Филантроп

- Во, слышал? – Серега обернулся ко мне и поднял указательный палец, - опять эта музыка, блин! Теперь флейта, вроде… Короче, дудки какие-то!
Я честно прислушался, но ничего, кроме слабого шелеста листьев, да отдаленного гудения Ярославки, не услышал. – Не, Серый, не слышу ни фига. Может, гуднул кто на дороге?
- Правда, ничего не слышишь? – Серега глядел на меня с надеждой, и одновременно настороженно, словно ожидая подвоха.
- Не, не слышу. Да мало ли, показалось. Забей!
- «Забей»,- Серега поморщился, как от зубной боли, - тебе легко говорить, а вот сам бы попробовал забить, когда в ушах круглые сутки – симфонический оркестр! Ладно бы, еще складно играли, так ведь нет – обрывки одни. Вроде, как разминаются… Блин, совсем крышак повело! В дурку, что ль пойти сдаться?
- Да ладно тебе, «в дурку»! Не парься, пройдет. Давай вот пивка лучше!
На самом деле, к врачу Сереге было надо. И он, и все мы, его друзья, это понимали.  Но как-то дико осознавать, что человек, с которым дружил столько лет, нормальный, адекватный пацан, и вот, на тебе, халат, тапки, уколы, и сосед по палате – Наполеон!
Поэтому и таскали его по гостям и, как сейчас, по дачам, чуть ли не по графику, надеясь, что если человека не оставлять в одиночестве, то, может, станет ему лучше.
Однако лучше Сереге не становилось. И даже наоборот. По странному взгляду, что он  минутами не отрывал от ничем не примечательных предметов, вроде стула или дерева в саду, и по выражению какого-то безнадежного и тоскливого ужаса, которое оседало в эти мгновения на его лице, чувствовалось, что даже своим ближайшим друзьям он рассказывал не все. И что, похоже, помимо звука, странный музыкальный инструмент, поселившийся в Серегиной голове, снабжал ее владельца еще и изображением.
А началось все с блестящей, хотя и несколько незаконной, идеи, посетившей Серегину хитроумную  голову и позволившей ему вести в высшей степени безбедное существование.
Всем известно, как позитивно сказывается на имидже крупной компании благотворительность, благородная и бескорыстная деятельность во благо общества.  А что может быть благороднее и бескорыстнее, чем знакомство жадной до культуры провинциальной публики с сокровищницей мировой симфонической музыки?  Вот Серега и создал оркестр, который колесил по стране, давая бесплатные концерты в школах, интернатах, заводских клубах и даже в деревнях. Все в этом оркестре было как настоящее, и музыканты, и дирижер, и администрация.  Вот только существовали все эти замечательные профессионалы с хорошими зарплатами исключительно на бумаге. А если вы, уважаемый благотворитель, хотите пообщаться с живыми людьми, чтобы понять, на что пошли спонсорские денежки, то вот вам, пожалуйста, Серега, живой, здоровый и веселый – основатель и директор Фонда «Симфония Доброты».  А оркестр, оркестр сейчас на гастролях.  В Арзамасе 16 или в Челябинске 37.
Серега настолько увлекся  идеей, что  не пожалел денег красивый офис и на солидный глянцевый буклет, на суперобложке которого снялся сам, во фраке и бабочке, на фоне увлеченно музицирующих мужчин и женщин с несколько размытыми лицами и стоящего спиной к камере дирижера с демонически всклокоченными волосами.
Итак, благотворители жертвовали, денежки текли, отчеты писались, музыкальная культура бескрайнего российского нечерноземья  показывала отчетливый положительный тренд, и все были абсолютно счастливы, пока Серега не стал слышать музыку. Сначала изредка, вечерами, или по пьяному делу, и это было даже прикольно. Но потом все это превратилось в непрерывный безумный концерт, где валторны сменяли тамбурины, а виолончели – контрабас. И эти непрекращающиеся гастроли в Серегиной голове все быстрее сводили нашего друга с ума…
Серега внезапно встал из-за стола, легко подхватил за ножку массивный дубовый табурет и целеустремленно двинулся к кустам крыжовника в дальнем углу участка.
- Серега, ты куда? – крикнул я вдогонку.
- Все, доигралась, моль ****ская! Расколю нах ту штуку, на которой она бренчит!
- Какую штуку, Серега, ты о чем?
- Какую-какую? Эту, блин, ну как ее? Арфу, вот!