Юность в лепесках

На дворе все ее звали Галчонок или Галка. На самом деле при рождении родители ей дали имя Нина, но так ее никто не называл. Маленькие карие глаза казались черными из-за вечно расширенных зрачков, а нос был заострен и немного загнут вниз. Черные короткие волосы вечно торчали в разные стороны, а голова казалась слишком большой на  тщедушном тельце.
Играла всегда одна, но, видимо, неудобства от этого не испытывала. Ее родители развелись, мать вскоре уехала за новым мужем-офицером в Германию, отец тоже переехал и завел новую семью. Воспитывала Галку бабушка.
Познакомилась я с Галчонком в песочнице. Мне надоело в полном молчании ковыряться в песке по разным углам и я спросила ее первое, что пришло в голову: «Почему у тебя так много родинок на шее?» Прошло минут пять. «Это мышкины какашки, - серьезно ответила она. – Когда ты спишь, прибегает мышка и оставляет их. Ты сама подумай, ты же вся закрыта одеялом, а шея-то голая».       
Ребята во дворе молчаливую и нелюдимую Галку недолюбливали. Даже пытались травить, но она настолько равнодушно относилась к любым обидным и колким фразам, что всякий азарт быстро пропадал. Да и родители запрещали обижать «сироту при живых родителях».

=Вечера под яблонями
Так пролетело лет семь. Со временем Галка стала принимать участие в наших играх, да и ребята к этой немного странной девочке привыкли. Правда, заводилой она никогда не была. Да этого и не требовалось: общепризнанным лидером был Васька - смазливый парень с русыми кудрями, старше меня на несколько лет. «Растет девичья погибель», - смеялись бабы. И действительно, как только ему стукнуло 13 лет, на него, не по возрасту высокого и широкоплечего, начали заглядываться девчонки.
Невозмутимыми оставались только я с Галкой. Она – потому что вообще редко выражала свои эмоции. Я – потому что два года назад, когда мы всей компанией сидели за столом и играли в «Монополию», Вася громко и как-то неожиданно, без всякой связи с игрой и разговором, заявил, что у меня кривые зубы и мне лучше не улыбаться. Я всю ночь прорыдала в подушку. У меня тогда стояли бреккеты – и мне казалось, что, даже когда их снимут, я все равно не буду нравиться мальчикам. Впрочем, подобные «приятные» вещи он время от времени говорил всем девушкам. Васька был полностью уверен в собственной неотразимости – и с женским полом вел себя год от года все бесцеремоннее.
Но дворовая компания прощала ему все за виртуозную игру на гитаре. Наши дома стояли друг напротив друга, за одним из них сразу начинался пустырь. Лет пятьдесят назад на этом пустыре был разбит маленький яблоневый сад – всего с десяток яблонь да несколько дубов. Со временем город рос, как грибы, слева и справа, поднимались дома, но сад оставили. И теперь за одним  из наших домов, огороженные с трех сторон решеткой, каждую весну благоухали яблони.
В этом саду, как только становилось теплее, мы собирались каждый вечер. Особенно хорошо было весной. Васька долго настраивал гитару, затем начинал задумчиво перебирать струны… Постепенно все разговоры и смех смолкали. На землю опускалась ночь, рыдала гитара, а в воздухе кружились белые лепестки яблонь. Галка могла не появляться во дворе весь день, но вечером обязательно выходила. Садилась на корточки и весь вечер молчала, не сводя блестящих глаз с Васи… 

=Блаженная
Первыми неладное заметили бабки, с утра до вечера несущие дежурство на скамейках. Они и дожили об этом Васькиной матери со всей «деликатностью»: «Когда у Васьки с Галкой свадьба будет? А то ведь сына женишь и на свадьбу не позовешь». Для Василисы Ивановны любовь молодых стала ударом.  Девки вешаются, а он кого выбрал? «У нее же не в порядке с головой, она же блаженная! - не стесняясь того, что летом все окна квартир открыты, а эхо повторяет каждое слово, стенала Василиса Ивановна. – Блаженным подают, а не женятся на них!» Оказалось, что Галка практически уговорила перебраться Ваську не забрасывать гитару и перебраться вместе с ней в Москву. «У тебя талант, борись за него! Тебе надо дальше учиться… И постоянно практиковаться - в столице для этого больше возможностей», - уговаривала его Галка.
Нет-нет, Василиса Ивановна, Вася скоро получит высшее экономическое образование, от армии уже отмазан, на заводе приготовлено место с достойной зарплатой… Его в музыкальную школу-то отдали для общего развития. Москва? Играть в кабаке? Что за бред!
Сердобольные подружки-соседки тут же нашли верные признаки того, что Галка – наркоманка: бледная, как смерть, расширенные зрачки – и долго не протянет. Но перед этим посадит на иглу и своего любовника. Словом, Ваську надо спасать. 
Не знаю, какой разговор состоялся у Василия с родителями, - неделю он ходил мрачный, но с Галкой продолжал видеться, а потом забрался в подаренные «Жигули» и исчез.
 Через несколько недель Галка набралась храбрости и постучалась в его квартиру. Дверь открыла мать Васьки. Через несколько минут девушка, втянув голову в плечи, бежала в свой дом, а вокруг нее вороном кружилась Василиса Ивановна. «Вы же девушка, как вам не стыдно надоедать нам! Где ваша гордость!» - кричала мать в праведном гневе.
Через год у Галки умерла бабушка. Новая семья отца помогла устроить похороны. Перед смертью бабка сделала свою внучку единственной наследницей, так что жилье досталась ей. У отца было проснулись родственные чувства, но Галка отказалась прописывать его в своей однокомнатной квартире, – и дочь вновь стала ему не интересна.
В этот же год всем двором отмечали свадьбу Васьки. Ему удивительно шел жемчужно-серый костюм и выглядел он очень довольным. Невеста была на сносях и смотрела на Васю влюбленными глазами. Василиса Ивановна суетилась и всем рассказывала, что молодые будут жить в «трешке», которую молодым супругам подарили на свадьбу родители невесты.
В день своего 20-летия Галка уехала в Москву. Я столкнулась с ней на лестничной площадке, когда она уже закрыла дверь и стояла в раздумье. У ее ног громоздилась куча сумок. «Уезжаешь? – Да.- Где будешь жить? – У подруги по училищу. – Точно решила продавать квартиру? –Да. – Смотри, последний мост сжигаешь! – Ну и что». 
Я помогла донести вещи и посадила ее на «Вятку». Больше Галку никто не провожал – а может, она попросила, чтобы не приходили.

=Душа сакуры
Через десять  лет мне довелось побывать по служебным делам в Москве. В последний день, сдав вещи в камеру хранения, я отправилась бродить по городу. Стоял душный, горячий август. На второй час бесцельного кружения по Арбату, на глаза мне попалась афиша. «Неореалисты и импрессионисты», «выставка только что вернулась из Лос-Анжелеса», «восторженные отзывы критиков» - все ярко и аляповато. И внизу – несколько черно-белых фотографий авторов. Я остановилась. На одной из них была Галка. Точнее - она и не она: тот же взгляд угольных глаз, острый нос и «мышиные» родинки на шее. Но вместо растрепанных, коротких вихров – отливающие блеском, как вороново крыло, прямые волосы, балахон сменило узкое черное платье, делающее ее нечеловечески стройной, длинные ноги, что-то блестящее на шее… Какая-то «царапающая» внешность. Такие врезаются в память и волнуют воображение дольше, чем просто симпатичные женщины. Я даже усомнилась, что это наша Галка. Тем более, что на подписи к фотографии стояло «Нина», а дальше - какая-то иностранная, короткая и звучная фамилия…
В полдень я стояла перед входом  в галерею. В самом помещении было тихо и пусто – только в дальнем конце галереи какой-то молодой парень со стальными серьгами в обоих ушах медитировал перед скульптурой, изображавшей соитие Микки-Маусов. Я быстро нашла ее работы – люди с лицами, сияющими всеми цветами радуги, не менее пестрая, буйная нерусская природа... И вдруг – зацепило и повело по сердцу: на небольшой картине отцветал наш яблоневый сад. Прозрачный воздух чист, а в сгущающихся сумерках тают, не долетая до черноты травы, белые и розовые лепестки. За решеткой уже всходит луна, которая вскоре убьет эту зыбкую красоту бледным светом… И стало вдруг как-то тревожно и немножко грустно, и вспомнились наши дворовые вечерние посиделки.  «Эта картина – одна из японского цикла художницы. Все остальные - в частных коллекциях Англии, Бельгии и Японии. Критика Страны восходящего солнца писала, что ей удалось проникнуть в душу цветущей сакуры», - услышала я за спиной голос сотрудницы галереи. Теперь я уже и сама видела, что на картине роняет свои лепестки не яблоня, а вишня… И все же это был сад нашей юности, в котором цвела и отцветала наша первая любовь.

=Весну любви один раз ждут
В поезде я еще раз перечитала брошюрку, врученную мне экскурсоводом. Из нее я узнала, что Галка выучилась в Москве на дизайнера интерьера. Ее дипломная работа так понравилась – что ее взяли на работу сразу со студенческой скамьи. Сейчас живет в Англии, в столице же бывает наездами. Работает креативным директором в одной очень модной в Европе дизайнерской студии (брошюрка хвастливо сообщала, что у них в постоянных клиентах - Гай Ричи и Виктория Бекхем, а недавно фирме сделал заказ сам принц Чарльз), а на досуге пишет и выставляется – весьма успешно. Правда, работает под псевдонимом. Не замужем, но в Европе все стараются в начале прочно встать на ноги, а потом уже обзаводиться семьей.   
Мне не терпелось поскорее добраться до дома и сообщить всем, кем стал наш гадкий галчонок. Особенно хотелось довести это до сведения васькиной мамы – не специально, а так, вскользь, заметить в разговоре: «Помните нашу Нину? Она сейчас работает в Англии креативным директором в безумно модной дизайнерской фирме. Заработала на картинах кучу денег и скоро будет обставлять квартиру английского принца»...
Буквально на следующий день после приезда домой я увидела самого Ваську. Видимо, он привез к родителям младшего внука. 4-летний Артемка  азартно, как и его отец 30 лет назад, копался в песочнице, а Васька курил, развалившись на скамейке. Брошюрка с фотографией шикарной Галки у меня все еще валялась в сумке. Зажав ее в кулак, я приземлилась на другой край скамейки и, попутно соображая, как завести разговор, начала украдкой рассматривать его. За последние годы Вася раздался вширь в талии и приобрел некрасивую привычку брюзгливо поджимать губы. Бабки на скамейке сплетничали, что жене он изменяет: «А ты видела как его супружницу-то разнесло, а ведь Васька – мужик-то видный, бабы сами юбки задирают, что с него возьмешь?» Но, в общем-то, дом у них - полная чаша, а на заводе Васька уже ходит в начальниках. Впрочем, в последнее время все чаще стал закладывать за воротник – и в последний из запоев разбил свою дорогущую гитару, вроде бы нечаянно.
Васька меня не замечал. Курил и задумчиво глядел на яблоневый сад, в котором в последнее время пенсионерки повадились сушить белье, натягивая веревки между стволами деревьев. Потом грустно улыбнулся, - но улыбка предназначалась не мне и не Артемке - а кому-то там, в саду. Мы посидели еще минут пять – он продолжал курить и смотреть, как ветер шевелит листья старых яблонь. Я встала, положила брошюру в сумку и пошла домой.