Узница по имени смерть... часть пятая

Дверь распахнулась, и в комнату, улыбаясь, вошел Брюс. Мне было страшно стыдно смотреть ему в глаза, ведь за последние десять минут оба его родителя побывали моей голове в обличье убийцы и если так пойдет дальше, то и черед самого Брюса видать не за горами.
- Ты еще не готова?
Я растерянно посмотрела на него:
- Брюс, а быть может все-таки мне не стоит знакомиться с твоей матерью? Мне как-то не по себе…
- Не переживай, я клянусь тебе, что она не кусается, ножами и вилками не бросается и думаю, что вести себя она будет сегодня более-менее прилично. Я кстати рассказал ей, что ты журналистка и один из редакторов нашей университетской газеты, а прессу моя мать обожает до уважения. Так что повторяю – ничего не бойся! Пойдем?
И все-таки вниз в столовую я спускалась с некоторыми сомнениями, которые отнюдь не рассеялись при виде миссис Кенингтон.

Это была очень красивая и ухоженная женщина, одетая просто, но удивительно изящно. Никакой косметики, никаких украшений на ней в это утро не было, что лишний раз подчеркивало, что она у себя дома и может делать то, что ей заблагорассудиться. Тщательно уложенные волосы отливали серебром – миссис Кенингтон не признавала никаких красок для волос и демонстративно тем самым показывала, что своих лет она отнюдь не боится. Мэр внимательно читал за столом газету и отложил ее в сторону, как только мы с Брюсом уселись рядом.
Я впервые видела, чтобы так обильно всякой снедью была уставлена вся поверхность белоснежной накрахмаленной скатерти. Похоже, что завтракам в этой семье уделяли большую роль, еще бы – ведь обедов и ужинов по рассказам Брюса здесь почти никогда не бывает. Наверняка мне и так очень сильно повезло, что сегодня вся семья Кенингтонов в полном составе собралась за завтраком. Обычно такое тоже бывает достаточно редко.
- Мама, это Лиз МакДолл, я тебе о ней рассказывал… Лиз, это моя мать…
- Детка, можешь звать меня просто – Сара… Я терпеть не могу всех этих «миссис Кенингтон», мне эти лепетания надоедают за пределами особняка, так что я хочу хотя бы в своем доме чувствовать себя комфортно…
Хозяйка дома лениво потянулась, и я внезапно почувствовала к ней некоторое расположение, хотя ее последняя фраза была с избытком наполнена двояким смыслом. Но жена мэра действительно была слишком красива, чтобы терпеть обидные демарши красавца-мужа на сторону, и я бы на ее месте, скорее всего, тоже устраивала бы битье посуды, а возможно даже и этим бы не ограничилась.
Заметив, как  пристально я ее рассматриваю, мать Брюса улыбнулась и, указывая рукой на стол, пригласила к трапезе:

- Лиз, чувствуйте себя, как дома, кушайте, не стесняйтесь.
Брюс следил за матерью, едва сдерживая ухмылку. Мэр заговорщицки подмигнул мне и стал намазывать тост маслом.
На самом деле, вчера целый день мне кусок хлеба в горло не лез, и сегодня с утра я чувствовала просто-таки зверский аппетит. Брюс аккуратно передал мне чашку с горячим чаем. Мэр положил рядом с моей чашкой намазанный маслом и джемом тост. Ну вот, сейчас начнется!
- Лиз, позвольте мне немного полюбопытствовать - вы с Брюсом просто близкие друзья или встречаетесь как парень с девушкой?
Кусок хлеба застрял в моем горле, и я беспомощно взглянула на Брюса, который глаза подкатил к потолку. Мэр настороженно прислушался к разговору, и на его лбу залегло несколько морщинок неудовольствия.
- Мы встречаемся, мама, как парень с девушкой, ты ведь не думаешь, что я мог привести в наш дом чужого человека? Я люблю Лиз, Лиз любит меня, тебя это объяснение удовлетворяет?
Я судорожно сглотнула комок хлеба, колом до сих пор стоявший у меня в горле. Теперь мне стало понятно, как при таком обилии еды, все семейство Кенингтонов довольно худощаво – при таких разговорах за столом аппетит всегда куда-то стремительно улетучивается.
Вот и я сейчас уже дождаться не могла, когда мне можно будет подняться со своего места за столом  места и покинуть столовую на всех парусах.
- Но вместе вы пока не спите, раз Лиз, живет в нашем доме в отдельной комнате,   а не у  тебя дорогой в спальне?
- Мама!

Мэру этот разговор, плавно перешедший в непозволительную плоскость, не нравился совершенно, а вот его жена после заверений сына, что я его девушка в официальном смысле этого выражения просто расцвела на глазах и ее доброе расположение ко мне теперь усиливалась с каждой минутой. Все-таки было очень похоже, что изначально она приняла меня за свою новую соперницу, но поняв, что намерения Брюса по отношению ко мне более чем серьезные – сразу же успокоилась.
- Я слышала, что ты, Лиз, теперь в некотором роде сотрудничаешь с городской полицией, - заметила миссис Кенингтон, допивая свой остывший чай, - все эти преступления так ужасны, правда, милый? И так прискорбно, что такая милая девушка как Лиз, должна участвовать в этом расследовании…
С этими словами она накрыла своей узенькой ладошкой с шикарным маникюром широкую ладонь мужа и посмотрела на него с обожанием.
- Ты же знаешь, мы делаем все, что в наших силах – вся полиция мобилизована, чтобы найти этого распроклятого убийцу,  - раздраженно отвечал ей Кенингтон – старший с явным сожалением посматривая исподтишка в мою сторону.
 Еще бы ему не огорчаться – тяжело наверняка расставаться с такой иллюзией, ведь после сегодняшнего завтрака он точно больше не посмотрит в мою сторону взглядом старого ловеласа. 

- Брюс, милый, я надеюсь, что ты впредь не станешь пренебрегать услугами охраны, это может закончиться не только разбитой головою, но и более серьезными ранениями, будь осторожнее, мой мальчик, пожалуйста!
В тот самый момент я случайно  подняла взгляд на мать Брюса. Невозможно было ошибиться – она сидела прямо, с легкой улыбкой на лице, как будто в произнесенной фразе не было ничего особенного,  но в ее глазах стоял дикий страх, непреодолимый страх женщины опасающейся за своего единственного ребенка.
Что бы там не говорил Брюс, мать явно любила своего сына, хоть и не высказывала вслух своей любви, равно как и всех своих опасений и страхов.
Она опустила свой затравленный взгляд на несколько недолгих минут, и на ее лицо опять набежало прежнее пренебрежительно-усталое выражение. В жене мэра этого города пропадала отличная актриса,  потому что с такой выдержкой и талантом, как у нее, нужно было становиться только звездой экрана, а не ограничиваться ролью хозяйки богатого особняка.
Вот так  этот мой первый семейный завтрак прошел почти в дружественной атмосфере. Брюс предупредил родителей, что вечером  к нам придут друзья, и вдвоем мы вскоре отбыли в университет на дневные занятия.

Правда здесь мы немного хитрили – до наших занятий оставалось чуть больше двух с половиною часов, и мы напрямую отправились в городскую библиотеку, искать следы, которые могли бы вывести нас на предполагаемого преступника.
Еще вчера вечером Брюс по Интернету выбрал ряд статей на интересующие нас темы, но в его доме заниматься чтением было опасно – никому из домашних явно не понравиться, что мы путаемся в ногах у полиции и рискуем своими жизнями.
Я бы вообще предпочла всем заниматься без Брюса, однажды он уже принял удар на себя, и мне не хотелось, чтобы из-за меня погиб близкий мне человек. Как тогда я посмотрю в глаза членов семьи Кенингтонов, если с Брюсом снова что-нибудь случиться? Но этот парень шел рядом, абсолютно не задумываясь о своей участи, его даже не смутило то, что именно он, к примеру, может стать следующей жертвой опасного и неуловимого преступника. Брюс Кенингтон готов был принести свою жизнь на алтарь любви. А вот была ли я готова к такой жертве со своей стороны? Он так уверенно за завтраком сказал, что я его люблю, что я и сама на несколько секунд в это поверила. Но теперь…

Здание Центральной библиотеки нашего города выглядело очень впечатляюще и мрачновато. Это было одно из самых старых строений в нашем городе и ни разу за все его историю не подвергалось достройкам или реставрациям. Огромное и монументальное, оно, казалось, нависает над каждым, кто решался его посетить. Желающих было много, но редко кто приходил сюда с особой радостью, так угнетающе действовало на всех внешняя и внутренняя обстановка здания.
Внутри библиотеки нас уже поджидала пожилая женщина в одежде, выглядевшей опрятно, но которая явно была куплена на одной из недавних распродаж перед летним сезоном. В руках у служащей библиотеки было несколько дискет, которые она тотчас же передала Брюсу и доброжелательно улыбнувшись, повела нас вглубь здания. Здесь находились отдельные кабинки с компьютерами, для просмотра материалов в тишине и спокойствии.
Я уже неоднократно бывала здесь – для подготовки того или иного материала мне приходилось много раз обращаться за помощью к здешнему персоналу. Большинство моих статей готовились именно в таких кабинках, поэтому я сразу же прошла в оставленную для нас комнату и включила стоящий там монитор. Теперь оставалось только по очереди просмотреть врученные нам дискеты и выбрать необходимый для нас материал. Если таковой вообще отыщется.

Как только плотно закрылась дверь за приведшей нас сюда женщиной, как мы с Брюсом заговорщицки переглянулись. Полученные дискеты жгли нам руки, и я пару раз роняла на пол самую первую из них прежде, чем вставить ее в компьютер.
Первая дискета касалась нападений пятилетней давности. Я отводила свои наполненные слезами глаза всякий раз, когда на страницах газет появлялась моя очередная фотография.
Как назло одним из тех, кто вместе с полицейскими нашел меня в луже крови, был местный репортер и по совместительству фотокорреспондент местной газеты. Он нащелкал мое почти бездыханное тело во всех ракурсах, и оставалось только удивляться, насколько бывают люди бессовестны и бесчувственны.
Убийствам двух предыдущих девушек, было уделено гораздо меньше печатного места. Оно с одной стороны было и понятно – я-то, в отличие от них,  осталась жива, а ведь еще нужно было ежедневно сообщать о моем здоровье и строить предположения, видела ли я преступника и как быстро того смогут поймать. Но с другой стороны – меня коробило то, что мне живой уделялось больше места, чем им – погибшим.
Брюс читал все мелькающее на экране очень внимательно, его дыхание заметно участилось, и я не могла понять – то ли это произошло из-за отвращения от разнообразных и не очень приятных для меня подробностей, то ли от жалости. Но в любом случае, он нашел под столом мою холодную руку и со всей силы сжал ее. 
Все эти заметки я знала почти наизусть и теперь полагалась только на свежий взгляд Брюса на все произошедшие пять лет тому назад события. Через полчаса, дочитав все до конца, тот с облегчением вздохнул, вынимая прочитанную дискету, и с тоскою глянул в сторону тех, что просмотреть нам с ним еще вскоре предстояло.
- Ну что? – спросила я, почти наверняка зная ответ.

Брюс пожал плечами:
- Не знаю. Вроде бы ничего особо интересного нет. Полиция так никого и не нашла и похоже особых мыслей насчет того кто мог все эти нападения совершить – у них тоже не нашлось.  Посмотрим остальное?
Взглянув на часы и определив, что до занятий у нас еще много времени я подала ему дискету под номером два.
Здесь содержались сведения о том, что происходило в городе на сегодняшний момент. О страшном убийстве Алисы Беарнс упоминалось лишь мельком и то без особых подробностей, дабы не запугивать заранее жителей города. Про смерть пожилой женщины от выпитой случайно кислоты упоминалось лишь на страницах некролога и опять же – ни слова о чересчур странном способе убийства.
Страшной смерти Клоди Пирса отводилось значительное место – слишком ужасным был способ его убийства и здесь журналисты постарались на славу, подробнейшим образом описав и место преступления, и сам необычный способ убийства.
 Я с тоскою посмотрела на Брюса:
- Ну?

Его глаза сверкнули:
- А ты знаешь, Лиз, что я только сейчас заметил? Никто серьезно не связывал все эти три первых убийства в единое целое, пока в полиции со своим рассказом о своих вещих снах не появилась ты. Даже никто из журналистов не нашел во всех  этих смертях ничего обобщающего – ведь в городе только за один день происходит столько преступлений, что если каждому уделять особое внимание – за месяц не успеешь все изучить. И детектив Поллак  начал только тогда более детальное расследование, когда все имена жертв услышал из твоих уст.
- А эти странные послания для меня?
- Полиция могла так ничего и не заметить, если бы ты не дала им след и не указала бы верное направление, в котором следует искать. На первые послания убийцы просто никто не обратил своего внимания. Карандашные наброски Алисы, твое фото у той старой женщины – они ведь все это изначально недосмотрели.
Я развела руками:
- Все равно ничего не понимаю…
Брюс нахмурился:

- Понимаешь, эти убийства до некоторых  пор объединяло только одно обстоятельство – то, каким диким способом они были совершены. Можно просто зарезать, а можно выпотрошить, можно отравить простыми таблетками, а можно опоить кислотой, выжигающей все нутро, можно перерезать горло, а здесь человек просто захлебнулся своей же собственной кровью. Потом, смотри, что произошло с Сюзи Оливер – ее не ударили, допустим, чем-то по голове, а привязали к креслу в автомобиле, который после этого пустили под воду…
- Ты думаешь, это было сделано только для того, чтобы привлечь внимание полиции к этим смертям?
- Ну, конечно! Смотри, что получается – полиция наконец-то обращает на все происходящее свое ценное внимание,  и находит еще одну общую черту, характерную для всех этих смертей – во всех случаях присутствует нечто касающееся тебя непосредственно…
- Но ведь мы думали, что убийце незачем меня подставлять, что этому есть какое-то другое пока нам не известное объяснение…
Брюс резко встал и начал быстрыми шагами мерить маленькую кабинку:
- Это все лишний раз доказывает, что в нашей полиции работают одни ротозеи. Они должны были сразу же определить, что Алису Беарнс убили тем же ножом, которым убивали девушек в вашем городке. Ведь есть федеральная картотека орудий преступления, но они даже пальцем о палец не ударили, чтобы поискать следы там.
- То есть, если бы полицейские сразу же заинтересовались следами ножа, которым убили Беарнс, они сразу же должны были выйти на меня – единственную свидетельницу событий пятилетней давности, оставшуюся в живых…
- Естественно. Скорее всего, именно на это и рассчитывал преступник, но не учел патологической лени присущей правоохранительным органам в нашей стране. Нужно пожаловаться отцу – давно пора навести порядок в этом местном гадюшнике…
- Брюс, мы отвлекаемся… И я не думаю что полиция в чем-то здесь виновата – просто кто-то очень хорошо заметает все возможные следы и ко всему прочему не забывай – убийцей может оказаться человек имеющей к полиции самое  непосредственное отношение… И тем более - у всех этих убийств уже давно есть одна общая черта и без упоминания обо мне – всем первым трем жертвам отрезали языки, разве ты об этом забыл? Только Сюзи избежала этой страшной участи, правда, все равно погибнув при этом.
- Черт, действительно!  Но все равно, похоже, что убив Алису Беарнс, преступник заведомо хотел, чтобы полиция обратила внимание на тебя.

- Но зачем?
- А я почем знаю? Важно другое, что ты все-таки довольно вовремя пришла в полицию – иначе через неделю другую они бы пришли к тебе сами.
Я снова непонимающе пожала плечами. Если бы этот парень, убивающий людей, хотел, чтобы меня арестовали, он бы, скорее всего, оставил бы на местах совершения преступлений улики посущественее дурацких посланий, ведущих в никуда, или подкинул бы мне в комнату что-нибудь из вещей убиенных. Глупость какая-то получается…
Я задумчиво вертела в руках  третью дискету, недоуменно размышляя, что же мы сможем найти на ней. Если найти ничего так и не удастся, дела мои будут очень плохи, ибо время идет, люди гибнут, а я до сих пор попросту топчусь на месте.
 Может, действительно, мне стоило всецело положиться только на полицейское расследование? А если Брюс все же прав, и полиция по моему делу сейчас работает без особого рвения? Я тяжело вздохнула – еще неделю тому назад моя жизнь была так прекрасна, в ней не было ни страхов, ни ощущения неизвестности, а сегодня я, высунув язык от напряжения, занимаюсь, черти знают чем.
Поглотив третью дискету, монитор снова ярко засветился, и я без особого любопытства уставилась на страницы мелькавших на нем газет.
 
Одна из них была датирована числом, которому на днях должно было стукнуть ровно десять лет. Кричавшие заголовки так и прыгали в глаза – «Маньяк – одиночка терроризирует город»,     «Полиция расписалась в своем бессилии» и все в таком же будоражащем роде.
Я внимательно начала читать, нагнувшись над экраном компьютера. В целом весь текст гласил, что за последние три месяца того года в городе и в его окрестностях произошла серия кровавых убийств. Первоначально полиция не связывала их в единое целое, но уж очень они были кровавыми и бессмысленными, что и позволило в дальнейшем объединить все дела в одно расследование.
Не смотря на все усилия полиции, преступник так и не был найден, он просто внезапно исчез, перестав вводить в транс весь город. На счету не пойманного убийцы до сих пор числилось около тридцати жертв.
Брюс присвистнул – эти кровавые  цифры и в самом деле очень сильно впечатляли. Но меня больше поразило другое обстоятельство, я уверенно ткнула в это место в тексте своим пальцем и Брюс, нахмурившись,  стал быстро шевеля своими губами читать. Его брови немедленно поползли вверх – вот это уже было интересно.
Первая жертва была убита в городском парке. Сорокалетний мужчина скончался до приезда скорой помощи от многочисленных ранений ножом в область живота. Вторую жертву нашли рабочие дубильной фабрики в цистерне с остатками кислоты. Третья – была найдена на скотобойне. Мужчина средних лет захлебнулся кровью, но не своей как в нашем случае, в его горло была вставлена воронка и через нее насильно вливалась кровь только что убитого животного. Догадаться, что стало с четвертой жертвой, было уже не так сложно -  девушку утопили в ванной, просто накрыв емкость тяжелой чугунной плитой. Она, сопротивляясь,  не смогла сдвинуть плиту и захлебнулась.

Я почувствовала, что еще одна секунда и меня непременно вырвет. От таких чудовищных подробностей, которыми журналисты попытались приукрасить свои статьи,  меня просто выворачивало наизнанку, и я со всех ног бросилась искать ближайший туалет, едва сдерживая тошноту руками, прикрывающими рот.
Там, в белоснежной уборной, наклонившись и почти обнимая блестящий унитаз обеими руками, я распрощалась с тем, что до недавнего времени было моим завтраком. Там же, сидя на холодном кафельном полу, я забилась в тихой истерике. Я жаждала найти объяснение происходящему, но не думала, что для этого придется ворошить горы трупов.
Вытерев, наконец, слезы, я медленно побрела обратно в смотровую кабинку. Плотно закрыв за собой дверь, я  брякнулась на стул и, не глядя на Брюса, стала вертеть в руках четвертую и последнюю дискету.
Брюс, едва глянув на меня и не заметив следов уже засохших слез, что-то увлеченно записывал в свой большой блокнот. Переписав, он снова потянулся к монитору, и третья дискета выскочила прямо ему в подставленную руку. Только тогда Кенингтон быстро повернулся ко мне и участливо спросил:
- Ты как?
Я лишь покачала головою в ответ.
-  Ты так бледна, может, пока остановимся на этом?
Ну, уж нет. Второй раз придти сюда у меня явно сил не хватит. Я и так едва сейчас держала себя в руках. Лучше узнать все сразу и до конца, ведь быть может, нужный нам ответ содержится  именно там, на дискете номер четыре.

- Что ты переписывал?
- Ты знаешь, Лиз, я обнаружил одну очень странную и удивительно интересную закономерность. И именно благодаря ей, я думаю, полиция и поняла, что все эти убийства, произошедшие десять лет тому назад, между собою неким образом  взаимосвязаны.
- И что же это?
- Оказывается, что наш убийца использует только десять способов умерщвления. Он убивает десятерых разными способами, а с одиннадцатого начинает все по новому кругу.
- То есть первый, одиннадцатый и двадцать первый…
- Были убиты приблизительно или хотя бы примерно одинаково.
Я задумалась, обхватив голову руками и опершись локтями о столик. Ангел тоже говорил о чем-то подобном. Действительно, трудно для всех восьмидесяти намеченных жертв найти свой уникальный способ убийства, но почему используется именно такая периодичность – ровно через десять жертв?
- И это еще не все, - признался Брюс, - нам действительно необходимо просмотреть четвертую дискету, дело в том, что один из репортеров тогда накопал, что нечто подобное происходило в другом городе еще десять  лет тому назад… То есть для нас уже двадцать лет спустя…
…Мы молча смотрели, как компьютер неторопливо поглощает четвертую дискету. Пока файлы открывались, я снова спросила:
- Ну, а писал-то ты что?
Брюс покраснел:
- Только пойми меня правильно, Лиз! Я переписывал все десять способов убийств, перечисленных в газете, ведь должны же мы в конце концов точно знать, что может произойти со всеми следующими жертвами… И если окажется, что убивает нынешний убийца так же – то это о многом может нам о нем рассказать…
Я закрыла глаза и тихо попросила:
- Я не хочу знать, что случиться с десятой жертвой, договорились?
Брюс кивнул, напряженно всматриваясь в мое лицо. Он и так был не рад, что я задала этот вопрос, и постарался как можно быстрее спрятать закрытый блокнот у себя во внутреннем кармане куртки.
- Зато можешь сказать, что будет с пятой, - заметила я.
- Ее повесят…

Я непонимающе посмотрела на парня:
- И что же такого необычного в этом способе?
- Ее повесят головой вниз над муравейником…
Я вздрогнула, и рвотные позывы снова зазвучали внутри меня.
- Богатая фантазия у него, однако, - еле успела шепотом заметить я и снова побежала по направлению к заветному месту. Теперь мне понадобилось намного больше времени, истерика на этот раз была намного громче, и после ее окончания я долгих полчаса стояла над умывальником, тщательно прополаскивая горло и умывая лицо.
В дверь легко постучали и, высунувшись, я наткнулась взглядом на взволнованного Брюса. Похоже, он стоял здесь уже давно, но не решался заглянуть, только по приглушенным звукам определяя, что со мною почти все в порядке.
- Как ты себя чувствуешь? - спросил он, и мне так сильно захотелось уткнуться носом в его широкую грудь и как следует выплакаться в его широкое мужское плечо. Но время шло неумолимо, а тратить драгоценные минуты на то, чтобы всласть нареветься мне через минуту уже хотелось не так сильно.
- Ты прочел последнюю дискету?
- Да, и, похоже, мы вот-вот найдем верный путь, - ответил Брюс и протянул мне носовой платок, предусмотрительно вытянутый из нагрудного кармана уже моей куртки.
- Что там?
- Расскажу по дороге в университет, и давай чуть-чуть поспешим, а то точно опоздаем на занятия.
Покорно кивнув, я всецело отдала себя в руки Брюса. Это в том смысле, что он моментально обнял меня и, придерживая с одной стороны, помог выйти на свежий воздух. Только, как следует надышавшись, я смогла сделать усилие и дойти до поджидавшей нас на парковке машины.

Уже знакомый мне охранник с удивлением наблюдал, как мы с дрожащими коленками и белыми лицами усаживаемся в машину. Еще минута и здание библиотеки исчезло за углом, а я облегченно вздохнула, подозревая, что это только начало и мне предстоит узнать еще более страшные вещи, чем те, что уже были мне известны.
То, что Брюс рассказал мне в машине по дороге в университет, заставило мое сердце биться намного радостнее, так как он был прав – мы пока что действительно шли по верному пути.
Двадцать лет тому назад в соседнем штате в маленьком городке начали происходить страшные убийства. Для большого города это не было бы таким большим событием, на его улицах ежедневно гибнут сотни людей, но для маленького тихого города – это был настоящий ужас. Все те же десять убийств по кругу, местная полиция с ног сбилась, пытаясь что-то предпринять. Пришлось подключить к поискам ФБР, и лишь тогда преступник был найден.
Вернее был арестован единственный человек в городе, который на момент всех убийств не имел стопроцентного алиби.
В том, что убийца кто-то из местных жителей, никто с самого начала не сомневался, а когда арестовали этого парня, почти все сразу же поверили, что он и в самом деле тот самый убийца и есть. Тем более, что за  то время, пока он содержался под стражей, череда убийств внезапно  прекратилась.
Этого было достаточно, чтобы общественное мнение осудило  этого несчастного без единой толковой улики. Еще через десять дней подозреваемого нашли в камере повешенным, а еще через пять суток убийства возобновились, и погибло еще три человека, лишь затем наступило затишье, и убийств больше не было.
Задержанного мужчину тихо и негласно реабилитировали, но в городе по прежнему большую часть этих насильственных смертей приписывали только ему одному.
- Его имя?
Брюс полистал блокнот:
- Вот. Найджел Фаргус.

- И чему мы так радуемся?
- Значит так, во-первых – у него была семья: жена и маленький сын, после ареста местные жители сожгли дом Фаргуса и вытурили его семью из города, больше о местонахождении ни его жены, ни сына ни нам, ни полиции ничего не известно. Кто знает, может сын решил мстить за отца таким диким способом?
Во-вторых – смотри, что получается - раз в десять лет происходят убийства, повтор способов убийств – через каждые десять жертв, цифра десять присутствует постоянно – так может это ритуальные убийства?
- Ангел тоже что-то такое имел в виду! Думаешь, секта?
          - Да что угодно это может быть!
            - Да, но тогда сюда  тогда никак не вписывается нападение на меня.. Ведь это случилось пять лет тому назад и всех девушек просто убивали ножом... То есть скорее всего эти события -  нападение на меня и убийства с чередованием в десять лет - никак не могут быть связаны между собою. Но нож-то по словам полицейских использовался и тогда и теперь один и тот же!
Шофер невозмутимо посмотрел на нас через зеркальце:
- Простите, что я вмешиваюсь, а не лучше ли вам со всеми этими домыслами  прокатиться до здания полиции?
Брюс насмешливо кивнул:
- Да, конечно, Рошан, так все и должно быть - мы бегаем, все узнаем, потом разжевываем и в готовом виде отдаем этим прохвостам.
- Брюс, они тоже заинтересованы в поимке преступника, - заявила я, полностью согласная с доводами телохранителя, - быть может, они тоже узнали что-то интересное и могут поделиться с нами. А мы расскажем им о том, что узнали сами…
- Хорошо, хорошо, но поедем только после занятий, - поставил условие Брюс, разводя руками. С ним я тоже не могла не согласиться. Спасение жизни это само собой, а учеба от этого страдать не должна.
Наверное, так было угодно кому-то свыше, но сюрпризов на этот день выпало предостаточно, не успели мы, как следует обдумать все, о чем узнали утром в библиотеке, как на нас обрушилось новое открытие.

Это произошло действительно случайно, так как мы с Брюсом долго решали, стоит ли посещать последнюю на сегодня лекцию. Мне не терпелось поговорить с Поллаком (а вернее увидеть Стюарта), Брюс увещевал, что прогуливать накануне экзаменов неумно и мы на уже начавшуюся лекцию все-таки попали. Стараясь как можно меньше шуметь, мы с Брюсом уселись на свободные места и попытались вникнуть в смысл того, о чем рассказывал преподаватель.
-… В наше время секты не такая уж и редкость, - громко произнес профессор Джеймсон, опираясь своей сутулой спиною на кафедру и протирая своим знаменитым носовым платком свои не менее знаменитые очки, - а во времена инквизиции их было даже еще больше, чем в современном мире.
Казалось, что преследования церкви и страшные показательные казни должны были бы произвести свое впечатление на всех отступников, но похоже инквизиция своей очистительной деятельностью добилась совсем обратных результатов. Ряды еретиков в те смутные и темные века только крепли и пополнялись.
В аудитории кто-то попробовал робко кашлянуть. Весь университет знал, насколько интересны лекции профессора и его боялись прервать на полуслове и все слушали, затаив робкое дыхание.
- В то время среди алхимиков было очень распространено учение о магической цифре девять. Это на самом деле было поистине магическое число. Девятка состоит из трех троек, а три тройки, как известно, это ровно половина трех подряд идущих шестерок…- и профессор вопросительно посмотрел на слушателей.
- Число зверя, - робко выдавил из себя кто-то.
- Точно, - профессор довольно крякнул и наконец-то водрузил очки на свой нос, -  именно поэтому, алхимиков, поклоняющихся цифре девять, стали преследовать служители церковного трибунала. Может кто-нибудь еще сможет показать всем нам, что девятка – и в самом деле необычное число?
Я подняла руку вверх:

- На какую бы цифру мы не умножили девять, итог в сложении нам даст тоже эту цифру, например – девять на девять – восемьдесят один, восемь плюс один – девять и так далее вплоть до бесконечности…
Профессор согласно кивнул головой. Шон, сидевший на ряд ниже нас с Брюсом, повернулся и, делая каменное лицо, спросил:
- Уж не еретичка ли ты, дочь моя?
Аудитория мгновенно взорвалась от хохота.
- Это проходят в младших классах школы, умник, - на мгновение мне стало не по себе, после дурацкого вопроса Шона, но я почувствовала теплое рукопожатие и с благодарностью посмотрела на сидящего рядом  Брюса.
- Тем не менее, девушка абсолютно права, - профессор поднял руку, призывая собравшихся к порядку, - из-за поклонения этой цифре были уничтожены десятки тысяч людей, а это, уж поверьте мне не повод для смеха. Один из монахов, состоящих на службе у инквизиции, предложил в противовес алхимикам создать новый орден, он предложил окружить цифру девять защитой из двух рядом стоящих цифр – восьмерки и десятки, так возникло тайное общество «восьмидесяти»…
Раздавшийся звонок возвестил об окончании занятий, профессор Джеймсон с сожалением посмотрел на часы и взмахом руки разрешил всем расходиться.
Я же, услышав последнюю фразу профессора, никак не могла сдвинуться с места. Восемьдесят убийств, тайное общество «восьмидесяти» - неужели это и есть так долго искомая нами разгадка?
Мимо нас с Брюсом шутя и переговариваясь, проходили студенты, а я все не могла придти в себя.

- Ты думаешь, это тоже то, что мы ищем? - тихо спросил Брюс.
- Нам нужно поговорить с профессором, и как можно быстрее, - ответила я, собирая со стола разложенные на нем письменные принадлежности и учебники
Идя по длинным университетским коридорам, я, даже думать забыла о том, что скоро должны начаться экзамены и мне нужно обязательно посещать все занятия. Я помнила только об одном – до экзаменов я могу так и не дожить. Теперь все в моей жизни зависело только от меня самой и поэтому мне следовало поторопиться.
Профессора мы нашли в его же собственном кабинете. Аккуратно постучав и получив разрешение войти, мы робко вошли в эту святая святых. Весь кабинет профессора был снизу доверху забит пыльными  и толстыми книгами в тяжелых переплетах. На свободных местах лежали разбросанные листки бумаги с какими-то схемами и чертежами.
На стенах висели старые и тоже запыленные репродукции и пара кривых на вид очень ржавых мечей. В общем, это было типичное место обитания старого холостяка и человека, который никуда не торопиться и ни от кого не зависит.
Профессору Джеймсону было от силы лет пятьдесят. Хорошо сложенный, высокий, с умным аристократическим лицом он сводил с ума всех первокурсниц, но реально ни на кого из женщин внимания своего не обращал. Молва долго приписывала ему связь с мужчинами, но кто-то все-таки разнюхал, что профессор в разводе и где-то на стороне у него есть тоже разведенная подружка, не имеющая к нашему университету никакого отношения.
Легенды об этом человеке ходили уже несколько лет  - Джеймсон не отрицал ничего, но и ни с чем не соглашался. Теперь же он смотрел на нас с Брюсом, близоруко щурясь, так как опять протирал свои и без того блестящие очки:
- Чем могу помочь вам, молодые люди?
Брюс повернулся ко мне за помощью в подборе нужных слов, но я сама решила действовать наобум, безо всякого плана:

- Мы бы хотели побольше узнать об обществе «восьмидесяти» о котором вы только что на лекции нам рассказывали...
Профессор усмехнулся и, пригласив нас присесть, уточнил:
- Хотите написать реферат?
Теперь уже я беспомощно смотрела на Брюса, и тот поспешил на помощь:
- Понимаете, профессор, нам кажется, что мы где-то об этом обществе уже слышали, вот и пришли  к вам, чтобы кое-что понять…
Мы оба, не отводя взгляда, смотрели на профессора. Тот вздохнул:

- Ну, что ж, надеюсь, мой рассказ поможет вам. Продолжим, так сказать, лекцию…Так вот, цифры восемь и десять образовывали девятке своего рода заслон против нечистой силы. Все ритуалы в этом обществе были связаны только с этими двумя цифрами. Количество посвященных должно было быть кратно либо восьми, либо десяти. Первоначально общество преследовало довольно гуманные цели и действовало под эгидой самого папы римского, но вскоре инквизиция сильно пожалела, что позволила некоторым из представителей этого тайного общества зайти так далеко.
Профессор поднялся со стула и начал размеренно расхаживать по кабинету.
- Общество «восьмидесяти» постановило – чтобы отдалить Апокалипсис, необходимо выплачивать дьяволу постоянную дань. Раз в десять лет десять самых ярых приверженцев ордена должны принести восемьдесят человеческих жертв, каждый из десяти по восемь человеческих жизней.

Я с  содроганием слушала рассказ профессора, с ужасом понимая, что моя задача по поиску убийцы теперь, скорее всего, может довольно сильно осложниться.
Профессор же тем временем продолжал, не замечая, какое сильное впечатление оказывает на нас каждое сказанное им вслух слово:
- Эти убийства носили чисто ритуальный характер, каждая жертва должна была умереть не так как все остальные. И к тому же, эти убийства совершались по очереди – сначала каждый убивал по одному, потом каждый по второму и так далее…до восьмидесяти.
- Вы сказали, каждые десять лет? – Брюс выглядел очень несчастным после всего услышанного. – Значит, эта резня совершается десять раз в столетие? Но значит должен идти постоянный набор в это общество, не могут же основатели править им пятьсот лет?
- Все верно, молодой человек, раз в восемь лет, за два года до начала ритуала очередной серии убийств, в общество входят десять новопосвященных. Восемь лет до этого их обучают, потом посвящают, а в день пик – именно эти десять начинают кровавую гонку в доказательство своей верности делу общества. Они же и сменяют старых членов, которые просто уходят на покой, вроде как на пенсию.
- Ладно, это более-менее понятно, - Брюс начал заметно кипятиться от распиравшего его отвращения, - число членов общества должно быть постоянно кратно этим двум цифрам, а если кто-нибудь из них умрет, а посвященным еще рано начинать доказывать свою верность, что тогда?
Профессор развел руками:

- Боюсь, что и здесь все было продумано заранее. Существовал ритуал посвящения «десятой жертвы».
Я невольно вздрогнула, холодок побежал по моей спине. Вот мы и добрались до самого интересного, что скорее всего касается меня самой непосредственно…
- Дело в том, молодые люди, что девять жертв убивали вне стен святилища, а вот десятую жертву всегда приводили к освященному алтарю. И ставили перед выбором – либо убивают ее, либо должна убить она, причем одним из условий ритуала было убийство не просто случайного человека, убийцы должны были убивать людей достаточно близких к себе, тех, с кем они общались, работали, развлекались. Члены общества носят обет безбрачия и не могут убить, к примеру, своего родственника. Десятая же жертва могла убить кого угодно вместо себя.
Потом ее отпускали, она – и это очень важно - не становилась членом «восьмидесяти» сразу же, но в случае смерти одного из членов могла занять его место, так как с момента совершения убийства считается посвященной.
- А если десятая жертва отказывалась убивать кого-то вместо себя? – робко поинтересовалась я, уже находясь в полуобморочном состоянии.
- Тогда убивали ее…
Брюс смотрел на меня с тревогой, внимательно присмотревшись, профессор тоже заметил мое состояние и извиняющимся тоном произнес:
- Не стоит принимать все так близко к сердцу, мисс, это дикое общество было создано в довольно темные и далекие времена. Тогда человеческая жизнь абсолютно не была в цене.
На кострах живьем сжигали тысячи людей, пытки инквизиторов славились своей изощренностью, на казни ходили, как сегодня ходят в театр или кино - смерть была развлечением, на сжигание ведьм и колдунов  приводили детей и те с детства привыкали к жестокости… Так что поверьте мне на слово для тех времен общество «восьмидесяти» было более чем милосердным. Жертвы выбирались по принципу ненужности – это были больные, старики, дети-калеки, проститутки, причем именно проститутки чаще всего падали жертвами…
Я с трудом проглотила ком застрявший у меня в горле:
- И это общество продолжает существовать в наши дни?
Джеймсон с сомнением покачал головою:

- Не думаю.  Если даже инквизиция в свое время стала преследовать членов общества, хотя насильственная смерть тогда была обычным повседневным делом, то в наши дни убить восемьдесят человек весьма проблематично. По крайней мере, я думаю, что им не удастся довести все ритуалы до конца, кто-то оставит после себя следы и его арестуют, и это прервет все остальные попытки общества возродить традиции…
 Из кабинета профессора  я выходила на ватных ногах. Вопреки тому, что он говорил, я была уверена – это дикое и страшное общество существует до сих пор. Уже в дверях я неожиданно для себя самой развернулась и спросила:
- Они отрезают языки своим жертвам?
Профессор был несказанно поражен моим вопросом:
- О, да, конечно, я и забыл об этом, но откуда вы знаете?
- Зачем они это делали?
- Когда-то существовало поверие, что убиенные отправлялись в ад вместе со своими мучителями, так как они были отмечены жаждой мщения. Языки же палачи своим жертвам отрезали для того, чтобы они не могли никому рассказать о том, кто именно их убивает. Ведь жертвы часто приходят во сне к своим родственникам, но из-за отсутствия речи не могут изобличить своих палачей.
Закрыв дверь кабинета, я устало оперлась о стену, подошедший сзади Брюс обнял меня, прижав к своей груди.


Всю дорогу домой я удрученно молчала. Брюс несколько раз безуспешно пытался начать отвлеченный разговор, чтобы хоть немного, но развлечь меня, но не получив ни одного моего слова в ответ тоже наконец-то заткнулся и усиленно начал рассматривать меняющийся пейзаж за окном.
Итак, картина вырисовывалась надо сказать вполне ясная. В наши дни по какой-то неизвестной мне пока причине возродилось общество, которое стало вроде как на защиту своей веры, но  с другой стороны, в этом обществе состояли стопроцентные сумасшедшие, потому что одно дело бездумно убивать в средневековье, а другое – в современном мире. И нужно быть просто невменяемым, чтобы не понимать, что за последние пятьсот лет ответственность за подобные преступления значительно возросла и что наказанием за содеянное злодеяние  может стать потеря своей собственной жизни. Или членов этого тайного общества подобные моральные аспекты мало интересуют?
И к тому же, в прочитанных нами газетах было написано – повторяться способы убийств начинают после десятой жертвы, а профессор рассказал, что в обществе ритуал приношения жертв повторялся после восьмого убийства. Это было явное противоречие, и поскольку профессору было лучше знать историю этого общества, можно было чисто логически предположить – тот, кто возродил это общество в современном варианте, видоизменил ритуалы, чтобы хоть чем-то отличаться от предшественников.

С этими мыслями я наблюдала, как мы въезжаем в ворота особняка Кенингтонов. Подождав пока машина остановиться, Брюс вопросительно посмотрел мне в лицо, а я слегка кивнула ему в знак того, что со мною все в полном порядке.
Джек Рошан, как исполняющий обязанности еще и личного шофера Брюса, слегка подбадривающее подмигнул мне, помогая выбраться из машины. Я улыбнулась ему в ответ и вслед за Брюсом направилась в дом.
Я, не оглядываясь на Брюса, вошла в свою комнату и плечом закрыла за собою дверь. После я долго стояла под ледяными струями душа, успокаивая свое израненное тело. Я давно привыкла ко всем шрамам, что оставил на мне нож нападавшего убийцы, но сама мысль о том, что их сможет увидеть кто-нибудь еще, отравляла мое существование. Как только я приехала в университет информация обо мне мгновенно разлетелась по всем факультетам, и я постоянно видела любопытные взгляды парней и девчонок направленные мне вслед.
Я старалась не надевать верхней одежды с укороченными или короткими рукавами, никогда не появлялась в юбках и шортах перед остальными студентами, тщательно прикрывала ту часть шеи, на которой отчетливо просматривался след от старой раны.

Не возможно было поверить, что моя внешность привлечет чье-нибудь внимание, и я со вздохом закрутила краны – в то, что когда-нибудь я все же найду крепкое мужское плечо и его хозяина, способного посмотреть на меня без отвращения – я очень сильно сомневалась.
      Набросив на мокрые плечи халат, я прошла в комнату. До приезда друзей оставалась чуть менее получаса и я, глядя на свое отражение в зеркале, попыталась представить себе, как рассказать им об опасности, в которой находился в данный момент один из них. Как мне убедить их поверить мне, а не поднимать в очередной раз на смех? Хотя, будь я на их месте, я бы тоже не поверила в очевидные бредни о пророческом сне.
Я мысленно попыталась представить, кто же из них может привлечь внимание убийц. Шон слишком сложная фигура для преследования – он всегда был на виду и в отличие от меня спокойно принимал присутствие охранников за своей спиною. Лори Дюваль, моя верная подружка, всегда была вместе с Шоном. Учитывая тот факт, что его очередная пассия совсем недавно была отвергнута и Лори сейчас снова заняла свое почетное место рядом с Портером, за этих двоих можно было не беспокоиться.
Брайан тоже постоянно находился под наблюдением охраны. Его отец платил баснословные деньги за безопасность сына и поэтому иногда казалось, что охрана Брайана витает в воздухе - этих профессионалов было трудно рассмотреть и засечь, они были всегда рядом, но никогда не засвечивались в толпе.

Полли тоже была не из бедной семьи, и вообще из всей компании лишь мой отец не нанимал для меня телохранителей, за отсутствием на это дело лишних средств. Значит, Полли тоже вроде как защищена, да и Брюс тоже…
Ерунда какая-то получается. Все мои друзья – под надежной охраной и просто трудно, да что там трудно – просто невозможно представить, что кто-нибудь злонамеренно сможет причинить им хоть какой-либо вред. Но вместе  с тем приходилось и признавать очевидное – раз Ангел сказал, что следующей жертвой станет один из моих друзей, то ему, хозяину всех смертей наверняка виднее…
В дверь моей комнаты легко постучали и я, проклиная все на свете, бросилась к ней с такой скоростью, что и представить себе трудно. Я так и знала, что стучавший, не дождавшись моего разрешения, попробует войти, и поэтому немедленно навалилась всем своим телом на начавшуюся было открываться дверь.
Ситуация выглядела смешно – но мое отчаяние можно было понять, задумавшись я не успела одеться, а халат который сейчас был на мне, не закрывал и десяти процентов моего тела.
- Лиз, это я Брюс! – раздался удивленный голос из-за двери, а я лихорадочно оглядываясь, прошипела:

- Я не одета, обожди минутку…
С горем пополам прикрыв дверь и схватив разложенную на кровати одежду, я бросилась в ванную, на ходу высчитывая, насколько хватит терпения у Брюса, чтобы подпирать плечами стены моей комнаты. Когда я, одевшись, вышла из ванной – Кенингтона в комнате не было. Ему все же хватило такта остаться по ту сторону двери.
Я нервно рассмеялась – влетев в ванную комнату, я первым же делом заперлась на щеколду и раз за разом проверяла прочность двери, а оказалось, что Брюс и не рассчитывал врываться и крошить все на своем пути. Он в противовес моим ожиданиям спокойно стоял в коридоре, и смущенно посмотрел на меня, когда я к нему наконец-таки вышла.
- Прости, - произнес Брюс и мы, не сговариваясь, начали смеяться. Здесь было от чего веселиться, я, возомнившая себя настолько неотразимой, что решила, будто Брюс посягает на мою честь, и Брюс, настолько поглощенный тем, что опасность ходит рядом, совершенно  забыв обо всех  правилах приличия, короче оба хохотали как сумасшедшие.
Из своей комнаты выглянул мэр с журналом в руках, он недоуменно посмотрел на нас, слегка покачивая головою, чем вызывал  у нас новые приступы безудержного веселья. Немного постояв и поняв, что его в причину смеха никто посвящать, не собирается, Кенингтон - старший скрылся в комнате, еле слышно ворча.

Я от смеха чуть стояла на ногах, а Брюс, вытирая рукою набежавшие слезы, едва слышно сказал:
- Господи, представляю, что ты могла обо мне подумать! Да и я сам хорош, ломлюсь в чужую комнату и еще удивляюсь, когда она захлопывается прямо перед моим носом!
- Брюс, извини, я сама от себя не ожидала такой прыти! – отвечала я и провела рукою по влажным волосам.
- Я просто хотел предупредить тебя, что Шон и Лори уже здесь и твою подружку просто распирает от любопытства.
Я перегнулась через перила – внизу на широкой тахте и в самом деле сидели первые из прибывших друзей, их головы были задраны вверх – скорее всего они слышали наш смех и теперь тоже терялись в смутных догадках, зачем они здесь и над чем это мы с Брюсом так весело там наверху потешаемся.
Лори сразу же помахала мне своей рукою, приглашая присоединиться к их с Шоном компании как можно быстрее:
- Лиз, спускайся к нам!
Пока мы с Брюсом спускались в холл, я все время размышляла над тем, что как все же странно, что я оказалась в этой компании золотой молодежи нашего города. Да, я была одним из редакторов газеты, в которой также работали Шон и Лори, а выпуск этого издания посредством денег своих родителей спонсировал Брайан, Полли была его девушкой, а Брюс – их общим другом и поэтому я давно и довольно тесно общалась с ними со всеми. Но они все были очень обеспеченными отпрысками богатых родителей, и я на их фоне в этом смысле смотрелась довольно блекло.

В университете я училась только за счет стипендии, денег моего отца навряд ли хватило бы на получение такого престижного образования, так как, работая хирургом в маленьком городке, он и так еле-еле сводил концы с концами.
Понятное дело, что когда вся наша компания собиралась на очередную гулянку, или устраивала тематическую вечеринку, у меня просто не было достаточных средств, чтобы выглядеть рядом с ними на их же высоком уровне. Я получала неплохие деньги за работу газете, но этот источник был крайне нестабилен, все зависело от того насколько животрепещущие темы поднимались в вестнике.  И в самом начале вскоре после получения должности редактора я много раз ложилась спать в своей общаговской комнатке голодной.
Потом как будто чудо произошло. Сначала я более тесно познакомилась с Лори – ее комната в студенческом общежитии находилась почти рядом с моей. Первоначально факт проживания здесь Лори, среди остальных простых студентов, меня очень удивлял, ведь ее родители вполне могли снять для единственной дочери целый этаж в лучшей гостинице города на довольно длительный срок. А она вместо этого ютится на тринадцати квадратных метрах, как другие рядовые студенты. Это уже потом, намного позже я узнала, что Лори решила жить независимо от родителей, переломала все свои банковские кредитки и начала подрабатывать в университетской газете. С другой стороны это не мешало ей время от времени опустошать кошельки матери и отца, поскольку учебу дочери в университете оплачивали именно они.
Высокая, белокурая, с правильными чертами лица - Лори Дюваль казалась олицетворением античной красоты, и я рядом с ней чувствовала себя как дурнушка из комиксов.
 
Шон Портер составлял для нее отличную пару. Родители Шона сделали свой бизнес на страховом деле и рассчитывали, что хотя бы один из троих сыновей в будущем продолжит дело семьи. Старший брат Шона погиб на свое двадцатилетие несколько лет тому назад в автомобильной катастрофе, и все чаяния родителей перенеслись на оставшихся Шона и Брендона.
И поскольку средний сын Шон твердо решил посвятить себя журналистскому делу, младшему Брендону волей неволей пришлось признать, что именно он должен наследовать семейный бизнес.
Однако Шону вовсе равно нечего было волноваться за свое будущее – в его банковской ячейке  лежали, дожидаясь своего звездного часа,  пятнадцать процентов акций всех семейных предприятий.
Внешность у Шона Портера, впрочем, была самая, что ни на есть обычная, такая же, как у многих тысяч симпатичных или даже смазливых парней его возраста и на первый взгляд трудно было определить, что у него нет проблем с наличностью. К примеру, машин у Шона было аж четыре штуки, но передвигаться по городу в обычные дни он предпочитал на раздолбанной, плохо покрашенной жестяной кляче, которая упорно старалась развалиться на каждом совершенном повороте. Хотя, конечно, все окружающие прекрасно знали, что Шон не так прост, как ему хочется  показаться, а его природное чувство юмора развязывало языки даже тем, кто до встреч с Шоном умудрялся отделываться стандартными фразами, типа «Без комментариев!» Он тщательно ухаживал за своей внешностью похлеще любой девчонки и поэтому на него всегда было приятно смотреть – мускулистый, подтянутый, белозубый, уверенный в себе…

Как только моя нога коснулась наконец-то пола первого этажа, в холл в сопровождении уже примелькавшейся плечистой охраны не особо торопясь вошли Полли и Брайан.
       Эта пара тоже была показательна во всех отношениях. Полли имела просто отличную фигуру, и многие бросались ей вслед, надеясь познакомиться с хозяйкой таких идеальных форм поближе, но стоило поклонникам увидеть лицо девушки, как улыбки на их лицах моментально скисали, и они поспешно ретировались, даже ни разу не оглянувшись на объект своей прежней симпатии.
 Эта ситуация объяснялась очень просто – лицо Полли было асимметрично и оно напоминало портреты Пикассо и сюрреалистические полотна Дали в симбиозе.
Правый глаз опускался ниже, чем левый, рот искривлялся под невероятным углом, и я однажды чисто случайно узнала причину такого странного уродства. Мать Полли долгое время еще до рождения дочери чересчур увлекалась алкогольными напитками, а потом и в  состоянии беременности злоупотребляла ими же, а новорожденному ребенку пришлось сполна расплачиваться за ошибки собственной матери.
Позже родители Полли Бастерс развелись, ее злосчастная мать вскоре умерла в какой-то лечебнице для алкоголиков, а отец полностью посвятил себя воспитанию одной-единственной дочери. Его маленький магазинчик со временем разросся и превратился в сеть крупнейших универмагов города, но ни деньги, ни общественное положение, ни помощь специалистов не могли вернуть Полли нормальный человеческий вид и утраченное со времени рождения здоровье. И насколько я знала, в самое ближайшее время девушку ожидала очередная пластическая операция.

Брайан Суайзер был полной противоположностью своей девушки. Ежедневное посещение соляриев и тренажерных залов сделали свое благородное дело – если бы Брайан не был сыном миллиардера, то спокойно мог бы стать одним из самых красивых актеров Голливуда, которого режиссеры разрывали бы на части при одном только виде.
Вот теперь и представьте – красавчик Брайан и далеко не красавица Полли довольно удачно встречались, и дело вполне могло когда-нибудь окончиться  шикарной свадьбой.

Шон однажды заметил, что пора бы снять фильм под названием «Красавец и чудовище» с Суайзером и Бастерс в главных ролях, и больше всех на эту дурацкую шутку как ни странно обиделся именно Брайан, Полли же не переставая, смеялась и полностью одобряла сумасшедшую идею Шона.
           Что же я тогда делала в их компании? Нас всего было шестеро - трое парней: один – сын миллиардера, другой – сын страхового магната, третий - сын мэра и по совместительству владельца сталелитейного завода и ряда средних предприятий города. И три девушки: одна – наследница сети крупных универмагов, другая – дочь владельца крупной адвокатской конторы и сестра дипломата – международника и я – дочь хорошего врача в заштатной больнице. Чувствуете разницу?
Когда Лори впервые меня со всеми познакомила, я и думать не могла, что наши пути - мои и этих богачей могут со временем так тесно переплестись, и что я наряду с этими молодыми людьми буду охотно участвовать в общественной и бурной жизни нашего города. Но время прошло и мы сблизились настолько, что я не могла себя уже и представить без этой компании, а они все со своей стороны не могли представить своей жизни без меня.
Именно поэтому сообщение Ангела страшно напугало меня – стоит хоть кому-нибудь из этой группы молодых людей отколоться и наша развеселая компания развалиться прямо на наших же глазах, а сама мысль о том, что один из тех, что сегодня находятся здесь, вот-вот может погибнуть, лишала меня спокойствия и рассудительности очень надолго.

Наверное, всеобщее молчание несколько затянулось и я растерянно посмотрев на Брюса взглядом попросила у него поддержки. Тот понимающе кивнул и уже через десять минут все были в курсе происходящих в городе событий. Лори только ахнула:
- Нет, ну это уже просто свинство со стороны этого типа, что он только во сне предсказывает имена следующих жертв. Имя какой-то Оливер, которую мы почти знать не знаем, он почему-то Лиз сразу же сказал, а имя одного из нас – видите, ли, не захотел называть. И это справедливо, по-вашему? Быть может, это он так просто издевается над нами?
Шон хитро прищурился, как будто тщательно обдумывая свой очередной и, несомненно, взбалмошный план:
- И все-таки мы очень много теряем из-за того, что некоторые из находящихся здесь людей не желают обыграть эту занятнейшую  тему в нашей университетской газете. Это какие же тиражи можно было бы сорвать?! Да люди покупали бы нашу газету только затем, чтобы убедиться, что не они следующие в списке жертв!
Полли только раздраженно фыркнула, не поддерживая апломба Шона:
- Шон ты все время говоришь только об одном и том же. Тиражи и сенсация - для тебя на все случаи жизни - основная тема, а ведь здесь идет речь о человеческой жизни и, кстати, быть может, что именно о твоей.
- Так это же здорово, если на самом деле следующим буду я! – возвестил Портер, довольно потирая ладони, и не обращая внимания на ужас окружающих, - значит именно так я  и возьму интервью с этим чертовым маньяком и обессмерчу свое имя навеки.
- Ты ополоумел, - заметила я, жалея, что разговор начинает приобретать столь комичный характер, - маньяки никому не дают интервью, они просто убивают свои жертвы самыми жесточайшими способами…

- Вот и отлично! - Шон от радости даже подскочил на месте. Его, похоже, нисколько не пугала перспектива однажды нос к носу в темном переулке столкнуться с настоящим убийцей. - Я встречусь с ним, напишу обалденный репортаж, а потом вы найдете мой холодное и бездыханное тело, и клочок бумаги с моими последними заметками на нем. Или даже нет, репортаж будет на мне, а сверху его придавят моими же кишками, что бы не дай бог, шальной ветер унес мои труды.
Все досадливо поморщились – картинка, нарисованная Шоном, так и стояла у всех нас перед глазами. Лори обреченно покачала головой, не сводя глаз со своего улыбающегося парня:
- Всегда знала, что ты последний придурок, но никогда не догадывалась, насколько твой диагноз серьезен.
- А может, попробуем все же поговорить без идиотских шуток?- обратилась к присутствующим я. Пять пар глаз уставились в мою сторону, ожидая, что же такого действенного смогу предположить я сама. В эту же самую минуту я поняла, что как минимум один человек в этой комнате смотрит на меня не с ожиданием, а с ненавистью. И это был взгляд Полли.
Она смотрела на меня с ехидной ухмылкой, еще более искажающей ее и без того неправильное лицо, и тем самым она как будто мысленно говорила мне: «Ох, Лиз, Лиз, не нарывайся!» Я непонимающе вытаращилась в сторону девушки, и в воздухе повисло напряжение.
- Итак, будем серьезными, - заключил Шон, не замечая, что в холле тем временем запахло настоящей грозой. – Ты уверена, Лиз, что он, этот твой Ангел, не дал тебе ни единой подсказки насчет одного из нас? Ну, может он хотя бы намекнул тебе о ком-то из нас?
Я только собралась с духом, чтобы ответить отрицательно, как Полли опередила меня и вполне невинным голосом заметила:

- Если этот «Ангел» не плод ее воображения, вообще.
Брюс сразу же нахмурился, он, чуть ли не единственный из всех, тоже, как и я заметил враждебный взгляд Полли, а я только изумленно пролепетала, смотря на сидевшую прямо передо мною девушку:
- Что ты имеешь в виду?
Полли встала со своего прежнего места и медленно, размеренным шагом прошлась по огромному холлу, внимательно рассматривая маленькие гипсовые статуэтки, размещенные здесь во впечатляющем количестве, а потом неожиданно она развернулась ко всем  нам, и ее лицо приобрело прямо-таки зловещее выражение:
- Мне почему-то кажется, что ты, Лиз, все это нарочно выдумываешь, чтобы лишний раз привлечь всеобщее внимание к своей персоне.
- Как это? – все еще не веря своим ушам, недоуменно переспросила я.
Все остальные как будто языки проглотили от неожиданного выпада Полли. Шон и Лори во все глаза уставились на девушку, медленно завершающую обход холла и вскоре небрежно присевшую возле Брайана.
Тот тоже смотрел на нее с ожиданием. Брюс сперва явно хотел что-то сказать, но потом только рассерженно махнул рукой, видимо передумав. И только я начала догадываться, что именно Полли имеет в виду.

- Ты хочешь сказать, что я все выдумываю, чтобы быть интересной в вашей компании? Ты думаешь, я на такое способна?
- А разве нет? – Полли не глядя на меня, накрутила на палец свой темный локон, - Лиз, признайся, что ты всегда немного не вписывалась в наше окружение. И чтобы хоть как-то это компенсировать, ты сначала пишешь маленькие статейки на злобу дня, вызывая нервный шок у руководства университета. Потом, когда тебя собираются выпирать из учебного заведения, ты становишься чрезвычайно популярной в студенческой среде, студенты бастуют, требуя твоей реабилитации, наши родители помогают тебе остаться учиться на факультете и стать одним из редакторов студенческой газеты. И все это время ты была центром внимания…
- Хотелось бы немного поправить тебя, Полли. Ведь, собственно говоря, твой отец пальцем о палец не ударил ради Лиз, поэтому придерживайся фактов и старайся впредь не искажать их в свою угоду, - зло проговорила, густо покраснев Лори.
- Пусть даже и так, - равнодушно пожала плечами Полли, - мой отец в отличие от ваших бестолковых родителей очень хорошо умеет разбираться в людях, и возможно он был прав, не протянув руку помощи этой выскочке.

Я просто задохнулась от нахлынувшего на меня возмущения – я и раньше замечала на себе осуждающе-изучающие взгляды Полли, но, признаюсь, никогда и подумать не могла, что она обо мне такого плохого мнения. А что если не она одна так думает, что если Полли всего лишь озвучивает мысли, которые и другим членам этой компании постоянно приходят в голову? Что, если я действительно здесь лишняя?
А быть может, она просто ревнует?
Я частенько в последнее время встречала на себе весьма странный и проникновенный взгляд Брайана, который навряд ли можно было назвать дружеским. Я все это время не обращала на это своего внимания, полагая, что Брайан вполне может смотреть на кого угодно, взглядом каким он сам захочет. Так неужели Полли тоже заметила эти взгляды и теперь старалась всеми возможными способами защитить свою собственность в лице Суайзера?
- Эй, ты, выбирай-ка свои выражения, - внезапно вмешался Брюс, а Шон попробовал примирительно поднять руки, чтобы не допустить усиления ссоры, которая нам была не нужна. Но Полли вдруг как с цепи сорвалась, она ткнула в меня своим наманикюренным ногтем и громко, так чтобы слышали все, прошипела:
- Поэтому, когда эта история с твоим исключением была позабыта, а ты перестала привлекать всеобщее внимание, ты, и решила подстелиться под одного из парней нашей компании и выбрала надо отметить не самый худший вариант.
- Это уже слишком! – вскрикнул тот, кого она имела в виду, а я устало опустилась на диван и опустила глаза в пол – удар мне был нанесен довольно чувствительный…
Естественно, как только я согласилась пожить в доме у Брюса, по университету сразу же пошли разные разговоры и толки, чего вполне можно было ожидать. Конечно, по версии большинства я наверняка жила в одном доме с Брюсом только потому,  что разделяла с ним его же собственную постель. Но я все никак не могла понять – раз сама Полли встречается с Брайаном, какое ей дело до нас с Брюсом Кенингтоном?
- Конечно, Лиз ведь у нас красавица – раскрасавица, все за нее всегда заступаются, она вся такая бедная и одинокая, ей, видите ли, снятся жертвы, и она как оракул составляет дальнейший список несчастных, - бешено брызгая слюною в разные стороны орала Полли, с яростью вырываясь из сильных рук Брайана. - А кто-нибудь подумал, что все это может быть подстроено ей же самой, а?

Брюс, резко вскочил на ноги и, наливаясь ненавистью, тотчас же указал Полли на входную дверь:
- Я никому не позволю оскорблять человека в моем доме, пошла вон отсюда!
           Лори и Шон растерянно переглянулись, Брайан укоризненно окинул Кенингтона взглядом, который теперь тоже навряд ли можно было бы назвать дружественным. Я же, внешне оставаясь почти спокойной, спросила, обращаясь непосредственно к Полли:
- Я все равно не понимаю, почему ты считаешь, что я обманываю всех вас?
В глазах у Полли стояли слезы величиною с горошину, она все с  той же неприкрытой ненавистью посмотрела в мою сторону и неожиданно заявила:
- Все очень просто. Ты же у нас первоклассный журналист, и как только в городе начали происходить убийства, ты носом учуяла возможность выпендриться в очередной раз.  Ты пошла в библиотеку и именно там узнала, что подобные убийства   происходит не впервые. Имена первых трех жертв ты узнала от какого-нибудь своего полицейского дружка, а имя Сюзи Оливер ты назвала, потому что она тоже считала себя посланницей Ангела и ей вполне могли заинтересоваться настоящие убийцы. А быть может, ее убили только потому, что ТЫ назвала ее следующей жертвой?
- Но это не так! – громко воскликнула я, снова пытаясь  защитить себя, но Полли и слова не давала мне вставить:
- И теперь ты снова всем окружающим интересна – ты живешь в шикарном доме мэра, практически рядом с его единственным сыном и наследником, ты под пристальным наблюдением охраны и полиции, вокруг тебя снова идут разговоры и вот тебе в голову приходит мысль в очередной раз  проспекулировать нашей дружбой…

- Хватит! – рявкнул Брюс, окончательно потеряв терпение, - я не желаю выслушивать весь этот вздор, тебе придется немедленно уйти отсюда, Полли.
- Значит, я права - она действительно уже успела тебя, Брюс, как следует обработать! Ну и как Лиз, кто тебе больше по нутру - богатенький парень с баксами или неизвестный с ножом в темноте?
Звук пощечины застал всех врасплох. Моя ладонь горела, как будто я опустила ее в кипящее масло, щека Полли моментально покраснела и она тоже довольно-таки быстро занесла свою руку, чтобы нанести мне ответный удар. Брайан успел перехватить свою подружку в тот момент, когда до моего лица оставались считанные сантиметры.
Шон попробовал рассмеяться, но все находящиеся в холле на него посмотрели так, что он сделал вид, будто поперхнулся, и отвернулся, хотя его плечи слишком предательски затряслись. Лори бросилась ко мне на помощь и прикрыла меня своей грудью, Брюс не ожидая, пока Полли утихомириться, схватил ее за плечи и вытолкал из дома. Брайан опустился на диван и закрыл лицо руками. Все молчали, как в рот воды набравши.
Сказать, что я была довольна случившимся, я не могла. Впервые компания стояла перед выбором, и решение, слава богу,  было вынесено в мою пользу, но мне было очень жаль, что именно я стала причиной их первого раздора.
- Мне очень жаль… - произнесла я вслух.

Теперь дело было за оставшимися членами нашей компании. Надеяться на то, что Полли хоть кому-нибудь из нас, а особенно мне простит свое изгнание, было нелепо, а просить у нее прощения никто из здесь присутствующих явно не собирался. Но если хоть один из них усомниться в моих словах и хоть на одну секунду поверит тому, что рассказала Полли – значит, я проиграю это сражение и потеряю отличных друзей.
Тяжело поднявшись с места, Брайан, ни на кого не глядя, первым подошел ко входной  двери. Там он остановился, несколько секунд что-то обдумывая, потом развернулся  к нам и хмуро кивнув, ушел. Это одно уже было дурным знаком – не в привычках Брайана было вот так ни слова не говоря покидать нашу компанию. Следом за ним сразу же поднялся и Шон, Лори, стоявшая рядом со мной, понимающе ему улыбнулась и повернулась ко мне:
- Забудь обо всем, что тебе наговорила эта гадина. Да она просто завидует тебе, а может, даже просто  приревновала тебя к Брайану… Знаешь, как он в последнее время смотрит на тебя… Вот она и взбрыкнулась из-за этого. Вот увидишь – через неделю Полли остынет и сама приплетется назад, как миленькая. И еще, вот увидишь, и прощения сама у тебя будет просить. Так что не бери в голову… МЫ тебе верим…
Наклонившись ко мне, она тихо прошептала:

- И отдельное спасибо за то, что предупредила нас всех об опасности…
Помахав мне на прощание, Лори подбежала к двери, Шон на секунду повернулся ко мне лицом и хитро подмигнул. Я улыбнулась, а он одними губами прошептал, что-то очень похожее на то, что: «здорово ты ей наподдала!» и закрыл за собою дверь. Теперь в опустевшем  холле остались только мы вдвоем с Брюсом.
Он старался не смотреть мне в глаза, произнося неловкие слова извинения:
- Прости, я сразу и не понял, что именно она имеет в виду… А теперь получается, что мое предложение пожить в нашем доме некоторым образом скомпрометировало тебя… Я сам должен был подумать об этом…
Я горько усмехнулась:
- Брюс, это ведь все только разговоры и не более того.  Видя нас постоянно вместе, люди делают определенные выводы вне зависимости от того, с тобой я живу в твоем доме или ночую в парке под скамейкой.
Брюс виновато пожал плечами:
- Я и подумать не мог, что Полли так себя поведет, сам никак не могу понять - что это с ней такое случилось?
- Я догадывалась, что ей не очень нравиться мое присутствие с вами со всеми в компании, и подобных разборок можно было ожидать давно. Даже странно, что только сейчас она сорвалась, а не намного раньше…
- Знаешь, - Брюс подошел ко мне вплотную, - я бы предпочел тебя ей в любом случае и не понимаю, что такого Брайан нашел в этом чудище?
Я укоризненно покачала головой:

- Брюс!
- Нет, ну, в самом деле, с его то внешностью и вдруг – Полли.
Я осторожно выскользнула из объятий парня и как будто ненароком обронила:
- Между прочим, мы с ней не очень сильно отличаемся. У нее некрасивое лицо, зато потрясающая фигура, а я вроде как ничего в плане лица, зато увидеть меня обнаженной - это занятие не для слабонервных. Смешно, правда?!
Брюс прикусил губу, и поняв, что только что он сболтнул нечто лишнее и, проведя рукою по своим коротко остриженным волосам, примирительно сказал:
- Если бы только ты мне это позволила, я бы смотрел на тебя беспрестанно в любом виде…
В его глазах можно было без труда прочесть все то, что он намеревался сказать далее и я, делая последнюю попытку выкрутиться, перевела разговор на менее скользкую тему:
- Я очень надеюсь, что ребята не поверили в то, что им только что наговорила Полли. Честно говоря, меня лично очень впечатлила ее версия, о том, что Сюзи убили по моей наводке. 
- Знаешь, что я думаю - полиция уже давно отработала данную версию, раз детективы прониклись к тебе полным доверием, поэтому Полли сегодня, скорее всего, хотела побольнее задеть тебя и я вижу, что ей это почти удалось…
 Вот здесь Брюс был совершенно прав. Я слишком часто задумывалась о том, какую роль играю в совсем неподходящей для себя компании, и до конца не могла понять, почему они все мне помогают и принимают на равных.
Ну ладно, Лори – она-то действительно была мне очень благодарна. В канун рождества кто-то свистнул у нее из комнаты все деньги, что она собирала на факультетскую вечеринку, деньги были не только ее, а еще как минимум человек пятнадцати.
Конечно, Лори вполне могла пойти к своим родителям и взять деньги у них. Но тогда  для нее это значило полностью в себе разочароваться, и пойти на попятную в плане примирения с дальнейшей родительской опекой.

В тот вечер Лори сидела на окне  при входе на этаж и навзрыд рыдала. Я не могла выдержать этих звуков надрывного плача, вышла из своей комнаты и уже через пять минут знала все: и причину плача и причину невозможности попросить помощи у родителей.
Еще через пять минут я  вместе с новой знакомой вышагивала в сторону банка, в который мой отец присылал мне деньги на проживание. Утраченная Лори сумма была отнюдь не маленькой -  на эти деньги я бы могла вполне спокойно прожить пару месяцев, но я без жалости сняла со своего счета последнее, что там оставалось, и  отдала безутешной девушке.
Через три дня Лори повстречала меня у входа в университет и отдала назад весь долг  до самого последнего цента. Оказалось, что родители решили подарить ей деньги на праздники, и этих средств хватило, чтобы купить и новую машину, и новые наряды, и  чтобы вернуть мне весь долг. Тогда Лори без умолку болтала о том, что никогда в своей жизни она еще не встречала человека, способного помочь неизвестно кому абсолютно бескорыстно. А вечером  того же дня я уже была представлена всей честной компании и так началось наше знакомство.
Конечно, они все тогда могли только сделать вид, что я им интересна, но никто не заставлял их после того памятного вечера постоянно звать меня то в кафе, то к одному из них в гости, то на просмотр нового фильма в кинотеатр, то еще бог знает куда. Зная, что у меня недостаточно средств, чтобы кутить каждый день, вся компания шла в недорогие кафе и бары, а если совершалась вылазка в более дорогие рестораны или клубы, за нас девушек всегда платили молодые люди, хотя я сама отлично понимала, почему именно они расплачивались за нас.
За что же все-таки так ополчилась на меня Полли?
Недоуменно уже в который раз пожав плечами, я направилась к себе в комнату. Я знала, что Брюс глаз с меня сейчас не сводит, но ни единого разу не оглянулась, чтобы удостовериться в этом.