Янта, ты где...

   Сегодня   грустный  день. Ушла из   жизни  Янта .  Маленькое  существо, которое  целых четырнадцать лет  занимало  свое законное место в  нашем   доме и  в  наших  сердцах.
У каждого    живого  существа   свой  срок  жизни . А для собачки   почти полутора десятка лет  тем более срок  немалый.  По ихним, собачьим  меркам,   Янта ушла из  жизни в преклонном  возрасте.
    …  В далеком 1996 году,  летом,  ты, совсем  маленький  рыжий комочек, не больше месяца  от  роду, жалобно скулила и смотрела на всех  большими  выпуклыми глазами. Держала тебя в  большом  носовом  платке, завязанном в узелок, на одной  ладошке, у входа в рынок, женщина.
       Так ты появилась в нашем доме.
     В первый вечер ты скулила и просилась на постель, а мы, безмерно страдая от жалости к тебе, строго  на тебя  ворчали и относили  на отведенное место
       Ты была   очень  умной собачкой. Ни разу за свою  долгую  жизнь   ты не огрызнулась, не укусила ни одного человека. Даже самым маленьким   детям ты  снисходительно  позволяла трепать  себя за самые неподходящие места. И была   большой сластеной.  Из другой комнаты ты слышала звук шуршащего целлофана и   пулей мчалась  на звук. Вставала  на    задние лапы и, забавно свесив кончики передних лап и подняв торчком уши, ждала угощения.
      А мы специально дразнили  тебя подольше конфеткой, продлевая удовольствие  от  наблюдения за тобой. Не дождавшись угощения, ты опускала уши, медленно опускалась на передние  лапы и обиженно уходила в сторону. И тогда я шел к тебе,  давал   тебе самую лучшую  конфету,  и пока  ты ее быстренько уплетала, я гладил   тебя и мысленно просил у тебя прощения за наше человеческое  бессердечие. Я и сейчас  говорю -  прости нас,  Янта.
      … Ты многое понимала. Когда у меня не было настроения, ты пряталась под стол и  выглядывала оттуда, ожидая, когда  тебя заметят  и позовут. А как ты выпрашивала сладенькие кусочки возле обеденного  стола!  Видя, что тебя не замечают, ты обычно подходила ко мне   (наверное, я чем-то был  тебе ближе), поднималась на задние лапы и  клала одну лапку на колено, толкая  меня. А  твои большие выпуклые и, почему то, всегда  мокрые глаза  с упреком  смотрели на меня: - « А меня  ты забыл?».
      И под  этим  взглядом  ни один  кусок  уже  не лез  в горло. Ты не была   жадной, а как любое животное, прятала лакомые кусочки «про запас», забывая  о них  потом. И во время больших уборок эти кусочки колбасы,  ветчины,  запыленные, высохшие до каменной твердости извлекались  на свет  божий и отправлялись в мусорное ведро.
У  тебя были и маленькие  хитрости. Когда мы выходили на прогулки, я брал с собой пару конфет. Давал кусочек, который ты проглатывала на лестничном пролете, а на площадке резко останавливалась  и смотрела  на мой рот. Если я делал вид, что   что-то жую, ты подбегала и делала выжидательную стойку. Я разводил руками –«нет ничего», ты бежала дальше,  но на следующей площадке опять останавливалась и проверяла, не жует ли мой рот. А я  тогда скармливал тебе все до последней  конфеты или печенья.
     У тебя   была  очень выразительная  мордашка.  На ней можно было увидеть и  радость, и грусть и виноватость, если  тебя за что-то ругали. Признавая свою вину, ты опускала  хвост и медленно уходила в другую комнату. Но если ты была веселой, то  этот хвост  вертелся как пропеллер.Как забавно ты припадала на передние лапки, когда играла со мной!
Ты была преданной  и любящей собачкой. Когда на прогулках ты убегала  далеко  и я звал тебя,  ты мчалась  ко мне, а твои  уши в это время забавно взлетали вверх и падали как крылышки. Ты подбегала, и не было для меня радостней мгновенья  ощутить твою привязанность ко мне. 
        …Ты  была доброй веселой собакой. Когда я начинал  играть с тобой, ты принимала игру безотказно. Притворно рычала и показывала злость, слегка  покусывая мои  пальцы. А когда я говорил: - «Янта, больно!»,   ты  начинала   вылизывать мне все руки, выпрашивая прощения.
   … А в последний год  ты стала медлительной, уже не была такой резвой и шустрой. По ступенькам поднималась  медленно, с остановками. Начала подкашливать, больше лежала. В жаркие дни  ты искала  самые прохладные места. Иногда ты вскрикивала, прямо как человек.А мы относили это к твоей старости и не думали, что у тебя,  как и  у человека, может  болеть сердечко.Только сейчас я понимаю, как же тогда тебе было больно! А ты не могла пожаловаться и попросить помощи.Твое сердечко было такое любвеобильное, но  и его ресурсам пришел конец…
    …В ветеринарной лечебнице мне сказали неутешительный диагноз – сердечная  недостаточность. Тебя кололи. Ты плакала собачьими слезами от  боли, а я утешал  тебя.
   После лечебницы ты прожила еще  ЧЕТЫРЕ ДНЯ, в течение  которых к тебе было самое внимательное, самое ласковое обращение. Мы следили за каждым  твоим  шагом. Это была как компенсация за то невнимание, которое иногда было по отношению к тебе.  Но   ТАК  было  только четыре дня.
          На рассвете последнего дня своей жизни,  ты выбежала на улицу  и  запрыгнула на клумбу по своим собачьим делам. А потом по-человечески вскрикнула и упала… .
    Ты отдала свою любовь к нам до последней минуты, а мы, с такой же любовью и слезами на глазах, проводили тебя   в последний путь  туда, откуда  никто не возвращается…
 
…..   Я захожу в квартиру,  вижу в уголке кухни твои миски с водой и недоеденным кусочком колбаски и жду привычно твоего появления.
…   Янта, ты где?...


4.08.2010 г.