Дитя Любви

Она ушла…
Долго не могли поверить, что она могла вот так просто взять и уйти…

Центральный роддом жил обычной жизнью. По коридорам шаркали тапочками отяжелевшие отечные женщины с огромными животами в одинаково коротких – испещренных черными оттисками казенных штампов (не дай Бог украдут или затеряют!) – рубашках, которые постоянно, даже если тебя водят туда-сюда на осмотр, надо было – на каждом этаже – переодевать…
Все – на одно – без следов косметики (а вдруг это опасно для плода?) лицо и на одну же – без модного перманента, по той же причине, – абы как прическу…

Она выделялась ухоженностью любимой и умеющей быть любимой женщины.
Короткие черные волосы, заправленные за изящные ушки, изогнутые «домиком» длинные бровки. Маленькая статуэтка среди беременных мастодонтов, как подумалось мне при первой встрече.
Девочка-подросток? Оказалось – нет. Двадцать с коротеньким – словно ее вздернутый носик – хвостиком…
- Ты на сохранение?
Она презрительно сморщила носик:
- Телиться…
Потом, удивленно оглядевшись вокруг:
- Бог мой! Какие же вы все здесь безобразные! Как только на вас мужья смотрят?!
Соседки стыдливо натянули подолы коротких рубашонок на распухшие бедра.
- А ты местная?
- Мы вернулись… Месяца три назад уезжали с мужем в Челябинск. Но мне там все не по кайфу было. Вот рожу – уедем куда-нибудь…
Наступило оживление.
- А кого вы хотите?
- А какая разница? - погладила себя по аккуратненькому животику.
Опять смущение:
- Конечно, все от Бога…

Слухи ползли сквозняком по насквозь пропахшим больничным духом коридорам.
- Говорят, она выбирает приемных родителей получше…
- А что домашние?.. Ребенок-то от мужа!..
- Ну… нагуляли они ребенка до брака. Потом – поженились, уехали куда-то… А теперь – вот заявились.
- Они же могли родить его там, а потом – хай со всем этим – скостить как-нибудь сроки… Да придумали бы что-нибудь. Кто их там спрашивает… Ребенок ведь!
- Ее что-то там не устроило. Они умнее поступили. Сказали, что у нее выкидыш на четвертом месяце… Вон домашние под окнами ходят – переживают за нее.
- Да чтоб она сдохла!
- Не сдохнет. У них с мужем все на мази. Она уже три раза покормила ребенка грудью.
- ???
- Ну, вычитала где-то, что на этом ее долг выполнен.

Она ушла на рассвете.
Роддом жил своей обычной жизнью.
Всхлипывали во сне, натужно дыша в горячие подушки, будущие мамаши.
Неуклюжие.
Не очень умные.
С набухшими венами на отечных ногах.
Изредка покрикивали в родзале роженицы.
Тяжело – вперевалочку – утиной походкой – ходили толпой смотреть на родившихся – с красными сморщенными личиками – страшненьких, но до умопомрачения любимых – младенцев.

Девочка была беленькая, аккуратненькая, с розовыми щечками…
Ее целовали, обильно заливая ее тугие щечки слезами и молоком – каждая кормила ее – сиротку - раньше своего – устроенного…
Девчонки-медсестры в кокетливых накрахмаленных шапочках считали своим долгом побаюкать ее разок-другой, сердобольно прижав к груди...
И каждая из этой сотни с лишним женщин прокляла ту – красивую, любимую, дерзкую… Прокляла истово, как может проклясть только мать… Сегодня, завтра, когда-нибудь… но мать.

Почему-то никто даже не вспомнил ее мужа – отца девочки.