пирожки и горшочек маслица

Когда-то, тысячу лет назад, Женщина взяла яйцо – символ мира, положила его на вершину белоснежного холмика муки, смолотой ветром из зёрен плодородной земли, положила масла, сочащегося солнцем, подлила молока, подаренного матерью-коровой, и посыпала всё это солью, без которой еда пресна подобно жизни без любви. Руки Женщины были чистыми, как её помыслы, тёплыми, как её дружба, неутомимыми, как её ум. Они месили тесто, а через пальцы текли мысли, текла сила, текло добро. Когда хлеб закалился в печке и снова вышел на волю, лёгкое дыхание Женщины, запечатлённое в нём, успело смешаться с жарким дуновением огня. Женщина попросила у хлеба прощения и принялась делить его. Множество рук потянулось к пузырчатой пышущей мякоти в твёрдом прожаристом панцире, и Женщина оделяла хлебом всех, не различая – свой ли, чужой ли, и каждый, кто съедал чудесного хлеба, становился навеки братом Женщине, братом Солнцу и Земле, братом Корове и Курице, ибо хлеб этот был хлебом посвящения, верности и познания, священной глиной, сотворённой Женщиной.
Начало двадцать первого века. Человечество разделилось на два подвида. Первое подразделение – беспокойное. Эти существа озабочены своим здоровьем, а потому готовят только чрезвычайно полезные и невообразимо невкусные блюда. «Готовят» - странное определение для суетливого сверхскоростного заваривания пакета иссушённого капустного супа, выписанного по Интернету, или торжественного распиливания одинокого салатного листика на 159 кусочков - чтобы хватило и на завтрак, и на обед, и на ужин, и ещё погрызть под подушкой. Второй подвид Homo Sapiens вообще никогда не бывал на кухне. В обеденное время его можно наблюдать в публичных едальнях от «Макдональдса» до «Максима» - в зависимости от достатка. В общепите для современного человека раздолье – посуду мыть не надо, салфетки стирать не придётся, по магазинам бегать в поисках нужных ингридиентов не понадобится, да и стоять у плиты в тщетной надежде, что ничего не сгорит, у любителей скольжения взглядом по меню надобности совершенно никакой нет. Если по каким-то потусторонним причинам рядом не оказывается подходящей забегаловки или ресторана, эти сообразительные зверьки покупают мороженую пиццу, заледеневшие «котлетки по-домашнему» или отмороженные блинчики, загадочно припорошённые снежком, дабы подвергнуть сии полуфабрикованные изделия разморозке на батарее центрального отопления, а потом вгрызаться в них редеющими зубками, перемежая хруст целлофановых щей быстрого приготовления криками: «Я – бизнесвумен! Мне можно!»
А теперь представьте себе картинку, тоже вполне возможную в наше просвещённое время.
Припозднившееся утро заливает огненно-розовым светом просторную кухню, широко и дружелюбно распахнутое окно дышит в штору рассветной свежестью и голосами птиц, переливаются отполированным металлом сковородочки, развешанные по росту, блестят пузатенькие кастрюльки, гранятся бликами прозрачные бокалы, съедобных тонов плитка радует глаз цветными клетками. На столе возвышается горка орехов, пахнущих лесом, на полке – квадратная стелла бутылки зеленоватого оливкового масла. Стеклянные горшочки засеяны сотнями самых разнообразных приправ, но только один человек знает, где листья, а где корни, где цветки, а где семена. Колдунья входит в своё волшебное царство с полной корзиной тяжёлых, плотных жёлтых и зелёных лимонов, пряных трав и серебристо-пятнистых рыбин, только-только из моря….. Напоминает сцену из какого-нибудь старого романа, не правда ли? Современный мир отвык от простых каждодневных приятностей. Мы реже ходим в гости, меньше читаем толстых книжек, принимаем наскоро душ вместо чувственной ванны, перестали собирать грибы и наклеивать марки, а теперь вот ещё какая бедя приключилася – мы помаленьку разучились готовить. Это занимает слишком много драгоценного времени, которое необходимо экономить для заботы о собственной внешности или карьерного роста. Да и как изменить образ жизни, если мы буквально окружены космическими скоростями и обесчеловеченными механизмами?! Я говорю даже не о мобильных телефонах и не об автоматических дверях. Просто вспомните, с чего вы начинаете свой день и чем его заканчиваете, без чего не обходятся деловые переговоры и дружеские застольные беседы, что объединяет английскую королеву и совковую бабку-вахтёршу. Я имею в виду обыкновенный, с виду такой безобидный чайный пакетик. В России нет традиции разводить китайские церемонии, но думаю, у каждого в памяти хранятся воспоминания, связанные со слонастым чаем далёкого детства.
Летний чай на старой даче. Заварник должен был непременно быть тёплым, а ночь лунной. Медный самовар, на котором угнездилась кукла-грелка, чуть ли не каждую минуту выдаёт очередную порцию кипятку запоздавшим гостям или разомлевшим хозяевам, пожелавшим добавки. Кто-то хрустит свежими маленькими сушечками, нанизав по три на каждый палец. Кто-то ловит языком падающую каплю варенья. Кто-то во все щёки дует на колеблющийся светлый круг чая, картинно держа наполненное до краёв блюдечко на пятерне, повторяющей форму распустившегося бутона. «Припозднились мы чаёвничать» - некстати вспомнит один из персонажей чаепития а сам вновь потянется открутить воды из самоварного крантика да затемнить её заваркой. Осторожно отпивая из переливающейся чашки, дитя тихонько поднимет крышечку тонкостенного фарфорового заварника и заглянет внутрь. Там сидит свалявшаяся ежистая заварка, излучающая тепло, тускло поблёскивая настоящими чайными листиками, такими же, какие застряли в дырочках старинного ситечка, привешенного на расписанном чайными розами носу. Дитя опустит крышку и окунёт, пронзительно сёрбая, пухлые губки в жидкое счастье древесного цвета.
Или, может быть, вы вспомните тот путевой чай в железнодорожных подстаканниках, который согревал в дождливый день даже хмурых проводниц. Как хорошо шёл он с сахаром вприкуску, под остроумный анекдотец случайного знакомого! Хворый пейзаж просвечивал сквозь затуманенные стёкла, вызывая в памяти дорогие альбомы, где каждая неаполитанская рощица была любовно прикрыта тонким белым листом. Вместе с вагоном раскачивался фотоаппарат, зацепленный хвостом за какую-то железяку. Дымились пароходные трубы стаканов, и от этого даже в пути чувство дома сохранялось в наших сердцах.


Рецензии