённого мяса. Лицо не смогло скрыть отвращение, и через секунду Эммануэля вырвало.
Ему было чертовски паршиво, голова продолжала раскалываться, а тело трясло от холода. Он начал ругаться и издавать разные непонятные звуки в попытке хоть как-то прийти в себя. Через пару минут он всё таки решил действовать, нежели жалеть себя разбитого. Достав из сумки бинт, он промыл рану и вставил сломанную кость внутрь ноги, в этот момент он весьма был рад, что у него повреждён позвоночник, так как он даже не мог представить ту боль, которая могла его сейчас сопровождать. Затем он забинтовал ногу. Понимая, что это не остановит кровь, он разорвал намокшую футболку, и обвязал ногу над раной, чтобы ослабить циркуляцию крови в ноге.
Эманнуэль хотел было проверить всё ли в порядке в других частях тела, но перевязка сильно утомила его, и он неожиданно для себя почувствовал тяжёлую усталость, вызванную обильной потерей крови. Он сжал в руках нож и невольно, упав на камни, закрыл глаза. В мыслях грезилось желание: "оказалось бы всё это сном..."
Но, открыв глаза, он ощутил, что его окутал озноб, он был бледным, и сон не восполнил утраченные силы. На небе всё также серело небо, а река тем временем шумела прямо у него под ухом.
Приподняв голову, он увидел, что к пяти волкам присоединились ещё несколько более мелких волчат. Они спокойно смотрели на него, разинув пасть, дожидаясь того момента, когда он будет измучен вконец. Он хотел было приподняться, но не смог. Тогда он просто положил голову и начал смотреть в небо. Он сам не успел уловить, как молниеносно к нему подступил бред, и, обхватив его изрешечённый разум, начал вызывать в нём всякого рода галлюцинации. Он видел себя бегущем по берегу, а сзади него чернели деревья; затем странные лица людей вокруг костра, а он всё пытается перепрыгнуть через ограду. Галлюцинации больше напоминали стёртые воспоминая, если не учитывать странных созданий гоняющихся за ним всё это расплывчатое время.
Он начал разговаривать вслух, тело же начало испускать жар и капельки пота вырвались на поверхность измученного лица. Сквозь несущий его вдаль бред он увидел тело Мельхиора, лежащего на песке. Он ему улыбался и звал к себе, но Эммануэль отказывался, ссылаясь на боли в ногах. Потом к Мельхиору прибежали пару взъерошенных волчат, он начал с ними играться, смеясь каждый раз, когда они пытались забраться на него, поначалу Эммануэль улыбался глядя на них, но потом, когда они начали покусывать Мельхиора ему стала невыносимо жутко. Он начал кричать, но Мельхиор как будто его не слышал, а потом такой отдалённый крик о помощи со стороны Мельхиора, который всем своим телом умолял о спасении, но Эммануэль не в силах был пошевелиться. Он ничего не мог с этим поделать. Перед его глазами тело Мельхиора превратилось в труп, из которого сочилась кровь. К волчатам подбежали взрослые волки и начали разрывать тело Мельхиора, резко двигая серыми головами в разные стороны.
Сквозь бред он осознал реальность увиденной им картины: несколько волчат столпились над телом Мельхиора и торопливо начали покусывать его плоть. Он в секунду вырвался из бреда, приподнялся, схватил камень, чтобы бросить, но вдруг неожиданно для себя замечает, как пару волчат покусывают его ноги. Эммануэль от ужаса издал неиздаваемый им прежде крик, что волчата от испуга отскочили в сторону, он же, не задумываясь, махнул в одного из них камень, от чего волчонок попятился назад, издавая жалобный вой. Но не успел Эммануэль очухаться, как на помощь волчонку выбежала серая волчица. Она набросилась на Эммануэля и клыками вцепилась в левый локоть. Он, заорав, упал навзничь, пытаясь выбросить зверя с себя, на что волчица пыталась напрочь вырвать ему руку. Нащупав на земле нож, он в секунду проткнул им горло зверя, и по серой шерсти полилась кровь, волчица расслабив пасть, хотела была отойти, но Эммануэль схватил её за бок, повалил наземь и, изнеможённый, в состоянии шока, издавая грозные крики, начал колоть зверя во все места.
Сделав несколько десятков  уколов, он успокоился. Волчата, что клубились над телом Мельхиора, от страха удрали от трупа во время схватки. Он сидел схватившись за локоть, в то время как пасть волчицы при последнем дыхании раскрылась над всеобъемлющим небом. Большая лужа крови растеклась по периметру. Сильные острые боли от глубоких ран вызвали на глазах Эммануэля слезы. Он думал, что не может быть хуже, а хуже становилось каждую следующую секунду его жизни. Он начал истерически плакать.
Когда же он оклемался, он обратил внимание на волков, стаявших в стороне, и волчат, которые, тихо постанывая, крутились вокруг него, не смея подойти ближе. Он увидел в их глазах ужас, – их ужас так похож на человеческий; они потеряли мать.
Он, через боль, схватив за шиворот мёртвую волчицу, приподнял и с ненавистью прокричал: "Жрите, вот моя добыча, я её даю вам! Вы думаете, я вас боюсь, да я вас всех зарежу насмерть!" – начал снова втыкать в её тело нож: "Вот так, вам нравится, а? Будите знать, как людей жрать..." – так он протыкал, угрожая им, пока у него не закончились последние силы. Он хотел было выбросить волчицу в их сторону, но она оказалась слишком тяжёлой. Когда же он лёг от усталости, волчата скрылись за волками и из стаи вышел старый облезлый волк.
Эммануэль решил переосмыслить происходящее, чтобы понять, как дальше действовать. Во время размышлений он постоянно держал рот открытым, из которого вырывались еле слышные стоны из-за непрекращающихся болей.
Даже если его уже начали искать, поиски займут как минимум полдня, а сил у него осталось максимум на час, после чего он уснёт долгожданной добычей для местных охотников. Да и сломанный позвоночник... нет, спасения ему не обрести.
Наверное приходит тот момент, когда в постоянной борьбе, проходя через мучения, разумом начинаешь принимать поражение. Медленно – от ужаса к умиротворению: успокоиться, расслабиться и проиграть. Наверно с таким чувством сталкиваются люди, перед тем как утонуть в море. Смириться – это единственный шанс дожить, не ощущая мучений.
У него вырвался обглоданный смех, глаза стали влажными, и из уст полил отрывистый вой. Он выл. Жалобно, периодически истерично, выдавливая из глотки последние искры смеха. Он смирился со смертью.
Эммануэль лежал и, вдруг, он понял, что весь мир стал ему неинтересен. Ему уже ничего не хотелось. Он даже закрывал глаза, в надежде больше не открыть. И он бы не открывал, если бы не осознания того, что рядом изголодавшиеся волки, которые ждут его окончательной беспомощности. Они начнут свою трапезу, не дожидаясь его последнего вздоха.
И, неожиданно, во всей этой паутине, он вспомнил то, непередаваемое словами, чувство, в котором он пребывал необособленной силой; чувство вечности и гармонии...

Он приподнимается, мозг издаёт последние им пульсы здравого разума, и к нему приходит последний прилив сил. Эммануэль открывает карту, пытаясь найти хоть что-то подходящее для основательного конца.
Волки пристально наблюдают за странным поведением Эммануэля. Он ложится на живот, берёт ножик с картой и начинает ползти, оставляя за собой капли красной крови. Он последний раз обернулся посмотреть на Мельхиора; что поделать, такова судьба, он лишь надеется на то, что Мельхиор приобрёл покой и гармонию.
Эммануэль ползёт вдоль реки к небольшому водопаду, в надежде спрыгнуть оттуда насмерть.
Руками, локтями, он всё же приближается к своей цели. Волки, нехотя, следуют за ним. Река шумит, листва шелестит, камни кричат о сладкой смерти.
Он настолько слаб, что булыжники под ним начинают двигаться, всё плывёт перед глазами. В голову врывается бред, но он пытается идти, несмотря ни на что. Он находит себя дома в инвалидной коляске, вокруг него букеты цветов, собаки лают, горячая вода и мягкая постель... может быть медицина смогла бы поставить его на ноги, но ему это уже не интересно.
Всё вокруг теряет свою форму. Волки, чуя конец, начинают выть. Они предстают пред его глазами серыми, размытыми пятнами. Волчата уже, не в силах ждать, начинают подбегать к нему, пытаясь укусить, но его постоянные движения вперёд
отбрасывают их от него.   
Но что за шикарная улыбка, когда он видит конец пути... Водопад новой жизни. Он понимает, что если отпустить руки, и телом лечь на камни, то он больше никогда не встанет, так что вместо того, чтобы побыть наедине с жизнью ещё одну минуту, он доползает до края и швыряется вниз.      
И он летит, но лишь пару секунд.
Снова тьма и это безразмерное чувство свободы шёлка и бархата, словно что-то приятное скользит по израненной жизнью душе. Наконец-то он свободен от нелепой случайности. Он бесформенно счастлив; нет дорог, нет конечного пункта, есть только высшая сила, переполняющая его душу.
В этом состоянии он – вселенское постоянство. Блаженство. Ему ничего не нужно, ничего, он – абсолют! Он то, к чему стремится каждый человек, но в жизни нет шанса возвыситься до таких вершин. Пик неотделимого, всецелого. И он не сомневается, ничуть. Он выбирает это, он уже часть этого.
Вокруг него начали зажигаться звёзды, как светлячки в ночи... но странно, как странно они шумят, словно хотят сказать что-то. Они слишком сильно шумят, они кричат, орут во всю глотку, словно что-то хотят сказать, что-то очень важное, что-то, что необязательно знать, но всё же знать надо.
Шум гибели? Нет, шум жизни.
Такое стремительное падение в черепную коробку, такая острая ясность и живое чувство в необоснованности действий. Нет!!!! Но этот прогнивший запах туши с горячим воздухом. Эммануэль открывает глаза, а перед его лицом раскрытая, вонючая волчья пасть с жёлтыми клыками впереди.
Он так и не умер.