Медная встреча

Шел снег. На Невском, несмотря на будний день, было мало людей.
Евгений Мещерский шел по мостовой, сунув руки в карман и втянув шею в воротник пальто. В лицо дул противный промозглый ветер. Евгений прошел мимо аптеки и свернул в переулок. Пройдя его насквозь, он вышел на бульвар. И там было довольно пустынно: сонный квартал будто не желал отходить от грез Морфея в пятницу.
Евгений дошел до арки и свернул на соседнюю улицу. Его петляющий маршрут давал ему возможность обдумать сегодняшние новости. Он был озабочен вестью, принесенной его камердинером, о том, что не близок день отречения Его Величества от престола.
Мещерский шел, не замечая ни дороги, ни редко встречающихся на ней людей, как вдруг он случайно поднял глаза на шедшую ему навстречу молодую даму. Она была хорошо одета, сильно приталенное ярко-синее пальто очерчивало ее стройную фигуру, черные волосы были сложены в аккуратный пучок под шляпкой с черными траурными перьями. Под воротником-стойкой блестела маленькая темная брошь с тремя синими, как омут, камушками. На вид девушке было не больше двадцати трех лет, но на ее лице Евгений заметил усталое не по годам серьезное выражение, оставленное ей на память явно не радостными событиями. От дамы веяло безысходной скорбью и трагичностью, что заставило Евгения замедлить шаг и обернуться ей в след. Он проводил ее взглядом. В какой-то момент ему показалось, что она слегка повернула голову в его сторону. Евгений тут же отвел взгляд и направился дальше…

… Мария зашла в булочную.
- Сдобу с корицей и немецкий батон, пожалуйста.
Она достала маленький черный кошелек из муфты.
- Конечно-конечно, Мария Константиновна, - затрещал, заворачивая хлеб, продавец – а какой сегодня день, пасмурный, Вы заметили? В сон клонит с утра уже! А как Ваше здоровьичко?
- Спасибо, - ответила девушка, расплачиваясь.
- А как дела Ваши в императорском доме? – не дожидаясь ответа, продавец продолжал – Мария Константиновна, приходите к нам почаще! Так был рад Вас видеть, душечка!
- Благодарю, - холодно ответила Мария, взяла с прилавка булочки и ушла.
День был и в правду пасмурным. Прохожие ежились, то и дело закутываясь все глубже в платки, шарфы и воротники. Снег крупными хлопьями ложился на мощеную улицу. Ветер стих.

… Евгений целый вечер читал газеты, копался в почте. Наконец, кладя на стол последнее письмо и выключая ночник, сказал себе: «И все же как хороша… Только каким-то унынием от нее веет», с чем и заснул.
На следующее утро Мещерский направился в кофейню, где обитал его давний товарищ, лучший друг и однокурсник Николай Калентьев. Николай купил эту кофейню, после чего она стала славится самым ароматным и вкусным кофе на весь город. Поговаривали, что его отец привез из Колумбии секрет рецепта этого чудесного напитка.
По пути Евгений зашел к портному и заказал сшить жилет к вечернему костюму для предстоящего банкета в честь встречи с бывшими сокурсниками.
Наконец Мещерский отворил дверь в кофейню. Звякнул колокольчик. Евгений бегло окинул взглядом полупустое помещение. Его взгляд тут же остановился на столике в глубине комнаты, за которым сидела его вчерашняя «знакомая».
Евгений быстро подошел к прилавку, за которым стоял хозяин кофейни.
- Чашечку черного со сливками, пожалуйста.
- Сейчас скажу, Женя, - Николай подозвал к себе официанта и отправил его за заказом, - Что-то вид у тебя сегодня озабоченный. Шея вон в правую сторону покосилась и косоглазие образовалось. Уж не случилось ли чего?
- Нет. Слушай, ты в этом городе многих знаешь. Скажи, кто эта дама за тем столиком? – Мещерский кивнул в сторону столика в глубине.
- Знаю ее. Это Мария Константиновна Васильева, вдова Алексея Васильева, помнишь, майор, погибший на Кавказе. А чем она тебя заинтересовала?
- Да нет, ничем…
- Жень?
- Ну… Она ходит угрюмая, печальная, хотя такая молодая. Офицерская вдова, наверняка при деньгах. Что же она не выйдет замуж повторно? У них были дети?
- Нет. Детей у них нет, они прожили в браке, не поверишь, всего месяц, как его отправили на войну. Она тяжело переживает потерю, хотя прошло уже два года.
Ты говоришь о деньгах, а она, между прочим, вхожа в Императорский дом. Ее у нас все знают и уважают, - Николай посмотрел на завороженного Мещерского, не отрывающего взгляд от дамы, - А ты что, Женя, решил жениться? Или приударить за ней? Имей ввиду, у тебя ничего не выйдет. Она не легкомысленная дворянка в бала.
- А почему нет? Она красивая, молодая. Может быть, и я ей понравлюсь.
- Брось ты это дело, друг. Говорю тебе, как товарищу: знаешь, сколько таких, как ты, к ней уже пытались клинья подбить? И не сосчитать. Знатные, богатые, красивы – без толку.
В этот момент дверь открылась, и в кофейню вошел князь Долгорукий. Молодые люди поприветствовали его, разговорились, и когда Евгений обернулся на заветный столик, за ним уже никого не было.
«Испарилась…» - подумал он.
Шло время, и Мещерский стал забывать образ прекрасной незнакомки. Вокруг него вертелось множество интересных людей, затмивших своей яркостью дымные очертания Марии Константиновны.
Но однажды, в такой же пасмурный зимний день он столкнулся с ней на бульваре. Девушка выронила книги, которые несла в руках из библиотеки.
- Простите, ради Бога! – воскликнул Евгений, тут же бросившись поднимать с камней раскрывшиеся книжки, - я… я… задумался. Вы не ушиблись? – спросил он в легком смущении, помогая ей подняться.
- Нет, благодарю Вас. Я очень тороплюсь. Это я Вас не заметила, извините, - ответила Мария, принимая книги в руки.
- Позвольте, я поймаю Вам экипаж.
Евгений свистнул и остановил проезжающую мимо повозку. Он помог девушке взобраться в нее.
- Благодарю Вас.
- Могу я хотя бы узнать Ваше имя? - спросил Евгений, стараясь заглянуть в глаза красавице.
- Мария, - ответила дама и тут же поторопила возницу, - Трогай!
Экипаж тронулся и стал удаляться. Евгений смотрел ему вслед. Наконец, когда черная крыша скрылась за поворотом, Евгений повернулся и случайно заметил блестку на камнях. Он наклонился. На дороге лежал уже припорошенный внезапно усилившимся снегом золотой браслет. Мещерский поднял вещь. «Par mon Mari cеleste sur une longue mеmoire» (Моей неземной Мари на долгую память) - гласила гравюра на обратной стороне. «Должно быть, муж. Надо ее разыскать!» - подумал Евгений и отправился к Николаю.

… Стемнело. Мария в ночном халате подошла к окну. Она смотрела в ночное небо, затянуто тучами, словно пытаясь найти ответ на гложущие ее вопросы. На протяжении двух лет она неизменно смотрела в небо, будь оно звездным, лунным или пасмурным, и так и не дожидаясь ответа ложилась спать.
Она присела к зеркалу и стала причесывать длинные волнистые волосы. Она задумчиво смотрелась в серебристую поверхность стекла, то и дело поправляя пряди под гребнем. Закончив, она сняла с верху библиотечной стопки книгу и открыла первую страницу. «Эрих Мария Ремарк. Время жить и время умирать». Она начала читать.
«- Когда тебе возвращаться? – спросила Элизабет. – Через две недели?
- Вроде того.
- Скоро.
- И скоро, и еще очень долго. Все меняется каждую секунду. На  войне  и
время другое, чем в мирной жизни. Ты, наверно, это тоже  испытала. Сегодня  был  мой  первый  вечер  в  отпуску.  Бог  да
благословит и Марабу, и Рейтера, и твое золотое платье, и вино.
   - И нас, - добавила Элизабет, - его благословение нам пригодится».
После этих строк Мария опустила голову на руки и тихо заплакала. Она захлопнула книгу, открыла верхний ящик ночного столика и положила ее поверх фотографии мужа, лежащей там.
Вдруг раздался звонок дверного колокольчика. Мария вытерла слезы и быстрым уверенным шагом направилась к двери. На пороге стоял Мещерский.
- В…Вы? – удивленно спросила Мария.
- Я… - растерянно проронил он и тут же начал быстро тараторить - Простите за столь поздний визит. Когда мы столкнулись, Вы обронили браслет. Я прочел гравировку и подумал, что он важен для Вас, и тут же попытался узнать Ваш адрес, но смог узнать лишь недавно.
Евгений протянул ей браслет. Глаза девушки округлились в страхе. Машинально тонкими пальцами левой руки она начала ощупывать правое запястье. Поняв, что браслета нет, она неуверенно взяла его из рук Мещерского.
- Большое с… спасибо Вам… Спасибо! Я не знаю, как мне благодарить Вас… Боже мой, - Мария смотрела на браслет.
- Мне ничего не нужно, о чем Вы, я же просто вернул Вам вещь…
- Вы не понимаете… Вы не знаете, насколько она мне дорога… Я бы не перенесла… Прошу Вас, возьмите деньги, просите все, что угодно, все, что Вы хотите, я не поскуплюсь, клянусь.
- Поверьте, мне ничего не нужно! Только если… - Евгений посмотрел на воротник ее халата, - только если ту медную брошь с тремя сапфирами, которую я видел на Вас на бульваре, еще в первый раз… - бормотал он, - но если моя просьба слишком дерзка, то…!
- Подождите, - перебила его Мария и поспешно удалилась в комнаты. Через три минуты она вышла, держа в руке маленькую черную коробочку.
- Вот, возьмите. Возьмите ее, как благодарность за мое спасение.
Мария улыбнулась.
Мещерский взял коробочку и снял крышку. На тусклом свете коридорной лампы камни переливались темными волнами.
- Спасибо. Я буду хранить ее.
Мария смотрела в его глаза.
Мещерский ушел.

… Прошло несколько пасмурных дней. Холодным мартовским утром Мария Константиновна сидела в столовой и разбирала почту. Раздался звонок в дверь. Мария открыла. На пороге стоял Евгений, изрядно промокший под утренним дождем. У него был невыспавшийся озабоченный вид, пальто было застегнуто не на все пуговицы, шейный платок не был завязан.
- Мария… Константиновна… Я пришел вернуть Вам брошь.
Он достал из кармана пальто бархатную коробочку.
- Что-то не так? Вам она разонравилась?
- Нет… Просто это Ваша вещь, а я не могу ее держать у себя, - Евгений прятал глаза. – Я чувствую вину… Она тянет меня сюда… Я не могу… Возьмите ее у меня, ради Бога… иначе я…
- Евгений… Александрович… Я возьму эту брошь. Но только не из Ваших рук.
Евгений поднял глаза на нее. Она смотрела ему в лицо.
- Она окажется у меня только тогда, когда я узнаю, что тебя больше нет.


…Гражданская война. Евгений Мещерский ушел в ополчение. Мария оказалась эвакуирована и помогала раненным в госпитале.

Мария Константиновна вошла в помещение госпиталя, сняла меховую шапку и отряхнула снег. Ее взгляд упал на четырех солдат, стоявших около стола дежурного. Они обернулись на нее, и один из них обратился к ней:
- Мария Константиновна Васильева?
- Да. Что-то произошло? – она пристально посмотрела на говорившего.
- Это Ваша вещь? – спросил он, развернув кусок мятого брезента.
Мария побледнела.
- Да… От…куда она у Вас?.. – дрожащим голосом ответила она.
- Мы нашли ее в сюртуке мертвого солдата. Его лицо было обезображено бомбой, но мы вытащили его документы из одежды, вместе с ними выпала из кармана и брошь. Наши люди сказали, что она принадлежит Вам.
- Как… звали того человека?
- Евгений Александрович Мещерский. Вы знали его?
Мария сдавила в себе крик и пошатнулась.
- Воды! -крикнул второй солдат.
Третий поддержал ее за локоть.
- Барышня, Вам нехорошо? Может быть, присядете?
- Нет… - прошептала Мария.
Дрожащей рукой она взяла из рук военного брошь.
- Спасибо… - сказала она. – Не нужно воды…
И зашла в кабинет. Солдаты переглянулись. Через минуту из-за двери кабинета раздался выстрел.

… - Хорошо, что все закончилось. А где теперь живет Васильева Мария? – спросил Евгений у камердинера.
- Она, Евгений Александрович, не живет больше. Умерла год назад.
- Что? – Евгений опустился на стул. – Ее убили?... От чего она умерла?
- Говорили люди, застрелилась прямо в госпитале. Ей принесли брошь с тремя сапфирами, странную такую, медную, а с драгоценными камнями. И она ушла в комнату и застрелилась.
Евгений уставился на говорившего. Затем он стукнул кулаком по столу и опрокинул голову на него:
- Проклятье… Проклятая брошь!
С полчаса Мещерский сидел, не шевелясь. Он опомнился от того, что камердинер сменил свечу в подсвечнике.
- Покажи мне ее могилу. Сможешь?
- Евгений Александрович, тогда война была. Я и не знаю, хоронили ли ее в действительности. Говорят люди, что лежит она в одной могиле с мужем.
- Отведи меня туда, умоляю тебя!
 - Батюшка, Евгений Александрович, куда же это на ночь глядя? Смеркается уже, не дойдем мы по таким сугробам.
- Отведи!
Евгений бросил на стол деньги. Камердинер вздохнул и вышел за одеждой.

… На кладбище все было под снегом. Памятники, возвышавшиеся над белым покровом, были погребены под новый слой и смотрелись сугробами-горками. Идти было невозможно, ноги вязли в снегу, то и дело натыкаясь на оградки.
- Пришли, - сказал камердинер, указав на могилу впереди. На расчищенном черном памятнике виднелась надпись «Васильев Алексей Романович, скончалъся 13.VII.1905». Никаких памятников рядом не было. Только человек в сером плаще с капюшоном сидел на оградке могилы.
- А кто это сидит? У Алексея же, кроме жены, никого не было, - спросил Мещерский, остановившись.
- Многие приходят навестить его и жену. Его любили сослуживцы, ее – весь Императорский дом и госпиталь.
Человек расчищал красными от мороза пальцами могильный камень и смотрел на памятник. За капюшоном было не видно его лица. Камердинер поторопил Мещерского:
- Евгений Александрович, батюшка, поедемте домой, дорогу заметет!
- Подожди.
Евгений пристально смотрел за движениями незнакомца на могиле. Он решил подойти после того, как человек уйдет. Наконец странный гость поцеловал нательный крест и положил что-то на камень, затем поднялся с колен и направился прочь.
Евгений подошел к памятнику и… стон вырвался из его груди: на камне лежала та самая медная брошь! Мещерский бросился в след за незнакомцем в плаще.
- Подождите, стойте! – кричал, задыхаясь, Евгений.
Он схватил незнакомца за капюшон. Капюшон упал. Мещерский увидел черные, как смоль, волнистые волосы с седыми прядями. Женщина обернулась.
- Маша… - выдохнул Евгений.
Мария будто в беспамятстве бросилась к нему.
- Женечка, Женя! – Мария гладила его по щекам, обнимала за плечи.
- Я думал, ты… ты умерла… пришел искать могилу…
- Женя, мне сказали, ты убит бомбой…! Эту брошь мне принесли из твоей части. Что это, Женя? Как?...
Они плакали и смеялись.
- Маша… Меня взяли в плен, и какой-то подонок отобрал у меня китель! Этот ублюдок хотел представиться мной нашей части! Но стоило ему подобраться ближе к части, рядом разорвалась бомба. Его лицо было обезображено и обожжено, а в мундире нашли мои документы! Но Маша! Мне сказали, тебя нет! Ты получила это, - он протянул ей брошь, которую успел схватить с могилы, - и застрелилась!...
- Нет, Женя… Как только я получила брошь, я вошла в комнату врачей.  Но там сидел твой друг, Николай, он работал со мной в госпитале. Я показала ее и не успела ничего сказать… Он застрелился у меня на глазах…