Абонент

               
 Сценарий к\м фильма

1.

Звонок застал Алексей в неопределенном, размытом состоянии. Такое в последнее время случалось с ним часто, и он уже начинал бояться приступов сонливости и спутанности, из которых не было долго выхода. И когда случалось с ним кратковременное прояснение, оно было недолгим и неустойчивым – не спасительным.
Алексей ощущал, что он оказался вне речи, вне связей, в каком-то обыденном тумане, что он опускается в невнятную жизнь и как из этого выйти, было непонятно.   

- Алло, Алеша? Привет. Это Настя.
- Настя? А, Настя, привет.
- Как ты? Я тебе не помешала?
- Нет, что ты. Я …так, блуждаю.
- Ага. А я  тебе звоню по серьезному поводу. Я хочу, чтобы ты мне сделал ребенка. Сегодня.
- Эээээ… Это очень неожиданно, Настя…..Да? Согласись.
- Ты не готов?
- Я….. психологически не готов. Конечно, же.
- Ты не волнуйся, к тебе  - не будет никаких претензий. Это – почти технически. Просто мне надо – и все. Мне самой. Давно. Я все подсчитала. А  тебе я… помогу.
- (улыбается) Да, я умею. Настя, извини, а почему ко мне?
- Ну, я мало знаю людей. Ты мне не противен. Я надеюсь у тебя все в порядке?
- Вот, вот. Эээээ, ладно. Мне просто…как-то неловко…. от такого. Резко как-то. Непривычно что-то.
- (вздыхает) Ну, извини. Я не знала, что у тебя так. Я думала, мужчинам – несложно – только предложи. Всегда готовы. А выбираем мы, но вот я и выбрала.
- Несложно, да. Я могу подумать – подготовиться – надо же соответствовать твоему выбору.
- Извини, Алеша, но думать здесь надо больше мне, а я уже надумала. И про соответствия тоже.  Это и так не очень приятная ситуация, и я не хочу унижаться еще и ожиданием. Я еще не тетка, чтобы вымаливать внимание мужчин.
-    Да, ты не тетка. Но и я  не…. сексуальный мобилизатор.
-    Ладно, Леш, проехали. Извини за беспокойство. Как-нибудь созвонимся. Пока.
-     Постой, Насть. (думает) Я смогу тебе помочь. Я надеюсь это – не розыгрыш. По крайне мере – поговорим не по телефону. Не каждый день такая радость случается.
-     Спасибо.

2.

Алексей уже на кухне у Насти. Ему неловко, перед ним чай.
- У меня такое ощущение, что все какое-то удвоенное, неподъемное. Наверное, это - я боюсь опозориться (улыбается виновато)
Настя смотрит ободряюще.
- Это у тебя от переоценки. Ты, наверное, требуешь к себе внимания. Цену набиваешь? (смеется)
- (улыбается смущенно) Что ты. Тебе, наверное, труднее. Просто я еще не освоился. Мне надо, наверное, с себя переключиться на тебя. Да?
- ( Настя смотрит шутливо укоризненно) Сам догадался? Я как-то думала, что тебе будет приятнее мое предложение. Не каждый день симпатичная девушка предлагает отдаться без условий. Мне говорили – парни мечтают о таком.
-  Иронизируешь? Одно дело – мечты, другое – реальность. Вот, например, квартира  такая или другая никогда не фигурирует в мечтах. День, год, твоя одежда, моя – все это вне пределов фантазий. Опять же предложения происходят обычно незамеченн, исподволь, мозг принимает их, как свои.
-  А я жахнула сразу, да? Дубиной? Алеш, я не сомневалась, что ты – тонкий человек и поверь, мне это особенно, и особенно сейчас. Но я не хочу, не хочу так говорить, так  разговаривать. Я измучалась от всякого, растянутого, исподвольного, кидального. Я хочу просто. Чтоб было. Это почти тост.(улыбается)  Ты же согласился.
- Хорошо, хорошо. Не нервничай. Нам надо спокойнее. Ага? День-то оказался важный.
-  ( Настя  сдерживаясь) Мужчины, конечно, любят, я знаю, все любят…ох, любят, как это назвать….накрывать поляну. Но, Леш, давай просто. Пожалуйста. Не надо мне багета. Прошу. Не надо ломаться.
Они молчат. Алексей теряется. Настя смягчается.
 - Ну, давай, хотя бы разденемся. Я же хочу, чтобы тебе было хорошо. Но и ты меня принимай во внимание, пожалуйста. Не циклись на себе.
Тут же на кухне Настя раздевается. Алексей остается  неподвижен, поглядывает на нее украдкой. Настя берет  его за руку.
-   Давай в комнату пойдем.
Настя ведет Алексея в комнату, сажает на диван. Он нехотя начинает раздеваться, снова сидит.
- Трудно, Настя, как-то без страсти. Позорно. Ты хоть бы кусила меня.
Настя наклоняется к его плечу, кусает.
- Вот, укусила.
Алексей смотрит на Настю просительно, с надеждой.
Настя встревожена.
 - Мало укусила? Может, ты хочешь, чтобы я в рот взяла?
 - А ты можешь?
Настя смотрит на Алексея с недоверием.
- Знаешь, я все же ребенка хочу, а не изысков.
- Я понимаю.
- Но хочешь, я тебе рукой помогу. Я же не хочу  ничего дурного. Верно?
- Верно.
Настя присаживается перед Алексеем и принимается гладить ладонью его член, брать его в руку, ласково тереть. Тело Алексея отзывается, но сам он по-прежнему не настроен.
- Погоди, Насть. Мне кажется, надо делать не стыдно. Органичнее. Чтоб не было гадко. Ладно? Я не хочу потом краснеть.
Настя останавливается.
- Хорошо. Тогда давай ты. (улыбается) Мы с тобой, как подростки. …..Давай…..поговорим…..Мне иногда кажется, что я, мой дом, эти обои – условность, мишура. А за всем этим стоит черный космос, впитывает. Если бы не было дней, земли, погоды, мы бы затаились и не доверяли нечему, а так, мы расхаживаем, раскрываемся, а космос холодный ждет, прячется и сглатывает то, что ему нужно. Не нас, а именно наше доверие. Это я так – разбавить атмосферу. (смеется)
Алексей задумывается.
 - Да? А мне – наоборот. Кажется, не космос нас окружает, а мы его. И не он к нам лезет, а мы в него. Впрочем, я, наверное, не оригинален. Но все дело в нюансах. У нас мало материала и если мы его не берем из космоса, мы уплощаемся, мы теряем историю. А история – это способ уйти красиво, оставить следы, заменяющие нас. (спохватывается) Что-то мы ушли от нашей сути. А?
Настя обречено.
- Да, жизнь языка у нас заменяет жизнь людей. Это уже правило.
Алексей виновато.
- Но  люди говорят, чтобы их меньше разделяло. Это сближает.
- А я сыта по горло разговорами. И если ты собираешься говорить, то для начала давай оденемся. Только потом я не представляю, что мы будем делать дальше.
А то какое-то извращение  - раздеться и говорить, говорить.
Настя поднимается, чтоб идти на кухню – за одеждой. Она приносит ее, собирается одеваться.
-  И ты одевайся. А поговорим – в другом месте. Здесь слишком душно для разговоров.
Алексей вскакивает и вырывает у Насти одежду, разбрасывает ее. Настя спокойно, чуть откинувшись улыбается.
 - И что дальше?
Алексей заваливает Настю на диван, оказывается сверху нее и резко, помогая себе рукой входит в нее. Настя не сопротивляется, она больше наблюдает за происходящим, с любопытством. Алексей делает несколько движений, затем неожиданно останавливается, соскакивает с Насти и резко садится на диван, нахохленный и раздосадованный.
Настя неторопливо, непонимающе поднимается.
- Что случилось, Алеша? Тебе что-то не понравилось? Или тебе не нравиться кончать?
-  Извини, я так не могу. Не по человечески. Акт должен быть усилием радостным и легким. А не так.
-  Ладно. Извини меня, Алеш. Я не думала, что так сложно будет. Я верила в инстинкты, дура. Давай остановимся, в самом деле. Мне кажется, я тебя насилую. К тому же, ты меня уже трахнул. Все, как обычно. Почти.
Алексей внимательно и виновато смотрит на Настю.
-  Подожди. Есть же способ. Надо найти его. Я не хочу  тебя обмануть.
Настя устало вздыхает.
-  Ищи, Алеша.
-  Можно поцеловать тебя?
-  Можно.
Алексей целует Насти грудь, плечи, живот, руки. Настя ждет, слегка поглаживая Алексея. Алексей задумывается.
-  Ударь меня.
-  Зачем?
-  Ударь.
-  Тебе так лучше? Куда мы катимся?
Настя собирается с духом и закатывает Алексею пощечину. Он отшатывается, но не успокаивается.
-  Еще.
-  Тебе понравилось?
-  Да. Давай.
Настя обрушивает на Алексея град ударом. Кажется, она вымещает на нем годами накопившиеся раздражение. Алексей закрывается. Настя не останавливается. Но вот силы ее иссякают. Она прерывается, дышит тяжело.
-  Все? Достаточно.
Ошеломленный Алексей поднимается. Смотрит на Настю тепло.
-  Достаточно.
Алексей ласково тянется к Насте. Кладет ее на диван, входит в нее уверенно и нежно, аккуратно и сильно двигается в ней. Настя  напряженно замирает, вслушивается в происходящее. Алексей убыстряет темп, гладит ее тело, хрипит, застывает над ней и  судорожно обрушивается на Настю. Та крепко прижимает его, зажмуривается, осторожно целует.


3.

Так они лежат какое-то время. Но вот Алексей бессильно слезает с Насти, ложится рядом. Они оба смотрят в потолок. Настя ободряюще жмет ему руку.
- Устал?
Алексей опустошенно мычит что-то нечленораздельное. Настя привстает и смотрит ему в лицо.
- У тебя все  в порядке?
Алексей кивает утвердительно. Настя внимательно осматривает Алексея, одобрительно проводит по его телу рукой, склоняется, чтоб поцеловать, садится рядом с ним. На ее лице блуждает улыбка. Она поворачивается к Алексею.
-  А ты всегда просишь бить тебя женщину? Тебя это заводит?
-  Не. Когда я люблю, я обхожусь без такого. Это меня завело (приподнимается) Ну, может быть, мне надо было снять с себя чувство вины.
-  Ааааааа…тогда это очень рационально. Но мне тоже надо было почувствовать – не перебрать с ударами, чтоб не забить тебя, но и, чтоб завода хватило. Я угадала с количеством?
Алексей ухмыляетс.
-  Ну, я меня не так плохо с воображением. Я б додумал недостающие или бы не заметил лишние.
-  Ты еще, наверное, так дистанцию убирал?
-  Наверное.
-  Слушай, мне кажется одного раза, возможно, мало. Ты еще раз сможешь?
-  Смогу. Только мне надо помочь.
Настя опускает лицо к члену Алексея и возбуждает его ртом. Алексей  постанывает, мычит. Настя поднимается, и садится на Алексея сверху. Тот невидяще берется за ее грудь, и они начинают двигаться в друг друге. Алексей сильными движениями приподнимает Настю, Настя энергично перемещается на нем. Ей все труднее удержаться на бедрах Алексея, она с силой обхватывает их ногами. Со стороны может показаться, что они борются. Неожиданно Настя стонет и безвольно опадает на своего мужчину, тот сноровисто ее  переворачивает и так же интенсивно, но уже медленнее толкает ее изнутри. Его оргазм бурнее предыдущего, он шипит, вскрикивает, и Настя цепко притягивает его к себе, чтобы он вздрагивал на ней.


4.

На этот раз Насте не хочется долго лежать под Алексеем, она высвобождается из-под него, устало садится.
- Но вот видишь, как хорошо. А ты боялся. Ты кончал когда-нибудь в женщину?
- Нет. Я или в презервативе, или прервано.
- А у тебя есть девушка?
- Есть. Но она осторожно. У нас все неопределенно.
- Надеюсь, я вам не помешаю?
- Я думаю, поможешь.
- Это как?
- Ты героическая девушка. А герои помогают в обыденности.
Настя польщена.
- Но люди все разные. Кому-то могут и помешать чужие поступки.
- Связывает их одно.
- Видишь, нас это одно что-то плохо связывало.
- Мы сделали большой прыжок в самом начале. Трудно было спуститься на землю.
- Да, ты чуть не оказался в невесомости.
- Спасибо, что ты меня терпела.
- Тебе спасибо. Я не думала, что мужчины бывают столь….избирательны. Но знаешь, я думаю, ночевать нам вместе не надо.
Алексей  встает.
- Извини. Ты не торопись. Это я так…к слову. А почему мужчинам так нравится оральный секс? Наверное, им приятно видеть себя на другом конце женщины?
- Просто мужчины настроены логоцентрично. Им приятно представлять себя словом.
- Ага. Богом. А чего ты вообще решился ко мне прийти?
- Ну, вдруг ты не найдешь никого в ближайшее время, а решительность тебя покинет. Ребенок должен появляться, когда его желают.
-  Да, но сначала желают не ребенка. Желают человека.
-  Ага, вот тут-то у нас и пошли траблы. Потому что желает того, кого нет.
-  Но  женщина легко дает представить любое отсутствие. Я тебе хоть немного понравилась?
Алексей смотрит серьезно на Настю.
- Очень. Но я тебя не вижу.
-  Это как?
-  Я не успел тебя представить. Еле успел представить твое отсутствие.
-  Ты обычно…сексуально связываешься со своим зрением, точнее со своими образами?
-  Да. Это и есть преодоление дистанции – мое зрение, мой образ желанной женщины.
-  Ааааааа, извини. Я не знала, что у тебя  - концепция.
-   У всего должны быть принципы. И  у удовольствия тоже.
-   Мммм. Не простой ты парень.


5. 

Алексей улыбается.
- Это как-то меняет твои планы на ребенка от меня?
- Нет. Это даже лучше, что ты такой…неслучайный. Мне так легче.
- Я  понимаю – мне лучше твоего ребенка не видеть?
- Да, лучше. Все можно испортить. Автор должен быть один.
- Ага, а ребенок – произведение?
- Сначала ты его пишешь, чтобы он писал тебя.
- Тоже концепт. Однако, время не предугадать. И не удержать. Оно уходит без нас.
- Я бы сказала, в данном случае, без тебя.
Алексей после паузы, горько.
-  Жестоко…..А тебе, что, парня не найти?
-  Я не хочу делиться, чтобы размножаться.
-  Смешно. Это похоже на мужскую точку зрения.
-  Нет. Это человеческая точка зрения. Половые роли хороши для театра.
-  И для деторождения.
-  Да, на очень короткое время. А мужчина, любой мужчина давит. Но мужчина сейчас слаб, в данное время. Как может давить никто?
-  Мужчина сейчас Одиссей.
-  Это хорошая позиция, водонепроницаемая. Тогда я бы сказала, что женщина сейчас –  Телемак.
-  Зачем ты у меня в рот брала, если я  - никто?
-  Ага, мужчины заставляют женщин делать то или другое, чтобы потом иметь передвижной пьедестал. Но член всего лишь –  выражение воображения женщины, предметное условие для него. Способ лучше вообразить себя.
-  Ты воспринимаешь член отдельно от мужчины? Но это похоже на ****ство. И все же, почему именно мне ты предложила зачать ребенка?
-  Мужчины говорят о ****стве, когда они теряют контроль. Ты просто не противен.
-  Значит, все же для члена важна мимика.
-  Наоборот, как раз, не противность  - отсутствие мимики. Не противность мужчины это – беспристрастность его члена, чистота.
-   Спасибо. Чем менее я живой для тебя, тем более чистый.
-   Да, это так. Это самозащита.
-   Прости, но это – идеология одиночества.
-   Это идеология связности времени. Люди начинают жить с друг другом, связывают свои углы, а время их распадается. Я так не хочу.
-  Но ты же желала меня, я видел.
-  Это родимые пятна памяти, архаика, зов матерей.
-  А если у тебя будет мальчик?
-   И что?
-   Ну, тебе тоже не будет важно его человеческое?
-   Он мне сначала будет – ребенок, мой ребенок.
-   Но я тоже для матери был сначала – ребенок.
-   Но для тебя это оказалось малоценно
-   А для твоего будет многоценно?
-   Время сейчас работает, как ни странно, против мужчин. Оно мстит их природе за то, что она столетиями  помогала унижать образ  женщины.
-  Ооооооо…тут у тебя уже мистика, какая-то. Я так же могу сказать, что мужчинам мстит пространство за его столетнее бессмысленное покорение.
-  Да. Так тоже можно. Но это  ваши проблемы. А мой ребенок будет знать, что его сделала женщина.
-  Но у него будет член, если он - мальчик.
-  Он не будет его выделять, он не будет фашистом.
-  Но ты же сама выделяешь его.
-  Я могу. Он  мне не принадлежит.
-  Круто. Но что делать женщине с привлекательностью, которую она будет утрачивать при таком подходе?
-  Привлекательность – тяжелая ноша. Это безынициативность  и другие радости педофила.
-  Ты, наверное, и в Бога не веришь?
-  Послушай, ты трахаешь едва знакомую тебе девушку по ее предложению и говоришь ей о Боге. Кто из нас больше не верит в Бога?
-  Ты думаешь все женщины такие, как ты?
- Не все, но такова тенденция.
Алексей и Настя молчат какое-то время. Кажется, они совсем не замечают, что так и не оделись. Алексей удручен.
-  Настя, а тебе не кажется, чтобы мужчина желал женщину и наоборот они должны быть рядом? А ты навязываешь им дистанцию.
-   Но ты же пожелал меня?
-   Я еще ничего не знал о тебе. Это была инерция. Мне трудно желать женщину с такими концептами.
-   Значит, ты меня сейчас не желаешь?
-  Нет, я желаю тебя, но это возможно…из-за ребенка, который в тебе будет.
-  Странно, мужчины тянутся к женщине, как к чему-то пустому, но норовят объяснить это чем-то предметным. Вот еще одно доказательство того, что мужское желание нарцисстично. А если ты не можешь желать женщину из-за ее концептов, значит, ты не можешь желать ее мысли.
-  Погоди, я о другом. Мне кажется, что мужчина и женщина не нужны себе по отдельности, они – способ быть человеком снаружи почти так же, как внутри. Они – критерий подлинного существования, поэтому так тянутся к друг другу.
-   А что ж ты так быстро изменил своей девушке, если она критерий для тебя?
-   Женщина, мужчина это не кто-либо определенный. Это то, что выворачивает наизнанку, несет в себе вызов.
-  Ты рассуждаешь, как женщина. Значит, в моем предложении было что-то выворачивающее?
-   Да, что-то было такое. А в близости все равны. Это,  как танец.
-   Алеша, а мне кажется, что жизнь это – не танец, не роман. Ее сначала надо прожить, а потом  что-то можно прочесть. А ты мне предлагаешь все наоборот. Ну, и не только ты…И потом, это еще одна сторона мужского фашизма – жизнь вся снаружи. Поэтому женщине надо  лучше владеть временем – затаиться, переждать.
-  Но времени нет.
-  Я могу сказать, что нет пространства. Но важно другое,  в сторону того, чего мы считаем не существует, мы обычно и двигаемся, на самом деле. И знаешь почему? Потому что мы не можем войти в свой взгляд, туда, куда смотрим. Ведь неизвестно куда земля вращается -  вперед или назад. А если счесть, что назад, то происходит лишь то, чего мы не хотим. Я это еще в детстве почувствовала.
-  Я думаю, важно не то, что происходит в действительности, а  то, что происходит с человеком. Когда говорят о действительности, говорят из-за страха, это речь Иуды. Он ведь знает, что произойдет. Так же, как и Христос. Но Иуда знает, что будет в действительности. А Иисус, то, что будет дальше.
-   Дааа, зарубились мы с тобой. Иисус – мертвый образ, неподвижный. Точнее, образ неизменности. А мне нужен образ, больше не видящий себя, а чувствующий, образ ощущаемой невидимости.

6.
-  Сдается, спор безрезультатный. Хорошо, что твой ребенок будет лишен этих перепилов.
-  У него будут другие, более монологичные.
-  Но ты сама выбрала монолог.
-  Я выбрала выбираться, а ты выбрал  - тонуть. Мне кажется, что в твоей жизни это сейчас и происходит.
-  Поэтому я и позвался на тебя…И вот, неплохо потонул в тебе.
-  Но ты, надеюсь, заметил, что дно ближе, чем казалось и оно плохопроницаемо.
-  Агааааа….Скоро буду чувствовать себя старым, больным китом, выброшенным на сушу.
Настя  улыбается.
-   Ты главное свои китовый ус береги – вода вспомнит себя, когда ты вспомнишь себя. Кит – главное.
-  Но китам, наверное, стоит подплывать к женщинам?
-   Плавающий кит это – почти женщина.
-   Спасибо за признание, но нет ничего разделяющего тебя, меня, других. Все разделения у нас в голове.
-   Разделения? На что?
- На нас и вас. А если есть разделения в действительности, не в голове -  нам не соединиться никогда. Это будет бесплодный танец. Когда мы складываемся, мы эти  умозрительные разделения стираем.  И радуемся этой возможности. Стираем ради того, чтоб разделений вообще было меньше. А ребенок –  залог окончательности слияния. И образ не стоит отделять от человека,  он появляется, когда человек видим со стороны, любим из вне. Образ не вообразить, это сектантство какое-то. И в  данном случае образ нужен твоему ребенку, ему нужен образ еще до того, как он появился. Это не гомункулус.
Алексей устал. У Насти дрожат губы.
-  Да? Ты пожалуй прав. ( Настя роняет голову) Я остервенела. (она плачет в голос, обнимает Алексея) Я завтра пойду, съем чего-нибудь, чтобы ничего у меня не было.  Как все плохо! Безнадежно. Ааааа.
-  Насть, я не об этом. Плохо это – нормально.
-  А я об этом! Ты меня извини, что я тебе тут наговорила. Мне страшно, и я становлюсь страшной. Я не хочу, чтобы мой ребенок боялся меня.
- (Алеша гладит Настю) Все нормально. Ты очень смелая.


7.
- ( Настя  неожиданно стихает, поднимается)  Ладно. Все, отпустило. Спасибо тебе. Я не знала, что ты такой.
- (Алеша улыбается) Никчемный?
- (Настя задумывается) Ты какой-то человек из прошлого. Из моего прошлого. (вздыхает) Но прошлое….это…. умеют, однако, мужчины выбить из колеи. Вы, наверное, дорог не любите (улыбается) И одеяла на себя тянете.
- Мы? Мы, наверное, сами себе дорога.
-  Ага. А Мы сами себе и небо и луна. Ну, ладно ( Насте становится неудобно быть раздетой и она поспешно одевается) Что-то мы заболтались. Я действительно подумаю о ребенке.
- Насть, я чувствую себя подонком, ты его ж хотела.
- (Останавливается одеваться) Знаешь, я думала ты меня поддержишь. Ты и пытался, но ты как-то размыл мои основания, и я уже ни в чем не уверена. (улыбается) Сколько раз давала зарок – не связываться с мужчиной. Но вот тут было и никак и – опять….об Гоголя (одевается дальше) 
- (Алеша  тоже натягивает на себя одежду)  Ну вот, я теперь, как в старомодных романах чувствую необходимость сказать: « Я, как приличный человек  теперь обязан на вас жениться, Настя»
- Что ты, это очень женская фраза. И, кстати, благодаря тебе, я поняла, что главное качество мужчины это, как ты выразился – никчемность, не функциональность. Нет, нет, я не про секс. Он не мог получиться хорошим, но ты старался сделать его таким. Я про другое, про «невтыкаемость»…Фу, ты, опять пошло получилось
- Ну, я понял, ты про то, что главное качество мужчины это – неожиданность и желательно – не из-за угла. Однако, знаешь, без женщины трудно быть неожиданным. Вот вы и есть – наши углы, способ сжаться и разжатия времени, такие дверные пружины для  внезапных появлений. Видишь – тоже коряво шучу.
Они говорят и одеваются, но говорить им приятней без одежды.
-  Все корявое шероховато ( Настя смотрит на Алексея с нежностью). Просто мужчины не бояться быть одинокими. Впрочем, тебе есть к кому пойти.
-  Сухое одиночество никому не интересно, влажное – другое дело.
-  Ох, Алеша, не возбуждай меня. Я и так сегодня перенервничала. Или ты  хочешь завоевать меня?
- Я больше про себя, Насть, мне из себя не вынырнуть последнее время. Никого нет вокруг, точнее никого – на поверхности, все  в себе. А ориентироваться под водой лично мне – трудно. Я устал тыкаться в людей.
-  В меня, например тоже?
-  Нееее…с тобой тяжелее, я ж тебе сказал – я тебя так и не увидел. А  с ребенком ты не торопись. Я тебе позвоню завтра.
Оба уже оделись и не знают, что им делать дальше.
-  Ну, что ты  - не чувствуй себя обязанным. Я как-нибудь сама. И позвоню  тоже сама. Все мы, в конечном счете, иллюзии друг для друга. Спасибо тебе.
-  Иллюзии это хорошо. Хуже, когда нет никаких иллюзий. Нет ничего ближе нашего воображения. Ладно, я рад, что получилось тебе помочь. Звони.
- Пока.
 Настя целует Алешу в губы. Уходя, Алеша хлопает Настю по попе. Закрыв за ним дверь, она смотрит на себя в зеркало, сбоку, попу чуть выпячивает.



8.

Алексею  дома беспокойно. Он ходит по комнате, торопился. Во рту сухо, в груди нервно. Комната кажется выпотрошенной и нежилой. Непонятно, что делать, чтобы в комнате появилось ощущенье живого, будто где-то он оставил свою душу. Когда звонит телефон, Алексей не спешит к нему, он знает, кто это. Ему  неприятно вспоминать недавнее. Телефон молкнет и становится глуше, немота заполняет рот Алексею, и он спешит позвонить сам.
-   Привет, Насть. Это ты звонила?
-   Привет.
-   Как ты?
-   Нормально. Я решила ничего не делать. Пусть будет, как будет. Ты не против?
-   Как я могу быть против? Наоборот, я  - за. Настя…
-   Что?
-   Настяяяяяя. Настя. Настя.
-   А сейчас ты лучше стал видеть меня?
-   Нет. Я еще не преодолел пропасти между ощущением тебя и образом тебя.
-   Так тебе по-прежнему тяжело?
-   Мне по-другому. Но мне легче. Спасибо тебе.
-   А давай теперь я приеду к тебе?
- ……
-   Чего молчишь?
-   А давай мы встретимся на нейтральной территории?
-   Как собаки или кошки?
-   Не в этом дело. Для меня секс в пейзаже – способ из него выйти, войти в тебя – выйти из пейзажа.
-   Алеша, как хорошо, что ты столь поэтичен. Как хорошо. Я хочу тебе сказать, что я хочу от тебя ребенка. Точнее, мне теперь важно, что он – от тебя.
-  Мне приятно, Насть, но я боюсь обретенных высот.
-   Аааа. Тебе приятней ползать?
Алексей резко кладет трубку. Телефон снова звонит. Настя говорит нервно.
-  Извини меня. Скажи, что ты хочешь?
-  Я хочу, чтобы мы  были вместе.
-  Странно. Но ты себя ведешь иначе. Я не тот космос, который нужен истории? Что мне сейчас сделать?
-  Нет, ты тот космос. Я не тот материал, которому нужно в космос. Или у каждого  свой космос.
-   Понятно. Ты меня  не видишь, потому и не полетишь.
-   Но мы рядом. Можно  заняться сексом по телефону.
-   Алеша, ты что делаешь? Если ты хочешь порвать все – так и скажи, но юродствовать не надо.
-   Настя, я ничего не хочу. Я рад всему, что уже произошло. Лучше уже не будет. Я думаю, нам не надо встречаться. Все равно я тебя не увижу. Мы это сделать опоздали.
-  Хорошо. Но это жестоко. Впрочем, как всегда. Спасибо на ясном слове. Хорошо, что мы хотя бы слышали друг друга. Я надеюсь, все не зря. Пока, Алеша
 
Гудки……
 

                2010г.