Ночные Прогулки

Моя орбита мыслей всегда так далека от твоей. Воистину, космическое расстояние. Особенно, когда я подношу к губам последний на сегодня бокал вина, сладкого, маслянистого, как и густой, пропитанный запахами духов и сигарет, воздух ресторана, и поверх тонкого стекла ловлю твой взгляд, пристальный, но осторожный. О чём ты думаешь в этот момент? Что между нами проскочила искра? Что в воздухе мелькнуло волшебство? Вот, о чём я и говорю. Я привыкла, что на меня клюют лишь безнадёжные романтики. Возможно, дело в том, что я совершенно не обращаю на них внимания? Или в том, что мои глаза холодны и абсолютно безразличны? Могу поспорить, за ними ты угадал тонкую и ранимую душу, потому до сих пор и не решился подойти и сказать какую-нибудь банальность. А есть ли связь между моей изящной натурой и, к примеру, углом наклона моих бёдер, обнажённым загаром плеч, изгибом губ? Что ж, пожалуй, я улыбнусь тебе. Эта улыбка ничего не перевернёт ни в твоём мире, ни в моём. И твои тёмные, сейчас смущённые, глаза, мягкие, немного дерзкие черты лица, сильные ладони не будут грезиться мне по ночам. Нет, я не стану ждать, пока ты решишься подойти ко мне, ведь тогда придётся разговаривать, а мне достаточно одного твоего взгляда, чтобы всё понять. Невыносимая глупость выслушивать дежурные комплименты, отвечать на вопросы, не интересные ни тебе ни мне, играть словами, стараясь понравиться друг другу. Мы уже всё выяснили: ты – мужчина, я – тебе улыбнулась. Поэтому я просто скользну по тебе взглядом, не спеша поднимусь, чтобы ты получше рассмотрел меня. Я нарочно замешкаюсь у вешалки, накидывая лёгкий плащ, поправляя волосы, давая тебе возможность расплатиться, и, остановившись у пружинистых дверей зала, брошу последний взгляд через плечо. Лишь один, который расскажет тебе всё, что нужно знать обо мне. И улыбнусь растерянности в твоих глазах. Что ж, такого у меня ещё не было. Обычно женская прямота подобного рода становится для мужчины сигналом к решительным действиям, подкармливает его самомнение, придаёт уверенности. Но ты, ты смотришь растерянно, едва ли не с восхищением. И ты действительно красив. Я спрячу взгляд взмахом ресниц, сделав вид, что смущена, и толкну тугую дверь.
На улице ты сам выберешь расстояние между нами: я не против свободы воли. Ты идёшь позади, чуть сбоку от меня, не далеко и не близко. Это хорошо, что ты не говоришь со мной. Хорошо, что я могу спокойно прислушиваться к осенней тишине одиноких улиц, вдыхать тёплый, янтарный сентябрьский воздух, недвижимый под тёмно-синим куполом неба, накрывшим город, как котлом. Я лишь великодушно предлагаю тебе насладиться этой красотой, застывшей, словно в глицерине. Ты почти наверняка никогда не увидишь моих картин, не остановишься напротив одной из них с натянутым умным выражением лица, стараясь подобрать для неё слова, но, может быть, ты вдохнёшь вместе с этим ночным сладковатым воздухом частичку моей души, моей от тебя независимости. Я привыкла сама отвечать за собственное удовольствие. Сегодня я с этой целью выбрала тебя, через несколько дней, сразу после выставки, во время очередной ночной прогулки, - кого-то другого. Возможно, ты и разочаруешь меня, но, поверь, это чувство растворится с первыми каплями горячего душа, твоё лицо забудется после второго глотка кофе. Впрочем, я редко ошибаюсь в выборе.
Всего лишь раз я оглянусь и посмотрю тебе в глаза, уже у самого дома. Всё же, почему ты не заговоришь со мной? Не попытаешься узнать моё имя? Ты красив, хорошо одет, уверен в себе: это читается в осанке, каждом повороте головы. Так, откуда этот взгляд? Почему ты так безропотно следуешь за мной, ловишь любое моё движение? И всё время молчишь…
Я придержу тебе дверь. Осторожно, на краткий миг, ты прильнёшь ко мне сзади, едва касаясь, даже не пытаясь обнять, будто просто хочешь почувствовать мою близость, чтобы потом снова отступить, впуская меня в холодные каменные стены всегда стерильного, как операционная, подъезда, как тень поднимешься за мной на второй этаж. Лишь у самого порога, когда я начну поворачивать ключ в замке, ты уберёшь вьющиеся русые пряди с моего плеча. Твоя ладонь ляжет на мой живот и чуть прижмёт к твоему высокому, надёжному, необходимому мне сейчас мужскому телу. Ты склонишься ко мне и тронешь губами шею. Милая, почти невинная ласка, настолько лёгкая и непринуждённая, будто ты касался меня уже много раз. От этого даже как-то не по себе. До дрожи. Этой дрожью моё тело отвечает на каждое твоё прикосновение во мраке моей спальни, когда лишь белёсый свет фонарей сквозь окно серебрит твою кожу, играет тенью в каждом изгибе. Ты не пытаешься играть со мной, затягивая так необходимые женщинам прелюдии, не пытаешься взять надо мной верх, навязав свою волю. Мне кажется, ты действительно чувствуешь меня каждой клеткой тела, каждой порой кожи. Я никогда такого не испытывала. Впрочем, в конце концов, это просто секс, лишь оголённые тела и нервные окончания, и моё одиночество, моя независимость, моя Орбита мне куда дороже самого искусного любовника. Хотя, нужно отдать тебе должное, ещё никто не заставлял меня кричать, кусая в некой сладкой истоме губы, и, когда всё кончено, я даже сожалею об этом.
И вот, наступает мой самый нелюбимый момент. Момент, когда я, громко щёлкнув крышкой зажигалки, высекаю оранжеватое пляшущее пламя – единственный источник света в этом полумраке – перебрав ногами, легко встаю с кровати, подхожу к окну, кутаясь в облако сигаретного дыма, и говорю:
- Тебе пора.
А после начинается самое интересное. От «Можно, я тебе позвоню?» до «Сколько с меня?». И всякий раз это пустое сотрясение воздуха. Но сегодня, не успевает погаснуть огонёк, как ты уже перебиваешь меня:
- Меня зовут Александр.
Потом поворачиваешься ко мне спиной и начинаешь одеваться. Чёрт. Всё настолько не по-моему, что уже начинает раздражать. Ну, по крайней мере, мне не нужно намекать на то, что желаю остаться одна. Как всегда я подхожу к окну, слыша за спиной тихий шорох одежды, и смотрю в ночь, в окна соседнего дома, чужие, тёмные окна. Наверняка, с улицы моё окно выглядит так же. Так же безмолвно, пусто и одиноко. Квадратные проёмы казались прорубями с мёртвой чёрной водой. Сигарета в пальцах дрогнула. Твоя рука мелькнула рядом, с моим мобильником на ладони:
- Я записал свой телефон. На случай, если станет одиноко.
В каком-то странном порыве гнева, я выхватываю трубку из твоей руки, и с моих губ срывается только одно:
- Уходи.
Я вздрагиваю всем телом, когда хлопает входная дверь, рывком повернувшись лицом к полумраку квартиры. Эхо от этого негромкого, казалось бы, хлопка, запрыгало, отражаясь от стен, заплясало, словно маленькое привидение, зловеще насмехаясь надо мной. Мне слышится звук, тонкий и жалобный, словно кто-то поставил на мой порог хрустальный бокал, и закрытая тобой дверь расколола его, забрызгав пол тонкими осколками, источающими этот тоскливый похоронный звон. Весь мой мир лопнул как этот метафорический бокал. Моё одиночество… моя независимость… моя Орбита. И снова тихо. Так тихо, что слышно, как липкий ужас крадётся по моей спине, как невыносимая горечь сдавила горло безмолвным рыданием. А у меня ведь нет даже кошки… даже её мягкие шажки не могут нарушить эту мёртвую тишину. Кажется, я сама уже перестала издавать какие-либо звуки, словно жалкий призрак, который, впрочем, никогда не был человеком…
И через минуту я уже слышу собственный голос, всегда такой натянутый, официальный, слюдяной, а сейчас в нём слышатся лишь мольба и отчаяние, даже не заметив, как трубка оказалась рядом с моим ухом:
- Саша…
- Да?
Я зажмурилась от стыда и положила ладонь на оконное стекло рядом с собственным бледным, перепуганным отражением. Оно и придало мне сил сказать слово, которое вскоре перевернёт мою жизнь.
- Вернись…
Ну, отвечай же, отвечай!
- Я… я не могу.
Сердце провалилось куда-то глубоко в живот и оттуда тихонько и жалобно стукнуло. Мне кажется, я сейчас выроню трубку на пол, а картины мои моментально взлетят в цене до небес, поскольку художница скоропалительно скончалась от сердечного приступа. Я чудом услышала, пробившийся ко мне голос:
- Видишь ли, это элитный дом. Тебе придётся мне открыть.
Я прикладываю руку ко лбу, закрываю глаза и слышу собственный смех. Такой у меня смех? Сколько же в нём радости и облегчения. Возможно, моя Орбита мыслей не так уж и далека от твоей. Возможно, мы всегда шли по одной и той же Орбите, одинокие в холодном космосе, пока в конце концов не столкнулись.