Узница по имени смерть... часть седьмая

12 апреля 2010 года, понедельник


Утреннее жаркое солнце било в мое окно, пытаясь протолкнуть сквозь плотные темно-синие занавеси хотя бы толику своих первых ласковых лучей, но это было тщетное занятие – я еще вечером забаррикадировала свое окно таким образом, чтобы в этой комнате постоянно сохранялись полумрак и тень.
Итак, Ангел все-таки решился на то, чтобы снова встретиться со мною, хотя лично я уже и не ожидала больше увидеть его в своих снах, потому что сны, как правило, последние три дня вообще перестали меня посещать. Все события трех минувших суток прошли передо мною, как будто совершенно меня не касаясь.
Я смутно помнила, как приехала в морг на опознание того, что осталось от моего любимого отца, потом я несколько раз приходила в себя в больничной палате, постоянно теряла сознание, отказывалась принимать пищу и в результате просто физически не смогла принимать участие в похоронах своего отца. Это были вторые для меня похороны за эту недолгую неделю, и моя и так уже давно надломленная психика еле и так выдерживала груз свалившихся на меня в одночасье несчастий.

Моего отца кремировали, такова была его воля, а урну с прахом, опять же согласно завещанию, захоронили на мемориальном кладбище нашего маленького городка, рядом с могилой моей матери. Это все я узнавала постепенно, поскольку окружающими было решено всячески ограждать меня от всего вокруг происходящего. Забота обо мне в доме Кенингтонов усилилась раза в три, но я, честно говоря, предпочла бы, чтобы все вокруг оставили меня в покое, и поэтому просто заперлась и перестала отвечать на требования Брюса. В первый раз это закончилось обычным выбиванием двери.
Похоже, кто-то в особняке предположил, что я вполне могу попытаться покончить жизнь самоубийством и поэтому охранники по приказу Брюса дверь в мою комнату вынесли за считанные секунды.
Намного больше времени понадобилось, чтобы поставить эту же злосчастную дверь обратно на прежнее место, когда наконец-таки выяснилось, что я спокойно лежу в комнате на кровати лицом вниз, подавая признаки жизни легким всхлипыванием.

Когда я не открыла дверь во второй раз – Брюс попросту приказал снять с нее замок и защелку. Мне на тот момент было уже все равно, смогу ли я запирать свою дверь или нет – никто, и ничто на свете уже больше меня не пугало. Я лежала, либо уставившись пустыми глазами в белоснежный потолок, либо зарывалась в огромные подушки, чтобы вдоволь порыдать над своей загубленной жизнью. Все это в совокупности и отняло у меня три драгоценных дня. Вместо того чтобы продолжать уже начатые давно поиски я просто потратила эти три дня на оплакивание всех своих потерь.
Возможно, именно поэтому в это утро я проснулась с твердым намерением сделать как минимум три дела – посетить могилу своего отца, разузнать все подробности его смерти и «осмотреться по сторонам» как советовал мне Ангел. Возможно, я действительно что-то очень важное пропустила мимо себя, и за эту мою неосмотрительность  как раз таки и расплатился своей жизнью мой отец.

«Хватит!» - приказала я сама себе, понимая, что сейчас снова зальюсь горючими слезами. Времени на очередные рыдания  у меня больше не было. Если я как можно скорее не выполню свою прямую функцию, возложенную на меня Ангелом, то погибну сама, обреку на смерть остальных намеченных жертв, и никогда уже не смогу отомстить за неприкаянных и за смерть своего отца.
Я спешно оделась и вышла из комнаты, которая все это время была моим прибежищем и спасением от всех внешних проблем. На шум закрывающейся двери моей комнаты из соседней, расположенной рядом, выглянул Брюс.
Его темные глаза просто на лоб полезли от удивления – я на самом деле сейчас представляла собой нечто непонятное рядовому человеку. Еще вчера я вообще не имела сил подняться на ноги самостоятельно, а сегодня уже в полной боевой готовности стояла на пороге, намереваясь наконец-то узнать всю правду об этом злосчастном обществе.
- Ты это куда собралась? – в его голосе Брюса слышалось неподдельное удивление, - Лиз, ты в порядке?
Мои губы тронула кривая ухмылка. Как я могу быть в порядке после всего того, что произошло в моей жизни? А если учитывать, что и будущее для меня довольно неприятно, то я вообще давно должна сидеть в оббитой войлоком палате психиатрической лечебницы усиленного режима, чтобы спасти не только себя но и всех окружающих от моего дурного влияния. Но я не доставлю такого удовольствия тем, кто хочет свести меня с ума, я продолжу борьбу до логического завершения. Даже если этим завершением станет моя смерть…
   - Я хочу знать все, что касается смерти моего отца. Ты мне расскажешь, или мне обратиться в полицию за подробностями?
    Брюс пристально и растерянно смотрел на меня и в итоге этого разглядывания через пару секунд тихо заметил:

   - Ты сама на себя не похожа сегодня, ты действительно уверена, что тебе стоит знать обо всем?
      Мне сразу же стало понятно, что пока я сама не покажу, насколько серьезны мои намерения, воспринимать мои слова на веру никто не станет и, поэтому, просто молча направилась в сторону лестницы ведущей вниз на первый этаж, намереваясь все же посетить полицейский участок. Брюс сразу же не задумываясь встал у меня на пути.
  Он стоял передо мною почти раздетый, как видимо шум в моей комнате привлек его внимание, когда он намеревался переодеться после принятия душа. Только тонкое махровое полотенце было обвито вокруг его пояса, и я могла вполне оценить все великолепные черты его телосложения.
 Но на беду самого Брюса первая же мысль, пришедшая мне в голову после лицезрения его мускулистого торса, была о Стюарте. Я представила себе молодого детектива в том же обличье, и со вздохом отвела глаза от Кенингтона:
- Брюс, пожалуйста, пропусти меня, ты же знаешь, если я что-то вобью себе в голову, то непременно доведу это дело до конца.       
       - Тебе вовсе не обязательно ехать в полицию, я только поговорю с отцом и мы вместе все тебе расскажем, хорошо?

  Я, подумав, кивнула головою. Возможно, я была еще не совсем готова покинуть этот особняк и найти в себе достаточно сил выйти на оживленную улицу. А ведь мне еще нужно было посетить могилу отца, поэтому не следовало отказываться от помощи Кенингтонов, наоборот, очевидно пришла пора воспользоваться их поддержкой в полном объеме.
Ожидая Брюса, я медленно спустилась вниз в холл и почти сразу же обратила внимание, что теперь охранники несли свою круглосуточную вахту и в самом особняке мэра. Возможно я и не в курсе – может и в самом городе теперь введено особое положение и комендантский час?
Охранники профессионально быстро окинули мою фигуру равнодушными взглядами, и продолжили прерванный в связи с моим появлением разговор, но я поклясться была готова – их равнодушие было явно напускным и я, повернувшись к ним своей тыловой частью тела, спиною почувствовала их пристальные взгляды, направленные на меня. Быть может, они и меня подозревали в каких-то огрехах. Особенно после того, как в этом доме охранники сменились уже в третий раз.
Я все так же медленно прошлась по холлу, рассматривая неизменные мраморные статуэтки, от одного вида которых меня стало подташнивать, и потом опустилась на широкий диван, отделанный в восточном стиле, мрачно начав разглядывать потолок. И очнулась я от его лицезрения, только когда услышала приближающиеся ко мне шаги на лестнице.
 Даже оглядываться не стоило, чтобы понять - вниз по лестнице спускались как минимум два человека и по тому, как вытянулись лица у охраны, можно было сразу понять – на горизонте появились хозяева.

Мистер Кенингтон как всегда выглядел просто, как на глянцевой картинке, его безупречный вид напомнил мне, что мой отец в отличие от мэра всегда выглядел более просто, но тоже очень элегантно. Выглядел… Господи, какая боль… Брюс стоял рядом с отцом и виновато отводил от меня глаза.
Похоже, что отец и сын разошлись во мнении насчет некоторых вопросов, связанных конечно же только со мною. Я медленно поднялась с дивана и, засунув руки в  карманы, что выглядело, признаюсь не очень вежливо, поздоровалась с мэром:
       - Мистер Кенингтон…
        Старший Кенингтон подобрал свои отглаженные брюки у бедра и опустился на диван, жестом приглашая последовать его примеру и меня, и Брюса. Мы с последним переглянулись, и так ничего не поняв по лицу сына мэра о том, как мне следует себя вести в сложившихся обстоятельствах, я села рядом с его отцом.
        Я нетерпеливо поджала губы, похоже, я все же была права – здесь явно мне никто ничего конкретного не расскажет, и мысленно перекрестившись и собравшись с духом, сообщила:
         - Мистер Кенингтон, в свете последних событий - если вы хотите, чтобы я немедленно покинула ваш дом, то я беспрекословно покину его в течение последующего же часа. Но я уйду не раньше, чем вы расскажете мне, наконец, что же на самом деле произошло с моим отцом.
           Мэр только головою покачал в ответ на такое заявление, сказанное мною без тени улыбки:

        - Лиз, я прекрасно понимаю, ты испытала такое потрясение так недавно… Ты потеряла отца… Но  неужели ты полагаешь, что я тоже потеряю свою совесть и выкину на улицу дитя, оставшееся круглой сиротою?
        Такая постановка вопроса мне не понравилась, и я возмущенно переспросила:
          - Так значит, только из-за смерти моего отца вы оставляете меня в своем особняке, а если бы погиб не он, а кто-то другой – вы бы вышвырнули меня отсюда в считанные минуты?
           Теперь кусал губы сам Мейсон Кенингтон. Похоже, что я угадала все его объяснения буквально наперед. Ну, что ж, мне теперь действительно придется подыскать себе новое жилье, поскольку возвращаться в студенческое общежитие, мне теперь тоже не хотелось.
         - Лиз, я хочу объяснить тебе…

        Я истерично рассмеялась. Мне уже ничего не стоило объяснять. Величайшей ошибкой с моей стороны было соглашаться на переезд в этот дом, но поделать-то уже ничего было нельзя, по крайней мере, меня попросили убраться из этого шикарного особняка очень вежливо и доходчиво…
        - Послушай меня, Лиз, - мэр осторожно взял меня за руку, которую я тот час же выдернула из его мягкой ладони. - Я думаю, ты сама все прекрасно понимаешь – скоро выборы в городскую управу, а я не могу подставлять свою голову под топор, потому что подозреваю - в любой момент убийство может произойти и в моем собственном доме. О тебе говорит уже почти весь город, и твое имя постоянно связывают с моей фамилией, поскольку ты опять же живешь в моем доме. Но я не выгоняю тебя, я просто предлагаю тебе переехать в другое место, где ты тоже будешь находиться под охраной. Полиция согласна со мной целиком и полностью.

      Такого поворота событий в этой истории я, конечно же, не ожидала. Я не могла обвинять Кенингтонов в не гостеприимстве, тем более, что была уверена – Брюс грудью встал на мою защиту при первом же упоминании о моем выдворении из особняка. Переехать в другое место? Но почему бы и нет?
      - У нас есть еще один дом в центре города, - волнуясь, пояснил Брюс, - он, конечно, не такой большой как этот, но вполне пригодный для нормальной жизни.
       - В нем часто останавливаются мои партнеры по бизнесу из других городов, - объяснил мэр, - этот дом уже находиться под наблюдением полиции, так что если ты не против…
       Я пожала плечами. Мое согласие было более чем очевидно, больше мне просто негде было приложить свою голову.
       - Спасибо за то, что вы продолжаете помогать мне, не смотря на происходящее. Но мне все же хотелось узнать подробности обстоятельств, при которых погиб мой отец.
        Кенингтоны в упор посмотрели друг на друга, и старший из них, опустив глаза, пробормотал:
        - Его сбила машина…
- Это я знаю, - перебила я его.- Но это не было случайным наездом?
- Нет, поскольку все  свидетели, бывшие на месте преступления, в один голос утверждают, что какая-то машина специально сбила твоего отца, а после этого, еще дважды, не смотря на огромное скопление людей, переехала его бездыханное тело для верности.
Я смотрела перед собою и чувствовала, как в моих глазах собираются слезы, а дыхание в груди перехватывает:
- Это тоже как-то связано со всеми предыдущими преступлениями?
Брюс достал из кармана блокнот:

- Помнишь, Лиз, я выписал из старых газет все имеющиеся в них описания способов убийств? Так вот шестую жертву обычно колесовали, так что взаимосвязь с нашими делами налицо, если учесть современные условия и то, что слово колесо присутствует в механизме убийства и твоего отца.
Итак, я не ошиблась. Моему отцу была заранее отведена роль шестой жертвы, даже Ангел не стал отрицать этого очевидного факта. Чем дальше заходят эти преступления, тем больше у меня появляется смутных подозрений, что все они связаны именно и только со мною. И не потому, что мне единственной снится пророчащий Ангел, а потому, что история, происходящая здесь и сейчас, началась еще пять лет тому назад, а возможно, и еще раньше. Но почему именно я?
Что говорил мой отец перед своей смертью? Что он учился в этом городе, здесь же встретил мою мать, а еще он знал мэра Кенингтона, и у них вроде была какая-то компания. Возможно, именно это имеет какое-то отношение к смерти моего отца.
Пока он жил в нашем маленьком городке – его никто не тронул и пальцем, но стоило ему приехать сюда, в большой город, как несколько часов спустя он нелепо погибает под колесами машины…
- Машину нашли?
- Нет, но есть ее номер и описание…
- Это ведь была полицейская машина с затемненными стеклами?
Брюс посмотрел на меня так, как будто я впервые при нем предугадывала события и факты. С его лица вся краска сбежала:
- Откуда ты…

- Когда я в тот день встречалась с отцом в парке, я заметила, что кто-то очень внимательно наблюдает за нами, и обратила внимание на одну странную машину. Значит, мне не показалось, и за моим отцом действительно следили…
- Детектив Поллак заверил нас, что эта машина будет найдена в течение семидесяти двух часов, и я лично верю ему полностью…
Брюс только поморщился, выслушав отца:
- Конечно, ведь теперь задета честь всей городской полиции – слыханное ли дело – полицейская машина средь бела дня убивает человека на глазах у потрясенных налогоплательщиков…
- Они очень стараются, сын.
- Они пальцем о палец не ударяют, чтобы поймать убийц… У них есть шесть трупов, прости меня, Лиз,  за четыре недели и ни одного подозреваемого, и ни одной улики за все то же время...
- Кроме тех улик, что убийцы оставляют специально для меня и абсолютно никуда не ведут, - уточнила я, - в этот раз послания, конечно же, не было?
-Нет.
- Зачем оно им, и так ведь всем окружающим понятно, что одним этим ударом по моему отцу они превзошли самих себя в изобретательности. Если бы я только знала тогда, что вижу своего отца в последний раз в своей жизни...
В моем голосе было столько тоски и отчаяния, что Брюс невольно подался ко мне и опустился рядом со мною на колени:
- Лиз, прошу тебя, не мучай себя!

Я закрыла глаза, и постаралась, как можно ровнее произнести:
- Я очень благодарна вам, за все то, что вы оба сделали для меня. Я знаю, мистер Кенингтон, что это вы оплатили все расходы по похоронам, и я никогда не забуду, что в неоплатном долгу перед вами… Брюс…
Он смотрел прямо мне в глаза, преданно и нежно.
- Я хочу съездить на могилу отца сегодня же, ты отвезешь меня?
Брюс согласно кивнул головою, а Кенингтон-старший, немного помявшись для приличия, вытянул из кармана своего пиджака пухлый конверт, и протянул его мне:
- Я знаю, что ты очень гордая девушка, но тебе это очень пригодиться.
Естественно, я прекрасно знала, что в этом конверте лежат деньги, и, похоже, деньги не малые, но я взяла их беспрекословно, хотя это и противоречило моим прежним принципам. И это было простительно – у  меня вот-вот могли наступить тяжелые времена, а больше спонсорской помощи мне никто не предлагал.
- Спасибо, - сказала я в очередной раз и, поднявшись с дивана, побрела наверх в свою комнату, собирать свои вещи. Я сжимала в своих дрожащих руках конверт и прикидывала, что же мне делать дальше и по какому пути продолжать свои поиски. Шальная мысль быстро пронеслась в моей голове и я, развернувшись, перегнулась через перила и громко спросила:
- Мистер Кенингтон, мой отец в тот день не договаривался с вами о встрече?
Мэр задумчиво кивнул, задирая вверх свою тщательно причесанную голову:
- Да, мы с ним действительно договаривались встретиться в тот день у меня в офисе, но твой отец, Лиз,  не дошел до него буквально метров десять. А что?
- Последний вопрос – помните, вы рассказывали о своей студенческой компании? А кто еще входил туда кроме вас и моего отца?

Брови Кенингтона удивленно взлетели вверх:
- Зачем тебе? Хотя … Нас было четверо – я, Стивен МакДолл – твой отец, Росс Керрал – наш спортсмен и Джереми Джеймсон, он, кстати, теперь профессор в вашем хваленом университете…
Я в припрыжку побежала наверх и там, в своей комнате, бросив конверт с деньгами на кровать, торопливо схватила первый попавшийся на глаза карандаш, и коряво вывела только что узнанные мною имена, которые мне назвал мэр.
Мой отец говорил, что хочет сообщить мне что-то чрезвычайно важное, но перед этим хотел переговорить  одним из своих друзей или с ними со всеми поочередно. До Кенингтона мой отец не дошел. Остаются Керрал и Джеймсон. Ну, что ж, это, по крайней мере, уже что-то определенное. Знать бы еще, какую женщину отец имел в виду, когда говорил о ней, как о своей старой знакомой. Быть может, она старая подруга моей матери? Попробуем найти и ее следы…


Полчаса спустя мы с Брюсом в его новенькой спортивной двухместной машине выезжали из большого города в сторону моей малой родины. До моего городка было километров шестьдесят и  у меня было очень мало времени, чтобы еще раз как следует обдумать свои последующие действия.
 Но главным образом именно сейчас меня очень заботил тот сон, который я видела сегодня ночью. Ангел сказал: «Оглянись», при этом даже ни единым жестом не намекнув, что именно он имеет в виду. Куда оглянуться или на кого оглянуться? Он имел в виду, что преступники рядом со мною? Неужели он тем самым указал мне на Стюарта? Ведь это его красивое лицо я видела под конец своего страшного сна и в принципе тогда все в этой истории более менее сходится…
Но представлять себе Стюарта в роли преступника было мне не очень приятно. Он ведь на самом деле был мне глубоко симпатичен, и если бы я действительно узнала, что он замешан в этих страшных преступлениях, то раз и навсегда бы потеряла веру в свою уникальную способность разбираться в людях.
 
И все же именно Стюарт идеально подходил под личину искомого нами преступника. Он был новичком в нашем городе, Поллак как-то обмолвился, что молодой детектив перевелся в участок из другого штата по причинам сугубо личного характера. Это было все, что лично я знала о Стюарте и признаться – этого действительно было маловато. Но с другой стороны я безгранично верила в его непричастность, полностью доверяя своему бесконечно страдающему сердцу.
Я мельком, стараясь сделать это так, чтобы Брюс не заметил, взглянула на своего теперешнего спутника. Кенингтон вел машину очень уверенно и аккуратно, он достаточно ответственно относился к своей и моей безопасности, не отвлекаясь без нужды по сторонам и смотря прямо перед собою на дорогу. Я невольно залюбовалась им – передо мною сидел человек, которому я тоже могла доверять целиком и полностью.
Брюс всегда был рядом со мною в самые трудные минуты моей жизни, его крепкое плечо поддерживало меня каждую бесценную секунду, и с его сторон это было поистине благородно, особенно если учесть, что не так давно я вполне определенно дала понять парню, что ему не на что рассчитывать в отношении меня самой. Другой бы на его месте давно скрылся с глаз, постарался бы держаться от меня подальше или наговорил бы кучу всяческих гадостей – Брюс же наоборот, старался каждую минуту доказать мне свою преданность и дружбу.
Итак, похоже, пора было определиться, каким же путем дальше должны пойти наши поиски. Двадцать лет тому назад четверо молодых людей, в их числе мой отец и мэр Кенингтон были очень дружны между собою, образуя некоторое подобие университетского братства.
Их крепкая мужская дружба начинает рушиться с того самого момента, как на горизонте появляется молодая девушка – моя мать, без особого труда влюбившая в себя всех четверых. Кстати, кто и что говорил мне о семье моей матери?
Ведь от своего отца я никогда не слышала о родных с материнской стороны, а кто-то, уже даже и не помню кто, сказал мне, что моя мама была из очень обеспеченной семьи… Почему я ничего об этом больше не знаю? Ну конечно же, мэр Кенингтон – вот кто рассказал мне об этом! В тот самый вечер, когда ранили Брюса!

Что еще я знаю? Что моя мать ушла из дома, порвав со всеми родными, и стала работать простой продавщицей.
Потом как оказалось, она была очень больна и только тот, кто мог решиться бросить все к ее ногам, мог претендовать и на место рядом с нею по жизни. У всех кроме моего отца кишка оказалась тонка, только Стивен МакДолл бросил карьеру ради своей любимой и получил таким образом «главный приз». Грубо говоря, но верно сказано.
Как все это может быть взаимосвязано со мною? Почему семнадцать лет спустя после окончания этой студенческой дружбы, происходит нападение на меня? Что хотел рассказать мне мой отец такого важного, что могло одномоментно перевернуть мою жизнь? С кем он хотел поговорить до этого? О чем он хотел поговорить с одним из своих давних друзей? За что, в конце концов, его убили?
Даже если всего на одну минуту предположить что череда всех этих смертей не имеет ко мне никакого отношения, все равно очень странным кажется тот факт, что все свои кровавые послания преступники адресуют именно для меня. Что же все это может значить? И значит ли это, что если я пойму смысл этих посланий я сразу же пойму, кто мне их отправляет?
Эту тайну могут помочь раскрыть мне только те люди, которые достаточно хорошо знали моего отца в то студенческое время. До Кенингтона – старшего мой отец не успел добраться. Значит, остаются профессор Джеймсон,  человек по имени Керрал, и таинственная дама, бывшая двадцать с лишним лет тому назад скорее всего ближайшей подругой моей матери.
Найти Джеймсона и поговорить с ним, было проще простого, а вот как разыскать остальных – могло стать для меня огромной проблемой. Керрал, по крайней мере, когда-то учился в нашем университете, и мои старые журналистские связи позволят мне покопаться в архивах учебного заведения. А вот как найти эту давнюю подругу моей матери даже не зная ее имени? Возможно, моя мать была очень общительным человеком, и счет ее старых подруг может зашкаливать за сотню, другую. Как мне узнать, которая из них до сих пор хранит тайну, погубившую не так давно моего же собственного отца?
В том, что мой отец действительно знал что-то очень опасное – я теперь была убеждена наверняка, возможно именно поэтому Ангел ничего не сказал мне в свое время об этом факте.
 Если бы мой отец остался в своем городе и не приехал в наш город – он мог бы, скорее всего, остаться живым. Его появление спровоцировало кого-то на более решительные действия. Значит, корни этой истории следует искать в событиях двадцатилетней давности.
Я поделилась своими мыслями с Брюсом и он, нахмурившись, посоветовал мне не лезть дальше в это очень опасное дело и в данное время все предоставить  в руки полиции.
Меня эта его позиция возмутила до глубины души:

- Брюс, неужели ты не понимаешь, что если я и дальше буду бездействовать, то погибну так же, как и мой отец – не зная, кто и за что меня убивает. Полиция показала себя не с самой лучшей стороны в этом расследовании, уже столько смертей и ни одного подозреваемого за все это время. А если Ангел прав, а он обычно всегда прав, у меня не так уж и много времени, чтобы заняться своим спасением – некая Джейми Андерсон погибнет двадцать третьего апреля, и если я действительно следующая, то у меня всего двенадцать дней в запасе.
- Быть может, стоит предупредить эту Джейми об опасности, пусть полиция установит охрану для нее, - предложил Брюс, глаз не отводя от дороги.
- Если вспомнить, что ни полиции, ни охране так и не удалось сохранить жизнь Полли Бастерс, то я очень сильно сомневаюсь в их способности спасти вообще кого бы, то ни было, - насмешливо произнесла я и замолчала – машина Кенингтона с шумом въезжала на территорию городского кладбища.
Те полтора часа, что я провела на кладбище, дались мне отнюдь не так уж легко. Я сидела у свежего земляного холма могилы моего отца и орошала ее горячими слезами. В нескольких сантиметрах от него покоилась моя мать, и вид этих двух могил, как будто лишний раз подчеркивал, что теперь я полная сирота и абсолютно одна на целом свете.
Могилы были довольно ухожены и буквально завалены цветами – мэр Кенингтон следивший за ходом похорон сделал все на очень высоком уровне, я сама навряд ли смогла сделать что-то лучше него.

 Тем, что он сделал, мэр лишний раз подтвердил, что мой отец  был  и остается его другом,  и он до конца был верен своему  долгу и самым старым отношениям в мире, под названием дружба.
Брюс невдалеке разговаривал с кем-то по сотовому телефону. Судя по всему, разговор этот был ему очень не приятен, и поэтому я не торопилась отходить от могил и терпеливо ждала окончания этой телефонной беседы.
Мне тогда было о чем подумать в одиночестве – для меня вот-вот могли наступить не самые лучшие времена. Я и понятия не имела, насколько наполнен наш общесемейный банковский счет, но, памятуя  о том, что отец денег никогда на черный день не откладывал, меня явно ожидали финансовые затруднения со дня на день.
У меня было не так много собственных сбережений, которых хватит на первое время, да и те деньги, которые дал мне отец Брюса, могли немного поддержать меня на плаву, но рано или поздно закончатся и те и другие источники.
Оставались еще и те сто тысяч долларов, которые непонятно каким образом оказались на моем счете в банке, но, учитывая то, что, скорее всего, это деньги убийц, то я предпочту загнуться с голода, чем воспользоваться хотя бы одним центом из этих денег.
Брюс наконец-то завершил свой разговор и посмотрел в мою сторону, я неторопливо подошла к нему и, заискивающе глядя в глаза, попросила:

- Быть может, заедем ко мне домой, я хочу убедиться, что там все в порядке?
Брюс обрадовано кивнул, похоже, мое оживленное состояние его несколько успокоило, и отъезжая от кладбища я подумала, что теперь и в самом деле пора начинать брать себя в руки.
В доме, в котором до недавнего времени я жила вместе с отцом было тихо, и пустота в нем давила на мое сердце горечью невосполнимой потери. Дом, который после смерти отца у меня рука не поднимется продать, но и который я не буду в состоянии содержать на должном уровне.
Не смотря на то, что я давно здесь уже не жила, все мои вещи лежали на тех же местах, на  которых я их оставила, покидая дом. Только легкий слой пыли указывал, что хозяева  в нем отсутствуют, так как при моем отце в доме был идеальный порядок и чистота.
Брюс следовал за мною по пятам, рассматривая снимки на стенах и проведя рукою по фортепиано стоявшему в углу гостиной. Когда-то на нем играла моя мать, я же не испытывала к этому инструменту никакой тяги и отец решил не заставлять меня обучаться на нем. Он вообще никогда не заставлял делать меня то, что мне было не интересно… Мой отец…
Я выглянула в окно, за которым уже наступил вечер, но полные ночные сумерки не спешили опускаться на тихий городок. А ведь нам еще необходимо было посетить профессора Джеймсона, до того, как он отправиться в царство Морфея.
На улице послышался негромкий говор. Это прямо у крыльца дома полушепотом переговаривалась охрана. Охранники сопровождали нас по всюду, и в какой-то мере я была благодарна им за это. В свете последних событий, не хотелось, по-глупому встречаться нос к носу со своей собственной смертью.

Я выбрала несколько книг, собрала кое-какие вещи, и мы с Брюсом вышли во двор. Я еще раз окинула взглядом свой дом. Я ничуть не опасалась, что его, пользуясь отсутствием хозяев, могут ограбить. После того, как отец спас жизнь местному бандитскому «атаману», за безопасность дома можно было не беспокоиться. Мы закинули вещи в машину и выехали на оживленную трассу. Охрана на своей машине следовала чуть поодаль от нас.
Все то, что произошло дальше, заняло не более трех минут, хотя лично мне показалось, что все произошло в течение нескольких секунд. Навстречу нашей машине ехал огромный грузовик. Внезапно из-за него прямо перед машиной Брюса выскочил автомобиль темно-синего цвета.
Брюс отчаянно засигналил зазевавшемуся водителю и нажал на тормоз. Раздался страшный скрежет, я закричала от ужаса, обхватив голову руками, и наша машина вылетела с дороги в кювет, несколько раз перевернувшись в воздухе.
Приземлившись на крышу, она остановила свой полет, а я с бешено стучащим сердцем начала оглядываться по сторонам. Мимо вверх тормашками проехал тот самый встречный грузовик, а рядом замелькали чьи-то ноги.
Сильные руки вытащили меня из машины, предварительно перерезав ремни безопасности, я едва успела заметить, что через соседнюю дверцу достают Брюса. Все его лицо было залито кровью, и он в отличие от меня не подавал никаких признаков жизни.
Я снова очень громко закричала, а кто-то не очень аккуратно, но очень  быстро поволок меня прочь от машины. Мы успели сделать всего несколько шагов, как за нашими спинами раздался взрыв чудовищной силы, а взрывная волна опрокинула нас на землю.

Я растерянно посмотрела назад. Огромные языки пламени пожирали новенькую машину Брюса, которая в этот момент больше напоминала элемент съемочного материала для дорогостоящего фильма с лихими погонями. Охранники суетились около лежащего на траве на безопасном расстоянии от горящей машины Кенингтона, откуда-то со стороны дороги бежал парень в бейсболке – водитель того самого грузовика, на трассе то и дело останавливались машины, что бы узнать, не нужна ли их помощь. И лишь машины темно-синего цвета, вытолкнувшей нас в кювет, нигде поблизости не было видно.
Я навскидку снова представила  ее очертания и едва не потеряла сознания от очевидного факта – я вспомнила, что стекла этой машины, были затемненными, а ее цвет соответствовал цвету той машины, что следила за мною и убила моего отца.    
Пока меня почти насильно усаживали в стоявшую неподалеку от места аварии машину охраны, я, не отрывая обеспокоенного взгляда, следила за тем, как вызванная кем-то скорая помощь грузила Брюса Кенингтона. Какая ирония судьбы – вот уже второй раз удар, наносимый по мне, принимает на себя абсолютно не причастный человек.

13 апреля 2010 года, вторник


Понятное дело, что ни к какому профессору Джеймсону мы так и не попали в тот злополучный день. Только благодаря моему отчаянному сопротивлению, охранникам так и не удалось уговорить меня тотчас же вернуться либо в особняк Кенингтонов, либо в новое место проживания, предложенное мне мэром сегодня утром. Я требовала от них только одного – следовать за машиною скорой помощи, чтобы в больнице узнать о самочувствии раненого Брюса и как скоро он придет в себя после такой страшной аварии.
Один из охранников попробовал было возразить, но второй, скорее всего именно тот, что выволок меня из готовой взорваться машины, неожиданно поддержал мое предложение:
- Девочка тоже могла пострадать, необходимо чтобы и она прошла полный осмотр в больнице.
Я мысленно ему зааплодировала. Собственное здоровье в тот момент мало меня беспокоило, я естественно больше всего волновалась за Брюса, но чтобы мои сопровождающие не передумали в самый последний момент и не свернули в город, начала усиленно делать вид, что мне и на самом  деле  не очень хорошо.

Эта роль удалась мне на славу, по крайней мере из машины охранники выносили меня на руках и только очутившись в опытных руках врачей, я честно призналась им, что на самом деле чувствую себя просто замечательно.
Тем не менее, пройти полное обследование мне все же пришлось. Одновременно с этим я из первых же рук  узнала, что Брюс тоже недавно пришел в сознание и у него определили всего лишь очередное сотрясение мозга. Бедная голова моего разнесчастного друга, бьют по ней, кто ни попадя…
До выявления окончательных результатов меня поместили в одноместную палату и уверили, что уже сегодня вечером я обязательно вернусь домой.
Я от нечего делать беспокойно мерила белоснежную палату своими мелкими шажками, не решаясь, а отчасти даже боясь  выглянуть в коридор – медперсонал уже успел поставить меня в известность, что в больницу к раненому сыну  заявился мэр города собственной персоной. Этого-то я больше всего как раз-таки и опасалась.
Похоже, просто моим выдворением из особняка Кенингтонов  это все не закончиться, мэр просто-напросто запретит мне вообще общаться со своим единственным сыном, мотивируя это требованиями безопасности последнего.

И Кенингтон – старший будет абсолютно прав  и с ним невозможно будет поспорить – те, кто в последнее время хоть как-то соприкасаются со мною, подвергаются опасности ежесекундно. И если есть хоть малейший шанс на то, что прекратив общение со мною, Брюс будет в безопасности – меня точно оградят от общения с Кенингтоном – младшим.
Я бегала взад-вперед по замкнутому пространству и усиленно размышляла, что нападение на нас с Брюсом на дороге было более чем странным. Ну, во-первых, я до глубины души верила Ангелу, а тот уверенно заявил и даже показал табличку на двери с заточенной за ней смертью – я стану только десятой жертвой и умру не раньше двадцать четвертого апреля. Значит, у убийц есть свой точный список жертв, и мое место в нем под десятым номером давно уже определено. Значит, тогда на дороге покушались отнюдь не на меня. Получается, что седьмой жертвой мог стать Брюс? У меня мороз пробежал по коже от одной этой страшной и невероятной мысли. Брюс в данный момент был моей самой последней надеждой  и поддержкой, на кого я еще могу так положиться, как на него?
Но с другой стороны я сидела в машине рядом с ним и только по воле случая мы с Брюсом остались живы, а ведь могли так и погибнуть вместе. Тогда я тем более ничего не понимаю… Кто им был нужен – Брюс или все же я?

Я осторожно, пытаясь не привлекать к себе ненужного внимания, выглянула в коридор. По нему туда – сюда сновали медсестры с больничными картами в руках, с задумчивым видом прохаживались врачи, спешили куда-то по своим делам больные. Мэра Кенингтона нигде не было видно и я, тихо выскользнув из своей палаты, в следующую же секунду нос к носу столкнулась с детективом Стюартом, стоявшим прямо за дверью.
Это столкновение было так неожиданно для меня, что я едва не бросилась обратно в палату, на ходу баррикадируя за собою дверь. Но поскольку полицейский довольно ловко успел схватить меня за руку, мои пути к отступлению были полностью отрезаны, и я поспешила улыбнуться, прикидываясь полной дурочкой:
 - Детектив, какими судьбами?
В отличие от всех наших предыдущих встреч Стюарт был зол не на шутку, в чем я сразу же убедилась, впервые видя его в столь взвинченном состоянии. Черты его красивого лица были столь суровы, что меня невольно дрожь начала бить. Стюарт достаточно резко встряхнул мое тщедушное  тело и едва слышно прошипел в ухо:
- Если вы мисс еще хоть единожды станете на пути у следствия, я за себя не ручаюсь! Я вам голову оторву. Понятно?
Я только рот открыла от удивления – раньше подобным образом со мною разговаривали только базарные торговки да откровенные хамы и хамки, от молодого человека стоящего рядом со мною, я услышать такого, не ожидала и сама в свою очередь разозлилась не на шутку:
- Вы не имеете никакого права…

Но как только я разразилась длинной словесной тирадой, Стюарт распахнул дверь в палату и силой впихнул меня туда же. Я начала цепляться за дверь, мысленно приказывая себе начать звать на помощь, но Стюарт был сильнее, и мое отчаянное сопротивление было быстро заглушено в его руках.
- Немедленно отпустите меня, - заорала я что есть силы, вообразив, что полицейский вот-вот вытянет из-за запазухи острый нож, чтобы раз и навсегда покончить со мною, но вместо этого детектив нагнулся ко мне и впился своими губами в мои губы. Крик о помощи застрял в моем горле.
 Теперь уже все происходящее вокруг для меня не имело никакого значения. Ни то, что совсем недавно я подозревала этого человека в страшных преступлениях, ни то, что где-то рядом за стеною находились Брюс и его отец, и если бы Стюарт и на самом деле был убийцей, он мог бы спокойно убить меня, пользуясь этим положением.
Лишь когда детектив наконец-то оторвался от моих губ я начала помаленьку соображать, что в моей жизни в последнее время все происходит не совсем все по-человечески. Я еще не слышала ни одного признания в любви, а уже таю в руках совсем незнакомого, хоть и симпатичного мне человека. Стюарт нежно смотрел в мои глаза, а потом повторил:
- Не вмешивайся в это расследование… - и с этой фразой он разжал свои руки и торопливо вышел в коридор, оставив меня совершенно одну в пустой палате.
Я дрожащими руками дотронулась до своих горящих губ – просто невероятно, но я никогда еще не была так счастлива и так разочарована, как в этот долгожданный для себя момент.


…Я достаточно быстро сменила больничный наряд на свою старую одежду, так беспечно оставленную в моей палате медицинским персоналом. Через десять минут после переоблачения я снова выглянула из-за дверей палаты и теперь, так никого и, не встретив на своем пути, рысью направилась к пожарной лестнице расположенной неподалеку.
Брюсу, по уверению врачей, придется еще несколько дней провести в больнице. (Это они так думали, потому что плохо знали Брюса).  Кенингтон ни единой лишней минуты не проведет в больнице, как только почувствует себя лучше. Ведь не может же он позабыть о том, что он обещал мне помочь…
Но я сама больше не могла ждать, ни единой секунды, когда мой счет уж пошел на часы, и терпеливо дожидаться выписки Брюса я тоже никак не могла. И поэтому, как только на улице стало многолюдно из-за начала трудового дня,  я благополучно выбралась из больницы. Главной целью для меня в тот момент было уйти, как можно более незаметнее… Я вовсе не желала, чтобы за мною по пятам опять следовала вооруженная до зубов охрана, или того хуже – полиция. Мне уже начинало надоедать жить в вечном страхе, и я на самом деле не боялась встретить смерть сегодня утром.
Улицы города были наполнены прохожими, и никто внимания на меня не обращал, чему я была только рада. Мой путь лежал в старую часть города, именно там снимал квартиру один из тех людей, которые меня страх как интересовали. Я целенаправленно шла к дому профессора Джеймсона.

Эта часть города, где находилась квартира профессора, считалась отнюдь не самым фешенебельным районом, хотя арендная плата за жилье здесь была самой высокой. Это объяснялось очень просто. Во-первых, сами дома здесь строились на века и почти не требовали капитального ремонта. Стены, выложенные руками каменщиков сто лет тому назад, долго сохраняли тепло. Высокие потолки и лепнина свидетельствовали о том, что дома без сомнения являются памятниками архитектуры. Именно этот последний факт поднимал цены на них на недосягаемый уровень.
Профессор жил на втором этаже одного из таких старых домов, в квартире с четырьмя комнатами и окнами, выходящими в сторону довольно грязной реки. То, что профессор Джеймсон  выбрал себе именно это район обитания, говорил только о хорошем достатке самого профессора – не многие могли здесь снимать даже однокомнатные квартиры. Я достала этот адрес из городского справочника и дважды подтвердила его у представителей местного населения, которые мне в помощь все как один еще и тыкали в нужном мне направлении пальцами. Теперь перед дверью в квартиру Джеймсона мне оставалось только нажать на звонок, так как я вот уже пять минут здесь нерешительно топталась, не зная, что именно я буду спрашивать у профессора. Я ведь сама в тот момент еще не знала, что именно я  хочу у него узнать…
- Ну и что ж ты не нажимаешь? – услышала я неожиданно знакомый до боли голос за своей спиной. 
               
Всего полчаса тому назад я отделалась от этого человека, поэтому ну никак не ожидала, что сегодня увижу его еще хотя бы один раз. Еле выдавливая из себя улыбку, я развернулась к хозяину этого голоса и льстиво просипела:
- Как я рада видеть вас снова, детектив! – ибо передо мною на самом деле  стоял детектив Стюарт.
В его темных глазах была целая гамма невысказанных чувств – от непреодолимого желания залепить мне хорошую затрещину, до нескрываемой радости от неожиданной встречи.
- Итак,  не смотря на все мои предупреждения, вы, Лиз,  все же продолжаете свои поиски? – произнес Стюарт, разглядывая меня с головы до ног, - ну-ну, похвальное рвение…
Мне на самом деле стало очень стыдно. Конечно, я вовсе не обещала ему, что откажусь от своей затеи найти убийц самостоятельно, но быть застигнутой врасплох второй раз за день – это удовольствие было не из приятных.
- Интересно, а вас каким ветром сюда занесло? – спросила я, опуская свои бесстыжие глаза себе под ноги.
- Я так и подумал, что вас, Лиз, ни в коем случае нельзя ни на минуту оставлять без присмотра, и оказался прав. Не успел я занять место для наблюдения за вашей палатой, как вы уже не по больничному одетая, покидали ее навсегда. Трудно же мне было уследить за вами…
Я посмотрела на него и покраснела. Ситуация и в самом деле была очень не лицеприятная, еще и часа не прошло, как мы обменялись совместным поцелуем, а стоим и выкаем друг другу как совершенно чужие друг другу люди. А может так оно и есть, в самом деле? Стюарт вполне симпатичный парень, а я не совсем неподходящая для него кандидатура. Может, это и в самом деле было мимолетное влечение, о чем он, скорее всего, уже сожалеет?
- Ну и зачем вы пожаловали к старику? Что за интерес у вас к этому человеку? – перебивая ход моих мыслей, спросил Стюарт, тоже в свою очередь, нажимая на звонок, до которого моя рука так и не дотянулась.

- У меня есть к нему некоторые вопросы, чисто личного характера, - спокойно и не глядя на полицейского,  отвечала я.
Звонок внутри квартиры трезвонил, не переставая, и должен был поднять на ноги даже умершего. Но нам никто не спешил открывать дверь и мы со Стюартом разочарованно переглянулись. Возможно, мы бы так и ушли ни о чем, не подозревая, но в тот момент, когда Стюарт развернулся чтобы уходить, я услышала из-за двери протяжный собачий вой.
А ведь действительно, у профессора был маленький спаниель, в котором, как многие говорили, он просто души не чаял. От других студентов я неоднократно слышала, что на время занятий профессор сдавал собаку в специальную собачью гостиницу, но если сейчас собака дома, то значит, дома должен быть и ее хозяин.
Я поделилась с полицейским своими мыслями, от которых тот явно не пришел в восторг. Отодвинув меня в сторону и достав из-за пояса пистолет, Стюарт легонько пихнул входную дверь в квартиру профессора. Та тотчас же поддалась на толчок и распахнулась во всю ширь. Нам под ноги выскочила маленькая лохматая собачка и, прижимаясь к моим ногам, отчаянно заскулила. Резкий запах паленого мяса ударил мне в нос, и я невольно сделала шаг назад, едва не растоптав жалобно подвывающее у моих ног животное.
Стюарт медленно вошел в квартиру, знаками приказав мне оставаться на месте. Я только плечом пожала – никто не имел права приказывать мне что делать – стоять, идти, танцевать, или подпрыгивать на месте. Только из духа противоречия я вслед за детективом шагнула внутрь  квартиры и тотчас же, как каменный истукан замерла на самом пороге. Стюарт, чертыхаясь, уже вызывал по рации помощь.

На стуле прямо посреди комнаты сидело то, что навряд ли могло теперь называться профессором. Все его тело было покрыто страшными рубцами и огромными пузырями и язвами. Рядом стояла паяльная лампа, и даже непосвященному в тайны криминалистики было предельно ясно – профессора живьем сожгли именно этим инструментом. Его обугленные руки были прикованы наручниками к кованому стулу, рот – заткнут обгоревшим кляпом. А на криво изогнутых коленях погибшего профессора лежал белый листок бумаги, резко выделяющийся среди всего прочего обгоревшего тела.
Я сделала шаг вперед, Стюарт  незамедлительно встал у меня на пути, собака завыла еще громче, а я прочла: «Если ты не сгорела в той машине, то должен же был кто-нибудь сегодня сгореть вместо тебя, Лиз!»


Уже в который раз за последние дни я попадала в кабинет детектива Поллака в полицейском участке, который вот-вот мог стать моим вторым домом. Вот и теперь, едва придя в себя после шока от увиденного, я вынуждена была раз за разом вспоминать все, что привело меня непосредственно на квартиру к несчастному профессору.
- Они знали, что вы придете туда на днях, - уверенно заявил мне Поллак, - кто еще кроме вас с  Брюсом  знал, или хотя бы мог приблизительно догадываться, что вы собираетесь посетить профессора? Кому вы еще говорили об этом Лиз, вспомните…
- А почему вы исключаете из числа подозреваемых Брюса  Кенингтона? – заинтересованно спросил Стюарт. – Почему бы нам и его не проверить вместе со всеми остальными проходящими по этому делу свидетелями?
- Потому что Кенингтон сейчас находиться в больнице в довольно тяжелом состоянии, и у него чертова куча свидетелей, что он был там весь вечер и всю ночь. Как впрочем, и вы, Лиз.

Я согласно кивнула, но ответить на поставленные Поллаком вопросы  мне действительно пока было нечего. Никто из окружающих не знал и даже не догадывался, что меня с некоторых пор стали очень сильно интересовать бывшие друзья моего погибшего отца.
- Между прочим, профессор тоже одна из «наших» жертв - пристально глядя на меня, заметил Поллак, - седьмую жертву палач общества живьем сжигал. Вчера вечером эта участь чуть не постигла вас в результате аварии, а вот профессору Джеймсону,  к нашему величайшему сожалению,  так и не удалось ее избежать. А ведь вы обещали нам сообщать имена будущих жертв, Лиз!

- Но мне накануне ничего такого и не снилось…
Стюарт стоял у противоположной ко мне стены, упираясь в нее лопатками, и пристально глядел мне в лицо, как будто пытаясь определить, насколько я искренна. Было, похоже, что мне здесь не верят:
- Я клянусь вам, я не знала, что профессор станет новой жертвой, я просто хотела поговорить с ним о моем отце. Я знаю, что отец приезжал в город не только ко мне. Он хотел поговорить с кем-то из своих старых друзей… Вот я и решила поговорить с профессором, чтобы узнать не приходил ли к нему в тот самый день мой отец – и больше ничего, клянусь вам!
Поллак и Стюарт, в который раз между собою переглянулись,  и мне захотелось завыть точно так же как и спаниелю погибшего Джеймсона. Я и сама не понимала, почему Ангел ничего не сказал мне в последнюю нашу встречу, обронив только эту странную фразу – «Оглянись!». Быть может, она относилась не к людям окружающим меня, а к вещам, находящимся в его узилище. И что же я там видела?
Когда я вошла, Ангел читал книгу в старинном переплете написанную от руки… О боже, как же я была слепа…

Я резко вскочила со своего  места, заставив присутствующих в кабинете мужчин вздрогнуть от неожиданности, и начала сразу же отчаянно заламывать свои руки:
- Ангел ничего мне не сказал, но он почти показал мне, что именно профессор будет седьмой жертвой!
 Поллак оживился:
- Показал? Но как?
Я развернулась к нему:
- Все время нашего последнего разговора он читал одну книгу, и точно такую же я видела в кабинете профессора, когда мы с Брюсом просили его рассказать об обществе «восьмидесяти» подробнее… Я должна была сразу же догадаться!
Из-за моей глупости и невнимательности, снова погиб человек, и если говорить честно, то и все остальные погибли только потому,  что  я вместо того, чтобы разыскивать убийцу, решаю, кто же в итоге останется рядом со мною – Брюс или Стюарт. Я бессильно опустилась обратно на стул, потому что так дальше продолжаться не могло. Уж лучше бы следующим наступил мой черед в списке жертв.
- Сначала убили моего отца, теперь погиб Джеймсон – из всей той старой компании отца остались в живых только некто Керрал и мэр Кенингтон… - я произносила почти бессвязно эти тяжелые слова.

- Значит, вы серьезно считаете, что это как-то может быть связано с вашей семьей? – Поллак опустился передо мною на корточки, - расскажите мне еще раз о компании друзей вашего отца.
Пока я снова пыталась изложить все по порядку в той последовательности, в которой сама все узнавала, в кабинет Поллака зашел полицейский сержант и, наклонившись к уху детектива, что-то тому быстро начал нашептывать. Стюарт со стороны внимательно наблюдал за ними.
Я остановила свой рассказ, полагая, что меня абсолютно никто не слушает, но Поллак махнул рукой, призывая меня продолжать рассказ дальше.
Когда полицейский вышел из кабинета, Поллак еще раз переспросил меня:
- Значит, нам остается только найти эту женщину, которая двадцать лет тому назад была подругой вашей матери, и человека по имени Керрал? Как его звали полностью – уж не Росс ли Керрал?
Я замолкла на полуслове, испытывающее глядя на Поллака:
- Вы его нашли, верно?
- Ну, слава богу, хоть кого-то мы успели найти до того, как его сведут в могилу! – облегченно вздохнул Стюарт, но Поллак отрицательно мотнул головою:
- Мы действительно нашли его, но, к сожалению, Росс Керрал тоже мертв.
Вздох разочарования вырвался одновременно из моей груди и из груди Стюарта. Последний просто поверить не мог в такое невезение:
- Когда его-то успели убить? И почему мы узнаем об этом только сейчас?
Поллак хмыкнул и неторопливо уселся за свой стол, заваленный бумагами:
- Его никто не убивал, он, представьте себе, умер сам, своей собственной смертью, вернее в результате долгой и продолжительной болезни.
- Когда? – вырвался у меня естественный вопрос.

- Шестнадцать лет тому назад, - ответ оглушил меня и потряс до самой глубины души.
- Когда? – едва слышно переспросила я.
- Росс Кералл, один из друзей вашего отца, Лиз, умер от рака  в одна тысяча девятьсот девяносто четвертом году. Ровно шестнадцать лет тому назад, – подтвердил свои сказанные недавно слова детектив Поллак.
Стюарт негромко присвистнул:
- Получается, что к Кераллу МакДолл никак не мог спешить в день своей смерти, если конечно знал, что его друг давно умер. А если вспомнить, что до Кенингтона он так и не дошел, а профессор погиб несколько часов тому назад – то мы навряд ли сможем теперь узнать, к кому же из друзей так спешил твой отец, Лиз.
- Но ведь он и к Кенингтону шел с какой-то определенной целью…
- Да, но с таким же успехом твой отец мог решить повидать всех своих друзей, но поговорить по душам или доверить тайну только с одним из них. Керрал умер давным-давно, профессор погиб и вполне вероятно, что именно с ним МакДолл имел некий тайный разговор, - предположил Стюарт.

- Но с другой стороны ему не дали дойти до мэра – значит, он мог погибнуть, так и не успев поговорить с тем, с кем хотел, – возразил ему Поллак.
- Имеешь в виду мэра? – насмешливо сказал Стюарт, а Поллак закусив губу, только головой покачивал – подозревать мэра дело было не столько опасное, сколько неблагодарное.
- А как насчет женщины? – встряла я в их разговор. Они оба одновременно замолчали и уставились на меня с таким видом, будто начисто забыли о моем наличии в этом кабинете. Я едва сглотнула ком слюны под напором их пристальных взглядов и попыталась объяснить:
- Отец сказал, что с этой женщиной он уже поговорил, значит, она в курсе всех дел моего отца. Может попытаться найти ее в первую очередь?
- Если преступники узнают о ее существовании, она вполне может стать жертвой под номером восемь…
- Но только  при одном весьма существенном условии, - заметила я.
- Это, при каком же? – поинтересовался Поллак, а Стюарт, как будто прочитав мои мысли, ответил на вопрос детектива  вместо меня:
- Если все жертвы от самой первой до самой последней связаны между собою…
Поллак непонимающе вертел головою, и Стюарт, пройдясь по кабинету, снова уточнил:
- Стивен МакДолл, профессор Джеймсон – они все погибли из-за какой-то старой тайны. А если погибнет еще и эта неизвестная нам пока женщина, значит, и остальные жертвы имеют к этой истории двадцатилетней давности какое-то определенное отношение.
- И тогда жертвоприношения общества не что иное, как имитация древних обрядов с целью замести реальные следы.

Поллак задумчиво кивнул, а Стюарт медленно подошел ко мне и спросил:
- Быть может действительно будет лучше, если твоей охраной займется полиция? Тебе теперь ни в коем случае нельзя возвращаться в особняк Кенингтонов, если убийца смог проникнуть в самый охраняемый дом в городе, ему ничего не стоит проделать тот же трюк и в отношении любого другого хорошо охраняемого жилища.
- Снова предлагаете мне поселиться на конспиративной квартире?
Я была уверена, что если тот, кто так стремиться подобраться ко мне как можно ближе захочет меня найти, никакая конфиденциальная информация и конспиративная полицейская квартира мне все равно уже не помогут.
- Это и в самом деле может быть не самое лучшее решение, - внезапно подал свой голос молчавший доныне Поллак.
- Но Лиз в опасности, ей теперь даже жить негде, как же еще мы сможем ее защитить? – В голосе Стюарта появились первые нотки зарождающегося раздражения, он смотрел на сидящего за столом детектива и своими красноречивыми взглядами призывал того аргументировать свое не так давно озвученное мнение.
- Вся наша проблема состоит в том, что, скорее всего, один из преступников носит значок полицейского. И если это так на самом деле – ничто на свете  не способно защитить мисс МакДолл, пока мы не отыщем в своих тесных рядах предателя.
Вот только этого мне и не хватало – если уже и сама полиция нисколечко этого не стесняясь, расписывается в своем полном бессилии, то, что же тогда остается делать мне и другим намеченным жертвам?

- Ты хочешь сказать, - начал, было, Стюарт, но Поллак перебил его, бросив на стол нечто, завернутое в небольшой целлофановый пакет, предназначенный для сбора улик на месте преступления. Стюарт поднял пакет и, только мельком  взглянув на него, моментально изменился в лице.
- Что это?- спросила я, изнывая от любопытства.
- Это бланк нашего полицейского участка. И он был найден в квартире недавно убитого профессора Джеймсона. Кстати, именно на нем с обратной стороны было написано послание к вам, Лиз!
Я оторопело смотрела перед собою. Ситуация для меня действительно складывалась довольно плачевно. Сначала была эта не совсем понятная мне история с подвешиванием куклы – только полицейский мог знать, с какой периодичностью приказано делать объезд патрулям. Только в полиции я рассказывала все, что происходило со мною и наяву и во снах и, таким образом, называя имена следующих жертв, подписывала тем самым этим людям смертный приговор. У преступников могло не быть никакого заранее составленного списка, и так получалось, что я сама давала им очередность свершения очередного преступления.
У домов первых трех жертв соседи видели полицейскую машину, в Брюса попадает прут при попустительстве полицейских, полицейская же машина следит за нашей с отцом встречей, затем сбивает моего отца насмерть и несколько суток спустя пытается убить нас с Брюсом. Профессора приковали к стулу наручниками, которые тоже не на каждом углу продаются.
Теперь появляется этот злосчастный бланк… А еще предупреждение Ангела, что я  ни в кем случае не должна знать имени убийцы и называть его в полиции…
Все те же самые мысли, которые галопом пронеслись в моей голове, похоже, сейчас невольным образом посещали и самих полицейских. Стюарт, мня в руках пакет с уликой, выжидающе смотрел на своего товарища. Поллак же в это же самое время задумчиво смотрел на меня.

- Значит, прятать меня в полицейском убежище нет никакого смысла, - я говорила удивительно спокойно, хотя должна была кричать от накатившего в тот момент отчаяния. – Вы не сможете скрыть ото всех место моего невольного заточения.
- Как-то  все же довольно странно, что вместо того чтобы всячески исключить вероятность выхода на участие в этом деле полицейского, нам то и дело как будто специально подбрасывают улики, свидетельствующие о том, что полицейский-пособник у этих убийц все таки существует. - Стюарт говорил с плохо скрываемой иронией, и в его словах, следовало согласиться, на самом деле звучала доля правды.
- По-другому никак нельзя объяснить тот очевидный факт, что преступники в этом запутанном деле всегда были на шаг впереди нас, - Поллак все так же задумчиво вертелся на стуле, - вполне очевидно, что кто-то посвященный в детали сливает преступникам всю  информацию, распространяемую нами по участку. И чем раньше мы выясним, кто именно это делает, тем быстрее мы завершим это дело с наименьшими для нас самих потерями.
Я, откашлявшись, робко поинтересовалась:

- Вы намереваетесь найти эту некую Джейми Андерсон, которая должна стать жертвой до меня, или снова упустите свой шанс доказать, что не зря просиживаете здесь днями?
Возможно, этот укор прозвучал из моих уст довольно резко. Но Поллак, как ни странно, махнул головой в знак полной со мною солидарности и, повернувшись к Стюарту, попросил:
- Будь другом… Принеси мне из секретарской несколько бланков подобного вида…
Стюарт удивленно вскинул брови, тем не менее, подчинился и из кабинета Поллака хоть и нехотя, но вышел. В тот самый миг, как только за вышедшим детективом закрылась дверь, медлительность Поллака как рукою сняло и он, поглядывая в сторону двери, быстро зашептал:
- При детективе Стюарте больше ни одного слова по делу. Вот держи, здесь все написано, - с этими словами полицейский сунул мне в руку клочок бумаги и снова откинулся на спинку стула, как ни в чем не бывало. Через секунду в кабинете снова возник Стюарт, неся в протянутой руке несколько бумаг. Поллак без всякого интереса посмотрел на них и, вставая со стула, протянул мне руку:

- Ну что ж всего хорошего, полицейский у двери проводит вас!
Я, все еще ничего не понимая, тоже поднялась, руку, протянутую Поллаком, пожала и, не глядя в сторону обалдевшего от неожиданности Стюарта, направилась к двери.
- Лиз, подожди, я сам отвезу тебя…
Я оглянулась, а Поллак сделал мне знак, мол, топай отсюда быстрее, и уже закрывая за собою дверь, я услышала:
- Стюарт, к сожалению, тебе придется надолго задержаться. Время идет, убийцы не пойманы, и наша работа переходит в авральный режим…
Совершенно не понимая, что происходит, я вышла вслед за уже знакомым полицейским из участка, села в машину, на которую он мне указал, и всю дорогу молча обдумывала то, что узнала в кабинете Поллака. Я развернула бумажку, которую он сунул мне в руку и оттуда выпал ключ. На самой бумаге было быстрым подчерком выведено: «Никому ни слова о своем новом адресе. Об этой квартире знаю только я, шеф полиции и ваш охранник, который сейчас везет вас туда. Детектив Стюарт под подозрением. Разыскиваем женщину, с которой говорил ваш отец. Ищем и названную вами Джейми»
Я, не веря прочитанному в записке, откинулась на сиденье. Значит, Поллак все-таки решил спрятать меня и выбрал для этого весьма неожиданный способ. Но больше всего меня поразила фраза о том, что детектив Стюарт находится под подозрением. Вот что значили многозначительные слова Поллака о продажном полицейском в присутствии молодого детектива.
 
Он почти, что напрямую сказал о своих подозрениях в его адрес самому молодому человеку, наверняка при этом рассчитывая, что тот каким-то немыслимым образом выдаст себя. Но этого просто не могло быть по моему разумению.
Я снова представила себе черты лица Стюарта. Когда я впервые увидела его, я сразу же ощутила ту ауру доброжелательности, которая исходила от него ко мне, этот его мягкий взгляд и легкая улыбка – в голове не укладывалось то, что он может так естественно притворяться. А наш поцелуй – господи, неужели это все часть спланированного кем-то спектакля!
Я мяла в руках клочок бумаги с моим новым адресом и не могла придти в себя от потрясения. А ведь все на самом деле более чем сходиться!
Значит, именно поэтому Ангел советовал посмотреть внимательно вокруг себя, поэтому дважды в моих снах на несколько секунд показал обличье полицейского… Этого просто не может быть…