17

Его бил озноб, хотя в кабинете было довольно душно. Воспоминания всегда приводили его в замешательство. Он, словно рыба, хватающая ртом воздух, чувства и память метались в запертой клетке сознания. В таком состоянии он находился практически всегда, именно поэтому он оказался в кабинете психиатра.
"Нет, не поэтому, - подумалось ему. - А потому что мой отец был отменным мерзавцем и извращенцем".
Постепенно дыхание стало ровным, сжатые до боли руки устало упали на колени. "Чертовы таблетки. Сколько уже их пью и сколько еще пить, - повторял он про себя".
- Если Вы готовы, можете начинать, - сказал доктор Кэлмен.
Первый визит Винни Лоусона закончился бегством из приемной. Этот сеанс был третьим и все, что он успел рассказать доктору Кэлмену было написано в его формуляре, сделанной сестрой Грэмс: 28 лет, не женат, детей нет, безработный. В 17 лет его отец покончил с собой, через год - мать.
- Я не могу обратиться к родственникам, потому что они мертвы. Я не могу пойти к друзьям, потому что у меня их нет. Я не могу пойти в церковь, потому что неверующий. Я не могу пойти к адвокату, потому что он за это не возьмется. Я пришел к Вам, потому что был сильно пьян и пью уже 11 лет. Еще  один год я не выдержу.
Лоусон лежал на кушетке, каждый мускул его был напряжен, ноги свешивались, почти касаясь пола. Этот детина ростом не менее 2-х метров с лицом испуганного детсадовца производил ироничное впечатление. Это было лицо человека, готового испытать очередной страх.
- Вы предполагаете, что причиной этому подростковые воспоминания? - Доктор Кэлмен включил магнитофон.
- Не предполагаю. Я ЗНАЮ, что причина в моем отце. Я его ненавидел. И боялся. Жутко боялся. Мне всегда казалось, что если я повернусь к нему спиной, он пнет меня или прилетит мне от него так, что я окажусь сразу на соседней улице. Поэтому я никогда не поворачиваюсь спиной к людям. А они думают, что я вежливый и общительный. Когда я получал двойки или замечания в школе я боялся и радовался одновременно. Боялся, что может быть этот раз будет последним, и что, наконец-то, он убьет меня. Хотя иногда я этому радовался. Раз перетерпеть и все. Я всегда радовался тому, что после его воспитательных мер, я всегда два-три дня отсиживался дома и не ходил в школу. В школе же меня считали хулиганом. Он меня наказывал за все. Однажды, когда мне казалось, что он особенно добр, я ему проболтался, что хочу мопед. Он выдрал меня и продал на запчасти велосипед. Часто он закрывал меня в подвале за имя.
- Как это? - спросил доктор Кэлмен.
- Представьте, я в 13 уже был выше отца. Винни. Малыш Винни. А имя мне придумала мать. За это ей тоже порой попадало.
- Ну, а Ваша мать? Она Вас защищала, любила?
- Она была слишком правильной и терпеливой. Она все терпела и почитала мужа. Как до этого терпела и почитала своего мужа ее мать. Именно поэтому мой отец в жены взял не девственницу. - Лоусон нервно хохотнул. - Знаете, я был чертовски рад, когда отец покончил с собой. Мне даже на какой-то момент показалось, что Бог все-таки существует. Жаль, что он услышал меня только спустя 17 лет, но лучше поздно, чем никогда, правда? - хохотнув, спросил Лоусон.
Доктор Кэлмен невнятно хмыкнул.
- Он повесился. Однажды мать пришла раньше обычного и застукала его со мной. Удивительно, что она об этом знала давно, но устроила ему скандал, только тогда. Пьяный и опухший от слез он повесился на нашей славной веранде. В посмертной записке он написал, что все эти годы был противен сам себе, представляете?
- А что было с Вами после смерти отца? Вам стало лучше?
- Я считаю, что только этот год я и жил. Это было лучшее время в моей жизни. Я стал лучше учиться, забыл как выглядит участковый врач, я стал встречаться с девушкой, в конце концов. Да что там, даже с двумя. - Винни Лоусон улыбался. - Конечно, после смерти матери вернулись страхи и воспоминания. Мать я почти не вспоминал, но отца почти всегда, каждую минуту жизни. Я мало спал. Он угрожал мне и винил меня в смерти матери.
- Я думаю, мы сможем избавиться от Ваших страхов и постараемся свести на "нет" Ваши воспоминания. Вы хотите этого?
- Конечно, док.
- Тогда почему бы Вам не попробовать вспомнить и не жить, как в лучшие Ваши годы, в Ваше лучшее время, а Винни?


- Алло, Винни Лоусон? Это доктор Кэлмен. Вы пропустили два оплаченных посещения. Что-то случилось?
- О, нет док. Все хорошо. Хотя нет, все еще лучше.
- Вы должны прийти, Винни. Хотя бы еще раз.
- Ладно, док, уговорили, может на следующей неделе.

Через две недели доктор Кэлмен едва узнал своего пациента. пропал затравленный взгляд, скованность, исчезли серые тона, его можно было принять скорее за подростка, нежели за усташего от страхов человека.
- Я внял Вашему совету, док. Видите, я счастлив.
- Я очень рад за Вас, Винни. Расскажите, что Вы чувствуете.
- Я больше не боюсь своего отца. Он по-прежнему мне снится, но каждый раз я ему напоминаю, что этот подонок мертв. У меня две подружки, все никак не могу выбрать, док. Пожалуй, и не стану этого делать. Я собираюсь покупать мотоцикл, док. Правда, здорово?
- Пожалуй, Винни. - Голос доктора Кэлмена не был убедительным. - Вы придете на следующий прием?

Через две недели психиатр Уэйн Кэлмен услышал по радио в новостях, что уже второй пожилой мужчина был сбит неизвестным на мотоцикле. Доктор Кэлмен не придал этому значения.
Пока на прием не пришел Винни Лоусон. Вы знаете ребят, что торгуют под видом жвачки возле ночных клубов? Также выглядел Винни Лоусон: кожаный костюм, подростковая прическа, сигарета за ухом, жвачка, оттопыренные нарочито карманы штанов.
- Вы все молодеете, Винни. - Заметил доктор Кэлмен.
- Вам нравится, док. Все как Вы советовали.
- Вы очень буквально приняли мои слова.
- Что вы имеете против, Док? Я живу как в 17. Вы же сами советовали, и я забыл страхи, и воспоминания меня больше не мучают.
- Винни, Вы купили мотоцикл? - Мелькнула смутная догадка у доктора Кэлмена.
- Купил, доктор Кэлмен. - Голос Лоусона стал металлическим. - Вы чем-то недовольны?
- Вы быстро поменялись, Винни. Словно Вы рады..
Кэлмен наблюдал как меняется лицо Лоусона из настороженного в ненавидящее.
- Что вы говорите, док? Вы же тоже чертовски рады, что избавились от ноющего пациента. Правда, док?
- Я ни от кого не избавлялся, Винни. Я хотел Вам помочь.
- Да. Да, знаете ли вы, док, что и моя мать также говорила. Я живу, как в 17, как когда я был счастлив. Вы так советовали, док.
Что-то острое блеснуло в руках Лоусона.
- Знаете, почему я убил свою мать? Она, также как и вы, говорила, что я счастлив, что мой отец умер. И делала вид, что это моя вина. А я чертовски не люблю быть виноватым. Я был бы рад убить отца, но не успел. Вы, док, так напоминаете мне мать после смерти отца. - перед смертью Уэйн Кэлмен понял, что блестело в руках уверенного в себе Винни Лоусона.