Светлое настоящее накануне первомайского парада

Мой сосед взял меня с собой - и на его "Волге" (самая крутая советская машина тех времен) поехали на рыбную станцию, где Володя работал лаборантом, и по долгу службы проверял состояние воды в рабозаводческих бассейнах и здоровье мальков и молодой рыбной поросли.
"Подожди меня часок", - попросил Володя. - "Хочешь, поспи в машине. Или погуляй. Тебе со мной нельзя - санитарные требования".
А места вокруг удивительные. Тишина. Журчание, плеск воды в плавнях. Вскрики пеликанов (тех самых - с зобами). Пеликаны близко к себе не подпускали, ими можно было любоваться только издали, когда они ходили стайками по болотным кочкам или перелетали над камышовыми зарослями с места на место. Охота и рыбалка там были запрещены - заповедник, вот и сохранилось в тех местах многое в первозданном, непуганом состоянии.
Мне прискучило, и я спустился к плавням. Вода была еще прохладная - последний день апреля, но захотелось в каком-то виде водой стихии, и я запрыгнул на плавучую лепешку - эдакий сбитый природой камышовый матрас не матрас, плот не плот - что-то среднее. Лег на него и под звуки воды, дальних криков пеликанов, шума камышей, отдался баюканью воды - едва заметные подводные течение покачивали, поводили взад-вперед мою камышовую "Ра" (в мииатюрном исполнении). Я незаметно уснул, и это был тот случай, когда сон был скучнее и тягостнее яви - мне снилось, что я уже уезжаю, и уже сижу в машине с Володей. Пробуждение было счастливым: я все еще лежал на камышовом плавучем островке и покачивался на на воде прутских плавней. И опять вскрикнули пеликаны...
На следующий день вместе с классом я участвовал в первомайском параде. Доверили нести портрет одного из вождей. "Урра!!" - кричал я вместе со всеми". "Да здравствует!" - еще громче. И никто не знал, что кричал я от избытка счастья, которое довелось испытать Здесь и Сейчас, не дожидаясь полной и окончательной победы того самого, о чем талдычили изо дня в день те, чьи портреты мы несли над головами участников первомайских колонн.