Обмыли каникулы

  Торжественно прозвучал школьный звонок, извещая о начале летних каникул, и стоголосая масса юных тел, как горох из дырявого мешка, высыпала во двор сельского очага знаний, растекаясь по обе стороны единственной улицы села.
  Мы с Федькой, сыном председателя сельского Совета, домой на радостях не торопились. Посидели на крылечке клубной библиотеки, наслаждаясь наступившей свободой от школьных занятий, теплом солнечного дня, пением птиц. По пути заглянули в сельскую лавку.
  Продавщица тётя Соня, что-то тихо напевая, расставляла на полке зеленоватые бутылки «Московской» водки, доставая их с лёгким позвякиванием из фанерного ящика.
  Долговязый Федька, загадочно посмотрев на меня сверху вниз, вдруг резко нагнулся и, сложив ладони трубочкой, шепнул:
  - Серый, может, отметим каникулы?
  «Серый» - это моя кличка, как и большинства пацанов с именем Сергей. Я от неожиданности даже вздрогнул, стыдливо отстраняясь от Федьки и глядя с испугом в сторону продавщицы. Но тётя Соня и не смотрела на нас, занятая разбором привезённого товара.
  - Ты что? – едва слышно прошептал я. Да у меня и денег-то нет.
  - Ерунда. Это нам раз плюнуть, - опять сложив ладошки трубочкой, прошептал мне Федька на ухо.- У батьки их в столе, как грязи.- И уже громче, чтобы слышала и тётя Соня, сказал:
  - Пойду у бати денег возьму: что-то пряников свежих захотелось. Жди меня здесь, я мигом.
  И Федька словно испарился. Но уже минут через пять (дом через дорогу) стоял у прилавка.
  - Тётя Соня, мне кило пряников и бутылку водки… для бати. -  Федька решительно выложил на прилавок пятидесятирублёвую ассигнацию.
  Продавщица пристально, испытывающе посмотрела на председательского сынка, что-то буркнула себе под нос, но достала из ящика зелёную бутылку с такой же зелёной этикеткой «Московская» и не выпуская её из рук спросила:
  - Что это у Степана Сергеевича за праздник? И почему сама Мария, мать твоя, не пришла?
  - Так некогда ж ей, на стол накрывает. А празднуют  чего - не знаю, может, в честь меня. Я же, тётя Соня, в пятый перешел.
  - Ишь ты! Грамотей! Как батька, будешь бумажки в конторе перекладывать? – уже по-доброму ворчала тётя Соня, предусмотрительно заворачивая бутыль в  бумажный пакет, подальше от посторонних глаз. Не ровен час, увидит  учитель – разговоров не оберешься.
  - Ну, куда пойдём? На зады?- предложил Федька, когда мы отошли немного от магазина. Задами мы звали участок между деревенскими огородами и речкой. Там в промытых весенними водами оврагах мы часто собирались, чтобы поиграть в войну,  в  подкидного дурачка, другие детские и взрослые игры.
  Опустились в один из оврагов. Присели на сооруженные там стульчики из чурочек. Федя выложил кулёк с пряниками, вытащил из-за пазухи свёрток с «Московской», а из кармана штанов прихваченный граненый стакан. Достал складишок, постучал им по горлышку, запечатанному сургучом. Сургуч крошками осыпался на брюки. Поддел кончиком ножа оголившуюся от сургуча железную пробку. Та со звоном отлетела в сторону, и в нос ударил острый спиртовой запах. Налив полстакана, Фёдор протянул его мне.
  - Не, ты первый, - боязливо отстранил я руку Федьки. Я ещё ни разу не пробовал водки, но признаться в этом не хотел, чтобы не казаться маменькиным сыночком.
Федька выпил одним махом, как заправский выпивоха, смачно занюхав рукавом рубахи. Достал из пакета пряник, с хрустом откусил. Налил в стакан снова и решительно протянул мне. Проглотив слюну и стараясь не дышать, я  через силу сделал несколько глотков. Горькая жидкость на мгновения застыла внутри, готовая вырваться назад, и я с силой попытался  протолкнуть её внутрь. Обожгло внутри, и непривычное тепло разлилось по всему телу. Закружило в голове...
  Федька уговаривал выпить ещё и ещё.
  Не помню, как пришёл домой. Долго меня мутило и рвало. Было стыдно. Много лет потом не мог терпеть запах водки. А Федьку тогда ещё захотел отучить от этой дурной привычки. Но как? Федька хоть и старался при нас, пацанах, выглядеть независимым, но я-то знал, как он боялся отцовского ремня.
  На следующий день, придя к Федьке, но не застав его дома, я,  между делом разговаривая с его отцом, намекнул:
  -Дядя Стёпа, а почему вы не замыкаете стол с деньгами?
  -Что?! – И дядя Стёпа метнулся к столешнице, открыл её, достал солидную пачку денег, пересчитал. Посмотрел на меня удивлённо:
  -Полсотни не хватает.
  - Это Федька взял. Мы каникулы обмывали, - ляпнул я и убежал.
  Нехорошо, конечно, я поступил, предал друга.
  Не знаю, как председатель сёк своего сыночка, но Федька долго не мог сидеть на скамейке, всё больше на корточках. Степан Сергеевич меня не выдал, а Федя догадывался, но молчал, мне не мстил. Потом, слышал, стал большим человеком, начальником солидного производства. Может, после отцовской порки поумнел.