Загородное шоссе 16

16. С П А С Е Н И Е

 
     - Надо забаррикадировать дверь, - размышляла Ведьма, - и заколотить окна.

     Левис и Дэймон беспорядочно метались по дому, то и дело натыкаясь друг на друга, и не знали, за что хвататься. Ведьма принимала фантастические решения и тут же их отменяла. Гадские мотоциклы почему-то не заводились, а без них до жилой части города уже не добраться: слишком быстро наступает нечисть с шоссе, ещё и одиночки присоединились. Значит, необходимо превратить дом в крепость и выдержать долгую осаду. С этим согласились все, лишь Лукас отрешённо и мечтательно разглядывал трещины на потолке, но вообще-то с его мнением привыкли не считаться. И вот теперь никто не знал, с чего начать.

     - Они уже близко, скоро начнут в дверь ломиться! – Ведьмой начала овладевать паника.

     И точно, на улице что-то загрохотало, а затем послышался громкий стук в дверь.

     - Нам конец! – Ведьма выглядела пришибленной. Все застыли на местах.
   
     Замок отлетел; дверь распахнулась, ударившись о стенку, и повисла на одной петле. На пороге стоял Вест с кнутом в руке.

    - Собирайтесь! – коротко приказал он.

     У Ведьмы тихо отвисла нижняя челюсть. Увидеть Веста она уж никак не ожидала. После того, как Лукас объяснил, что Королева Весту не нужна, и он, в общем-то, достаточно ровно относится как к владыкам, так и к рабам, Ведьма ничего особенного против Веста не имела, но она никак не думала, что он сможет явиться сюда после того, как она так наорала на него у Королевы в Логове.

     - Что брать с собой? – Дэймон ждал приказов и указаний уже от Веста, раз уж получить их от Ведьмы оказалось гиблым делом. Вест спросил:

     - Без чего ты не сможешь обойтись?

     - Мне лично ничего не надо…

     - Тогда быстрее!

     - Подожди! – воскликнул Лукас и помчался наверх. Вест поднялся за ним. Ведьма заметалась по квартире, что-то хватая, тут же его бросая и мчась к другому. Левис и Дэймон от неё не отставали.

   - Тебе помочь? – спросил Вест Лукаса.

    - Нет, я просто хотел взять свою сумку. Вот она. Пойдём.

     - Постой, Рад, а это что? – Вест вытащил из-под кровати из кучи разнообразного хлама растрёпанную тетрадку и перелистал её. Впрочем, тетрадью это сооружение из грязных мятых разнокалиберных листков, кое-как склеенных с одной стороны, можно было назвать весьма условно. Лукас махнул рукой:

    - А, выбрось!

    - Разреши, я прочитаю?

     - Пожалуйста, только…

     Вест пробежал несколько страниц глазами и негромко прочитал вслух: «…а я – аквариумная рыбка, я – птичка в клетке под платком, я – белый клоун без улыбки, тоска – мой вечный дом...»

     - Дальше не надо, - тихо попросил Лукас.

    - Почему?

    - Да это так… Бред… Дэймон не называл это другим словом.

    Вест усмехнулся:

    - Конечно, любой скажет так, взглянув на твои, извини меня, каракули, написанные левой рукой, тогда как ты правша, да ещё справа налево, без знаков препинания и без выделения заглавных букв…  Но если бы Дэймон догадался взять зеркало и прочитать всё это с его помощью, он понял бы, что за чёрным стеклом твоего кажущегося безумия горит…

     Лукас перебил:

     - …чёрный огонь тоски. Заметно, правда? Больше у меня не было ничего. А это… В детстве меня учили писать, я смутно припоминаю. До твоего прихода у меня не было никого, кому я мог бы рассказать о своей тоске – той самой, оставшейся от прошлой жизни, когда я… Когда ты… - он вздохнул. – Была только бумага…

     - И ты вообще не говорил…

     - … потому что было не с кем и не о чем. Даже желания такого не возникало. Они все… Не знаю. Другие какие-то. Они видят только то, что есть сегодня, и помнят то, что произошло лишь в этой жизни. Понимаешь? Ах, да, чего это я спрашиваю? Конечно, понимаешь. А я не видел сегодня, потому что не мог вспомнить вчера, хотя и чувствовал, что что-то было. И когда пытался писать, то словно видел просвет в окружавшем меня чёрном лесу. Но не более.

     - У тебя получается вполне приемлемо.  Это для начала. Дальше, мне кажется, пойдёт ещё лучше.

     Лукас пожал плечами:

    - Может быть, у меня когда-то что-то могло получиться. Теперь есть ты, и я уже никогда не буду писать ничего подобного.

     Вест шутливо погрозил пальцем:

    - Не зарекайся. Это своего рода болезнь. Это само приходит, когда или очень хорошо или очень плохо. Иногда от нечего делать, а иногда от естественного интереса: «А это я смогу?..» И остаётся на всю жизнь, пусть даже ты никогда не запишешь ни единой строки. Но слова сами будут складываться в твоей голове, помимо воли. Проникать в сны. Я возьму творение с собой, разберусь на досуге. Ты не против?
    
     - Как хочешь. Ты считаешь, что это болезнь. Смерть – лекарство от всех болезней.

     - Не надо об этом, Рад. Разве ты излечился после неё?

     - И то правда… Но как ты смог прочитать наоборот?

     - Поживёшь с моё, Рад, и не такому научишься. Всё, пошли, пора.

    Внизу ждали Дэймон, Ведьма и Левис, уже собравшие всё, на их взгляд, необходимое в большой пакет. Ведьма шагнула за порог. Сильный порыв ветра чуть на разорвал ей лёгкие, запорошил глаза мелкой пылью. Ещё был день, но непроглядный мрак окутал всё вокруг; изредка его рассекали стрелы молний, на миг полностью озаряя пустынные полуразрушенные улицы мертвенно-бледным светом. И в этом свете Ведьма сумела различить некое сооружение на четырёх колёсах, которое у неё ассоциировалось с понятием «карета». И ещё она успела увидеть четвёрку лошадей, храпящих и бьющих копытами. Невзирая на то, что фотографические картинки, выхватываемые из странной тьмы молниями и подчиняющие своей мрачной небогатой контрастной гамме все цвета и оттенки, кроме чёрного и белого, вобрали в себя весь мир, сделав его плоским, над конями они почему-то оказались не властны. Первый конь был определённо белый, второй – рыжий, третий – вороной, а четвёртый – какой-то призрачный, словно нарисованный художником-сюрреалистом, в общем-то придерживавшимся природных пропорций, но не более того. Вся четвёрка была запряжена в один ряд, как в колеснице, и Ведьма подумала, что так неудобно, ведь улицы узкие, и если уж запрягать таким образом, то не иначе как для того, чтоб мчаться по шоссе…

     - В карету! – властно скомандовал Вест, и ему безропотно подчинились. Карета была большая, шестиместная, и все в ней свободно разместились. Вест вскочил на козлы; в воздухе свистнул кнут; лошади дико заржали и рванулись с места. Окошки в карете оказались плотно занавешенными шторками из чёрного бархата, и никто не мог узнать, по каким местам и куда несутся неистовые животные. Говорить во время сумасшедшей скачки было невозможно – существовала вполне реальная угроза прикусить язык, если не хуже, и притихшие пассажиры молчали, мотаясь из стороны в сторону и ощутимо ударяясь о стенки чёрной коробки-кареты, уносящей их неведомо куда от дома, стены которого уже не могли их защитить.