Белый ангел - книга вторая - Эра водолея

               
                ИВАН ГАУДИ


                «БЕЛЫЙ АНГЕЛ»

               
                книга вторая



                «ЭРА ВОДОЛЕЯ»   
   
   
 
 
               
                ГЛАВА ПЕРВАЯ



    В районе горы Кайлас меня и моих друзей обнаружили спасатели.
   Они случайно наткнулись на нашу группу, когда мы выходили из Долины Смерти.
   Вернувшись в Катманду, я узнал, что всё это время моя жена Ксюша разыскивала нас и оплачивала услуги международной спасательной службы в Гималаях, которая занималась нашими поисками. Надежда давно покинула спасателей, но они всё равно продолжали своё дело и, вот, наконец, их упорная  работа увенчались успехом.
   Возвращение нашей потерянной экспедиции стало настоящей сенсацией для многочисленных представителей СМИ. Пронырливые журналисты буквально атаковывали отель, в котором мы поселись. Они желали получить интервью, или хотя бы какую-нибуть свежую информацию из первых рук. Особенно активными оказались писаки из России.
   Однако мы наотрез отказывались отвечать на все их дурацкие вопросы, поскольку сами ещё до конца не осмыслили, что именно произошло с нами. Как я мог обьяснить им своё внезапное исчезновение и столь же неожиданное воскрешение из мёртвых? 
   Но самой непостижимой для меня новостью стала информация о том, что с момента начала нашей миссии прошло десять долгих лет!?
   По-началу всё это казалось наваждением – настоящей мистификацией, в которую невозможно было поверить. Но скоро мне представилась реальная возможность убедиться в том, что жизнь на нашей земле, действительно, перевалила за первую четверть двадцать первого века!
  Как такое могло произойти, не мог знать никто. И, чем больше я начинал об этом задумываться, тем более невероятными казались события, в которых мне пришлось принимать участие.
  Тем не менее факт, оставался фактом: наша цивилизация продолжала жить своей нелепой жизнью, а вокруг нас бурлил чужой сумасшедший мир – непредсказуемый продукт духовной энтропии – предвестницы земного хаоса.
  Бедная наша планета, как стройная совершенная система звёздной гармонии, была превращена в объект надругательства со стороны человеческого рода – этого злого и неблагодарного племени с воинствующим нутром варваров, возомнивших из себя властелинов вселенной. 
  Всё это вызвало у нас мрачное - подавленное настроение и, мы, не желая более возбуждать у прессы ажиотаж к своим особам, на следующий же день вылетели в Москву.

                ***

    Когда я вышел из самолёта, то моё тело охватил изнуряющий зной.
    Я задыхался от сухого разряжённого воздуха, чувствуя себя рыбой, выброшенной на берег из горной реки. Только когда я взглянул на электронное табло аэропорта Шереметьево - 3, мне всё стало ясно: термометр показывал небывалую для этих широт цифру – плюс пятьдесят пять градусов жары по Цельсию, разумеется, в тени.
  Но это стало только началом тех чудес, с которыми мне и моим друзьям пришлось столкнуться после долгой разлуки с родиной!
   Когда мы вышли к паспортному контролю, нас наотрез отказались впускать на территорию России. Обалдевший пограничник с удивлением разглядывал мой паспорт, затем с нескрываемым пренебрежением перелистал документы Вольского и Иорданиса, после чего в категоричной форме запретил нам пересекать условную полоску государственной границы.
   Слава богу, что в эту ситуацию вмешалась Ксюша, которая встречала меня в аэропорту и наблюдала за происходящим через разделительный парапет. Она тут же обратилась к начальнику смены и нашу группу нарушителей паспортного контроля повели в его кабинет для разборок.

   Дежурный стражем границы оказалась офицер – женщина, одетая в какую-то незнакомую форму, очень напоминавшую «эсесовскую». Эта «пограничница» имела лицо боксёра и фигуру штангиста. Она с видом укротительницы хищников взглянула на нас, и с раздражением выдавила из себя:

– Господа-хорошие, а откуда вы вообще свалились?

– В каком смысле? - возмутился наш законник – Вольский.

– В том смысле, что в России уже давным-давно не существует такой допотопной формы паспортов! - сухо ответил офицерша.
   
– Что наши паспорта недействительны? - вступил в разговор Дока.

– Конечно, нет! - ухмыльнулся она. - Более того, ваши документы просрочены, и имеют устаревший информационный файл. Вам что, неизвестно, что каждый гражданин России давно имеют вживлённый в тело чип с персональной базой данных и инвентаризационным номером?

– Каким ещё номером? - недоумевал я. - Как в концлагере, что ли?

– Я вам сейчас устрою – лагерь, блин! - с угрозой в голосе прошипел баба – пограничник, стукнув своим кулачищем об стол.

– Минуточку! - вмешалась Ксюша, мило улыбнувшись возмущённому офицеру. - Я вам сейчас всё объясню. - Она поглядела в нашу сторону, и, подмигнув обоими глазами, добавила. - Ребята, подождите-ка меня за дверью.

  Не знаю, о чём говорила моя жена с этой противной начальницей смены, но ждать нам пришлось совсем не долго. Буквально через пару минут из кабинета вышла уже довольная Ксюша в сопровождении того самого офицера в юбке, на лице которой сияла доброжелательность и полный восторг. Более того, она с заискивающим видом стала перед нами извиняться и даже скривила что-то похожее на улыбку. Нас тут же пропустили через шлагбаум.
  После того, как мы отошли в сторону и обнялись, я спросил у Ксюши, как ей удалось так быстро нас отмазать, и что здесь вообще происходит. Моя супруга как-то вяло и туманно ответила:

   «Иван, с тех пор как вы исчезли прошло десять лет. За это время здесь всё очень изменилось. Поверь мне: тебе ещё многому придётся удивляться!»
 
                ***               
 
     Мы несколько часов проезжали через всю Москву.
     Но, глядя по сторонам, я не узнавал свой родной город!
     Это был огромный и хаотично застроенный мега полюс, в котором нелепо соединялись стеклянные монстры небоскрёбов с ветхими патриархальными застройками прошлого века, первокласные авто магистрали с развороченными дорогами и многокилометровыми пробками, внешняя роскошь и помпезность со скрытой ущербностью и нищетой. Его широкие улицы были завалены мусором, на которых почти отсутствовал прохожие. После сверкающих снегом вершин Памира всё здесь выглядело грязным и мелкомасштабным.
   Взад и вперёд сновали огромные джипы с мигалками, слышался постоянный визг сирен, это – полиция, пожарники и кареты скорой помощи неслись куда-то, создавая раздражающую какофонию звуков и полную неразбериху на дорогах. В сером небе постоянно стрекотали лопасти полицейских вертолётов. Этот хаос и бессмысленная суета вызывали у меня весьма унылое впечатление, ощущение подавленности и какой-то внутренней напряжённости. Внешне Москва напомнила мне убогую и грязную блат хату, разорённую после большой пьянки, в которую неожиданно ворвался целый отряд блюстителей порядка.
  Проехав четвёртое по счёту объездное кольцо, мы помчались по скоростной трассе в сторону нашей резиденции, которая по-прежнему располагалась в лесной зоне Подмосковья. Я поймал себя на мысле о том, что я испытываю чувства дичайшего психологического дискомфорта и готов бросить всё к чёртовой матери, чтобы вернуться обратно в Гималаи.
 
                ***

  Наш некогда уютный городок и стеклянная пирамида центрального офиса показалась мне слегка запущенными и не такими монументальными, как прежде. Однако везде чувствовался порядок и хозяйская рука.
  После трогательной встречи с друзьями, я решил сразу вникнуть в реалии современной жизни, и узнать, наконец, что же творилось в мире. Мне не терпелось разобраться в том, чем дышит моя родина и, что за дьявольские изменения её постигли. Для этой цели я собрал всех в своём кабинете, и очень осторожно начал прощупывать их на предмет новой информации.
  Если честно, то я ожидал новостей с каким-то внутреннем страхом. Глядя на Доку Иорданиса и Вольского, я понял, что они, так же как и я, находились в полнейшей растерянности. Скорее всего, наше сознание, затуманенное резкой переменой мест и времени, ещё не успело спуститься с высоких вершин Кайласа в удушливую и неприветливую атмосферу многомиллионного города, который продолжал жить своей обычной жизнью, ставшей для нас такой непривычной и пугающей.
  Только Цезарь выглядел вполне спокойным и адекватным. Он молча сидел в самом углу кабинета, думая о чём-то - о своём. С момента нашей встречи в Долине Смерти, мы с ним так и не успели подробно поговорить о случившемся. Казалось, что мы оба ещё до конца не верили в то, что именно приключилось со всеми нами, и внутренне опасались об этом вспоминать. Между тем, я знал, что впереди нас ждёт разговор – разговор очень серьёзный, возможно даже судьбоносный для нашего будущего.
  Признаюсь, что меня изрядно поразил тот факт, что за это время мои друзья: Сашка Поллак и Лёва Толстой заметно постарели. Хотя чему было удивляться, ведь прошло десять лет с момента нашей последней встречи. В то же время, Вольский и Дока Иорданис внешне почти не изменились. Тоже самое можно было сказать и о Ксюше, которая стала ещё краже и привлекательнее. Мне трудно было объективно судить о собственной персоне, но, если не обманывало мое отражение в зеркале, то я тоже остался в прежней поре. Во всяком случае, физически я чувствовал себя – великолепно.
   Однако я ощущал определённый дискомфорт от невыносимо тяжёлой атмосферы и вязкого воздуха, который казался тяжёлым и до предела загрязнённым. Кроме того, моё обострённое обоняние улавливало целую гамму незнакомых и давно позабытых запахов цивилизации, которые врезались в него подобно парам нашатыря.
   Буквально всё вокруг стало для меня непривычным: люди, обстановка, мебель, даже одежда. Как будто бы я, действительно, свалился с небес и был вынужден вернуться на совершенно другую планету, с неясной для меня формой жизни. Вся окружающая обстановка, напоминавшая броуновское движение микромира, пугала и раздражала. Я чувствовал себя полевым цветком, вырванным из благодатной почвы, и пересаженным в зловонную кучу навоза.
   Хотя, с другой стороны, я в самом деле упал на землю с чистых небесных эмпирей, попав в кромешный ад перенаселённого социума с его изнурительной и бестолковой борьбой за выживание! 

                ***

– Ну и чем вы можете нас обрадовать? - обратился я к Толстову и Поллаку.

– Даже не знаю, с чего начать? -  безрадостно ответил Толстой, и вопросительно взглянул на Поллака, который тупо уставился перед собой.

– Идём ко дну, - тихо сказал Сашка Полак, и изобразил на своём лице что-то вроде улыбки, - но пока ещё дышим, хотя это дыхание больше напоминает хрипы пловцов, больных кессонной болезнью.

– Рутина, брат! - подтвердил Толстой, нервно барабаня пальцами по поверхности стола. - В стране назрел гнойный аппендикс, готовый в любой момент разорваться.

– Хватит говорить загадками, - перебил его Вольский, - скажи хотя бы, кто у нас
 теперь президент, кто возглавляет правительство и парламент, какой, наконец,
 политический строй в нашей стране?

– А хрен его поймёт, какой у нас строй! - раздражённо ответил Толстой. – Симбиоз «богемно капитализма с феодальным социализмом»! Как всегда, власть в стране принадлежит группе предприимчивых и пронырливых ничтожеств. Парламент в жизни государства теперь не играет никакой существенной роли и является отжившим правовым атавизмом. Все вопросы решает Премьер Министр страны и самолично – его Величество президент Бураков.

– Кто-кто? - вырвалось у меня.

– Это, что за фрукт? - нервно рассмеялся Дока.

– Я о таком даже не слышал! - произнёс Вольский, широко раскрыв глаза. - От какой он партии, если не секрет?

– Лучше бы и мы о нём ничего не слышали. Да, и откуда вы могли о нём узнать? - издевательским тоном ответил Поллак. - Его выбирали не на вершинах Гималаев, а у нас на нашей бренной земле. А политических партий в России давно нет, как фактически отсутствуют и силы, готовые противостоять этой власти. Кое-кто ещё копошится, но все инакомыслящие подвергаются страшным репрессиям за их вольнодумство. В России процветает взяточничество, раболепное и единодушное восхищение президентом и его администрацией. 

– В государстве установлена президентская диктатура, - добавил Толстой, - вся власть принадлежит одному человеку, в стране введено военное положение, верхушка жирует, в то время как многие люди дохнут от голода. В Москве теперь проживает более пятидесяти миллионов человек, а это почти половина всего населения России.

– Как половина? - поразился я. – А, куда же подевались остальные?

– Вымерли, батенька! - обречённым голосом ответил Толстой. - Большая часть мужского населения померло от пьянства и болезней, а прогрессивная его часть отсиживает свой срок на нарах за политические преступления. Кто был побогаче, те свалили, остальные затихли и удалились в неизвестность. Страной правят женщины! Теперича почти все губернаторы – бабы. Их самолично назначает на места его Высочество президент. Слава Богу, выбор у него большой! Почти всё высшее руководство вышло из состава его огромного гарема.

– Какого ещё гарема? - удивился Вольский.

– Наш президент держит целый вертеп наложниц, в котором он выращивает свою личную номенклатуру, и выбирает будущих государственных де – де - ятельниц. - от возмущения Толстой начал заикаться.

– Ты помнишь, Саня, - Поллак обратился к Вольскому, - у тебя была секретарша – Фёкла Толстая?

– Конечно помню. - Вольский почесал свой затылок. - Эта племянница Толстого. Прости меня, Лёвочка, но она была редкостной стервой!

– Так вот теперь эта, как ты говоришь – стерва, занимает пост Премьера страны! - Поллак артистически повёл бровями, и многозначительно поднял палец вверх. - Выслужилась видать в ратных делах разврата и минета, прости меня Лёвочка. Она теперь главная бандурша государственной богемы, и с её личного согласия и подачи назначаются чиновники всех рангов, естественно, всё это делается не за красивые глаза. Она сформировала правительство, состоящее из её бывших подружек, таких же мелких потаскушек, как и она сама. Только пост министра МВД занимает мужчина, да и то – выбракованный козёл!

– Можно подумать, - не выдержал Толстой, - наш президент архангел?! Он развратничает, там - у себя в резиденции, а всеми текущие дела скинул на её плечи.

– Скажи, Лёва, а через твою племянницу можно выйти на этого - вашего Мудакова? - неожиданно для себя спросил я.

– Буракова! - поправил меня Толстой.

– Какая разница? Хрен редьки не слаще, тем более бурака. - Раздражённо ответил я.

– Нет проблем. Через неё в нашей стране можно всё! - пояснил Поллак, и внимательно на меня посмотрел. - Иван, а зачем тебе понадобился президент?

– Сам пока точно не знаю! - я всё ещё не мог разобраться и до конца сосредоточиться на своих мыслях.
   
– Так что, тебе нужна стрелка с нашим президентом? - настороженно спросил Лёва Толстой.
 
– Да! - коротко ответил я.

– Тогда нам следует обратиться к Фёкле? - неуверенным тоном промычал Толстой, и вопросительно посмотрел сначала на меня, а потом на Поллака. - Так, мне организовать с ней рандеву, или как? Иван, почему ты молчишь? И, вообще, что с тобой - дружище?

– Всё нормально, - сказал я после долгой паузы, и сухо добавил, - валяй - организовывай, Лёва, мне нужна эта Свекла, точнее – Фёкла.

  Со мной явно что-то происходило, но я не мог понять, что именно.
  Странно, но я вдруг почувствовал, что потерял былой контакт с реальностью и утратил личную сопричастность к текущему моменту и всему тому, что меня сейчас окружало. Мне трудно  сформулировать то, что творилась у меня в голове…
  Так, я слушал подробный рассказ своих друзей о том, что произошло в стране за последние десять лет, но всё это меня почему-то не трогало. Какие-то бредовые факты, о которых докладывали мне Поллак и Толстой, показались мне тогда глупой шуткой, не более того. Они фоном проносились через мои очищенные извилины, не оставляя в них никакого заметного следа. Всё подробности развития нашего больного общества и идиотского государства вызывало у меня ощущение полной ущербности и неполноценности происходящего, оставляя в моей застывшей душе осадок трагической обречённости.
  Так я почти равнодушно воспринял весть о кончине своих старых друзей: Санчо и Пансо, индифферентно принял сообщение о смерти своего лютого врага – Дрекова, безучастно слушал последние новости из жизни наших близких и знакомых. Всё это существенно не задевало моих чувств, и не выражалось в более или менее заметной эмоциональной реакции.
   В тот момент мне захотелось просто исчезнуть, испариться для того, чтобы больше ничего не слышать, не видеть и не знать. Более того, в моём сознание появилось какое-то навязчивое желание абстрагироваться и вообще самоликвидироваться.
   Что-то творилось со мной?!   
   Видимо душа моя, или большая её часть, так и осталась парить в чистых небесах Кайласа. Получив конкретное задание от Высших сил, она скорбела и томилась в тесных рамках мирских проблем. Мой разум был подчинён какой-то сверх важной задаче, которую мне нужно было во что бы то ни стало выполнить, причём, именно здесь - в этом явно сошедшего с ума мире, который показался мне бездарной декорацией к маразматическому спектаклю-буффонаде, поставленному психически не здоровым режиссером.

  «Боже, - обречённо думал я, - как же всё просто и свободно там - наверху! И как же, тоскливо, а, главное, нестерпимо душно и бессмысленно существование - здесь. Как будто меня пригласили в гости в совершенно чужой и неприветливый дом каких-то глупцов-лилипутов, и этот явно затянувшийся визит стал абсолютно невыносимым: скучным, тягостным и обременительным»!

   Я понимал, что подлинной сутью человеческой жизни является его сознание. Так вот моё личное сознание не желало принимать всё то, что творилось вокруг, и с этим уже ничего нельзя было поделать Но для чего-то я всё-таки был возвращён обратно на землю?!
   Скорее всего, Господь отпустил меня с конкретной миссией, которая только начала формироваться в моём мозгу, сотрясавшегося от мрачных и ужасных новостей. С другой стороны, я чувствовал себя уже почти небожителем, и все мирские проблемы представлялись мне пустой суетой и раздражали своей мелочностью, абсурдностью и ничтожностью. Я как зомби непреклонно искал цель своего пребывания на земле, и пытался сформировать способы её достижения.
   Хотя кое-какие проблески начального плана и перспективы дальнейших действий стали уже намечаться.
   Неожиданно для себя самого, я перебил рассказ Полака, и спросил у него:

– А, чем занимается сейчас канцлер Ади Холеман?

– Холеман? - Поллак поглядел на меня с явным недоумением.

– Да-да, Холеман! Где он и, что делает? - раздражённо повторил я.

– Канцлер стал вдохновителем локальных войн с мусульманским миром, - тоном полит просветителя начал Толстой, - но все они имеют тенденцию перерасти в мировой конфликт. Холеман предлагает поставить точку в многолетнем противостоянии Запада и Востока, и положить конец экстремизму и терроризму путем массированного удара со стороны космических войск Европы.

– И, как же мировая общественность воспринимает весь этот бред? - прервал я Лёву. - Неужели его «благородные порывы» поддерживают ведущие страны мира?

– Многие да, - Лева растерянно посмотрел на меня, - ведь Холеман буквально загипнотизировал всех политиков Европы своей дьявольской харизмой. Он за короткий срок поднял жизненный уровень Европейцев до небывалых высот. Ему аплодируют, обожают и просто боготворят простые европейцы. Хотя его политика представляет собой откровенный фашизм, слегка сдобренный реалиями настоящего момента. Между тем, коренным жителям Евросоюза наплевать на истинную подоплёку их сытой жизни.

– Ну, и где он сейчас, этот – фюрер? - в разговор неожиданно вступил Цезарь.

– Точного места никто не знает, - ответил Лёва, - но он почти не бывает на материке – ходит где-то в открытом океане на своём гигантском супер-пароме «Ковчег».

– Надо как можно быстрее остановить триумфальное шествие этого кровавого маньяка! - со свинцом в голосе произнёс Цезарь.

– Каким же образом? - печально усмехнулся Поллак. - В его арсенале имеется самое современное лазерное оружие, которым буквально напичканы сотни его космических спутников. В мире не существует альтернативной силы, способной противостоять этой мощи.

– На любую сила найдётся большая сила. - уверенно произнёс Цезарь, и в его глазах блеснула сталь непокорности и внутренней уверенности в своих словах. - А у вас, господа, есть более подробные данные о его маршрутах?

– Если надо, - достанем! - флегматично ответил Толстой.

– Ребята! - обратился ко всем сидящим Поллак. -  Только вы не обижайтесь, но после вашего возвращения с Гималай, с вами явно что-то – «не то»! – он покрутил пальцем у виска. - Нет, честно! Как буд-то бы вернулись с другой планеты!

– Мы -то были именно на нашей, - строго вставил Вольский, - а вот, вы, за десять лет умудрились превратить её в грязный и хорошо охраняемый сортир.

– Не спорьте вы, - отозвался Дока Иорданис, который почти всё время молчал, и внешне казался каким-то взъерошенным, - нас здесь не было много лет. Всё вокруг очень изменилось, в том числе и мы сами. Давайте-ка немного отдохнём, а там – гляди, всё потихоньку станет на свои места.

– Разумное предложение, - поддержал его я, - а то у нас получилось: с ходу - прямо в карьер. Мы даже своих родных ещё толком и не видели. Действительно, давайте немного оклемаемся, и потом уже вернёмся к теме нашего сегодняшнего разговора. А тебе, Лева, - я обратился к Толстому, - будет задание: назначь-ка мне встречу с этой Фёклой, и чем быстрее, тем лучше. И так, мужики, все свободны, кроме Цезаря.

                ***
 
  Когда мы остались одни, я обратился к сыну:

-  Цезарь – сынок, мы с тобой так и не успели поговорить. Расскажи мне, что ты видел в Шамбале, что узнал, что собираешься делать дальше.

– Отец, - Цезарь попытался улыбнуться, но глаза его оставались серьёзными, - мне известно всё, что с тобой приключилось в Долине Смерти. Это просто невероятно, как ты остался жить. Я этому страшно рад. Но, как говорят: в этом мире ничего не бывает просто так, верно? Такова была высшая воля нашего Повелителя. Что же касается меня, то я ничего не видел кроме яркого света. Однако я имел внутренний диалог с Высшими силами, который проходил с ними на каком-то подсознательном уровне. Но суть его пока должна оставаться тайной.

– Даже для меня?

– Прости, отец, но и для тебя тоже. Единственное, о чём я могу тебе сказать: я выполнил поручение Роя, вернул волшебный стержень и...

– Что - «и»? - нетерпеливо спросил я.

– И получил камень Шаткамани.

– Он у тебя?!

– Да.

– И, что ты с ним будешь делать?

– Я должен выполнить свой урок, выполнить его до конца.

-  Ты не можешь мне сказать – в чём он заключается?

-  Для её выполнения мне нужно разыскать одного человека, и узнать где обитает Ади Холеман. Этот клонированный урод – настоящий Антихрист во плоти. Он может погубить весь мир. Я должен найти его, и уничтожить.   

– А, что делать мне? - как-то по-детски спросил я. - Мне сложно играть в эти игры - возраст уже не тот.

– Ты это уже делаешь!

– Делаю?

– Да, отец.

– Но, что я такого делаю?

– Ты сам знаешь - судьба сама приведёт тебя к поставленной цели. Хотя наши пути и разойдутся, но вместе мы – сила, которая будет выполнять одно - самое важное дело.

– Я могу в чём-нибудь тебе помочь, сынок?

– Возможно, и да?! - Цезарь задумался, а потом спросил, - Тебе о чём-нибудь говорит фамилия Рубинштейн – Марк Семёнович Рубинштейн. Когда-то он являлся известным физиком – ядерщиком и, скорее всего, до сих пор проживает в России.

– Фамилия очень звучная и известная, но я не могу утверждать, что лично знал этого человека. Тебе лучше поинтересоваться об этом у Поллака, которому известны почти всё знаменитые люди в стране.

– Хорошо!

– Сынок, - я не мог больше бороться со своим любопытством, - покажи мне камень, пожалуйста, и вообще, будь любезен, посвяти меня в свои ближайшие планы!

– Изволь, если тебе этого хочется?! - Цезарь улыбнулся одними губами, достал из кармана металлический футляр, и положил его на стол.

   Дрожащими руками я открыл коробочку, и взглянул во внутрь.
   Сердце моё сжалось от предвкушения чуда!




                ГЛАВА ВТОРАЯ



    Мы неслись по ночному городу в комфортабельном лимузине, принадлежащем нашей компании. Впереди и сзади нашу машину сопровождали два джипа охраны. Их сирены агрессивно визжали, а мигалки освещали пространство пустого шоссе и слепили глаза, как молнии во время грозы.
   Цент города сверкал красочной рекламой и мигающими лампочками игорных заведений и казино. Почти на каждом перекрёстке и крупных дорожных развязках были выставлены огромные теле мониторы, в которых наряду с красочными картинками с видами заморских островов и рекламных роликов женских прокладок, мелькали лица неизвестных мне людей, которые с умным видом о чём-то говорили. Особенно часто на экране появлялось довольное и сытое лицо какого-то мужчины, внешность которого мне показалась очень знакомой. По всей видимости, это и был тот самый президент Бураков.
   Грязь и мусор на улицах скрывалась под жёлтой неоновой вуалью от ночных фонарей. На улицах почти не было прохожих, зато полно милицейских машин, сновавших взад и вперёд с сумасшедшей скоростью. Москва показалась мне серым, неприветливым и чужим городом-уродом.
  Конечно же на встречу с Фёклой мы отправились вместе с Толстым, который являлся её близким родственником и с которым она поддерживала довольно тесные деловые отношения.
  Я знал, что Лёва всегда терпеть не мог свою племянницу, но именно благодаря их родству, нашей компании удалось сохранить привилегированное положение в бизнесе и наладить выгодные финансовые контакты с официальными властями. Лёва Толстой имел допуск на самую вершину государственной пирамиды, где легко решал все проблемы «Долорес», открывая ногой любые двери нашей хорошо организованной чиновничьей банды. Конечно же, это происходило из-за взаимного интереса со стороны его племянницы Фёклы, а ныне – Премьер Министра нашего государства. Надо отметить, что она очень щепетильно относилась к своим связям в сферах крупного бизнеса и поддерживала отношения только с избранной его частью. В среде политической элиты эта «бизнес леди» слыла женщиной умной, подлой, наглой и очень опасной.
   Если честно, то я почти не помнил её, как бывшую работницу нашей компании. Где-то глубоко в подсознании у меня оставались слабые ассоциации относительно какой-то сухопарой и пронырливой дамочки, которая работала секретарём-референтом у Вольского. В его команде она считалась особой весьма амбициозной, причём очень скандальной, высокомерной, предприимчивой и не сдержанной на язык. Безусловно, я бы не стал с ней встречаться, если бы не одно важное дело, которое можно было решить только с её помощью. К тому моменту я уже твёрдо знал, для какой именно цели мне понадобилась встреча с президентом. Со своей стороны Фёкла любезно согласилась стать моей посредницей в этом вопросе, о чём дала мне свое согласие через своего дядю.
   Однако меня изрядно удивило время назначённого нам рандеву.
   Как я узнал позже, Фёкла Толстая слыла отмороженным трудоголиком, чей рабочий день был расписан буквальной по минутам. В связи с этим, для приватных свиданий она выделяла только ночь.
  Как утверждал Лёва Толстой, Фёкла почти никогда не спала, и всегда оставалась в боевой форме. Этот спартанский образ жизни она оттачивала годами, приучив себя к вечно меняющемуся сценарию жизненной круговерти, связанной с непредсказуемой траекторией её величества судьбы. В этой бабе гармонично сочеталась завидная усидчивость и трудолюбие, разбавленные поразительной оперативностью и врождённым авантюризмом. Если этого требовал бизнес, она запиралась в кабинете и часами корпела над готовящимися проектами, а в случае необходимости – могла тут же сорваться с места и улететь на другой конец планеты, чтобы решить какой-то неотложный вопрос. При этом она была патологически жадной на деньги, и ради материальной выгоды могла целоваться с лютыми врагами и гробить ближайших друзей.
  В интересах дела, эта железная леди не брезговала никакими средствами, в результате чего сумела добиться головокружительной карьеры. В достижении поставленных перед собой целей, она применяла любые способы обольщения, самые сложные схемы кадровых перестановок и хитрые тактические ходы. Эта интриганка легко избавлялась от опасных для себя политических фигур, превращая бывших оппонентов в своих союзников и единомышленников, а вернее сказать – в сообщников.
   Фекла умело выпестовала свои отношения с нынешним президентом, умудрившись трансформировать их достаточно банальную, мимолётную любовную связь в крепкий и взаимовыгодный политический союз, скреплённый сексом, деньгами и преданностью общим интересам. Ей удалось получить завидное место главной фаворитки и стать совершенно незаменимой фигурой для первого лица государства, которым она научилась не только управлять, но манипулировать его действиями, мыслями и желаниями. Такая ситуация вполне устраивала и самого президента, который спокойно восседал на лаврах, и мог в своё удовольствие заниматься чем угодно, прежде всего, ублажением своей собственной персоны. Они с Фёклой были родственными душами и идеально дополняли друг друга. Эта парочка никогда не ссорилась и всегда находила общий язык. Видимо правильно гласит народная поговорка: «Чёрт чёрту - рога не обломит». В результате этих идеалистических отношений, в хрупких руках Фёклы Толстой сосредоточилась управление всей силой государственного аппарата – мощной, жестокой и ничем не ограниченной.
  Новый президент Бураков являлся выходцем из первой когорты наших олигархов, который сумел обойти на выборах всех претендентов, сконцентрировать власть в одних руках и установить в государстве жесточайшую диктатуру. Он возглавлял самое реакционное крыло ультра правых националистов, и шёл на выборы с революционным девизами: «Долой проворовавшихся финансовых магнатов! Вся земля и её недра должны принадлежать народу! Россия – только для русских!».
   Бураков ловко использовал давно позабытые лозунги «чёрной сотни», которые всегда имели популярность среди малограмотного населения и тупых опустившихся люмпенов. В течении нескольких лет президенту удалось жестко расправиться со своими бывшими политическими конкурентами, узурпировать власть, и превратиться в полноправного диктора российской империи. Самые крупные предприятия военно-промышленного комплекса, лучшие земли и все нефтяные вышки были вновь реприватизированы, а, проще говоря, перешли в личную собственность его и его камарильи. С его приходом, наш народ, естественно, ничего не приобрёл, а был ещё больше поражен в своих правах и возвращен к унизительной системе распределения продовольствия по талонам и карточкам.
   Наше новое правительство состояло в основном из представительниц женского пола, которые по своей психологии и манере поведения представляли собой банду дорвавшейся до власти суфражисток. Однако это не помешало милым дамам по-прежнему лихо торговать природными ресурсами страны, при этом, не забывая и о своих корыстных интересах. Эти «бизнес леди» напоминали беспечных и нерадивых хозяек, которые бездарно жгли дрова, забывая, что за окнами их домов уже давно простиралась голая пустыня, и не осталось ни одного деревца. Когда-то давно Вольский предупреждал меня о том, что, если женщины в нашей стране дорвутся до власти, то это приведёт к полной катастрофе.
   Увы, теперь мне стало ясно, - мой друг был прав!
   Однако главным губителем моего отечества оставался мужчина, во всяком случае, он носил мужское имя – Бураков. Со слов Лёвы Толстова я узнал, что этот выродок прибывал в возвышенном состоянии непрекращающегося банкета, который не прекращался не днём, не ночью. Он тонул в роскоши и разврате, используя систему средств массовой информации для возвеличивания собственной персоны, и имел огромную популярность в среде всякого рода фашистов и расистов, идеи которых стали гипер популярными, как на территории Европы, так и у нас - в России. В умы простых людей, как ржавый гвоздь, настойчиво вдалбливалась мысль относительно  исключительной роли в мировом прогрессе его величества – президента Буракова.
   Новый руководитель страны действительно обеспечил народ минимальным, но гарантированным продовольственным пайком, бросая кости с барского стола и устраивая для черни многочисленные праздники и пышные парады. Он очень любил лично участвовать во всевозможных  торжествах, восседая на трибуне с видом божка-благодетеля.
   В тоже время, большинство его бывших оппонентов, как и все инакомыслящие, отправлялись на тяжёлые принудительные работы по строительству дорог, или на обслуживание нефтяных месторождений в районах вечной мерзлоты. Их труд не оплачивался и, по существу, стал формой рабской и каторжной повинности. При этом Бураков панически боялся своих врагов и почти не покидал свою загородную резиденцию, в которой вместе с верными приближёнными устраивал настоящие оргии.
   Все текущие дела в стране президент передал своей бывшей любовнице, проводившей в жизнь его дикую и примитивную политику. Рождённый под знаком нелогичного и воинственного Меркурия, Бураков представлял собой скудоумного мечтателя и узкоплёночного космополита. Говорили, что когда-то он обладал некоторыми зачатками мозговых извилин, но со временем окончательно их истощил с помощью алкоголя и наркотиков. По своей сути этот жалкий закомплексованный человек отличался весьма замкнутым характером пакостника, был косноязычен и неохотно общался с народом.
   Фёкла же являла собой полную противоположность президенту и блистала на его мрачном фоне.
   Как это ни парадоксально, но Толстая по своему звёздному знаку была Водолеем?!
   Фёкла имела изощрённый склад ума и звериный инстинкт самосохранения. Она проявляла способности искусстного демагога и софиста, закалённого в политических дискуссиях. Её страстные речи, посвящённые вопросам величия национальной идеи, патриотизма и роли женщины в современной истории, принимались на ура и снискали особую популярность в кругу её экзальтированных подружек. Природный дар оратора, умеющего легко и изящно формулировать свои мысли, помогал ей вести сложные закулисные разборки, услащая слух единомышленниц и сохраняя в постоянном напряжении своих недоброжелателей. Эти качества позволяли ей разумно подбирать нужные кадры и быстро «разруливать» даже самые запутанные ситуации. Теперь только с личной подачи Фёклы президент снимал и подвергал опале неугодных, а так же выдвигал на высшие государственные должности её многочисленных подруг - эмансипэ. Естественно, весь этот процесс проходил не бескорыстно, и прежде всего, зависел от сугубо материальных аспектов. Проще говоря, в нашем государстве по-прежнему всё продавалось и покупалось, только с одной примечательной особенностью –  весь этот процесс находился в цепких  руках ненасытной элитарной женщины.
   Чем больше я узнавал подробностей о существующем режиме, тем больше во мне клокотал внутренний протест, сопряжённый с каким-то гадким чувством внутренней брезгливости. В моей голове уже начинал формироваться тактический план действий, но перебирая хаотичный бисер своих мыслей, я ещё не мог составить из него законченной и чёткой картины. Только одно становилось очевидным: чтобы добиться поставленной цели, мне нужно покровительство на самом верху этой гнилой и шаткой лестницы, ведущей на российский Олимп власти.
 
  Именно для этого я ехал на ночное свидание с бывшей секретаршей компании «Долорес», а ныне – фрейлиной его величества президента, его правой рукой – великой и могучей Фёклой Толстой.

                ***

    Проезжая по центру Москвы, у меня невольно появилось множество вопросов. Глядя по сторонам, мне трудно было представить, что я проезжаю по центру столицы некогда великой России, где я родился, вырос и провёл большую часть своей жизни. Только когда перед моими глазами показались очертания Кремля, золочённые купола которого ярко блестели в лучах прожекторов, сердце моё немного успокоилось, и я обратился к Лёве Толстому:

– Мы, что едем в Кремль?

– Это ещё зачем? -  Лева вопросительно подняв густые брови, и вытаращил на меня свои голубенькие глазки.

– Как, зачем? - ответил я вопросом на вопрос. – А, где же находится наше доблестное руководство?

– Родной, в Кремле уже давно организован исторический музей, - Лева бережно погладил свою лысину, - а Красную Площадь теперь используют только в качестве площадки для огромных дискотек и концертов. Ещё здесь устраивают народные праздники и массовые гуляния, в основном, в честь нашего президента, чтоб он сгорел. Самым первым и важным государственным праздником теперь считается чествование его дня рождения. Эта дата отмечается с огромным размахом, помпой и фейерверками. - Последнюю фразу он сказал шопотом, и  подозрительно поглядел по сторонам.

– И, кто же он у нас по гороскопу?

– Как, кто?! - удивился Лёва. – Ах, да, ты же ни черта не знаешь! Он скорпион - редчайший экземпляр, который просто брызжет ядом, и жалит всех вокруг.

-   Теперь понятно. - констатировал я. – А, куда же подевали нашего лысого карлика - Ильича?

– Мумию Ленина давно перезахоронили к его матери и родственникам, так же, как прах всех остальных столпов советской власти, которых тоже вынули из кремлёвской стены.

– А, мавзолей?

– На его месте устроена огромная трибуна, с которой президент и его свита принимает парады, и приветствует свой благодарный народ.

– А, Коба, что с ним?

– Его выкупили грузины, и перевезли куда-то в горы Кавказа. Понятия не имею, где он теперь находится! Да это, собственно, никого уже и не интересует. Хотя в честь Иосифа Виссарионовича Сталина теперь назван целый проспект в самом сердце Москвы.

– Да ты что, и какой же?

– Бывший Калининский. Там теперь воздвигнут целый комплекс правительственных зданий, Парламент и Президентский дворец.
 
– А старый Арбат?

– Он дан на откуп колонии геев, лесбиянок, где они тасуются и агитируют молодёжь за смену ориентации.

– А нормальному сексу в Москве теперь, что – места нет?

– Почему же?! В старых столичных районах, начиная от здания бывшей Мэрии - по Кузнецкому мосту и Столешникову переулку тянутся улицы эротики и публичных домов - несколько кварталов наподобие Красных фонарей в Амстердаме, только ещё более вульгарных и откровенных. Их в народе называют «Бураковкой» – в честь нашего любвеобильного президента. Теперь туристы со всего света постоянно приезжают сюда, чтобы насладиться красотой русских красавиц. А бывшее здание ЦУМа превращено в самый крупный дом терпимости в Европе. Проституция у нас в стране давно легализована, и, как утверждают налоговые органы, даёт приличные отчисления в казну. Между прочим, чтобы попасть в списки легальных проституток, нужно пройти бешенный конкурс, иметь приличное образование и обязательное знание иностранных языков. И желающих работать в этом престижном и доходном бизнесе с каждым годом становится всё больше. Кроме того, считается огромным счастьем взять в жёны какую-нибуть популярную «отличницу с Бураковки».

– А, Большой театр, в нём тоже устроили вертеп?

– Большой остался Большим. В нём по-прежнему крутят классический репертуар для почётных гостей столицы. Но ходят слухи, что в его стенах воспитывают самых отборных «балерин», предназначенных для утех самого президента. Большинство из ведущих танцовщиц начинали свою сценическую карьеру в будуарах Буракова, который считается признанным знатоком сексуальных постановок, опер и балетов. Самых старательных из своих наложниц он приближает к себе и может определить их дальнейшую судьбу. Если повезёт, то старательная «балерина» может стать видной государственной деятельницей и сделать головокружительную карьеру на этом поприще, короче говоря, получить почётное звание высшей «политической проститутки».

– Как твоя племянница?

– Да, хватит издеваться, Иван!

– Хорошо-хорошо, больше не буду. Скажи тогда мне, а центральная улица Горького - Тверская, с ней – то, что сотворили?

– Там сейчас расположены самые дорогие бутики и торговые представительства мира.

– Слава Богу, а ГУМ?

– Под его стеклянными куполами разместился огромный развлекательный центр, и одно из крупнейших и дорогих казино в мире, работающее круглосуточно и давно превзошедшее роскошью и помпезностью злополучный Лас Вегас.

– Но метрополитен хоть на месте, или и его умудрились зарыть.

– Представь себе, что наше прославленное метро уже несколько лет, как не функционирует. Причиной его закрытие послужили постоянные аварии, которые там происходили. Тебе конечно не известно, но Москву уже давно трясёт.

– В каком смысле?

– Не знаю, может быть ты этого ещё не ощутил, но столица стала очень опасной сейсмической зоной, в которой трёх и пяти бальные подземные толчки стали обычной нормой, к которым уже все привыкли. В результате, власти решили закрыть метро, и тщательно его охраняют.

– А охранять-то зачем?

– Ты, Иван, ещё правда «не въехал в ситуацию». Дело в том, что много лет назад самая активная часть официальной оппозиции, в буквальном смысле слова спустилась в подполье, поселившись в многометровых лабиринтах московской подземки. Она имеет там прекрасно оборудованную материальную базу, свою собственную мобильную армию, даже телевидение и радио. Многие молодые люди, которые разуверились в политике президента Буракова, уходят под землю, и вливаются в ряды сопротивления. Именно там крепнут и зреют силы протеста и современного политического андеграунда. Они ждут своего часа, готовятся к открытым действия, чтобы добиться реванша. Власти бы уже давно взорвали бы их штаб, но только благодаря высокой организации и отличной конспирации, Бурлаков не может определить места их дислокации, чтобы уничтожить мятежников. Между прочим, мы тайно поддерживаем отношения с верхушкой этих благородных подземных братьев, и как можем помогаем им материально.

– Господи-Исусе, как же всё в нашей жизни повторяется. Мы ведь с нашей в юности тоже были в пассивной оппозиции существовавшему строю. Но только, кто тогда мог подумать, что всё в  этой бедной стране сложиться подобным образом?! Помнишь, Лёва, о чём мы с тобой мечтали, когда бегали по Цветному бульвару - священному месту, где родились и провели нашу молодость?

– По линии Цветного бульвара, Ванечка, друг ты мой сердечный, нынче проходит скоростная автомагистраль.

– Ну и дела! Выходит так, Лёва, что закатали нашу с тобой Родину в бетонные тиски.

– А, как ты думал, Иван, - Лёва тяжело вздохнул, - буквально всё вокруг изменилось и давно перемешалось. Только вот мы ещё всё корячимся как динозавры, которым уже пришёл срок вымерать. Наше поколение напоминает мне сухую осеннюю листву, которая уже отшумела на некогда густой кроне великого древа жизни, и плавно опускается на землю, чтобы превратиться в прах. На смену нам идёт новая поросль - плоды мутированные, уродливые и нравственно опустошённые. Эти молодые люди настоящие роботы – андроиды, лишённые сердца и души. Хотя, может быть, это мы с тобой представляли какой-то ненормальный доисторический вид гомо сапиенсов. Признаюсь тебе честно, Иван, что не мил мне стал этот свет, друг мой! Так хочется бросить всё и уйти на покой. Кто бы мог подумать, что всё так обернётся. Блин, наша русская правда-матка всегда хромала на одну ногу, но, а сейчас под воздействием грубой варварской силы её окончательно исковеркали, превратив в жалкую нищую кликушу. Вот и верь теперь в гороскопы! Говорят, что после спуска на воду Титаника, ему предрекали неминуемую гибель. Может быть, с Россией звёзды что-то напутали, и она станет не новым ковчегом, который спасёт человечество от всемирного потопа, а ржавой железной посудиной, обречённой утонуть в водах грядущей катастрофы? В противном случае, почему её постоянно лихорадит, и она беспомощно барахтается на волнах, вечно шарахаясь от одной крайности к другой. Правильно сказал кто-то из великих писателей: «в Россию можно только верить».
 
– Ну, тебе, как раз грех жаловаться, Лёва, - съехидничал я, - ведь ты же у нас из того редкого десятка, кому удалось спасти на Титанике. Кроме того ты до сих пор остался в фаворе, и твоя племянница является вторым лицом в государстве. Выходит, что ты работаешь на два фронта: за и против официальных властей. Это мудро с твоей стороны, хотя кто знает: бурак редьки не слаще, разве что – свёклы! А, что касается России, то лично я до сих пор считаю, что её ждут великие события, и очень скоро она станет спасительницей нашего мира.

– Дай-то бог, - не внятно протянул Толстой, а потом обиженным тоном промычал. - А относительно моей, как ты говоришь родственницы, то я и сам прекрасно понимаю, что Фёкла - сука бессовестная? Мне и самому тошно поддерживать с ней отношения! Ну, а что прикажешь делать, надо же как-то выкручиваться: продолжать наш бизнес, просто – жить. Уверен, что момент истины всё равно настанет?! Только хотелось бы до него дожить! Простые граждане нашей страны, за которыми не стоят сильные мира сего, стали бесправными, беззащитными кроликами, которых в любой момент могут засунуть в клетку, а если будет нужно – стянуть с них шкуру, и поджарить со всеми потрохами. На старости лет я понял, Иван, что от каждого отдельно взятого человека решительной ничего не зависит. Антинародный режим, который всегда царил в России, теперь установлен почти во всех развитых странах мира, и всем этим бардаком верховодит проклятый Ади Холеман. Наш род, проклятый богом, развивается по брутальным законам саморазрушения, и мне порой кажется, что это уже никому не под силу изменить.

– Может быть ты и прав, но попробовать кому-то надо!? Наша цивилизация, как футбольная команда: конечный выигрыш зависит от коллективной игры, от искренних усилий и желания победить всех игроков. Хотя каждый в отдельности член этой команды может сыграть свою решающую роль и забить победный гол. - туманно ответил я, не желая никого посвящать в свои планы, даже своего друга Лёву Толстова. И, чтобы не продолжать дискуссию на эту тему, я поглядел в окно автомобиля и отвлечённо спросил, - Лёва, а куда подевалась гостиница «Украина»?

– Иван, ты и правда свалился с неба! - он для наглядности открыл окно, и указал пальцем на какой-то небоскрёб. - Вот, видишь: на её месте разместили городскую тюрьму, как и во всех сталинских высотках. А все остальные жилые дома уже давно снесли. Да и вообще, уже много лет проход и проезд сюда разрешён только по спец пропускам. Кстати, мы с тобой являемся их редкими обладателями.

- И это всё – благодаря твоей Фёкле? - съерничал я.

– Можешь смеяться сколько угодно, но это именно так!
 
– И, где же обитает твоя Свёкла?

– Мы уже подъезжаем, - с серьёзным видом заявил Толстой, - поскольку резиденция Премьер министра располагается именно здесь. Знаешь, как в народе называют это место?

– Ну?

– «Свекольная грядка»

– Ха-ха-ха! Но прежде это была территория «Нескучного сада»? - развеселился я.

– Вот именно! - буркнул Лёва.

– Весело живёт наша бывшая секретарша, она произрастает прямо в бывшем парке культуры и отдыха трудящихся! - вновь съязвил я.





                ГЛАВА ТРЕТЬЯ 

         
             
  Над густыми кронами деревьев возвышалось высокое здание из стекла и бетона. Со стороны оно напоминало гигантскую пивную бутылку, опорожнённую каким-то великаном и небрежно поставленную в центре бывшего парка культуры. На самом верху светилось горлышко этой многоэтажной склянки, ярко переливающееся в лучах цветной подсветки. Это означало, что хозяйка «Свекольной грядки» ещё не спит и ждёт нас.
  Въезд в резиденцию премьера сторожил целый наряд вооружённой до зубов охраны. Они проверили пропуск у нашего водителя, и попросили меня и Лёву выйти из машины. Каким-то хитрым ручным прибором один из постовых провёл по Лёвиному запястью, лампочка на его дисплее замигала, и раздался звуковой циммер. Судя по всему, это сработал чип, вживлённый в тело моего друга. Как оказалось, теперь подобное устройство имелось у каждого гражданина России.
    Поскольку на моей руке ничего кроме старых золотых часов не было, охрана отказалась меня пропускать. Лёва куда-то позвонил по своему миниатюрному видеотелефону, объяснил ситуацию, и передал трубку начальнику охраны. Тот внимательно выслушал говорящего, после чего по-армейски вытянулся и, в конце концов, поднял шлагбаум.
  Таким же образом мы проходили ещё три подобных кордона, пока не оказались в вестибюле самой цилиндрической стекляшки.
  На скоростном лифте мы быстро поднялись на последний этаж здания – в самую горловину пивной бутылки.

                ***               
      
   Кабинет Толстой представлял собой огромное овальное помещение пент хауза со стеклянными стенами и потолком. В оконных проёмах были вмонтированы широкие экраны, на которых мелькали красочные изображения первозданной природы. На объёмных голограммах появлялись то картинки дикого тропического леса, то заповедных морских лагун и ярких морских рифов. Их экзотический вид сменялся панорамой живописных горных водопадов и бездонных космических далей. По всей видимости, эта имитация реальной жизни должна была создавать у посетителей хорошее настроение и отвлекать от мрачной и гнетущей действительности, вяло текущей за стенами резиденции Премьер министра.
   В этом ультрасовременном зале почти отсутствовала мебель: кроме массивного уголка из кожи, да стеклянного письменного стола на высоком постаменте, который своим величественным видом напоминал царский трон.
   Вскоре к нам вышла сама Фёкла Толстая.
   Она жестом указала нам на кресла и присела за свой стол, продолжая разговор по громкой связи.
   Честно говоря, эта малоприятная женщина показалась мне совершенно не знакомой.
   Мы с Лёвой удобно расселись, ожидая, когда она договорит и начнётся наша аудиенция.
   У меня появилось достаточно времени, чтобы внимательно рассмотреть хозяйку «Свекольной грядки».
   По своему виду она выглядела как типичная представительница бизнес - вумен времён дикого капитализма: вся такая ухоженная, загадочная, шикарно одетая и фильдеперсовая. Она сидела к нам в полуобороте, сложив ногу за ногу и оголив свои ровные, слегка тонковатые ноги, затянутые в прозрачные шёлковые колготки. На ней была одета деловая двойка с декольте, которая в лучах настольной лампы отливала синтетическим серебром. То ли случайно, то ли нарочито, Фёкла то и дело ёрзала на своём крутящемся кресле, отчего её узкая юбка поднималась всё выше и выше, оголяя самые глубинные места её сухих промежностей.

   «Как же наверное интенсивно пришлось поработать этой даме всем своим скудным арсеналом женского обольщения, чтобы достичь высшего трона государственной власти!? - промелькнула у меня в голове шальная мысль, полная сожаления и какой-то отеческого сочувствия. - Сколько же грязи и унижений, фальши и разочарования пришлось пережить этой «несчастной» девочке! А ведь она искренне верит в свою исключительность, считая сильной загадочной натурой, вокруг которой прогнулся весь мир. Но ей, скорее всего, неведомо, что в глазах большинства окружающих, она так и осталась обыкновенной пустышкой, которую в любой момент могут выбросить на свалку, как использованную салфетку! Эта маленькая и тщедушная женщина с астеническим типом телосложения наверняка возомнила из себя коварную акулу, хотя на самом деле является жалким и беззащитным анчоусом, которому только временно позволили поплавать в закрытом бассейне для избранных хищников».

   Тем временем, Фёкла изредка поглядывала в нашу сторону и многозначительно улыбалась. Она кокетливо постукивала тоненьким карандашиком по тонким губкам, облизывая их своим подвижным языком. Её маленькие глазки по-привычке стреляли по сторонам, и казались бесцветными на фоне совершенно белых, как у альбиноса ресниц. Рыжие крашенные волосы были туго затянуты на затылке, и спадали на угловатые плечи безжизненной ветхой косичкой. Она, либо вообще не пользовалась косметикой, либо применяла её очень умело, приближая свой образ к портретному сходству с легендарной дурнушкой – английской королевой Викторией. Скорее всего, Фёкла специально выставляла напоказ свою блеклую внешность, чтобы собеседник мог обратить внимание на её яркие деловые качества. Толстая не носила на руках лишних побрякушек, если не считать одного массивного бриллиантового кольца в полусотню каратов, пронзающего пространство своим колким холодным лучом.

  «Да, природа явно поскупилась, одаривая это неказистое создание тусклым спектром женских достоинств»! – подумал я.

   В тоже время, в кривоногой фигуре Толстой присутствовали намёки на нечто, отдалённо напоминающее сексапильность, рассчитанную на тонкий вкус мужчины - извращенца. В ней было нечто неуловимое и не поддающееся определению, что часто привлекало внимание самых прожжённых ловеласов - пресыщенных знатоков женских «изюминок», которых почему-то всегда тянуло к убогим, ущербным и самым уродливым женщинам. Хотя тщедушный и жалкий облик этой простушки лично у меня ассоциировался с серой молью, не способной вызвать никаких эмоций, кроме отталкивающего чувства брезгливости.
   Оценивая относительную ценность женской привлекательности Толстой, я вдруг вспомнил старую шутку Вольского, который говорил о подобных бабах, что «они принадлежат к категории тех редких самочек, с которыми можно переспать только после приёма на грудь непомерного количества водки»!

  Закончив разговор, Толстая прикурила длинную сигарету и подошла к нам. Присаживаясь, она вновь положила ногу за ногу, но уже до предела подобрала свою узкую юбку. С Лёвой она не поздоровалась, а меня одарила долгим оценивающим взглядом. Затем она выпустила в сторону струйку дыма и, манерно прищурившись, произнесла низким и довольно приятным голосом:

– Знаете Гауди, я хочу признаться в том, что когда-то была очень вами увлечена?

– Да, что вы? - я невольно обратил своё внимание на выпирающую вперёд грудь Фёклы, покрытую многочисленными родинками, которые плавно переходили на её шею и лицо в виде розовых веснушек, искусно скрытых под слоем тонального крема.

– Когда я работала в «Долорес», вы были для её работников чуть ли не господом Богом. Все наши девчонки с ума от вас сходили. Но вы всегда казались нам таким серьёзным и недоступным, как настоящий бос. Хотя все вас считали безупречным семьянином.

– Да-да, было время. - неохотно промямлил я, не желая вдаваться в воспоминания с человеком, с которым никогда и ничего не связывало.

– Я читала ваши книги. - продолжила Фёкла. - Знаете, а ведь они были совсем не плохими. Жаль только, что вы их не стали раскручивать. В противном случае, Иван Гауди мог стать не только известным бизнесменом, меценатом и путешественником, но и популярным писателем. Хотя то, что вы описывали в них, уже стало далёкой и забытой историей. На земле уже первая четверть двадцать первого века, и ваши герои сегодня совсем не актуальны, но, а завтра о них никто даже не вспомнит.

– А, как же тогда понимать слова великого Конфуция, который утверждал, что: «завтра наступает вчера»?

– Вы остались таким же неисправимым романтиком и философом, как и прежде! - с покровительственной жалостью в голосе изрекла Фёкла. - Но, поверьте, всё вокруг так изменилось. Нельзя сидеть на месте, ведь в современном мире романтикам и либералам приходится очень туго. Сегодня пришло время сильных и волевых воинов - победителей, а будущее принадлежит жёстким и бескомпромиссным прагматикам. Эра добрых и справедливых президентов, заигрывающих с народом, безвозвратно ушла в прошлое. На смену им пришли люди дерзких планов и решительных дел, чётко знающие, что им делать дальше.

– Такие как вы и Ади Холеман? - дерзко спросил я.

– Вы напрасно иронизируете, Иван Гауди! - холодно ответила Фёкла, и её глаза изменили цвет и стали грязно-жёлтыми. - Мне трудно говорить о самой себе, хотя я уже многого сумела добиться в этой жизни. Конечно, в стране не всё обстоит так, как бы этого хотелось, но россияне сыты и довольны, у нас в стане восстановлен полный порядок, нет безработицы, и решаются многие социальные проблемы. Что касается Холемана, то я уверена, что он является величайшим политиком будущего. За столь короткий период этот титан сумел вывести Европу из глубочайшего экономического кризиса, стал гипер популярным во всём мире, в том числе и у нас в России. Ади ни разу не нарушил с нами договоров о покупке углеводородов, прибыль от продажи которых по-прежнему является основных статей дохода нашего государства. Лично я восхищаюсь этим человеком, и считаю за честь быть с ним лично знакомой.
   
– Скажите Фёкла, а где сейчас наш бывший президент – Владимир Владимирович? - я решил перевести разговор на другую тему, поскольку её позиция по отношению к  Ади Холеману стало для меня окончательно ясной.

– Ваш бывший друг? - она сделала паузу, всем своим видом показывая, что эта тема для неё не слишком-то приятна.

– Что с ним? - настаивал я.

– Если честно, я не знаю все подробностей, но... - Фёкла вопросительно поглядела на Толстова, и недовольно скривила свои тонкие губы.

– В период последних выборов, он возглавлял правые партии. - ответил вместо неё Лёва. -  Володя, так же, как и команда его последователей, категорически выступал против национал-патриотического движения, реприватизации нефтяной и газовой промышленности и вообще пересмотра институтов частной собственности. У его партии возникли большие неприятности в связи с финансированием предвыборной компании и агитации избирателей. Одним словом, - замялся Лёва, - одним словом, почти все его единомышленники были арестованы, многие из них  уже осуждены, а некоторые до сих пор находятся под следствием. Ему же удалось бежать и скрыться от преследования. - Лёва закашлялся и стыдливо опустил свои глаза вниз.

– У нас демократическое общество, - бодро продолжила его слова Фёкла, - однако в нём никому не позволено выступать за открытое свержение конституционного строя, угрожать основополагающим устоям государства и избранному народом президенту. Россия считается хотя и светским, но исконно русским и христианским государством, в котором не место всяким там иноверцам. Ваш друг и его приемники так много чего наворотили за годы своего бездарного правления, что превратили нашу славянскую страну в некое подобие Вавилона, в котором пособники мусульманских экстремистов чувствовали себя, как у себя дома. Вся так называемая политическая деятельность предыдущего правительства неизменно вела к расколу государственной целостности и к наступлению самых негативных последствий во всех сферах жизни общества. Их дерьмо, лично - я, то есть – все мы, до сих пор вынуждены разгребать, более того, по существующим законам, политика, проводимая ими, признана государственным преступлением. А все преступники, как известно, должны сидеть в тюрьме.

– И много таких врагов  у вас появилось? - спросил я, как можно нейтральным тоном, чтобы не спугнуть откровенность Фёклы.

– Достаточно! - сухо ответила она. - Но все они теперь занимаются общественно - полезным трудом. Вместо того чтобы болтать попусту, мы заставили их приносить реальную пользу обществу. Для этой категории вольнодумцев и национальных вредителей, так же как и для всех воров и убийц, у нас организованы специальные принудительные работы. Те, кто не желает жить по законам государства, теперь строят дороги, работают на нефтяных скважинах и проводят новые газопроводы. Поверьте, что этой работы хватит для всех. В настоящий момент Россия является единственной страной в Европе, в которой полностью отсутствует безработица. Конечно не всем живётся привольно, и в стране много недовольных и голодающих. Но, позвольте, так было везде и будет во все времена! На свете всё живое делится на хищников и их жертв. Кому-то позволено лопать деликатесы и пить изысканные вина, постоянно гулять и веселится, кому-то приходится покорно им прислуживать, готовить, убирать и мыть посуду, а на чью-то долю выпадает горький удел подбирать объедки. Но каждый человек, не зависимо от своего социального положения, может чувствовать себя вполне довольным и счастливым, а может и постоянно жаловаться на свою судьбу. Однако хватит о плохом. - Фёкла долгую паузу, и вновь закурила. Это должно было означать, что данная тема себя исчерпала. - Расскажите лучше, где вы пропадали последние десять лет?

– Путешествовал по Тибету. - вяло ответил я.

– Все десять лет? -Фёкла широко открыла свои глазки альбиноса.

– Так уж получилось! - буркнул я в ответ.

– А мне стало известно от моего консула в Китае, что ваша экспедиция бесследно пропала, и  все эти годы её тщетно разыскивали.

– Вы хорошо осведомлены! - натянуто улыбнулся я, подумав, что ей наверняка известно всё и обо всех. - Всё это время я со своими друзьями находились в закрытой территории одного заведения.

– Буддийского монастыря, что ли? - Фёкла недоверчиво на меня посмотрела.

– Что-то в этом роде.

– Ладно, не стану вас мучить своими расспросами, - примирительным тоном сказала она, и добавила, - но дайте мне слово, что когда-нибудь обо всём мне подробно расскажите?!

– Даю честное - пионерское!

– А теперь, - Фёкла глубоко - по-мужски затянулась, подтянула свою юбку и поменяла позу, - объясните мне причину вашего прихода. Как я полагаю, у вас ко мне имеется личное дело, иначе вы бы сюда не заявились собственной персоной.

– Именно так. - ответил я. - Но это скорее не дело, а конкретная просьба.
 
– Мой дядя нам не помешает? - Фёкла вопросительно посмотрела сначала на меня – потом на Лёву Толстова, растерянный вид которого свидетельствовал о том, что моё заявление стало для него полной неожиданностью, и он ровным счётом ничего не понимает.

– Боже упаси, у меня нет секретов от моего друга. - улыбнулся я.

-  Тогда я вас внимательно слушаю. – произнесла Фёкла и выжидающе поглядела мне в глаза.

– Мне бы очень хотелось принести посильную пользу нашей Родине, - в горле у меня запершило и, чтобы скрыть волнение, я нервно закурил. Я поймал себя на мысле о том, что впервые в жизни обращаюсь с просьбой к представителю власти. Но эта унизительное для меня положение было вынужденным, поскольку теперь только через эту пакостную дамочку я мог добиться того, чего хотел. «Ничего, - подумал я, - как-нибуть перетерплю, ведь моя цель оправдывает средства»!

– Это очень разумное желание, - Фёкла заметно оживилась, - Такие люди как вы нам очень нужны.

– Так вот, я хотел бы занять какой-нибудь государственный пост! - я с большим трудом выдавил из себя эту проклятую фразу.

– Похвально, - довольно улыбнулась Фёкла, - и какой же, например.

– Мне бы очень хотелось занять место представителя России в ООН.

– В ООН? - по тону вице-президента я понял, что моя просьба была для неё - более чем  неожиданной.

– Да! - уверенно ответил я.

– Но вы, господин Гауди, достойны большего, значительно большего. К тому же, в настоящее время, эта рутинная организация практически не играет в мировой политике никакой роли. Хотя формально она всё ещё является местом кворума мирового сообщества и публичной трибуной для выражения его воли, но скорее всего – формальной, чем реальной.

– Тем не менее, это моя хорошо продуманная просьба! - твёрдо сказал я.

– А, почему бы вам не стать министром экономики, - Фёкла задумалась, - или губернатором, наконец – можно занять кресло Генерального прокурора. Тем более, что мы уже думаем о смене этих псевдо – сатрапов, эти ненасытные министерские сучки давно погрязли в разврате и коррупции. Все эти должности подведомственны мне, и я лично назначаю на них, вернее  - назначает президент, но исключительно с моей подачи. Если честно, мне не совсем понятно: отчего вы выбрали ООН?

– Даже не знаю как вам объяснить, но мне бы очень хотелось занять именно эту должность, может быть для того, чтобы на старости лет заняться государственными делами и спокойно пожить в Америке! - настаивал я.

– Ну, что же, - Фёкла потянулась, и провела руками по своим редким волосам, - ООН, так – ООН! Наше представительство уже много лет возглавляет один старый пердун, которому давно пора на пенсию. Думаю, что проблем не будет, и мы сможем легко решить этот вопрос! Мы ведь с вами Водолеи, и должны помогать друг другу!

  «Да, действительно, - невольно констатировал я, - в семье, не без урода»!? Но потом сдержался, и спросил:

– И, каким образом это можно устроить?

– Нет ничего проще. - Фёкла обратилась к Лёве Толстому. - Я договорюсь о встречи с президентом, введу его в курс дела, передам вашу просьбу, а после этого обо всём сообщу своему дяде. Он и скажет вам: где и когда вас сможет принять президент. Хочу признаться, что в этом деле имеется один щекотливый момент, связанный с национальным вопросом. Наверняка в вашем досье написано, что вы – не совсем русский. Хотя, если на одежде многих людей стоит лейб «Армани», это вовсе не означает, что он является армянами, спустившимися с горы Арарат. Однако я больше чем уверена в том, что с вашей помощью мы сумеем утрясти все эти формальности. Вы ведь понимаете, Гауди, о чём я говорю?

– Какие формальности? - поинтересовался я, прекрасно понимал, что дело идёт о деньгах, и тут же добавил священную и вожделенную фразу-пароль, понятную для всех взяточников и казнокрадов. – «Естественно, я не останусь в долгу лично перед вами и господином президентом».

– Я в этом даже не сомневалась, - нарочито равнодушным тоном ответила Фёкла, - Вы – человек состоятельный, и эта рокировка не станет для вас чувствительной в материальном смысле слова. Конечно, ООН не та организация, где можно сделать капитал, но кое-что и от туда можно выжать. Зато вы займёте тихое и спокойное место, где можно очень мило провести время, и спокойно отсидеться до старости. Полагаю, что именно эту возможность вы и хотите получить?

– И, во сколько обойдётся, если не секрет, ваша любезность? - напрямую спросил я.

– Никаких секретов для вас я не стану делать! – по-деловому ответила Фёкла, и в её глазах блеснул огонёк кровожадной охотницы. - Конечную – более конкретную цифру вам назовёт сам президент. А всё технические вопросы сможет решить ваш друг и мой родственничек – господин Толстой. Надеюсь, что такие условия вас полностью устроят?
 
– Без всяких сомнений! - коротко ответил я, чувствуя, что начинаю задыхаться в присутствии этой так называемой правительницы России. Внутренне же я ощущал себя заточённой в колбу бабочкой или жуком, которого хотят пронзить иголкой.

– Вот и чудесно! - довольно улыбнулась Фёкла, показывая безукоризненно белую вставную челюсть. - Только хочу сразу вас предупредить о том, что наш президент – личность не ординарная, к тому же – большой гулёна и повеса.

– Что делать? Однако нам уже нужно идти. Всего хорошего! - еле выдавил из себя я.

– Кстати, Гауди, - строго сказала Фёкла, вставая и провожая нас к двери, - в самое ближайшее время вам следует ввести идентификационный чип – я распоряжусь на этот счёт. Вы ведь гражданин России, и собираетесь стать её представителем в стенах Организации Объединённых Наций?! 

-  Да –да, конечно. – буркнул я себе под нос.

   Когда мы уже выходили из кабинета, я заметил, как за спиной Фёклы промелькнула чья-то фигура, которая выплыла из какого-то внутреннего помещения. По-моему это была миловидная, молоденькая девушка.

                ***

  Когда мы покидали здание резиденции, уже начало светать.
  Небо окрасилось каким-то не естественного серо-жёлтым цветом, почти таким же, как мутные глаза Фёклы Толстой. Весь небосклон пронзали ядовито зелёные пятна, которые тянулись от края до края горизонта, похожего на рваные прожилки на трупе утопленника. И все эти предвестники гнойного рассвета напоминали мне блевотину, размазанную на «свекольной грядке». К тому же, не смотря на раннее утро, уже вовсю паритдо, и я начал задыхаться от нехватки кислорода.
   Невероятный ход и плотная насыщенность последних событий: подробный рассказ Толстова о ситуации в стране и ночная встреча с Фёклой, ошеломили меня. Объятия беспросветного уныния сдавливали сердце, а бедная душа моя неиствовала стонала и стремительно рвалась на свободу. Я чувствовал себя старым уставшим стайером, которому осталось совсем немного до финиша, но уже не хватало физических сил. Но мне было так необходимо собрать свою волю в кулак и сделать этот решающий бросок – быть может, последний в моей жизни. Иначе, для чего я вообще спустился с поднебесья и вернулся на эту сумасшедшую и несчастную землю?!
 
   Усаживаясь в машину я спросил у Толстова:

– Лева, а что это за женщина была в кабинете Фёклы?

– Это её очередная подружка, - без энтузиазма ответил он, - дочь одной  высшей чиновницы, которая добивается повышения по службе. Вообще-то окружение Фёклы давно привыкло к тому, что их Премьер Министр часто меняет своих сексуальных партнёрш, она ведь настоящая конь-баба!

– Так Фёкла - лесбиянка? С твоих же слов, она является чуть ли не официальной любовницей президента.

– Иван, - Лёва хмуро ухмыльнулся и поглядел на меня снизу вверх, - одно другому не мешают. В их компании все уже давно друг с другом перетрахались: каждый с каждым, и все со всеми. Ты ещё и сам в этом сможешь убедиться.

– Ну, блин, и компания - прямо грядка клонированных овощей-гибридов! Скажи, Лёва, а у нас в машине имеется какое-нибудь спиртное? - После встречи с этой циничной нимфоманкой, а по совместительству - главой правительства нашего государства, мне так захотелось напиться, чтобы чертям стало тошно.

– Конечно, - возбуждённо ответил Толстой, - в баре нашей машины имеется коньяк и виски.

– А, водка – простая, русская водка?

– Водка - русская?! - Лёва глядел на меня глазами побитой собаки. – Есть, но только «Финляндия»!

– Братик, а хоть что-нибудь русское у всех нас осталось? – горько улыбнулся я.

– Ой ли?!




                ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ 



  Цезарь еле проехал в посёлок Пирогово свозь многочисленные кордоны дорожной милиции и военные патрули. Если бы не машина компании «Долорес», у водителя которой имелся специальный пропуск на выезд из Москвы, ему навряд ли удалось покинуть столицу.
  То, что он увидел по дороге, страшно расстроило и ужаснуло его.
  Сразу за городской чертой начинались какие -то масштабные строительные работы, огороженные от трассы многочисленными указателями объезда и рядами колючей проволоки. Вокруг стоял запах гари, поднимающийся в воздух от раскалённой смолы, асфальта и цемента. Под этой изнуряющей жарой тысячи грязных и измождённых людей в сопровождении вооружённой охраны вкалывали в ручную, прокладывая шоссе , уходящее куда-то в далёкую неизвестность. Вся эта инфернальная картина напоминала сцены адских мук грешников в преисподни, изображённых на мрачных фресках великого Босха.
   Так или иначе, Цезарю удалось проехать в Пирогово - старый городок ядерщиков.
   Он довольно легко нашёл нужный ему адрес и вышел из машины. Дом, который он искал, оказался обшарпанной панельной пятиэтажкой с обвалившимися балконами и облупившимся фасадом, поеденным грибком. Двери подъездов были распахнуты, а безлюдный, заваленный мусором двор, выглядел жутко тоскливо, как заброшенное кладбище.
   Через открытое окно автомобиля Цезарь услышал озабоченный голос водителя, который в очередной раз предупредил его о том, что через три часа должен начаться комендантский час, и к этому времени им желательно вернуться обратно в Москву. Гауди ничего не ответил, и решительно вошёл в тёмный подъезд.    
  Заглянув на полусгнивший от времени указатель жильцов, он сразу обнаружил нужную фамилию и начал быстро подниматься на последний этаж. Где-то наверху слышались дребезжащие звуки гитары и чьи-то громкие голоса, напоминавшие привальную песню чукчи-рецидивиста. В спёртом воздухе витал терпкий душок дешёвой конопли.
   Когда Цезарь добрался до пятого этажа, то увидел группу молодых парней, которые сидели на ступеньках и что-то протяжно выли под аккомпонимент расстроенной гитары. Увидев незнакомца, они не смутились, а совсем наоборот – оживились и победно за улюлюкали. Один из них, судя по всему  - самый старший и крутой, сплюнул прямо под ноги Цезарю и, по блатному кривя языком, изрыгнул из себя стандартную приколку:

– Дай закурить, козёл!

  Цезарь не стал дожидаться развязки этого разговора, поднял вверх руку, и вся компания застыла в тех же позах, в которых она его встретила. Рука играющего на гитаре повисла в воздухе, а вторая так и продолжала прижимать пальцами струны в фальшивом аккорде.
  Цезарь не имел времени на бесполезные воспитательные разборки, поскольку его ждал в своей квартире величайший физик-атомщик, всемирно известный лауреат Нобелевской премии, а ныне всеми забытый российский пенсионер – Марк Семёнович Рубинштейн.

                ***

   На двери у нобелевского лауреатана отсутствовал звонок, от которого остались одни только торчащие в стороны провода. Пришлось стучать в ржавую железную дверь. По началу никто не отвечал, но чуть позже тишину нарушил приглушённый лай собаки. Послышался теремный лязг замков и задвижек, дверь отворилась, и на пороге появился маленький высохший старик, одетый в выцветший махровый халат неопределённого цвета. Длинные седые волосы на его крупной голове торчали дыбом и были похожи на припудренный парик. Перед его ногами стояла маленькая болонка, которая пискляво гавкалала, вопросительно поглядывая на хозяина своими круглыми - на выкате глазами. На ней почти не осталось шерсти, морщинистая кожа на теле имела неестественный для этого животного розовый цвет, а её тоненькие ножки конвульсивно дрожали то ли от старости, то ли от страха. Профессор бережно отодвинул ногой своего грозного сторожа и недовольно произнёс:

 «Фу, Калигула, замолчи!»

  Кличка этого страшного зверя вызвала на губах Цезаря невольную улыбку, и он сказал:

– Здравствуйте, профессор, это я вам вчера звонил и назначал встречу.

– Да – да, голубчик, - Рубинштейн отошёл в сторону, пропуская своего гостя во внутрь, - проходите пожалуйста. Вы не бойтесь моей собаки, она не кусается, да у неё и зубов-то давно нет. - Он с изумление вгляделся во мрак подъезда, и удивлённо добавил. - А почему перестали петь эти лихие парни? Они что, заснули?

  Когда Цезарь вошёл в квартиру, то сразу же стукнулся головой о низко весящую антресоль, с которой посыпались какие-то книги, которыми, как оказалось, был заставлен весь коридор, кухня и единственная жилая комната, служившая хозяину одновременно столовой, залом и спальней. Пройти по квартире было возможно только по единственному узкому проходу, всю остальную территорию занимали стеллажи домашней библиотеки, высокие стопки книг и завалы бумажных папок, покрытых толстым слоем пыли. В самом центре комнаты размещался старый кожаный диван, застеленный клетчатым пледом, а рядом с ним сиротливо стоял кособокий венский стул.
  Профессор семенил за Цезарем, и указывая на стул, любезно предложил:

– Вот, молодой человек, присаживайтесь. Извиняюсь за, так сказать, «бардельеро»! Но, понимаете ли, мы с Калигулой живём здесь вдвоём, и к нам уже очень давно никто не ходит. Кстати, не желаете чаю? Давайте-ка выпьем чайку с сушками, а? У меня даже варенье где-то завалялось.

– Огромное вам спасибо, профессор, - улыбнулся Цезарь, садясь на стула, но у меня очень мало времени, а разговор нам предстоит очень серьезный.

– Да-да, конечно, голубчик, - с досадой в голосе произнёс профессор, присел на диван, взял на руки собаку и, поправив на носу роговую оправу с толстыми бифокальными стёклами, добавил, - я весь в вашем распоряжении.

– Если не возражаете, Марк Семёнович, я сразу же перейду к делу. - начал Цезарь.

– Но, прежде чем говорить, - профессор хитро и подозрительно взглянул на Цезаря из под своих очков-окуляров, - мне бы хотелось знать, с кем я имею дело.

– Вы навряд ли меня знаете, - мягко улыбнулся Цезарь, - дело в том, что долгое время я проживал за границей. Но, впрочем, я не стану делать секрета из своего имени: меня зовут Цезарь Гауди.

– Гауди!? - профессор начал мять свой широкий лоб, испещрённый глубокими морщинами. Он  явно что-то мучительно вспоминал, и не внятно шептал себе под нос. - Гауди – Гауди?! Ну, конечно, – Гауди! Это – тот известный бизнесмен, который многие годы материально помогал Академии Наук и выплачивал гранты молодым учёным. Благодаря усилиям этого человека многим удалось выжить в самые трудные для науки годы. К сожалению, я лично не был с ним знаком, но с удовольствием читал его мистические романы, получая при этом массу удовольствия. Да у меня, батенька, даже сохранились некоторые его книги. Но, судя по всему, этот человек должен быть значительно старше вас. К тому же его имя, если я не ошибаюсь – Иван.

– Совершенно верно, - одобрительно кивнул Цезарь в знак согласия, - я являюсь единственным сыном Ивана Гауди, и зовут меня Цезарь.

– Вот это новость, - изумился Рубинштейн, - сын Гауди сидит прямо передо мной, в моей собственной берлоге. В таком случае, я могу полностью вам доверять и помогу, чем могу, уважаемый Цезарь.

– Мне известно, что именно вы долгие время занимались изучением такого редкого минерала как Карс, вели научные исследования по его разработке и предлагали осуществить проект по его добычи на Луне. Более того, вы трудились над созданием установки по обогащению Карса. Если я не ошибаюсь, именно за эту научную работу вам, профессор, и вручили Нобелевскую премию.

– Да-да! - печально ответил Рубинштейн, качая головой, - но это было очень давно. В то время все загорелись моей идеей, но вопреки всем ожиданиям, очень быстро к ней охладели. Ведь на земле нет месторождений этого чуда минерала, а его добыча на других планетах связана с огромными материальными затратами. Для сильных мира сего более выгодно сжигать природные недра и получать дешёвый источник энергии. К тому же в нашей стране мой проект очень быстро блокировали крупные нефтяные и газовые концерны. Меня на всякий случай отстранили от работы, а мои работы засекретили. Я до сих пор удивляюсь, как меня вообще оставили в живых. Вот, и приходится доживать свой век в полном забвении и вынужденной нищете.

– А, почему вы не эмигрировали за границу? - поинтересовался Цезарь.

– Цезарь – мой мальчик, вы меня просто удивляете: куда же я мог уехать с двумя обширными инфарктами, да и кто меня отсюда выпустит?! Мне даже на вручение Нобелевской премии не разрешили поехать.

– Марк Семёнович, но у вас же наверняка остались ученики и сподвижники?

– Ой - ли! Все они разбежались кто - куда. Одни уже давно работают за границей, другие - в военно-промышленном комплексе и в закрытых номерных лабораториях. Есть правда один мой ученик – Валерий Сатаров - человек явно не от мира сего! Хотя он имеет светлый ум учёного и является гениальным теоретиком квантовой физики. Мне известно, что он не оставил идею старого Рубинштейна, и старается притворить её на практике. Сатаров до сих пор копошится в старой аппаратуре и в полуразрушенных ускорителях, оставшихся в ведении Академии Наук. Однако что он этот бедняга может сделать один, в отсутствии финансирования со стороны нашего, так сказать, государства. Да, если быть до конца честным, то мало кто сейчас верит в существование этого чудо-минерала. Ведь в своих экспериментах мы имели дело только с опытными образцами Карса, оперируя лишь его микроскопическими долями, которые получали из найденных на земле метеоритов. Этого мизерного объёма было недостаточно для осуществления более или менее реальных проектов.

– А, если я предложу вам и Сатарову вновь возглавить этот прокт? Вы в состоянии собрать остатки команды учёных, сформировать профессиональный коллектив техников, укомплектовать опытные установки и продолжить работу с Карсом?

– Не смешите людей, Цезарь! Вы представляете себе, во что это может обойтись, это – грандиозные капиталовложения, и при этом - практически никакой реальной гарантии.

– Послушайте, Марк Семёнович, я говорю с вами совершенно серьёзно, и мне нужен твёрдый и взвешенный ответ: вам и вашим людям под силу довести начатое вами дело до логического конца. А на счёт денег, всех организационных и практических вопросов можете даже не беспокоиться, этим займусь лично я!

– Дорогой мой, чисто теоретически это возможно, - без особого энтузиазма ответил Рубинштейн, - но вы даже не представляете себе, голубчик, каких огромных денег стоит подобная работа. К тому же, я уже слишком стар, чтобы всё начинать сначала.

– Марк Семёнович, поверьте мне, что я совсем не шучу, и приехал к вам с самыми серьёзными намерениями! - оборвал его Цезарь. - Если мы договоримся, то вам и всем вашим работникам будет выделено специальное охраняемое место, какое угодно оборудование, и предоставлено ничем не ограниченные средства: столько, сколько вы сами укажите. Если вы дадите своё добро, то прямо сейчас мы с вами отправимся в Москву, где займёмся разработкой плана работ по этому проекту. А на счёт старости, хочу сказать так: вы на меня не обижайтесь, но великому физику Рубинштейну лучше отдать последние силы на благо людям, чем заживо гнить в этом клоповнике под аккомпонимент обсаженных дурью наркоманов. Так что хватит кокетничать, уважаемый профессор, вы же учёный от Бога, имеете мировое имя и совершенно трезвый ум! Поэтому, давайте  говорить начистоту: вы согласны или нет?
 
– Да-да! - испуганным голосом промолвил Рубинштейн, а в это момент Калигула, сидящий на коленях хозяина, вдруг оскалился и грозно зарычал на Цезаря. - Только не давите на меня – дайте подумать. – Старик снял свои очки, устало протёр глаза и после долгой паузы примирительным тоном произнёс. – Конечно, я верю в то, что вы состоятельный человек и сможете профинансировать этот проект. Но, мне трудно понять, для какой цели вам всё это понадобилось?

– Допустим, цель стоит вполне благородная: обеспечить мир вечным источником энергии, чтобы изменить пагубные тенденции развития нашей цивилизации и уберечь её от надвигающейся катастрофы. Кроме того, мне необходимо в сжатые сроки получить миниатюрный аккумулятор по определённой схеме и чертежам, конкретных размеров и диаметра.

– Ну, хорошо, - смягчился Рубинштейн и глаза его заблестели, - допустим, что я согласен и помогу осуществить ваши благие планы. Но, уважаемый Цезарь Гауди, скажите мне, пожалуйста, где же вы возьмёте исходный материал?

– А, если я, прямо сейчас, покажу вам натуральный Карс? - Цезарь озорно покосился на профессора.   

– Ха-ха-ха! - громко рассмеялся тот, прикрывая ладонью свой беззубый рот. - Только не смешите меня! Где вы его возьмёте – на Луне, что ли?

– Нет, в своём кармане! - Цезарь полез в брюки, и достал стальной футляр. - Вот он, смотрите!

– Этого просто не может быть! - ещё улыбаясь, произнёс Рубинштейн, и протянул свою дрожащую руку. - Вы меня разыгрываете!? – Он открыл металлический контейнер, и взглянул на камень Шаткамани.

   По его высохшему от старости телу пробежали мурашки, а в полуослепших  глазах одновременно появился страх, сомнение и восхищение. Рубинштейн приблизил камень вплотную к лицу и замер от восторга.
  В это время вся вся мрачная квартира профессора осветилась яркой искрящейся радугой волшебного камня Шаткамини, энергия которого была сохранена чьей-то бережной и могущественной рукой, сохранена для всех людей, живущих на земле.
  Это был не просто архифакт, на который когда-то глядели сам Будда и Христос, этот чудесный камень являлся отблеском великой космической мысли и мудрости, сбережённой для падших человеческих поколений нашим светлым и справедливым Создателем. Прикасаясь к нему любой мирянин внезапно прозревал и молниеносно понимал истинную сущность жизни, а так же становился готовым на любые подвиги ради будущего своей планеты.








                ГЛАВА ПЯТАЯ



  Фёкла Толстая сдержала данное ей слово, и буквально через несколько дней президент Бураков назначил нам аудиенцию. Он пригласил меня с Лёвой в свои загородные покои, но почему-то опять поздно ночью. В назначенное время к нашей резиденции подъехал личный лимузин Фёклы.
  После того как мы расселись на его мягких сидениях, Лёва Толстой наклонился ко мне, и обратился заговорщическим тоном:

– Иван, - тихо прошептал он, - хочу, чтобы ты был в курсе дела. Я взял с собой камеру и миниатюрное записывающее устройство.

– Это ещё для чего? - я тоже автоматически перешёл на шёпот. -  Ты хочешь записать наш разговор о покупке должности представителя ООН?

– И это тоже. Хотя цель у меня более глобальная. Дело в том, что мне уже не раз приходилось видеться с президентом и записывать всё подробности его крамольных речей и мерзких поступков. Более того, у меня есть диски с записью интимных оргий и нелицеприятных высказываний не только самого Буракова и представителей его свиты, но и моей пресловутой племянницы. Это просто настоящая порнуха и жуть!

– Лёва, скажи мне, пожалуйста, на какой хрен всё это тебе нужно? - если честно, то я не сразу понял смысла подобной затеи со стороны своего друга.

– Как это так? - удивился Лёва. - Если передать эти записи кому следует, то эта информация может произвести на наше общество реакцию взорвавшейся бомбы.

– Ну, так и передай! Чего же ты медлишь?

– Я, что похож на сумасшедшего!? Время ещё не пришло! - Лёва громко и нервно сглотнул. - Меня же – это! - он провёл ребром ладони себе по горлу. - Сразу – чик, и готово!

– Так для чего же хранить эти диски с такой опасной для тебя информацией?

– Мало ли, в хозяйстве всё пригодиться. - с умным видом сказал он. - Вот и сегодня я этим займусь.

– А не боишься?

– Чего бояться, я ведь родственник первой леди государства. Меня никто и никогда не обыскивает. К тому же, найти мою камеру практически невозможно.

– И, где ты её прячешь, если не секрет, уж не в собственной ли ширинке? - поинтересовался я, осматривая взглядом одежду Лёвы.

– Ни за что не догадаешься! - с гордостью произнёс он, хитро улыбнувшись и показывая пальцем на свою грудь. - Вот здесь: прямо в галстучной заколке.

– Да и впрямь незаметно! - подтвердил я, не обнаружив на ней буквально ничего подозрительного.

– Вот так-то, брат! - явно довольный собой цокнул языком Толстой.

– Ну раз это безопасно, тогда валяй – пиши! - буркнул я безразличным видом. – Но знай: не говори много – говори мало и всё у тебя получится.

                ***
    
   Со слов Лёвы мне стало известно, что Бураков облюбовал для своих ночных раутов загородный дворец, некогда принадлежащий московскому градоначальнику Лучкову. Вернее, это роскошное поместье было экспроприировал у его наследников. Хотя родственники бывшего мэра Москвы недолго им пользовались, поскольку все как один переселились в места не столь отдалённые. Однако в этом не было ничего удивительного, ведь с давних пор в России устоялось одно незыблемое правило преемственности власти: отбирать и присваивать добро у своих предшественников, классовых противников и политических конкурентов. Образно говоря: новые воры всегда крали дубинки у старых воров, а их близких любезно переселяли в дешёвые казённые жилища, строго охраняемые и оплачиваемые за счёт государства.
 
  На этот раз у нас не возникло проблем с секьюрити: новый идентификационный чип,  вставленный накануне в моё запястье, выдавал полнейшую информацию о личности Ивана Гауди. Подобное приспособление выводило на дисплеях всех фискальных органов данные о благонадёжности объекта, его тайных привычках и пристрастиях. В чипе имелись конфиденциальные сведения, характеризующие индивидуальный биологический портрет каждого гражданина России: его группу крови и отпечатки пальцев, а так же снимки радужной оболочки зрачка и полный генный анализ ДНК. В центральном компьютере федеральной службы безопасности хранились секретные досье обо всех и обо всём, начиная с подробной родословной любого объекта этой страны, данных о его детстве, юности, образовании и трудовой деятельности, и заканчивая точным местом захоронения и инвентарным номером могилы умершего россиянина. Но даже после смерти выбывшей единицы из списка гражданского населения страны его персональное окно в компьютере не стиралась и оставалась на всякий случай, поскольку строгий учёт и неусыпный контроль всегда являлись основополагающими принципами существования любой тоталитарной системы.

                ***

  Наш автомобиль подъехал к крыльца огромного гранд - паласа, напоминавшего своими размерами и угрюмым стилем – Павловскую резиденцию в Сан -Петербурге, только выглядел он ещё более зловещим и монументальным.
  У входа нас встретил слуга в малиновой ливреи и белом накрахмаленном парике на минер вычурной моды средневековья. Он был осведомлён о нашем визите и покорно склонил перед нами голову, любезно пригласив войти в парадный подъезд.
  Наша машину сразу отогнал парковщик, а мы с Лёвой прошли через ажурный фасадный портал  в просторный вестибюль с высокими овальными потолками. Там нас уже ожидал камердинер, появившейся как из под земли, и своей изысканной внешностью больше напоминавший почтенного лорда. На нём был одет дорогой атласный камзол, расшитый золотыми вензелями, из которого торчали шёлковая гирлянда жабо, а на длинные ноги были натянуты короткие велюровые рейтузы и белоснежные гольфы. Под ними блестели чёрные лаковые туфли со сверкающими перламутровыми бляшками. Богатырская грудь дворецкого была перевязана богатой пурпурной  лентой, увешанной какими-то экзотическими орденами. В руках этот франт держал раскрытую кожаную папку с теснённым гербом, заглянув в которую, произнёс хорошо поставленным театральным голосом:

– Имею честь приветствовать господ: Толстого и Гауди! Вы удостоены почётной возможностью встретиться с господином президентом, который примет вас в самое ближайшее время. Прошу пройти в зал для ожидания. – Его перст, обрамлённый в лёгкие и ажурные кружева, указал куда нам следовало идти.

– Ну, прямо, как на приёме у Людовика 14 – Короля Солнца!? – тихо произнёс я на ухо Толстову.

– Подожди, ещё не то будет. - кривя рот в мою сторону, прошептал Лёва.

  Мы медленно шли по длинному проходу, ведущему во внутренние покои. Наши шаги глухо отдавались о твердыню антикварного паркета, отполированного до зеркального блеска. Все стены этого царского дворца были обтянуты обоями ручной работы и расшиты вычурными геральдическими знаками. На высоких постаментах по обоим сторонам широкого коридора стояли массивные бюсты античных мыслителей и ещё каких-то важных, не известных мне особ.
  Камердинер провёл нас в нужное помещений и, низко поклонившись, быстро удалился. Мы оказались в небольшой приёмной, заставленной резными лавками с пуфиками, отделанными бароканом под старинную гобеленовую ткань. В одной из стен горел внушительных размеров камин, на мраморном козырьке которого стояли массивные золотые часы.
   Старый механизм мелодично пробил три раза, что означало: три часа ночи – точное время назначенной для нас аудиенции.
  Я обратил своё внимание на большую картину в позолоченной раме, висевшей над камином. На ней была изображена фигура господина президента, одетого в белый парадный китель генерала. Он стоял во весь рост и покровительственно улыбался. Его королевская поза и осанка монарха были очень похожи на триумфальный торс императора Наполеона, переодетого в современную военную форму, только вот лакейское лицо Буракова больше напоминало не великого полководца Франции, а слегка помятого алкоголика из какого-нибудь Нижневартовска.
  Мы с Лёвой ещё достаточно долго сидели молча, разглядывая обстановку. Толстой указательным пальцем провёл по своим губам, а потом по углам комнаты, показывая жестом, что здесь стоит прослушка, и нам лучше помолчать.
  Однако наше молчаливое ожидание уже явно затягивалось!
  В это время, где-то в дальних комнатах дворца отчётливо слышался шум какого-то веселья, громкий женский смех и возбуждённые голоса большой компании. Я встал с лавки и подошёл к двери, откуда доносился этот шум. Тихонько приоткрыв её, я заглянул в другую комнату, и тут же отпрянул назад. Сначала я просто не поверил собственным глазам, но факт оставался фактом: в соседнем помещении, служившим своеобразным предбанником, стоял один из президентских слуг, который склонился перед замочной скважиной и мастурбировал.

  «Интересно, - подумал я, что же он там увидел, чтобы его так разобрало»?

                ***
   
  Наконец к нам вышел камердинер, который сообщил, что президент примет нас прямо сейчас в своих личных аппартаментах. Через тот же предбанник, в котором, слава богу, уже не оказалось похотливого слуги, мы вошли в слабо освещённое помещение на манер древнеримских термальных бань. Этот просторный бассейн обрамляли высокие мраморные колонны, поддерживающие второй ярус, на котором располагался ещё один этаж.
  Всё увиденное там было для меня настолько неожиданным и шокирующим, что я просто не поверил в реальность происходящего, и на время потерял дар речи!
  В бассейне кишела масса обнажённых тел, которые ритмично двигались в прозрачной воде и в большей своей части - открыто совокуплялись. Там были как совсем молодые люди, так пожилые мужчины и женщины, которые, смешавшись в дружной компании, остервенело сношались, издавая при этом звуки наслаждения, сливающиеся в один омерзительный гул – пронзительные стоны о помощи.
  Эта откровенная вакханалия творилась буквально повсюду: в бассейне и на его ступеньках, рядом мраморных коллон и на втором этаже!
   Участники этого группового помешательства стояли, сидели и лежали вокруг бассейна, плавали в воде парами и небольшими группами. Их нагие тела ритмично двигались и заботливо помогали друг другу осуществлять бесовский порыв своей животной страсти. Эта отталкивающая картина скользящих тел чем-то напоминала огромный клубок змей, переплетённых в брачном танце, или гигантского спрута с извивающимися щупальцами, который барахтался на мелководье и жадно пожирал самого себя.
  Здесь клокотала истерия разнузданного секса и шабаш разврата без границ и запретов!
  Пока нас вели к президенту, который восседал в шатре на противоположной части бассейна, я невольно обратил внимание на одну особу очень впечатляющего вида, которая резко выделялась на общем фоне. Она обладала рубенсовскими объёмами, и сидела на самом краю покатого бортика, занимаясь лейсбийской любовью с юной партнёршей, которая обслуживала её, плавая перед ней в воде. Это была мощная, и далеко не молодая бабища с чёрными распущенными волосами, обвислым животом и тяжёлой грудью, пронизанной голубыми каналами вен. Она откровенно томилась в экстазе, похотливо закатывала глаза, и остервенело рычала от удовольствия. При этом она нервно и истерично дрожала всеми чреслами, конвульсивно сжимая свои сальные ляжки. В это же самое время, эта престарелая нимфоманка умудрялась ублажать ещё двоих молодых мужчин, которые удобно расположились на том же бортике по разные стороны от неё. Она энергично возбуждала руками и губами их вздыбленные половые члены, изображая на своём искажённом от животной страсти лице гримасу какого-то звериного восторга.

  В этот момент Лёва Толстой дёрнул меня за рукав и тихо произнёс:

– Между прочим, вот эта старая лошадь, которая эпатирует в центре бассейна, недавно назначена министром культуры.

– Теперь я представляю, в каких именно местах формируются основы современной культуры! - печально констатировал я, и тут же поинтересовался у него. – Лёва, надеюсь, ты снимаешь эту ржавую секс бомбу?

– А , как же! - пробормотал он одними губами.

  Президент одиноко сидел в своеобразной ложе бенуара, с выражением лица жреца-понтифика, раздающего индульгенции своей пастве. Он развалился перед большим столом, который стоял под сводами круглой мини ротонды. Но, как оказалось чуть позже, он Бураков был там совсем не один. Прямо перед ним распласталась юная обнажённая девушка с фигурой греческой нимфы. На её волосах, груди и животе были разложены фрукты: грозди винограда, вишня, смородина и ещё множество какие-то экзотических плодов. Из раздвинутой промежности прекрасной гетеры торчал крупный банан, слегка очищенный на конце. Эта живая ваза лежала без движения, видимо, сладко уснула, утомлённая чередой продолжительных секс кульбитов.
  Президент внимательно наблюдал за ходом ночной оргии, одобрительно улыбался, указывал кому-то рукой, хлопал в ладоши, давал практические советы главным действующим лицам. Он был изрядно пьян, и судя по его сияющей физиономии, очень доволен собой и всем происходящим вокруг.   
  Внешне Бураков представлял собой достаточно пожилого мужчину с густыми крашенными волосами, торчащими вверх бровями и пористым носом – картошкой. На его овальном лице простолюдина, покрытым нездоровым румянцем, выделялись большие на выкате глаза с двойным веком как у лягушки, и пухлые жабьи губы. Его чахлое тело с пивным животиком покрывало множество родинок и торчащих вверх пепелом.
  Когда мы с Лёвой подошли к нему, Бураков воспринял наше появление без особой радости, и довольно равнодушным тоном предложил присесть. Конечно, я прекрасно понимал, насколько нелепо выглядел со стороны наш визит в эту баню, но решил испить свою чашу до дна.
  Когда мы сели, Бураков даже не поворачиваясь в сторону Толстова, устало и небрежно бросил:
 
– Приветствую тебя Лёва, как там моя труженица – Фёкла, жива- здорова? - и не дождавшись ответа, он утвердительно добавил, - Ну, и, слава богу! Надо полагать, - он вскользь поглядел на меня, - это и есть ваш протеже, который претендует на пост  представителя в ООН?

– Совершенно точно! - как школьник подтвердил Толстой, и поправил заколку на своём галстуке.

– Мы изучили ваше досье, господин Гуди, -  Бураков начал было говорить, но тут же осёкся, и сразу как-то странно затих. Как будто чего-то болезненно ожидая, он вдруг немного изогнулся назад, после чего неожиданно напрягся, закатил глаза, а потом нервно передёрнулся всем телом, удовлетворённо и протяжно выдохнул и, наконец, обмяк с блаженной улыбкой.

  Я понял истинную причину его странных кривляний, когда что-то зашевелилась под скатертью прямо между ног президента. Вскоре изпод стола появилась кудрявая голова симпатичной девушки. Обнажённая рабыня натянуто улыбнулась, мягко сглотнула слюну, обтёрла свой влажный рот, и тут же прыгнула в бассейн, чтобы остудиться от напряжённой работы и смыть с себя трудовой пот.

– Так на чём я остановился? - уже значительно более довольным тоном спросил Бураков. Он без церемоний почесал у себя в паху, заботливо расправляя опавший портативный член размером с пипетку. Потом, он внимательно его осмотрел со всех сторон, после чего, показывая на него пальцем, изрёк:

 -  Вот, кто самый главный возбудитель спокойствия в нашем мире! Именно он тянет нас на совершения всех грехов и подвигов, является провокатором и вдохновителем всех войн! Мы – мужики, одновременно любим его и ненавидим, ласкаем и трём пальцами, боготворим и проклинаем. Но, если вдруг отнять у нас этот божественный отросток, то всё вокруг остановится, заглохнет и умрёт! - После этого Бураков, оставшись довольным своей импровизацией,  аккуратно раздвинул промежности лежавшей на столе живой вазы, вытянул оттуда банан и, с явной издёвкой в голосе, предложил его мне. - Господин, Гауди, хотите отведать запретный плод?

– Большое спасибо! - еле сдерживая отвращение, ответил я.

– Спасибо – да, или спасибо – нет? - ехидно улыбнулся Бурлаков и надкусил банан. Он смачно жевал его и продолжал говорить. - Так вот, господин Гауди: мы подробно ознакомились с вашим досье, и у нас появились определённые сомнения. В вашей биографии имеются весьма щекотливые моменты. Во-первых – это дружба с экс президентом, а ныне беглым каторжником и моим заклятым врагом, который признан государственным преступником и заочно приговорён к смерти. Во-вторых: нас беспокоят ваши сомнительные связи за границей и провокационная деятельность компании «Долорес» в вопросах благотворительности, которая ставит официальную власть и лично меня в неловкое положение. Выходит так, что я как глава государства недостаточно забочусь о своём собственном народе? И, наконец, никто не знает, где вы пропадали последние десять лет и каким образом вновь появились в Москве?

– Знаете, - с комом в горле произнёс я, борясь с искушением бросить свою затею, и  хорошенько намылить сытую морду этой развращённой твари, - я жил как мог, и мне совсем не стыдно за свои дела и за своё прошлое. Я, в самом деле, долгое время отсутствовал в стране, и до сих пор не могу понять, что с ней произошло.

– А, что у нас произошло? - Бурлаков подозрительно на меня покосился. – Мы, наконец, избавились от этих псевдо демократов, которые много болтали, но ничего не смогли дать своему народу. После их дилетантского грабительского правления нам пришлось всё начинать сначала, восстанавливать разрушенную империю, вернуть самоуважение её гражданам, поднять уровень патриотизм и уважения к родному отечеству. Русскому народу, как и любой женщине нужен кнут. У психиатров есть такое понятие как: Стокгольмский синдром. Так вот наш народ всегда страдал этим извращённым комплексом жертвы, которая боготворит своих мучителей. Это очень хорошо понимали многие столпы нашей великой истории, такие как Иван Грозный, Пётр первый и Сталин, которые умело владели методами психологического садизма, а проще говоря, сладкого пряника и плети, которым гнали людей вперёд по пути мирового прогресса. Всем хорошо известны  групповые оргии, которые всегда устраивались под тенью дворцовых кулуаров. Нашим императорам было прекрасно известно о том, что ,так называемый русский народ, представляет собой безмозглую массу, которую надо сносно кормить и иногда давать возможность повеселиться. На самом деле, человеческая жизнь подчинена чисто собачьим рефлексам – спать в тёплой будке, сытно пожрать и вдоволь посношаться. На этом стояли все мировые империи: греческая, римская, германская, стоит и стоять будет – наша священная русская. Люди, в том числе и наши граждане, это –  жалкая, безликая  толпа, тупая чернь – быдло. Чем сильнее их топчешь, тем с большей преданностью они лижут тебе сапоги. Нашему примитивному народу нужна не демократия и личные свободы, а сильная жесткая власть, дающая хлеба и зрелищ. Моя власть предоставила этому безвольному народному стаду и сытую жизнь и полную свободу выражения их животных инстинктов. Пускай пьют и развратничают, только бы не гавкали. Они все - вот у меня где! - Бураков сжал свой кулак, и смачно сплюнул в сторону. - Пусть только высунуться, я всех уничтожу и загоню обратно под лавку. - он манерно поднял своей рукой скатерть и указал пальцем на место под столом.

– Не буду с вами спорить, может быть вы и правы? - сказал я, как можно спокойно, понимая, что сейчас не место и не время спорить с этим идиотом.

– Ладно уж, - немного успокоился Бураков, - все мы не безгрешны. Посмотрите с какими подонками мне приходится работать. - он пальцем указал на копошащихся в бассейне. - В этой тёмной воде плавает планктон, так называемая моя свита - сподвижников и государственных вельмож, причём, многие приходят сюда вместе с супругами. Они занимаются одним общим делом – трудятся в слегка уменьшенном филиале библейского Содома и Гоморры. Но, что делать, где мне взять ангелов, вокруг – одни грешники, да прелюбодеи. И, знаете Гауди, я ведь никого не заставляю приходить сюда и подключаться к этому конвейеру разврата. Они сами приползают сюда, толпятся у трона и заискивают передо мной, чтобы попасть в ближайшее окружение их ненаглядного президента. Получается так, что этим людям нравится ощущение собственного нравственного падения, и каждый из них рад возможности поплескаться под ярким водопадом духовной распущенности. Они быстро входят во вкус и отдаются этой сексуальной шизофрении, приводящей их к лихому состоянию, когда мозги теряют контроль над телами. Доказано, что, пройдя через соблазн и запреты группового секса, у человека наступает очищение его грязной души. Кроме того, моё правительство в основном состоит из одиноких женщин, а этим вечно голодным кобылкам постоянно требуются мощные жеребцы - осеменители. Всем уже давно известно, что любая социальная неудовлетворённость, стрессы и конфликты легко находят разрядку в плотской освобождённости и гиперсексуальности народа. Многие пуритане больше выпендриваются друг перед другом, придумывая всякую ерунду, типа - морали и нравственности. На самом же деле, если они честно заглянут в своё гнилое нутро, то, кроме низменных и животных желаний, они там ничего не найдут. Каждый кайфует, как может, и по своему воспринимает понятие счастья, не так ли, Гауди?

– Даже не знаю. - неохотно ответил я, опасаясь сказать правду и всё испортить. -  На этом свете все стремятся стать счастливыми, но мало кому это удаётся в полной мере. Счастье, на мой взгляд - это категория неуловимая, тонкая и индивидуальная. Одному, чтобы стать счастливым, достаточно выпить на халяву, другому – подавай разврат, третий бывает абсолютно счастлив от того, что ему удалось опорожниться после многодневного запора. А некоторые, остаются безмерно довольными тем, что имеют возможность созерцать природу или наслаждаться запахом цветов.

– Да вы опасный философ Гауди, - зло буркнул Бураков, - к тому же непростительно умный человек!

– Может быть именно поэтому, - ответил я, - мне трудно осознать себя полностью счастливым в вашем понимании этого слова. Если человек научился писать и петь, это ещё не значит, что он стал писателем или маэстро. Если у него на плечах голова, а чуть ниже имеются копулятивные органы,  это вовсе не означает, что он обладает тонкой душой, а его мозги наполнены разумом.

– Продолжая вашу мысль, - с натянутой улыбкой отпарировал Бураков, - если перед вами сидит президент, то это не означает, что он достоин своего места, так?

– Я этого не сказал. - ответил я безразличным тоном.

– Если честно, - усмехнулся Бураков, - я читал ваши книжки – Фёкла посоветовала. Признаюсь, ни одну из них я так и не осилил до конца, они действовали на меня, как сильное снотворное. Мне кажется, что вы – писатели летаете слишком высоко над землёй, и живёте в несуществующем измерении, которое сами для себя придумали. Вы забываете, что реальный мир, это – нечто совсем другое, он бывает жестоким и беспощадным. Более того, в любой момент он может уничтожить всех вас вместе с вашими идеями и стерильными представлениями о человеческой благодетели. Скажите, Гауди, неужели вы искренне думаете, что ваше творчество нужно людям, которые вынуждены в поте лица вкалывать с утра до ночи, чтобы заработать себе на кусок хлеба?

– Мне трудно сказать?! - обтекаемо ответил я, чтобы не продолжать бессмысленный для себя спор. В этот момент, я невольно обратил внимание на оживление и шумную возню у края бассейна. Там сформировалась и энергично двигалась замысловатая акробатическая фигура из человеческих тел. В центре её трое мужчин совершали групповой половой акт всё с той же неугомонной министершей культуры. Они бойко окружили её в сложной позиции, которая в порнографическом ремесле называлась позой «вертолёт». Я внутренне удивился работоспособности этой хранительницы культурных ценностей, и спокойно добавил, указывая на эту секс бомбу.

 - Во-первых, как это можно наблюдать, многие пыхтят и потеют для достижения совершенно других творческих целей. А во- вторых: читать книги никто и никого не заставляет, хотя этот процесс является естественной потребностью любого нормального человека.
 
– Я вижу, Гауди, - сказал Бураков, повернув голову по направлению моего взгляда, - что вам совсем не нравится наша дружная компания?! - он с недовольным видом показал рукой в сторону бассейна с извивающимися телами. -  Конечно вам не место среди всей этой мрази! Хотя, с другой стороны, если вы займёте желаемую вами должность, то не станете принимать участия в тех событиях, которые происходят в нашем грязном болоте. А знаете, Гауди, скажу вам без лишнего лукавства, – лично мне вы тоже не очень не симпатичны. В вас есть что-то высокомерное, скользкое и не надёжное! Но всё дело в том, что я не могу отказать в просьбе своей милой и любимой лошадке – Фёкле, я просто не имею на это право. Так что, бог с вами –  ****уйте в свой ООН! Хотя, постойте-ка, против вашего назначения сильно выступал наш министр Внутренних дел. У него даже имелись какие-то веские возражения на этот счёт?

  Бураков щёлкнул пальцами, и из не от куда появился какой-то верзила, ставший за ним в почтительной позе. Это был голый евнух, с ног до головы покрытый яркими эротическими татуировками. На его же длинном рудиментарном органе болтался маленький колокольчик, издававший тоскливо пронзительный звон.
   Бураков, не поворачиваясь к халдею, грозным голосом спросил:

– Где Эльдар, где этот старый геморроидальный маньяк?

– В номерах - пока занят. - коротко ответил тот.

– Зови его сюда!

– Но? - неуверенно промямлил слуга.

– Зови, я сказал!

  Банный распорядитель раболепно поклонился, и подошёл к двери, расположенной прямо за нашими спинами. Когда она отворилась, я и обалдевший от неожиданности Лёвой автоматически обернулись и увидели ещё более откровенную картину, чем всё, что нам пришлось наблюдать прежде!
   Глядя через рампу открытого настеж номера, мы стали невольными свидетелями омерзительной мизансцены, от которой меня чуть не стошнило. Лёва Толстой тоже был в шоке и выглядел, как обалдевшая монахиня, которую привели в публичный дом на экскурсию.
   В отдельном кабинете находились двое мужчин, которые занимались анальным сексом. Один из них – постарше, с бритой головой имел тело сумоиста, покрытое густой  шерстью. Он полулежал на самом краю белого мраморного стола, удобно упёршись на него своим жирным животом. Его покрасневшее лицо одновременно выражало страшные муки и какой-то болезненный восторг. Толстый пыхтел и тихо постанывал. Он крепко прикусывал свой кулак зубами, сдерживая рвущиеся наружу крики сладострастия. Второй, судя по атлетической комплекции, был спортсменом или культуристом. Он стоял перед этой волосатой «самочкой», играя лоснящимися от пота мышцами и нежно придерживая её за пунцовые ягодицы. Этот Геркулес напрягал свой рельефный корпус и совершал резкие толчки бёдрами, меняя их темп и амплитуду. От этих довольно грубых фрикционных рывков всё тело толстяка колыхалось как желе, а все его сальные складочки ритмично дрожали. При этом, лицо лысого выражало блаженные страдания, а из его груди вырывались какие-то жалобные свистящие попискивания.

   Заметив наше замешательство, Бураков, громко рассмеялся, приказал прикрыть дверь и весёлым голосом изрёк:

– Да, господа, пред вами проявление настоящей мужской дружбы! Надеюсь, что наш уважаемый министр скоро кончит и выйдет к нам.

   Я автоматически – взглядом спросил у Лёвы Толстова:

   «Ну, что – пишешь»?
 
   Вместо ответа, он мне утвердительно кивнул.

  Экзекуция над бедным Эльдаром действительно скоро закончилась. Через несколько минут довольный министр внутренних дел, покачиваясь, вышел из кабинета. Он выглядел слегка утомлённым, но вполне удовлетворённым, а его хмельные татарские глазки горели тихим счастьем гея. Видимо так чувствовали себя все самые способные соратникими Буракова после выполнения ими тяжёлых государственных обязанностей.
  Облачённый в белую простынь патриция, Эльдар не совсем уверенной походкой подошёл к нам и небрежно бросил на стол тюбик с каким-то кремом. Бураков по-свойски - одобрительно похлопал по его заднице, презрительно на него поглядел и саркастическим тоном воскликнул:

– Ну, что, Эльдарчик, тебя наконец-таки пробило?

– Кто это? - спросил тот, пропустив подколку мимо ушей, и ни сколько не смутившись. Потом он пристально поглядел в мою сторону, и сам же утвердительно ответил на свой вопрос. - А, так это тот самый идальго – путешественник!

– Это господин Гауди, собственной персоной. - представил меня Бураков и нетерпеливо добавил. - У тебя же имелись к нему какие-то вопросы?

– Вопрос только один, - ответил министр, вытирая простынёй свой влажный лоб, - зачем России нужен «не русский» представитель в ООН?

– Эльдарчик – душа моя, - ехидно улыбнулся Бураков, - чья бы выступала, а твоя бы молчала! Что ты воспалился, как прыщ на жопе? Ведь, если я не ошибаюсь, ты и сам наполовину чукча или татарин обрезанный! Ха-ха-ха!

– То, что позволено Юпитеру - не позволено быку! - блеснул цитатой министр.

– Да заглохни уже ! - скривил губы Бураков. - Уж не ты ли, Юпитер – голубая Луна!? Да и бык из тебя, прямо скажем, слабоватый – коза ты драная, вот ты кто!

– Нет ты мне скажи, за какие заслуги перед нашим многострадальным отечеством мы должны облагодетельствовать этого испанского комарадоса? - настаивал на своём министр, еле шевеля языком.

– Господин Гауди, - Бураков указал на меня рукой, - очень богатый и уважаемый бизнесмен, о котором между прочим ходатайствует моя птичка – Фёкла. В его учёной голове родился странный каприз - он желает поднять свой престиж и окунуться в большую политику. Надеюсь, что его дальнейшая деятельность на этом поприще принесёт пользу государству Российскому и его авторитету на международной арене. К тому же он согласен материально помочь нам и нашему народу. Я лично не вижу в этих благородных порывах ничего плохого, тем более, что и должность он просит пустяковую. – презрительно махнул рукой Бураков.

– О какой сумме идёт речь? - по-деловому спросил Эльдар, хитро прищурившись.

– Мы обойдёмся без лишних церемоний, - ответил Бураков, взял в руку ручку и начал что-то рисовать на салфетке, -  и проверим, насколько серьёзны желания господина Гауди.

– Например вот такая формула пойдёт? - он протянул листок министру таким образом, чтобы и я увидел шестизначный ряд чисел.

– Маловато будет! - с явной издёвкой в голосе произнёс Григорий и дорисовал в конце строчки ещё один ноль.

– Вот наш приговор, товарищ претендент! - сказал Бураков и с торжественным видом вручил мне салфетку, как обычно вручают почётную верительную грамоту иностранным послам.

  Я поглядел на семизначное число, и передал листок Толстову. Тот внимательно посмотрел, и на лице его сначала появились изумление и страх, а потом Лёвины глаза начали вылезать из орбит.

– Согласен! - коротко ответил я, не желая более участвовать в этом унизительном торге и внутренне удивляясь своему стоическому терпению.

– Ну, и славненько! - спокойно резюмировал Бураков. - Мы не станем вас больше задерживать. У нас ещё полно важных государственных дел, не правда лиЭльдарчик – ты мой труженик, половой штрейкбрехер, пупсик яхонтовый!? - он вновь шлёпнул министра по заднице и, потеряв к нам интерес, манерно зевая, добавил. - Когда вы будете готовы, Лёва свяжется с Фёклой, и она закончит все формальности. – Мы договорились, поздравляю вас с высоким назначением, господин Гауди, и прощайте! Хотя, если хотите, то можете остаться.

– Большое спасибо, мы, пожалуй, пойдём! - ответил я как можно любезней.

                ***

   Когда мы уже ехали обратно, Лёва укоризненным тоном в голосе обратился ко мне:

– Иван, ты просто сошёл с ума! Эта долбаная должность не стоит и десятой доли того, что ты согласился отвалить эти гадам. Тебя просто поставили на колени и поимели, как хотели! Мне прекрасно известен существующий у них прейскурант! Да они просто охренели!?

– Будем платить. - спокойным и твёрдым голосом ответил я. - А к тебе, Лёва, у меня будет одна очень большая просьба.

– Какая именно? - настороженно отозвался он.

– Поскольку ты ведаешь финансами нашей компании, собери, пожалуйста, нужные деньги и заверши дело о моём назначении до конца. Только умоляю тебя сделай так, чтобы я больше не общался с этой шайкой пидарастов.
 
– Но, на какой бес тебе вообще всё это нужно, Иван? - возмутился Лёва.

– Придёт время и ты узнаешь! - сухо ответил я и добавил. - И ещё вот что: всё свои видеозаписи собери вместе, я уверен, что скоро они нам очень пригодятся. Кстати, обязательно подготовь мне встречу с Володей.

– Но это очень сложно и опасно!

– Ничего, уверен, что ты это сможешь сделать! - ответил, а сам задумался о своём.

  После встречи с нашим, так называемым главой государства и его, грёбанным кабинетом сексуальных меньшинств, которые вершили судьбу нашего народа, мне захотелось нажраться и не просыхать до тех пор, пока из головы не исчезнут все воспоминания об этих отвратительных рожах. Но, увы, все подробности увиденного, независимо от воли и желания, уже навсегда запечатлелись в моей памяти!

  «Насколько же всё перемешалось и наслоилась в человеческой психике и наших противоречивых поступках? - думал я, - В, конце концов, ведь эти моральные уроды не могут всё время побеждать! О, Великий Боже, почему же Россию в очередной раз захватила свора мерзких оборотней, и она в очередной раз попалась в хитрый капкан, расставленный нечистой силой Дьявола. Да, стоит рыцарям веры немного слабить свой напор в борьбе за справедливость, как серые крысы невежества и мракобесия выползают из своих тёмных нор и раздирают в клочья души заблудших. При этом гибнут самые умные, честные и достойные из людей. Неужели так задуман наш жестокий сумасшедший мир? Не может этого быть! Скорее всего, его тайные законы действуют таким коварным образом, чтобы силы света и добра никогда не расслаблялись, а оказывали постоянное сопротивление злу и хамству, сидящему внутри каждого человека. Разум и прогресс должны бороться – бороться до конца! Главное, в сегодняшнем компромиссе с этими выродками, я добился своего. Теперь дело осталось за малым – нужно спокойно выполнить всё задуманное и постараться меньше отвлекаться на пустяки. Ведь цель, стоящая перед нами, того стоит»!    





                ГЛАВА ШЕСТАЯ


   Зару Полак знал каждый житель загородного посёлка компании «Долорес».
   Ещё бы, эта милая девочка родилась и провела здесь почти всё свою жизнь. Все привыкли видеть огненно рыжую головку Зары, которая вечно появлялась то тут, то там. Её счастливая улыбка с неизменными ямочками на чудном в конопушках лице сияла повсюду, как маленькое солнышко. Она слыла хулиганкой и фантазёркой, вечно что-то выдумывал и подстраивала, чудила и кого-то разыгрывала.
   Многие любили её и почему-то называли просто - «рыжиком», не двусмысленно намекая на цвет её золотистых волос. Это прозвище так и закрепились за ней. Да и сама Зара привыкла к своему прозвищу и никогда не обижалась на эту забавную грибную кличку.
  Она росла толковым и без проблемным ребёнком, интересовалась всем, что её окружало, была удивительно самостоятельной и продвинутой во всех отношениях личностью. Зара слыла педантичной чистюлей, прекрасно готовила, филигранно водила машину и профессионально разбиралась во всевозможной технике.
  Сначала Зара училась в средней школе, которая была организована прямо в посёлке. Именно там она начала посещать кружок изобразительных искусств, в котором впервые серьёзно увлеклась рисованием и живописью. В связи с этим пристрастием, она решила продолжить своё обучение в московском художественном училище. Зара легко сдала экзамены и успешно окончила это заведение, приобретя редкую профессию скульптора.   
  Творчество заполнило всё жизнь талантливого «рыжика».
  Она отвоевала в родительском доме большой гараж, превратив его в персональную мастерскую, где занималась осуществлением своих проектов, проводя там целые дни и ночи. Некоторые её картины и скульптуры были настолько хороши, что их выставляли в местной художественной галерее.
  Отец «рыжика» – видный бизнесмен Александр Поллак занимал в «Долорес» должность финансового директора, а мать – Пенелопа являлась тихим ангелом хранителем их дружной и крепкой семьи.
   Чета Поллаков боготворила Зару, но в последнее время были слегка обеспокоена её необычным образом жизни и замашками добровольной затворницы. Естественно, они мечтали о личном счастье своей дочери и, как все родители, хотели выдать её за муж, чтобы иметь возможность понянчиться с собственными внуками. Однако шло время, но этот долгожданный момент всё никак не наступал.
  Поллаки уже начали терять надежду относительно своих благих желаний стать счастливыми бабушкой и дедушкой, но Зара продолжала по-прежнему торчать в своей мастерской: что-то мастерила, стучала, пилила, и почти не выходила наружу. Более того, она, в отличие от всех местных благовоспитанных невест, вечно моталась по улицам посёлка на своём знаменитом «Харли Девитсоне», который сама же и собрала от первого до последнего винтика.
  Но все эти увлечения вовсе не означали, что у «Рыжика» вообще отсутствовала личная жизнь. Эта сумасбродка, конечно же, встречалась с парнями, даже затевала с ними короткие романы, которые в своём развитии несколько раз почти дошли до свадьбы. Но её отношения с мужчинами ещё ни разу не заканчивались браком.
  Дело в том, что Зара имела одну очень редкую, если не сказать - уникальную особенность: она приобрела что-то вроде привычки - сбегать из под венца в самый последний момент. Это всегда происходило в день назначенного бракосочетания, причём, при полном отсутствии каких-либо видимых причин.
   Подобное поведение девушки вызывало в посёлке всякие слухи и сплетни, а многие парни уже опасались ухаживать за ней. Они боялись, что этот чертёнок в юбке может сотворить с ними такую же несуразицу и бросить их  у дверей Загса. Дошло до того, что перед очередным «замужеством» Зары, её родители уже не знали как себя вести: приглашать на свадьбу гостей или нет. Все их знакомые и друзья открыто, но по-доброму подкалывали их, отвечая на свадебные приглашения так:

  «Может быть, нам для верности прийти на следующий день»?

  Между тем, произошло то, чего все с нетерпением ожидали.
  Со своей третьей свадьбы Зара так же смылась прямо в подвенечном платье. Она укатила из здания Дворца бракосочетания на своём знаменитом «Харлее». «Рыжик» ускользнул в самый последний момент, да так ловко, что бедный жених не успел и глазом моргнуть. Он со слезами на лице наблюдал за белой развивающейся фатой невесты, которая уносилась в неизвестном направлении.
  После этого случая, терпение Поллаков лопнуло, и они пригласили к себе домой опытного психолога.
  После длительной беседы с Зарой, тот сделал следующий вывод: психически Зара является нормальной и вполне адекватной личностью, но главная её проблема заключается в том, что она предъявляет к своему потенциальному супругу слишком высокие требования, которые навряд ли сможет удовлетворить хоть какой-нибудь среднестатистический мужчина.
  По совету этого самого специалиста мать подсунула Заре диск со старым фильмом, который ей с трудом удалось раздобыть в коллекции одного местного любителя ретро кинематографии. Это была некогда известная картина прошлого века с участием популярной в то время американской кинозвезды Джулии Робертс. По не затейливому сюжету фильма, главная героиня, так же как и «рыжик», попадала в подобные ситуации: валяла дурака с мужчинами и кружила головы претендентам на свою руку. Но его концовка оказалась более чем оптимистической: когда вечной невесте удалось смирить собственный характер, она нашла свою долгожданную половину и осталось вполне счастливой с необыкновенным мужчиной.
  Зара внимательно, и с большим удовольствием просмотрела эту мелодраму, и высказала своё мнение на этот счёт:

  «Значит на свете я не одна такая чокнутая истеричка! Мне так же, как и этой женщине не хочется связываться с нелюбимым человеком! В конце концов, и я когда-нибуть найду своего Ричарда Гира. Кстати, должна вам признаться, что эта своенравная дамочка – чертовски похожа на меня»!

   Это действительно было так.
   По характеру, повадкам, пристрастиям и, особенно, своей внешностью, Зара была полной копией очаровательной Джулии Робертс. 
  Однако надо отметить и другое: все чрезмерные старания родителей и домашнего психотерапевта были для Зары по большому барабану. Она продолжала делать то, что хотела: ещё больше замкнулась в себе, упорно продолжая работу в гараже, и сутками не выходя на улицу. Молодой зодчий с головой увлекся своими новыми идеями, и ей было всё равно, что по этому поводу думают окружающие. Она корпела над изготовлением большого мужского бюста из белого мрамора, работа над которым захватила все её художественные фантазии.

                ***

   Вся эта круговерть с Зарой продолжалась до тех пор, пока на территории компании не появился сын главы «Долорес» - Цезарь Гауди.
  Зара знала о его существовании ещё с детства, но этот молодой человек постоянно находился где-то за границей и появлялся в поселке очень и очень редко. О том, чем занимался Цезарь толком никто не знал, а все детали и подробности его загадочной личности были окутаны густым туманом неизвестности. Однако родители Зары и Цезаря считались старыми друзьями, и младший Гауди несколько раз посещал их дом вместе со своим легендарным отцом. Но визиты Цезаря в Россию были всегда неожиданными и скоротечными. Конечно, формально Зара и Цезарь считались добрыми приятелями, но никогда не поддерживали дружеских отношений. Кроме того, их разделяла большая разница в возрасте.
  По правде сказать, Зара никогда прежде не думала, и даже не вспоминала о своём давнем знакомом, но последний приезд Цезаря почему-то взволновал её и вызвал повышенный интерес к его персоне. Когда она увидела этого красивого, высокого и длинноволосого молодого человека, что-то ёкнуло в сердце юной хулиганки, и вся её бесшабашная жизнь разом закончилась и пошла кувырком!
  Особое внимание к личности младшего Гауди с её стороны усугублялся ещё и тем, что он, его отец и ещё двое друзей отца многие годы считались погибшими в горах Гималаев. Никто уже не верил в их возвращение, как, вдруг, они будто бы воскресли из мёртвых и неожиданно для всех вернулись назад. Эти прославленные мужчины, которых Зара знала с детства, всегда казались ей очень важными персонами, а её девичье воображение представляло их настоящими героями, сошедших на землю из другого – неведомого ей мира. С их появлением в резиденции, многие сотрудники компании «Долорес» связывали наступление резких перемен, которые не заставили себе долго ждать.
  Буквально на следующий день после приезда семьи Гауди, спокойная жизнь в компании закончилась: всё сразу же ожило и зашевелилось. А через некоторое время, начались какие-то грандиозные строительные работы, которые проводились в дальней части территории резиденции. Её периметр тут же оградили высоким забором, выставили вооружённую охрану и никого из сотрудников компании туда не допускался. Естественно, вся эта бурная деятельность вызвала у многих огромный интерес, поскольку темпы и гигантские масштабы строительства говорили о том, что намечалось что-то из ряда вон выходящее. За забором вырыли глубокий котлован, из которого постоянно слышался рёв экскаваторов и тяжёлых грузовиков. Работа там не прекращалась ни днём, ни ночью, а всё эти мероприятия проходили в условиях строгой секретности. В добавок ко всему, в коридорах центральной пирамиды и в самом посёлке стали замечать каких-то незнакомых людей весьма странного вида. По слухам это была группа физиков – ядерщиков - будущих специалистов этого таинственного объекта.
   Цезарь Гауди почти не появлялся на людях, и лишь иногда она могла совершенно случайно встретить его, идущим по улицам посёлка. Он всегда улыбался и вежливо здоровался с ней, но почему-то никогда не заговаривал. Обычно Цезарь выглядел усталым и озабоченным, и по-началу ей даже казалось, что он её просто не узнаёт. Такое отношение к себе задевало самолюбие Зары, а позже стало даже унижать её девичью гордость. При очередных встречах с ним, она специально делала вид, что не замечает его приветствий, манерно сжимала свои пухлые губки и демонстративно отворачивалась в сторону. Однако её хитрость не возымела ожидаемого успеха –  Цезарь по-прежнему приветливо здоровался, мило ей улыбнулся, но по-прежнему молчал. Зара уже откровенно злилась, сходила с ума от нетерпения, да нет – она уже просто внутренне кипела и откровенно возмущалась наглым и высокомерным поведение этого самовлюблённого красавчика!
 
  «И, что это он возомнил о себе»? - капризно фыркала она.

   Тем не менее, вскоре Зара была вынуждена признать, что встречаются они совсем не случайно, а это она - сама постоянно искала встречь с Цезарем.
  Неожиданно и резко изменилось и поведение Зары.
  На радость своих родителей она наконец вышла из своего гаражного заточения и  начала вновь посещать ночные дискотеки, которые устраивались по выходным в главном корпусе компании. Причём делала она это, конечно же, не для того чтобы увидеться с Цезарем – боже упаси!
  Но бедная девочка ещё не отдавала себе отчёта в том, что её зоркие лисьи глазки, уже не подчиняясь голове, с завидной настойчивостью искали в толпе танцующих - высокую фигуру того самого ненавистного зазнайки. Однако Цезарь почему-то не появлялся на дискотеках, и никто не мог сказать, где он вообще ошивался вечерами!
  Тогда, Заря, назло младшему Гауди, специально позволяла проводить себя до крыльца какому-нибуть из новых кавалеров. Более того, она, естественно, в отместку Цезарю, даже соглашалась на прощальный поцелуй. Но сразу же после этих ночных похождений Зара забегала домой, запиралась в ванной комнате, тщательно мыла рот зубной щёткой и, почему-то ревела, глядя на себя в зеркало.
  Чуть позже Зара стала замечать, что образ Цезаря стремительно и неотвратимо заполнил всё её девичье существо. В мыслях своих она постоянно вела с ним бурный диалог, во время которого что-то ему доказывала, упрекая в холодности и бессердечности. Частенько, он – проклятый искуситель, появлялся и в Зариных эротических снах, в которых посещал её спальню, нежно и без всяких церемоний целовал её прямо в губы и страстно обнимал на плечи. Бывало и так, что прямо среди ночи она просыпалась и нервно вскакивала, дрожа от запретных желаний, а потом, вся возбуждённая и мокрая от страсти, становилась под холодный душ.
  Но вскоре она и днём не могла выбросить Цезаря из своей рыжей головы!
  Он уверенно, а главное совершенно без её разрешения, вторгался в заповедные зоны её сознания, нагло прописался в её пугливой и невинной душе.
  Но самым невероятным для Зары открытием послужило то, что она сама того не ведая, уже давно лепила бюст младшего Гауди, работу над которым начала ещё задолго до его приезда в Москву.   

                ***

  После того, как Марк Рубинштейн дал своё согласие на сотрудничество, Цезарь взял его с собой и привёз в резиденцию «Долорес». В тот же вечер, они, закрывшись в кабинете, составили подробный план своих дальнейших действий и принялись за осуществление поставленной цели.
  Робота закипела: из Москвы были вызваны лучшие физики, специалисты и техники. Вскоре был готов генеральный проект строительства реактора, составлены сметы, подобраны и приглашены надёжные подрядчики. Стройкой, а так же техническими и организационными вопросами руководил сам Цезарь, чертежами и оборудованием – занимался ученик Марка Семёновича – Валерий Сатаров. Сроки были поставлены самые кратчайшие и, судя по взятым темпам, объект должны были сдать точно в срок.
  Рабочий день Цезаря начинался с петухами, а заканчивался глубокой ночью. Он посвятил своей работе всего себя без остатка, почти не водился с отцом и другими близкими людьми. Лишь изредка он заглядывал в посёлок, чтобы навестить группу учёных физиков, которые разместились там в лёгких коттеджах.
   Иногда во время этих своих визитов Цезарь встречал дочь давних друзей своей семьи Поллаков – рыжеволосую Зару. Он знал и помнил её с детства, но никогда не мог предположить, что из этой худой длинноногой девчонки сможет вырасти такая красивая привлекательная девушка.
  По началу он не обращал на неё особого внимания, но постепенно её образ заполнил его неискушённое чувствами сердце. Цезарь постоянно думал о ней, безнадёжно мучаясь и пытаясь вспомнить, кого же она ему напоминает. Со временем мысли о Заре стали появляться всё чаще и чаще, пока не превратились в настоящую манию. Он гнал от себя это наваждение, но уже ничего не мог с собой поделать.
   Конечно же Цезарь не подавал виду о том, что Зара ему понравилась. Он сильно опасался своих новых и необычных чувств, а главное он боялся того, что Зара по каким-нибудь причинам не сможет ответить ему взаимностью. Цезарю не хотелось тешить себя несбыточными надеждами, путаться в своих туманных мечтах и теряться в обманчивых далях любовных миражей. Усилиями воли он старался погасить проснувшуюся в душе страсть, и умышленно скрывал свои чувства. Цезарь полагал, что в свете тех важных задач, которые ему предстоит решать в самое ближайшее время, нет места для личной жизни и амурных дел.
   Тем не менее, после работы, он всё чаще и чаще стал прохаживаться мимо дома Поллаков, заглядывая в окна на втором этаже, где находилась комната Зары. Делал он это вроде бы совершенно случайно, но чувствовал, что ноги сами тянули его к этому заколдованному месту. Ах, как же ему хотелось увидеть в заветном окне эту ангельскую рыжую головку своей избранницы!

                ***

   Но как говорится: можно реки направить вспять, укротить стихию природы и покорить космические высоты, но ещё никому и никогда не удавалось справиться с высоким чувством любви. С её трудной дороги просто нельзя свернуть или сойти, на ней невозможно заплутать или заблудиться, а можно лишь следовать по ней не смотря ни на что.
   Устоять перед всепобеждающей силой любви мало у кого получалось, ведь встреча влюблённых сердец неминуема. Они просто обречены быть вместе. Именно на небесах тонко сверяются и безошибочно планируются замысловатые зигзаги наших судеб и все наши жизненные стёжки-дорожки. Причём, там - в чистых и непорочных заповедниках современного рая всё резко поменялось и любой отказ от этого бесценного божественного дара, теперь считается самым тяжким грехом!

                ***

  Встреча двух наших влюблённых конечно же была предопределена и произошла, как это обычно бывает - совершенно неожиданно для них обоих!
  В один прекрасный день Зара отправилась к своему отцу для решения какого-то очередного и, естественно, абсолютно неотложного вопроса. Хотя на самом деле – она при любой возможности моталась в центральный офис просто так, чтобы получить возможность увидится с Цезарем.
   На этот раз случилось так, как должно было случиться!
   Младший Гауди абсолютно случайно оказался в том же лифте, поднимавшемся на самый верх стеклянной пирамиды.
   В кабине кроме них никого не было.
   «Рыжик» по-привычки сделала равнодушный и беспристрастный вид, как будто бы она вообще с ним не знакома. Цезарь почтительно поздоровался с ней и, как всегда, смущённо улыбнулся. Когда они доехали до нужного этажа, их тела совершенно случайно соприкоснулись, и проказник Купидон, который уже давно вился над их головами, улучил, наконец, удобный момент и пронзил их любящие сердца своей меткой стрелой.
  Это произошло, как взаимное озарение!
  Они оба почувствовали, как их тела пробила нервная и щемящая дрож, и от этого непонятного и сильного энергетического импульса вся их суть вдруг прозрела, а души соединились вместе – соединились навсегда.

  «Господи, как же у меня кружится голова»! - подумала Зара, и ощутила приятное тепло, проникающее в самый низ живота, а так же предательскую влажность чуть ниже. Но её это нисколько не удивило, ведь в своих мыслях она давно принадлежала этому мужчине. Ей хотелось что-то сказать, но от волнения, внезапно охватившего её, она не могла найти нужных слов.

– Не надо ничего говорить! - нежно прошептал Цезарь. - Нам уже пора выходить. Мы ведь с тобой так давно не виделись, Зара. Пошли в мой кабинет, выпьем кофейку – поболтаем, а?!

– А, кто против этого возражает!? - с облегчением выдохнула она. - Я уже давно этого жду и готова. Это ты, Цезарь Гауди, делаешь вид, что я тебе безразлична.

– Ты же прекрасно знаешь, что это не так! - он впервые положил свою руку ей на плечо, после чего они вместе вышли из лифта и направились по коридору в сторону его кабинета.
       
                ***

  Да, это был их день!
  Они встретились как два близких и родных человека.
  Эти голубки заперлись в кабинете Цезаря, и уже не могли расстаться до следующего утра. Они говорили – говорили, и никак не могли наговорится. Им многое что нужно было сказать друг другу после долгой и вынужденной разлуки. Оба чувствовали себя легко и свободно, так, как ещё никогда прежде. Двум молодым людям нужно было наверстать упущенное время и, они, сами того не ожидая, получили ту божественную близость и небесную вспышку счастья, которая соединила их уставшие от одиночества души.
  Зара, обнимая своего долгожданного избранника, отрешённо улыбалась, а по её лицу медленно катились слёзы восторга. Она прижимала его мускулистое тело к себе, вдыхала его пьянящий запах,впивалась в его широкую спину своими длинными ноготками и, находясь в полу бреду от счастья, тихо шептала:

  «Я от тебя уже точно не убегу, и тебя никуда от себя не отпущу»!
   
  Цезарь в своей жизни ещё не испытывал подобных ощущений. Зара стала частью его самого, слилась с ним, и он не хотел, нет – просто не мог от неё оторваться. Цезарь наконец-таки понял, на кого именно была похожа Зара.
  Невероятно, но она очень сильно напоминала ему его собственную мать!
  За окнами кабинета, расположенного на самой макушке стеклянной пирамиды, появилось утреннее солнце. Мудрое светило первым благословило обнажённые тела влюблённых. Однако оно казалось каким-то не ярким, и для этого имелась одна очень веская причина. В этот день весь мир стал свидетелем солнечного затмения, о котором давно предупреждали астрологи. По их компетентному мнению, тех людей, которым посчастливилось полюбить друг друга в этот редкий космический момент противостояния планет, судьба связывала навсегда.






                ГЛАВА СЕДЬМАЯ



  По началу Виолетта Тюлькина чувствовала себя вполне счастливой женщиной. Она, как принято считать, удачно вышла замуж и прожила со своим мужем почти двадцать лет.
  Когда Виолетта только приехала в Москву из забытого богом села, с огромным трудом нашла работу на ткацкой фабрике и устроилась в общежитии, судьба проявила к ней благосклонность. Она встретилась с коренным москвичом, вернее совершенно случайно столкнулась с ним, прогуливаясь по центру города, после ночной смены. Валерий – так звали этого странного парня, буквально врезался в неё в районе Пушкинской площади. Он на ходу читал какую-то толстую книжку, ничего не замечая вокруг себя.
  Валерий налетел на мощный бюст Виолетты, грохнулся на землю, книга выпала из его рук, а очки шмякнулись об асфальт и разбились в дребезги. Виолетта любезно извинилась, помогла юному студенту встать, внимательно его осмотрела с ног до головы, отряхнула, и, намекая на его слабое зрение, любезно предложила проводить до дому. Он, щуря свои близорукие глаза и, практически ничего не видя перед собой, смутился, но согласился.
   Когда Виолетта увидела роскошную профессорскую квартиру, в которой проживал этот бедный студент вместе со своими родителями, что-то ёкнуло в её сердце, забурчало в районе желудка и резко засосало под ложечкой. Она сразу же смекнула, что этот счастливый случай может стать для неё судьбоносным, резко улучшить материальное положение и социальный статус бедной лимитчицы. Перед её глазами сразу замаячили радужные перспективы обеспеченной городской жизни в Москве. Она робко представила себя хозяйкой этой  шикарной квартиры: в конце концов, родители Валеры были не вечны!
  Да и сам Сатаров показался ей – совсем не хилой партией, по сравнению с теми деревенскими ухажёрами из её далёкой Орловской деревни, имеющей не совсем эстетическое название - «Гнусинки». Там Виолетта провела свою бурную молодость и  женихалась с представителями местно племенной басотвы - отмороженной, но дерзкой и неуправляемой. Она с удовольствием отдаваясь некоторым из них после танцев в сельском клубе, безотказно раздвигая ноги прямо в огороде, или, в лучшем случае, на ближайшем сеновале.
  Своими тонкими изысканными манерами этот городской парень - Валерий выгодно отличался и от тех грубых неотёсанных парней, которые окружали её в вонючем клоповнике-общежития. Во всяком случае, Виолетте никогда раньше не приходилось испытывать к себе такого деликатного и трогательного отношения, которое получала со стороны этого обходительного студента-интеллигентика.
  Быстро взвесив всё за и против, в её неискушённом сердце молодой провинциалки, не знающей пагубных проявлений высоких женских  чувств, сразу заёрзало и застонало нечто очень незнакомое и согревающее, что-то типа – любви. Нет, по своей сути и насыщенности эти мощные внутренние порывы показались ей более сильными, чем любовь – зрелыми и рассудочными, глубокими и всепобеждающими.
  Самым неприятным для неё испытанием стала свадьба, которую молодые решили провести тихо и скромно - в узком семейном кругу. В доме Сатаровых собрались их немногочисленные - пристёбнутые родственнички и вся - явно летающая в облаках профессорская элита. В их кругу Виолетта чувствовала себя не в своей тарелке, как мокрая курица перед забоем на колхозной курятнике. Но больше всего её нервы раздражали заумные застольные разговоры на высокие темы, в которых она ровным счётом ничего не понимала. Удивительно, но эти скучные люди мало ели, почти не пили спиртного, поэтому в конце вечера за столом не оказалось ни одного пьяного, более того, никто из гостей даже не подрался, как это обычно бывало на весёлых и бесшабашных  деревенских свадьбах.
   Ей очень не понравился напутственный тост свекрови,  который та провозгласила, обращаясь к  жениху, и особенно одна едкая фраза, показавшаяся Виолетте весьма странной и даже оскорбительной:

  «Ну, что поделаешь, сынок, лучше получить разочарование в любви, чем коротать жизнь в полном одиночестве»!

   Что хотела этим сказать эта старая стерва, так и осталось для любознательной невесты полной загадкой. Но Виолетта не подавала вида, старалась выглядеть веселой, безмятежной и счастливой. Она громко хохотала, покорно прислуживая собравшимся гостям, а после застолья сама лично помыла всю грязную посуду. В тот момент, Виолетта была готовы на любые испытания, лишь бы не спугнуть своего тихого счастья и всё сделать, как надо!
   Как оказалось позже, она с самого начала всё правильно просчитала, захомутав  талантливого и подающего надежды студента физико-математического факультета МГУ. С укрощением его как мужчины у Виолетты не возникло никаких проблем – она сразу же стала для него заботливой мамой, а для его родителей – старой столичной профессуры – внимательной, учтивой и уважительной невесткой. Тогда Виолетта ещё имела весьма привлекательную внешность, и была вся такая – изящная и воздушная, розовенькая и мягонькая, как молочный поросёнок на выставке достижений сельского хозяйства.
  Она сподобилась вскружить голову не только своему супругу Валерию, но и его престарелому, похотливому папочке, который хоть уже и находился в старческом маразме, но сохранил в себе повадки старосветского ловеласа. Она в тайне от всех успела пощекотать его протухшие яички, хотя этот факт остался страшным секретом для всех остальных членов семьи.
   Со свекровью было немного по-сложнее.
   Эта коренная москвичка, блин, дряхлая аристократка голубых кровей терпеть не могла ушлых охотниц за птицей счастья, приехавших в столицу из провинции. Но Виолетте удалось быстро обкатать и эту мымру, используя безотказный деревенский способ: она настойчиво трындела старухе об её тонкой, возвышенной материнской натуре, и клялась в вечной - неземной любви к её неподражаемому и самому умному на земле сыночку.
  В подтверждение своей преданности, Виолетта делала почти профессиональные массажи всем членам этой семьи, бегала в магазины за продуктами и аптеку за лекарствами, драила квартиру и готовила великолепные обеды, одним словом – превратилась для Сатаровых в не заменимую и заботливую няньку. В результате, за довольно короткий срок, а главное, с минимумом затраченных сил и средств, она получила всё то, о чём мечтала любая деревенская девчонка: жить в городе, выйти замуж, обустроить своё безбедное существование, а главное, основательно и навсегда обосновалась в Москве.
  Её муж Валерий Сатаров полностью оправдал её надежды и после окончания своей учёбы, стал одним из самых перспективных специалистов в области ядерной физики. Вскоре его даже пригласили в какой-то закрытый институт, где он начал работать в команде лауреата Нобелевской премии – какого-то засекреченного академика. Чем конкретно занималась эта тайная лаборатория, Виолетта не имела ни малейшего представления, да и не интересовалась никогда, поскольку не видела разницы между физикой и лирикой. Её вполне устраивала зарплата мужа, их персональная машина, престижная квартира в центре столицы, длительные отпуска на море, а так же пышные банкеты в среде высшего столичного общества учёных, где она имела возможность продемонстрировать свою дородную фигуру «женщины с веслом» и богатые наряды, а так же блеснуть родовыми диамантами семьи Сатаровых.
  Как и предполагала Виолетта, через несколько лет родители мужа почти синхронно отчалили в мир иной, и она осталась полнокровной хозяйкой на территории их шикарной  жилплощади. В кратчайшие сроки она переделала на свой лад всю обстановку, превратив патриархальную квартиру старых интеллигентов в стильную и сверкающую чистотой деревенскую хату с евро ремонтом.
   Её муженёк, который, как правило, вообще не обращал внимание на материальную сторону мира, осмелился отвоевать у своей супруги бывший отцовский кабинет и библиотеку. Виолетта для блезиру не сразу, но всё-таки согласилась на его наглые требования, и великодушно пошла на встречу, но при этом предъявила ему три жёстких условия.
  Первое: чтобы в их доме от старых друзей и родственников впредь даже духа не осталось, второе: настало время подумать о защите его научной диссертации, третье: он был обязан соблюдать в квартире полную чистоту и стерильность, а так же всегда и непременно снимать тапочки, заходя в ванную комнату. Последние условие было связано с тем, что Виолетта с детства привыкла ходить по своей хате в коротких мужских носочках, и теперь она могла себе позволить эту маленькую прихоть, вызывавшую в ней ностальгические воспоминания о простой сельской жизни и своей безмятежной босоногой юности.
  Одним словом, Виолетта чувствовала себя вполне устойчиво, комфортно и уютно. Она обложила квартиру домотканными половичками, вязанными крючком скатертями и льняными салфетками, а на самом видном месте выставила огромный фикус. Она просто ликовала от того, что получила, наконец, то, о чём не могла прежде даже подумать.
  Хотя ей и самой приходилось терпеть в своей жизни кучу не совсем приятных мелочей.
  Сперва ей очень не нравилось то, что Сатаров буквально сутками пропадал на работе, но чуть позже, она так к этому привыкла, что её начало раздражать его присутствие в доме. Очень скоро ей надоело корячится на кухне: варить борщи и шарить котлеты на несколько дней и, в конце концов, она забросила готовку, а заодно и глажку мужниных рубашек.

  «Не велик пан! - Строго смекнула она. – И так - обойдётся»!

   Однако Валерий даже не обратил на это внимания и спокойно ходил на работу с голодным желудком и в морщинистых сорочках. Он довольствовался лёгким ужином, состоящим из пары бутербродов и безвкусного чая из мешочков. Хотя, скорее всего, этому человеку было абсолютно безразлично, что на себя одевать и чем питаться – он всегда жил только своими идеями.
  Но при желании Виолетта могла показать себя отменной и гостеприимной хозяйкой, ещё бы: её холодильник был всегда забит деликатесами, бар заполнен изысканным алкоголем, а квартира буквально ломилась от достатка и сверкала больничной чистотой. Эти качества ей скоро очень даже пригодились.
   Виолетта решила, что уже пришло время серьёзно заняться дальнейшей карьерой своего мужа, и взялась за это дело основательно и с огоньком.
   Она быстро «вышла» на тех конкретных людей, от которых зависело решение данного вопроса, серьёзно поговорила с начальством мужа, упрекнув их в том, что они губят юное дарование будущего мирового светила. Для этой цели Виолетта временно «откупорила» свой дом для нужных людей и начала устраивать для них зажигательные вечеринки с песнями и плясками. Она очень быстро перевоплотилась в искусную хозяйку и превратила свою квартиру во что-то типа светского салона.
   Она хорошо знала, как достигать поставленные перед собой цели, не гнушаясь никакими средствами. Через жён нужных ей столпов науки Виолетта преподносила их мужьям небольшие, но дорогие подарочки, решала многие бытовые проблемы и всячески ублажала. Наконец, её титаническая деятельность возымела успех и Сатаров сделал то, чего от него ждали, даже больше – по решению учёного совета его кандидатскую засчитали за докторскую!
  Радости Виолетты не было предела!
  Она закатила грандиозный по щедрости банкет, на котором блистала, как звезда киноэкрана, играя на этом торжестве самую главную роль. Это событие стало её личным триумфом, поскольку свершилось всё, о чём бредила Виолетта Тюлькина – она стала настоящей профессоршей!
   После завершения очередного этапа восхождения по социальной лестнице, дом четы Сатаровых вновь наглухо закупорился, и в нём возобновилась размеренная жизнь – спокойная и тихая, как в братской могиле.
  Виолетту теперь устраивало буквально всё, даже скудный секс с мужем, который всегда являлся для неё рутинным и мало приятным занятием. Но она приноровилась стоически переносить все эти короткие моменты своей семейно-половой повинности. Так, в процессе исполнения своего супружеского долга, она приноровилась удобно распластаться на мягких перинах, широко раздвинуть ноги и, заложив руки за голову и задумчиво уставившись в потолок, думать о чём-нибудь продуктивном и более приятном. В эти короткие мгновения она предпочитала размышлять о сокровенном - «та сказать - о своём о бабьем», к примеру, вспоминала далёкое прошлое, ставила тактические задачи и верстала планы на будущее. Но по своей тонкой крестьянской природе она была женщиной чрезвычайно терпеливой и благосклонно относилась к священному процессу брачного совокупления, учитывая тот факт, что эти акты телесной расплаты за семейное счастье происходили, слава богу, не так часто. Сатаров дерзко решался на осаду её «крепости» - исключительно в нетрезвом состоянии, а алкоголь он употреблял лишь по великим праздникам,  к которым причислял «восьмое марта», день физика и новый год.
  Однако следует особо отметить, что несмотря на всю свою так сказать сексуальную неудовлетворённость в браке, Виолетта почти никогда не изменяла мужу, разве что, иногда.
   Это происходило время от времени, да и то – по большой пьянке.
   Как правило адюльтер с Тюлькиной случался после очередных девичников с одно сельчанками, которые частенько перерастали в неистовые мальчишники. Эти сходки устраивали её бывшие подружки по общаге, которые по-своему приспособились к трудной столичной жизни, крутя романы с приехавшими в столицу иностранцами. Все они любили приглашать к себе Виолетту, зная её щедрость на харчи и бухло, заводной характер хохотушки и неподражаемую способность рассказывать пошлые анекдоты. Да и большинству мужиков Виолетта очень даже нравилась, особенно филейная часть её тела под благородным названием – ягодицы, о которых следует упомянуть особо…
  Этот бесценный аксессуар неотразимой женской красоты, которым безвозмездно обладала Тюлькина, имел идеально правильную форму и запредельно аппетитный видон.  Невзирая на исполинский объём и гигантские размеры, Виолетин зад не мог оставить равнодушным ни одного случайного созерцателя. По своей обтекаемой конструкции этот уникальный объект напоминал форму большого плюшевого сердца, которые обычно дарят друг другу влюблённые на день Святого Валентина. Используя морскую терминологию, её необъятная корма обладала океанскими пропорциями и максимально такелажным объёмом. В обнажённом состоянии эта эксклюзивная попка отличалась матовой окраской и совершенно неповторимым оттенком – спелого персика, а так же безукоризненной поверхностью стеклянного отполированного шара, который используются экстрасенсами в процессе своих мистических сеансов. Кожа этой чудо - задницы выглядела ровной и гладкой, как папирус, а на ощупь казалась более нежной, чем пяточёк новорожденного ребёнка.
   Несомненно, этот «сахарный зад» представлял собой феномен генной мутации, неподражаемый каприз природы, настоящую прелесть – сокровище - божественный вывих плоти, бесценный дар и подарок кудесницы судьбы!
   Но эта хитро-мудрая баба хорошо знала цену своей лучезарной царь - жопы, гордилась и обращалась с ней, как с истинной драгоценностью. Виолетта нежно заботилась, лелеяла и холила любимую часть своего тела, массировала, смазывала различными лосьонами и втирала в неё уйму дорогостоящих кремов. Более того, она научилась искусно использовать это безотказное оружием дамского обольщения. Ещё с ранней юности она научилась высокому мастерству сложнейших манипуляций и виляний своей прекрасной попкой, выставляя её в самых выгодных позициях и выигрышных ракурсах. Во время публичных демонстраций своего гуттаперчевого «тухеса» Виолетта чутко следила за мужской реакцией воздыхателей, с вызовом вглядываясь в их похотливые кобелиные глазки.
  Когда же она достигала ожидаемого эффекта, покорённый её красотой мужчина быстро становился очередной жертвой необузданного «тюлькинского» темперамента и попадал в ловко расставленный капкан ею промежностей.
   Сначала Виолетта позволяла парню немного побаловаться с ней как с аппетитной наживкой, а потом страстно душила несчастного парнишку в своих жарких мышечных объятиях. По утру она без лишних сантиментов оставляла почти бездыханное тело своего одноразового партнёра и гордо покидала место ночного сражения, бросая его на поле брани как знамя поверженного противника. 
  Так вот, после одной такой вечеринки-маленького постельного побоища, на которой Виолетта отдавалась плотской любви с очередным кавалером, она почувствовала, что основательно залетела!
   Это происшествие произошло совершенно случайно в процессе бурной ночи, проведённой с одним бразильским студентом-аспирантом. После зажигательных «танцев – зажиманцев» с заморским «мачо», у них случилась экзотическая и незабываемая ночь интернациональной любви.
   Виолетта так расслабилась в руках неутомимого мулата, что легкомысленно пренебрегла противозачаточными средствами и после завершения изнурительного процесса бесконечных копуляций и обморочных оргазмов, напрочь позабыла подмыться.
   Теперь же ей приходилось пожинать плоды своей собственной беспечности: не осталось никаких сомнений - тест на беременность дал положительный результат, да и с месячными у неё произошла длительная задержка.

  «Вот дура! - подумала она. - Хотя, почему бы и нет? Я уже достигла критического возраста, пора обзавестись и ребёночком. Он моего идиота всё равно ничего не дождёшься, кроме мокрых пятен на простыне».

   Тюлькиной надо было срочно спасать положение!
   Но Виолетта не растерялась, быстро взяла положение под контроль и решила во что бы то ни стало «затащить на себя» простофилю Сатарова!
  Она хорошо продумала все детали, и тщательно подготовилась к этой операции: наготовила вкусненького, основательно выкупалась, одела свой самый сексуальный пеньюар, накрыла стол яствами и села ждать мужа.
   Валерий пришёл, как всегда поздно и был приятно удивлён такому неожиданному для него застолью, однако не отказался плотно поесть и выпить.
   Виолетта вилась вокруг него, как лисица перед волком.
   Она жарко обнимала обалдевшего от столь внезапных ласк профессора, что-то страстное шептала на ухо, подливая в его рюмку дорогой коньяк. Ах, как же легко порхала она перед ним, целовала в неположенные места, усердно трясла пышной грудью, похлопывая пунцовыми ягодицами!
   Результат оказался на лицо: Сатаров, конечно же, «напился в стельку», но перед тем как окончательно вырубиться и заснуть, Виолетте удалось изящно подстелиться под него и добиться от супруга выполнение именно тех импульсивных фрикционных телодвижений, которых от него ждали. Тюлькина впервые за весь длительный срок своей семейной жизни почувствовала себя почти на вершине абсолютного счастья. Удобно распластавшись под невменяемым и что-то бормотавшим в сладком бреду мужем, Виолетта самозабвенно стонала, охая не в такт и, изображая что-то типа оргазма, ей показалось, что она даже получает как бы удовольствие от всех этих неумелых, но милых сексуальных упражнений профессора.

                ***
  Узнав о беременности жены, Сатаров стал мрачнее тучи, долго ходил надутым, но вскоре смирился со своим новым положением.
  Роды прошли без проблем, и родился очаровательный мальчик – слава богу не негр. Вернее, волосы его были конечно же чёрными, но тело беленькое, как парное молоко. Назвали его в честь Виолетиного бати – Егором. Хотя сама Виолетта своего отца толком не помнила, поскольку он трагически умер от алкоголизма, когда ей едва стукнул один годик. Но, не смотря на всё это, она решила увековечить имя предка породы Тюлькиных, а кого же ещё?
  Егор рос здоровым и смышлёным мальчишкой, хотя внешне он и не шибко сильно смахивал на своего официального отца, вернее – совсем не был на него похож. Но это не мешало Сатарову нянчиться с ребёнком, а когда тот немного подрос, то и в плотную заняться его воспитанием. Бедный парень находился в полном неведении относительно своего происхождения и тоже тянулся к названному отцу. Виолетта была на десятом небе от счастья, ведь теперь буквально всё, о чём она грезила будучи девчонкой, щёлкающей семечки на крылечке своей убогой хаты, с лихвой свершилось!
   Сатаров уделял Егору всё своё свободное время, Виолетта посвящала его себе - любимой. С чувством исполненного долга она гуляла по городу, посещала магазины, покупала вещи себе, ребёнку и даже своему непутёвому мужу. Дело в том, что ей очень нравилось, когда её супруг модно и дорого одевался. В красивых шмотках он выглядел очень даже ничего, во всяком случае, - с ним не стыдно было выйти в люди.
  Так спокойно и безмятежно шла жизнь Виолетты, пока неожиданно для всех власть в стране сменилась, и институт, в котором работал Сатаров, закрыли. Она никогда не разбиралась в политике, не следила за её течением, не слушала нужных критических разговоров мужа и его упрёков в адрес властей. Но то, что произошло, резко нарушило все её планы на безмятежное будущее. Расстроенный и подавленный Сатаров теперь остался без работы, и был вынужден безвылазно сидеть дома, запершись в своём кабинете, а главное он перестал приносить деньги!
   Но и тут Тюлькина не растерялась!
   По объявлению в газете она нашла платные курсы, заложила в ломбарде своё обручальное кольцо с бриллиантом, оплатила занятия и стала учиться новому для неё делу. После курсов она получила профессию педикюрша, быстро нашла себе работу, и для неё начала совершенно другую жизнь.
   Сначала она практиковалась в одном из рядовых московских салонов, потом перешла в более престижный и дорогой. Выбранное ремесло ей очень даже нравилось: работа была не пыльная, хотя и довольно утомительная. Со временем пришли нормальные заработки и постоянные солидная клиентура. Материально Виолетта стала полностью обеспечивать всю свою семью, и страшно гордилась этим фактом.
  Вскоре и Сатаров устроился лаборантом в какой-то задрипанный НИИ, где стал пропадать днями и ночами, продолжая свои никому непонятные исследования. Он неделями не виделся с Виолеттой, которая тоже приходила домой заполночь, и тут же валилась спать от усталости. Они с мужем почти не встречались и не говорили, да и о чём спрашивается – о квантовой механике и плазменных ускорителях, что ли?!
  Их сын Егор уже давно вырос и стал самостоятельным парнем. В нём проснулись отцовские гены настоящего бразильца: он серьёзно увлёкся футболом, а чуть позже начал заниматься этим видом спорта вполне профессионально. В связи с этим, Егор вечно отсутствовал дома: находился на каких-то сборах и выездных соревнованиях, и почти не появлялся в Москве.
   Время шло, и семья Сатаровых превращалась в группу чужих по духу людей, которых ничего не объединяло кроме общей жилой площади.
  Этапным  моментов в жизни Виолетты стала её встреча с одной пронырливой бизнес-леди. Её звали редким русским именем Фёкла, и она работала в какой-то иностранной финансовой компании. Эта вездесущая дама быстро нашла ей нужную клиентуру среди своих многочисленных богатеньких подружек. Вскоре Виолетта вообще ушла из салона и стала обслуживать их прямо на дому. Это было очень удобно, не говоря уже о материальной выгоде.
   Подпиливая и полируя коготки столичных светских львиц, возрастал не только гонорар Виолетты, она приобретала очень нужные и полезные связи среди столпов столичного общества. Её жизнь постепенно наладилась, а денег ей вполне хватало на то, чтобы позволить себе всё, что она хотела. Гардероб Тюлькиной ломился от изобилия модных вещей, которыми её одаривали зажиточные клиенты, и, Виолетта, почувствовав материальную независимость, начала вести фривольный образ жизни и возобновила вечеринки со своими боевыми подружками.
  Там она пристрастилась к алкоголю и загуляла всласть, уже ни от кого и ничего не скрывая. Она  от вольного оттопыривались в различных увеселительные заведения города. Там она позволяла себе и бесшабашный отдых после трудового дня – много пила, легко знакомилась и расслаблялась в компании случайных мужчин. Однако длительных романов у Виолетты не получалось, в связи с тем, что на её жизненном пути почему-то всегда попадались какие-то плюгавые искатели приключений и корыстолюбивые альфонсы.
  Виолетта уже давно плюнула на семью, особенно на своего мужа. Хотя, где-то внутри, ей становилось безмерно жаль тех титанических трудов, которые она когда-то так щедро вложила в становление и воспитание этого бездарного и, как оказалось, совершенно никчемного человека. Виолетта была полностью убеждена в том, что именно она слепила из него учёного, и только благодаря ей он стал тем, кем стал.

 «А, собственно, кем он стал? - с презрением думала она. - Он всегда был слабаком, и, в конце концов, превратился в жалкое и беспомощное существо, не способное ни украсть – ни покараулить. И, вообще, от него нужно срочно избавляться, как от тяжёлого балласта!»

  Однако делать этого Виолетте так и не пришлось, она просто не успела.
  Однажды утром, вернувшись с очередной всенощной вечеринке, Виолетта не застала Валерия дома. Вместо него она нашла небольшое письмо, которое лежало в зале на столе.
  Записка была адресована ей, и оказалась прощальной!
  Прочтя последнее письмо своего мужа, написанное не ровным и неряшливым почерком, она машинально присела на стул, голова у неё закружилась, а в глазах потемнело. Виолетта была оскорблена его чёрной неблагодарностью, ведь она отдала ему столько сил и трудов, молодость и свою, хотя изрядно и потрёпанную, но всё-таки женскую честь.
  Задышали пыльные меха, задвигались костяные клавиши маленькой писклявой гармошки, это - несчастная страдающая душа Виолетты Тюлькиной начала выводить и наяривать фальшивую мелодию, которая застыла в воздухе, заохала и истерично заверещала. Виолетта сразу как-то запаниковала и занервничала, вдруг ощутив себя покинутой и брошенной – несчастной сиротиночкой. Её ещё хмельная кровь сильно ударила в голову, прокуренным лёгким стало резко нехватать воздуха, а бедное, закалённое в жизненных боях сердце, заколотилась с неистовой силой, как медный колокольчик на шее потерявшейся в дремучем лесу тёлки. Ей стало пронзительно жаль себя, и обидно – прямо до слёз, ведь она могла ожидать чего угодно, но только не такого плачевного финала своей семейной карьеры!
   Виолетте так захотелось плакать и кричать, но вместо этого она быстро подошла к  холодильнику, достала початую бутылку водки, дрожащими от волнения руками налила себе полный стакан, страдальчески выдохнула, зажмурила глаза, и залпом выпила своё холодное спасительное лекарство. Потом Виолетта громко и как-то нервно икнула, после чего ей сразу полегчало.

                ***
    
   В этот же день Виолетта поспешила к своей самой главной любимой клиентке.
   Она просто летела на назначенную встречу!
   Ей хотелось побыстрее излить оскорбленную душу пред мудрой и всезнающей Фёклой, которая всегда могла успокоить и подсказать, что делать. Только она, эта –  вечная лучезарная победительница могла дать ей свой бесценный совет, а так же научить её, как жить дальше.
   Когда Фёкла уселась перед ванночкой и опустила в неё свои холёные ноги, Виолетта подробно рассказала ей о случившемся. В её огромном кабинете никого не было, и никто не мог помешать их женским откровениям. Фёкла выслушала свою педикюрша молча и очень внимательно, а когда та закончила, она констатировала:

– Нет худа без добра, моя дорогая! И, слава богу, что он сам от тебя ушёл. Это старая песня слабаков о том, что мужчины мельчают из-за гипер активности  женщин. На самом же деле, это мы вынуждены становиться сильными из-за их слабости. Забудь, плюнь ему в след, и забудь навсегда. Поверь, дурочка, он ногтя твоего не стоит! На какой хрен тебе нужен этот неудачник!? Ты получила и выжала из него всё, что хотела, больше это «учёное чмо» ничего не могло тебе дать! С твоими мозгами, руками и всем остальным, ты найдёшь себе сотни таких профессоров, даже лучше! Да, я сама помогу тебе в этом вопросе. Подружка, поверь мне, они ещё пачками будут валяться у твоих ног, вот увидишь! Только я никак не могу понять, на хрена вообще нужны эти мужики – жалкие обрубки бабьего счастья?!

– Дай -то бог! - глубоко вздохнула Виолетта. - Но обидно, понимаешь!? Он написал в своей писульке, что я хладнокровная приспособленка и тупая бурёнка, что он никогда не был со мной счастливым! Неблагодарный, ведь это моими стараниями я сделала из него человека, вернее пыталась сделать! И, знаешь, что он ещё написал? Эта сволочь считает, что он терпел и страдал двадцать лет, поскольку жизнь со мной была для него настоящим адом. И, вот ещё что он написал! - она на мгновение задумалась, что-то вспоминая, а потом процитировала последние строки письма по памяти: «видеть тебя каждый день и говорить с тобой было для меня мучительным процессом - всё  равно, что жить рядом с дохлой крысой и изливать свою душу перед голодной гиеной»!

– Ха-ха-ха! - взорвалась Фёкла. – А, что он написал о вашем сыне.

– Оказалось, что он с самого начала знал, что Егор не его сын! - понизив голос, прошептала Виолетта. - Всё дело в том, что у нас с ним вообще не могло быть общих детей –  у Валерия имелась какая-то заумная причина, связанная с его генетикой.

– Выходит, что твой идиот-рогоносец прекрасно знал о том, что он воспитывал чужого ребёнка?! - хохотала Фёкла.

– Выходит, что так. - печально подтвердила Виолетта.

– Ну и, куда же он слинял, твой очкарик? - поинтересовалась Фёкла, настроение у которой явно улучшилось и было на подъёме.

– Он дописал в конце, что если Егор – наш сын захочет с ним встретиться, то сможет найти его в какой-то компании «Долорес», в которой он теперь якобы будет работать. - трагическим голосом произнесла Виолетта, и добавила. - Меня же этот подонок больше не желает видеть никогда.

– Где-где он будет работать?! - переспросила её Фёкла.

– Почём я знаю? - безразличным тоном промямлила Виолетта. - В какой-то компании «Долорес».
 
– Ты говоришь, что твой муж был известным физиком-ядерщиком, - уже совершенно серьёзно воскликнула Фёкла, - какого же хрена, этому, так называемому - ядерщику делать в инвестиционной компании? Это очень и очень странно! Интересный пасьянс получается! - Фёкла вдруг замолчала, её настроение сразу же резко упало. Она потеряла всякий интерес к дальнейшей судьбе педикюрши Виолетты и надолго задумалась о чём-то - о своём.

  Фёкла давно дала распоряжение спец службам наблюдать за компанией «Долорес», и знала то, что там ведутся какие-то работы. Но ей не было известно, какие - именно? Теперь этот вопрос не даст ей покоя, пока она не узнает, что на самом деле там задумали, а главное, причём здесь ядерная физика?!










                ГЛАВА ВОСЬМАЯ



  Кругленькая сумма за моё назначение в ООН были оперативно отправлены на самый верх.
  Пока Фёкла переваривала полученную взятку и утрясала все формальности, у меня оставалось совсем немного времени для того, чтобы решить свои неотложные дела, оставшиеся в Москве. Дел было не невпроворот, а времени до отъезда в Америку оставалось всего - ничего.
  Первое, что мне необходимо было сделать, это – как можно быстрее встретиться с Володей.
  Но, как выяснилось позже, это стало совсем непростой задачей, из-за того, что над  фирмой «Долорес», её сотрудниками и надо мной лично Фёкла Толстая установила круглосуточное наблюдение. Власти следили за всеми нашими делами, встречами и особенно за передвижениями по столице. В этой связи, мы не знали, каким образом организовать мой тайный визит в затопленную подземку, и уже начали отчаиваться по этому поводу. Организация встречи с Володей могла оказаться небезопасной не только для нас, но, в первую очередь, для тех подпольщиков, которые обосновались в мрачных катакомбах бывшего метрополитена.
  Лёва Толстой имел с ними связь только через свою агентуру, но не более того.
  Их точное месторасположение никто из спецслужб не знал, а соваться под землю они просто боялись в виду ожесточённого и мощного сопротивления со стороны мятежников, обладающих целым арсеналом современного оружия. Именно поэтому власти решили затопить метро, а у его выходов поставили спец подразделения. Кроме того, вооружённые до зубов патрули сотрудников МВД шастали по улицам города и днём и ночью.
  Мы уже не знали, что предпринять, когда на помощь пришла предприимчивая Зара Поллак.
  Я всегда любил эту весёлую и озорную девчонку, как, собственно, и всех детей своих друзей. И вот однажды эта чертовка предложила нам неожиданный и дерзкий план.
   В порядке подготовки к чествованию юбилея президента Буракова, она должна была составить официальную заявку на сооружение бюста великого кормчего, а для места его постановки выбрала - пьедестал памятника вождю мирового пролетариата Карла Маркса. Его имя в нашей стране стало не актуальным и практически всеми позабытым, однако бюст этого немецкого философа по-прежнему стоял на площади – прямо напротив Большого Театра.
   Именно там находился тайный подземный вход, ведущий в метро. Зара убедила нас в том, что под видом проведения реставрационных работ можно будет свободно и безболезненно осуществить наши намерения. 
  Обсудив её предложение, мы согласились.
  Лёва Толстой связался с Фёклой, и сообщил ей идею Зары относительно установки памятника. Та прикинула, немного подумала и решила поддержать идею молодого скульптора, направив Зару в Министерство Культуры для согласования деталей.
   После этого Зара подготовила положенную в подобных случаях заявку на проект, и приложила к документам свёрток с деньгами – узаконенную «смазку» для наших чиновников, которые, как известно, никогда и ничего не делали за просто так.
  По звонку Фёклы Зару приняла – та самая любвеобильная бабища, которую мы с Лёвой имели несчастье лицезреть в качестве активной участницы ночного культурно-массового мероприятия в загородной резиденции президента. По рассказу Зары, министерша долго ёрзала в своём кресле, строила ей глазки, даже предлагала молодому зодчему обсудить её предложение относительно обсуждения проблемы в в более тесной обстановке её дома. Но заметив пухлый конверт с ассигнациями, она тут же дала своё согласие без всяких условий и возражений.
  Таким образом, в самое ближайшее время Зара получила возможность начать де монтирование памятника бородатого основателя марксизма.
  И вот, в один из погожих дней, по предварительной договорённости с повстанцами, Зара, я, Дока Иорданис и ещё пара наших людей, переодетых в рабочую одежду, отправились к памятнику Карла Маркса. Мы поставили наш грузовик прямо перед гранитным постаментом, и начали натягивать над ним пластиковый тент. К нам несколько раз подъезжали патрули, проверяли документы, но, убедившись что всё в полном порядке, быстро отчаливали.
  К вечеру подготовительная работа была практически окончена, и мы, имитируя бурную деятельность, ожидали условного сигнала снизу. Вскоре с тыльной стороны памятника открылся потайной люк, и в нём появилось лицо какого-то незнакомого человека в спортивной шапочке, надвинутой до уровня глаз. Увидев нас, он сделал условный знак фонариком, и сразу же скрылся во тьме подземелья. Мы с Докой начали спускаться вслед за ним по железной винтовой лестнице.
   Внизу шумела вода, но судя по всему, метро было затоплено только наполовину. Прямо под лестницей, покачиваясь от течения, нас ожидал катер. Связной уже стоял за штурвалом, и когда мы с Докой сели на борт, его мощный мотор взревел как раненный зверь, и мы понеслись по подземной реке в полную неизвестность.
  Теперь метро выглядело, как гигантский туннель для ливневых вод.
  Мы долго петляли по его затопленным коридорам, напоминавшим широкую полноводную реку. Яркий прожектор катера освещал дорогу, выхватывая из темноты овальные потолки Московского метрополитена. Мне не верилось, что когда-то он считался самым красивым и роскошным подземным дворцом во всём мире.
  Мы на большой скорости промчались мимо затопленного перрона бывшей станции: Площадь революции. Нас безмолвно приветствовали бронзовые статую солдатов и матросов, которые застыли в воинствующих позах, держа в руках медные винтовки и пистолеты. Было печально глядеть на самую знаменитую станцию Москвы, на которых ещё остались фрагменты красочной мозаики, покрытой чёрной водяной плесенью.
  Тем временем наш катер приближался к самому центру города.

  «Уж не на Лубянке ли находится штаб мятежников»? - промелькнуло в моей голове шальная мысль.

  Однако мне трудно было определить точное место нашего нахождения, поскольку катер всё время менял направление движения, постоянно сворачивая то влево, то в право. Наконец катер достигл нужного места и упёрся носом в глухую стену.
  Наш сопровождающий связался с кем-то по миниатюрной рации, и стена вдруг стала разъезжаться в сторону, открывая перед нами взорами длинный, совершенно сухой и слабо освещённый проход. Нас встретили двое бойцов, вооружённых короткими лазерными автоматами. Они помогли нам выйти из лодки. По всей вероятности эти люди ожидали нашу группу, чтобы провести в штаб повстанцев.
  Мы прошли по коридору несколько сот метров, и оказались в просторном помещении, освещённом яркими лампами дневного света. В его центре, с потолка свисало множество плоских мониторов, закреплённых на огромном металлическом штативе. На них мелькало изображение улиц, домов, каких-то людей. Внизу сидели операторы в наушниках и внимательно следили за экранами.
  Двое молодых людей провели нас с Докой в отдельное помещение, предложили немного подождать, а потом оставили одних.
  В комнате стоял металлический стол и несколько стульев, на столе лежал поднос с большой бутылкой минеральной воды, чистыми стаканами и несколькими пачками галет.
  Через несколько минут дверь распахнулась, и к нам вошёл какой-то незнакомый человек. Он был одет в камуфляжную форму, короткие десантные ботинки и кепку цвета хаки. Его лицо закрывали большие тёмные очки. Неизвестный сел перед нами, снял головной убор и положил его на стол. Внешность этого пожилого мужчины спортивного телосложения показалась мне знакомой, но я ещё не мог определить кто это. Он глядел на нас с усталой улыбкой и сказал:

– Ну, здравствуйте, Иван и Дока! Вы меня не узнаёте?! Но это и не немудрено – столько лет прошло! А, если так? – Он снял свои тёмные очки.

– Боже праведный! - только сейчас я узнал в этом человеке моего старого друга Володю. - Приветствую тебя! - мы с ним синхронно встали и крепко обнялись.

                ***

  Мы ещё долго болтали, вспоминая нашу молодости, после чего начался серьёзный разговор о том, что творилось сейчас в России. Выяснилось, что Бураков, в период своей предвыборной агитации сумел с консолидировать вокруг себя огромный отряд профашистской настроенных головорезов.Смертоносные зёрна фашизма давно проросли на бесплодной почве нашего патриотизма, но почему-то никто и никогда серьёзно не относился к так называемому национал-патриотическим движениям, считая их болезным выражением роста в мутированной среде российской молодёжи.
  Однако наши политики-демократы сильно просчитались в этом вопросе. На самом деле Бурлаков и его команда стали реальной силой, которая не гнушалась ни какими методами борьбы за власть. Так в период очередных президентских выборов им удалось обезглавить почти всех политических конкурентов: кого путём шантажа, кого публичной дискредитацией, а некоторых они просто физически секвестрировали. В результате были фальсифицированы результаты выборов на местах, а высший пост государства получил Бураков, который и стал единовластным диктатором в стране.
  Он быстро расправился со своими идеологическими противниками и личными врагами, используя старый и верный способ всех государственных переворотов – жестокие чистки и поголовные репрессии. В конечном счёте, прогрессивные силы общества потерпели полное фиаско, их вожди были посажены в тюрьмы, а остатки  демократически настроенной молодёжи разобщены. Лишь небольшая её часть ушла в подполье, а точнее – скрывалась от властей в затопленных катакомбах метро. Именно эту горстку бойцов и возглавил мой друг Володя.

– Так уж получилось, - сказал Дока Иорданис, обращаясь к Володи, сверкнув своим орлиным оком, - что оказались правы мы, а не ты, когда утверждали, что с Сатаной нельзя справиться при помощи простых уговоров, в нужно это делать только одним известным способом – вбить в его сердце осиный кол.

– Выходит так, - серьёзно ответил он, и его скулы начали нервно пульсировать, - нашей Родине не смогли помочь ни мы - политики, ни вы - Водолеи, ни священный диск, ни алмаз «Орлов». Не пригодился нам пресловутый русский фатализм, и не сбылись радужные предсказания мистиков о наступлении для России золотого века, и её особой роли в истории. Я не буду преувеличивать своих заслуг, конечно, моя команда была не безгрешной и допускала много грубых ошибок, но не взирая ни на что мы старались двигать наше общество вперёд. Однако то, что происходит сейчас, напоминает дикие гонки без правил, - в одночасье всё в стране перевернулось верх дном, и открылся ящик Пандоры, высыпав на головы людей все несчастья мира. Нам уже никогда не найти правды!

– Самое безнадёжное занятие в жизни, - возразил я, - это – искать гипотетическую правду. Процесс конечно весьма увлекательный, но совершенно бесполезный. А на счёт ящика Пандоры, я тебе скажу так: если помнишь древне-греческую мифологию, то Пандора была обычным человеком, созданная богом Гефестом из земли и воды. Она получила этот ящик с несчастьями из рук Зевса, и никто не заставлял её совать туда свой нос и открывать крышку этого проклятого резервуар вселенских несчастий. Именно человек выпустила на землю источник всех бед и страданий. Я полагаю, что в планы нашего Создателя эта акция совсем не входила. Вот и получается, что во всё этом бардаке виноват сами люди, а не Господь Бог. Следовательно нужно взять и зарыть в землю эту гниль: Бураковых, Фёкл и все остальные вредоносные сорняки. Следует выкорчевать с корнями этих ничтожных паразитов и вернуть их обратно в мусорный ящик Пандоры. Но при этом надо применить не только силу, но и хитрость. 

– Вы, что - вновь предлагаете взорвать это логово Антихриста? - спросил Володя, скептически скривив губы.  - Да только представьте себе, сколько прольётся крови в случае вооружённого восстания. Да, если честно, то по сравнению с Бураковым силы наши слишком слабы: у него – регулярная армия и полицейские - головорезы, а в моём подчинении несколько сотен необстрелянных молодых парней. Бураков и его команда оказались хорошими психологами, которые смогли приоткрыть занавес пуританской морали, и осуществить заветную мечту всех городских люмпенов – получить гарантированный продовольственный  паёк, бухать и развратничать в подворотнях. Это они громо кричат вслед проходящим мимо них картежам: «Да здравствует президент»!

– По своей сути плебеи общества всегда были марионетками, - печально согласился я, - сильные мира сего дёргали их за тугие ниточки их меркантильной желаний. Эта патологическая зависимость от «халявы» вошла в наши гены и стала основным законом, на котором основано любое классовое государство. И, что самое странное, оно – это деморализованное большинство ещё и молится на своих хозяев и целуют цепи, которыми их сковали по рукам и ногам. Для меня всегда оставалось загадкой: почему это происходит, и сколько может терпеть это пассивное большинство всю эту несправедливость и добровольное духовное рабство. Они всегда довольствовались только жалкими объедки с барского стола.   

-  В определённой части этого, как ты говоришь, пассивного большинства, - сказал Володя, - уже растёт внутренний протест. Мои хакеры докладывают мне о том, что в обществе далеко не всё так тихо и спокойно: в среде молодёжи растёт число людей, готовых к активному противостоянию властям. Эта самая прогрессивная часть населения общается друг с другом при помощи интернета, и по первому призыву готова выйти на баррикады. Но каким образом можно объединить нашу нацию, вот в чём вопрос!?

– А что ты предлагаешь, - возбуждённо произнёс Дока, - сидеть в этом подвале, и дожидаться пока вас всех не перебьют, как крыс в канализации.

– Ты напрасно так горячишься, Иорданис, - обиженным голосом парировал Володя, - мы здесь не сидим, а активно действуем. Под нашим контролем находится большая часть информационного поля страны, имеются собственные интернет – сайды, мы организовали свою подпольную телестудию. Единственное неудобство заключается в том, что у нас почти отсутствует оперативная связь с нашими друзьями наверху: все сигналы наших радиотелефонов и компьютеров постоянно пеленгуются спец органами Буракова. В целях конспирации мы вынуждены выходить на контакт с «землёй» тольков через свою агентуру. Короче, ведём себя как тайные резиденты иностранной разведки в своей же стране. Но этому прийдет конец, только дайте срок!

– Это время может наступить значительно скорее, чем вы ожидаете! - твёрдо сказал я. - Кажется я знаю способ, как вернуть адекватную власть страной, и сделать это легко, быстро и бескровно. Для этого необходима консолидировать наши усилия и обеспечить поддержку народа. А то, что у вас есть собственная студия, это – очень хорошо. Как я понял, ты имеешь в подчинении небольшой отряд единомышленников и мобильную телевизионную систему.

-   Да, это – именно так! - мрачно ответил он.

– Тогда ответь мне на один вопрос: если понадобиться, ты сможешь обеспечить трансляцию нужной нам информации по каналам всей страны.

– В принципе, это - возможно. -  Володя вопросительно взглянул сначала на меня, а потом - на Доку и, разведя руками, добавил. - Иван, ты можешь говорить конкретнее – скажи, что нам нужно делать?

  Я подробно рассказал Володе о своё плане. Он внимательно меня выслушал, и счёл его хотя и авантюрным, но вполне осуществимым. 

Когда же мы начали прощаться, он заметно воспрял духом и произнёс:

– Ну, что, мужики, устроим этому уродцу пышные а-ме-ни-ны?         
       







                ГЛАВА ДЕВЯТАЯ



   После того как Валерий Сатаров поставил точку в своём прощальном письме, вышел из квартиры и захлопнул за собой дверь, он впервые за последние годы почувствовал себя свободным и счастливым человеком. Как будто тяжёлый - непосильный груз свалился с его плеч! Он даже повеселел и, как бывало в его далёком детстве, и со свистом слетел вниз по деревянным перилам длинной лестницы старого подъезда.
  И, как он мог всё это время жить с этой тупой примитивной бабой, которая много лет назад коварной змеёй вползла в его жизнь, всё в ней перемешав? Почему он сразу не распознал в этой ясноглазой девчонке из провинции звериный лик махровой стяжательницы и хабалки? И для чего он так долго терпел с её стороны унижения, обман и все эти кугутские выходки? Как же он мог не заметить её перевоплощения из милого домашнего пони в огнедышащего уродливого минотавра? А главное, что их могло связывать, и каким образом вообще стал возможен этот нелепый мезальянс, в котором слабо образованная пронырливая дрянь жила и развивалась за счёт него и его семьи?
  Сейчас их отношения казались ему абсурдным союзом и противоестественным существованием двух несовместимых миров, культур и мировоззрений. Эта связь больше напоминала паразитический симбиоз разноименных видов организмов. Нет всё это навязанное взаимодействие полярных систем представлялось ему теперь каким-то безумным застольем, в процессе которого на его письменный стол учёного выставили базарную горилку, сало, цибулю и вели тупые разговоры с хамскими отрыжками, мордобоем и блевотиной!
  Это же надо, но она даже чужого ребёнка умудрилась принести в подоле!
  И одному богу известно, чего ему стоило принять и смириться со своим счастливым «рогатым» отцовством. Хотя этого парня он, в конце концов, искренне полюбил, и старался воспитать, как своего собственного.
  Да, но где же он только нашёл столько терпения?
  Однако ни на один из жужжащих в его голове вопросов Сатаров не мог отыскать вразумительного ответа, да и надо ли было это делать сейчас?
  Для него стало ясно одно: во всём виноват он сам - его неопытность в бытовых вопросах, полная неприспособленность к материальному миру, природная терпимость, толерантность и интеллигентность, а главное – его страстная тяга к знаниям и всепоглощающая увлечённость тем делом, которым он занимался с юности.
   В самом деле, его научная работа заменила ему буквально всё: друзей, детей, любовь и семью. Он всегда оставался равнодушным к деньгам, своим заработкам, эфемерным вершинам успеха, пустой динамике карьеры и занимаемым должностям. Если того требовало дело, то Валерий мог, даже не задумываясь, продолжить свои исследования совершенно бесплатно, что, собственно, и делал почти всё последнее время.
   Вот и теперь, предстоящей работе Сатаров и собирался посвятить всего себя – без остатка!
   Совсем недавно, его бывший шеф Рубинштейн познакомил его с одним молодым человеком, который взялся субсидировать все их последние изыскания и предложил осуществить его личный глобальный проект. Эта идея стала для Валерия основным смыслом существования на земле, а его вожделенную мечту делала осуществимой, перспективой и вполне реальной! Молодому учёному не надо было восстанавливать свои силы, он был согласен работать и днём и ночью, не зная отдыха и передышек.
  Ему было глубоко наплевать на дальнейшую судьбу бывшей супруги, а их общий дом стал для него ненавистным местом, куда Сатаров больше уже никогда и ни при каких условиях не желал возвращаться.
  Через несколько дней ему дозвонился сын, который приехал со своих  очередных спортивных сборов. Он сообщил Сатарову, что его мама ударилась в запой, и очень сильно переживает их разрыв. А спустя пару месяцев, Егор переехал к нему, и они стали жить вместе в просторном коттедже, принадлежащем компании «Долорес».
  Чуть позже Сатаров узнал от своих знакомых, что после его ухода, Виолетта бросила работу, пропила всё своё золото, вещи и мебель, а потом вообще продала квартиру каким-то тёмным риэлторам, которые её, естественно, ловко облапошили. После этой сделки Виолетта едва успела унести ноги из столицы и вернулась в родное село, где беспробудно продолжала пить «горькую», неделями не выходя из своей родной и почти развалившейся хибары. 

                ***

  Сатаров окунулся в работу с головой!
  Раньше его удивляло то, что правительство страны так неожиданно свернуло их  научную работу по Карсу, засекретило и практически заморозило все исследования в этом направлении. Но чуть позже, он окончательно прозрел и ему стали понятны истинные причины подобного поведения властей.
   Конечно, по логике вещей, новые виды энергии были выгодны всем странам, кроме тех, которые обладали крупными месторождениями углеводородов. Именно они всеми силами и способами старались замедлить прогрессивный порывы учёных, которые занимались альтернативными видами энергоносителей. Появление новых источников энергии становились губительными для международных монополий и корпораций, добывающих нефть и газ. Появления новых видов топлива причинила ущерб не только их фантастическим доходом, но и всей мировой капиталистической системе в целом. Ради сохранения свого главенствующего положение в мировой экономики правительства развитых стран уже давно объединили свои усилия и блокировали любые теоретические изыскания в области исследования водорода и Карса. Чтобы сохранить этот шаткий баланс сил устраивались разборки между монополистами, а так же кровопролитные бойни во всех частях света.
   В самом деле, ведь все войны на земле начинались далеко не на основе расовых, религиозных или идеологическиз причин, а имели совершенно чёткую экономическую подоплёку.
   Если бы великая идея Марка Рубинштейна притворилась в жизнь и обогащение Карса дошло до логического результата, то это дало бы миру реальную возможность создания неиссякаемых источников энергии, и, как следствие - просто взорвало и перевернула весь устоявшийся и порочный уклад на земле. Единственная помеха из-за которой Карс не стали использовался в военной промышленности заключалась в том, что этот уникальный минерал почти полностью отсутствовал в недрах нашей планеты, а его добыча на других считалась очень дорогостоящей, во всяком случае – пока.
  То, что предложил Сатарову Цезарь Гауди, казалось ему вполне допустимым, но от части сомнительным проектом по одной – простой причине: он не понимал, где они смогут взять этот проклятый Карс?!
   Однако Сатаров энергично взялся за дело: восстановил свои связи среди коллег и единомышленников, собрал свой старый коллектив учёных, сформировал команду высоко профессиональных технических работников. Проект стремительно набирал силу, монтирование ускорителя продвигалось рекордными темпами, да нет - просто семимильными шагами. В итоге строительство подземной лаборатории по обогащению Карса завершилось в самые сжатые сроки.
   Гауди не жалел средств, но никогда не вмешивался в работу физиков, ограничив себя лишь общим руководством проекта и финансовой стороной дела. Наконец всё было готово к первым экспериментам!
  А после того как неизвестно откуда возникли первые опытные экземпляры карса, удача не заставила себя долго ждать, и уже через несколько месяцев упорных экспериментов появились первые положительные результаты.

                ***

  К Лёве Толстову уже несколько раз звонила Фёкла, и, как бы между делом, начала расспрашивать у него, что за масштабные работы ведутся в его компании. Однако Лёва прекрасно понимал, что обычно его племянница никогда - ничем просто так не интересуется, и она явно что-то пронюхала!
   Поскольку он сам толком не знал, что творится на тайной стройке Цезаря Гауди, то старался её успокоить, пытаясь отделаться от неё какими-то дежурными фразами. Но слова Толстова на неё совершенно не подействовали, а совсем наоборот – ещё большей силой воспламенили её нездоровое любопытство.
  Она, не удовлетворённая общими ответами своего дяди, собралась направить в «Долорес» компетентную комиссию во главе с самим Министром Внутренних Дел. Более того, она сама собиралась принять в ней непосредственное участие.

                ***

  Комиссия приехала неожиданно, даже внезапно, причём значительно раньше назначенной Фёклой даты.
  Однако никакого переполоха это не вызвало – Иван Гауди и руководитель стройки Сатаров оставались на редкость спокойными. Цезаря же в этот момент вообще не было в Москве, он куда-то выехал по срочным делам.

                ***
   Комиссия вдоль и поперёк облазила всю территорию нового завода.
   Министр МВД - Эльдарчик, находился «в состоянии явного нестояния», и выглядел помятым и безразличным ко всему происходящему. Фёкла же казалась на редкость внимательной и чуть возбуждённой. Она обнюхала каждый уголок этого странного предприятия. Формально она не заметила там ничего особенного: на заводе было установлено современное автоматизированное оборудование, обычная рабочая суета и на первый взгляд она не обнаружила ничего подозрительного.
  Но акулье чутьё Фёклы подсказывало ей, что здесь – «что-то не чисто» - слишком спокойно и буднично!
  Главный специалист завода очень нудно рассказывал ей о технологических подробностях изготовления и перспективах производства праздничных фейерверков, петард, лазеров и всевозможного оборудования для дискотек. Однако Фёкла не поверила ни единому его слову, хотя и не смогла ни к чему придраться – фабрика как фабрика.
   После того, как Сатаров начал убеждать всех присутствующих о чрезвычайной выгодности выпускаемой продукции компании «Долорес», особенно в предверии празднования юбилея президента Буракова, она почувствовала, что её хотят хитро провести, и напрямую спросила, не стесняясь в выраженях:

– А какого, блин, чёрта вы и ваши коллеги– физики ядерщики занимаетесь этой хренотенью? Извините за грубость, но вам, что - больше не х-я делать?!

-  Ну, во-первых, это - специфическая фабрика. - Деликатно ответил Сатаров. – Её строительство требует высоких технологических инноваций и, естественно, хорошего знания физики. Во-вторых, я и мои друзья, действительно, остались безработными и до последнего времени перебивались случайными заработками, получая мизерные социальные пайки от государства.

– Да, это мне известно, - согласилась Фёкла, - но я точно знаю и другое: семья Гауди никогда бы не занималась подобной чепухой, которая является для них мелочью и банальными детскими развлечениями.

– Смею вам возразить, - улыбнулся Сатаров, - впереди нас ждёт грандиозные праздники, которые будут отмечаться с особым размахом не только в Москве, но и во всей стране. Мы уже имеем колоссальное колличество оплаченных заказов, и ожидаем большой прибыли, которая с лихвой покроет весь этот проект.

– Ну-ну! - скептично улыбнулась Фёкла, покидая кабинет Сатарова.

                ***
  Когда Фёкла Толста вместе с Министром ехали в машине, она нервно его инструктировала:

– Эльдарчик, помяни моё слово, эти суки что-то задумали – они хотят нас «обуть»! Очень прошу тебя, установи за этими гадами постоянное наблюдение, причём - днём и ночью, слышишь? И  ещё - обо всё, буквально обо всём, что будет там твориться, докладывай лично мне, понял?!

– Сделаем! - хриплым голосом промямлил Эдьдарчик.

                ***
  Когда Фёкла Толстая со своей комиссией наконец уехали, Сатаров с облегчением вздохнул. Он понял теперь, почему Цезарь Гауди настоял на том, чтобы разместить его тайную лабораторию и ускоритель под зданием этой действующей фабрики.
   Он отпустил секретаря, запер дверь своего кабинета изнутри, нажал тайную кнопку на рабочем столе, после чего стенной шкаф беззвучно раздвинулся, и перед ним показалась стальная дверь пневматического лифта, ведущего глубоко в низ – прямо к колыбели его детища.
  Сатарову осталось сделать совсем не много!
  Вся загвоздка заключалось только в одном необычном и миниатюрном приборе, чертежи которого представил ему Цезарь Гауди. Это был небольшой цилиндр с вмонтированными в него элементами Карса – своеобразный плазменный усилитель небывалой энергетической мощности. Валерий вместе с Марком Рубинштейном, который уже долгое время вообще не выходил из стен подземного бункера, корпели гад этим диковинным аппаратом. Ответ на их вопрос находился рядом, разгадка контейнера с карсом была где-то совсем близко!
   Идея, предложенная Гауди, рождала в голове физика фантастические гипотезы, которые возбуждали, и приятно щекотали его напряжённые умственные извилины. Ему требовался последний мозговой штурм и сильный интеллектуальный импульс, чтобы завершить работу над формой и конструкцией этого уникального прибора.
  И, кажется, Сатаров стал понимать, в чём заключалась вся проблема!?
  Спускаясь на лифте, он стукнул себя кулаком по лбу, потом расплывшись в счастливой улыбке гения, и радостно прокричал:

– Идиот, всё дело в спирали – конечно же эта восьмёрка! Как же я раньше об этом не догадаться!




                ГЛАВА ДЕСЯТАЯ



  С тех пор, как Цезарь уехал на Кипр, Зара очень нервничала.
  Хотя они по несколько раз в день и разговаривали по мобильному видеотелефону, она не могла справится с терзавшем её душу беспокойством. Головой она конечно  прекрасно понимала, что Цезарь не взял её с собой только потому, что на острове ему предстояла очень серьёзная встреча, но сердцем не могла смириться с их даже самой короткой разлукой. Ей не был известен истинный характер деятельности её любимого, да и слава богу, а то бы она стала ещё больше переживать.
  С тех пор, как они сблизились, вся её жизнь резко изменилась.
  Она светилась изнутри, и находилась в возвышенном состоянии небывалого духовного и физического подъёма: всё у неё ладилось и получалось, всему вокруг радовало и восхищало. Зару переполняла гамма чувств, которые делали её жизнь сплошным праздником света и добра. Может быть имено это и называлось любовью, которую она так давно ждала?!
   Родители Зары и отец Цезаря остались очень довольными их союзом, и даже не скрывали этого. Она сблизилась со старшим Гауди, быстро нашла с ним общий язык, и даже начала помогать в его текущих делах. Этот человек, которого она с детства смотрела с внутренним восторгом и воспринимала, как героя - уникальную личность, оказался – простым, весёлым и контактным. Только в его глазах она невольно читала большую озабоченность и напряжённость, как будто бы он готовился к чему-то чрезвычайно важному и эпохальному.
  Однажды она очень помогла ему, организовав установку памятника президенту. Это понадобилось для того, чтобы устроить тайную встречу Гауди с его друзьями. По проекту Зары в центре Москвы вместо бородатого и кудлатого Карла Маркса должны были поставить бюст нынешнего президента. Она долго работала над эскизами и с успехом справилась с давно задуманной задачей.
  Новый памятник должны были торжественно открыть только в день юбилея Буракова. Но у Зары почти всё было готово, но она попросила своих помошников ещё немного повозиться с мелочами, чтобы дотянуть до торжественного открытия памятника. Это объяснялось тем, что никто не знал и даже не догадывался о том, что проказница - Зара решила сделать свой личный подарок президенту - дебилу. Эта отчаянная девчонка задумала опасное и рискованное предприятие: поставить в самом сердце столицы не мраморную рожу Буракова, а уже давно готовый бюст своего самого любимого на свете человека – Цезаря Гауди!

                ***   

  За день до своего отъезда я собрал в кабинете всех своих друзей, для того, чтобы дать последние распоряжения и попрощаться с ними. Я прекрасно осознавал, что с учётом чрезвычайным риском моего плана, нашего преклонного возраста и всего того, что творилось в стране, мы можем никогда больше не увидеться. Да и вообще, мудра была старая поговорка, гласящая, что «прощаясь с друзьям, прощайся с ними навсегда».
  В этот день моё настроение окончательно испортила новостью о том, что с башни собора в Петропавловской крепости Станк-Петербурга упал позолоченный ангел, которыйи грохнулся вниз и разнёс почти все царские гробницы Романовых.
  Это стало очень плохим предзнаменованием!
  Я не был большим любителей болезненных самокопаний и интроспекции, но чувствовал приближение роковой развязки своей жизни, в связи с чем сердце моё сжималось от ощущения надвигающейся беды и предопределённости моей судьбы. Какой-то злой рок навис над всеми нами, и её предвкушение становилось для меня настоящей мукой. Я старался не подавать вида, и выглядеть бодрым, весёлым и беззаботным, но прекрасно понимал, что весь этот наигранный оптимизм выглядел в глазах окружающих довольно неестественно.
   Однако чуть раньше я дал каждому из своих верных помошников все необходимые указания, и теперь хотел подвести итоги нашей общей работы.
  Глядя на озабоченные лица моих дорогих друзей, я понимал, что они тоже очень волнуются и находятся в напряжённом состоянии. Я предпочёл не слишком затягивать наше прощание, чтобы лишний раз не расстраиваться, и начал планёрку без лишних предисловий, обращаясь ко всем сразу:

– Мне бы хотелось попрощаться, и ещё раз повторить то, что все мы должны сделать. Итак, в руководстве компании остаются трое из нас: Толстой, Поллак и Вольский. О ваших обязанностях мне не нужно лишний раз повторять, все их и так прекрасно знают. Вам следует ожидать моего сигнала, после чего сразу же начнётся Московская часть операции. Дока Иорданис отправится на Кипр, чтобы встретиться с Цезарем и осуществить акцию в Египте. Как всем вам известно, я улетаю в Америку с особой миссией. И так, у кого-нибудь имеются вопросы на этот счёт?

– У меня. - хриплым голосом отозвался Дока. – Конечно, я понимаю, что наш план продуман до мелочей. Но в жизни часто появляются какие-нибудь непредвиденные обстоятельства, которые могут все наши старания свести «на нет». В связи с этим, Иван, я настоятельно просишу тебя взять меня с собой. Более того, мне не совсем понятно, как ты можешь покидать Россию один - без прикрытия, а так же то, чем я могу реально помочь Цезарю в Египте? Ты на меня, пожалуйста, не обижайся, Иван, но, я, действительно, этого не понимаю!

– Во-первых, - сказал я как можно спокойнее, - в нашем представительстве в США охранников и так больше, чем нужно. Более того, моя миссия тихая - спокойная, и совсем не связана с какими-либо опасностями. Во-вторых, я уверен в том, что моему сыну нужна поддержка именно такого человека как, ты, Иорданис. Я очень волнуюсь за него, и если бы не мой отъезд, я непременно отправился бы вместе с вами. И ещё, мужики, давайте сразу договоримся: пускай каждый из нас выполняет только те функции, которые возложенные на него, и не хватит «ля-ля», хорошо?!

– Нет, - вмешался в разговор Вольский, - объясни и мне, Иван, почему я должен прозябать здесь – в стране загнивающего гомосексуализма,  я тоже хочу поехать с тобой или с Цезарем.

– Пойми, Саня, - находиться здесь не менее опасно, чем отправляться с нами. В компании должны остаться верные люди, которые будут координировать все наши действия в Москве, Америке и Египте.

– Для этого вполне достаточно Толстова и Поллака! - не унимался Вольский.

– Я, кстати, - неожиданно встрял Полок, - тоже собираюсь ехать в Египет.

– Это ещё почему? - удивился я.

– Да потому, что туда вылетает моя дочь Зара, - стальным голосом ответил он, - и я не могу оставлять её без присмотра. Эта сукина дочка уже обо всё договорилась с твоим Цезарем, и он дал согласие взять её с собой. Кроме того, имеется ещё одна серьёзная причина для моего вояжа на землю обетованную.

– Какая же? - ехидно спросил Толстой. - По вашим словам, я должен оставаться здесь - в Москве в гордом одиночестве, а все лавры героев как всегда достанутся вам?!

– Да подожди ты – Лёва! - перебил его Вольский, и резко повернулся к Поллаку. – Какая же у него имеется серьёзная причина?

– И, какая же – серьёзная такая, - Поллак передразнил Вольского. - Без меня ни Цезарь, ни Зара не смогут попасть в Египет. Как известно, все государства этого проклятого региона втянуты в многолетнюю войну. На земле трижды проклятого Аравийского полуострова каждый день проливается кровь, гибнут сотни людей, более того, туда просто невозможно добраться ни по воздуху, ни по морю. Все иностранные самолеты и корабли обстреливают: сбивают и топят. Имеется только один путь – через государство Израиль, которое остался последним, относительно стабильным пятном нашей цивилизации.

– Ну и, что ты этим хочешь сказать, что ты, как Моисей, проведёшь наших детей  через море? - неуклюже пошутил Вольский.

– Саша, прекрати паясничать. - зло отреагировал Поллак. – Я, как вам всем здесь известно, являюсь, хотя не обрезанным, но всё-таки – евреем, причём, сохранившим добрые отношения со своей исторической родиной. Только я, используя свои деловые и родственные связи, смогу провести их через этот кромешный ад. К тому же я ни за что на свете не отпущу туда свою единственную и горячо любимую дочь! Вот всё, что я хотел сказать по этому поводу.

– Да, трудно спрятать рояль в кустах, особенно там, где нет кустов и практически ничего не осталось от рояля! - обречённо пошутил Вольский.

  Мы ещё долго обсуждали возникшие разногласия, пока наконец не пришли к окончательному решению: с Цезарем в Египет должны были отправиться Зара, Поллак и Дока Иорданис, в Москве оставался – Толстой и Вольский, а, я, как и было запланировано, отбывал в США.
   На этом и порешили.
   Хотя я лично чувствовал бы себя значительно спокойнее, если бы мы вообще не разлучались, и остались все вместе. К тому же мне предстоял нелёгкий разговор с Ксюшей, которая давно и безуспешно настаивала на том, чтобы ехать вместе со мной.   

                ***

  Признаться, я внутренне очень страдал от давнего чувства вины перед Ксюшей.
  Мне казалось, что, я, как её супруг, так и на смог дать этой женщине всего того, чего она бесспорно заслуживала. В самом деле, я был вечно занят своими делами, а последние десять лет вообще превратил её в соломенную вдову, пропадая, бог знает где.
  Действительно, об этом знал только я и Господь!
  Так или иначе, Ксюша не получила от меня простого женского счастья, никогда не могла по-настоящему расслабиться, и я уже не говорю о том, что она не дождалась нашего совместного ребёнка.
  Ну, что делать, так вышло, и уже было слишком поздно что-либо вернуть назад?!
  Отношение Ксюши к моему отъезду было однозначным: она была категорически против моей поездки в гордом одиночестве. Её не могли успокоить даже мои искренние заверения, что чуть позже она обязательно приедет ко мне.
   Дело всё в том, что имелось одно важное обстоятельство, в которое я не мог её посвящать, проще говоря, я просто не имел права рисковать жизнью дорогого мне человека, не имел права, и – всё! С моей стороны было бы верхом легкомыслия и беспечности рисковать её жизнью. Именно поэтому, глядя в её печальные глаза фисташкового цвета, я мысленно прощался со своей любимой женщиной - тихо прощался с ней навсегда.
   Весь вечер она ходила вокруг меня кругами, так и не решившись на серьёзный разговор. Многолетняя усталость, неумолимое время и сумасшедшая динамика последних событий, стремительно изменили всё вокруг нас, в том числе и характер нашей совместной жизни. Мне трудно точно сформулировать, в чём конкретно это выражалось, но мы с Ксюшей стали как-то по другому относиться друг к другу.
  Да это и понятно: когда от нас уходит молодость, нам совсем по-иному любиться.
  Разумеется, что с годами у большинства супругов пропадает их былая гипер сексуальность, присущая молодым парам. С возрастом в их отношениях начинает превалировать не столько физическая близость, сколько глубокое духовное единение. Как таковой – секс уходит на второй план и постепенно теряет былую остроту, становясь менее необходимым, но зато каким-то более избирательно вожделенным. Если честно, то на самом деле, это является очень сложным, но вполне объяснимым и закономерным физиологическим процессом!
  Кроме того, за период моей временной отсрочки на земле, все мои мысли были посвящены разработке детального плана по осуществлению начатого, и я панически боялся, что не успею завершить всё задуманное. Врождённое чувство дежа вю подсказывало мне исход предстоящей поездки в Америку, и внутренне я был готов в любой момент отодвинуть запретную занавесь великого таинства смерти и увидеть необъятные просторы священного континента иного - загробного мира.
  Я очень хорошо знал, что именно ждёт меня впереди!
  Тем не менее, в последнюю ночь перед моим отъездом мы с Ксюшей тряхнули стариной и постарались вспомнить лихие дни нашей бурной молодости. Ещё находясь рядом с ней, я уже начал тосковать по этой – бесценной и дорогой моему сердцу женщине, всё тело и душа которой пропитались энергией моей ментальной сущности.
  Когда же, мы, запыхавшись от прощальных объятий, лежали на влажных простынях, Ксюша положила свою голову мне на плечо и тихим голосом спросила:

– Ванечка, скажи мне честно – признайся, наконец, ведь ты никогда не любил меня так, как её?

– Не надо об этом. - неохотно ответил я.
 
– Родной мой, - хмыкнула Ксюша, - но разве я виновата в том, что твоя Лора умерла?! Но она даже после своей смерти всегда стояла между нами. Я понимаю, что глупо ревновать тебя к той, которой уже нет на свете, но всё-таки – давай не будем оживлять призраки, которые могут нас погубить!

– Глупенькая! - я гладил её по распущенным волосам, и нежно шептал на ухо, как маленькому ребёнку. - Конечно же, я люблю тебя. Успокойся, всё будет хорошо!

 Сам же я в это время подумал:

 «Нет, Лора не умерла - она не призрак и, может быть, именно благодаря ей я всё ещё продолжаю жить. Во всяком случае, я твёрдо знаю, что она будет ждать меня в условленном месте, а на том это свете или другом, не имеет никакого значения. Тем более что наш мир един, как едина наша странная и необъяснимая жизнь. К тому же, ещё никому не удавалось ответить на сакраментальный вопрос: что, в конце концов, лучше для человеческой души: тьма земного хаоса или благодать небесных пущ»?!










         ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ



   Прошло уже несколько часов с тех пор, как я парил в воздухе, находясь на борту полупустого монстра «Боинга», который держал курс на Нью-Йорк. На этом огромном и комфортабельном доме с крыльями было категорически запрещено курить и пить спиртное. В результате чего, я уныло сидел в своём кресле, стоически ожидая окончания полёта и чувствуя, как у меня пухнут уши от непреодолимого желания сделать хотя бы одну затяжку и глотнуть полтинник вискаря.
   Большинство пассажиров бизнес класса были американцами, которые безмятежно спали, сняв обувь, и вытянув свои ноги под тонкими пледами. Мне же не спалось и я напряжённо думал о своём: всё ли успел сделать – ничего не забыл?
  Я ощущал себя вполне удовлетворённым от того, что вся нужная информация, которую была с таким трудом собрана, теперь находилась у меня. Её раздобыл Иорданис, который  подключил все свои старые связи в спец органах, и сумел обзавестись секретными сведениями о тёмных делах Ади Холемана, о его гнусной личности, а так же его дьявольских далеко идущих планах. Диск со этими данными находился в моём кейсе, и я надеялся на то, что они должны были вызвать сенсацию у мировой общественности. Главное же заключалось в том, чтобы суметь грамотно донести содержание этого электронного досье до мировой общественности!

                ***

   В аэропорту меня встретил многочисленный отряд афро американцев – разного рода и калибра: пограничников и сотрудников таможни, уборщиков и полицейских. Сначала я  подумал, что по ошибке прилетел совсем не в Америку, а на территорию далёкого африканского континента. Действительно, белых в составе персонала ньюйоркского аэропорта практически не осталось, разве что несколько человек, да и то – китайцы. Складывалось такое впечатление, что работники аэропортов США подбирались в соответствии с расовой принадлежностью их последних президентов – сначала они состояли из чёрненьких, а последние несколько лет из жёлтеньких – в масть ныне действующего китайца американского происхождения – Джона Ли, хотя, как утверждают средства массовой информации, первоначальное имя этого карлика звучало иначе и он являлся потомственным пастухом из Малайзии.   
  Единственным европейцем оказался наш бывший представитель в ООН, который любезно приехал меня встречать. Он стоял в зале для ожидавших с растерянным лицом, имеющим бледно зелёный болезненный цвет.
  Конечно же он волновался и чувствовал себя не своей тарелке, ведь его только что сняли с должности, которую он занимал почти всю сознательную жизнь, причём сделали это именно из-за моего персонального назначения. Через несколько дней этот старый кегебешник должен был покинуть Америку, но до этого, он был обязан передать мне все официальные дела. Этот тип кисло, и как-то по-девичьи улыбался, приветствуя меня вялым рукопожатием и едва прикоснувшись к моей руке своей маленькой, слабой и неприятно влажной ладонью.
   По своему виду он напоминал старого прозаседавшихся, развращённого взятками и безделием чиновника времён развитого социализма, и вызывал впечатление уже наполовину разложившегося старика с гнилой душой и высохшим телом, полностью пропитавшимся формалином уходящей эпохи.
   Этот опытный мастер подводных политических игр подобно древнему сому, который закопался в иле и многие годы лежал на самом дне тихого политического болота, обрастая ракушками и плесенью. Он никогда не высовывался и старался не привлекать к себе внимание, надеясь продержаться там, как можно дольше, как минимум, до начала конца света. Но случилось так, что по моей вине его неожиданно спугнули и заставили подняться на бурную поверхность жизни, где он почувствовал себя очень неуютно, не зная куда плыть дальше, чтобы прокормить своё ненасытное брюхо, наполненное жиром и экскрементами.

  «Ну, ничего, - подумал я, - с этой хитрой рыбой ничего страшного не произойдёт! Подобные ему ихтиозавры никогда не вымрут на нашей земле, они в любом случае вплывут и обязательно найдут для себя новые, тихие, сытые лежбища».

                ***

   Прибыв в здание нашего представительства в ООН, мы сразу же взялись за дело. Как можно быстрее я просмотрел все акты приёма-передачи, поставил необходимые подписи в отчётах, и с радостью распрощался со своим предшественником, искренне надеясь на то, что больше никогда в жизни с ним не увижусь. Однако он настаивал на моём участии в небольшом прощальном банкете, от которого я категорически отказался как от скучной пьянки за счёт государства, сославшись на усталость и необходимость отдохнуть после утомительного перелёта.
  Однако через пару дней мне вновь пришлось встретиться с этим старичком, который пришёл со мной попрощаться. Он выглядел, как побитая собака, что-то очень невнятно промямлил, и я с огромным облегчением вздохнул, когда за ним наконец плотно закрылась дверь.
  Видел бог, что мне было не до этого проворовавшегося сатрапа на пенсии!

                ***

  За эти дни я познакомился со всем персоналом нашего представительства, который состоял из секретаря – Светланы и водителя - телохранителя Андрея, который лихо совмещал обе эти должности. Они откровенно стелились и лебезили передо мной, боясь возможного увольнения с их тёплых и насиженных мест. 
  По их виду мне стало понятно, что они люди ушлые, опытные и хорошо знающие своё тухлое дело. Они были поставлены здесь для того, чтобы ревностно стучать друг на дружку и на всех тех, кто находился в зоне их внимания, а главное – следить за каждым шагом моей скромной персоны. Они подробно сообщали куда следует обо всём, что происходило вокруг, или ещё только намечалось внутри нашего дружного российского коллектива. Всё это мне было хорошо известно, и я старался держать своё ухо востро. Только после того, как я сообщил о своём намерении ничего не менять в нашем представительстве, их нервозность прошла, они расслабились и временно затихли.
   Передо мной же стояли совсем другие задачи.
   Мне следовало очень тщательно подготовиться к очередной сессии Совета Безопасности ООН, которую намечали провести этой осенью. На ней ожидалась обсудить важнейшие проблемы, которые могли стать эпохальными для всего мира и кардинального изменить всю современную международную политику, толкавшую народы нашей планеты на опасную грань третьей мировой войны. Основным вопросом, который собирались рассмотреть на этой сессии, был доклад канцлера Германии с предложением применения лазерного оружия в зоне конфликта на Ближнем Востоке. С докладом ситуации должен был выступить лично Ади Холеман.
  Этого урода поддерживали все члены Совета, за исключением – Китая. 
  Официальная позиция нашего МИДа была унизительной и двурушнической, одним словом – обычной политикой России последних лет: «и нашим - и вашим». В глазах большей части международной элиты мы выглядели довольно жалко, напоминая дешёвую куртизанку, наполовину забеременевшую от мощной и могучей Европы и одновременно «тайно»обслуживающую весь мусульманский мир. Россия умудрялась тесно дружить с ведущими странами и поддерживать отношения с представителями экстремально настроенных исламистов и отмороженных террористов. На самом же деле нашему руководству, как впрочем и всегда, было глубоко наплевать, как на Европу и Ближний Восток, так и на всех остальных – лишь бы в мире держались высокие цены на нефть и оружие, и всё это можно было кому-то выгодно продавать.
  Я же купил свою должность и приехал в США только с одной целью: помешать этому безумию и сделать всё возможное, чтобы опасную резолюцию Холемана ни в коем случае не приняли. Конечно же в нашем МИДе никто и понятия не имел о моём личном мнении на этот счёт. Там полагали, что я точно выполню все их инструкции, и во время предстоящего обсуждения просто промолчу, а при голосовании подниму свою руку за Адика.
   Я задумал свой тайный план, в который абсолютно никого из официальных органов не посвящал и собирался его осуществить, чего бы мне это ни стоило. Кроме того, моя миссия здесь должна была стать частью крупно масштабной международной операции, задуманной всем нашим сообществом Водолеев, которая, прежде всего, касалась России.

                ***

  И, так, я вплотную занялся своей текущей работой.
  Первым делом меня представили Генеральному Секретарю ООН –  маленькому и жирному чернокожему. Он имел милое имя, которое было просто невозможно правильно выговорить – некий господин Кастелло Камуата Мукукуаки. Он был родом из Гондураса, и имел экзотическую внешность откормленного африканца, имеющего лицо утомившейся гориллы с печальными слезящимися глазами. У себя на родине его мощное тело необъятной комплекции стало бы заветной гастрономической мечтой местных каннибалов?! Но здесь он выглядел не потенциальной жертвой, а настоящим победителем и вершителем судеб мира. Этот лоснящийся комильфо носил безукоризнено сшитые костюмы, белоснежные сорочки и яркие галстуки каких-то немыслимых расцветок. Его монументальная фигура напоминала почерневшего от титанической работы гуру, важно восседавшего в мягком председательском кресле высшего форума мира.
   Каким образом этот туземец Макукуаки мог попасть в столь солидное заведение и стать его руководителем, оставалось для меня полной загадкой. Видимо это сделали сознательно для того, чтобы тёмный фон этого чернокожего псевдо политика  выгодно оттенял представителей белого большинства, полностью правившего в ООН.
  Чтобы не допустить конфуза, я специально записал его имя на бумажке, и всё время подсматривал в неё во время нашей беседы. Как я узнал чуть позже, на самом деле этот Макукуаки был известен, как откровенно криминальная фигура, которая использовала занимаемую им должность для прикрытия своих тайных мафиозных делишек, связанных с подпольной торговлей оружием, а, проще говоря, являлся жалкой марионеткой в руках Ади Холемана.
   При встречи со мной он любезно улыбался, выставляя на показ свои белые, как клавиши нового рояля зубы, но вёл себя очень сдержанно и настороженно. Как и следовало ожидать, наше знакомство прошло формально и холодно. Ещё бы, я для него я был тёмной лошадкой, совершенно неизвестной в большой политике. Да и вообще, как это не прискорбно констатировать, но всё центральное руководство этой организации относилось к представителю России без всякого уважения, даже с каким-то подчёркнутым безразличием и высокомерием. Но не стану скрывать и другого: лично мне было решительно всё равно, поскольку я собирался гнуть свою собственную линию, не зависимую от официальной позиции моего государства и его международного авторитета, вернее, полного его отсутствия. Мне требовалась только высокая трибуна этой организации для того, чтобы воплотить в жизнь свой собственный, заранее заготовленный сюжет будущих событий.
  Я внимательно изучил все проекты документов и регламент предстоящей сессии, прощупал обстановку внутри канцелярии Совета Безопасности и ознакомился с персональным мнением каждого из его достопочтенных членов. Вскоре мне стало ясно, что резолюция Холемана пройдёт – на ура.
   Тогда я подал в секретариат письменную заявку и тезисы своего будущего выступления в прениях. Там изрядно удивились моей активности, и особенно тому, что я просил поставить меня в списке под номером два – сразу же за докладом канцлера Германии. В связи с такой реакцией мне пришлось пойти на хитрость.
   Я объяснил своё желание тем, что являюсь человеком новым – почти никому неизвестным, и мне бы очень хотелось проявить личную солидарность и выразить поддержку большому другу нашей страны  - господину Холеманом, а так же его замечательному проекту. В тоже время, так я мог заявить о себе в качестве только что назначенного представителя России. Мукукуаки и его чиновники должным образом оценили столь благие намерения, и согласились удовлетворить моё ходатайство. 
  Это стало моей первой тактической победой!
  Следующим этапом акции была встреча с очень важным человеком, от которого завесило техническое осуществление всего моего стратегического плана в целом.

                ***
   Первые дни я почти не выходил из здания нашего представительства, не считая автомобильных поездок на работу и обратно.
  Раньше Нью-Йорк слыл чуть ли не центром мира, великим городом, который никогда не спит. Некогда его улицы были заполнены разношёрстной толпой людей, слоняющихся по ним и днём и ночью. Сейчас же картина кардинально изменилась. Этот мегаполис, как и весь американский континент в целом, почти круглосуточно трясло. К этим постоянным мини землетрясениям уже давно привыкли все жители Америки, но предпочитали без нужды не выходить на улицы, прежде всего в целях собственной безопасности. К тому же и климат здесь был таким же невыносимым, как в России: зимой страшные морозы, а летом - африканская жара. Причём, в любое время года, могла ни с того ни с сего разродиться дикая гроза, с громом и молниями, холодным порывистым ветром, переходящим в настоящую бурю, сносящую всё на своём пути. В южных штатах стало просто невозможно жить, на Флориду постоянно обрушивались разрушительные цунами и смерчи. Этим природным аномалиям уже никто не удивлялся, и чего можно было ожидать от нашей израненной и искалеченной людьми биосферы.
  Короче погодка в городе совсем не способствовала прогулкам и хорошему настроению. Кроме того, Нью-Йорк угнетал меня своими безлюдными улицами, сумасшедшим движением транспорта и удушающим круглосуточным смогом.
  Средства массовой информации и многоканальное телевидение штатов пытались взбодрить американцев, передавая по своим каналам всякую оптимистическую и псевдо  патриотическую ахинею, которую просто противно было смотреть. Америка осталась верна своим старым принципам, и всегда хотела представить желаемое за действительное. А чему можно было удивляться от той нации, которая до сих пор считала, что их континент открыл неудачник и казнокрад Христофор Колумб, а не великий мореплаватель – Америго Веспуччи?!
 Теперь же американцы продолжали прикрывать и прославлять свой фальшивый мир грёз, вместо того, чтобы просто открыть свои глаза и немного протрезветь.

                ***

   Всё свободное время я дописывал и правил свой последний роман, и мне всего лишь пару раз пришлось выйти на улицу, да и то по причине крайней необходимости.
  Первый раз я покинул свою штаб-квартиру для того, чтобы купить одноразовый видеотелефон. Он понадобился мне для того, чтобы незаметно от своих домашних шпионов сделать один очень важный звонок.
  Приобретя мобилку в ближайшем киоске, я связался с Джонатаном Паркером – генеральным директором всемирно известной информационной корпорации «CNN» Его личный номер передал мне Сашка Поллак, который являлся его старым приятелем: когда-то давно они вместе преподавали в университете штата Миссури. Теперь же Паркер возглавлял одно из крупнейших информационных корпораций мира, и слыл чрезвычайно популярным и влиятельным бизнесменом в среде местного истеблишмента. Паркер был очень занятым человеком, но когда я передал ему привет от Поллака, он тут же пригласил меня к себе, назначив нашу встречу в своём офисе в центре Манхеттена.   

                ***

  Я сказал своему водителю и телохранителю Андрею, что выйду немного пройтись. Сам же быстро спустился из своего представительства вниз и, соблюдая правила конспирации, поймал третье по счёту такси. Я  отправился на встречу с Паркером, который уже ждал меня.
   Старая, видавшая виды машина долго плутала по забитым транспортом улицам. В результате мы почти час простояли в пробке, пока наконец не добрались до нужного места. Я щедро расплатился с таксистом, который внимательно осмотрев чаевые, довольно воскликнул по-русски:

  «Ни хрена себе»!
                *** 

  В безлюдном холле небоскрёба, в котором располагался офис «CNN», меня встретил бравый охранник с монументальной фигурой сумоиста. Услышав моё имя, он любезно указал на лифт:

  «Господин Паркер уже спрашивал о вас. Его кабинет находится на последнем этаже. Нажмите на кнопку «Р»!

   Скоростной лифт бесшумно метнулся вверх с такой скоростью, что я сразу же почувствовал свой желудок где-то в районе колен. Когда  дверь отворилась, я с огромным облегчением вышел из этой вертикальной центрифуги и оказался прямо перед массивной дверью с надписью:
 
  «Джонатан Паркер»

   Она автоматически открылась, и я прошёл вовнутрь огромного пентхауза.
   Из его необъятных стеклянных окон была видна панорама ночного Нью-Йорка, с высоты похожего на мутное звёздное небо после бури. В центре кабинета стоял круглый стол, сервированный на два куверта. Между приборами, на блюде со льдом, лежала большая банка белужьей икры, а рядом гордо возвышалась запотевшая бутылка синего «Смирнова».
 
  «Однако, по богатому меня встречают? Кто бы мог подумать, что здесь мне придётся отведать русской водочки! - подумал я.

  Из соседней комнаты вышел хозяин.
  Это был высокий, крепкий голубоглазый мужчина с седой шевелюрой волос. Паркер был одет в клетчатую рубашку, узкие голубые джинсы, и сверкал белоснежной улыбкой своей фарфоровой челюсти. В таком виде этот «америкоз» больше напоминал лихого Техасского ковбоя из рекламного проспекта, чем столичного воротилу.

– Я приветствую вас господин Гауди! - бодрым голосом произнёс он. - Как говорят у вас в России: «друг моего друга – мой друг». Ну, что ж, буду встречать вас по-русски! - он жестом пригласил меня к столу. - К этим скромным блюдам меня когда-то  приучил  наш общий друг Александр Поллак. Кстати, как поживает этот бродяга?! - спросил Паркер разливая водку по массивным рюмкам.

– Жив пока! - коротко ответил я, наблюдая за тем, как хозяин поджигает содержимое стаканов длинной каминной спичкой.

– Ну, выпьем «огненной воды» - за Поллака, за нашу встречу и знакомство! - с блеском в глазах предложил Паркер и залпом влил в себя горящий напиток. Мне же ничего не оставалось, как последовать его примеру.

– Ваше изобретение пить водку с икрой, - процедил он, запуская в рот ложку с серыми зёрнами, - это – нечто! Пожалуй, лучшее, что смогли изобрести русские! Ха-ха-ха! - он с аппетитом жевал и приговаривал. – Конечно, я шучу! Русские, это – душа нашей цивилизации, но мы американцы – его сердце и мускулы. Однако хватит лирики, я в вашем распоряжении, господин Гауди.

  Он удобно разместился мягком кресле, лихо закинул ногу на ногу, и предложил мне толстую сигару. Когда же я отказался, задымив своим «Давыдовом», он обрезал щипцами уголок «гаваны», прикурил, и с наслаждением на лице выпустил вверх несколько колец идеально круглой формы.
    
                ***

  Я достаточно подробно изложил свою просьбу Джонатану Паркеру, конечно, не посвящая его в истинные цели своего плана.
  Он внимательно меня выслушал, ни разу не перебив. После этого Паркер сделал важный вид, начал сгущать краски, явно преувеличивая проблему. Я понимал, что в нём прежде всего говорил опытный бизнесмен, который набивал цену, которая оказалась просто до неприличия высокой. В конце концов, мы для приличия поторговались, но довольно быстро обо всём договорились. Когда же суммы нашего проекта была озвучена и согласована, Паркер поинтересовался гарантиями оплаты его услуг.

– Джонатан, давайте обойдёмся без лишних церемоний! - по-деловому подытожил я. - Мы с вами бизнесмены и не будем ходить вокруг – да около: вы получите свои деньги наличными, причём пятьдесят процентов сразу, а остальные – сразу после окончания акции. Надеюсь, такие условия вас устроят?

– Вполне! - довольно выпучив губы вперёд, отозвался Паркер. Когда и где я могу получить деньги?

– Первую часть лично от меня, а вторую –  мы направим на имя предъявителя туда, куда вы сами нам укажите!

– Каймановые острова вас устроят? - лукаво улыбнулся он. - Зачем же нам кормить налогами наше ненасытное правительство?

– Да хоть Северный полюс! Главное, что бы вы сделали всё так, как надо!

– Даже не сомневайтесь, Иван! - серьёзным тоном сказал он. – Эта партия имеет глобальные масштабы, и по своему характеру является -  беспрецедентной. Да и капитал запускается очень солидный. Я же прекрасно понимаю всю степень своей ответственности?!

  После того как мы закончили официальную часть разговора, опустошили литровую бутылку «огненной воды», Паркер откупорили второй «Смирнов» и рассказал мне много интересного.
  Так только от него я впервые узнал, что две свечки восстановленного бизнес центра, в которые много лет назад влетели самолёты экстремистов, были ещё раз разрушены и вновь не представителями Аль-Каиды. Их вместе с символом Америки – Статуей Свободы вдребезги разнесли какие-то реактивные снаряды. От статуи почти ничего не осталось, а её осколки разлетелись в разные стороны, и до сих пор лежат на дне Гудзона и всего восточного побережья Нью-Йорка. Причём кое-кто в Америке уже догадывается, кто именно совершил это изуверское действие. По мнению самого Паркера, в условиях современной системы противовоздушной обороны США,  подобные операции были под силу только космическим силам Евросоюза.
   Паркер был просто уверен в том, что в этой ситуации поработали лазерные пушки со спутников Холемана, который решил спровоцировать США на месть странам Ближнего Востока. К тому же Ади хотел показать США своё превосходство в военной силе и доказать всему миру - кто в нём является настоящим хозяином.
  Сам Джонатан ненавидел Холемана, считая его опасным шизофреником, который маниакально стремится завоевать главенствующее положение на всей планете для того, чтобы стать на ней единственным диктатором.
  Я осторожно спросил у Джонатана, имеются ли у него достоверные данные на этот счёт, на что он мне ответил, что с удовольствием передаст мне всю имеющуюся у него секретную информацию, причём совершенно бесплатно – в счёт части своего гонорара за наш совместный проект.
 
- Так Америка осталась без своей статуи и без свободы. - С грустью в голосе произнёс он. - Придётся всё начинать сначала, если, конечно, получиться.

– А у нас в России, её никогда и не было! - успокоил его я.

– Чего не было? - удивился Джонатан.

– Ни, её величества – свободы, ни даже её символа – статуи! - констатировал я с горькой улыбкой на лице.

– Иван, - оживился Паркер, поглядев на меня хмельными глазами, - можно я задам тебе один вопрос?

– Валяй!

– Скажи мне, Иван, а на кой чёрт тебе вообще понадобилось устраивать всё это мировое шоу, о котором ты меня просишь? Ты что, так хочешь прославиться?

– А, почему бы и нет? - туманно ответил я. - Хочу прославить себя лично и компанию «СNN»!

                ***

 Когда я шатаясь выходил из кабинета Джонатана Паркера, то про себя подумал:

«Слава богу, что наше сообщество Водолеев сумело так бережно сохранить свои богатства! В этот решающий момент истории, они нам очень пригодились. Пускай сейчас они вытекают из наших хранилищ мощными бурлящими потоками! Главное заключается в том, что эти деньги будут потрачены на благие дела, от которых теперь зависит судьба миллионов людей, а в принципе и само существование нашей цивилизации. Наверное это первый случай за всю мировую историю, когда золото пойдёт на спасение человечества, а не на его погибель. Только бы всё получилось так, как мы задумали, только бы получилось! Помоги же всем нам, о Великий Боже»!!!






                ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ



  Цезарь и Зара, обнявшись, стояли на капитанском мостике быстроходной яхты, которая неслась по волнам Средиземного моря. Они всматривались в темноту, а порывы свежего ветра трепали их длинные волосы, которые переплетались друг с другом. Над их головами сияли холодные звёзды, а впереди, увлекая за собой, чернела пугающая бездна морской стихии.   
  Глядя на клокочущие за бортом волны, Зара чувствовала себя безгранично счастливой: наконец она находилась рядом со своим любимым, стояла, крепко прижавшись к его сильному телу – больше ей не о чем было и мечтать. Что бы не ожидало их впереди, она была уверена в том, что вместе они смогут преодолеть любые трудности.
  Цезарь всё ещё сомневался в том, что он правильно поступил, взяв с собой Зару, но, как он мог отказать своему рыжему ангелочку? В конце концов, он постарается сделать всё от него зависящее, чтобы обеспечить её безопасность, но а дальше - будь, что будет. Он был уверен в том, что их совместная поездка на восток станет судьбоносной для них обоих, а с судьбой, как известно, не поспоришь!
  Цезарь вспоминал своё выступление на Совете, где он изложил план перед Роями, собравшимися на Кипре со всех континентов, включая Гренландию и Индию. Этот разговор получился долгим и очень непростым. То, что предлагал Цезарь, могло стать самым важным моментом мировой истории, способным полностью её изменить и стать началом совершенно новой эры для человечества – эры Водолея. В тоже время, масштабная акция, предлагаемая им, могла привести и к непредсказуемым последствиям и у многих вызывала ощущения нереальности.
  Однако выбора не было!
  Все прекрасно понимали, что, если оставить всё как есть, то безумие невменяемых вождей, управляющих мировой политикой, неминуемо приведёт к коллапсу. В итоге все восемь Роев - Водолеев проголосовали за рискованное предложение Цезаря, после чего разъехались по своим домам, чтобы начать реализацию принятого ими плана. Им нужно было сконцентрировать все материальные и человеческие ресурсы, и подготовиться к активным действиям, а после получения условленного сигнала, синхронно начать операцию во всех странах мира.
  Теперь всё – буквально всё зависело от него – Цезаря Гауди!
  Именно на него была возложена самая сложная и опасная часть будущей миссии, результаты которой не мог предугадать никто. Именно он, а не кто другой, должен был дать тот самый сигнал к началу совместных действий!
  Цезарь вспоминал своё восхождение на Кайлос, и мысленно анализировал всю информацию, полученную там от Высших Сил. Вроде бы он всё сделал всё, как нужно, но всё равно его одолевали сомнения.
  Хотя с другой стороны: сомнения всегда лежали в основе всех убеждений!
  Цезарь прекрасно понимал, какую степень ответственности он взвалил на свои плечи, и через какие тяжёлые испытания ему предстояло пройти со своими верными друзьями и помошниками.

  «Ничего, прорвёмся! - думал он. - Главное, что нам удалось сделать то, чего ждал от нас Всевидящий, и всепобеждающая воля Создателя обязательно поможет нам! Мы найдём то, что было спрятано нашими великими предками и бережно сохранено в недрах далёкой пустыни Египта, а потом, покончим с разрушительным хаосом, творящимся на земле»!

  Он положил свою руку на кожанный чехол, подвешенный на его ремне, и слегка  его погладил. Там находился священный диск и заветный цилиндр с Карсом, без которых невозможно осуществить всё то, что он задумал.

                ***

  В каюте яхты сидел Дока Иорданис и молча опустошая бутылку рома жадными глотками прямо из горлышка. Его спокойное лицо, обросшее недельной щетиной, не выражало никаких эмоций, хотя ему до чёртиков надоело слушать непонятную речь своего друга на иврите.
  Рядом с ним находился Александр Поллак, который, не умолкая ни на минуту, разговаривал по телефону. Он уже достаточно долго вёл беседу с командующим морскими силами Израиля и своим дальним родственником – генералом Авием Пейсах. Генерал должен был встретить их яхту на военном патрульном катере в нейтральных водах Средиземного моря, совсем рядом с северным побережьем Израиля. Он так же взялся сопроводить до сухопутной территории этой вечно мобилизованной и готовой к войне страны.
   Поллак очень давно не видел своего родственника, но когда обратился к нему за помощью, Пейсах живо откликнулся и теперь они обговаривали все подробности предстоящей встречи. Поллаку было тяжело разговаривать, поскольку он почти забыл родной язык своих предков. В своей речи он вынужденно делал длинные паузы, с трудом подбирая нужные слова. В конце концов, ему удалось договориться с генералом о точном месте и времени встречи, что само по себе не вызывало удивления, поскольку в случае экстренной необходимости, любой еврей поймёт другого еврея, без всяких слов.
 
– Авий, а почему ты всё время называешь меня хохлом? - смущённо улыбался Поллак, заглядывая в видеотелефон.

– А, кто ты такой есть? - смеялся с экрана генерал.

– Как кто, до сих пор считался евреем?! - обиженным тоном возмутился Поллак.

– Это ты в России – еврей, а для нас ты – хохол! - не унимался Пейсах. У тебя же мама с Украины?

– Но отец – то всегда считался евреем! - как-то по-детски оправдывался Сашка Поллак, а потом съерничал. - Знаешь, Авий, а тебе не кажется, что из слишком ретивых евреев как ты, очень часто получаются самые рьяные антисемиты?!

– Это ещё большой вопрос! - заливался генерал. - Тебе же хорошо известно, что только Бог и наши мамы всегда точно знают, кто является настоящим отцами их детей. Но поскольку твоей матушки уже давно нет в живых, то тебя наверняка можно назвать - сыном хохлушки.

– Поц ты – под майонезом, «мишуга»! - расхохотался в ответ Полок.

– К тому же, - продолжал ржать генерал, - ты у нас ещё и не обрезанный!

– По твоему, мне надо было самому отчекрыжить собственную верхнюю плоть при помощи ножниц? Да и, что такого в том, что я не обрезанный?

– А то, что, когда ты ступишь на свою историческую родины, мы тебя сразу же и по - быстренькому обрежем, вот так! - Пейсах скорчил страшную рожу, и чикнул перед камерой указательным и большим пальцем. Потом он задумался, и с лукавинкой в глазах спросил. - Полак, а ты по-прежнему играешь на скрипке? Насколько я помню, ты с раннего детства на ней пиликал?

– Причём тут скрипка? - отозвался он, возмущаясь.

– Ты ответь: играешь или нет?

– Иногда?

– Ну, тогда я спокоен!

– К чему ты это спросил, старый идиот?

– А к тому, что, если любой человек столько лет усиленно наяривающий на скрипке, он  автоматически становится евреем! Ха-ха-ха! - заржал Пейсах, оставшись довольным своей шуткой.

                ***

  Медленно отрываясь от кромки горизонта, с востока поднимался красный диск солнца. Светило с любопытством заглянуло на борт военного катера, на котором стояли несколько человеческих фигур.
  Поллак и генерал Пейсах крепко обнялись, и их довольные лица красноречиво свидетельствовали о том, что они искренне рады этой встречи. Поллак даже прослезился, стряхнув с небритого лица скупую мужскую слезу. Он повернулся к своим друзьям, и представил их генералу.
  Дока Иорданис пожал Пейсаху руку, а Зара почему-то растерялась и осталась стоять в стороне, боязливо прилипнув к Цезарю.

– Ты чего это такая робкая? - улыбнулся Пейсах, поправив зеркальные очки на своём смуглом обветренном лице. – Иди- ка, ко мне девочка!

  Зара оторвалась от Цезаря, и подошла к генералу. Генерал прижал её к себе, и восторженно произнёс:

– Зара, да ты просто красавица, настоящая Ребекка! - он поглядел на Цезаря и добавил. - Ребекка и Исаак.  Поллак, я очень рад познакомиться и с сыном твоего друга Гауди. - Он учтиво кивнул Цезарю. Потом он окинул взглядом всю группу вновь прибывших, и деловым командным тоном добавил:

– В таком виде вам нельзя появляться на берегу! Ечли честно, то у нас не особо жалуют европейцев, я уже не говорю об этих диких и уродливых арабах! На военном джипе вы доберётесь до нужного вам места, где вас встретит мой племянник Саул. Он уже предупреждён о вашем приезде и знает, что надо делать дальше. Хотя лично я до сих пор теряюсь в догадках, зачем вам вообще понадобилось соваться в это пекло. Но, бог с вами, - делайте, что задумали! Но в связи с тем, что вам предстоит путь через границу - в Египет, следует переодеться и закамуфлировать под местных аборигенов. У меня как раз припасены соответствующие вещи, посему  всех прошу спуститься вниз – в мою каюту!

                ***

  Цезарь глядел на своих друзей и не мог поверить собственным глазам!
  Как же одежда может преобразить внешность человека!
  Перед ним стояли два пожилых обросших араба, и одна стройная и молодая почти что мулаточка, завёрнутая в строгий просторный балахон, голова которой покрывал чёрный платок, из под которого почти не было видно её лица. Только зелёные глаза Зары глядели на него покорно, вопросительно и чуть испуганно. Да, и сам Цезарь оказался не на много лучше – настоящий палестинец, которого можно было так же легко принять за египтянина или даже за марокканца.
  Вся группа попрощалась с генералом Пейсах, высадилась на пирс военно-морской базы, побросала вещи в багажник, села в джип и быстро отправилась в сторону Хайфы.
  Проехав вдоль берега несколько километров, перед их глазами открылся вид на этот древний город, который был далеко не красочным!
  Когда-то Хайфа являлась одним из красивейших мест на всё северном побережье, и славилась своими зелёными парками, белокаменными зданиями и прекрасными фонтанами. Сейчас же она представляла собой жалкое зрелище!
  От бывшего великолепия остались только полуразрушенные дома, груды бетона и торчащей металлической арматуры, а вместо улиц городскую территорию разделяли бесчисленные закрытые зоны, огражденные колючей проволокой и контрольно-пропускными постами.
  По разбомбленным в воронках дорогам то и дело проносились военные грузовики с солдатами, громыхали тяжёлые танки, а по обочинам стояли передвижные зенитные установки. И всё это утопала в клубах серой бетонной пыли.
  Знойный воздух был до предела разрежённым, и в нём практически полностью отсутствовал кислород. Создавалось впечатление, что вся атмосфера этой бедной страны была пронизана опасностью и неистребимым запахом крови. Не верилось в то, что по этим выжженным солнцем камням когда-то ступали ноги Моисея и Христа! Казалось, что сам Великий Бог специально обрёк этот гордый и свободолюбивый народ на вечные испытания, окружив его священную землю сплошным кольцом коварных и непримиримых врагов?!
   По мере продвижения на юг, обстановка ещё более усугублялась, и всем сидящим в джипе чудилось, что они движутся прямо в ад, а гиены его раскалённых котлов были разбросаны по всему Ближнему востоку! Под пылающим огнём веками непрекращающихся войн проливалась кровь ни в чём неповинных жертв этой жестокой и бессмысленной резни. Это забытое богом место продолжало оставаться горящей точкой столкновения враждующих цивилизаций, превратившись в их общее место казни - позорную голгофу.

                ***      
 
  Проехав почти через всю страну, Цезарь и его команда наконец приближалась к пограничной зоне. Все пассажиры джипа изнывали от нестерпимой жары и тряски по бездорожью, взмокли от духоты и страшно устали. В течение своего следования, они несколько раз попадали под обстрел, и остались живы только благодаря опыту и сноровке шофёра.
  Лишь глубокой ночью машина въехала в какой-то городок, похожий на руины, и, покрутившись по узким улочкам, остановилась у полуразрушенного дома. Солдат-водитель, который за всё время пути не проронил ни одного слова, вдруг обратился к Поллаку, и заговорщически ему сказал:

– Мы приехали. Генерал Пейсах оставил для вас оружие, можете взять его в багажнике. Мне же нужно возвращаться, прощайте!

   В это время из подвала дома вышел какой-то мужчина с длинными закрученными пейсами и кипой на голове. Озираясь по сторонам, он быстро подошёл к джипу, представился Саулом и пригласил всех следовать за ним.
 Они спустились в подвальное помещение, которое одновременно служило - жильём и бомбоубежищем. В нём находилась вся семья Саула, состоящая из его жены и четверых детей, которые сладко спали на двухярусных кроватях.
  Саул ожидал гостей и приготовил для них скромный ужин, состоящий из овечьего сыра и сухих лепёшек. Он сказал им, что на рассвете проведёт их туда, куда надо. Они же, отказавшись от угощения, сразу завалились спать - прямо на пол.

                *** 

  Было ещё темно, когда хозяин растолкал спящих, и, чтобы не будить своих детей,  в пол голоса произнёс:

– Поднимайтесь, нам надо идти!

   Все тихо встали, собрались и вышли из подвала.
   Саул повел их по узкой дорожке, ведущей через развалины. Он пояснил, что покажет им тайный подземный ход, ведущий через границу - на территорию Египта. Пройти же к нему надо было очень рано, пока ещё не началась бомбежка. Дело заключалось в том, что эта часть приграничной зоны постоянно переходила из рук в руки, а иногда это могло происходить по несколько раз на день. Идти через этот подземный ход было рискованным предприятием, поскольку он использовался в основном контрабандистами, хотя в настоящее время там можно было встретить - кого угодно. Однако эта подземная дорога являлась единственным известным путём в Египет – другой возможности добраться туда просто не существовало.
  Когда они подошли к своей цели, Саул с помощью Доки и Цезаря сдвинули какую-то плиту, и перед ними открылась чёрная пасть подземного хода. Саул обернулся к своим гостям и, улыбнувшись, сказал:

– Ну, вот и всё! Я сделал то, что обещал. Остальное – за вами. Если повезёт, то вы уже через пару часов будите в Египте. Прощайте!

  Группа авантюристов во главе с Цезарем спустилась в дыру, помогая друг другу. Последним был Поллак. Когда он прощался с Саулом и уже собирался последовать за остальными, тот всунул в его руку какой-то предмет. При этом Саул виновато произнёс:

– Возьмите это! К сожалению, я больше ничем не могу вам помочь. Хотя мы с  моими ребятами постараемся каким-то образом подстраховать вашу компанию.

– Спасибо тебе за всё, Саул! - поблагодарил его Поллак, и спустился под землю.

  Чуть позже он рассмотрел подарок Саула, им оказался миниатюрная тора – «тхалим», помещённая в сувенирную металлическую коробочку. Полак улыбнулся, и положил эту святую для каждого еврея книжку в свой нагрудный карман.

-  Да хранит всех нас господь! – прошептал он про себя и добавил. – Хотя я не верующий, но мне больше некого об этом попросить.






                ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ



  Как и каждое утро, Валерий Сатаров спустился в подземный бункер своей тайной лаборатории, и как обычно зашёл в кабинет Марка Рубинштейна, который здесь безвылазно жил и работал. В компании «Долорес» о его существовании никто даже не догадывался. Однако в этот день поведение профессора показалось Сатарову более, чем странным. Обычно в это время он всегда находился на своём месте, и увидев своего ученика, весело и громко его приветствовал. В этот же раз, Рубинштейн без движения сидел за своим столом, заваленным бумагами, рукой держался за сердце и напряжённо глядел в одну точку.

– Профессор, вы опять работали всю ночь? - настороженно спросил Сатаров. - Но надо ведь когда-нибудь и отдыхать!

– Не шуми, Валерочка, а накапай-ка лучше мне валокордина, - еле шевеля губами, прошептал профессор, - а то я даже встать не могу – такая боль: как буд-то бы шило вогнали – прямо в сердце!

  Сатаров бросился к аптечке и начал дрожащими руками перебирать склянки и пузырьки, но этот проклятый валокордин, как сквозь землю провалился!

– Знаешь, голубчик, наверное лекарство мне уже не поможет, - едва передвигая языком, промямлил Рубинштейн каким-то свистящим голосом, - позвони-ка лучше к врачам, а то мне совсем худо.

  Сатаров подошёл к столу, и тут же набрал номер местной санчасти, объяснив врачу возникшую ситуацию.
  Молодая медсестра и два санитара появились в бункере буквально через несколько минут. Они прошли через подземную галерею, которая соединяла лабораторию с основанием пирамиды главного корпуса компании «Долорес».
  Когда они уложили профессора на каталку, он слабеющей рукой подозвал к себе перепуганного Сатарова и, не открывая от него глаз, тихо произнёс:

– Валерочка, боюсь, что мы с тобой можем больше не увидеться. - он облизал свои сухие губы и взмолился. - Прошу тебя, доведи нашу работу до конца. Слава богу, что мы успели сделать для Цезаря то, что он просил. - Потом Рубинштейн как-то грустно улыбнулся и прошептал. - Теперь и умирать не страшно: ведь жизнь прошла не зря! Прощай же, голубчик, прощай, мой хороший!

             ***

  Врач компании сделала кардиограмму и сразу же заподозрила самое худшее.
  Он связался с ответственным секретарём главы компании и попросил её срочно вызвать скорую, объяснив, что одному её больному незамедлительно требуется интенсивная терапия и госпитализация. Та ещё долго и нудно выясняла, кому именно нужна помощь, но в конце концов дозвонилась в приёмную Московского кардиологического центра.
   Как это не показалось странным, но карета приехала достаточно быстро. Еле дышащего Рубинштейна погрузили в машину, и на большой скорости повезли в столичную клинику. В пути в город у него несколько раз останавливалось сердце. Врачи делали всё от них зависящее, но спасти профессора так и не удалось. Не доехав до больницы каких-то ста метров, Марк Рубинштейн, не приходя в сознание, скончался от обширного инфаркта.

             ***
   О чрезвычайном происшествии в жизни компании «Долорес» тут же донесли Фёкле Толстой. У неё везде имелись шпионы и осведомители, даже в самом близком окружении президента.
   Узнав о смерти Рубинштейна она просто бесновалась и не находила себе места.
   Конечно же причиной этой реакции была не жалость к старому профессору. Теперь Фёкла точно знала о том, что этот известный учёный физик всё это время находился и работал на территории компании «Долорес». Больше всего она боялась, что именно там он мог продолжить свои прерванные научные разработки по Карсу. А, учитывая огромные финансовые возможности этой компании, Рубинштейн мог бы довести все свои приостановленные проекты до логического конца.
  Сама мысль об этом бросала Фёклу в дрож!
  Возможность обогащения Карса становилось опасным, как для неё самой, так и для всей экономики страны, которая существовала только на средства от продажи нефти и газа. Сейчас она вообще очень сильно пожалела о том, что в своё время не сослала этого старого гениального идиота в солнечный Магадан.
  Фёклу бесило ещё и то, что её обвели вокруг пальца.
  Обычно от её всевидящего ока ничего и никогда не ускользало. Любое событие не проходило незамеченным для неё, причём, не только в самой столице, но и во всей стране. А тут – надо же было так опростоволоситься!

  «Как же меня ловко провели! - думала она, нервно мечась по своему кабинету. - Суки, поставили, как последнюю «лохушку», причём, происходило это прямо перед моим носом. А ведь я чувствовала, что в этой грёбаной компании «Долорес» что-то - не то! Задницей своей – чувствовала! Ну, ничего я им сейчас устрою»!

  Фёкла набрала номер телефона Толстова, и без всяких приветствий и предисловий начала громко кричать в трубку:

– Послушай, родственничек! Скажи-ка мне: какого хера делал лауреат Нобелевской премии – известный физик-ядерщик Марк Рубинштейн на территории вашей долбаной компании. Только не надо мне тулить горбатого о том, что он занимался изысканиями в области фейерверков! Говори правду – мать твою и мою тётю!

– Понимаешь, Фёкла... - замялся оторопевший от такого накала Толстой, не зная, что ей ответить.

– Короче так! - перебив его уже в полный голос орала Фёкла. - Завтра же утром к вам будут направлены спец подразделения МВД. Они снесут ваше засекреченное гнездо к чёртовой матери, а в твою толстую жопу затолкают самую большую петарду, и в таком виде отправят на Соловки, где ты будешь освещать северные просторы нашей необъятной Родины! Ты всё понял?!

  Она тут же связалась с министром МВД, и в том же тоне дала указание снести весь завод компании «Долорес». Она уже вопила в трубку, даже не слушая возражения обалдевшего министра:

– Эльдарчик! Чтобы ты сам руководил операции и не оставил камня на камне от этого чёртовой фабрики. Они там занимались тайными разработками Карса, теперь я это точно знаю! И, пожалуйста, очень тебя прошу – прояви, наконец, свой мужской характер и сделай всё жёстко и беспощадно! 
  Когда Фёкла наконец спустила пары, она спокойно села и закурила сигарету. Как заядлая курильщица, она выпустила дым из своих ноздрей, немного расслабилась, сосредоточилась и стала соображать.
   Она вспомнила, что ей с самого начала не понравилось поведение Ивана Гауди, эта его покорная молчаливость, а так же более чем подозрительное желание стать представителем в ООН. Она уже пожалела о том, что решила удовлетворить эту странную просьбу, весьма необычную для человека его масштаба и мировоззрения. Как же она могла не догадаться, что этот старый хрен что-то задумал – что-то очень пакостное?! Как всегда, во всём была виновата её собственная, патологическая жадность к деньгам, с которой она никогда не могла справиться!
  Теперь ей сообщили из Америки, что этот опасный человек решил лично выступить на заседание Совета Безопасности. Но, какого лешего он так выставляется? Более того, ей доложили о странных отлучках этого старого лиса в центр города, причём без сопровождения охраны и водителя. Теперь, все его выкрутасы просто пугали Фёклу!

  «А может быть отозвать его к чёртовой матери обратно? - подумала Фёкла, нервно покусывая губя. - Во всяком случае, нужно ещё больше усилить за ним наблюдение. Вся его не русская шайка стала для нас сплошным геморроем и создаёт постоянную головную боль! Бесспорно и то, что без ведома и согласия старшего Гауди - главы этого водолейского клана, никто бы не пригласил на работу еврея Рубинштейна, его отмороженного ученика – блаженного тюфяка Сатарова, да и сам это сраный завод не посмели бы строить на его территории. Так, главное не паниковать, и во всём как следует разобраться! О, дьявол, мне даже страшно подумать о том, чем всё это может закончиться»!?

  Она вдруг вспомнила, что сын Гауди – Цезарь тоже куда-то испарился вместе с Зарой. Вся цепь последних событий в своей совокупности, выбивали Фёклу из колеи, и становились для неё предвестником быстро надвигающейся трагедии! С того самого момента, как эти опасные люди возвратились обратно в страну, все вокруг пошло кувырком и буквально валилось из рук! Звериное предчувствие Фёклы подсказывало ей, что она начинает терять контроль над ситуацией, и впереди её ждут очень большие неприятности!
  Но самой непостижимой тайной для неё всё ещё оставался вопрос о том, где могла пропадать семейка Гауди и их друзья последние десять лет?

        ***

  Всю ночь Толстой и Вольский занимались срочной эвакуацией компании.
  Они давно были готовы к подобному сценарию и заранее предусмотрели все возможные запасные варианты.
   Ещё с момента постройки, в основе пирамиды были спроектированы и имелись специальные резервные помещения, в которых легко мог разместиться весь персонал компании и члены его семей. Там были устроены подземные залы, жилые комнаты,душевые, столовая, спортивный комплекс с бассейном и огромные склады, заполненные провиантом и предметами жизнеобеспечения.
   В автономном режиме компания могла безболезненно продолжать деятельность достаточно долго. Более того, даже при возможном сносе фабрики, лаборатория и ускоритель, находящийся под её основанием, могли спокойно функционировать и дальше. Всё это было заранее продумано до мелочей, как и скрытые выходы из подземных коммуникаций, ведущие из территории компании – далекие закоулки леса.
  Осталось только перевести готовую продукцию завода в подземные резервуары, и можно было спускаться в нижний бункер, наглухо закрыв над собой мощные стальные двери- щиты.
  Уже с утра вся загородная резиденция «Долорес» была окружена подразделениями спецназа, который готовился к началу штурма. Военные ожидали прибытия тяжёлой техники.

                ***

  Толстой остался доволен проделанной работой. Он успел перевести огромную сумму денег на номерной счёт банка Каймановых островов, и отправить в Америку толстый кейс, забитый наличными. Эти средства зачем-то понадобились Ивану Гауди, а он всегда знал, что делает?
  Теперь Толстой собирался пройти к корпусу завода, где всё ещё возился его друг - Александр Вольский. Лёва решил лично проверить, как обстоят дела у Вольского, а потом вместе с ним спуститься в основание пирамиды.
  Когда же Толстой вышел на площадку, которая находилась перед зданием фабрики, он увидел поразившую его картину!
  Перед входом на завод, на холостых оборотах громыхало несколько огромных грейдеров, а перед острым ковшом одного из них стоял Сашка Вольский. Он истошно кричал сидящему на корпусе вооружённому офицеру:

– Х-й вам, так и передайте своему начальнику- гнойному пидору и нашему премьер министру – охуевшей лесбиянке! Вы сможете пройти сюда только через мой труп! Давайте - попробуйте сдвинуться с места, я застрелю первого, кто на это решиться! - в подтверждение своих слов, Вольский достал из-за пояса пистолет, перезарядил его и направил тупой ствол прямо на офицера.

– Сашка, остановись! - громко заорал Толстой, направляясь к нему.

– Сколько же можно терпеть этих выродков?! - не унимался Вольский. - Как же я ненавижу вас всех – козлов позорных?!





                ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ



  Наступил последний день перед началом заседания Совета Безопасности ООН.
  Как обычно я направлялся к своему кабинету.
  Когда же я проходил мимо приёмной, то услышал непривычно тихий голос своего секретаря. Она разговаривала с кем-то по видео телефону.
   Я бы прошёл мимо, но меня несколько насторожил её заговорчески тон и удивило то, что дверь в приёмную была плотно прикрыта.
  Тогда, я приблизился к её стеклянной поверхности и начал слушать.
  Светлана, испуганно поглядывала на дверь и явно волновалась. Она старалась отвечать короткими фразами:

– Да нет, пока ничего подозрительного. - шептала она перед монитором. - Я сама печатала текст его выступления – обычная хвалебная речь – панегирик – он собирается петь дифирамбы предложению Холемана.

 «Интересно было бы посмотреть, с кем она чешет? - подумал я. – Хотя, что в этом интересного: наверняка с экрана глядит серая физиономия какого-нибудь майора разведки или майорши»?!

 После долгой паузы, Светлана вновь заговорила:

– Нужно поставить мини-камеры на его одежду? Хорошо, сегодня же возьму на чистку его костюмы и незаметно сделаю всё, как надо. Да, я поняла, поняла – и на все вещи тоже. Я повторяю, что мне не известно, с кем он там встречается и разговаривает. Практически он никуда и не выходит, разве что пару раз отправлялся в город погулять! - после этих слов она коротко отчеканила «есть!», и на этом разговор прекратился.

  «Поздно спохватились – слишком поздно! - довольно констатировал я.

                ***

   Я уже почти всё успел сделать!
   Деньги мной были уже получены, и частично переданы Джонотану Паркеру, и не только ему. Мне пришлось подкупить нескольких нужных чиновников: начальника отдела безопасности и ещё пару клерков, от которых зависело техническая часть моего выступления. Они не долго сопротивлялись, услышав о тех суммах гонораров, которые я им посулил. От такого заманчивого предложения вряд ли бы кто-либо вообще мог отказаться. Я не сильно опасался двойной игры с их стороны, поскольку суммы разыгрывались просто немыслимые. Но даже в том случае, если они вдруг решат меня «сдать», имелись запасные и дублирующие варианты.
  Короче, мне осталось ещё раз прокорректировать свою речь, чтобы она стала более короткой и ёмкой. Хотя большие надежды я возлагал не столько на слова, сколько на наглядную часть выступления. То, что имелось у меня в видео арсенале, никого не могло оставить равнодушным относительно деятельности и, особенно, морального образа легендарности личности Ади Холемана.
  По сему я решил хорошенько отдохнуть и немного поразмышлять о своей жизни и ещё раз прокрутить в голове всё то, что предстояло сделать.
   Так, весь остаток дня я провел в полном одиночестве.
   Дело в том, что за время, проведённое в этой чужой для меня стране, я невольно попал в вакуум общения и социальной изоляции. Однако по истечении какого-то времени я стал замечать, что получаю от одиночества определённое удовольствия, более того, мне становилось немного дискомфортно, когда кто-либо его нарушал.
  Порой я вёл жаркие беседы со своим «альте эго», долго спорил с самим собой и даже пытался дискутировать. Со стороны это поведение могло показаться полным помешательством, но даю честное слово, что я ещё никогда в своей жизни не был так адекватен и сосредоточен. Правда бывали такие моменты, когда я пытался расслабляться при помощи алкоголя, ввергая себя в невесомое почти невменяемое состояние релаксации. Однако голова моя оставалась трезвой, а её извилины продолжали усиленно работать, тщательно готовясь к мозговому штурму. Мне трудно объяснить истинные причины подобного затворнического настроения, но это вынужденное одиночество каким-то образом помогало мне абстрагироваться от внешнего мира, к которому я терял всякий интерес, и давало возможность в спокойной обстановке подвести итоги всей своей жизни.
  Иногда я выходил на широкую террасу своей пустой резиденции, и подолгу наблюдал за проплывающими в небе облаками.

   «Боже, как же я давно не глядел в небо»! - думал я тогда, следя за их плавными движениями. – Как же оно спокойно и безмятежно, мудрое и вечное»!

  В эти минуты я осознал, что большинство моих жизненных проблем возникали из-за  поспешности и сумбурности поступков, от постоянной спешки и внутреннего страха куда-то не успеть или чего-то недополучить. Я часто забывал о том, что мудрые законы природной гармонии никогда не терпят суеты.
  Хотя сейчас мне уже ровным счётом некуда было спешить!
  Я понял, что достиг финала своего жизненного пути, и впервые ощутил себя физически уставшим и опустошённым как старый серебряный кубок!
   Видимо, это чувство было связано с тем, что я уже успешно прошёл основные этапы становления человеческой личности?!
  Я пережил все возможные испытания и насытился земными радостями, о которых только может мечтать земной человек. Я успел познать, что такое родительская забота и любовь к женщине, дружная семья и счастье отцовства, предательство и верность друзей, материальный достаток и человеческая неблагодарность, доброта и жадность, бог и дьявол, вечная жизнь и вечная смерть. Мне стали известны все возможные восторги и разочарования, страсть и добродетель, вдохновение и боль. Короче говоря, мне было дана возможность погостить этом лучшем из миров во всём его многообразии и неразгаданных тайнах, и мне было не в чем упрекнуть свою судьбу. Но понял ли я в полной мере, что такое счастье? Кто знает?! Однако, по моему глубокому убеждению, оно сбывалось уже тогда, когда только казалось, что оно становилось возможным!
  Скажу больше, я заметил ещё одну примечательную вещь!
  Как бы это ни странно звучало, но душа моя, приобретая богатый земной опыт, так и не успела состариться. Скорее всего, для неё наступил последний и завершающий период мирского созревания и взросления: так называемый период духовной революции. Однако этот мистический процесс совершенствования никогда не мог завершиться, поскольку длился вечно, продолжаясь и после перевоплощения человека в его астральную сущность. 
  Именно эта светлая меланхолия заставляла меня сконцентрироваться и расписать каждый последующий день – буквально по минутам. Я мысленно уже подводил итог  прожитой жизни и боялся что-либо упустить, стараясь ничего не забыть и привести все свои личные дела в полный порядок.
  Каждый вечер ко мне звонила Ксюша, и мы долго разговаривали с ней, глядя друг другу в глаза. Если честно, то в основном говорила она, а я старался больше слушать, ограничиваясь скупыми ответными фразами. Нет, я не сжигал за собой мосты, просто медленно покидал ту самую почву, на которой они были воздвигнуты. Внутренне я готовился подняться к тем высотам, где земные чувства и отношения между людьми уже не могли существовать в прежнем материальном виде.
  Конечно, Ксюша была обеспокоена моей немногословностью и проявлением внешней пассивности. Но я не мог объяснить ей истинную причину своего молчания, так же, как и не имел права вообще делиться с кем-либо своими предстоящими планами.
  Я просто смотрел на неё и понимал, что она медленно - навсегда уплывает из нашего общего настоящего - в моё личное туманное прошлое. Теперь же в скрытой зоне моих насущных желаний стояла только одна – единственная - главная цель, которую я должен был достичь во что бы это ни стало. Она полностью наполнила и поглотила все моё существо, превратившись в навязчивую идею, от которой трудно было избавиться. Всё же остальное стало для меня отдаляющимся, ускользающим, мало важным и второстепенным.
  Вот и в этот вечер, после очередного разговора с женой, я сел в кресло, откупорил бутылку виски и начал смаковать его прямо из горлышка. Перед моими глазами появилось что-то вроде чистого листа бумаги, на котором была начертана одна последняя фраза, обращённая ко всем тем, кого я когда-то любил. Её можно было сформулировать приблизительно такими простыми, слегка печальными, но весьма обнадёживающими словами:

 «Прощайте, мои дорогие»!

  Скорее всего, я внутренне уже подготовился к последнему прощанию с ними, и с каким-то блаженным восторгом начинал избавляться от необходимости жить дальше, которая становилась для меня тягостной и обременительной.
  На то имелись весьма веские причины.
  Я прекрасно понимал то, что после того как я выступлю на сессии Совета Безопасности, мои шансы выжить будут сведены к нулю. И было совсем не важно, кто и, когда нажмёт на курок или надавит на кнопку взрывателя, как, собственно, и то, кто станет заказчиком моего убийства: Холеман, Бурлаков, Фёкла Толстая или кто-то иной. Ясно было одно - уже к обеду завтрашнего дня, судьба моя, будет предрешена.
  Нет, это была не интуиция и не предположения, я знал это - наверняка!
  Наконец я понял, почему Великий Бог оставил меня живым, дал мне отсрочку и временную возможность вернуться из Долины Смерти.
  Нет, Он, не облагодетельствовал меня!
  Мудрейший из Мудрых великодушно предоставил почётное право достойно довести мне свою жизнь до конца и завершить то, что было предначертано свыше.
  Теперь я был обязан испить свою чашу до дна, отвергнуть горький яд внутренних сомнений и выложиться на все сто процентов своих человеческих сил.
  Более того, теперь я был полностью уверен, что всеми моими последующими действиями руководил не столько я сам: моя воля или здравый смысл направлялись и подчинялись животворящему персту нашего Создателя. Именно Он предавал мне силы, вдохнул в мою душу уверенность и освободил моё сердце от страха.
 
  «Так что может быть прекрасней и величественней этой почётной миссии? - спрашивал себя я. - Может быть, такая смерть и есть выражение сермяжной правды, когда ты уходишь из жизни не больным немощным стариком, а победителем, полным сил и энергии. Ведь это же огромное и редкое счастье, что именно меня Он выбрал для того, чтобы совершить этот личный подвиг простого земного человека, и благодаря своим смелым делам хоть на одно мгновение стать богом»!?

   Нет, в моих поступках не было ничего суицидального, все они являлись вполне сознательными и хорошо продуманными.
   Я знал, что уже ничего нельзя изменить.
   И, надо ли?
   Я шёл навстречу верной смерти без всяких сомнений и колебаний, превращая её в разумный итог всей своей жизни. Последним моим земным желанием стало только одно: освободить мир от этого коварного сына дьявола и порождения Вселенского Зла – проклятого Ади Холемана!







                ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ



  Когда Цезарь и его друзья спустились в подземный ход, он достал из-за пояса цилиндр и поднял его высоко над своей головой. Тёмный лаз, из которого веяло кладбищенским холодом, сразу же осветился ярким согревающим светом. Потом они все вместе молча двинулись вперёд.
  Через какое-то время над их головами послышались звуки перестрелки: резкое стрекотание автоматных очередей, глухие взрывы снарядов. От всей этой канонады под их нагами сотрясалась земля, а с низкого потолка сыпался песок и мелкие камни.
  Какой протяжённости этот подземный ход и, сколько надо было ещё петлять по его лабиринту, не знал никто. Но примерно через час, прямо в нашем направлении замаячил луч яркого света. Все очень обрадовались, предполагая, что это и есть выход на территорию Египта.
   Между тем, их ожидания не оправдались – впереди зияла всего лишь  огромная дыра, выходящая на поверхность. Видимо, она образовалась от крупного взрыва бомбы или ракеты.
  Подойдя ближе, все отпрянули от ужасающей картины, представшей перед их глазами!
  Прямо перед ними, вниз головой висел какой-то человек.
  Одной своей ногой он зацепился за кусок арматуры, а огрызок второй – как-то неестественно торчал в сторону, с оголённой костью грязно жёлтого цвета и омерзительными ошмётками плоти, свисающей с бедра. Всё это обезображенное тело медленно покачивалось в воздухе. Судя по одежде и характеру  повреждений несчастного, им был палестинец, который случайно нарвался на мину и провалился в подземных ход. Скорее всего, он проболтался под палящими лучами солнца уже ни один день!
  Вокруг стояла нестерпимая вонь и удушающий смрад от гниющей плоти, который при дыхании оставлял жуткий привкус во рту. Труп уже наполовину разложился, а его череп, с ещё сохранившимися бородой и волосами, был основательно поеден насекомыми. Вокруг тела зловеще жужжали летучие спутники смерти – целый рой наглых зелёных мух, а из безжизненных глазниц высыпались жирные мерзкие черви. Увидев эту картину, все путники заткнули нос платками, а Зару вся побелела, и её тут же вырвало. Если бы ни вовремя подоспевший Цезарь, она бы потеряла сознание и грохнулась бы рядом с этим зловонным трупом.

– Не надо смотреть на него, доченька! - возбуждённо воскликнул Поллак, прикрывая своей широкой спиной неприглядный вид мертвеца. - Дети, ради бога, идите, а мы с Иорданисом вас догоним !

  Цезарь и Зара быстро двинулась дальше.
  Поллак и Дока немного отстали, решив осмотреть содержимое мешка, валящегося под ногами висящего тела. Они обнаружили в нём несколько целлофановых кульков с белым порошком. Скорее всего это был героин, а его владелец – обыкновенный нарко курьер.
   Они безмолвно переглянулись и последовали за Зарой и Цезарем, которые за это время успели пройти по проходу намного дальше.
   Буквально через несколько минут Дока и Поллак услышали позади себя громкие звуки выстрелов. Можно было предположить, что кто-то пытался спуститься в подземный ход сверху и яростно отстреливался от своих преследователей.
  Паллак остановил Иорданиса, и тихо ему сказал:

– Дока, я останусь здесь и подстрахую вас, а, ты, пожалуйста, позаботься о молодых!

– Ты с ума сошёл, Саша, - резко одёрнул его Дока, - какой из тебя к чёрту боец? Это я останусь, а ты – иди!

– Послушай меня, дружище, - натянуто улыбнулся Поллак, - я ведь при всём желании не смогу защитить наших детей как ты – спортсмен разрядник и бывший десантник! Да и посуди сам, какой из меня - больного старика, путешественник по пустыням? С моей-то комплекцией и одышкой, я стану для вас обузой, свалюсь на первом же бархане и благополучно на нём окочурюсь. Не обижайся, может быть, мне и стрелять-то не придётся. А, когда всё затихнет, я спокойно вернусь к Саулу и стану дожидаться там вашего возвращения, договорились? Согласись со мной, я ведь имею полное право хоть немного пожить на своей земле обетованной!?

 Иорданис недоверчиво поглядел на него, но потом одобрительно кивнул головой в знак согласия.

– Хорошо, постой здесь несколько минут, - твёрдо сказал он, - а когда всё стихнет, дуй назад!

– Хорошо, только идите быстрее! - согласился Поллак.

  Дока начал пятиться, потом повернулся и неуверенным шагом пошёл дальше, время от времени оборачиваясь назад. Через несколько минут, за его спиной вновь послышались автоматные выстрелы, а затем раздался страшный взрыв, похожий на разорвавшейся снаряд, выпущенный из гранатомёта.
  Дока метнулся назад, но взрывная волна повалило его с ног.
  Когда он опомнился, включил свой фонарь и поднял голову, чтобы посмотреть что там с Поллаком, то ничего не мог разглядеть кроме темноты и клубов белой пыли, застилающей глаза. Скорее всего снаряд попал в свод подземного хода, разворотил каменные стены и полностью завалил проход щебнем.
  Иорданис бросился к завалу и стал громко и нервно звать Поллака. Но в ответ он услышал лишь отрывистые звуки выстрелов. Дока бросился на насыпь и от ощущения полной беспомощности начал бить кулаками по острым камням.
  Он скрипел зубами и громко кричал:

«Суки, суки!!! Сашка-а-а! Полак – отзовись! Сашка»!!!

  Внезапно стрельба прекратилась, и вокруг воцарилась гнетущая тишина, как в могиле. Понимая, что дорога к Поллаку отрезана наглухо, Дока, весь мокрый от слёз и пота, отправился в обратную сторону. Ноги не слушались его, и он медленно брёл, спотыкаясь и опустив голову вниз.
  Когда луч фонаря высветил очередной белый череп, лежащий на полу, Иорданис с силой и остервенением отшвырнул его в сторону ногой и зло прошептал:

«Какого человека убили, суки?! Чтоб издохли все те, кто придумал эту войну»!!!

  В это время череп откатился в сторону и остановился на груде камней по ходу движения Иорданиса. Его глазницы и беззубый рот зловеще улыбались в ответ!

                *** 

  Полак увидел в проёме какие-то фигуры. Они возились рядом с весящим телом, видимо искали свои наркотики. Он залег за камень, передёрнул затвор своего «узи», и притаился. В это время его сторону был направлен сильный луч фонаря, ослепивший глаза Поллака. От неожиданности, он нажал на гашетку своего автомата и произвёл несколько одиночных выстрелов в сторону света. «Узи» дрожал в его руках, а из его короткого ствола поднималась вверх серая пороховая дымка.
  В ответ прозвучала длинная очередь.
  Пули свистели и рикошетили о каменные стены прямо над головой Поллака.
  Потом стрельба на время затихла.
  Вдруг мимо него, с визгом разрезая пространство, пролетела ракета, которая с грохотом взорвалась где-то за его спиной. Раздался страшный взрыв. Поллок залёг на пол и автоматически закрыл голову руками. Он пришёл в себя, когда дым уже рассеялся. Он почувствовал страшную колющую боль в ушах - его сильно контузило.
   В горячке, он, уже не контролируя себя, поднялся во весь рост и начал стрелять. Его тут же прошило свистящими пулями, которые ужалили его в плечо, ногу и сильно ударили в грудь. От болевого шока он повалился на пол и инстинктивно пополз за спасительный камень. Левая рука и нога не слушались и безжизненно волочились по земле, а грудь просто горела огнём.
  Поллак осмотрел свои раны.
  Мышцы на ноге и на плече были разорваны пулями, пронзившими его тело на вылет. Из сквозных ран текла кровь. Чтобы приостановить кровотечение, он перетянул ногу платком и с силой прижал своё плечо к холодной скалистой стене. После этого он растегнул рубашку и обнаружил на левой части груди большой тёмный синяк – крови почему-то не было! Полак удивился, но когда достал из нагрудного кармана сувенир торы, подаренной ему Саулом, то сразу же всё понял. Металлический чехол талмуда –«тхалима» был расплющен от пули и принял на себя всю силу удара, тем самым спас его от неминуемой смерти. Полак грустно улыбнулся окровавленными губами, и про себя подумал:

  «А говорят, что чудес не бывает. Человек вечно ищет какие-нибудь подтверждения существования Бога, а он сам находит их, чтобы защитить и сохранить ему жизнь»!

  От боли и потери крови он начал терять сознание.
  Последнее, что услышал Александр Полак, был тихий голос, доносившийся от куда-то из под земли. Он вибрировал, медленно и протяжно повторяясь эхом в его уже затуманенном сознании:

  «Саша, Саша, Саш-а-а»!

                ***

 Когда Дока Иорданис вылез из подземного хода, у выхода его уже ожидали Цезарь и Зара. Девушка радостно посмотрела на него, а потом, с удивлением заглянув в чёрную дыру лаза за его спиной, взволнованно спросила:

– А где отец, что с ним случилась? - её растерянные глаза наполнились страхом. - Он жив?!

– Между нами неожиданно обвалился проход. - сказал Дока, одевая тёмные очки, чтобы она не заметила фальши в его глазах, и вынужденно соврал. - Он жив и вернулся к Саулу. Там он и дождётся нашего возвращения.

– Да, мы слышали шум позади нас! - поддержал Иорданиса Цезарь, который, судя по всему, всё прекрасно понял и, чтобы не расстраивать Зару, поддержал версию Иорданиса. - Может быть, это и к лучшему?!

– Слава богу, что он жив! - просияла Зара. - А мы вернёмся назад в Израиль?

– Конечно! - коротко ответил Цезарь, и оглядевшись по сторонам, добавил. - Ну, что – вперёд на землю древнего Египта. Нам предстоит тяжёлый путь: по скалам, равнинам и морям.

                ***

  Путешествие, действительно, было не лёгким.
  Большую часть Синайского полуострова путникам пришлось преодолевать пешком, а так же трястись в допотопных грузовиках, передвигаться на спинах тощих и вонючих мулов, даже болтаться на палубе старой рыболовецкой фелюги, на которой они переправились через пролив Красного моря.
  За всё это время они страшно вымотались и устали, почти ничего не ели, кроме сухих лепёшек. Они старались поменьше пить, экономя содержимое своего старого бурдюка.
  Вода здесь была дороже золота и любого богатства!
  Надо отметить,что за всё это время пути Зара ни разу не закапризничала и не пожаловалась на трудности, она стоически переносила дорогу наравне с мужчинами. По внешнему виду Цезаря вообще трудно было понять: устал он или нет, во всяком случае, он всегда казался бодрым и подтянутым. Дока, привыкший к физическим нагрузкам, тоже старался вести себя достойно, не взирая на свой далеко не молодой возраст. Он хорошо помнил то, что говорил ему перед их отъездом Иван, и во всём проявлял к молодым отцовскую заботу и внимание.
   Дока старался во всех ситуациях оставаться для них надёжной опорой, верным охранником и другом. Он относился к Заре и Цезарю, как к своим собственным детям и почти не спал, обеспечивая их безопасность. Правда иногда Иорданис стал за собой замечать, что спит с открытыми глазами. В эти минуты его мозг мог немного отдохнуть, хотя и не терял контроля над тем, что происходило вокруг.

                ***

  Эта древняя земля, которая познала цивилизацию ещё 6000 тысяч лет назад, за всё эти века почти не изменилась. Как будто бы она остановилась в своём развитии на временах великой Клеопатры.
  Всё вокруг было затхлым и полу-разрушенным.
  Эта ситуация усугублялась  длительной войной, непрекращавшиеся уже многие годы. Селения и деревеньки, через которые приходилось проходить путникам, представляли собой жалкие и убогие постройки, а их жители казались серыми и забитыми.
  Скупая природа не радовала, а палящее солнце выжигало глаза, которым не помогали даже чёрные очки. О реальном времени напоминали лишь вооружённые современным оружием люди, сновавшие повсюду, старые и ржавые автомобили, двигающиеся по разбитым дорогам, да военные самолёты, которые иногда пролетали в высоком безоблачном небе.
  Всё вокруг было пропитано духом войны, а в воздухе постоянно слышалась звуки канонады, доносившейся со всех сторон. Казалось, что весь мир сошёл с ума, ввязавшись в эту бессмысленную и жестокую резню, в которой люди бездумно и легко убивали друг друга, а человеческая жизнь буквально ничего не стоила. По существу воюющие стороны давно позабыли о первопричинах своих конфликтов, и уже могли автоматически стреляли не только по противнику, но и в любого встречного. Воевали те, кому уже нечего было терять, а так же те, кто не желал отдавать назад то, что им не должно было принадлежать. Людям было уже всё равно, в каких богов они верили, как, собственно, наплевать и на самого бога, поскольку Он изначально и всегда был противником любой войны и насилия.
  Но всё это были только цветочки - ягодки ожидали путников впереди!
 
                ***

  Высадившись с рыболовецкой шхуны на берег, им очень повезло. Водитель-араб, перевозивший рыбу, согласился довести их до городка Мемфис, который находился на западном берегу Нила. От него же было уже рукой подать до конечного пункта экспедиции – каких-то сто километров через Сахару. Куда именно они направлялись, знал только Цезарь и никто другой.
  После нескольких часов, проведённых в провонявшимся рыбой открытом багажнике грузовика, они наконец достигли Мемфиса.
  Когда-то это город являлся столицей Древнего Египта, основанной ещё первым фараоном Мина. Его название означало - «Белые стены», и по преданию в нём содержались священные животные жрецов: огромный чёрный бык с белой отметиной на лбу – Апис и гигантский ручной крокодил – Себек. Красивее этого места не было во всей Африке.
   Сейчас же этот город был больше похож на развалины.
   Уже сгущались сумерки, когда машина, подъехала к старому глинобитному дому, покрытому сухими пальмовыми ветками вместо крыши. Здесь жила семья водителя грузовика Ахмеда, который за небольшую плату согласился предоставить ночлег своим измученным дорогой пассажирам.
   Однако хозяина никто не встречал.
   Как выяснилось позже, за время отсутствия в его семье случилась большая беда.
 
                ***

  Когда они вошли в дом, то увидели обезумевшую от горя женщину, стоящую на коленях и рыдавшую над телом маленького мальчика. Она иступлёно рвала на себе волосы, и казалось, что она просто сошла с ума. Выяснилось, что её сын внезапно умер прямо у неё на руках, и произошло это - буквально несколько минут назад. Рядом с матерью по полу ползали несколько почти голых детей, которые, глядя на эту картину, тоже горько плакали.
  Ахмед растерянно смотрел на свою семью, и на его глазах тоже появились слёзы. Его жена находилась в отчаяние, она, сумбурно рассказала мужу о случившемся, не в состоянии стравиться со своей истерикой. Эта бедная женщина каталась по полу, не в силах подняться на ноги. По её неуверенным действиям стало ясно, что она полностью ослепла от горя!
  Дока предложил Цезарю найти другое место для ночлега, но тот неожиданно подошёл к Ахмеду и начал говорить с ним по-арабски. Это удивило не только Иорданиса и Зару, но и самого хозяина дома.
  Внимательно выслушав Цезаря, Ахмед вывел жену и детей в соседнюю комнату, а потом вынес тело ребёнка и положил его на стол. Отец стоял с подавленным видом, и безмолвно глядел на своего мёртвого сына.
  Цезарь подошёл к мальчику, который лежал без движения, протянул над ним руки, закрыл глаза и начал водить над его телом ладонями, начиная от его головы и заканчивая ступнями. Его руки не касались тела умершего. Так продолжалось довольно долго. Все присутствующие молчали и завороженно наблюдали за этой странной процедурой.
  Вдруг пальцы на руках мальчика, скрещённых на груди, едва заметно двинулись!
  После этого шевельнулись и его ноги, а потом он весь как-то нервно передёрнулся, и открыл глаза. Лицо отца перекосило выражением полного ужаса и одновременно с этим - сильнейшего восторга. Ахмед тут же метнулся к сыну, подхватил его на руки и с криками радости бросился в соседнюю комнату.
  Дока и Зара застыли в растерянной позе, не веря собственным глазам. Их привёл в чувства пронзительный и счастливый крик матери, который доносился из-за занавески. Вслед за этим, Ахмед, бережно поддерживая свою жену под руку, вывел её из комнаты и они подошли к Цезарю.
   Женщина рухнула перед Цезарем на колени, обняла его за ноги и начала их целовать, при этом не переставая рыдать и причитать. Цезарь не стал её останавливать, а только погладил по голове и что-то тихо сказал по-арабски.
   После его слов, она поднялась и Цезарь помог ей сесть на стул посредине комнаты. Он подошёл к ней с боку, и положил одну свою ладонь на глаза ослепшей, а второй прикоснулся к её затылку.
  Уже никто из присутствующих не сомневался, что эта несчастная женщина прозреет.
  Так и произошло!

                ***

  Семейной радости не было предела.
  Пока Ахмед ходил к соседям за вином, Фатима – так звали его прозревшую жену, усадила Цезаря на стул и принесла таз с водой. Как только он не упирался, она настояла на своём и омыла его ноги.
  Потом она уложила детей спать и накрыла скатертью стол на коротких ножках. Она вынесла чашку с мамалыгой, маслины, финики, белый сыр и свежеиспечённый хлеб. Когда вернулся Ахмед, все присели у стола, скрестив ноги, и праздничная трапеза началась.
  Хозяин щедро угощал своих гостей вином, особенно Цезаря, которому он заглядывал в глаза с преданностью благодарного раба, прислуживающему своему хозяину – фараону.

  После ужина в дом Ахмеда пришёл какой-то старик в белом тюрбане и длинной накидке на плечах. Это был местный мула, который откуда-то уже узнал о чудесах, происходящих в его городе, и хотел самолично лицезреть великого воскресителя и исцелителя. Он явился со своей свитой, состоящей из нескольких помошников.
  Старик поклонился и поздоровался.
  Всем пришлось встать, и ответить положенными в этом случае приветствиями. Мула, теребя свою седую бороду, поинтересовался откуда и куда путники держат свой путь.
  За всех ответил Цезарь, который пояснил, что они палестинцы, и отправляются к родственникам в город Александрию на Северное побережье. Мула внимательно поглядел на странников и, прищуря свой хитрый тёмный глаз, спросил:

– А вы случайно не семиты?

– Что вы! - улыбнулся Цезарь, незаметно поправляя свой крест, висящий у него на груди под шёлковым бельём.

– Если это даже и так, - улыбнулся мула, - какая разница? Вы пришли к нам с добром и совершили богоугодное дело. Кроме того, очень давно в Египте тоже верили в единого бога, конечно же, не Иегову, а в бога – Ра. Да и сейчас среди нашего народа осталось много христиан. Правда их вера преследуется местными властями, но лично я отношусь к ним вполне снисходительно. - Он покосился на грудь Цезаря и вновь улыбнулся. - Однако вы наверняка устали с дороги и вам хочется отдохнуть?! Благодарю вас ещё раз, и да пребудет с вами Аллах!

  Он и его свита попятились назад, и, низко кланяясь, быстро удалились.
  После этого визита, Фатима убрала со стола и приготовила циновки для ночлега, потом уважительно поклонилась, и оставила своих гостей одних.
  Они растянулись на полу и уже собирались спать.
  Но Заре нетерпелось поговорить с Цезарем, и она шепнула ему на ухо:

– Ты, что фокусник или второй миссия – сын Бога»?

– Я такой же Иисус, как ты – Мария Магдалена, а Дока – святой апостол Пётр, - отшутился Цезарь.

– Ты что, считаешь, что я падшая женщины? - возмутилась Зара и в порыве возмущения присела на циновку.
 
– Между прочим, -  усмехнулся Цезарь, - имеется компетентное мнение учёных, занимающихся каноническими исследованиями, гласящее о том, что Мария никогда не была проституткой, а являлась законной женой Иисуса. Они любили друг друга и даже имели совместных детей, которые в дальнейшем стали основателями рода большинства монархов Европы. Мария же – их прародительница, считалась порядочной, честной и верной женщиной, причём такой же рыжеволосой красавицей, как и ты.

– Цезарь, - не унималась Зара, - а как тебе удалось воскресить мальчика и вернуть зрение Фатиме? Это просто какое-то чудо!

– Никакого чуда в этом нет! - улыбнулся Цезарь. - Простое биоэнергетическое воздействие: своим биополем я воздействовал на малыша, который находился в состоянии клинической смерти. Его же мать ослепла от сильного эмоционального шока, и я только расслабил и снял болевой очах временной мозговой аномалии. Это может сделать любой человек, который обладает мощной энергетикой и знает, каким образом управлять своими возможностями.

– А ты мог бы как Христос накормить голодных людей рыбой и вином, или ходить по воде? - не отставала от него любопытная Зара.

– Думаю, что да! Скорее всего, Иисус мог использовать уникальные способности гипноза и дал людям именно то, чего они так хотели, тем самым виртуально и психически удовлетворил их голод. У него имелся уникальный дар внушения, и он легко руководил человеческими желаниями, мыслями и страстями. Христос был в состоянии сделать людей счастливыми в их вере и познании истины, даже научить их бороться с земной гравитацией. Что же касается его хождение по воде, то я однажды уже делал это. Правда для подобного чуда требуется колоссальный выброс энергии! То, что сейчас кажется невозможным, раньше являлось обычным делом.

– Когда это раньше? - поинтересовалась Зара.

– Когда землю по ночам освещали две Луны. - с загадочным видом произнёс Цезарь.

– Цезарь,  миленький, -  продолжала свой допрос Зара, и её глаза засветились восхищением, - но почему тогда Христос, который по твоим словам обладал такой сверхъестественной силой, не смог спасти себя от страшной, мучительной и несправедливой казни?

– Он мог бы совершить и значительно большее, но таков уж был его небесный урок. Он просто не мог поступить по-другому. Каждый человек движим по жизни своей судьбой, в том числе ты, я и Дока  Иорданис.

– Интересно, - вмешался в их разговор Дока, который всё это время молча слушал молодых, - и в чём же состоит, например, моя судьба?

- Висеть вниз головой и держать меня за руку! - туманно ответил Цезарь.

– Весёленькая перспектива! - грустно ответил Иорданис.

– А моя, моя – в чём? - нетерпеливо произнесла Зара.

– А твоя – лететь вместе со мной в преисподню и, если повезёт остаться живой, в чём лично я полностью уверен. А более глобальная задача, которая стоит перед тобой - нарожать мне кучу детей и стать хорошей матерью.

-    Цезарь, ты всё время говоришь загадками! - сказал Дока.

-    Если я начну сейчас всё популярно объяснять, то вы мне всё равно не поверите, или посчитаете, что я просто сбрендил! - весело ответил он и, зевая, призвал их. - Давайте -ка лучше спать, вполне вероятно, что завтра утром нам придётся очень рано вставать, отбиваться от поклонников и улепётывать от преследования. Ведь восточную признательность и гостеприимство всегда называли сладким рахат-лукумом с ядом. Потом мы сможем договорить, а сейчас мне надо восстановиться, поскольку я потерял много энергии»!

 Не успели они приложить свои головы к подушкам, как тут же мгновенно уснули.

                ***    

  Ещё не рассвело, когда Ахмед разбудил Цезаря, и испуганным и тревожным голосом прошептал:

– Поднимайтесь, господин, быстрее поднимайтесь, и будите своих друзей!

– Что случилось, Ахмед? - хрипло, с просони спросил Цезарь.

– Кто-то из наших пошёл в полицию и сообщил, что я прячу в своём доме группу израильских шпионов. Полицейские могут приехать сюда с минуты на минуты.

– И, куда же нас деваться, они же нас всё равно догонят и поймают? - резонно воскликнул Цезарь.

– Не поймают, - уверенно заверил его Ахмед, - я отвезу вас за границу города, а там сразу же начинается пустыня, где вы сможете легко скрыться от погони.


  Через пять минут все уже были готовы и прощались с хозяевами. Фатима, скрывая своё лицо под платком, вручила Доке узелок с продуктами и полный бурдюк с водой.
  Когда они вышли во двор, то ужаснулись тому, что увидели перед собой.
  Весь квартал был забит людьми, которые сидели и стояли в переулках между домами. Среди них было много больных, убогих и юродивых. Жители города,  заслышав о чудесах, происшедших в доме Ахмеда, пришли сюда, надеясь на своё исцеление. Они ждали, когда появится великий чужестранец и вновь начнёт вершить свои чудеса.
   Когда люди увидели выходящего из двора Цезаря, они упали на колени и начали усиленно молиться ему, как богу. Ахмед ели успел затолкать всех своих гостей в кузов грузовичка и, отбиваясь от назойливых просителей, выехал со двора на улицу.
  Он быстро довёз их до городской границы, и когда машина упёрлась в песчаную обочину, попросил всех выйти.

– Куда вам надо попасть? - спросил Ахмед.

– В Александрию. - вяло ответил Цезарь.

– Господин, вы мне можете доверять, я даже под пытками никому этого не скажу, клянусь Аллахом!

– Мы хотели бы добраться до древней Гизы, туда, где стоит Великий Сфинкс! - честно признался Цезарь.

– Да, путь вам предстоит не лёгкий! - Ахмед почесал свой затылок, и сказал. - Вам следует всё время идти на Запад, пока вы не наткнётесь на оазис Тарко. Там  живут бабуины. Они народ гордый и грозный на вид, но добрый и справедливый. Они и укажут вам дорогу к пирамиде. Ну, что же прощайте – мне пора возвращаться! - Ахмед низко поклонился своим гостям, сел в машину и поехал.

– Спасибо, и да хранит вас Аллах! - крикнул он из кабины.

   Беглецы остались на дороге одни.
   Уже брезжил рассвет.
   С ближнего минарета голосистый муэдзин исступлённо и протяжно сзывал мусульман к утренней молитве.
   Путники взвалили на себя свою ношу и медленно пошли на запад – в самое пекло пустыни Сахара. Им предстоял долгий и опасный путь через голодную и выжженную землю Африки.

– А для чего нам нужен этот Сфинкс? - спросила у Цезаря Зара.

– Для того, чтобы наши с тобой дети получили будущее! - как-то странно ответил
он.
 
– Мы, что собираемся их делать прямо в пирамиде Хеопса? - рассмеялась Зара.

   Цезарь улыбнулся одними губами, но ничего не ответил.
   Его взгляд был направлен в даль, туда, где открывалась великолепная панорама высоких красных барханов и яркого голубого неба.





                ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ



  На фоне рокочущих грейдеров, Вольский, с его высокой и мощной фигурой, показался Толстову совсем маленьким и беспомощным. Он энергично размахивал своим пистолетом, при этом громко и смачно матерился. Когда же он направил оружие в сторону офицера, сидящего на люке одной из адских машин, тот сделал предупредительную очередь из автомата. Вольский тоже выстрелил в воздух. Тогда офицер повернул свой автомат на него и нажал на курок. Пули прошили тело Вольского и, он, вопросительно глядя на подбегающего к нему Толстова, грохнулся на землю.
  Толстой свалился перед ним на колени, подхватил его за голову, и не в силах сдержать слёзы, завопил, как растерянный ребёнок:

– Саша, Сашенька?! - слёзы произвольно текли по щекам Толстова, и он начал жалостливо причитать, судорожно прикрывая своей ладонью алые пятна, которые стремительно растекались по белоснежной рубашке Вольского. – Да, что это такое?! Саша, Сашуля!

– Не кричи ты так, Лёва. - тихо прошептал он, кашляя и выплёвывая кровь. - Эти ****и меня всю жизнь били-били и, наконец, добили.

– Ну, что, ты, Санёк? -  лицо Толстова скривила нервная улыбка.

– Послушай меня, старик, - чуть слышно сказал Вольский, - позаботься о моих и передай им, а так же: Ивану, Доке, Поллаку и Цезарю, передай им всем, что я всегда их лю – лю - бил, очень. И ещё: я иногда бывал груб с тобой, так что – прости меня, Лёвушка, ради бога. Ты же понимаешь, что это происходило от избытка чу – чувств... - он не досказал фразы, повернул лицо вверх и в его застывших глазах отразилось голубое небо и плывущие по нему облака.
 
– Я тебя тоже очень люблю!  - умоляющим голосом залепетал Толстой, у которого лихорадочно затряслись руки и нижняя губа. - Сашуня – родненький, - испуганным голосом захныкал он. – Я очень тебя прошу – ты только не умирай! Ну, пожалуйста, милый мой – дорогой! Ну, что тебе стоит?!!!

  Он тряс уже недвижимое тело своего друга, целовал его потный лоб и большие  сильные руки. Он повернулся в сторону грейдера и беспомощно погрозил стальному чудовищу пальцем, а потом безысходно прокричал тонким, срывающимся голосом:

– Суки вы! Что вы наделали?! Вы же убили его?!

  В ответ офицер, виновато улыбаясь, дал водителю команду: «Вперёд»!

  Толстой едва успел оттащить тело Вольского в сторону, и чуть сам не попал под гигантский ковш этого трясущегося металлического чудовища.

                ***

  Эльдар доложил Фёкле о том, что её задание выполнено и здание фабрики снесено с лица земли.

– Обошлось без жертв? - довольным голосом спросила она.

– Так на территории этой компании почти никого не оказалось. - ответил министр. - Только один сумасшедший попал под колеса грейдера.

– Кто такой? - настороженно поинтересовалась она. - Уж не мой ли дядюшка?

– Какой-то сотрудник фирмы, - замялся Эльдар, - если не ошибаюсь, его фамилия – Вольский?

– Вольский? - испуганной переспросила Фёкла, и сделала паузу. - Жаль! Искренне жаль! Это лучший друг моего дяди и Ивана Гауди! Боюсь, что теперь у нас с тобой могут возникнуть очень большие неприятности – они нам этого никогда не простят?! Ну ладно, как-нибудь спишем на издержки!

– А ваш дядя, - продолжал свой доклад министр внутренних дел, - куда-то испарился вместе с трупом – как сквозь землю провалился!

– Но, он жив?

– Думаю, что да!

                ***

  После разговора с Эльдаром Фёкла призадумалась.
  Информация о смерти Вольского – стала для неё очень плохой новостью.
  Конечно ей стало немного жаль своего бывшего шефа, который как опытнейший юрист когда-то научил её всему тому, что она знала. Но больше всего её беспокоила возможная реакция на его гибель со стороны семьи Гауди. Она знала, что Вольский для главы этого семейства значил больше, чем самый близкий родственник и он просто так это дело не оставит. Однако как когда-то любил выражаться сам покойник - Вольский: «лучшая защита, это – нападение»!
  Фёкла решила подстраховаться и поспешила позвонить президенту.
  Бураков выглядел слегка помятым.
  Он задумчиво сидел у бассейна вяло реагировал на её доклад.

  «Опять зреет под минетом»? - брезгливо подумала она, но вслух сказала:

– Так что, вот такая произошла ситуация. Даже не знаю, правильно ли я всё сделала?

– Всё отлично! - Бурлаков закатил от удовольствия свои жабьи глаза. - Я всё беру на себя – всё!

– Может быть отозвать этого Гауди из Штатов?

– Смотри сама, - ответил Бураков, лениво растягивая слова, - подготовь указ под моей подписью и давай сюда этого Дон Кихота. А здесь мы с ним быстро разберёмся и выясним, что именно он делал в своей тайной лаборатории?!

– Договорились, сделаю, как ты прикажешь! - подхватила мысль Фёкла и довольно улыбнулась тому, что ей в очередной раз удалось добиться от этого идиота того, чего она хотела. Теперь вся вина за смерть Вольского и возвращение Ивана Гауди в Москву будет лежать не на ней лично, а на самом президенте.

– Ты там готовишься к моему юбилею? - кокетливо улыбнулся Бураков.

– Конечно, дорогой! - заискивающе ответила Фёкла. - И подарок уже подготовила.

– Какой? - засюсюкал он.

– Не скажу!

– Ну, скажи!

– Это секрет!

– Ну, скажи, Фёклочка!

– Ладно: роскошный памятник я тебе заказала!

– Памятник?

– Да!

– На могилу, что ли?

– Дурачок! В самом центре города – прямо напротив Большого театра.

– Да там же стоял этот, как там его – Марло Какс, тфу ты, - Карл Маркс?!

– Нет уже никакого Маркса, это место для великого и могучего президента Буракова! Пускай все знают, какой ты у меня красивый!

– Ну, спасибо. - кривляясь, произнёс он. – И, когда же я его увижу?

– Открытие памятника произойдёт в день твоего юбилея.

– Обрадовала ты меня, Фёклушка, я в долгу не останусь!

– Пока, милый!

– Пока-пока!
 
  Она повесила трубку, а сама про себя подумала:

 «Лучше бы я заказала твой бюст на могилу – грязный слизняк! Да жаль, что рано ещё - время моё не пришло! Но ничего – недолго осталось ждать»!

                ***
 
  Толстой всё сделал и всё успел.
  Убедившись в том, что сотрудники компании и их родственники находятся в полной безопасности, он оставил вместо себя жену Ивана Гауди - Ксюшу и, дождавшись ночи, отправился в город.
  Слёзы застилали его глаза, сердце его оборвалось, а похолодевшая душа никак не могло смириться с гибелью друга.
  Он тайно поместил тело Вольского в холодильник, не решившись сообщить его жене о трагической и нелепой смерти её мужа, просто не знал, как такое можно было произнести вслух. Он так же умолчал об этом в беседе с Иваном, хотя во время их беседы ему страшно хотелось открыто и громко разрыдаться. Но разговор с Гауди оказался довольно коротким и, наверняка, Иван не заметил ничего подозрительного в его виде и настроении. Им пришлось общаться на эзоповском языке, который понимали только они двое.
   На вопрос Толстова: «как там у вас с погодой?»,  Иван ответил, что «завтра обещают дождь». Это означало, что операция полностью подготовлена и должна начаться в намеченные сроки. Теперь Толстову осталось, как можно быстрее сообщить об этом Володе, а он -то уж точно знал, что надо делать дальше.
  Толстой гнал свою машину в центр города на автопилоте, даже не замечая, что грубо нарушает правила движения и установленную скорость. В результате, когда он не доехал до нужного места буквально нескольких метров, за ним увязалась дорожная милиция. Толстой резко остановил свой автомобиль у обочины и бросился через Театральный сквер прямо к памятнику Карла Маркса, закрытому лёгким целлофановым навесом. Толстой проскользнул в него и, тяжело дыша, открыл скрытый под травой люк, который находился за основанием памятника. Подняв потайную крышку, они начал быстро спустился вниз. Когда она, покрытая камуфляжным покрытием, плотно стала на своё место, Толстой наконец-таки  вздохнул свободно.

  «Теперь им меня не найти»! - с облегчением подумал он.

   Включив фонарь, Толстой ступил на ступеньку крутой лестницы, ведущей в подземку. Достигнув бетонной площадки, он скинул с себя куртку, одел на голову шлем с фонарём, которые были специально припасены им на этот случай, потом прикрепил к нему скотчем маленький видеотелефон и, перекрестившись, бросился в мутную воду.
  Толстой, фыркая, плыл по тёмному лабиринту бывшего метрополитена, разгребая руками мусор и пластиковые бутылки, плавающие по поверхности грязной подземной реки. Он  брезгливо отгонял от себя наглых крыс, которые хищно шипели, цеплялись за него сзади.
   Он хорошо знал дорогу к штабу повстанцев, но сильно сомневался в том, что сможет вплавь осилить такое большое расстояние. Однако другого выхода у него не было – надо во что бы то ни стало сообщить Володи о начале операции.
   Всё должно свершиться завтра вечером!

  Толстой так же хорошо знал и о том, что всё последнее время по всей стране организована мощная компания членов братства Водолеев, которые он сам и готовил. Они занимались разъяснительной работой среди прогрессивной части представителей властных структур, силовых органов, а главное – военной и федеральной разведовательной службы. Последняя категория терпеть не могла президента Буракова и его развращённую банду, и только ждала сигнала для начала своих активных действий.
    Все они были уже давно готовы к бурным празднованиям его юбилея!





                ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ


 
   Мне всю ночь не спалось.
   Но, не смотря на то, что я умудрился допить в полном одиночестве литровую бутылку виски и высадить две пачки «Давыдова», самочувствие моё оказалось просто превосходным.
   Когда ржавое нью-йоркское солнце заглянуло в мой скромный кабинет, я наконец закончил свой роман, поставив в конце компьютерной страницы последний знак припинания.
   Это было многоточие...
   После этого я с чувством выполненного долга и с величайшим удовольствием, выпил чашку крепкого гватемальского кофе, чисто выбрился, залез под холодный душ, обрызгался одеколоном, оделся и спустился в офис.
   На сегодняшнее заседание я решил пойти в новом костюме, который моя секретарша Светлана заранее заботливо напичкала множеством миниатюрных видеокамер. В завершении всего, я повязал на белую сорочку строгий шёлковый галстук, хотя он всегда душила меня, как питон кролика. Однако я сделал это вполне умышленно -  именно сегодня он мне очень пригодится, собственно так же как и тайные подглядки и подслушки на моём парадном туалете. Пускай все, кто следил за моей персоной, теперь смотрят всё, что будет происходить вокруг!
  Войдя в свой кабинет раньше обычного, я обнаружил на мониторе компьютера новое сообщение, пришедшее ночью из Москвы: МИД, не объясняя причин, срочно отзывал меня обратно. По всей видимости, эта информация о моей отставке была уже известна и в секретариате ООН. Подобного хода событий следовало ожидать, но, если честно, то меня нисколько не расстроила эта новость, поскольку она уже определённо ничего не могла изменить. Алгоритм моих подготовительных действий был продуман до мелочей, причём таким хитрым образом, что меня уже никто не мог остановить.
  В прекрасном состоянии духа я сел в машину и отправился к зданию ООН.

  Андрей, заглядывая на меня в зеркало заднего вида, с нескрываемым удивлением спросил:

– Шеф, вы сегодня находитесь в каком-то приподнятом, даже - праздничном настроении?

-   Да, если учесть, что я всю ночь не спал.

-   А, чем же вы занимались?

-   Дописывал свой последний роман!

-   Счастливый вы человек!

-   Я?

-   Да – и дипломат и романы пишите!

-  Друг мой, запомни: счастливые люди никогда не пишут романы!

                ***            

   Когда я поднимался с подземного гаража наверх, то мысленно помолился и воодушевлённо подумал:

  «Ну что, Иван, вот и настал твой звёздный час! Сегодня тебе предстоит самое главное сражение в жизни, которое, дай бог, должно стать переломным моментом во всей истории человечества. Вполне допустимо, что этот день окажется для тебя последним? Но, что может быть более почётным и прекрасным, чем жизнь без страха и смерть на миру. Это и есть настоящая свобода! Так, вперёд, и хранит тебя Господь»!

   Я один из первых сел на своё место, расположенное в первом ряду полукруглого центрального зала. Пролистав план заседания, я заметил, что моё имя уже вычеркнуто фломастером из списка докладчиков. Это означало, что вести из Москвы уже успели долететь до Нью-Йорка.
   Но мне было на это наплевать!
   В том случае, если всё пойдёт, как я задумал, выступление  представителя России – Ивана Гауди состоится в любой случае.
  Только бы меня не подвели помощники!

                ***

  Постепенно зал наполнился народом.
  Члены Совета Безопасности неспеша занимали свои места.
  Телевизионные камеры стояли по всем углам, а специалисты проверяли работу четырёх огромных плазменных экранов. В специальной ложе для прессы, я заметил седой ёжик Джонатана Паркера. Это был небывалый случай, когда президент «CNN» собственной персоной посетил здание ООН и координировал работу своей журналистской команды.
   Но только я знал истинную причину его профессиональной активности.
  Он незаметно для окружающих поприветствовал меня рукой, что означало: «всё - о, кей, дорогой товарищ»!
  По верхнему ряду прошёлся начальник отдела безопасности, который тоже поздоровался со мной лёгким кивком головы. Он, как ушлый и профессиональный шпион, постоянно исчезал из виду, а потом вновь появлялся из неоткуда.
  Под жидкие аплодисменты в зал почти одновременно вошёл Генеральный секретарь Макукуаки и Канцлер Германии - Ади Холеман. Они присели каждый на своё место, обозначенное на столах специальной табличкой.
 
  Я получил редкую возможность внимательно рассмотреть Холемана.
  Он представлял собой довольно плюгавого, невзрачного мужчину среднего роста и весьма неопределенного возраста. Его серые жиденькие волосы были аккуратно зачёсаны назад, а на его щеках выделялись тёмные пигментные пятна, над которыми бегали маленькие крысиные глазки. Лицо Адика имело болезненный вид, а весь его трухлявый потрёпанный облик напоминал больного туберкулёзом или хронического сифилитика.
   Он о чём-то тихо шушукался с двумя бравыми помошниками, которые сидели по обе стороны от него. При этом Холеман ехидно и манерно улыбался, оголяя свои мелкие, жёлтые зубы.

  «Предчувствует свой триумф?! – зло подумал я. – Ну, ничего – я тебе его сейчас устрою»!

  Наконец заседание началось.
  Председательствующий, слегка кашлянув в микрофон, объявил о наличии кворума,  зачитал повестку дня и предоставил слово главному докладчику.
   Холеман поднялся со своего места и уверенной походкой направился к трибуне. Он стал перед микрофонамиза и начал свою речь.
   Говорил он ровным и спокойным голосом, не пользуясь текстом. При этом весь его внешний вид сразу преобразился: лицо заметно оживилось, а глаза заблестели каким-то фанатичным огнём. Смысл его речи носил явно демагогический характер, но она произносилась очень экспрессивно, аргументированно и логично. Холеман бесспорно обладал высоким талантом оратора, который привык всегда говорить именно то, что от него желали услышать. Аудитория в полной тишине внимала мастерским речам этого воистину искусного софиста, который имел не только явно гипнотические способности, но и мог блестяще ими пользоваться. Он манерно жестикулировал, стараясь убедить аудиторию в срочном принятии его программы по применению лазерного оружия против воюющих сторон на Ближнем Востоке. Холеман пытался доказать сидящим в зале, а так же и всем тем, кто наблюдал его выступление по телевидению, что если ООН не примет проект его резолюции, то судьбу мира будут ожидать самые плачевные последствия. Он клялся и божился в полной безопасности своей программы для мирного населения, гарантировал строгий контроль со стороны миротворческих сил и полную прозрачность для общественности и Совета Безопасности.
  Как и следовало ожидать, его возвышенное обращение к разуму, стремлению к миру и дружбе между народами возымело успех, а пламенная речь сорвало шквал бурных аплодисментов. Все члены Совета во главе с его председателем синхронно встали со своих мест. Они были полностью солидарны с докладчиком. Они громкими возгласами одобрения и с нескрываемым восхищением проводили Ади Холемана на его почётное место.
   В своих креслах остались сидеть только представитель Китая и я.

   Не дожидаясь следующего оратора, я быстрым шагом прошёл к трибуне!
   Моё поведение вызвало явное замешательство в рядах Адика, а Генеральный Секретарь - Мукукуаки даже вскочил на ноги и, в знак протеста, энергично замахал руками. Он что-то громко выкрикивал в свой микрофон, но его голос никто не слышал.
   Все микрофоны, кроме установленного на трибуне, были отключены. 
   Слава богу, но мои помощники меня не подвели!
   Я стал за трибуну и, как ни в чём не бывало, начал говорить.
   Меня охватило давно забытое внутреннее возбуждение, и даже появился азарт судебного адвоката. Только на этот раз я выступал в не привычной для себя амплуа защитника, а выполнял функции прокурора - обвинителя, который должен был разоблачить отпетого маньяка, свободно гуляющего на свободе, а главное - убедить присяжных засадить его за решётку. Это была очень трудная задача, учитывая тот факт, что меня видели и слушали бесчисленное количество народных присяжных, которых насчитывалось ни много ни мало, а несколько миллиардов человек. Я знал, что в связи особой важности обсуждаемого в ООН вопроса, весь мир внимательно наблюдает за событиями, происходящими на телевизионных экранах. Если Совет Безопасности примет резолюцию Холемана, это в корне изменит политическую обстановку во всех уголках нашей планеты!

   Однако после первых же моих слов, сидящие в зале понемногу поутихли, хотя Мукукуаки по-прежнему корчил недовольную физиономию гамадрила и кого-то искал глазами. Скорее всего, он высматривал начальника службы безопасности, который отвечал за работу всей аппаратуры в зале. Но этот человек, как сквозь землю провалился!

   «Дамы и Господа!  - я сделал паузу, чтобы проверить работу микрофона и то, что все телекамеры в зале направлены прямо на меня. Убедившись, что всё в полном порядке, я продолжил:

   «Господа!
   Наше человечество из века в век, шаг за шагом преумножали свои познания. Да, мы медленно, но верно набирались опыта и совершало множество непростительных ошибок. Людям всегда казалось, что с каждым годом они становятся всё умнее и умнее, совершенствуют свой интеллект, и тем самым поднимаются всё выше и выше к заветному абсолюту знания. Что говорить, этот путь оказался очень трудным и извилистым, иногда движение по нему превращался в вынужденное топтание на месте, а порой и досадным возвращением назад. Но нам – смертным, идущим по тернистой дороге жизни, всегда требовались зримые ориентиры и путеводные звёзды. Это происходило потому, что, столкнувшись с непостижимыми тайнами мирозданья, мы были не в состоянии их разгадать и растерянно блуждали в океане неизведанного. Чтобы проникнуться верой в добро мы создавали для себя богов и иллюзорных идолов, очень часто принимая за них авантюристов и шарлатанов»!

  Эта общее и нейтральное по своей сути начало было сделано мной специально, чтобы немного успокоить сидящих в зале и обеспечить возможность довести свою речь до конца. Я тысячи раз прокручивал в голове свою речь и слова сами лились, как воды в горной реке. Холеман смотрел на меня равнодушным и презрительным взглядом, а Мукукуаки, слава богу, уже заткнулся и тихо сидел с видом обиженной обезьяны.
  Взглянув на Паркера, который глазами показал мне, что всё идёт нормально, я продолжил свою речь:

  «Однако человеческий дух так и не пропитался истинной верой в заветы великих пророков, и люди настойчиво не желали прислушиваться к их мудрым словам и предостережениям. В результате этих вынужденных шараханий, одни из нас по-прежнему исступлённо молились своим богам, другие же стали тесно дружить с Тёмными Силами Зла. Но если простой люд старался больше доверять учениям великого Создателя, то тех, кто ими руководил, почему-то неизменно тянуло к  Черному Ангелу Порока. Они заложили ему свои рабские души, и ревностно прислуживали коварному искусителю, имя которого - Дьявол! -  я не двусмысленно обернулся и посмотрел прямо на Ади Холемана, который при этих словах резко встрепенулся, оскалился  и сделал недовольную физиономию.
  Я же, войдя в раж, продолжал:

 «Очень жаль, что, переживая критические моменты своей истории, народы выбирали из своих рядов далеко не самых достойных вожаков и поводырей. Им они доверяли свою судьбу, и слепо следовали их призывам, становясь тем самым, добровольными жертвами и сообщниками, живыми заложниками и пассивными пособниками дьявольской воли. В итоге они вели всех нас не на вершину мудрости, не в райские пущи рая, а прямо в ад»!

  В этот момент я снял через голову свой галстук: этот жест являлся заранее оворённым сигналом для Паркера. Тот был уже наготове, подошёл к трибуне и взял у меня диск. Он быстро вставил его в плейер на своём пульте управления и на огромных экранах зала сразу появилось лицо Ади Холемана. С этого момента по всем мониторам прямого телеэфира началась трансляция моего сверх секретного видео материала.

 «Господа присутствующие и дорогие мои современники! Таким проводником тёмных сил зла и самим сыном Сатаны, является сидящий перед вами Ади Холеман. - громко воскликнул я, указывая на него пальцем.

   После этих слов в зале сразу стало шумно.
  Я же, не обращая внимание на реакцию аудитории, поднял руку вверх и продолжил:

   «Он только что и прямо здесь, предлагал вам поддержать его программу. Но его преступные предложения не имеют ничего общего с установлением на земле мира и справедливости! В нашей истории пролилось и так слишком много невинной крови! Подумайте, люди, безумные призывы Холемана могут привести к началу самой ужасающей мировой катастрофе! Смысл его преступных призывов всем давно и очень хорошо знакомы, это идеи обыкновенного фашизма, воскресшие из нашего мрачного прошлого! Эта бредовая идеология всегда приносила людям земли только смерть и страдания. Именно этого и желает Ади Холеман – мерзкий клонированный урод, выращенный из смердящих генов и гнилостных останков Адольфа Гитлера! Он подхватил его знамя со свастикой, гордо поднял над своей головой и предлагает нам стать под этот кровавый флаг Антихриста! Люди, неужели вы не понимаете, что Ади Холеман - это фюрер, воскресший из мёртвых, который мечтает только об одном – погубить наш мир»!

  При этих словах Холдеман вскочил со своего места и, спотыкаясь на ровном месте, начал ретироваться к выходу. Один из его помошников, повернулся лицом к трибуне, и провёл ребром ладони по своей шее, живописно намекая мне на мой скорый конец.
 
  Я же в этот момент обратил внимание присутствующих на экраны и громко крикнул:

«Люди!
  Вы только посмотрите, что вытворяет этот сумасшедший параноик, которому вы все только сейчас так исступлённо хлопали! В нём воскрешена не только плоть Гитлера, но и преступная идея национал-социализма, которая приобрела новые, ещё более безумные интерпретации. Ади Холеман мечтает превратить человечество в своих покорных рабов, лишить будущего наших детей, а их самих заменить на жестоких и бездушных клонов»!!!
      
  В это время по мониторам начали мелькать шокирующие кадры из жизни Холемана и его команды. Все члены Совета молча уставились на экраны. Их лица стали вдруг очень серьёзными и сосредоточенными. В зале воцарилась гробовая тишина. По виду сидящих в зале, я понял, что добился ожидаемого эффекта - присутствующие  были ошеломлены увиденным.
  И было чем!
  На телеэкране появлялся Ади Холеман, который в приватных беседах высказывал оскорбительные расистские мысли о будущем радикальном переустройстве мира, который по его словам должен принадлежать только белой клонированной элите. Для достижения этой цели он открыто призывал к началу мировой войны, а главное к физическому уничтожению всех отсталых - неразвитых народов земли. Он искренне делился со своими узким кругом о своих мечтах и тех временах, когда нашу планету будут заселять лишь одни клоны, для которых люди будут использоваться только в качестве исходного биологического материала.
  После этого были показаны территории и корпуса засекреченных концлагерей, которые располагались в различных местах Европы и предназначались для содержания неугодных людей и его противников. Там несчастные пленники подвергались страшным унижениям и жестоким физическим пыткам. В тайных лабораториях этих тюрем проводились изуверские эксперименты по планированию человека с животными.
   Эти кадры сменялись скрытыми съёмками ночных ритуальных оргий в подвалах резиденции Канцлера, которые происходили в кругу приближённых и с самым активным и непосредственным участием Ади Холемана. На этих откровенных сатанинских сходках, ещё с живых жертв, замученных экзекуциями, спускали кровь и совершали акты немыслимого садизма и каннибализма. От этих кадров в венах стыла кровь! Это были на какой-то там смонтированный фильм ужасов, а жуткая реальность, в которую просто трудно было поверит!
  Однако уже никто не сомневался в том, что это натуральные, документальные съёмки! 
  Присутствующие были ввергнуты в шок от сцен диких экспериментов, проводимых с беременными женщинами, у которых из чрева вырезали крохотных эмбрионов. Из их ещё не сформировавшихся тел извлекали стволовые клетки, а у беззащитных молодых клонов, которых специально выращивали в стенах секретных лабораторий, высасывали кровь для вливания Ади Холеману. Зрителям было хорошо видно, что эти инъекции проводили путём прямого переливания именно в вены этого оборотня. Я же пояснял, что этому мерзкому гомункулусу постоянно требовалась свежая человеческая кровь, чтобы бороться с ускоренным старением своей умирающей плоти.
  Эти передачу показывали в прямом эфире телеканалы всех стран мира!
  Благодаря Паркеру, его мощнейшей аппаратуры и многочисленным спутникам компании «CNN», мои комментарии видела и слышала много миллиардная телеаудитория на всей планете, включая Южный и Северный полюс! Перед всем миром открылось истинное лицо Ади Холемана – сумасшедшего клонированного убийцы и беспощадного садиста, поборника тёмных сил и настоящего сына Дьявола!
  В завершении просмотра, я вновь обратился к сидящим в зале и ко всем людям земли. Моё лицо появилась на экранах крупным планом.

  «Дамы и господа, -  говорил я уже усталым и охрипшим голосом. - Уверен, что после всего того, что вы сейчас здесь увидели, звезда Канцлера Ади Холемана закатится навсегда и справедливый меч международного правосудия опустится на его рогатую голову чёрта! Дорогие мои современники, я устроил перед вами этот публичный показ не потому, что собирался сокрушать мир своим благородным поступком, вовсе нет! Просто, когда я узнал истинное – звериное лицо этого маньяка Ади Холемана, я был уже не в силах молчать! Так пускай же каждый из нас заглянет в свою душу, посоветуется с собственной совестью, и больше не будет заниматься самообманом и искать оправданий своей жизненной пассивности. Только все вместе мы сможем бороться с мировым злом и мракобесием, только сообща нам удасться радикально изменить порочный и удушающий порядок, царящий на нашей земле. Силы зла ещё очень сильны и вполне возможно, что моё сегодняшнее выступление перед вами, стало первым и последним?! Но я сам выбрал свой путь и сознательно пошёл на этот рискованный шаг, потому, что хотел прожить остаток своей жизни – честным человеком. Скорее всего, после сегодняшнего заседания, Ади Холеман не оставит меня в живых. Посему, я требую незамедлительно арестовать Антихриста, расследовать все его злодеяния и публично судить его всем миром, судить, как злейшего преступника против человечества!  -  я сделал паузу, а потом продолжил. - Люди планеты Земля! Задумайтесь над тем, что со всеми нами происходит? Почему мы стали такими слепыми и безразличными? Почему мы доверяем свои судьбы современным фюрерам и жестоким инквизиторам, которые обворовывают нас и проливают моря крови – нашей с вами крови!? Они развязывают войны по всему миру, ведя на них наших детей, как скот на бойню. Почему позволяем им руководить и манипулировать целыми народами, лишая их возможности идти по дороге прогресса, естественно развиваться и совершенствоваться? Кто дал им право решают за нас: кому оставаться жить на земле, а кому следует умирать? Люди, опомнитесь и прозреете наконец – так больше не может продолжаться! Давайте же дадим нашим детям шанс изменить мир и исправить допущенные нами ошибки! Долой всех тиранов – прислужников Сатаны, да здравствует разум и вера в добро»!

   После этих слов я поклонился, сошёл с трибуны и медленной направился к выходу.
   Сначала в зале стояла звенящая тишина, а потом все встали и, уже выходя из помещения, я услышал громкие крики одобрения и аплодисменты. Я был счастлив тем, что совершил то, о чём мечтал всю свою сознательную жизнь.

  «Да, Иван, ты выиграл этот раунд, проявив силу и стойкость, - зудело у меня в голове, - но в нашем мире всегда найдутся силы, которые попытаются ворваться в твой мир и изменить твою жизнь. Ведь даже воды великого океана вздымаются под воздействием приливов и отливов, взрываются галактики и сгорают звёзды. Хотя решительно ничего в нашей Вселенной не исчезает бесследно, а только меняет свою первоначальную или промежуточную форму, и именно эти космические метаморфозы и называется судьбой? Глупо полагать, что после моего выступление всё в мире измениться?! Хотя, кто знает, а вдруг»?!
 
                ***

  Когда я сел в машину, то сказал Андрею, чтобы он, не заезжая в офис, направлялся прямо в аэропорт. Чувствуя полную эмоциональную опустошённость и физическую слабость, я решил сразу же вылетать в Москву.
  По крутому и закрученному виадуку наш лимузин поднялся из подземного гаража наверх. Андрей остановил машину напротив здания ООН и, повернув ко мне голову, испуганным голосом произнёс:

– Шеф, по-моему у нас спустил задний болон?

– Так выйди и посмотри, нам спешить некуда, не поедем же мы на трёх колёсах?!

   Андрей вышел из машины, открыл багажник и начал в нём возиться.

   В это время я глядел в окно, наблюдая за тем, как вокруг здания суетятся сотни репортёров, а некоторые из них уже запеленговали наш автомобиль и бежали к  нему со своими камерами.
   Я же безразлично смотрел на них и думал о своём, поймав себя на мысле, что страшно соскучился по Цезарю и по всем тем, кого так любил. Сердце вдруг заныло и защемило от тревожных предчувствий, и мне захотелось оказаться рядом с ними, чтобы хотя бы одним глазком увидеть: живы ли они – здоровы? 
   Я, тихо, про себя молился за всех них.
   Внезапно у меня появилось непреодолимое чувство какой-то вселенской жажды, ну прямо -таки - смертельная!
   Видимо Бог услышал мои молитвы, узнал о моих тайных желаниях и тут же меня облагодетельствовал!
   Среди абсолютно чистого неба, совсем неожиданно прозвучали раскаты грома и пошёл мелкий дождь, который начал заунывно стучать по крыше нашего лимузина.
   Долгожданная влага пролилась с небес!
   Конечно дождь не мог утолить мою жажду, однако от него мне сразу очень легко задышалось и душа моя немного успокоилась.
   Я остановил свой усталый взгляд на боковом окне, по которому, соединяясь вместе и опережая друг друга, скатывалось множество капель воды. Они напомнили мне людей, чьи судьбы переплетались и расходились в беспорядочном и хаотичном беге времени и пространства. Но какими бы бессмысленными не казались все эти причудливые  передвижения, все они наверняка совершались для какой-то общей цели.
   Моё особое внимание привлекла одна из самых крупных капель. Наблюдая за тем, как она остановилась и застыла на одном месте, я почему-то улыбнулся и щемящей грустью подумал:

 «Интересно, все капельки стремительно летят вниз, а эта замерла на одном месте - как будто бы её кто-то остановил»?



               ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
 


    Сахара соединяла в себе необузданную, скупую красоту дикой природы, и одновременно с этим – ничем не оправданную жестокость ко всему живому, находившемуся на её бесконечных, выжженых солнцем просторах.
  Несколько дней Цезарю, Заре и Доке Иорданису пришлось скитаться по её бесконечным раскалённым барханам, борясь с невыносимой жарой и усталостью.
  Ночью же, когда над пустыней опускались сумерки, зной сменялся страшным холодом. Если днём путникам по дороге встречались только редкие змеи, которые быстро ползали по краям барханов, то с наступлением сумерек из песка начинали вылезать все остальные обитатели этих мест, всякие там: жучки, тарантулы, скорпионы и другие экзотические насекомые. Кроме них можно было увидеть пугливых мышей и сусликов, которые боязливо озирались по сторонам, а кроме того, где-то совсем близко жалобно скулили голодные шакалы. 
  Однажды вечером Иорданис решил побаловать молодых.
  Пока они разжигали костёр, Дока незаметно от них поймал большую жирную змею, ножом отсёк ей голову и быстро освежевал. Потом он приготовил на костре прекрасное и изысканное блюдо пустыни, которое научился делать ещё в Афганистане.
  Зара и Цезарь, измотанные дорогой, сначала категорически отказывались есть этот деликатес, но потом слопали за обе щеки, как миленькие. После этого они сразу же завалились спать, крепко обняв друг друга. Дока же сел рядом с ними, и, не сомкнув глаз, караулил их сон до самого утра. Однако позже, отключившись от страшной усталости, он, сам того не замечая, свалился на песок, свернувшись калачиком в эмбриональной позе.
  Так происходило каждую ночь.
  Но в одно утро, Иорданис проснулся не от ощущения холода, а от ритмичных и глухих звуков, доносившихся прямо из под земли!
  Когда Дока приподнял свою голову, то увидел троих всадников, скачущих на лошадях по краю бархана. Их тёмные фигуры в развивающихся от ветра плащах чётко вырисовывались на горизонте, освещённом робкими лучами приближающегося рассвета.
  Дока передёрнул свой «узи» и растолкал рукой Цезаря.
  Но убегать было уже поздно, да и куда можно деться в голой пустыне усталым пешим путникам от этих бравых и явно вооружённых людей, сидящих верхом на резвых быстрых лошадях? Дока с Цезарем, опасаясь того, что их обнаружили те самые представители властей, о которых предупреждал их Ахмед, приготовились к их встрече. Они с Цезарем спрятали оружие под полами своих свободных накидок и, на всякий случай, держали его на готове.
   Когда эти трое приблизились достаточно близко, стало очевидным, что это не египетские полицейские , а местными жителями пустыни. Эти всадники гордо и величаво сидели в своих сёдлах, бодро улюлюкали, пришпоривая бока своих чёрных, красивых коней. Скорее всего они являлись бедуинами – вечными странниками пустыни. Их тела прикрывали чёрные плащи, на головах накручены тюрбаны, а лица до самых глаз были закрыты платками. За их широкими спинами высовывались стволы допотопных винтовок. В лучах восходящего солнца блестели металлические шпоры, уздечки и ленты с патронами, повязанные вокруг груди всадников, а на их поясах болтались кривые берберские ножи в красивых ножнах. Богатая средневековая сбруя лошадей и амуниция наездников синхронно позвякивала под призывный аккомпонимент громкого гиканья скачущих, которые стегали своих лошадей короткими плетьми.
   Наблюдая ха этой картиной, наши путники замерли и заворожено глядели на этих былинных странников пустыни, которые, как три чёрных демона спустились на землю с небес.
  Но, кто они были: ревностными слугами зла или светлыми поборниками добра?
  Пока этого не мог сказать никто!
  Наконец всадники приблизились и начали кружить вокруг, не спуская своих рук от рукояток кинжалов, показывали высокий класс джигитовки. После окончания этого странного ритуала, один из них, по всей видимости - самый старший, переведя дух от быстрой езды, заговорил по арабски:

– Чужестранцы, - сказал он грубым и низким голосом, - вам надо последовать за нами!

– Куда? - спросил Цезарь – единственный из всех троих человек, который мог понять его речь.

– К Шакире! Это она поручила нам отыскать вас в пустыне! - выкрикнул он громовым голосом.

– Кто такая Шакира и, почему мы должны выполнять её волю? - поинтересовался Цезарь.
 
– Когда увидите её – сами поймёте! - загадочно ответил воин, а потом добавил тоном, не терпящим возражений. - Идите за нами, туда! - он указал своей плетью на Запад и ткнул обухом кнута в бок своего взмыленного скакуна.

– Что он сказал? - хором воскликнули Зара и Дока, растерянно глядя на Цезаря.

– Нам надо пойти с ними! Придётся покориться?! - коротко ответил он и двинулся вслед за тремя всадниками.

                ***

    Больше часа путники плелись по барханам, не понимая куда и зачем они идут.  Через час пути в утреннем воздухе Сахары появилась лёгкое дуновение ветерка, содержащего неуловимые ароматы и запахи.
  Это были первые предвестники близкой влаги.
  Вскоре на границе белого песка и синего безоблачного неба, они заметили едва различимые контуры зелёного островка. Сначала им показалось, что это миражи туманят их разум, помутившийся от палящего солнца. Но чем дальше путники продвигались вперёд, тем больше понимали, что это не зрительные галлюцинации, а реальность.
  Наконец вся группа подошла к оазису, затерянному в бескрайних просторах пустыни. Им оказался тот самый остов-парадиз Тарко, о котором говорил Ахмед. Этот утопающий в зелени рай, затерянный в песчаном океане, предстал перед путниками во всём своём великолепии!
  Под тенью и прохладой финиковой рощи находился большой круглый колодец, выложенный белым ракушечником, а вокруг него возвышались несколько просторных шатров. На макушках этих бедуинских жилищ, сотканных из тонкой верблюжьей кожи, болтались на ветру разноцветные флажки и ленточки.
  Всадники спешились, и первым делом утолили жажду своих пленников свежей родниковой водой. Цезарь и Дока с жадностью напились из фляги и, фыркая от удовольствия, омыли свои лица. Зара начала весело хохотать и брызгаться водой, что вызвало улыбку даже на суровых лицах войнов. Множество прозрачных капель взмывали в верх от её рук, и были похожи на мелкие алмазные россыпи, блестящие на солнце всеми цветами радуги.
  Вокруг колодца кроме них не было людей.
  Грозные на вид воины любезно предложили своим пленникам пройти в один из шатров, который стоял в окружении высоких пальм и резко отличался от других своими размерами и нарядностью. Странно, но бедуины обращались с ними очень учтиво, как с желанными и почётными гостями.
  Когда они подошли к этому шатру, главный воин попросил Цезаря и Доку оставить у него их оружие, объяснив, что оазис, это – исключительно мирная зона пустыни, в которой без нужды даже меч не вынимают из  ножен.
  Они с неохотой передали своему стражнику автоматы, а Зара, недовольно надувая губы, вручила ему свой маленький нагрудный кинжальчик.
   Наконец их пропустили в шатёр.
   То, что они там увидели, не могло им присниться даже в самых радужных снах, разве что, в дивных сказках Шехерезады.

                ***   

  Прямо с выхода их ноги коснулись, а потом утонули в мягкой ворсистой поверхности ковра. В центре шатра, в выложенном из камня круге, горел огонь. Вокруг него стояли высокие маслянные светильники, сверкающие чистым золотом. Рядом с огнём, среди разбросанных шёлковых подушек, сидел какой-то человек, одетый в затканный белый бурнус. По правую сторону от него стояла высокая плетённая корзина, из которой выглядывала голова крупной кобры – альбиноса, лоснящаяся кожа которой венчалась яркими чёрными очками.
  За спиной незнакомца, на великолепном узорчатом гобелене, висела огромная, изогнутая полумесяцем сабля в серебрянных ножнах. Её массивный эфес украшали драгоценные камни и финифть.
  Когда сидящий поднял своё лицо, оказалось, что это не мужчина, а старая дряхлая женщина.
  Она привычным движением бросила гадальные кости перед собой, и жестом руки предложила своим гостям садиться вокруг костра.
   Внешность у этой старухи была более чем экзотической.
   Всё её лицо и руки были исписаны белыми татуировками, имевшими странные и замысловатый узор. Ноздри и нижняя губа были проколоты золотыми кольцами, а волосы, ногти и пятки густо покрашены рыжей хной.
  Когда она закончила колдовство, то взглянула на пришедших своими огромными бесцветными зрачками и произнесла низким, гортанным голосом:

– Я – Шакира! В Сахаре меня знает каждый! Мне пришлось привести вас сюда, потому, что вы сбились с пути и могли погибнуть прямо на том самом месте, где вас нашли мои войны.

– Откуда вам это известно?  Вы, что местная гадалка? - спросил Цезарь, предварительно переведя всем остальным то, что сказала Шакира.

– Ха-ха-ха! - прокаркала она, как старая ворона. - В пустыне много людей, которые зарабатывают на жизнь гаданиями и предсказаниями. Однако войны опасаются обращаться к ним, боясь узнать о своей близкой смерти. Но я не из числа глупых ведьм и медиумов. Я не обычная колдунья, а единственная прорицательница во всей Сахаре. Мой род идёт от первых египетских жрецов, которые управляли делами великих фараонов и были допущены к тайнам Космического Разума. Этот редкий дар передался мне по наследству, и я обладаю уникальными способностями проникать в Тайны Мира. Не знаю, к счастью или на беду, но я могу узнавать будущее. Конечно, мне не дано право руководить человеческой участью, это - удел Всевышнего, но я в состоянии корректировать некоторые детали его судьбы.

  Шакира собрала в ладони гадальные кости и вновь бросила перед собой на ковёр. Кобра, сидящая в корзине, тут же отреагировала на её резкое движения и ядовито зашипела.

– Что ты делаешь, Шакира? - с любопытством спросил Цезарь.

– Каждая вещь, - сказала она хриплым и зловещим голосом, - способна рассказать историю всей земли, всё то, что на ней происходило и будет происходить. Эти кости –  тоже маленькая часть Вселенной, которая помогает мне проникнуть в Душу Мира. Господь раскрывает её передо мной высшую небесную тайну, когда посчитает, что будущее должно быть изменено. Тот факт, что вы оказались в моём шатре, это – не моя прихоть, а желание Всевышнего, который решил помочь вам. Он – Великий Мудрец предаёт через меня свою волю. Я понятно выражаюсь, чужестранцы?

– Вполне! - Цезарь коротко перевёл Заре и Доке смысл сказанного. Они молча слушали и, как очарованные дети, наблюдали за всем происходящим.

– Вчера ночью мне приснился сон, - продолжала Шакира, - а кости подтвердили его правильность. Вы должны дойти до Великих пирамид и Сфинкса в Гизе?

– Да! - ответил Цезарь, и тут же с удивлением спросил. – Но, откуда это тебе известно?

– Я много чего знаю, - блеснула белыми зрачками Шакира, - дело сейчас не в этом!

– А, в чём? - невольно перебил её Цезарь.

– В том, что весь сложный пасьянс вашего нелёгкого предприятия может рухнуть в одночасье. За вами организована погоня. Преследователи находятся совсем близко! Я должна помочь вам и доставить к конечной цели вашего путешествия. И по сему – внимательно слушайте меня и безропотно выполняйте то, то что я вам сейчас скажу! Только так вы сможете совершить задуманое проведением!

   Шакира бросила в огонь какой-то порошок, он ярко вспыхнул, раскатившись по углям ярко красными, плещущими шариками. Лёгкий дымок заполнил всё пространство шатра, от чего воздух пропитался приятным запахом миндаля.

– Так, что нам надо делать? - с тревогой в голосе спросил Цезарь.

– Вы сейчас хорошенько выспитесь и отдохнёте, - заговорщическим тоном произнесла Шакира, а потом прошипела, - а ночью пойдёте в пустыню. Оружие вам не понадобиться – вас будут сопровождать мои войны. Они дадут вам всё необходимое.

– А, куда нам идти? - растеряно спросил Цезарь.

– Дорогу вам укажет небо! - прошипела Шакира и устало прикрыла глаза рукой, показывая своим видом, что разговор уже закончен.
 
  Когда Цезарь и его друзья, пятясь назад, выходили из палатки, Шакира, вдруг, подняла голову и крикнула им вдогонку:

– А, почему, ты – Цезарь, не спросил у меня: «как тебе пройти вовнутрь, и как «Им» нужно управлять»?

  Никто из присутствующих, кроме самого Цезаря, ничего не понял. Однако Цезарь начал виновато оправдываться:

– Даже на знаю, наверное – растерялся?!

– Так вот, мой мальчик, - проворчала Шакира, - пройти вовнутрь тебе поможет -  «Его глаз», а «Он» подчинится «твоей руке» и тому, что «будет в другой», управлять же «Им» надо «головой»! Понял?

– Да, не очень?! - виновато пробурчал Цезарь.

– Прийдет время – поймёшь! - ответила Шакира и махнула им вслед рукой.

                ***         

   Три война, которые подобрали Цезаря, Зару и Доку в пустыне, отвели их в отдельный шатёр, где их ожидал королевский обед.
  В палатке измученных путников встретили местные кулинарки-бедуинки, одетые в длинные халаты и платки, закрывавшие их лица.
   Они угостили своих гостей экзотическими фруктами, разбросанными в огромных позолоченных вазах, а так же дольками свежих дынь и арбузов, аккуратно уложенных на серебрянных подносах. После этого им подали блюдо с душистым пловом с жёлтой морковкой, овощами, специями и строганиной из верблюжатины. Все эти изыски изголодавшиеся путешественники  запивали сладким вином, который наливался в позолоченные кубки из дорогого изогнутого кувшина. В завершении трапезы, они попробовали ароматный зелёный чай, заедая его сладкими финиками, изюмом и пахлавой с мёдом.
  Насытившись, Цезарь, Зара и Дока повалились на мягкие тюфяки, и впервые за последнее время спокойно и безмятежно уснули.

                ***   

  Их разбудили, когда над пустыней уже опустились сумерки.
  Войны вывели путников за границу оазиса и указали нужное направление для движения. Потом они вручили Доке Какой-то кожаный мешок и удалились, объяснив, что чуть позже догонят их верхом.
  Эта ночь оказалась необычно тёмной.
  Верно утверждение арабов, что самый тёмный час наступает перед рассветом.
  Однако ночка выдалась странной: на небе не было видно Луны!
  Когда же путники прошли несколько километров, произошло ещё одно непонятное мистическое явление.
  Внезапно чёрный небосвод пересекла яркая падающая звезда, которая скатилась прямо на север и осветила вершины нескольких гигантских пирамид!

   Путники изумились и не поверили своим глазам, когда увидели Сфинкса, который выплыл перед ними из утренних сумерек, освещённый лучами восходящего солнца. Им даже показалось, что всё этот исполин - плод их возбуждённого воображения.
  На ними возвышалась грандиозная статуя Сфинкса, который взгромоздился на осколок громадной скалы и надменно глядел на них сверху вниз. Это было безмолвное мифическое существо с головой языческого царя и туловищем льва, которое олицетворяло образ великого бога солнца – Ра. Суровый великан надёжно охранял покой усопших фараонов, могила одного из которых – Хеопса располагалась в основании самой высокой на свете пирамиды - высотой более ста пятьдесяти метров!
  Восторженно глядя вверх, Зара с замиранием сердца воскликнула:

– Какая красотища! Неужели эти колоссы плод человеческого труда? Как же могли люди возвести такое чудо и, как они поднимали эти гигантские камни?

– Никто их туда не поднимал. - спокойно ответил Иорданис. – Учёные уже давно доказали, что пирамиды строились при помощи бетона и простой деревянной опалубки, в которую заливался раствор. Это позволяло точно определять размеры и подгонять блоки практически без стыков.
 
– Что ты говоришь? - возмутилась Зара. - Я ещё в школе читала, что пирамиды строили из огромных тёсаных камней! Скажи, Цезарь, ведь я права?!

– Пойми, милая, - ответил Цезарь, - люди той эпохи просто не имели возможности выполнить подобную работу без посторонней помощи. Им подсказали, как делать качественный состав бетона, обрабатывать землю, приучать диких животных, добывать масло и пчелиный мёд. Более того, их научили варить пиво, давить из винограда вино и ориентироваться по звёздам. Древний египетский календарь и знания жрецов в области математики и астрономии было на высочайшем уровне, во многом более точным, чем современные.

– Кто же их этому научил? - скептически спросила Зара.

– Дед Пих-то и баба Тарах-то! - улыбнулся Цезарь. - Египетская цивилизация дружила с древними атлантами и переняла у них многие знания, которые уже давно позабыты нашей несчастной расой зазнаек.

– Неужели, ты, действительно, во всё это веришь? - с недоверием в голосе спросила Зара.

– Не только верю, но и знаю наверняка! - твёрдо ответил Цезарь и, показав на Сфинкса, добавил. - Однако нам надо поторопиться, чтобы оседлать этого монстра.

                ***

  Когда они подошли к самому основанию Сфинкса, им стали понятны его истинные размеры. Потребовалось несколько долгих часов, чтобы по многослойному туловищу этого чудовища подняться на его спину.
  Взобравшись на ребристую холку каменного льва, путники были вознаграждены великолепным видом, который открылся перед ними.
  Но, любуясь панорамой усыпальницы фараона Хуфу, они заметили маленькую точку, быстро двигающуюся с кромки горизонта по направлению к пирамидам.

– Что это? - озабоченным тоном спросил Дока.

– Уж точно, не туристы. - размышляя вслух, произнёс Цезарь. – Но, кто бы это ни был, нам надо быстрее подняться на голову Сфинкса. Вот только я ума не приложу, как мы это сделаем?!

– Подожди, Цезарь! - Дока сбросил с плеча на землю тяжёлую сумку. – Я что-то видел в ней, похожее на верёвки.

  Когда они открыли кожаный мешок, то, действительно, обнаружили там связки верёвок, три молотка и кожаных пояса, а так же уйму металлических штырей и карабинов.
 
– Ах, да Шакира! - довольно ухмыльнулся Цезарь. - Она на самом деле всё знала и предусмотрела на несколько шагов вперёд! Вот старая ведьма!

– Цезарь, может быть ты, наконец, скажешь, куда и зачем мы должны лезть? - настороженно спросил Дока.

– В самом деле, как и для чего мы будем карабкаться на самую вершину этого титана? - поддержала его Зара, задрав в верх свою голову.

– Давайте взберёмся на него, а там будет видно! - спокойно ответил Цезарь.

                ***

  Они с трудом вскарабкались по почти отвесной спине Сфинкса, пока не достигли макушки человека-льва. Оглядевшись, Цезарь вбил последний штырь в его каменную маковку, закрепил верёвки и приготовился к спуску в сторону лица.
  ТолькоЦезарь знал, куда и зачем они ползли.
  Неожиданно, под их ногами стали ритмично откалываться кусочки камня. Это свинцовые пули уродовали лицо Сфинкса, потревожив вековую пыль на его челе!
   Дока поглядел вниз  и увидел в основании статуи какой-то военный джип, а рядом с ним целую группу вооружённых людей.

-   Ну, вот и гости к нам пожаловали! – усмехнулся он. - Пока мы лезли вверх, внизу началась яростная перестрелка между полицейскими и бедуинами.

   Действительно, войны Шакиры прикрывали тылы наших беглецов, спрятались за камнями и не пропускали полицейских ни на шаг. Они метко стреляли из своих старых ружей, не давая неприятелям поднять головы. Однако те, надёжно забаррикадировались и заметив людей на самом верху Сфинкса, пытались снять их прицельным огнём. Были видны пороховые вспышки от выстрелов, но звуки от них до верха не доносились.
   Не обращая внимание на обстрел снизу, Цезарь первым спустился вниз, и стал ногами на выпуклую каменную морщину под правым глазом Сфинкса. За ним последовала Зара, которую страховал Дока Иорданис. Когда она благополучно добралась до места, начал спуск и сам Дока.
   Он почти что достиг заветного балкончика, когда пули, летящие снизу, градом обрушились на него. Иорданис занервничал, засуетился и начал раскачиваться в воздухе. Цезарь желая помочь ему, попытался ухватить руками верёвку, но неожиданно сам сорвался вниз.
   Зара громко закричала и закрыла лицо руками.
   Однако молодому Гауди повезло!
   В самый последний момент он успел ухватиться за острый откос и повис на одной руке!
   В это время Иорданис умудрился так ловко изогнуться, что перевернулся вниз головой и протянул Цезарю свою руку. Совершая невероятные усилия, Дока схватил его за воротник и из-за всех сид поднял вверх. Это позволило Цезарю подтянуться и вцепиться обеими руками за откос. Он вылез на горизонтальный уступ, прямо под глазом каменного чудовища.
  Зара не растерялась и мёртвой хваткой прижала Цезаря к себе.
  Теперь они были спасены!
  Дока бодро полез по верёвке вверх, а потом обернулся и, улыбнувшись, весело крикнул вниз:

– А ты был прав, Цезарь, мой удел, как апостола, заключался именно в том, чтобы держать тебя за руку, при этом - висеть вниз головой! Если станешь писать ещё один Новый завет, не забудь упомянуть и об этом эпизоде, ладно?!

– Куда ты, Дока? - прокричала Зара.

– Вы ползите дальше, - задорно произнёс Дока и глаза его заблестели, - а я немного постреляю в этих моджахедов и помогу нашим друзьям – бедуинам. Страсть, как я уважаю это занятие!
      
 Только сейчас Цезарь и Зара заметили секретную кобуру, закреплённую на ноге Иорданиса – чуть выше его щиколотки. Из неё торчала ручка супер современного пистолета.

   «Вот старый боец! - подумал Цезарь. - Верный и надёжный друг моего отца, которым я восхищался с самого детства! Как же я люблю этого замечательного человека, для которого стало доброй привычкой преодоление опасностей и надёжная охрана моей семьи. Вот и сейчас он в очередной раз спас меня от неминуемой гибели! Так поможет тебе Бог, Дока»!

  Оказавшись на каменном балкончике, который защищал их от пуль, Цезарь и Зара немного отдышались и начали передвигаться поближе к глазнице.

– Будь проклят этот Наполеон! - воскликнул Цезарь.

– При чём тут он? - удивилась Зара.

– Говорят, что это именно он палил по Сфинксу из пушек, и в результате исковеркал его лицо и отбил нос этому монстру, да - так, что по нему невозможно стало ходить.

– И, для чего Бонапарт это делал?

– Для того, чтобы жрецы отдали ему священный диск, который веками хранился здесь.

– С тобой всё в порядке, дорогой, какой к чёрту диск?

– Вот этот! - Цезарь достал из-за пазухи круглый предмет, который ярко засверкал на солнце. - В нём состоит наше спасение и гарантия будущего!
 
  Цезарь помог Заре укрепиться на откосе прямо рядом со зрачком Сфинкса. Он остановился в замешательстве и, уставившись на поверхность камня, задумался.
  Дело заключалось в том, что на Тибете во время посещения Вары, он получил только импульс будущих действий, но никто не уточнял подробности, с которыми он может столкнуться. Когда же он, наконец, добрался до своей заветной цели, то растерялся и знал, что делать дальше. Мысли жужжали в его голове, как пули врагов, летевшие  снизу.

  «Боже! - подумал он. - А ведь именно в деталях заключается основа познания! Подожди-подожди, что же на этот счёт говорила мне Шакира?! Она сказала: «пройти вовнутрь тебе поможет «Его глаз»! Гениальная старуха! Пускай она живёт ещё сто лет»!

   Он начал более внимательно рассматривать зрачок Сфинкса и скоро обнаружил на нём восемь вдавленных точек, симметрично расположенных по кругу. Цезарь упёрся двумя большими пальцами в центр зрачка, остальные восемь вставил в отверстия и с силой на них надавил.
   Эллипс зрачка неохотно скрипнул, после чего что-то щёлкнуло и зашевелилось внутри камня.
   И, о чудо – он медленно и плавно двинулся с места и перед глазами Цезаря и Зары открылся тёмный ход!
  Они, взявшись за руки, сделали первый шаг в таинственную неизвестность.
  Даже не задумываясь о последствиях, они шагнули в глазницу Сфинкса!
  Через мгновение каменное веко за из спинами тихо замкнулось и они оказались в полной темноте.
  Вдруг пол под ними пошатнулся!
  Зара и Цезарь, не успев закричать от страха, рухнули в кромешную тьму и стремительно полетели вниз!





                ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
 


  Таких грандиозных – помпезных именин Бураков себе ещё никогда не устраивал.
  Это событие стало настоящим народным торжеством.
  С самого утра его засыпали поздравлениями и подарками, все близкие и друзья возбуждённо суетились и сыпали бесконечными комплиментами в его адрес. Он бы чувствовал себя почти счастливым человеком, если бы ни одно обстоятельство, которое омрачила его праздничное настроение.
  Сначало вроде бы всё шло своим чередом. Бураков, облачённый в маршальский костюм главнокомандующего, принимал подношения в своём личном кабинете. К нему с челобитными стояла целая очередь, состоящая их соратников, высших государственных деятелей, губернаторов и сошек по-меньше. Так уж повелось, что они каждый год на день рождение президента приходили сюда и приносили ему одни и те же подарки. По давно установившимся правилам, каждый поздравляющий держал в своих руках роскошный букет цветов и небольшой чемоданчик. Ему предоставлялось высокое право войти в кабинет Буракова, произнестис короткую хвалебную речь, пропустить с именинником рюмку водки, закусить, оставить кейс и быстро удалиться: на всё - про всё, не более пяти минут.
  После посещения каждого из них, Бураков вскрывал подарок, подписанный на внутренней крышке кейса, взглядом оценивал размер полученной суммы, после чего к нему запускали очередного гостя.
   В этом году президент собрал небывалый урожай чемоданчиков! Причём, их содержимое качественно отличалось от обычного дня рождения. Это было и понятно – юбилей всё-таки!
   Во второй половине дня он готовился получить самый значимый для него подарка. В честь юбилея Фёкла Толстая установила в самом центре Москвы гранитный бюст президента.
  Буракову не терпелось лично присутствовать на открытии своего памятника.

                ***
  Под аккомпонимент оркестра, в присутствии почётных гостей и телевидения, он разрезал ленточку и шёлковое покрывало торжественно слетело с постамента. Раздались бурные аплодисменты со стороны собравшейся на площади толпы, которая восторженно кричала.
  Все ликовали, кроме самого Буракова!
  Он был обескуражен и разочарован!
  С пьедестала на него глядел длинноволосый молодой человек с правильными чертами лица, который был похож на кого угодно, но только не на самого Буракова. Более того, этот красивый мужчина являлся полной противоположностью старого и плюгавого президента. Единственное, что каким-то образом могло сближать этого парня с юбиляром, была надпись на постаменте, гласящая:
 
  «Нашему президенту, от его благодарного народа!»

  Именинник подозвал к себе Фёклу, и незаметно - на ушко спросил у неё:

– Это кто такой, дорогая? Кого ты здесь выставила вместо меня!?

– Это ты – любимый, разве не видишь? - Фёкла не растерялась и нагло соврала.

   Она с самого начала всё прекрасно поняла, и теперь глазами искала автора этого бюста – Зару Поллак. Мысленно Фёкла уже уничтожила этого проклятого зодчего, но не могла найти среди камарильи её наглую рыжую мордочку. Чтобы как-то выйти из положения, Фёкла решила довести эту комедию до логического конца и, нежно подхватив Буракова под руку, продолжила свою откровенную лесть. Она заглянула ему прямо в глаза, и с видом величайшей преданности и неземной любви, спросила восторженным голоском.  - А, что тебя удивляет, милый?

– Как что, ведь этот памятник на меня совсем не похож! - уже не очень уверенно парировал он.

– Кто это тебе сказал? Ты только посмотри, как все вокруг рады и довольны! - она обвела рукой собравшуюся публику. Её внимание сразу привлекла, выделяющаяся из толпы - монументальная фигура министра культуры. Это она утвердила эскизы этого чёртово - памятника и отвечала за все организационные вопросы.

 «Ну, ничего, - подумала Фёкла, кусая от злости губы, - я разберусь с этой жирной секс бомбой! Завтра же сниму её с должности к чёртовой матери и переведу учителем физкультуры в сельскую школу, пускай там совращает малолетних недоумков! Но разговор с ней будет позже – пускай объяснит, как она могла не доглядеть этого явного подлога»?!
 
  Толстая фыркнула себе под нос и взглянула на министершу, как голодная львица на раненного слона. Сама же министр культуры, чувствуя допущенный прокол, растерянно стояла с лихорадочно бегающим взглядом. От перенапряжения её лицо передёргивал нервный тик, а из необъятной грудины стали доноситься какие-то кудахтавшие звуки –  что-то среднее между жалобным плачем и нервным хихиканьем истерички. Внешне же она напоминала огромную, до предела перекормленную индюшку, которая металась в мрачных предчувствиях забоя в канун рождества.

– Все вроде бы счастливы?! - уже более спокойно хмыкнул Бураков.

– Ещё бы, такая радость для народа! - поддакивала Фёкла. – Все восхищыются твоим умом, ты у нас такой красавец - цыпочка! Понимаешь, родной, человек сам никогда не может дать объективную оценку своей внешности. Да ты только взгляни внимательнее на этот чудо-памятник, это же твоё благородное лицо – ну просто копия! Как мы все гордимся тобой, милый! А, как тебя любит народ!?

– Да, действительно, он чем-то похож на меня! - согласился Бураков, уже не в силах оторвать взгляда от гранитного изваяния.

– Ну, и слава богу! - с облегчением вздохнула Фёкла, уводя Буракова в сторону - от греха подальше. - У нас ещё с тобой столько дел – столько дел! Скоро на Красной площади начнётся праздничный концерт, потом фейерверк. Все – все люди нашей замечательной страны желают увидеть и поздравить своего любимого президента. Пойдём, мой золотой, пойдём, мой хороший, лапочка ты моя – милый пупсик!

                ***

   Лева Толстой добрался-таки вплавь до подземного штаба повстанцев и всё рассказал Володе. Тот был уже давно готов к самым активным действиям и только ждал условленной отмашки. Он собрал всех помощников и отдал приказ о начале операции. Все подпольщики и его друзья наверху уже давно всё продумали до мелочей и были готовы к штурму.
  Репортаж с заседания Совета Безопасности ООН и выступление Гауди, которое сегодня утром передавали из США, произвело на жителей России впечатление взорвавшейся бомбы!
   Володя организовал трансляцию таким образом, что её увидели не только по центральному телевидению, по огромным экранам на городских площадях, крупных дорожных перекрёстках и в общественном транспорте, но и по мониторам, которые были выставлены в различных учреждениях, офисах и витринах магазинов.
   За этим выступлением наблюдала многомиллионная аудитория телезрителей всей России, в том числе и государственные мужи и высшие чиновники. После этого прямого эфира они почувствовали, что в мире намечаются большие перемены. Теперь многие из них начали прозревать и внезапно пропитались к повстанцам почти искренней симпатией, а некоторые открыто перешли на их сторону.
   Фёкла, узнав о выступлении Гауди в Нью-Йорке, чуть было не тронулась умом. Она постоянно звонила в наше представительство, но уже ничего не могла исправить.
   Премьер Министра колотило от переполнявшей её злости и беспомощности.
   Однако её поезд ушёл, всё свершилось и буквально ничего уже нельзя было изменить. Почва под её ногами ходила ходуном и она чувствовала, что не зависимо от её желаний, всё летит в тартарары.
   Змеиная интуиция Фёклы подсказывала ей, что дни её доблестного правления сочтены!
   Многие из высших офицеров, которые занимали высокие посты в Федеральной службе безопасности, МВД и Генеральном Штабе войск, давно и люто ненавидели Буракова, считая его развращённым негодяем, тупым диктатором и жестоким тираном. После утренней передачи из Америки, они через своих посредников дали Володи знать, что будут совсем не против, если в стране вдруг начнётся какая-то заварушка. Более того, со своей стороны они гарантировали повстанцам полную лояльность и поддержку, чтобы избежать кровопролития при столкновении народа с властями. В этой ситуации Володе, как главному руководителю восстания, только оставалось выбрать удобный момент для решающей фазы запланированной крупно масштабной операции.

                ***

  После того как опричники Буракова во главе с его Министром МВД покинули территорию компании «Долорес», Ксюша немного успокоилась.
  Самое страшное осталось уже позади!
  Теперь сотрудники и их семьи могли подняться из бункера наверх, вернуться в свои дома и продолжить нормальную наземную жизнь.
  Хотя бураковские прихвостни разворотили всю резиденцию, перевернули верх дном рабочие кабинеты в пирамиде и разбили всю оргтехнику, но это были - мелочи. Они так и не обнаружили святая-святых - тайную лабораторию, а только снесли с лица земли камуфляжную фабрику по производству фейерверков.
   Самое главное заключалось в том, что удалось сохранить основные кадры компании и весь состав одарённых детей «индиго», которые обучались в стенах школы, возглавляемой Ксюшей. Эти юные дарования, являлись  молодой порослью –  шестой, самой счастливой и свободной расы, когда-либо населявших землю. Именно им предстояла войти в будущее и начать новую и долгожданную эру – эру Водолеев!
   Судя по всему их время наступало и ждать перемен осталось совсем недолго!
   Когда Ксюша закончила все свои текущие дела и решила главные  организационные вопросы, у неё появилось немного времени для того, чтобы передохнуть.
  Она села в разорённом кабинете своего мужа, сварила кофе и закурила сигарету.
  Однако, получив передышку и немного успокоившись, её вновь стали одолевать тревожные мысли об Иване.

  «Где он? Что с ним? - думала она. - Почему он не выходит на связь»?

  Любящее сердце Ксюши подсказывало ей, что с ним что-то не произошло!
  Она невидящими глазами смотрела на экран беззвучного телевизора, на котором без остановки пели дифирамбы президенту Буракову. Ксюшу просто тошнило от его рожи и бесконечных праздничных поздравлений и хвалебных од в его честь.
   Но неожиданно на экране сменилась картинка и началась прямая трансляция из Нью-Йорка, организованная компанией «CNN». Она передавала  репортаж с заседания Сов беза ООН.
  Ксюша включила звук и стала внимательно смотреть.
  Сначало показали жуткие кадры о злодеяниях Канцлера Германии Ади Холемана, а потом на трибуне появилась высокая фигура Ивана Гауди.
  Ксюша перестала дышать и с замиранием сердца слушала речь своего мужа.
  Он открыто говорил всю правду о расисте – Ади Холемане и его преступной шайке. Эта была горькая правда, о которой многие догадывались, некоторые знали, но ещё никто и никогда не осмеливался её озвучивать, тем более с такой высокой трибуны.
   Чем больше Ксюша слушала, тем отчетливее понимала, что речь её мужа стала не только концом карьеры негодяя - Ади Холемана, но и смертельным приговором самого Ивана Гауди. После такого выступления у него не оставалось никаких шансов выжить.
 
 «Да, думала она, - его выступление являлось подвигом, на который мог осмелиться только откровенный безумец или герой»!

  Теперь она догадалась, почему последнее время её муж ходил таким задумчивым и отрешённым от мирских дел, а взгляд его казался туманным и печальным. Конечно, это было вызвано не кризисом их личных отношений или изменением его чувств к ней, конечно же – нет!
  Теперь она понимала, что Иван, как истинный Водолей, всё это время тайно вынашивал план решающего сражения своей жизни!
  Когда Ксюша слушала его последние слова, по её щекам медленно текли слёзы.
  Эта была самопроизвольная реакция её тонкой души, которая истосковалась по этому отважному человеку. Она, даже не отдавая отчёта чувствам, одновременно восхищалась, гордилась и мысленно прощалась со своим мужем.
   Ксюша тихо всхлипывала и, не вытирая слёзы, еле слышно бормотала:

 «Ванечка, любимый, что же ты наделал»?!




                ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ   

 

  Цезарь и Зара летели в никуда!
  Они со страшной скоростью неслись вниз, не имея возможности опомниться, что-либо понять и вообще определить: живы ли они, или уже проваливались в ад? Хотя, судя по всему, они были ещё живы. От сумасшедшей скорости сердца их сжались в маленькие комочки, а кожа на лицах распиралась от сильнейшего, воздушного потока, который не позволял открыть глаза. Они не могли даже сомкнуть губы, а их рты надувались как резиновые шарики от рвущихся наружу криков ужаса.
  Цезарь и Зара находились в свободном падении, лишь иногда касаясь телами чего-то твёрдого, но непонятного. Их невесомые тела вращались в сумбурном вихре левитации, и этот полёт напоминал стремительное движение на американской горке, только без сидений и страховок.
  Постепенно скорость начала уменьшаться, и они почувствовали, что уже скользят по идеально гладкой поверхности и замедляют свой ход.
  Где-то за своей спиной Цезарь услышал громкий крик Зары, которая истошно орала, как перепуганный на смерть ребёнок, который падал в колодец верх тормашками.

  «Слава Богу, - пронеслось в голове в голове Цезаря, - если она так вопит, значит, точно – живая»!
 
  Вскоре Цезарь смог открыть глаза и даже сумел достать свой заветный стержень, который тут же включил и выставил перед собой!
  Тогда он увидел следующую картину: они с Зарой с явным замедлением неслись по какому-то тёмному каменному проходу вниз. Первым был он, а за ним – Зара. Этот проход напоминал вертикальную горку, постепенно переходящую в горизонтальную плоскость.
  Через какое-то время они, тормозя своими телами, уже медленно закатывались в тёмное помещение, а прямо на них выплывала преграда в виде каменной стены. Цезарь пытался за что-либо ухватиться, но его руки только беспомощно скользили по отполированной поверхности. Он видел, что его ноги вот - вот соприкоснуться со стоящей впереди стеной и автоматически закрыл глаза, внутренне приготовившись к удару.
  Но его не последовало!
  В последний момент ноги Цезаря с силой упёрлись в какой-то предмет, который достаточно плавно с амортизировал скорость его движения. Это был огромный каменный шар, который после контакта с ногами Цезаря, сошёл со своего места и медленно покатился вперёд.
  После этого Цезарь почувствовал удар в спину!
  Это – приземлилась Зара!
  Её глаза, выходящие из орбит, выражали полный ужас!
  Цезарь вскочил с каменного жёлоба и помог встать на ноги Заре. Он высоко поднял над своей головой цилиндр и увидел, как круглая каменная глыба всё ещё медленно катится  вперёд. Вдруг, она, подобно гигантскому биллиардному шару, мягко ударилась о твердь стены и выбила из её основания точно такой же шар-близнец, который вылетел из неё, образовав проход, напоминавший вертикальную лузу.
  В это время за их спинами послышался како-то шум!
  Когда они с Зарой оглянулись, то стали свидетелями того, как с потолка опустилась мощная каменная шторка, которая полностью перекрыла им дорогу назад. Не в состоянии вымолвить ни слова, они подошли к каменной лузе и, взявшись за руки, шагнули в круглый тёмный проход. 

                ***
               
  Они оказались в просторном квадратном помещении.
  Его гранитные стены украшали резные рельефы, астрологические календари и росписи, изображавшие великих фараонов времён Древнейшего царства. На фресках, покрытых вековой пылью, были запечатлены эпизоды роскошных празднеств и приёмов с накрытыми столами, заставленными обильными угощениями и напитками. На фресках имелись сцены и из жизни простых людей, собирающих на полях урожай, художников и ремесленников, занимающихся гончарным делом, а так же придворных танцовщиц и музыкантом. Все картины изображали лица и ноги в профиль, плечи в фронтальной проекции, а грудь и глаза - в фас.
   От этих чудесных и строго пропорциональных цветных художеств было трудно оторвать глаза!
   Фигуры людей казались живыми, и складывалось впечатление, что все они одновременно глядят перед собой под несколькими углами зрения.
   Странно, но настроение у Цезаря и Зары явно улучшилось.
   Цезарь даже начал улыбаться, а Зара весело захихикала, да нет, - она просто заливалась от смеха.
 
– Ха-ха-ха! - еле сдерживая смех, сказала Зара, указывая на одну из картинок. - Цезарь, а что это такое одето на головы этих женщин?

– Это парики, - улыбнулся он, - богатые египетские женщины с удовольствием носили парики, охотно пользовались духами и макияжем, красили веки и волосы, натирались благовониями и маслами, у них так же имелись все необходимые снадобья для устранения запаха пота и специальные бритвы для бритья лишних волос на своей коже. Эти красотки таскали на своей шее и конечностях целую кучу драгоценностей и даже перчатки на руках. В отличии от многих современных женщин, они очень бережно и с большой любовью следили за своей внешностью и ежедневно принимали душ.

– Ха-ха-ха! - Зара просто не могла остановиться. - Ха-ха-ха! - потом она немного опомнилась и, продолжая нервно хохотать, спросила вслух сама у себя. - Чего это я так развеселилась? Вроде бы, не время и не место?

– В этом нет ничего удивительного! - хихикнул ей в ответ Цезарь. - В подобных помещениях, это вполне нормальное явление – они создавались для поднятия настроения.

- Комната смеха, что ли? - уже держась за живот, в полный голос заливалась Зара.

– Что-то в роде этого. - Цезарь от хохота даже прослезился. – Когда древние египтяне возводили подобные залы, они приглашали сюда придворных артистов, музыкантов, акробатов, танцовщиков, жонглёров и певцов, которые во время работы веселили строителей и художников. Ха-ха-ха! Может быть это звучит и нелепо, но их энергия веселья и счастья в течении веков сохранилась в стенах этой подземной комнаты смеха. Подобные места специально строили прямо перед усыпальницами фараонов.

– Ха-ха! - от смеха Зара прикрыла рот рукой, и сквозь ладонь спросила. - И долго мы будем ржать, как два идиота, а? Ха-ха-ха? Так же можно просто свихнуться!

– Пока не найдём выход в следующий зал! Ха-ха-ха! - ответил счастливый Цезарь.

– И, как же мы его найдём? - закатывалась Зара.

– Ха-ха-ха! Надо подумать! - ответил Цезарь, внимательно разглядывая стены.

  Их смех приобретал какой-то нервный и маниакальный характер. Надо было срочно искать выход, иначе их могло ожидать помутнение разума. Они  просто начинали сходить с ума от беспричинного непрекращающегося смеха.
  Цезарь обнаружил на стене выпуклый барельеф древней лиры, на которой были натянуты настоящие серебрянные струны. Под ним стояли фигурки трёх танцующих карликов из слоновой кости, застывших в комичных позах. В своих руках арлекины держали лютню, арфу и флейту. Цезарь стоял перед этим уникальным произведением искусства и продолжал покатываться от смеха.
  Он чисто интуитивно провёл по струнам лиры, после чего раздался приятный звук, эхо от которого глухо разнеслось в пространстве замкнутого помещения. Вслед за этим, из основания лиры, прямо на пол посыпались золотые монеты. Цезарь поднял их. Ими оказались три золотых бляшки, имеющие по два сквозных отверстия. Он хихикал, не зная, что с ними делать дальше.

– Смотри, Цезарь, - похохатывала Зара, - у каждого их этих музыкантов на корпусе имеется по узкому отверстию. Может быть следует опустить в них эти монеты?

  Цезарь сделал так, как предложила Зара, и просунул плошки в отверстия на животах пляшущих карликов. Они легко провалились во внутрь, но после этого, так ничего и не произошло.
  Но через мгновение одна из стен сдвинулась со своего места, и потолок этой комнаты смеха начал стремительно опускаться вниз. Цезарь и Зара еле успели выскочить через образовавшийся проход и покинуть коварную каменную мышеловку!

                ***
       
  Они очутились в другом помещении, которое представляла почти полную копию первого, только стены этого зала украшали совсем другие росписи.
  Настроение Цезаря и Зары изменилось на прямо противоположное.
  Они перестали смеяться, а их безудержный хохот сменился мрачным ощущением обречённости. На их глазах выступили слёзы, но эти эмоции были вызваны не с беспричинным весельем, а с какой-то гнетущей тревогой, граничащей с чувством неосознанного горя и неуёмной внутренней печалью.
  Со стен на них глядели изображения богов и богинь Древнего Египта.
  Самой основной и крупной фигурой являлся главный из них – бог солнца Ра. Он сидел на своём троне, но имел не человеческую голову. Его огромную атлетическую фигуру окружали боги по-меньше: Себек -бог воды с мордой крокодила вместо лица, Тот – бог мудрости с клювом птицы ибиса, богиня женщин и детей Тауэрт в облике самки гиппопотама, Хнум - с холкой барана и многие другие, которые напоминали священных египетских животных – кошек, змей, птиц и жуков-скарабеев.
   Но самый красивый и величественный портрет принадлежал Маат – богине справедливости и истины. Она сидела боком с раздвинутыми в сторону руками в виде роскошных страусиных крыльев. Лицо её было прекрасным, а строгий образ олицетворял собой гармонию и уравновешенность.

– Цезарь, а это, что за карлик - уродец, сидящий на присядках? - спросила Зара. - Ты же всё знаешь, скажи, это наверное – дьявол?

– Нет этого доброго малыша звали - Бес! - ответил Цезарь.

– Добрый Бес, разве такое возможно? - удивилась Зара.

– Он считался у египтян весёлым карликом и шутом богов, который, кстати сказать, охранял дома простых людей и оберегал их детей от несчастья.

– А это, что за клоун, у которого, извините, член вздыбился вверх и торчит почти что до самой головы?

– Это – Мин! - пояснил Цезарь. - Бог плодородия.

– Скажи мне, - не отставала от него Зара, - а почему все эти боги и богини держат в правой руке какой-то странный крест. Я такой видела только у тебя на цепочке. Что это за амулет? Он похож на обычный крест, только с петелькой в самом верху?

– Эта символ жизни – Анх! - коротко ответил Цезарь, а потом печально добавил. - Его ещё при моём рождении повесил мне на шею мой дед. Его ещё называют: Крест Нила или Крест Жизни.

– Цезарь, а от чего это у нас такое гадкое настроение? Что это за проклятая комната, в которой всё время хочется плакать? Мне кажется, что мы уже никогда не сможем выбраться от сюда наружу! Лично меня буквально всё здесь раздражает, и слёзы самопроизвольно текут из глаз, как будто мы с тобой попали в какой-то иной мир?

– Это и есть зал Иного мира! - еле сдерживая слёзы, ответил Цезарь. - Это ещё одна комната испытаний усыпальницы фараона Хуфу, которую возводилась под аккомпонимент песен плакальщиц. Они громко рыдали, причитали и молили у богов прощения за свои грехи. Древние египтяне искренне верили в существование загробного мира, который они называли – Иной мир. Они считали его счастливой страной, лежащую где-то на западе и иногда именовали его – Царством Запада. По их мнению, после смерти человека ожидала целая череда испытаний: он проходил через ворота Смерти, проплывал через озеро Мёртвых, а затем представал перед Верховными судьями, которые зачитывали ему список грехов. После этого он должен был поклясться, что никогда не совершал их. Если душа человека выдерживала все испытания, её допускали в Зал Осириса, где его сердце взвешивалось на весах: на одну чашу весов помещали сердце, а на другую Перо Истины– высший символ богини правды Маат. Если усопший вел грешную жизнь, его сердце перевешивало, и дух мертвеца отправлялся на вечные мучения. Если нет, то его допускали в Царство Запада и разрешали присоединиться с его предками.

– И ты в это веришь? - чуть не плача, спросила Зара.

– Да! - ответил Цезарь, вытирая со щёк слёзы, и указывая на старинную фреску.  - Вот здесь, в самом центре зала, как раз и изображены весы, на одной чаше которых лежит человеческое сердце, а на другой – Перо Истины.

  Зара подошла ближе к стене, провела рукой по весам, а потом воскликнула:

– Цезарь, посмотри, они же не нарисованные, а - натуральные и сделаны из чистого золота! Они стоят в положении полного равновесия, а сверху них сидит  птичка, а под ней – прямо на балке имеется какое-то отверстие!

– Это Птица - Солнце, - печально произнёс Цезарь, - она приняла облик сокола. А  весы являются символом Правды, который взят из великой Книги Мёртвых. В ней прописано всё, что было и всё, что будет! Согласно древней египетской легенде, наш мир возник из вечной тьмы и первоначально представлял собой сплошной океан. Затем появилась суша и над ней явился Бог солнца – Ра, который прилетел на огненном шаре.

  Зара слушала Цезаря с трагичным выражением лица, и нечаянно дотронулась своей рукой до Пера Истины. Оно вдруг легко слетело с чаши и начало медленно планировать и кружиться в воздухе. От этих неосторожных действий, равновесие весов резко изменилась, а чаша с сердцем постепенно пошла вниз и начала перевешивать. Зара испугалась, громко заплакала, пытаясь поймать рукой это невесомое Перо. Однако от её сумбурных движений оно тут же взметнулось вверх и, совершая немыслимые пируэты, зависло под сводами высокого потолка. В этот момент две стены усыпальницы Богов внезапно начали двигатьсяпо друг к другу, приближаясь к нарушителям покоя древней гробницы.

– Цезарь, сделай же что-нибудь! - истерично кричала Зара. – Эти стены нас сейчас раздавят!

– Ничего не получается! - Цезарь пытался поставить весы в первоначальное положение, но их уже наглухо замкнул какой-то секретный механизм внутри стены. Вытирая слёзы, он беспомощно крикнул. - Надо поймать перо и вернуть его на место!

– Это уже невозможно, но должен быть какой-то другой выход! - орала Зара в полный голос, впадая в состояние полного отчаяния и стуча кулаками по твердыне надвигающейся  каменной громады.

   Но стены стремительно смыкались!
   Ещё минуту, и они должны были раздавить мечущихся между ними людей, у которых не оставалось никаких шансов выжить – их ждала неминуемая смерть. Хитрая тайная система пришла в движение и уже никто не мог её остановить. Какой-то гениальный и ухищрённый ум придумал, установил её здесь тысячи лет назад, чтобы наказывать тех, кто осмелился нарушить покой фараонов. Таков был удел всех смельчаков, которые посмели прикоснуться к священному Перу Истины и сбить равновесие на Весах Правды.
  Хотя, кто знает, быть может, эта хитроумная ловушка охраняла что-то совсем другое – значительно более важное, чем могила фараона?!





                ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ



   После того, как Иван Гауди ушёл с трибуны, все собравшиеся  продолжали ещё долго ему аплодировать.
   Чуть позже выяснилось, что вслед за Канцлером Ади Холеманом из зала сбежал и Генеральный Секретарь ООН Макукуаки.
  Но, как говорится: свято место – пусто не бывает!
  Освободившееся кресло тут же занял представитель США – китаец Джон Ли и прерванное заседание продолжилось.
  Сессия Совета Безопасности конечно же гневно отвергла предлагаемую Холеманом резолюцию и единогласно приняла совсем другое решение: осудить преступную деятельность Канцлера Германии и передать все имеющиеся о нём материалы в Международный Трибунал. Более того, в связи с особой опасностью этого субъекта, было вынесено постановление на его арест в любой точке земли.
  Однако экстренно задержать Холемана на территории США не представлялось возможности. По поступившей информации  от Службы Безопасности ООН, Холеман уже успел приземлиться на своём вертолёте на палубу собственного порома «Ковчег», который ждал его в нейтральных водах.
   Тогда же Сов Без вынес следующую резолюцию: согласно норм международного права осуществить арест Ади Холемана на воздушной, водной или сухопутной границе любого государства, после чего, насильно доставить его в здание ООН для дачи показаний.
   Так решилась судьба ранее столь популярного и могущественного, но самого жестокого и преступного политика первой четверти двадцать первого века!

                ***

  Володя со своими бойцами уже захватили Государственную Думу, здание Кабинета Министров и все правительственные здания, включая МВД, Федеральной Службы Безопасности и Министерства Обороны. Все посты охраны на этих объектах были сменены малой кровью.
  Теперь осталось взять телецентр и блокировать Красную Площадь, где начался торжественный концерт в честь юбилея Буракова и собрались все его сподвижники. Это была самая сложная задача, в связи с тем, что площадь окружало двойное кольцо личной охраны президента и могла возникнуть массовая давка.
  При захвате Останкино, которое охранялось усиленным нарядом милиции, к сожалению, не обошлось без жертв. В одной из перестрелок Володю ранило в голову. Рана была не смертельная, но он потерял много крови.
 С перевязанной наспех повязкой на голове, он чеканным шагом шёл по коридором телецентра по направлению в залу центрального управления телекомпании. Присев за стол студии, Володя одел военную фуражку цвета хаки и приготовился к речи. Перед тем как начать, он обратился к главному редактору, передал ему какой-то диск и строго его предупредил:

– После моего выступления, запустите этот видео материал по всем каналам телевидения и крутите его до самого утра! Вы, хорошо меня поняли?

– Да-да, конечно! - испуганным голосом ответил тот.

                ***

    Фёкла стояла на трибуне, но душа её наполнялось мышиной тревогой.
    Ей уже стало известно, что творится в столице, от чего она кипела и плавилась.
    Толстая отошла в сторону от почётной ложи Буракова и «села на телефон».
    Однако кому бы из силовиков она ни звонила, никого не могла застать на месте. Хотя в этом не было ничего странного, ведь многие из её экзальтированных соратниц принимали личное участие в празднике и стояли рядом с ней на крыше бывшего мавзолея.
    Наконец Фёкла Толстая попала на Начальника Московского гарнизона!

– Генерал! - орала она в трубку. - Что происходит?

– А, что происходит? - спокойно спросил он.

– Как, ёб вашу мать, что? Захвачены все правительственные здания! Вам, что это - не известно?

– Известно. - ответил генерал со спокойным лицом.

– Так поднимайте армию и вводите в столицу войска! - её лицо перекривилось от внутреннего перевозбуждения, а на лбу запульсировала крупная рельефная вена. - Пускайте танки, артиллерию, я не знаю – авиацию, что ли! Глушите этих гадов с земли и воздуха, стреляйте на поражение – уничтожайте всех, кто выступает против власти, буть то: военные, гражданские, мужчины, женщины, старики или дети – мне уже всё равно! Вы меня хорошо слышите, генерал?

– Да! - улыбнулся он.

– Чего это ты смеёшься – сволочь, ты - боров казарменный! - не сдержалась Фёкла. - Да я тебя в Сибирь упеку, проклятый солдафон!

– Да-ну? - уже откровенно смеялся генерал.

– Да, что это вы там вообще делаете? - визжала Фёкла, глядя в монитор на довольное лицо улыбающегося и нагло жующего генерала.

– Как что, - водку пьём за здоровье твоего дебильного любовника - президента, и всей твоей команды недобитых ****ей, чтоб - вы все передохли! - ответил генерал, и манерно засунул себе в рот ломтик лимона.

– Да я тебя самолично расстреляю, сукин ты сын, блоха шинельная! - от злости у неё потемнело в глазах.

– Знаете что, леди-Фёкла, - генерал демонстративно облизал губы и смачно отрыгнул, -  Я очень давно хотел тебе сказать - бледная спирохета, глиста ты - сушёная, а не пошла бы ты - в жопу! Да, только не попади в такую костлявую, как у тебя!

– Что-о-о? Да я, да я – тебя! - глотая воздух, задыхалась Фёкла, но генерал этого уже не видел и не слышал, поскольку отключил связь со своей стороны.

  Фёклу начало колбасить и кочевряжить.
  Она взглянула на довольную рожу Буракова, который вместе с министром МВД восхищённо смотрели с трибуны на концерт, который проходил перед их глазами.
 
 «Эти два старых гомика ещё ничего не знают?! - подумала Фёкла. - Самое время отсюда валить, «пока ветер без камней»! Так, главное осуществить это мероприятие - тихо и незаметно! Спокойно, Фёклушка, спокойно! - успокаивала она себя. - Первым делом тебе следует добраться до аэропорта, потом сесть на свой самолётик, и – на острова! Слава богу, что я недавно приобрела один уютный островок в Средиземном море»!

  Приглашённых на трибуне Мавзолея становилось всё меньше и меньше. Многие бабы-министерши начали тихонько линять с этого капитанского мостика власти, как крысы бегут с тонущего корабля.
  Только Бураков, несколько его близких друзей и подруг продолжали смотреть на представление, устроенное в честь президента.
  На огромной сцене перед трибуной выступали танцоры в расписных национальных костюмах, которые кружились в дружном хороводе вокруг крупной обезьяны, одетой в длинный русский сарафан и растерянно стоявшей посредине круга. Когда группа танцующие сходились в круге, то доставали из-за своих спин лёгкие муляжи молотков и с силой били ими по голове мартышки. Она, защищаясь, громко визжала, от чего хмельной народ, собравшийся на площади, просто ликовал. Из пьяной толпы доносились громкие одобрительные возгласы:

  «Бей черножопых, пока не побелеют»!

  Министр МВД – Эльдарчик был сильно под шафе, он вяло хлопал в ладоши, тупо глядя вокруг грустными глазами кастрированного мерина. Министерша культуры явно гордилась проходившим представлением, которое составлялось и готовилось по её заявке, а эта постановка с обезьяной являлась её личным детищем и было задумано, как квинтессенция всего торжества. Это концерт передавался по всем каналам отечественного телевидения, и транслировался в прямом эфире по рекламным экранам Москвы, установленным по периметру Красной площади, а самый огромный - прямо напротив президентской ложи Мавзолея.
   Бураков выглядел полностью счастливым, звонко хохотал, улюлюкал и визжал от удовольствия. Этот человек с разглаженными извилинами почему-то искренне верил в то, что его народ любит и ценит своего президента.
   Ещё за несколько дней до празднования своего юбилея, Бураков дал указание выдать каждому зрителю, добровольно пришедшему на площадь, по праздничному продовольственному пайку. В этот пакет входила: бесплатные петарды, баночка солёных огурцов и бутылка водки. В результате вся Красная площадь столицы была заполнена толпами радостных пьяных - вполне довольных жизнью людей. Ликующий народ громко пел, веселился и прославлял щедрого лидера государства!
  Бураков парил на десятом небе от счастья!
  Он был уверен, что этот его славный юбилей все россияне должны запомнить навсегда!
   
                ***
 
   Так и произошло!
  Неожиданно картинка на проекционных мониторах сменилась и на них появилось серьёзное лицо опального экс президента!
   Музыка и крики прекратились в одно мгновение.
   На площади воцарилась полная тишина!
   Бураков и его камарилья застыли в мёртвых позах и с ужасом глядели на экраны, как группа испуганных чертей на ладан!
 
   Володя, одетый в военную камуфляжную форму, сидел за столом центральной студии телевидения. Он выглядел усталым и сосредоточенным. Из под его фуражки на лоб стекала тоненькая струйка крови. Володя вытер её платком и без лишних предисловий начал обращение к народу:

  «Россияне!
 Свою последнюю миссию в трагической истории нашей многострадальной Родины я вижу в том, чтобы удалить этот гнилой сорняк, который вырос на нашей благодатной почве и торчит сейчас перед вами у стен Священного Кремля.
  Я имею в виду преступного президента Буракова!
  Дни этого самозванца, узурпировавшего власть, сочтены!
  В настоящий момент силами сопротивления захвачены и контролируются все гос учреждения и силовые министерства. Армия и милиция уже добровольно перешли на нашу сторону.
  Дорогие мои соотечественники!
  Я призываю вас к спокойствию!
  Сегодня же ночью мы передадим власть самым достойным представителям нашего нации. Так пускай же этот акт разума и справедливости пройдёт плавно и бескровно!
  Всё высшее руководство страны будет арестовано, а президент Бурлаков предстанет перед судом и будет сурово наказан по всей строгости закона.
  Мы стоим на пороге нового мирового порядка и должны проявить разум и трезвый ум, чтобы быть достойными того светлого будущего, которого все мы давно заслужили.
  Да здравствует наш славный народ!
  Да сгинет тьма, невежество и жестокость!
  Да восторжествует наконец – свет и вера в победу добра над злом»!

  После этих слов на экранах появились репортажи кулуарных выступлений Буракова, его пьяные высказывания о народе и о будущем России. Появились кадры тех безобразных оргий, которые устраивались в его резиденции с непосредственным участием членов правительства и приближенных ему лиц. Были там и те съёмки, которые производились Толстым его скрытой камерой.
   В них Бураков показал своё истинное лицо!

   После просмотра этой видеозаписи, народ, находящийся на площади, очень быстро протрезвел, но пока безмолствовал, пребывая в состоянии глубочайшего шока и прострации.   
  Речь Володи прозвучал, как гимн справедливости. Её смысл быстро доходил до людей и они преображались на глазах.
  Как же давно они ждали этого дня, как молили Бога вернуть справедливость на забытую им землю России.
  И, как же все мы многократно, легко или ненароком сдвигали со священной чаши Справедливости невесомое Перо Истины, и как всегда было сложно вернуть его обратно для того, чтобы восстановить хрупкое равновесие великих Весов Правды!





                ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ



  Стены подземелья сдвигались всё быстрее и быстрее.
  Перо Истины, слетевшее со своего места от неосторожного движения Зары, замерло где-то высоко над потолком подземной усыпальницы фараона Хуфу. Оно не желало спускаться вниз, а Весы Правды не слушались рук Цезаря и наглухо застопорились.
  Когда несчастные пленники, замурованные между двух стен, уже приготовились к смерти, в голову Цезаря пришла последняя и, как оказалось, спасительная мысль.
  Он быстро снял со своей шеи цепочку с крестом и всунул его в отверстие, которое находилось ровно посредине золотой балки весов. Он провернул священный Анх по часовой стрелке, после чего в Весах Правды что-то щёлкнуло, и в них запустился какой-то сложный внутренний механизм. Каменные тиски вдруг остановились и стены начали медленно возвращаться в обратную сторону.
  Зара начала смеяться сквозь слёзы и, обняв Цезаря, громко прокричала куда -то вверх:

  «Слава тебе господи – мы спасены»!

  В это время стены разъехались и заняли своё первоначальное положение.
  В одной из них тут же отворилась какая-то потайная дверь.
  Заре и Цезарю показалось, что все их мучения наконец закончились, и они с облегчением вошли в спасительный вход, надеясь получить здесь заслуженное вознаграждение за все свои смертельно опасные приключения.
  Они были уверены в том, что достойно сдали все экзамены, и все непосильные испытания заколдованного подземелья уже остались позади.
  Но ситуация раскручивалась совсем не так, как им этого хотелось!
  Гробница Хеопса приготовила для них ещё более ухищрённые сюрпризы, которые ожидали молодых людей в бесконечных лабиринтах усыпальницы фараонов.
  Следует отметить, что до сих пор ещё никому и никогда не удавалось проникнуть в эти секретные покои. С давних пор их тайны будоражили умы многих посвящённых и авантюристов, но Цезарь и Зара стали первыми, кому невидимый Владыка Мира решил их приоткрыть.
  То, что они увидели за очередной каменной дверью, превзошло все самые смелые фантазии и ожидания. Даже Цезарь, который хорошо знал то, что он искал, не мог поверить собственным глазам!

                ***

  Перед ними стоял саркофаг фараона!
  Он представлял собой мраморный гроб прямоугольной формы, который располагался в центре огромного помещения с высокими сводами. Его поверхность была исписана яркими узорами и рядами иероглифических надписей, которые украшали золотые инкрустации и россыпи драгоценных камней. Как ни странно, но крышка саркофага была открыта, и с её внутренней части на кладоискателей пристально глядели миндалевидные глаза богини Уджат, которые охраняли лежащую под ними мумию.

   «Удивительно, - подумал Цезарь, - а ведь эти глаза такие же, какие я видел на стенах храмов Тибета»!

  Он и Заря с любопытством заглянули во внутрь саркофага.
  В нём лежал ещё один деревянный гроб антропоидной формы, повторяющей очертания человеческого тела. Всё пространство вокруг него было заполнено золотыми монетами и многочисленными украшениями, усеянными крупными алмазами, сапфирами и берюзой.Там же были разбросаны бисерные ожерелья, царские венцы, серьги и подвески, женские пояса и ножные браслеты, массивные кольца и пекторали.

– Боже, какое чудо – чудо и только! - прошептала Зара, очарованная блеском золота. - Теперь я понимаю, зачем мы шли сюда через все трудности! Цезарь, ты – гений! Какие мы теперь с тобой богатые!

– Золото, это обычный металл! - равнодушно ответил Цезарь, отходя от саркофага, и презрительно добавил. - Ради него я бы и с места не сдвинулся!

– Что ты такое говоришь? - воспротивилась возмущённая Заря. - Разве мы не за этим  сюда шли, рискуя жизнью?!

– А ты думала, что из-за этих золотых побрякушек?! - усмехнулся Цезарь.

– Тогда, зачем же мы здесь? - недоумевала Зара.

– Пойдём дальше - пойдём, дорогая! - коротко ответил Цезарь.

– Куда мы можем пойти, - растерянно произнесла Зара, оглядываясь по сторонам, - ведь это ещё одно, полностью замкнутое помещение!

– Вот же напасть! - раздражённо подтвердил он, подняв цилиндр выше. - Ну, ничего, найдём выход и из этой мышеловки.

– Надеюсь, что – да! - сказала Зара, и, раскашлявшись, схватилась за горло. - Тебе не кажется, что здесь просто нечем дышать, и чем-то сильно воняет.

  Когда они поглядели на саркофаг фараона Хуфу, то заметили, что прямо из него наверх струиться белое газообразное облако.

– Ну вот, теперь нас как тараканов начали травить каким-то дустом! -  обречённо произнесла Зара, закрывая рот платком.

– Надо закрыть крышку гроба! - срывающимся голосом крикнул Цезарь и бросился к нему, пытаясь её захлопнуть.

  Однако каменная плита не поддавалась!
  Цезарь применил всю свою силу, но она оставалась на своём месте.
  От собственного бессилия, он начал шатать её из стороны в сторону, но вековой камень оставался непреклонным!
 Тогда он, уже в отчаяние, машинально заслонил ладонью глаза, нарисованные на крышке глаза, которые фосфоресцировали и просто сверлили его своим надменным взглядом.
  И, о – чудо, тяжёлая крышка дёрнулась и плавно начала закрываться!
  После этого исчезло и газовое облако.

– Неужели прекратилось? - не веря своим глазам, изумлённо воскликнула Зара, а потом испуганно поглядела себе под ноги и завопила:

– Это ещё, что-о-о?!

  Пол в гробнице мгновенно стал мокрым!

  А буквально через минуту вода поднялась уже почти на метра от пола.
  Откуда она могла пребывать сюда, можно было только догадываться. Но факт оставался фактом – усыпальница фараона Хеопса быстро наполнялась водой.

– Цезарь, родненький, придумай же что-нибудь! Ты же у меня такой умный! - в отчаянии умоляла Зара.

   Цезарь подошёл к уже плотно закрытому саркофагу и начал разглядывать то, что было написано на внешней стороне крышки. При этом он от волнения начал размышлять вслух.

– Так, - говорил он дрожащим голосом, - на его крышке написаны иероглифы. Как нам известно, всего их насчитывается более 700. Сначала египтянами использовались для письма примитивные пиктограммы – рисуночки, которые позже приобрели вид символов – клинописи.

– Быстрей думай, родной, уровень воды стремительно поднимается! - застонала Зара и забралась на крышку саркофага.

– Минутку, солнышко! - задумчиво произнёс он, что-то мучительно вспоминая и бормоча себе под нос. - Каждый иероглиф соответствовал звучанию одной или нескольких букв, а мог обозначать целый объект. Они писались как слева направо, так и наоборот, даже сверху вниз или в обратном направлении. Иногда изображения воспроизводящие объект или движение, помещались в конце слова и назывались – детерминативами.

– Умоляю тебя, быстрее! - визжала Зара.

– Что мы имеем? - продолжал размышлять Цезарь. - Мы имеем изображение гуся повёрнутого слева направо, и жука скарабея – справа налево. Между ними какое-то белое и выпуклое яйцо, которое жрецы когда-то называли - Великий Гоготун, а над ним надпись по латыни: Амон. Почему здесь написано по латыни и отчего – Амон, а не Ра?

– Цезарь, любимый! - жалобно проскулила Зара. - Ещё пару минут и мы утонем!

– Вспомнил! - победоносно прокричал Цезарь. - Великого бога солнца называли ещё и Амоном. По древней легенде он явился на землю на огненном яйце или шаре. Это гениальная подсказка! - радостно воскликнул он. - Зара, у тебя есть спички или зажигалка? Мы же чем-то разжигали костёр в пустыне?

– Даже не знаю?!  - растерянно произнесла она и начала шарить у себя в одежде.

 Цезарь делал тоже самое. У него от волнения дрожали руки – уровень воды приближался к самой крышке саркофага.

– У меня нет! - гробовым голосом произнесла Зара. – Но, зачем нам понадобились спички, когда мы всё равно собираемся тонуть?!

– Слава богу, есть! - с облегчением вздохнул Цезарь и достал из кармана потрёпанный коробок. Когда он его открыл, в нём оказалось только одна спичка.

  Цезарь наклонился над саркофагом, чиркнул спичкой и поднёс огонь к яйцу. Оно тут же вспыхнуло, как порох!
  Зара глядела на всё происходящие широко открытыми глазами и буквально ничего не могла понять.
  После всех этих манипуляций, приток воды прекратился, и она потихоньку начала убывать в какие-то внутренние резервуары. Через несколько минут гробница стала абсолютно сухой и перед ними открылась ещё одна дверь.

                ***

  Цезарь высоко поднял светящийся цилиндр над своей головой и они пошли дальше. Перед ними открылась перспектива огромного зала, похожего на авиационный ангар. С правой стороны от себя они увидели нечто такое, что поразило воображение молодых людей, особенно Зары.

– Господи?! - она испуганно прокричала от страха и тут же схватилась за руку Цезаря, прилепившись к его спине.

  Их взору открылась фантастическая картина!

  Прямо по ходу движения перед ними стояли многометровые окаменелые великаны. Вернее они не стояли, а сидели в позе будды и гордо глядели перед собой. Их тела, слегка прикрытые ветхой одеждой, превышали двадцати метровой высоты, а лица, покрытые длинными волосами, выражали полный покой и вековую мудрость.

   Немного прийдя в себя, Зара взволнованно воскликнула:

– Мне страшно, Цезарь! Они, как живые!

– Они и есть живые люди. - мягко улыбнулся тот, проходя дальше по проходу и спокойно разглядывая сидящих гигантов. - Странно, но среди них нет ни одного знакомого лица! Видимо эти люди – атланты?!

– Как живые? - глаза Зары от удивления быстро и нервно замигали.

– Это жители древней Атлантиды. -  прошептал Цезарь, любуясь сидящими фигурами. -  Это можно считать сказкой, но перед нами действительно сидят наши предшественники - лучшие сыны четвёртой цивилизации, заселявшие нашу землю тысячи лет назад.

– И, откуда они взялись, и почему они вымерли, как динозавры? - спросила Зара, испуганно выглядывая из-за спины Цезаря.
 
– Эти прекрасные исполины – не вымышленные образы, они спустились на землю из космоса и являются порождением других миров с совсем иными физическими законами, собственно, так же как и мы - их потомки. О них написано множество книг и созданы мифы. Такие богатыри, как Геракл или Антей, существовали на самом деле, и людьми воспевались их вполне реальные подвиги. Кроме того, имеются тысячи других свидетельств существования этой цивилизации. Даже пророк Моисей упоминал о них в своём Ветхом Завете.

– Как же они могли существовать на земле – такие огромные? - всё ещё сомневалась Зара.

– Очень даже свободно. - задумчиво произнёс он. - В то время сила земного притяжения на нашей планете была значительно меньше, и гравитация позволяла этим титанам легко передвигаться и жить в условиях более масштабного животного мира, населявшего Землю. Они прекрасно себя чувствовали, а чуть позже лучшие из них уснули вечным снов, а их тела затревожились и окаменели. Но они являются вполне живыми существами, и я верю в то, что когда-нибудь они обязательно проснуться, и выдут из своих глубоких подземных усыпальниц. - Цезарь загадочно улыбнулся и тихо сказал, обращаясь к Заре. - А теперь, Зара, я очень тебя прошу - пойдём дальше и, если можно, чуть – быстрее!

– Ты мне можешь, наконец, объяснить, что мы ищем здесь в этой общей могиле живых, но крепко спящих Геркулесов?

– Иди за мной и всё увидишь сама! -  еле слышно прошептал Цезарь.

                ***
               
– О, боже, а это ещё что? - с замиранием в голосе произнесла Зара.

– Летательные аппараты атлантов - витаны. - Ответил Цезарь.

– Летающие тарелки?

– Не совсем так, хотя они плоские и овальные, но имеют форму восьмилистника! Сама посмотри!

  Зара взглянула на целый ряд серебристых объектов, которые переливались своей гладкая поверхностью в лучах, отражающихся от яркого света цилиндра. Всё это показалось ей какой-то сказкой, а их подземные путешествия фантастическим, но прекрасным сном.
  Однако перед ними находились восемь совершенно реальных объектов, как утверждал Цезарь летательных аппаратов. Но она – хоть убей, не могла себе представить, каким образом на них можно подняться в воздух?!

  Когда они с Цезарем подошли поближе, Зара спросила у него:

– Ну и, на каком из них мы с тобой полетим? А главное, куда, и как мы сможем выбраться из этого подземелья, которое находится глубоко под землёй?

– Выбирай любой из них! - уверенно сказал Цезарь. - Один из них по праву принадлежит нам с тобой. А вот, как ими пользоваться и, куда лететь, я сейчас ответить затрудняюсь. - Потом он поднял цилиндр чуть выше и, и указывая рукой куда-то наверх, весело воскликнул. - Хотя – взгляни сюда, вот и выход!

   Цезарь показал Заре широкий колодец, который вёл куда-то наверх.
 
                ***

  Больше часа они крутились вокруг аппарата, но так и не могли понять, как можно войти во внутрь. Выход из этого положения нашёлся сам собой: опять помогла неуклюжесть Зары! Она снова совершенно случайно надавила рукой на маленький знак перевёрнутой восьмёрки, выдавленный на его фюзеляже, после чего, с боку тарелки открылся невидимый ранее люк.
  Ощущая одновременное чувство страха и восторга, они поднялись во внутрь по маленькому трапу.
  Кабина летательного аппарата оказалась значительно более просторной, чем могло показаться снаружи. После пыльного и затхлого воздуха подземной усыпальницы фараона, здесь дышалось намного легче и свободней. В салоне  царила уникальная атмосфера уюта и абсолютной стерильности.
   Весь корпус корабля состоял из какого-то чудесного перламутрового материала, который просвечивался насквозь, более того, через него можно было легко наблюдать за тем, что происходило наружи.
  В центре кабины стояли два кресла из какого-то непонятного серебристого покрытия. Когда Зара и Цезарь сели в них, то почувствовали, что эти сидения абсолютно твёрдые.
   Два пилотских кресла разделяла перегородка, которая по всей видимости служила и панелью управления. Но кроме одного круглого отверстия и узкой щели, на ней отсутствовали какие-либо приборы или датчики, разве что – рядом с каждым сидением имелось по одному вдавленному отпечатку руки. Причём, у левого сидения – правый отпечаток руки, а у правого – левой.
  Цезарь сел в левое кресло и начал внимательно рассматривать всё вокруг себя. Зара же с интересом наблюдала за каждым его движениями, и ей показалось, что он прекрасно разбирается в этой невероятно сложной машине.
  Сначала Цезарь вложил светящийся цилиндр в отверстие на панели – своими размерами он идеально подошёл! После этого, что-то внутри тарелки включилось, от чего вся кабина засветилась очень приятным розовым светом.
   Потом Цезарь достал священный диск  и вставил его в щель на панели. Перед креслами сразу же появился голографический экран, на котором забегали какие-то знаки и цифры. Этот процесс загрузки проходил достаточно долго, пока это диковенное объёмное табло не окрасилось в голубой цвет.
  Не долго думая, Цезарь опустил свою руку в углубление для ладони. Зара сделала тоже самое. Прозрачный экран разделился на две равных половинки: на левой латинским шрифтом высветилось имя – Цезарь, а на правой – Зара.
  Неожиданно кресла под ними трансформировались и стали мягкими и удобными. Каждое их них приняло ту форму тела, которое в нём помещалось, от чего оба пилота почувствовали себя исключительно удобно и комфортно.

– Ну, а теперь полетели! - с восторгом в глазах воскликнула Зара.

– Если бы ещё знать, как это сделать!? - без особого энтузиазма признался Цезарь, и растерянно развёл руками.

– А я думала, что ты хорошо знаешь, как пользоваться этой штукой, и уже ни раз на ней летал! – разочарованным голосом произнесла Зара.

– Подожди -подожди! – прервал её восклицания Цезарь, что-то вспоминая. - Зара, ты не помнишь, что мне сказала Шакира, когда мы выходили из её шатра?

– Она говорила! - Зара напряжённо подумала, растирая лоб пальцами, а потом радостно воскликнула. - Она сказала тебе вот что: «Он подчинится твоей руке и тому, что будет в другой, а управлять «Им» надо головой»

– Так! - довольно кивнул Цезарь, а потом медленно повторил. - А управлять и надо головой! Что бы это значило?

– Думаю, что это означает, - не совсем уверенно отозвалась Зара, а потом добавила уже твёрдым голосом. - Это означает, что этот летательный аппарат управляется мыслями пилота.

– Зара, ты - уникум! - радостно прокричал Цезарь.

 Он расслабился, сосредоточился и дал мысленный приказ, сформулировав его словом:

 «Подняться»!

   Тарелка слегка вздрогнула и приподнялась над землёй!
  Цезарь сделал следующую мысленную посылку, и она аппарат взметнулся над площадкой и, сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее начала двигаться по вертикале – прямо в сторону каменного колодца. Там тарелка развила приличную скорость, понеслась вверх и, раздвигая своим мощным корпусом песок, вылетела на поверхность земли.




           ГЛАВА ПОСЛЕДНЯЯ



   Этот волшебный аппарат уже стремительно парил над пустыней и буквально за несколько секунд полёта развил немыслимую скоростью. Он высоко взмыл в небо и резко поднялся на несколько километров вверх.
  Вскоре весь Африканский континент предстал перед астронавтами, как на ладони. По началу Цезарь едва справлялся с управлением, но потом приноровился и начал делать это играючи.
  Зара визжала от удовольствия, наблюдая за синими просторами океана, мелькающими островами и белыми облаками, которые оказались далеко внизу. Она с восторгом глядела на проплывающую под ними Австралию и Новую Зеландию, от сюда был хорошо виден даже Южный полюс!

   «Какая же крохотная сверху – наша Земля»! - подумала про себя Зара и поглядела на Цезаря.

  Она почувствовала себя абсолютно счастливой. Она легко вручила свою жизнь и дальнейшую судьбу этому умному красивому мужчине, которого боготворила. Иногда он казался ей представителем с какой-то другой планеты – смелым и бесстрашным героем-спасителем.
  За всё время их следования Зара не спрашивала у своего любимого, куда и зачем они летят. Более того, если потребовалось, она, даже не задумываясь, отправилась бы с ним на край света.

   Цезарь так быстро и хорошо освоил управление тарелкой, что начал дурачиться, как мальчишка.
   Он догнал какой-то огромный «Боинг», стрелой проносившийся над облаками мимо них и повис прямо над его кабиной. Они с Зарой с интересом наблюдали за испуганными лицами пилотов, которые заметили перед собой неопознанный летательный объект и со страхом его разглядывали.
   Промчавшись над Индийским океаном, впереди них показалась Южная Америка. Цезарь снизил скорость и, маневрируя, начал плавно спускаться.
  Они уже парили над Карибским бассейном на предельно низком расстоянии от океана, когда чуть было не столкнулись с огромным паромом. Пролетая над ним, Зара успела вслух прочесть название этого гигантского судна: «Ковчег».

  Цезарь довольно улыбнулся и воскликнул:

   «Это именно то, что нам нужно»!

    Через минуту их звездолёт завис прямо над этим самым «Ковчегом»

    На палубу высыпали вооружённые люди.
    Сначала они растерянно бегали и суетились, а потом начали стрелять по тарелке, пытаясь её сбить.
   Как оказалось, это было совершенно бесполезным занятием!
   Сильнейшее электро-магнитное поле вокруг звездолёта надёжно защищало его и отражало выстрелы от плазменной оболочки его корпуса. Он оказался неуязвимым не только для огнестрельного оружия, но и любой ракеты или лазерного луча. Более того, колоссальное излучение этого корабля привело к перманентной ускорению термоядерной реакции в атомном реакторе самого парома.
  Вскоре, реактор, находящийся в чреве этого судна взорвался и весь паром разнесло на мелкие кусочки.
  Так бесславно погиб мрачный парадиз синтетических грёз клонированного монстра -  Ади Холемана! А вместе с ним и все его пассажиры, секретные лаборатории и центр управления сверх мощными спутниковыми установками.
  Пролетая над этим местом через несколько минут, Цезарь и Зара уже ничего не увидели на поверхности океана, кроме многочисленных обломков и огромных волн, катившимися в сторону материка.
  Цезарь казался полностью удовлетворён и, совершил резкий зигзаг в воздухе, направил свой летательный аппарат в сторону Европы.

                ***

  Цезарю хотелось увидеть с высоты Барселону, Собор Святого Семейства – детище его великого предка Антонио Гауди, а так же горный монастырь Мансерат, где жили дедушка и бабушка, были счастливы родители и прошла его юность.
  Пролетая на восьмикуполным красавцем - Собора, он заметил фигуры каких-то людей, стоящих на самом краю смотровой площадки, которые приветственно махали ему руками.
   Неожиданно сердце Цезаря ёкнуло, и он подумал о своём отце.
   Мощная и тёплая волна ностальгических воспоминаний захлестнула его сознание. Он вспомнил своё детство, проведённое в стенах закрытого колледжа для детей «Индиго», любимую маму, которая так рано покинула этот свет.
  Неожиданно перед его глазами всплыло лицо его отца – Ивана Гауди.
  Он, как живой, стоял прямо перед кабиной звездолёта и улыбался!

  Цезарь всегда ощущал себя счастливым человеком.
  Он, как сын, в отличии от очень многих, никогда не нуждался в болезненных доказательствах родительской любви. Он всегда был уверен о том, что его беззаветно любят, особенно отец. Так уж случилось, что жизнь разбросала их, и они долгое время жили далеко друг от друга. Но между ними всегда существовала тесная астральная связь. Каждый из них тонко чувствовал, что происходило с другим. Вот и сейчас Цезарь точно знал, где находится его отец и, что с ним случилось. Погружаясь в свои невесёлые мысли, он ещё раз печальным взглядом посмотрел вперёд и надолго задумался.
       
                ***

   Тарелка быстро пересекла всю Европу.
   На землю уже давно опустилась ночь.
   Где-то внизу ярко светилась огни какого-то мегаполиса.
   Это была – Москва, самая яркая точка на земле!
   Цезарь сбросил скорость и начал медленно спускаться прямо на Красную площадь, которую заполняла толпа людей. Звездолёт плавно спланировал на площадку президентской трибуны, с которой в панике убегали испуганные люди.
   Вся толпа замерла и уставилась на огромную сверкающую летающую тарелку.
  Она подобно гигантскому прозрачному диску мягко приземлялась прямо на мавзолей.
  Как только она коснулась земли, стрелки на часах Спасской башни сомкнулись на цифре двенадцать, раздался мелодичный перелив курантов, которые пробили полночь. После последнего удара начался фейерверк, и в небо взметнули тысячи разноцветных ракет, которые осветили Красную площадь миллионами вспышек праздничного салюта.
  В этот самый момент, все собравшиеся восторженно устремили свои глаза в небо, где на фоне искрящихся протуберанцев можно было наблюдать потрясающее явление.
  Внезапно ночное небо разверзлось, и на просветлённом небосклоне проявился едва заметный силуэт, который отражался в божественных лучах неземной красоты. Он переливался слепящим глаза огнём и имел какую-то необыкновенную насыщенность. Затем, это нечто стало значительно более ярким и начало принимать определённую форму, которое всем напомнила знакомые очертания.
  Это был святой лик Христа!
  Он повис над пиками Кремлёвских башен и засветился всеми цветами радуги, ярких, как само – Солнце!
   Многие из людей рухнули на колени.
  Это фантастический портрет Великого Сына Человеческого обласкал всех стоящих своею благодатью!

    Наступил час истины!

   Пришло то долгожданное время, о котором так часто говорили пророки, время вселенских перемен, долетевших и до нашей маленькой планеты. Причём, его триумфальное шествие по миру началось именно на той многострадальной и священной земле, которую населял великий народ, веками беззаветно молившийся и веривший в былинные чудеса о наступлении другой – лучшей, справедливой жизни. Ах, как же долго их обманывали и, как мучительно ждали они своего Звёздного часа – часа грандиозных свершений, истины и правды, начала великой  эры Водолея – астрального знака своей любимойРодины!
  Хотелось бы верить в то, что это светлое время пришло, и все наши сокровенные мечты, наконец, станут явью!




                ЭПИЛОГ
               

  Я даже не услышал самого грохота от взрыва, а только увидел вокруг себя ярчайшую вспышку огня и ощутил сильнейший толчок снизу. Пламя безжалостно разрезало и корёжило металл, вдребезги разбивало стекло, превращая мой автомобиль в мелкие, летящие верх осколки.
   Не знаю почему, но я совершенно не чувствовал физической боли! Может быть я избежал её благодаря мощному выбросу эндорфинов, которые, по мнению врачей, всегда облегчают агонию человеческого тела, а может быть, в этом была скрыта какая-то иная причина, кто знает?!
   Но мощная сила сильного взрыва легко подняла моё изуродованное тело, которое кувыркаясь в раскалённом пространстве, быстро взметнулось к небу. Моя бедная израненная душа, ощущая невосполнимые потери, настороженно наблюдала, как в клочья разрывается её плоть, беспомощно метаясь в своих последних  конвульсиях. Она отстранённо летела чуть выше взрывной волны, барахтаясь в горячем воздухе.
  Своим угасающим сознанием я ещё успел удивиться тому, как же медленно поднимались вверх мои останки, а потом, они, как в замедленном кадре, начали плавно опускаться вниз, разлетаясь по огромной площади перед зданием ООН.
  Я заметил испуганные лица людей, разбегающихся в разные стороны, слышал звуки сигнализаций и заунывный визг полицейских сирен.
  Только когда я взлетел над облаками и вырвался из мирской суеты, то наконец  -  окончательно расслабился и раскрепостился. Наслаждаясь спасительной тишиной, царившей здесь , я продолжал свой свободный полёт и впервые за последнее время почувствовал себя абсолютно свободным.
  В этот момент вся жизнь на земле показалась мне мало интересной и примитивной. В своей вечной борьбе за выживание, люди, превратили её в свою добровольную духовную тюрьму, где им всегда было тесно в заточении телесных оболочек и душно от отсутствия личной свободы.
  Мне же предстояла долгая дорога домой, которая оказалась для меня хорошо известна. Там, куда я летел, меня ждали родные души, а главное – моя любимая Лора!
  Но я имел небольшую передышку перед тем, как появиться перед священными Воротами, которые охранялись двумя красноголовыми львами, опуститься в Озеро милости и предстать перед Великим Чистилищем. Это уникальное право, строго ограниченное во времени, предоставлялось мне Высшими Силами в качестве последней возможности попрощаться с земным миром и теми людьми, которых я любил при жизни. Сколько должен был продолжаться этот отпуск по земным меркам, трудно сказать: может быть сорок дней, а может быть и одно мгновение?!
  Это там – внизу, время неумолимо бежит только вперёд, подгоняемое крутящимися колёсиками вселенной, смазанными манной небесной. Ах, как же верно и безотказно работает его вечный механизм! Здесь же – в мире ином оно течёт совсем подругому, вернее, его вообще не существует!
   Так или иначе, я не стал тратить зря отпущенные мне мгновения и, немного порезвившись в облаках, решил спуститься вниз.

                ***

  Я долго сидел рядом с Ксюшей, и молча глядел на неё.
  Она находилась в нашей спальне, нервно курила одну сигарету за другой, и постоянно набирала мой номер видеотелефона. Я молча и с огромной нежностю наблюдал за её действиями, хотя точно знал, что её попытки дозвониться до меня были совершенно бесполезными.
  В конце концов, я приблизился к ней сзади и, следуя своему последнему желанию, прикоснулся к её плечам и нежно поцеловал в волосы. Всё тело Ксюши вдруг передёрнулось, а сигарета выпали из её рук. Она растерянно оглянулась и тихо прошептала:

  «Это ты, Ванечка»?

  Я прошептал:

  «Прощай, любимая и прости меня за всё»!

   Конечно, она не могла услышать моих слов, и в ответ только тихо заплакала.

                ***

  Лёва Толстой сидел на стуле у больничной койки рядом с Володей, которого только что вывезли из операционной. Голова его была перебинтована, и он ещё находился без сознания.
  Лёва печально глядел перед собой в одну точку и, нервно качаясь всем своим  грузным телом, причитал:

  «Что же со всеми нами будет? Где теперь все мои друзья: Вольский, Поллак, Ванька Гауди, Иорданис, Цезарь? Слава богу, что Володя остался живым! Да, ещё и я – старый дурак»!

    Я простился с ним, а сам подумал:

  «Странно, а, в самом деле, что-то я не вижу на земле Поллака, Доку и Вольского! Куда они запропастились? Неужели их тоже нет на этом свете? В таком случае, мы с ними должны очень скоро встретиться! Интересно, а я смогу вернуться на землю ещё раз»?

  Хотя возвращаться, это - плохая примета, но в моём теперешнем положении было бы глупо верить в приметы. Однако вера, это единственное человеческое чувство, которое у меня ещё осталось. Хотя, чему удивляться, ведь вера, это – категория сугубо духовная!
  Да, люди, живущие на земле, обречены на вечные метания и томление своего духа. Эти глобальные философские противоречия между плотью и душой я лично так и не смог до конца понять и объяснить. Скорее всего, непримиримая борьба между ними будет всегда, потому что нельзя совместить несовместимое, как соединить в единое целое землю и небо, день и ночь, жизнь и смерть.
  С былой мирской жизнью меня теперь связывали только воспоминания, которые сохранились у меня в памяти – единственной Родине Души. Вся моя жизнь осталось далеко позади, а впереди ждала туманная неизвестность. Судя по всему мне уже никогда не суждено возвратиться в низ – на землю?! Хотя, кто это может знать?! Тесная связь человека с космосом выражается в его предчувствиях. Так вот, эти предчувствия, подсказывали мне, что я всех вас ещё обязательно навещу.
    Однако: поживём – увидим, вернее, полетаем, а там будет ясно!

                ***

   Я посетил московские улицы моего детства, заполненные ликующим народом, свой пустой дом в Монако, могилу своих родителей, жены и многие другие места. Чуть позже, я переместился в мой самый любимый город – Барселону.
   Пролетая над Собором Святого Семейства, я заметил на его верхней площадке маленькую человеческую фигурку.
  Когда я спустился поближе к ней, то узнал старого хранителя собора – Мартина Кабо. Старый японец пристально всматривался в небо, а когда я оказался рядом с ним, он испуганно воскликнул:

– Кто здесь?

– Иван Гауди! – автоматически ответил я. - Во всяком случае, именно так меня звали в прежней жизни.

– Иван Гауди? - переспросил Кабо.

– Да!? - удивился я тому, что старик меня слышит. - Ты, что, меня слышишь?

– Слышу, но не вижу! Я ведь - слепой!

– И, чего ты стоишь здесь? - спросил я.

– Я принёс сюда последний фрагмент башни. Теперь Собор полностью достроен.

– Неужели?

– Да!

– И, что теперь будет?

– Теперь выполнено последнее предсказание вашего предка Антонио Гауди и на земле наступит новый век – Эра Водолея!

   В это время над собором пролетал какой-то диковинный серебристый аппарат, похожий на летательную тарелку. Он завис над куполами Собора, и я заметил в иллюминаторе лицо своего сына, а рядом с ним, дочь моего друга Поллака - Зару.
  Я помахал им рукой, и они ответили мне взаимным приветствием.
  Я же выдохнул вслед проносящемуся мимо кораблю, и тихо прошептал:

«Прощай любимый мой сыночек!
  Твоё время пришло!
  Так, лети - навстречу своей судьбе!
  А, я, буду хранить тебя – хранить вечно»!
 
  Такой нелёгкий удел, у нас -  у белых ангелов...

                ***
            
  Когда я уже почти подлетал к Великому Тибету, чтобы принять последнее земное таинство, я поглядел вниз, и моё внимание привлёк один человек, который одиноко лежал на земле между ровными шпалерами виноградника. Это был древний старик, который неподвижно уставился в небо, щуря свои мутные, почти ничего не видящие глаза.

   Я спустился к нему и спросил:

– Почему ты так пристально смотришь вверх, старик?

– Я ничего не могу понять, - печально ответил он, - или глаза начали меня подводить: что это там в небе такое необычное и белое плывёт от одной стороны горизонта к другой?

– Так это же облака! - улыбнулся я. -  Неужели ты не видел их прежде?

– Я всю жизнь работал на винограднике, и мне некогда было смотреть в небо. Но в дни же моей юности облака были совершенно другими – больше и красивее.

– Это просто новые облака, они всегда не похожи друг на друга. - удивился я наивности старого человека. - Одни непременно сменяют другие.

– А облака моей молодости могут вернуться? - не унимался старец.

– Конечно! Всё в этом мире возвращается на круги своя.

– Когда же я смогу увидеть их снова?

– Скоро! - ответил я.

– Как скоро?

– Очень скоро!

– И, что тогда будет? - старик широко открыл свои глаза, и в последний раз поглядел в небесную даль.

  Я задумался, а потом ответил умирающему:

– Ты снова станешь молодым! -





               Дюссельдорф.                08. 08. 2006.



    Авторские права романа защищены в соответствии с законом.


               









               
   

 

               

    















   
 
    
               
                ИВАН ГАУДИ


                «БЕЛЫЙ АНГЕЛ»

               
                книга вторая



                «ЭРА ВОДОЛЕЯ»   
   
   
 
 
               
                ГЛАВА ПЕРВАЯ



    В районе горы Кайлас меня и моих друзей обнаружили спасатели.
   Они случайно наткнулись на нашу группу, когда мы выходили из Долины Смерти.
   Вернувшись в Катманду, я узнал, что всё это время моя жена Ксюша разыскивала нас и оплачивала услуги международной спасательной службы в Гималаях, которая занималась нашими поисками. Надежда давно покинула спасателей, но они всё равно продолжали своё дело и, вот, наконец, их упорная  работа увенчались успехом.
   Возвращение нашей потерянной экспедиции стало настоящей сенсацией для многочисленных представителей СМИ. Пронырливые журналисты буквально атаковывали отель, в котором мы поселись. Они желали получить интервью, или хотя бы какую-нибуть свежую информацию из первых рук. Особенно активными оказались писаки из России.
   Однако мы наотрез отказывались отвечать на все их дурацкие вопросы, поскольку сами ещё до конца не осмыслили, что именно произошло с нами. Как я мог обьяснить им своё внезапное исчезновение и столь же неожиданное воскрешение из мёртвых? 
   Но самой непостижимой для меня новостью стала информация о том, что с момента начала нашей миссии прошло десять долгих лет!?
   По-началу всё это казалось наваждением – настоящей мистификацией, в которую невозможно было поверить. Но скоро мне представилась реальная возможность убедиться в том, что жизнь на нашей земле, действительно, перевалила за первую четверть двадцать первого века!
  Как такое могло произойти, не мог знать никто. И, чем больше я начинал об этом задумываться, тем более невероятными казались события, в которых мне пришлось принимать участие.
  Тем не менее факт, оставался фактом: наша цивилизация продолжала жить своей нелепой жизнью, а вокруг нас бурлил чужой сумасшедший мир – непредсказуемый продукт духовной энтропии – предвестницы земного хаоса.
  Бедная наша планета, как стройная совершенная система звёздной гармонии, была превращена в объект надругательства со стороны человеческого рода – этого злого и неблагодарного племени с воинствующим нутром варваров, возомнивших из себя властелинов вселенной. 
  Всё это вызвало у нас мрачное - подавленное настроение и, мы, не желая более возбуждать у прессы ажиотаж к своим особам, на следующий же день вылетели в Москву.

                ***

    Когда я вышел из самолёта, то моё тело охватил изнуряющий зной.
    Я задыхался от сухого разряжённого воздуха, чувствуя себя рыбой, выброшенной на берег из горной реки. Только когда я взглянул на электронное табло аэропорта Шереметьево - 3, мне всё стало ясно: термометр показывал небывалую для этих широт цифру – плюс пятьдесят пять градусов жары по Цельсию, разумеется, в тени.
  Но это стало только началом тех чудес, с которыми мне и моим друзьям пришлось столкнуться после долгой разлуки с родиной!
   Когда мы вышли к паспортному контролю, нас наотрез отказались впускать на территорию России. Обалдевший пограничник с удивлением разглядывал мой паспорт, затем с нескрываемым пренебрежением перелистал документы Вольского и Иорданиса, после чего в категоричной форме запретил нам пересекать условную полоску государственной границы.
   Слава богу, что в эту ситуацию вмешалась Ксюша, которая встречала меня в аэропорту и наблюдала за происходящим через разделительный парапет. Она тут же обратилась к начальнику смены и нашу группу нарушителей паспортного контроля повели в его кабинет для разборок.

   Дежурный стражем границы оказалась офицер – женщина, одетая в какую-то незнакомую форму, очень напоминавшую «эсесовскую». Эта «пограничница» имела лицо боксёра и фигуру штангиста. Она с видом укротительницы хищников взглянула на нас, и с раздражением выдавила из себя:

– Господа-хорошие, а откуда вы вообще свалились?

– В каком смысле? - возмутился наш законник – Вольский.

– В том смысле, что в России уже давным-давно не существует такой допотопной формы паспортов! - сухо ответил офицерша.
   
– Что наши паспорта недействительны? - вступил в разговор Дока.

– Конечно, нет! - ухмыльнулся она. - Более того, ваши документы просрочены, и имеют устаревший информационный файл. Вам что, неизвестно, что каждый гражданин России давно имеют вживлённый в тело чип с персональной базой данных и инвентаризационным номером?

– Каким ещё номером? - недоумевал я. - Как в концлагере, что ли?

– Я вам сейчас устрою – лагерь, блин! - с угрозой в голосе прошипел баба – пограничник, стукнув своим кулачищем об стол.

– Минуточку! - вмешалась Ксюша, мило улыбнувшись возмущённому офицеру. - Я вам сейчас всё объясню. - Она поглядела в нашу сторону, и, подмигнув обоими глазами, добавила. - Ребята, подождите-ка меня за дверью.

  Не знаю, о чём говорила моя жена с этой противной начальницей смены, но ждать нам пришлось совсем не долго. Буквально через пару минут из кабинета вышла уже довольная Ксюша в сопровождении того самого офицера в юбке, на лице которой сияла доброжелательность и полный восторг. Более того, она с заискивающим видом стала перед нами извиняться и даже скривила что-то похожее на улыбку. Нас тут же пропустили через шлагбаум.
  После того, как мы отошли в сторону и обнялись, я спросил у Ксюши, как ей удалось так быстро нас отмазать, и что здесь вообще происходит. Моя супруга как-то вяло и туманно ответила:

   «Иван, с тех пор как вы исчезли прошло десять лет. За это время здесь всё очень изменилось. Поверь мне: тебе ещё многому придётся удивляться!»
 
                ***               
 
     Мы несколько часов проезжали через всю Москву.
     Но, глядя по сторонам, я не узнавал свой родной город!
     Это был огромный и хаотично застроенный мега полюс, в котором нелепо соединялись стеклянные монстры небоскрёбов с ветхими патриархальными застройками прошлого века, первокласные авто магистрали с развороченными дорогами и многокилометровыми пробками, внешняя роскошь и помпезность со скрытой ущербностью и нищетой. Его широкие улицы были завалены мусором, на которых почти отсутствовал прохожие. После сверкающих снегом вершин Памира всё здесь выглядело грязным и мелкомасштабным.
   Взад и вперёд сновали огромные джипы с мигалками, слышался постоянный визг сирен, это – полиция, пожарники и кареты скорой помощи неслись куда-то, создавая раздражающую какофонию звуков и полную неразбериху на дорогах. В сером небе постоянно стрекотали лопасти полицейских вертолётов. Этот хаос и бессмысленная суета вызывали у меня весьма унылое впечатление, ощущение подавленности и какой-то внутренней напряжённости. Внешне Москва напомнила мне убогую и грязную блат хату, разорённую после большой пьянки, в которую неожиданно ворвался целый отряд блюстителей порядка.
  Проехав четвёртое по счёту объездное кольцо, мы помчались по скоростной трассе в сторону нашей резиденции, которая по-прежнему располагалась в лесной зоне Подмосковья. Я поймал себя на мысле о том, что я испытываю чувства дичайшего психологического дискомфорта и готов бросить всё к чёртовой матери, чтобы вернуться обратно в Гималаи.
 
                ***

  Наш некогда уютный городок и стеклянная пирамида центрального офиса показалась мне слегка запущенными и не такими монументальными, как прежде. Однако везде чувствовался порядок и хозяйская рука.
  После трогательной встречи с друзьями, я решил сразу вникнуть в реалии современной жизни, и узнать, наконец, что же творилось в мире. Мне не терпелось разобраться в том, чем дышит моя родина и, что за дьявольские изменения её постигли. Для этой цели я собрал всех в своём кабинете, и очень осторожно начал прощупывать их на предмет новой информации.
  Если честно, то я ожидал новостей с каким-то внутреннем страхом. Глядя на Доку Иорданиса и Вольского, я понял, что они, так же как и я, находились в полнейшей растерянности. Скорее всего, наше сознание, затуманенное резкой переменой мест и времени, ещё не успело спуститься с высоких вершин Кайласа в удушливую и неприветливую атмосферу многомиллионного города, который продолжал жить своей обычной жизнью, ставшей для нас такой непривычной и пугающей.
  Только Цезарь выглядел вполне спокойным и адекватным. Он молча сидел в самом углу кабинета, думая о чём-то - о своём. С момента нашей встречи в Долине Смерти, мы с ним так и не успели подробно поговорить о случившемся. Казалось, что мы оба ещё до конца не верили в то, что именно приключилось со всеми нами, и внутренне опасались об этом вспоминать. Между тем, я знал, что впереди нас ждёт разговор – разговор очень серьёзный, возможно даже судьбоносный для нашего будущего.
  Признаюсь, что меня изрядно поразил тот факт, что за это время мои друзья: Сашка Поллак и Лёва Толстой заметно постарели. Хотя чему было удивляться, ведь прошло десять лет с момента нашей последней встречи. В то же время, Вольский и Дока Иорданис внешне почти не изменились. Тоже самое можно было сказать и о Ксюше, которая стала ещё краже и привлекательнее. Мне трудно было объективно судить о собственной персоне, но, если не обманывало мое отражение в зеркале, то я тоже остался в прежней поре. Во всяком случае, физически я чувствовал себя – великолепно.
   Однако я ощущал определённый дискомфорт от невыносимо тяжёлой атмосферы и вязкого воздуха, который казался тяжёлым и до предела загрязнённым. Кроме того, моё обострённое обоняние улавливало целую гамму незнакомых и давно позабытых запахов цивилизации, которые врезались в него подобно парам нашатыря.
   Буквально всё вокруг стало для меня непривычным: люди, обстановка, мебель, даже одежда. Как будто бы я, действительно, свалился с небес и был вынужден вернуться на совершенно другую планету, с неясной для меня формой жизни. Вся окружающая обстановка, напоминавшая броуновское движение микромира, пугала и раздражала. Я чувствовал себя полевым цветком, вырванным из благодатной почвы, и пересаженным в зловонную кучу навоза.
   Хотя, с другой стороны, я в самом деле упал на землю с чистых небесных эмпирей, попав в кромешный ад перенаселённого социума с его изнурительной и бестолковой борьбой за выживание! 

                ***

– Ну и чем вы можете нас обрадовать? - обратился я к Толстову и Поллаку.

– Даже не знаю, с чего начать? -  безрадостно ответил Толстой, и вопросительно взглянул на Поллака, который тупо уставился перед собой.

– Идём ко дну, - тихо сказал Сашка Полак, и изобразил на своём лице что-то вроде улыбки, - но пока ещё дышим, хотя это дыхание больше напоминает хрипы пловцов, больных кессонной болезнью.

– Рутина, брат! - подтвердил Толстой, нервно барабаня пальцами по поверхности стола. - В стране назрел гнойный аппендикс, готовый в любой момент разорваться.

– Хватит говорить загадками, - перебил его Вольский, - скажи хотя бы, кто у нас
 теперь президент, кто возглавляет правительство и парламент, какой, наконец,
 политический строй в нашей стране?

– А хрен его поймёт, какой у нас строй! - раздражённо ответил Толстой. – Симбиоз «богемно капитализма с феодальным социализмом»! Как всегда, власть в стране принадлежит группе предприимчивых и пронырливых ничтожеств. Парламент в жизни государства теперь не играет никакой существенной роли и является отжившим правовым атавизмом. Все вопросы решает Премьер Министр страны и самолично – его Величество президент Бураков.

– Кто-кто? - вырвалось у меня.

– Это, что за фрукт? - нервно рассмеялся Дока.

– Я о таком даже не слышал! - произнёс Вольский, широко раскрыв глаза. - От какой он партии, если не секрет?

– Лучше бы и мы о нём ничего не слышали. Да, и откуда вы могли о нём узнать? - издевательским тоном ответил Поллак. - Его выбирали не на вершинах Гималаев, а у нас на нашей бренной земле. А политических партий в России давно нет, как фактически отсутствуют и силы, готовые противостоять этой власти. Кое-кто ещё копошится, но все инакомыслящие подвергаются страшным репрессиям за их вольнодумство. В России процветает взяточничество, раболепное и единодушное восхищение президентом и его администрацией. 

– В государстве установлена президентская диктатура, - добавил Толстой, - вся власть принадлежит одному человеку, в стране введено военное положение, верхушка жирует, в то время как многие люди дохнут от голода. В Москве теперь проживает более пятидесяти миллионов человек, а это почти половина всего населения России.

– Как половина? - поразился я. – А, куда же подевались остальные?

– Вымерли, батенька! - обречённым голосом ответил Толстой. - Большая часть мужского населения померло от пьянства и болезней, а прогрессивная его часть отсиживает свой срок на нарах за политические преступления. Кто был побогаче, те свалили, остальные затихли и удалились в неизвестность. Страной правят женщины! Теперича почти все губернаторы – бабы. Их самолично назначает на места его Высочество президент. Слава Богу, выбор у него большой! Почти всё высшее руководство вышло из состава его огромного гарема.

– Какого ещё гарема? - удивился Вольский.

– Наш президент держит целый вертеп наложниц, в котором он выращивает свою личную номенклатуру, и выбирает будущих государственных де – де - ятельниц. - от возмущения Толстой начал заикаться.

– Ты помнишь, Саня, - Поллак обратился к Вольскому, - у тебя была секретарша – Фёкла Толстая?

– Конечно помню. - Вольский почесал свой затылок. - Эта племянница Толстого. Прости меня, Лёвочка, но она была редкостной стервой!

– Так вот теперь эта, как ты говоришь – стерва, занимает пост Премьера страны! - Поллак артистически повёл бровями, и многозначительно поднял палец вверх. - Выслужилась видать в ратных делах разврата и минета, прости меня Лёвочка. Она теперь главная бандурша государственной богемы, и с её личного согласия и подачи назначаются чиновники всех рангов, естественно, всё это делается не за красивые глаза. Она сформировала правительство, состоящее из её бывших подружек, таких же мелких потаскушек, как и она сама. Только пост министра МВД занимает мужчина, да и то – выбракованный козёл!

– Можно подумать, - не выдержал Толстой, - наш президент архангел?! Он развратничает, там - у себя в резиденции, а всеми текущие дела скинул на её плечи.

– Скажи, Лёва, а через твою племянницу можно выйти на этого - вашего Мудакова? - неожиданно для себя спросил я.

– Буракова! - поправил меня Толстой.

– Какая разница? Хрен редьки не слаще, тем более бурака. - Раздражённо ответил я.

– Нет проблем. Через неё в нашей стране можно всё! - пояснил Поллак, и внимательно на меня посмотрел. - Иван, а зачем тебе понадобился президент?

– Сам пока точно не знаю! - я всё ещё не мог разобраться и до конца сосредоточиться на своих мыслях.
   
– Так что, тебе нужна стрелка с нашим президентом? - настороженно спросил Лёва Толстой.
 
– Да! - коротко ответил я.

– Тогда нам следует обратиться к Фёкле? - неуверенным тоном промычал Толстой, и вопросительно посмотрел сначала на меня, а потом на Поллака. - Так, мне организовать с ней рандеву, или как? Иван, почему ты молчишь? И, вообще, что с тобой - дружище?

– Всё нормально, - сказал я после долгой паузы, и сухо добавил, - валяй - организовывай, Лёва, мне нужна эта Свекла, точнее – Фёкла.

  Со мной явно что-то происходило, но я не мог понять, что именно.
  Странно, но я вдруг почувствовал, что потерял былой контакт с реальностью и утратил личную сопричастность к текущему моменту и всему тому, что меня сейчас окружало. Мне трудно  сформулировать то, что творилась у меня в голове…
  Так, я слушал подробный рассказ своих друзей о том, что произошло в стране за последние десять лет, но всё это меня почему-то не трогало. Какие-то бредовые факты, о которых докладывали мне Поллак и Толстой, показались мне тогда глупой шуткой, не более того. Они фоном проносились через мои очищенные извилины, не оставляя в них никакого заметного следа. Всё подробности развития нашего больного общества и идиотского государства вызывало у меня ощущение полной ущербности и неполноценности происходящего, оставляя в моей застывшей душе осадок трагической обречённости.
  Так я почти равнодушно воспринял весть о кончине своих старых друзей: Санчо и Пансо, индифферентно принял сообщение о смерти своего лютого врага – Дрекова, безучастно слушал последние новости из жизни наших близких и знакомых. Всё это существенно не задевало моих чувств, и не выражалось в более или менее заметной эмоциональной реакции.
   В тот момент мне захотелось просто исчезнуть, испариться для того, чтобы больше ничего не слышать, не видеть и не знать. Более того, в моём сознание появилось какое-то навязчивое желание абстрагироваться и вообще самоликвидироваться.
   Что-то творилось со мной?!   
   Видимо душа моя, или большая её часть, так и осталась парить в чистых небесах Кайласа. Получив конкретное задание от Высших сил, она скорбела и томилась в тесных рамках мирских проблем. Мой разум был подчинён какой-то сверх важной задаче, которую мне нужно было во что бы то ни стало выполнить, причём, именно здесь - в этом явно сошедшего с ума мире, который показался мне бездарной декорацией к маразматическому спектаклю-буффонаде, поставленному психически не здоровым режиссером.

  «Боже, - обречённо думал я, - как же всё просто и свободно там - наверху! И как же, тоскливо, а, главное, нестерпимо душно и бессмысленно существование - здесь. Как будто меня пригласили в гости в совершенно чужой и неприветливый дом каких-то глупцов-лилипутов, и этот явно затянувшийся визит стал абсолютно невыносимым: скучным, тягостным и обременительным»!

   Я понимал, что подлинной сутью человеческой жизни является его сознание. Так вот моё личное сознание не желало принимать всё то, что творилось вокруг, и с этим уже ничего нельзя было поделать.
   Но для чего-то я всё-таки был возвращён обратно на землю?!
   Скорее всего, Господь отпустил меня с конкретной миссией, которая только начала формироваться в моём мозгу, сотрясавшегося от мрачных и ужасных новостей. С другой стороны, я чувствовал себя уже почти небожителем, и все мирские проблемы представлялись мне пустой суетой и раздражали своей мелочностью, абсурдностью и ничтожностью. Я как зомби непреклонно искал цель своего пребывания на земле, и пытался сформировать способы её достижения.
   Хотя кое-какие проблески начального плана и перспективы дальнейших действий стали уже намечаться.
   Неожиданно для себя самого, я перебил рассказ Полака, и спросил у него:

– А, чем занимается сейчас канцлер Ади Холеман?

– Холеман? - Поллак поглядел на меня с явным недоумением.

– Да-да, Холеман! Где он и, что делает? - раздражённо повторил я.

– Канцлер стал вдохновителем локальных войн с мусульманским миром, - тоном полит просветителя начал Толстой, - но все они имеют тенденцию перерасти в мировой конфликт. Холеман предлагает поставить точку в многолетнем противостоянии Запада и Востока, и положить конец экстремизму и терроризму путем массированного удара со стороны космических войск Европы.

– И, как же мировая общественность воспринимает весь этот бред? - прервал я Лёву. - Неужели его «благородные порывы» поддерживают ведущие страны мира?

– Многие да, - Лева растерянно посмотрел на меня, - ведь Холеман буквально загипнотизировал всех политиков Европы своей дьявольской харизмой. Он за короткий срок поднял жизненный уровень Европейцев до небывалых высот. Ему аплодируют, обожают и просто боготворят простые европейцы. Хотя его политика представляет собой откровенный фашизм, слегка сдобренный реалиями настоящего момента. Между тем, коренным жителям Евросоюза наплевать на истинную подоплёку их сытой жизни.

– Ну, и где он сейчас, этот – фюрер? - в разговор неожиданно вступил Цезарь.

– Точного места никто не знает, - ответил Лёва, - но он почти не бывает на материке – ходит где-то в открытом океане на своём гигантском супер-пароме «Ковчег».

– Надо как можно быстрее остановить триумфальное шествие этого кровавого маньяка! - со свинцом в голосе произнёс Цезарь.

– Каким же образом? - печально усмехнулся Поллак. - В его арсенале имеется самое современное лазерное оружие, которым буквально напичканы сотни его космических спутников. В мире не существует альтернативной силы, способной противостоять этой мощи.

– На любую сила найдётся большая сила. - уверенно произнёс Цезарь, и в его глазах блеснула сталь непокорности и внутренней уверенности в своих словах. - А у вас, господа, есть более подробные данные о его маршрутах?

– Если надо, - достанем! - флегматично ответил Толстой.

– Ребята! - обратился ко всем сидящим Поллак. -  Только вы не обижайтесь, но после вашего возвращения с Гималай, с вами явно что-то – «не то»! – он покрутил пальцем у виска. - Нет, честно! Как буд-то бы вернулись с другой планеты!

– Мы -то были именно на нашей, - строго вставил Вольский, - а вот, вы, за десять лет умудрились превратить её в грязный и хорошо охраняемый сортир.

– Не спорьте вы, - отозвался Дока Иорданис, который почти всё время молчал, и внешне казался каким-то взъерошенным, - нас здесь не было много лет. Всё вокруг очень изменилось, в том числе и мы сами. Давайте-ка немного отдохнём, а там – гляди, всё потихоньку станет на свои места.

– Разумное предложение, - поддержал его я, - а то у нас получилось: с ходу - прямо в карьер. Мы даже своих родных ещё толком и не видели. Действительно, давайте немного оклемаемся, и потом уже вернёмся к теме нашего сегодняшнего разговора. А тебе, Лева, - я обратился к Толстому, - будет задание: назначь-ка мне встречу с этой Фёклой, и чем быстрее, тем лучше. И так, мужики, все свободны, кроме Цезаря.

                ***
 
  Когда мы остались одни, я обратился к сыну:

-  Цезарь – сынок, мы с тобой так и не успели поговорить. Расскажи мне, что ты видел в Шамбале, что узнал, что собираешься делать дальше.

– Отец, - Цезарь попытался улыбнуться, но глаза его оставались серьёзными, - мне известно всё, что с тобой приключилось в Долине Смерти. Это просто невероятно, как ты остался жить. Я этому страшно рад. Но, как говорят: в этом мире ничего не бывает просто так, верно? Такова была высшая воля нашего Повелителя. Что же касается меня, то я ничего не видел кроме яркого света. Однако я имел внутренний диалог с Высшими силами, который проходил с ними на каком-то подсознательном уровне. Но суть его пока должна оставаться тайной.

– Даже для меня?

– Прости, отец, но и для тебя тоже. Единственное, о чём я могу тебе сказать: я выполнил поручение Роя, вернул волшебный стержень и...

– Что - «и»? - нетерпеливо спросил я.

– И получил камень Шаткамани.

– Он у тебя?!

– Да.

– И, что ты с ним будешь делать?

– Я должен выполнить свой урок, выполнить его до конца.

-  Ты не можешь мне сказать – в чём он заключается?

-  Для её выполнения мне нужно разыскать одного человека, и узнать где обитает Ади Холеман. Этот клонированный урод – настоящий Антихрист во плоти. Он может погубить весь мир. Я должен найти его, и уничтожить.   

– А, что делать мне? - как-то по-детски спросил я. - Мне сложно играть в эти игры - возраст уже не тот.

– Ты это уже делаешь!

– Делаю?

– Да, отец.

– Но, что я такого делаю?

– Ты сам знаешь - судьба сама приведёт тебя к поставленной цели. Хотя наши пути и разойдутся, но вместе мы – сила, которая будет выполнять одно - самое важное дело.

– Я могу в чём-нибудь тебе помочь, сынок?

– Возможно, и да?! - Цезарь задумался, а потом спросил, - Тебе о чём-нибудь говорит фамилия Рубинштейн – Марк Семёнович Рубинштейн. Когда-то он являлся известным физиком – ядерщиком и, скорее всего, до сих пор проживает в России.

– Фамилия очень звучная и известная, но я не могу утверждать, что лично знал этого человека. Тебе лучше поинтересоваться об этом у Поллака, которому известны почти всё знаменитые люди в стране.

– Хорошо!

– Сынок, - я не мог больше бороться со своим любопытством, - покажи мне камень, пожалуйста, и вообще, будь любезен, посвяти меня в свои ближайшие планы!

– Изволь, если тебе этого хочется?! - Цезарь улыбнулся одними губами, достал из кармана металлический футляр, и положил его на стол.

   Дрожащими руками я открыл коробочку, и взглянул во внутрь.
   Сердце моё сжалось от предвкушения чуда!




                ГЛАВА ВТОРАЯ



    Мы неслись по ночному городу в комфортабельном лимузине, принадлежащем нашей компании. Впереди и сзади нашу машину сопровождали два джипа охраны. Их сирены агрессивно визжали, а мигалки освещали пространство пустого шоссе и слепили глаза, как молнии во время грозы.
   Цент города сверкал красочной рекламой и мигающими лампочками игорных заведений и казино. Почти на каждом перекрёстке и крупных дорожных развязках были выставлены огромные теле мониторы, в которых наряду с красочными картинками с видами заморских островов и рекламных роликов женских прокладок, мелькали лица неизвестных мне людей, которые с умным видом о чём-то говорили. Особенно часто на экране появлялось довольное и сытое лицо какого-то мужчины, внешность которого мне показалась очень знакомой. По всей видимости, это и был тот самый президент Бураков.
   Грязь и мусор на улицах скрывалась под жёлтой неоновой вуалью от ночных фонарей. На улицах почти не было прохожих, зато полно милицейских машин, сновавших взад и вперёд с сумасшедшей скоростью. Москва показалась мне серым, неприветливым и чужим городом-уродом.
  Конечно же на встречу с Фёклой мы отправились вместе с Толстым, который являлся её близким родственником и с которым она поддерживала довольно тесные деловые отношения.
  Я знал, что Лёва всегда терпеть не мог свою племянницу, но именно благодаря их родству, нашей компании удалось сохранить привилегированное положение в бизнесе и наладить выгодные финансовые контакты с официальными властями. Лёва Толстой имел допуск на самую вершину государственной пирамиды, где легко решал все проблемы «Долорес», открывая ногой любые двери нашей хорошо организованной чиновничьей банды. Конечно же, это происходило из-за взаимного интереса со стороны его племянницы Фёклы, а ныне – Премьер Министра нашего государства. Надо отметить, что она очень щепетильно относилась к своим связям в сферах крупного бизнеса и поддерживала отношения только с избранной его частью. В среде политической элиты эта «бизнес леди» слыла женщиной умной, подлой, наглой и очень опасной.
   Если честно, то я почти не помнил её, как бывшую работницу нашей компании. Где-то глубоко в подсознании у меня оставались слабые ассоциации относительно какой-то сухопарой и пронырливой дамочки, которая работала секретарём-референтом у Вольского. В его команде она считалась особой весьма амбициозной, причём очень скандальной, высокомерной, предприимчивой и не сдержанной на язык. Безусловно, я бы не стал с ней встречаться, если бы не одно важное дело, которое можно было решить только с её помощью. К тому моменту я уже твёрдо знал, для какой именно цели мне понадобилась встреча с президентом. Со своей стороны Фёкла любезно согласилась стать моей посредницей в этом вопросе, о чём дала мне свое согласие через своего дядю.
   Однако меня изрядно удивило время назначённого нам рандеву.
   Как я узнал позже, Фёкла Толстая слыла отмороженным трудоголиком, чей рабочий день был расписан буквальной по минутам. В связи с этим, для приватных свиданий она выделяла только ночь.
  Как утверждал Лёва Толстой, Фёкла почти никогда не спала, и всегда оставалась в боевой форме. Этот спартанский образ жизни она оттачивала годами, приучив себя к вечно меняющемуся сценарию жизненной круговерти, связанной с непредсказуемой траекторией её величества судьбы. В этой бабе гармонично сочеталась завидная усидчивость и трудолюбие, разбавленные поразительной оперативностью и врождённым авантюризмом. Если этого требовал бизнес, она запиралась в кабинете и часами корпела над готовящимися проектами, а в случае необходимости – могла тут же сорваться с места и улететь на другой конец планеты, чтобы решить какой-то неотложный вопрос. При этом она была патологически жадной на деньги, и ради материальной выгоды могла целоваться с лютыми врагами и гробить ближайших друзей.
  В интересах дела, эта железная леди не брезговала никакими средствами, в результате чего сумела добиться головокружительной карьеры. В достижении поставленных перед собой целей, она применяла любые способы обольщения, самые сложные схемы кадровых перестановок и хитрые тактические ходы. Эта интриганка легко избавлялась от опасных для себя политических фигур, превращая бывших оппонентов в своих союзников и единомышленников, а вернее сказать – в сообщников.
   Фекла умело выпестовала свои отношения с нынешним президентом, умудрившись трансформировать их достаточно банальную, мимолётную любовную связь в крепкий и взаимовыгодный политический союз, скреплённый сексом, деньгами и преданностью общим интересам. Ей удалось получить завидное место главной фаворитки и стать совершенно незаменимой фигурой для первого лица государства, которым она научилась не только управлять, но манипулировать его действиями, мыслями и желаниями. Такая ситуация вполне устраивала и самого президента, который спокойно восседал на лаврах, и мог в своё удовольствие заниматься чем угодно, прежде всего, ублажением своей собственной персоны. Они с Фёклой были родственными душами и идеально дополняли друг друга. Эта парочка никогда не ссорилась и всегда находила общий язык. Видимо правильно гласит народная поговорка: «Чёрт чёрту - рога не обломит». В результате этих идеалистических отношений, в хрупких руках Фёклы Толстой сосредоточилась управление всей силой государственного аппарата – мощной, жестокой и ничем не ограниченной.
  Новый президент Бураков являлся выходцем из первой когорты наших олигархов, который сумел обойти на выборах всех претендентов, сконцентрировать власть в одних руках и установить в государстве жесточайшую диктатуру. Он возглавлял самое реакционное крыло ультра правых националистов, и шёл на выборы с революционным девизами: «Долой проворовавшихся финансовых магнатов! Вся земля и её недра должны принадлежать народу! Россия – только для русских!».
   Бураков ловко использовал давно позабытые лозунги «чёрной сотни», которые всегда имели популярность среди малограмотного населения и тупых опустившихся люмпенов. В течении нескольких лет президенту удалось жестко расправиться со своими бывшими политическими конкурентами, узурпировать власть, и превратиться в полноправного диктора российской империи. Самые крупные предприятия военно-промышленного комплекса, лучшие земли и все нефтяные вышки были вновь реприватизированы, а, проще говоря, перешли в личную собственность его и его камарильи. С его приходом, наш народ, естественно, ничего не приобрёл, а был ещё больше поражен в своих правах и возвращен к унизительной системе распределения продовольствия по талонам и карточкам.
   Наше новое правительство состояло в основном из представительниц женского пола, которые по своей психологии и манере поведения представляли собой банду дорвавшейся до власти суфражисток. Однако это не помешало милым дамам по-прежнему лихо торговать природными ресурсами страны, при этом, не забывая и о своих корыстных интересах. Эти «бизнес леди» напоминали беспечных и нерадивых хозяек, которые бездарно жгли дрова, забывая, что за окнами их домов уже давно простиралась голая пустыня, и не осталось ни одного деревца. Когда-то давно Вольский предупреждал меня о том, что, если женщины в нашей стране дорвутся до власти, то это приведёт к полной катастрофе.
   Увы, теперь мне стало ясно, - мой друг был прав!
   Однако главным губителем моего отечества оставался мужчина, во всяком случае, он носил мужское имя – Бураков. Со слов Лёвы Толстова я узнал, что этот выродок прибывал в возвышенном состоянии непрекращающегося банкета, который не прекращался не днём, не ночью. Он тонул в роскоши и разврате, используя систему средств массовой информации для возвеличивания собственной персоны, и имел огромную популярность в среде всякого рода фашистов и расистов, идеи которых стали гипер популярными, как на территории Европы, так и у нас - в России. В умы простых людей, как ржавый гвоздь, настойчиво вдалбливалась мысль относительно  исключительной роли в мировом прогрессе его величества – президента Буракова.
   Новый руководитель страны действительно обеспечил народ минимальным, но гарантированным продовольственным пайком, бросая кости с барского стола и устраивая для черни многочисленные праздники и пышные парады. Он очень любил лично участвовать во всевозможных  торжествах, восседая на трибуне с видом божка-благодетеля.
   В тоже время, большинство его бывших оппонентов, как и все инакомыслящие, отправлялись на тяжёлые принудительные работы по строительству дорог, или на обслуживание нефтяных месторождений в районах вечной мерзлоты. Их труд не оплачивался и, по существу, стал формой рабской и каторжной повинности. При этом Бураков панически боялся своих врагов и почти не покидал свою загородную резиденцию, в которой вместе с верными приближёнными устраивал настоящие оргии.
   Все текущие дела в стране президент передал своей бывшей любовнице, проводившей в жизнь его дикую и примитивную политику. Рождённый под знаком нелогичного и воинственного Меркурия, Бураков представлял собой скудоумного мечтателя и узкоплёночного космополита. Говорили, что когда-то он обладал некоторыми зачатками мозговых извилин, но со временем окончательно их истощил с помощью алкоголя и наркотиков. По своей сути этот жалкий закомплексованный человек отличался весьма замкнутым характером пакостника, был косноязычен и неохотно общался с народом.
   Фёкла же являла собой полную противоположность президенту и блистала на его мрачном фоне.
   Как это ни парадоксально, но Толстая по своему звёздному знаку была Водолеем?!
   Фёкла имела изощрённый склад ума и звериный инстинкт самосохранения. Она проявляла способности искусстного демагога и софиста, закалённого в политических дискуссиях. Её страстные речи, посвящённые вопросам величия национальной идеи, патриотизма и роли женщины в современной истории, принимались на ура и снискали особую популярность в кругу её экзальтированных подружек. Природный дар оратора, умеющего легко и изящно формулировать свои мысли, помогал ей вести сложные закулисные разборки, услащая слух единомышленниц и сохраняя в постоянном напряжении своих недоброжелателей. Эти качества позволяли ей разумно подбирать нужные кадры и быстро «разруливать» даже самые запутанные ситуации. Теперь только с личной подачи Фёклы президент снимал и подвергал опале неугодных, а так же выдвигал на высшие государственные должности её многочисленных подруг - эмансипэ. Естественно, весь этот процесс проходил не бескорыстно, и прежде всего, зависел от сугубо материальных аспектов. Проще говоря, в нашем государстве по-прежнему всё продавалось и покупалось, только с одной примечательной особенностью –  весь этот процесс находился в цепких  руках ненасытной элитарной женщины.
   Чем больше я узнавал подробностей о существующем режиме, тем больше во мне клокотал внутренний протест, сопряжённый с каким-то гадким чувством внутренней брезгливости. В моей голове уже начинал формироваться тактический план действий, но перебирая хаотичный бисер своих мыслей, я ещё не мог составить из него законченной и чёткой картины. Только одно становилось очевидным: чтобы добиться поставленной цели, мне нужно покровительство на самом верху этой гнилой и шаткой лестницы, ведущей на российский Олимп власти.
 
  Именно для этого я ехал на ночное свидание с бывшей секретаршей компании «Долорес», а ныне – фрейлиной его величества президента, его правой рукой – великой и могучей Фёклой Толстой.

                ***

    Проезжая по центру Москвы, у меня невольно появилось множество вопросов. Глядя по сторонам, мне трудно было представить, что я проезжаю по центру столицы некогда великой России, где я родился, вырос и провёл большую часть своей жизни. Только когда перед моими глазами показались очертания Кремля, золочённые купола которого ярко блестели в лучах прожекторов, сердце моё немного успокоилось, и я обратился к Лёве Толстому:

– Мы, что едем в Кремль?

– Это ещё зачем? -  Лева вопросительно подняв густые брови, и вытаращил на меня свои голубенькие глазки.

– Как, зачем? - ответил я вопросом на вопрос. – А, где же находится наше доблестное руководство?

– Родной, в Кремле уже давно организован исторический музей, - Лева бережно погладил свою лысину, - а Красную Площадь теперь используют только в качестве площадки для огромных дискотек и концертов. Ещё здесь устраивают народные праздники и массовые гуляния, в основном, в честь нашего президента, чтоб он сгорел. Самым первым и важным государственным праздником теперь считается чествование его дня рождения. Эта дата отмечается с огромным размахом, помпой и фейерверками. - Последнюю фразу он сказал шопотом, и  подозрительно поглядел по сторонам.

– И, кто же он у нас по гороскопу?

– Как, кто?! - удивился Лёва. – Ах, да, ты же ни черта не знаешь! Он скорпион - редчайший экземпляр, который просто брызжет ядом, и жалит всех вокруг.

-   Теперь понятно. - констатировал я. – А, куда же подевали нашего лысого карлика - Ильича?

– Мумию Ленина давно перезахоронили к его матери и родственникам, так же, как прах всех остальных столпов советской власти, которых тоже вынули из кремлёвской стены.

– А, мавзолей?

– На его месте устроена огромная трибуна, с которой президент и его свита принимает парады, и приветствует свой благодарный народ.

– А, Коба, что с ним?

– Его выкупили грузины, и перевезли куда-то в горы Кавказа. Понятия не имею, где он теперь находится! Да это, собственно, никого уже и не интересует. Хотя в честь Иосифа Виссарионовича Сталина теперь назван целый проспект в самом сердце Москвы.

– Да ты что, и какой же?

– Бывший Калининский. Там теперь воздвигнут целый комплекс правительственных зданий, Парламент и Президентский дворец.
 
– А старый Арбат?

– Он дан на откуп колонии геев, лесбиянок, где они тасуются и агитируют молодёжь за смену ориентации.

– А нормальному сексу в Москве теперь, что – места нет?

– Почему же?! В старых столичных районах, начиная от здания бывшей Мэрии - по Кузнецкому мосту и Столешникову переулку тянутся улицы эротики и публичных домов - несколько кварталов наподобие Красных фонарей в Амстердаме, только ещё более вульгарных и откровенных. Их в народе называют «Бураковкой» – в честь нашего любвеобильного президента. Теперь туристы со всего света постоянно приезжают сюда, чтобы насладиться красотой русских красавиц. А бывшее здание ЦУМа превращено в самый крупный дом терпимости в Европе. Проституция у нас в стране давно легализована, и, как утверждают налоговые органы, даёт приличные отчисления в казну. Между прочим, чтобы попасть в списки легальных проституток, нужно пройти бешенный конкурс, иметь приличное образование и обязательное знание иностранных языков. И желающих работать в этом престижном и доходном бизнесе с каждым годом становится всё больше. Кроме того, считается огромным счастьем взять в жёны какую-нибуть популярную «отличницу с Бураковки».

– А, Большой театр, в нём тоже устроили вертеп?

– Большой остался Большим. В нём по-прежнему крутят классический репертуар для почётных гостей столицы. Но ходят слухи, что в его стенах воспитывают самых отборных «балерин», предназначенных для утех самого президента. Большинство из ведущих танцовщиц начинали свою сценическую карьеру в будуарах Буракова, который считается признанным знатоком сексуальных постановок, опер и балетов. Самых старательных из своих наложниц он приближает к себе и может определить их дальнейшую судьбу. Если повезёт, то старательная «балерина» может стать видной государственной деятельницей и сделать головокружительную карьеру на этом поприще, короче говоря, получить почётное звание высшей «политической проститутки».

– Как твоя племянница?

– Да, хватит издеваться, Иван!

– Хорошо-хорошо, больше не буду. Скажи тогда мне, а центральная улица Горького - Тверская, с ней – то, что сотворили?

– Там сейчас расположены самые дорогие бутики и торговые представительства мира.

– Слава Богу, а ГУМ?

– Под его стеклянными куполами разместился огромный развлекательный центр, и одно из крупнейших и дорогих казино в мире, работающее круглосуточно и давно превзошедшее роскошью и помпезностью злополучный Лас Вегас.

– Но метрополитен хоть на месте, или и его умудрились зарыть.

– Представь себе, что наше прославленное метро уже несколько лет, как не функционирует. Причиной его закрытие послужили постоянные аварии, которые там происходили. Тебе конечно не известно, но Москву уже давно трясёт.

– В каком смысле?

– Не знаю, может быть ты этого ещё не ощутил, но столица стала очень опасной сейсмической зоной, в которой трёх и пяти бальные подземные толчки стали обычной нормой, к которым уже все привыкли. В результате, власти решили закрыть метро, и тщательно его охраняют.

– А охранять-то зачем?

– Ты, Иван, ещё правда «не въехал в ситуацию». Дело в том, что много лет назад самая активная часть официальной оппозиции, в буквальном смысле слова спустилась в подполье, поселившись в многометровых лабиринтах московской подземки. Она имеет там прекрасно оборудованную материальную базу, свою собственную мобильную армию, даже телевидение и радио. Многие молодые люди, которые разуверились в политике президента Буракова, уходят под землю, и вливаются в ряды сопротивления. Именно там крепнут и зреют силы протеста и современного политического андеграунда. Они ждут своего часа, готовятся к открытым действия, чтобы добиться реванша. Власти бы уже давно взорвали бы их штаб, но только благодаря высокой организации и отличной конспирации, Бурлаков не может определить места их дислокации, чтобы уничтожить мятежников. Между прочим, мы тайно поддерживаем отношения с верхушкой этих благородных подземных братьев, и как можем помогаем им материально.

– Господи-Исусе, как же всё в нашей жизни повторяется. Мы ведь с нашей в юности тоже были в пассивной оппозиции существовавшему строю. Но только, кто тогда мог подумать, что всё в  этой бедной стране сложиться подобным образом?! Помнишь, Лёва, о чём мы с тобой мечтали, когда бегали по Цветному бульвару - священному месту, где родились и провели нашу молодость?

– По линии Цветного бульвара, Ванечка, друг ты мой сердечный, нынче проходит скоростная автомагистраль.

– Ну и дела! Выходит так, Лёва, что закатали нашу с тобой Родину в бетонные тиски.

– А, как ты думал, Иван, - Лёва тяжело вздохнул, - буквально всё вокруг изменилось и давно перемешалось. Только вот мы ещё всё корячимся как динозавры, которым уже пришёл срок вымерать. Наше поколение напоминает мне сухую осеннюю листву, которая уже отшумела на некогда густой кроне великого древа жизни, и плавно опускается на землю, чтобы превратиться в прах. На смену нам идёт новая поросль - плоды мутированные, уродливые и нравственно опустошённые. Эти молодые люди настоящие роботы – андроиды, лишённые сердца и души. Хотя, может быть, это мы с тобой представляли какой-то ненормальный доисторический вид гомо сапиенсов. Признаюсь тебе честно, Иван, что не мил мне стал этот свет, друг мой! Так хочется бросить всё и уйти на покой. Кто бы мог подумать, что всё так обернётся. Блин, наша русская правда-матка всегда хромала на одну ногу, но, а сейчас под воздействием грубой варварской силы её окончательно исковеркали, превратив в жалкую нищую кликушу. Вот и верь теперь в гороскопы! Говорят, что после спуска на воду Титаника, ему предрекали неминуемую гибель. Может быть, с Россией звёзды что-то напутали, и она станет не новым ковчегом, который спасёт человечество от всемирного потопа, а ржавой железной посудиной, обречённой утонуть в водах грядущей катастрофы? В противном случае, почему её постоянно лихорадит, и она беспомощно барахтается на волнах, вечно шарахаясь от одной крайности к другой. Правильно сказал кто-то из великих писателей: «в Россию можно только верить».
 
– Ну, тебе, как раз грех жаловаться, Лёва, - съехидничал я, - ведь ты же у нас из того редкого десятка, кому удалось спасти на Титанике. Кроме того ты до сих пор остался в фаворе, и твоя племянница является вторым лицом в государстве. Выходит, что ты работаешь на два фронта: за и против официальных властей. Это мудро с твоей стороны, хотя кто знает: бурак редьки не слаще, разве что – свёклы! А, что касается России, то лично я до сих пор считаю, что её ждут великие события, и очень скоро она станет спасительницей нашего мира.

– Дай-то бог, - не внятно протянул Толстой, а потом обиженным тоном промычал. - А относительно моей, как ты говоришь родственницы, то я и сам прекрасно понимаю, что Фёкла - сука бессовестная? Мне и самому тошно поддерживать с ней отношения! Ну, а что прикажешь делать, надо же как-то выкручиваться: продолжать наш бизнес, просто – жить. Уверен, что момент истины всё равно настанет?! Только хотелось бы до него дожить! Простые граждане нашей страны, за которыми не стоят сильные мира сего, стали бесправными, беззащитными кроликами, которых в любой момент могут засунуть в клетку, а если будет нужно – стянуть с них шкуру, и поджарить со всеми потрохами. На старости лет я понял, Иван, что от каждого отдельно взятого человека решительной ничего не зависит. Антинародный режим, который всегда царил в России, теперь установлен почти во всех развитых странах мира, и всем этим бардаком верховодит проклятый Ади Холеман. Наш род, проклятый богом, развивается по брутальным законам саморазрушения, и мне порой кажется, что это уже никому не под силу изменить.

– Может быть ты и прав, но попробовать кому-то надо!? Наша цивилизация, как футбольная команда: конечный выигрыш зависит от коллективной игры, от искренних усилий и желания победить всех игроков. Хотя каждый в отдельности член этой команды может сыграть свою решающую роль и забить победный гол. - туманно ответил я, не желая никого посвящать в свои планы, даже своего друга Лёву Толстова. И, чтобы не продолжать дискуссию на эту тему, я поглядел в окно автомобиля и отвлечённо спросил, - Лёва, а куда подевалась гостиница «Украина»?

– Иван, ты и правда свалился с неба! - он для наглядности открыл окно, и указал пальцем на какой-то небоскрёб. - Вот, видишь: на её месте разместили городскую тюрьму, как и во всех сталинских высотках. А все остальные жилые дома уже давно снесли. Да и вообще, уже много лет проход и проезд сюда разрешён только по спец пропускам. Кстати, мы с тобой являемся их редкими обладателями.

- И это всё – благодаря твоей Фёкле? - съерничал я.

– Можешь смеяться сколько угодно, но это именно так!
 
– И, где же обитает твоя Свёкла?

– Мы уже подъезжаем, - с серьёзным видом заявил Толстой, - поскольку резиденция Премьер министра располагается именно здесь. Знаешь, как в народе называют это место?

– Ну?

– «Свекольная грядка»

– Ха-ха-ха! Но прежде это была территория «Нескучного сада»? - развеселился я.

– Вот именно! - буркнул Лёва.

– Весело живёт наша бывшая секретарша, она произрастает прямо в бывшем парке культуры и отдыха трудящихся! - вновь съязвил я.





                ГЛАВА ТРЕТЬЯ 

         
             
  Над густыми кронами деревьев возвышалось высокое здание из стекла и бетона. Со стороны оно напоминало гигантскую пивную бутылку, опорожнённую каким-то великаном и небрежно поставленную в центре бывшего парка культуры. На самом верху светилось горлышко этой многоэтажной склянки, ярко переливающееся в лучах цветной подсветки. Это означало, что хозяйка «Свекольной грядки» ещё не спит и ждёт нас.
  Въезд в резиденцию премьера сторожил целый наряд вооружённой до зубов охраны. Они проверили пропуск у нашего водителя, и попросили меня и Лёву выйти из машины. Каким-то хитрым ручным прибором один из постовых провёл по Лёвиному запястью, лампочка на его дисплее замигала, и раздался звуковой циммер. Судя по всему, это сработал чип, вживлённый в тело моего друга. Как оказалось, теперь подобное устройство имелось у каждого гражданина России.
    Поскольку на моей руке ничего кроме старых золотых часов не было, охрана отказалась меня пропускать. Лёва куда-то позвонил по своему миниатюрному видеотелефону, объяснил ситуацию, и передал трубку начальнику охраны. Тот внимательно выслушал говорящего, после чего по-армейски вытянулся и, в конце концов, поднял шлагбаум.
  Таким же образом мы проходили ещё три подобных кордона, пока не оказались в вестибюле самой цилиндрической стекляшки.
  На скоростном лифте мы быстро поднялись на последний этаж здания – в самую горловину пивной бутылки.

                ***               
      
   Кабинет Толстой представлял собой огромное овальное помещение пент хауза со стеклянными стенами и потолком. В оконных проёмах были вмонтированы широкие экраны, на которых мелькали красочные изображения первозданной природы. На объёмных голограммах появлялись то картинки дикого тропического леса, то заповедных морских лагун и ярких морских рифов. Их экзотический вид сменялся панорамой живописных горных водопадов и бездонных космических далей. По всей видимости, эта имитация реальной жизни должна была создавать у посетителей хорошее настроение и отвлекать от мрачной и гнетущей действительности, вяло текущей за стенами резиденции Премьер министра.
   В этом ультрасовременном зале почти отсутствовала мебель: кроме массивного уголка из кожи, да стеклянного письменного стола на высоком постаменте, который своим величественным видом напоминал царский трон.
   Вскоре к нам вышла сама Фёкла Толстая.
   Она жестом указала нам на кресла и присела за свой стол, продолжая разговор по громкой связи.
   Честно говоря, эта малоприятная женщина показалась мне совершенно не знакомой.
   Мы с Лёвой удобно расселись, ожидая, когда она договорит и начнётся наша аудиенция.
   У меня появилось достаточно времени, чтобы внимательно рассмотреть хозяйку «Свекольной грядки».
   По своему виду она выглядела как типичная представительница бизнес - вумен времён дикого капитализма: вся такая ухоженная, загадочная, шикарно одетая и фильдеперсовая. Она сидела к нам в полуобороте, сложив ногу за ногу и оголив свои ровные, слегка тонковатые ноги, затянутые в прозрачные шёлковые колготки. На ней была одета деловая двойка с декольте, которая в лучах настольной лампы отливала синтетическим серебром. То ли случайно, то ли нарочито, Фёкла то и дело ёрзала на своём крутящемся кресле, отчего её узкая юбка поднималась всё выше и выше, оголяя самые глубинные места её сухих промежностей.

   «Как же наверное интенсивно пришлось поработать этой даме всем своим скудным арсеналом женского обольщения, чтобы достичь высшего трона государственной власти!? - промелькнула у меня в голове шальная мысль, полная сожаления и какой-то отеческого сочувствия. - Сколько же грязи и унижений, фальши и разочарования пришлось пережить этой «несчастной» девочке! А ведь она искренне верит в свою исключительность, считая сильной загадочной натурой, вокруг которой прогнулся весь мир. Но ей, скорее всего, неведомо, что в глазах большинства окружающих, она так и осталась обыкновенной пустышкой, которую в любой момент могут выбросить на свалку, как использованную салфетку! Эта маленькая и тщедушная женщина с астеническим типом телосложения наверняка возомнила из себя коварную акулу, хотя на самом деле является жалким и беззащитным анчоусом, которому только временно позволили поплавать в закрытом бассейне для избранных хищников».

   Тем временем, Фёкла изредка поглядывала в нашу сторону и многозначительно улыбалась. Она кокетливо постукивала тоненьким карандашиком по тонким губкам, облизывая их своим подвижным языком. Её маленькие глазки по-привычке стреляли по сторонам, и казались бесцветными на фоне совершенно белых, как у альбиноса ресниц. Рыжие крашенные волосы были туго затянуты на затылке, и спадали на угловатые плечи безжизненной ветхой косичкой. Она, либо вообще не пользовалась косметикой, либо применяла её очень умело, приближая свой образ к портретному сходству с легендарной дурнушкой – английской королевой Викторией. Скорее всего, Фёкла специально выставляла напоказ свою блеклую внешность, чтобы собеседник мог обратить внимание на её яркие деловые качества. Толстая не носила на руках лишних побрякушек, если не считать одного массивного бриллиантового кольца в полусотню каратов, пронзающего пространство своим колким холодным лучом.

  «Да, природа явно поскупилась, одаривая это неказистое создание тусклым спектром женских достоинств»! – подумал я.

   В тоже время, в кривоногой фигуре Толстой присутствовали намёки на нечто, отдалённо напоминающее сексапильность, рассчитанную на тонкий вкус мужчины - извращенца. В ней было нечто неуловимое и не поддающееся определению, что часто привлекало внимание самых прожжённых ловеласов - пресыщенных знатоков женских «изюминок», которых почему-то всегда тянуло к убогим, ущербным и самым уродливым женщинам. Хотя тщедушный и жалкий облик этой простушки лично у меня ассоциировался с серой молью, не способной вызвать никаких эмоций, кроме отталкивающего чувства брезгливости.
   Оценивая относительную ценность женской привлекательности Толстой, я вдруг вспомнил старую шутку Вольского, который говорил о подобных бабах, что «они принадлежат к категории тех редких самочек, с которыми можно переспать только после приёма на грудь непомерного количества водки»!

  Закончив разговор, Толстая прикурила длинную сигарету и подошла к нам. Присаживаясь, она вновь положила ногу за ногу, но уже до предела подобрала свою узкую юбку. С Лёвой она не поздоровалась, а меня одарила долгим оценивающим взглядом. Затем она выпустила в сторону струйку дыма и, манерно прищурившись, произнесла низким и довольно приятным голосом:

– Знаете Гауди, я хочу признаться в том, что когда-то была очень вами увлечена?

– Да, что вы? - я невольно обратил своё внимание на выпирающую вперёд грудь Фёклы, покрытую многочисленными родинками, которые плавно переходили на её шею и лицо в виде розовых веснушек, искусно скрытых под слоем тонального крема.

– Когда я работала в «Долорес», вы были для её работников чуть ли не господом Богом. Все наши девчонки с ума от вас сходили. Но вы всегда казались нам таким серьёзным и недоступным, как настоящий бос. Хотя все вас считали безупречным семьянином.

– Да-да, было время. - неохотно промямлил я, не желая вдаваться в воспоминания с человеком, с которым никогда и ничего не связывало.

– Я читала ваши книги. - продолжила Фёкла. - Знаете, а ведь они были совсем не плохими. Жаль только, что вы их не стали раскручивать. В противном случае, Иван Гауди мог стать не только известным бизнесменом, меценатом и путешественником, но и популярным писателем. Хотя то, что вы описывали в них, уже стало далёкой и забытой историей. На земле уже первая четверть двадцать первого века, и ваши герои сегодня совсем не актуальны, но, а завтра о них никто даже не вспомнит.

– А, как же тогда понимать слова великого Конфуция, который утверждал, что: «завтра наступает вчера»?

– Вы остались таким же неисправимым романтиком и философом, как и прежде! - с покровительственной жалостью в голосе изрекла Фёкла. - Но, поверьте, всё вокруг так изменилось. Нельзя сидеть на месте, ведь в современном мире романтикам и либералам приходится очень туго. Сегодня пришло время сильных и волевых воинов - победителей, а будущее принадлежит жёстким и бескомпромиссным прагматикам. Эра добрых и справедливых президентов, заигрывающих с народом, безвозвратно ушла в прошлое. На смену им пришли люди дерзких планов и решительных дел, чётко знающие, что им делать дальше.

– Такие как вы и Ади Холеман? - дерзко спросил я.

– Вы напрасно иронизируете, Иван Гауди! - холодно ответила Фёкла, и её глаза изменили цвет и стали грязно-жёлтыми. - Мне трудно говорить о самой себе, хотя я уже многого сумела добиться в этой жизни. Конечно, в стране не всё обстоит так, как бы этого хотелось, но россияне сыты и довольны, у нас в стане восстановлен полный порядок, нет безработицы, и решаются многие социальные проблемы. Что касается Холемана, то я уверена, что он является величайшим политиком будущего. За столь короткий период этот титан сумел вывести Европу из глубочайшего экономического кризиса, стал гипер популярным во всём мире, в том числе и у нас в России. Ади ни разу не нарушил с нами договоров о покупке углеводородов, прибыль от продажи которых по-прежнему является основных статей дохода нашего государства. Лично я восхищаюсь этим человеком, и считаю за честь быть с ним лично знакомой.
   
– Скажите Фёкла, а где сейчас наш бывший президент – Владимир Владимирович? - я решил перевести разговор на другую тему, поскольку её позиция по отношению к  Ади Холеману стало для меня окончательно ясной.

– Ваш бывший друг? - она сделала паузу, всем своим видом показывая, что эта тема для неё не слишком-то приятна.

– Что с ним? - настаивал я.

– Если честно, я не знаю все подробностей, но... - Фёкла вопросительно поглядела на Толстова, и недовольно скривила свои тонкие губы.

– В период последних выборов, он возглавлял правые партии. - ответил вместо неё Лёва. -  Володя, так же, как и команда его последователей, категорически выступал против национал-патриотического движения, реприватизации нефтяной и газовой промышленности и вообще пересмотра институтов частной собственности. У его партии возникли большие неприятности в связи с финансированием предвыборной компании и агитации избирателей. Одним словом, - замялся Лёва, - одним словом, почти все его единомышленники были арестованы, многие из них  уже осуждены, а некоторые до сих пор находятся под следствием. Ему же удалось бежать и скрыться от преследования. - Лёва закашлялся и стыдливо опустил свои глаза вниз.

– У нас демократическое общество, - бодро продолжила его слова Фёкла, - однако в нём никому не позволено выступать за открытое свержение конституционного строя, угрожать основополагающим устоям государства и избранному народом президенту. Россия считается хотя и светским, но исконно русским и христианским государством, в котором не место всяким там иноверцам. Ваш друг и его приемники так много чего наворотили за годы своего бездарного правления, что превратили нашу славянскую страну в некое подобие Вавилона, в котором пособники мусульманских экстремистов чувствовали себя, как у себя дома. Вся так называемая политическая деятельность предыдущего правительства неизменно вела к расколу государственной целостности и к наступлению самых негативных последствий во всех сферах жизни общества. Их дерьмо, лично - я, то есть – все мы, до сих пор вынуждены разгребать, более того, по существующим законам, политика, проводимая ими, признана государственным преступлением. А все преступники, как известно, должны сидеть в тюрьме.

– И много таких врагов  у вас появилось? - спросил я, как можно нейтральным тоном, чтобы не спугнуть откровенность Фёклы.

– Достаточно! - сухо ответила она. - Но все они теперь занимаются общественно - полезным трудом. Вместо того чтобы болтать попусту, мы заставили их приносить реальную пользу обществу. Для этой категории вольнодумцев и национальных вредителей, так же как и для всех воров и убийц, у нас организованы специальные принудительные работы. Те, кто не желает жить по законам государства, теперь строят дороги, работают на нефтяных скважинах и проводят новые газопроводы. Поверьте, что этой работы хватит для всех. В настоящий момент Россия является единственной страной в Европе, в которой полностью отсутствует безработица. Конечно не всем живётся привольно, и в стране много недовольных и голодающих. Но, позвольте, так было везде и будет во все времена! На свете всё живое делится на хищников и их жертв. Кому-то позволено лопать деликатесы и пить изысканные вина, постоянно гулять и веселится, кому-то приходится покорно им прислуживать, готовить, убирать и мыть посуду, а на чью-то долю выпадает горький удел подбирать объедки. Но каждый человек, не зависимо от своего социального положения, может чувствовать себя вполне довольным и счастливым, а может и постоянно жаловаться на свою судьбу. Однако хватит о плохом. - Фёкла долгую паузу, и вновь закурила. Это должно было означать, что данная тема себя исчерпала. - Расскажите лучше, где вы пропадали последние десять лет?

– Путешествовал по Тибету. - вяло ответил я.

– Все десять лет? -Фёкла широко открыла свои глазки альбиноса.

– Так уж получилось! - буркнул я в ответ.

– А мне стало известно от моего консула в Китае, что ваша экспедиция бесследно пропала, и  все эти годы её тщетно разыскивали.

– Вы хорошо осведомлены! - натянуто улыбнулся я, подумав, что ей наверняка известно всё и обо всех. - Всё это время я со своими друзьями находились в закрытой территории одного заведения.

– Буддийского монастыря, что ли? - Фёкла недоверчиво на меня посмотрела.

– Что-то в этом роде.

– Ладно, не стану вас мучить своими расспросами, - примирительным тоном сказала она, и добавила, - но дайте мне слово, что когда-нибудь обо всём мне подробно расскажите?!

– Даю честное - пионерское!

– А теперь, - Фёкла глубоко - по-мужски затянулась, подтянула свою юбку и поменяла позу, - объясните мне причину вашего прихода. Как я полагаю, у вас ко мне имеется личное дело, иначе вы бы сюда не заявились собственной персоной.

– Именно так. - ответил я. - Но это скорее не дело, а конкретная просьба.
 
– Мой дядя нам не помешает? - Фёкла вопросительно посмотрела сначала на меня – потом на Лёву Толстова, растерянный вид которого свидетельствовал о том, что моё заявление стало для него полной неожиданностью, и он ровным счётом ничего не понимает.

– Боже упаси, у меня нет секретов от моего друга. - улыбнулся я.

-  Тогда я вас внимательно слушаю. – произнесла Фёкла и выжидающе поглядела мне в глаза.

– Мне бы очень хотелось принести посильную пользу нашей Родине, - в горле у меня запершило и, чтобы скрыть волнение, я нервно закурил. Я поймал себя на мысле о том, что впервые в жизни обращаюсь с просьбой к представителю власти. Но эта унизительное для меня положение было вынужденным, поскольку теперь только через эту пакостную дамочку я мог добиться того, чего хотел. «Ничего, - подумал я, - как-нибуть перетерплю, ведь моя цель оправдывает средства»!

– Это очень разумное желание, - Фёкла заметно оживилась, - Такие люди как вы нам очень нужны.

– Так вот, я хотел бы занять какой-нибудь государственный пост! - я с большим трудом выдавил из себя эту проклятую фразу.

– Похвально, - довольно улыбнулась Фёкла, - и какой же, например.

– Мне бы очень хотелось занять место представителя России в ООН.

– В ООН? - по тону вице-президента я понял, что моя просьба была для неё - более чем  неожиданной.

– Да! - уверенно ответил я.

– Но вы, господин Гауди, достойны большего, значительно большего. К тому же, в настоящее время, эта рутинная организация практически не играет в мировой политике никакой роли. Хотя формально она всё ещё является местом кворума мирового сообщества и публичной трибуной для выражения его воли, но скорее всего – формальной, чем реальной.

– Тем не менее, это моя хорошо продуманная просьба! - твёрдо сказал я.

– А, почему бы вам не стать министром экономики, - Фёкла задумалась, - или губернатором, наконец – можно занять кресло Генерального прокурора. Тем более, что мы уже думаем о смене этих псевдо – сатрапов, эти ненасытные министерские сучки давно погрязли в разврате и коррупции. Все эти должности подведомственны мне, и я лично назначаю на них, вернее  - назначает президент, но исключительно с моей подачи. Если честно, мне не совсем понятно: отчего вы выбрали ООН?

– Даже не знаю как вам объяснить, но мне бы очень хотелось занять именно эту должность, может быть для того, чтобы на старости лет заняться государственными делами и спокойно пожить в Америке! - настаивал я.

– Ну, что же, - Фёкла потянулась, и провела руками по своим редким волосам, - ООН, так – ООН! Наше представительство уже много лет возглавляет один старый пердун, которому давно пора на пенсию. Думаю, что проблем не будет, и мы сможем легко решить этот вопрос! Мы ведь с вами Водолеи, и должны помогать друг другу!

  «Да, действительно, - невольно констатировал я, - в семье, не без урода»!? Но потом сдержался, и спросил:

– И, каким образом это можно устроить?

– Нет ничего проще. - Фёкла обратилась к Лёве Толстому. - Я договорюсь о встречи с президентом, введу его в курс дела, передам вашу просьбу, а после этого обо всём сообщу своему дяде. Он и скажет вам: где и когда вас сможет принять президент. Хочу признаться, что в этом деле имеется один щекотливый момент, связанный с национальным вопросом. Наверняка в вашем досье написано, что вы – не совсем русский. Хотя, если на одежде многих людей стоит лейб «Армани», это вовсе не означает, что он является армянами, спустившимися с горы Арарат. Однако я больше чем уверена в том, что с вашей помощью мы сумеем утрясти все эти формальности. Вы ведь понимаете, Гауди, о чём я говорю?

– Какие формальности? - поинтересовался я, прекрасно понимал, что дело идёт о деньгах, и тут же добавил священную и вожделенную фразу-пароль, понятную для всех взяточников и казнокрадов. – «Естественно, я не останусь в долгу лично перед вами и господином президентом».

– Я в этом даже не сомневалась, - нарочито равнодушным тоном ответила Фёкла, - Вы – человек состоятельный, и эта рокировка не станет для вас чувствительной в материальном смысле слова. Конечно, ООН не та организация, где можно сделать капитал, но кое-что и от туда можно выжать. Зато вы займёте тихое и спокойное место, где можно очень мило провести время, и спокойно отсидеться до старости. Полагаю, что именно эту возможность вы и хотите получить?

– И, во сколько обойдётся, если не секрет, ваша любезность? - напрямую спросил я.

– Никаких секретов для вас я не стану делать! – по-деловому ответила Фёкла, и в её глазах блеснул огонёк кровожадной охотницы. - Конечную – более конкретную цифру вам назовёт сам президент. А всё технические вопросы сможет решить ваш друг и мой родственничек – господин Толстой. Надеюсь, что такие условия вас полностью устроят?
 
– Без всяких сомнений! - коротко ответил я, чувствуя, что начинаю задыхаться в присутствии этой так называемой правительницы России. Внутренне же я ощущал себя заточённой в колбу бабочкой или жуком, которого хотят пронзить иголкой.

– Вот и чудесно! - довольно улыбнулась Фёкла, показывая безукоризненно белую вставную челюсть. - Только хочу сразу вас предупредить о том, что наш президент – личность не ординарная, к тому же – большой гулёна и повеса.

– Что делать? Однако нам уже нужно идти. Всего хорошего! - еле выдавил из себя я.

– Кстати, Гауди, - строго сказала Фёкла, вставая и провожая нас к двери, - в самое ближайшее время вам следует ввести идентификационный чип – я распоряжусь на этот счёт. Вы ведь гражданин России, и собираетесь стать её представителем в стенах Организации Объединённых Наций?! 

-  Да –да, конечно. – буркнул я себе под нос.

   Когда мы уже выходили из кабинета, я заметил, как за спиной Фёклы промелькнула чья-то фигура, которая выплыла из какого-то внутреннего помещения. По-моему это была миловидная, молоденькая девушка.

                ***

  Когда мы покидали здание резиденции, уже начало светать.
  Небо окрасилось каким-то не естественного серо-жёлтым цветом, почти таким же, как мутные глаза Фёклы Толстой. Весь небосклон пронзали ядовито зелёные пятна, которые тянулись от края до края горизонта, похожего на рваные прожилки на трупе утопленника. И все эти предвестники гнойного рассвета напоминали мне блевотину, размазанную на «свекольной грядке». К тому же, не смотря на раннее утро, уже вовсю паритдо, и я начал задыхаться от нехватки кислорода.
   Невероятный ход и плотная насыщенность последних событий: подробный рассказ Толстова о ситуации в стране и ночная встреча с Фёклой, ошеломили меня. Объятия беспросветного уныния сдавливали сердце, а бедная душа моя неиствовала стонала и стремительно рвалась на свободу. Я чувствовал себя старым уставшим стайером, которому осталось совсем немного до финиша, но уже не хватало физических сил. Но мне было так необходимо собрать свою волю в кулак и сделать этот решающий бросок – быть может, последний в моей жизни. Иначе, для чего я вообще спустился с поднебесья и вернулся на эту сумасшедшую и несчастную землю?!
 
   Усаживаясь в машину я спросил у Толстова:

– Лева, а что это за женщина была в кабинете Фёклы?

– Это её очередная подружка, - без энтузиазма ответил он, - дочь одной  высшей чиновницы, которая добивается повышения по службе. Вообще-то окружение Фёклы давно привыкло к тому, что их Премьер Министр часто меняет своих сексуальных партнёрш, она ведь настоящая конь-баба!

– Так Фёкла - лесбиянка? С твоих же слов, она является чуть ли не официальной любовницей президента.

– Иван, - Лёва хмуро ухмыльнулся и поглядел на меня снизу вверх, - одно другому не мешают. В их компании все уже давно друг с другом перетрахались: каждый с каждым, и все со всеми. Ты ещё и сам в этом сможешь убедиться.

– Ну, блин, и компания - прямо грядка клонированных овощей-гибридов! Скажи, Лёва, а у нас в машине имеется какое-нибудь спиртное? - После встречи с этой циничной нимфоманкой, а по совместительству - главой правительства нашего государства, мне так захотелось напиться, чтобы чертям стало тошно.

– Конечно, - возбуждённо ответил Толстой, - в баре нашей машины имеется коньяк и виски.

– А, водка – простая, русская водка?

– Водка - русская?! - Лёва глядел на меня глазами побитой собаки. – Есть, но только «Финляндия»!

– Братик, а хоть что-нибудь русское у всех нас осталось? – горько улыбнулся я.

– Ой ли?!




                ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ 



  Цезарь еле проехал в посёлок Пирогово свозь многочисленные кордоны дорожной милиции и военные патрули. Если бы не машина компании «Долорес», у водителя которой имелся специальный пропуск на выезд из Москвы, ему навряд ли удалось покинуть столицу.
  То, что он увидел по дороге, страшно расстроило и ужаснуло его.
  Сразу за городской чертой начинались какие -то масштабные строительные работы, огороженные от трассы многочисленными указателями объезда и рядами колючей проволоки. Вокруг стоял запах гари, поднимающийся в воздух от раскалённой смолы, асфальта и цемента. Под этой изнуряющей жарой тысячи грязных и измождённых людей в сопровождении вооружённой охраны вкалывали в ручную, прокладывая шоссе , уходящее куда-то в далёкую неизвестность. Вся эта инфернальная картина напоминала сцены адских мук грешников в преисподни, изображённых на мрачных фресках великого Босха.
   Так или иначе, Цезарю удалось проехать в Пирогово - старый городок ядерщиков.
   Он довольно легко нашёл нужный ему адрес и вышел из машины. Дом, который он искал, оказался обшарпанной панельной пятиэтажкой с обвалившимися балконами и облупившимся фасадом, поеденным грибком. Двери подъездов были распахнуты, а безлюдный, заваленный мусором двор, выглядел жутко тоскливо, как заброшенное кладбище.
   Через открытое окно автомобиля Цезарь услышал озабоченный голос водителя, который в очередной раз предупредил его о том, что через три часа должен начаться комендантский час, и к этому времени им желательно вернуться обратно в Москву. Гауди ничего не ответил, и решительно вошёл в тёмный подъезд.    
  Заглянув на полусгнивший от времени указатель жильцов, он сразу обнаружил нужную фамилию и начал быстро подниматься на последний этаж. Где-то наверху слышались дребезжащие звуки гитары и чьи-то громкие голоса, напоминавшие привальную песню чукчи-рецидивиста. В спёртом воздухе витал терпкий душок дешёвой конопли.
   Когда Цезарь добрался до пятого этажа, то увидел группу молодых парней, которые сидели на ступеньках и что-то протяжно выли под аккомпонимент расстроенной гитары. Увидев незнакомца, они не смутились, а совсем наоборот – оживились и победно за улюлюкали. Один из них, судя по всему  - самый старший и крутой, сплюнул прямо под ноги Цезарю и, по блатному кривя языком, изрыгнул из себя стандартную приколку:

– Дай закурить, козёл!

  Цезарь не стал дожидаться развязки этого разговора, поднял вверх руку, и вся компания застыла в тех же позах, в которых она его встретила. Рука играющего на гитаре повисла в воздухе, а вторая так и продолжала прижимать пальцами струны в фальшивом аккорде.
  Цезарь не имел времени на бесполезные воспитательные разборки, поскольку его ждал в своей квартире величайший физик-атомщик, всемирно известный лауреат Нобелевской премии, а ныне всеми забытый российский пенсионер – Марк Семёнович Рубинштейн.

                ***

   На двери у нобелевского лауреатана отсутствовал звонок, от которого остались одни только торчащие в стороны провода. Пришлось стучать в ржавую железную дверь. По началу никто не отвечал, но чуть позже тишину нарушил приглушённый лай собаки. Послышался теремный лязг замков и задвижек, дверь отворилась, и на пороге появился маленький высохший старик, одетый в выцветший махровый халат неопределённого цвета. Длинные седые волосы на его крупной голове торчали дыбом и были похожи на припудренный парик. Перед его ногами стояла маленькая болонка, которая пискляво гавкалала, вопросительно поглядывая на хозяина своими круглыми - на выкате глазами. На ней почти не осталось шерсти, морщинистая кожа на теле имела неестественный для этого животного розовый цвет, а её тоненькие ножки конвульсивно дрожали то ли от старости, то ли от страха. Профессор бережно отодвинул ногой своего грозного сторожа и недовольно произнёс:

 «Фу, Калигула, замолчи!»

  Кличка этого страшного зверя вызвала на губах Цезаря невольную улыбку, и он сказал:

– Здравствуйте, профессор, это я вам вчера звонил и назначал встречу.

– Да – да, голубчик, - Рубинштейн отошёл в сторону, пропуская своего гостя во внутрь, - проходите пожалуйста. Вы не бойтесь моей собаки, она не кусается, да у неё и зубов-то давно нет. - Он с изумление вгляделся во мрак подъезда, и удивлённо добавил. - А почему перестали петь эти лихие парни? Они что, заснули?

  Когда Цезарь вошёл в квартиру, то сразу же стукнулся головой о низко весящую антресоль, с которой посыпались какие-то книги, которыми, как оказалось, был заставлен весь коридор, кухня и единственная жилая комната, служившая хозяину одновременно столовой, залом и спальней. Пройти по квартире было возможно только по единственному узкому проходу, всю остальную территорию занимали стеллажи домашней библиотеки, высокие стопки книг и завалы бумажных папок, покрытых толстым слоем пыли. В самом центре комнаты размещался старый кожаный диван, застеленный клетчатым пледом, а рядом с ним сиротливо стоял кособокий венский стул.
  Профессор семенил за Цезарем, и указывая на стул, любезно предложил:

– Вот, молодой человек, присаживайтесь. Извиняюсь за, так сказать, «бардельеро»! Но, понимаете ли, мы с Калигулой живём здесь вдвоём, и к нам уже очень давно никто не ходит. Кстати, не желаете чаю? Давайте-ка выпьем чайку с сушками, а? У меня даже варенье где-то завалялось.

– Огромное вам спасибо, профессор, - улыбнулся Цезарь, садясь на стула, но у меня очень мало времени, а разговор нам предстоит очень серьезный.

– Да-да, конечно, голубчик, - с досадой в голосе произнёс профессор, присел на диван, взял на руки собаку и, поправив на носу роговую оправу с толстыми бифокальными стёклами, добавил, - я весь в вашем распоряжении.

– Если не возражаете, Марк Семёнович, я сразу же перейду к делу. - начал Цезарь.

– Но, прежде чем говорить, - профессор хитро и подозрительно взглянул на Цезаря из под своих очков-окуляров, - мне бы хотелось знать, с кем я имею дело.

– Вы навряд ли меня знаете, - мягко улыбнулся Цезарь, - дело в том, что долгое время я проживал за границей. Но, впрочем, я не стану делать секрета из своего имени: меня зовут Цезарь Гауди.

– Гауди!? - профессор начал мять свой широкий лоб, испещрённый глубокими морщинами. Он  явно что-то мучительно вспоминал, и не внятно шептал себе под нос. - Гауди – Гауди?! Ну, конечно, – Гауди! Это – тот известный бизнесмен, который многие годы материально помогал Академии Наук и выплачивал гранты молодым учёным. Благодаря усилиям этого человека многим удалось выжить в самые трудные для науки годы. К сожалению, я лично не был с ним знаком, но с удовольствием читал его мистические романы, получая при этом массу удовольствия. Да у меня, батенька, даже сохранились некоторые его книги. Но, судя по всему, этот человек должен быть значительно старше вас. К тому же его имя, если я не ошибаюсь – Иван.

– Совершенно верно, - одобрительно кивнул Цезарь в знак согласия, - я являюсь единственным сыном Ивана Гауди, и зовут меня Цезарь.

– Вот это новость, - изумился Рубинштейн, - сын Гауди сидит прямо передо мной, в моей собственной берлоге. В таком случае, я могу полностью вам доверять и помогу, чем могу, уважаемый Цезарь.

– Мне известно, что именно вы долгие время занимались изучением такого редкого минерала как Карс, вели научные исследования по его разработке и предлагали осуществить проект по его добычи на Луне. Более того, вы трудились над созданием установки по обогащению Карса. Если я не ошибаюсь, именно за эту научную работу вам, профессор, и вручили Нобелевскую премию.

– Да-да! - печально ответил Рубинштейн, качая головой, - но это было очень давно. В то время все загорелись моей идеей, но вопреки всем ожиданиям, очень быстро к ней охладели. Ведь на земле нет месторождений этого чуда минерала, а его добыча на других планетах связана с огромными материальными затратами. Для сильных мира сего более выгодно сжигать природные недра и получать дешёвый источник энергии. К тому же в нашей стране мой проект очень быстро блокировали крупные нефтяные и газовые концерны. Меня на всякий случай отстранили от работы, а мои работы засекретили. Я до сих пор удивляюсь, как меня вообще оставили в живых. Вот, и приходится доживать свой век в полном забвении и вынужденной нищете.

– А, почему вы не эмигрировали за границу? - поинтересовался Цезарь.

– Цезарь – мой мальчик, вы меня просто удивляете: куда же я мог уехать с двумя обширными инфарктами, да и кто меня отсюда выпустит?! Мне даже на вручение Нобелевской премии не разрешили поехать.

– Марк Семёнович, но у вас же наверняка остались ученики и сподвижники?

– Ой - ли! Все они разбежались кто - куда. Одни уже давно работают за границей, другие - в военно-промышленном комплексе и в закрытых номерных лабораториях. Есть правда один мой ученик – Валерий Сатаров - человек явно не от мира сего! Хотя он имеет светлый ум учёного и является гениальным теоретиком квантовой физики. Мне известно, что он не оставил идею старого Рубинштейна, и старается притворить её на практике. Сатаров до сих пор копошится в старой аппаратуре и в полуразрушенных ускорителях, оставшихся в ведении Академии Наук. Однако что он этот бедняга может сделать один, в отсутствии финансирования со стороны нашего, так сказать, государства. Да, если быть до конца честным, то мало кто сейчас верит в существование этого чудо-минерала. Ведь в своих экспериментах мы имели дело только с опытными образцами Карса, оперируя лишь его микроскопическими долями, которые получали из найденных на земле метеоритов. Этого мизерного объёма было недостаточно для осуществления более или менее реальных проектов.

– А, если я предложу вам и Сатарову вновь возглавить этот прокт? Вы в состоянии собрать остатки команды учёных, сформировать профессиональный коллектив техников, укомплектовать опытные установки и продолжить работу с Карсом?

– Не смешите людей, Цезарь! Вы представляете себе, во что это может обойтись, это – грандиозные капиталовложения, и при этом - практически никакой реальной гарантии.

– Послушайте, Марк Семёнович, я говорю с вами совершенно серьёзно, и мне нужен твёрдый и взвешенный ответ: вам и вашим людям под силу довести начатое вами дело до логического конца. А на счёт денег, всех организационных и практических вопросов можете даже не беспокоиться, этим займусь лично я!

– Дорогой мой, чисто теоретически это возможно, - без особого энтузиазма ответил Рубинштейн, - но вы даже не представляете себе, голубчик, каких огромных денег стоит подобная работа. К тому же, я уже слишком стар, чтобы всё начинать сначала.

– Марк Семёнович, поверьте мне, что я совсем не шучу, и приехал к вам с самыми серьёзными намерениями! - оборвал его Цезарь. - Если мы договоримся, то вам и всем вашим работникам будет выделено специальное охраняемое место, какое угодно оборудование, и предоставлено ничем не ограниченные средства: столько, сколько вы сами укажите. Если вы дадите своё добро, то прямо сейчас мы с вами отправимся в Москву, где займёмся разработкой плана работ по этому проекту. А на счёт старости, хочу сказать так: вы на меня не обижайтесь, но великому физику Рубинштейну лучше отдать последние силы на благо людям, чем заживо гнить в этом клоповнике под аккомпонимент обсаженных дурью наркоманов. Так что хватит кокетничать, уважаемый профессор, вы же учёный от Бога, имеете мировое имя и совершенно трезвый ум! Поэтому, давайте  говорить начистоту: вы согласны или нет?
 
– Да-да! - испуганным голосом промолвил Рубинштейн, а в это момент Калигула, сидящий на коленях хозяина, вдруг оскалился и грозно зарычал на Цезаря. - Только не давите на меня – дайте подумать. – Старик снял свои очки, устало протёр глаза и после долгой паузы примирительным тоном произнёс. – Конечно, я верю в то, что вы состоятельный человек и сможете профинансировать этот проект. Но, мне трудно понять, для какой цели вам всё это понадобилось?

– Допустим, цель стоит вполне благородная: обеспечить мир вечным источником энергии, чтобы изменить пагубные тенденции развития нашей цивилизации и уберечь её от надвигающейся катастрофы. Кроме того, мне необходимо в сжатые сроки получить миниатюрный аккумулятор по определённой схеме и чертежам, конкретных размеров и диаметра.

– Ну, хорошо, - смягчился Рубинштейн и глаза его заблестели, - допустим, что я согласен и помогу осуществить ваши благие планы. Но, уважаемый Цезарь Гауди, скажите мне, пожалуйста, где же вы возьмёте исходный материал?

– А, если я, прямо сейчас, покажу вам натуральный Карс? - Цезарь озорно покосился на профессора.   

– Ха-ха-ха! - громко рассмеялся тот, прикрывая ладонью свой беззубый рот. - Только не смешите меня! Где вы его возьмёте – на Луне, что ли?

– Нет, в своём кармане! - Цезарь полез в брюки, и достал стальной футляр. - Вот он, смотрите!

– Этого просто не может быть! - ещё улыбаясь, произнёс Рубинштейн, и протянул свою дрожащую руку. - Вы меня разыгрываете!? – Он открыл металлический контейнер, и взглянул на камень Шаткамани.

   По его высохшему от старости телу пробежали мурашки, а в полуослепших  глазах одновременно появился страх, сомнение и восхищение. Рубинштейн приблизил камень вплотную к лицу и замер от восторга.
  В это время вся вся мрачная квартира профессора осветилась яркой искрящейся радугой волшебного камня Шаткамини, энергия которого была сохранена чьей-то бережной и могущественной рукой, сохранена для всех людей, живущих на земле.
  Это был не просто архифакт, на который когда-то глядели сам Будда и Христос, этот чудесный камень являлся отблеском великой космической мысли и мудрости, сбережённой для падших человеческих поколений нашим светлым и справедливым Создателем. Прикасаясь к нему любой мирянин внезапно прозревал и молниеносно понимал истинную сущность жизни, а так же становился готовым на любые подвиги ради будущего своей планеты.








                ГЛАВА ПЯТАЯ



  Фёкла Толстая сдержала данное ей слово, и буквально через несколько дней президент Бураков назначил нам аудиенцию. Он пригласил меня с Лёвой в свои загородные покои, но почему-то опять поздно ночью. В назначенное время к нашей резиденции подъехал личный лимузин Фёклы.
  После того как мы расселись на его мягких сидениях, Лёва Толстой наклонился ко мне, и обратился заговорщическим тоном:

– Иван, - тихо прошептал он, - хочу, чтобы ты был в курсе дела. Я взял с собой камеру и миниатюрное записывающее устройство.

– Это ещё для чего? - я тоже автоматически перешёл на шёпот. -  Ты хочешь записать наш разговор о покупке должности представителя ООН?

– И это тоже. Хотя цель у меня более глобальная. Дело в том, что мне уже не раз приходилось видеться с президентом и записывать всё подробности его крамольных речей и мерзких поступков. Более того, у меня есть диски с записью интимных оргий и нелицеприятных высказываний не только самого Буракова и представителей его свиты, но и моей пресловутой племянницы. Это просто настоящая порнуха и жуть!

– Лёва, скажи мне, пожалуйста, на какой хрен всё это тебе нужно? - если честно, то я не сразу понял смысла подобной затеи со стороны своего друга.

– Как это так? - удивился Лёва. - Если передать эти записи кому следует, то эта информация может произвести на наше общество реакцию взорвавшейся бомбы.

– Ну, так и передай! Чего же ты медлишь?

– Я, что похож на сумасшедшего!? Время ещё не пришло! - Лёва громко и нервно сглотнул. - Меня же – это! - он провёл ребром ладони себе по горлу. - Сразу – чик, и готово!

– Так для чего же хранить эти диски с такой опасной для тебя информацией?

– Мало ли, в хозяйстве всё пригодиться. - с умным видом сказал он. - Вот и сегодня я этим займусь.

– А не боишься?

– Чего бояться, я ведь родственник первой леди государства. Меня никто и никогда не обыскивает. К тому же, найти мою камеру практически невозможно.

– И, где ты её прячешь, если не секрет, уж не в собственной ли ширинке? - поинтересовался я, осматривая взглядом одежду Лёвы.

– Ни за что не догадаешься! - с гордостью произнёс он, хитро улыбнувшись и показывая пальцем на свою грудь. - Вот здесь: прямо в галстучной заколке.

– Да и впрямь незаметно! - подтвердил я, не обнаружив на ней буквально ничего подозрительного.

– Вот так-то, брат! - явно довольный собой цокнул языком Толстой.

– Ну раз это безопасно, тогда валяй – пиши! - буркнул я безразличным видом. – Но знай: не говори много – говори мало и всё у тебя получится.

                ***
    
   Со слов Лёвы мне стало известно, что Бураков облюбовал для своих ночных раутов загородный дворец, некогда принадлежащий московскому градоначальнику Лучкову. Вернее, это роскошное поместье было экспроприировал у его наследников. Хотя родственники бывшего мэра Москвы недолго им пользовались, поскольку все как один переселились в места не столь отдалённые. Однако в этом не было ничего удивительного, ведь с давних пор в России устоялось одно незыблемое правило преемственности власти: отбирать и присваивать добро у своих предшественников, классовых противников и политических конкурентов. Образно говоря: новые воры всегда крали дубинки у старых воров, а их близких любезно переселяли в дешёвые казённые жилища, строго охраняемые и оплачиваемые за счёт государства.
 
  На этот раз у нас не возникло проблем с секьюрити: новый идентификационный чип,  вставленный накануне в моё запястье, выдавал полнейшую информацию о личности Ивана Гауди. Подобное приспособление выводило на дисплеях всех фискальных органов данные о благонадёжности объекта, его тайных привычках и пристрастиях. В чипе имелись конфиденциальные сведения, характеризующие индивидуальный биологический портрет каждого гражданина России: его группу крови и отпечатки пальцев, а так же снимки радужной оболочки зрачка и полный генный анализ ДНК. В центральном компьютере федеральной службы безопасности хранились секретные досье обо всех и обо всём, начиная с подробной родословной любого объекта этой страны, данных о его детстве, юности, образовании и трудовой деятельности, и заканчивая точным местом захоронения и инвентарным номером могилы умершего россиянина. Но даже после смерти выбывшей единицы из списка гражданского населения страны его персональное окно в компьютере не стиралась и оставалась на всякий случай, поскольку строгий учёт и неусыпный контроль всегда являлись основополагающими принципами существования любой тоталитарной системы.

                ***

  Наш автомобиль подъехал к крыльца огромного гранд - паласа, напоминавшего своими размерами и угрюмым стилем – Павловскую резиденцию в Сан -Петербурге, только выглядел он ещё более зловещим и монументальным.
  У входа нас встретил слуга в малиновой ливреи и белом накрахмаленном парике на минер вычурной моды средневековья. Он был осведомлён о нашем визите и покорно склонил перед нами голову, любезно пригласив войти в парадный подъезд.
  Наша машину сразу отогнал парковщик, а мы с Лёвой прошли через ажурный фасадный портал  в просторный вестибюль с высокими овальными потолками. Там нас уже ожидал камердинер, появившейся как из под земли, и своей изысканной внешностью больше напоминавший почтенного лорда. На нём был одет дорогой атласный камзол, расшитый золотыми вензелями, из которого торчали шёлковая гирлянда жабо, а на длинные ноги были натянуты короткие велюровые рейтузы и белоснежные гольфы. Под ними блестели чёрные лаковые туфли со сверкающими перламутровыми бляшками. Богатырская грудь дворецкого была перевязана богатой пурпурной  лентой, увешанной какими-то экзотическими орденами. В руках этот франт держал раскрытую кожаную папку с теснённым гербом, заглянув в которую, произнёс хорошо поставленным театральным голосом:

– Имею честь приветствовать господ: Толстого и Гауди! Вы удостоены почётной возможностью встретиться с господином президентом, который примет вас в самое ближайшее время. Прошу пройти в зал для ожидания. – Его перст, обрамлённый в лёгкие и ажурные кружева, указал куда нам следовало идти.

– Ну, прямо, как на приёме у Людовика 14 – Короля Солнца!? – тихо произнёс я на ухо Толстову.

– Подожди, ещё не то будет. - кривя рот в мою сторону, прошептал Лёва.

  Мы медленно шли по длинному проходу, ведущему во внутренние покои. Наши шаги глухо отдавались о твердыню антикварного паркета, отполированного до зеркального блеска. Все стены этого царского дворца были обтянуты обоями ручной работы и расшиты вычурными геральдическими знаками. На высоких постаментах по обоим сторонам широкого коридора стояли массивные бюсты античных мыслителей и ещё каких-то важных, не известных мне особ.
  Камердинер провёл нас в нужное помещений и, низко поклонившись, быстро удалился. Мы оказались в небольшой приёмной, заставленной резными лавками с пуфиками, отделанными бароканом под старинную гобеленовую ткань. В одной из стен горел внушительных размеров камин, на мраморном козырьке которого стояли массивные золотые часы.
   Старый механизм мелодично пробил три раза, что означало: три часа ночи – точное время назначенной для нас аудиенции.
  Я обратил своё внимание на большую картину в позолоченной раме, висевшей над камином. На ней была изображена фигура господина президента, одетого в белый парадный китель генерала. Он стоял во весь рост и покровительственно улыбался. Его королевская поза и осанка монарха были очень похожи на триумфальный торс императора Наполеона, переодетого в современную военную форму, только вот лакейское лицо Буракова больше напоминало не великого полководца Франции, а слегка помятого алкоголика из какого-нибудь Нижневартовска.
  Мы с Лёвой ещё достаточно долго сидели молча, разглядывая обстановку. Толстой указательным пальцем провёл по своим губам, а потом по углам комнаты, показывая жестом, что здесь стоит прослушка, и нам лучше помолчать.
  Однако наше молчаливое ожидание уже явно затягивалось!
  В это время, где-то в дальних комнатах дворца отчётливо слышался шум какого-то веселья, громкий женский смех и возбуждённые голоса большой компании. Я встал с лавки и подошёл к двери, откуда доносился этот шум. Тихонько приоткрыв её, я заглянул в другую комнату, и тут же отпрянул назад. Сначала я просто не поверил собственным глазам, но факт оставался фактом: в соседнем помещении, служившим своеобразным предбанником, стоял один из президентских слуг, который склонился перед замочной скважиной и мастурбировал.

  «Интересно, - подумал я, что же он там увидел, чтобы его так разобрало»?

                ***
   
  Наконец к нам вышел камердинер, который сообщил, что президент примет нас прямо сейчас в своих личных аппартаментах. Через тот же предбанник, в котором, слава богу, уже не оказалось похотливого слуги, мы вошли в слабо освещённое помещение на манер древнеримских термальных бань. Этот просторный бассейн обрамляли высокие мраморные колонны, поддерживающие второй ярус, на котором располагался ещё один этаж.
  Всё увиденное там было для меня настолько неожиданным и шокирующим, что я просто не поверил в реальность происходящего, и на время потерял дар речи!
  В бассейне кишела масса обнажённых тел, которые ритмично двигались в прозрачной воде и в большей своей части - открыто совокуплялись. Там были как совсем молодые люди, так пожилые мужчины и женщины, которые, смешавшись в дружной компании, остервенело сношались, издавая при этом звуки наслаждения, сливающиеся в один омерзительный гул – пронзительные стоны о помощи.
  Эта откровенная вакханалия творилась буквально повсюду: в бассейне и на его ступеньках, рядом мраморных коллон и на втором этаже!
   Участники этого группового помешательства стояли, сидели и лежали вокруг бассейна, плавали в воде парами и небольшими группами. Их нагие тела ритмично двигались и заботливо помогали друг другу осуществлять бесовский порыв своей животной страсти. Эта отталкивающая картина скользящих тел чем-то напоминала огромный клубок змей, переплетённых в брачном танце, или гигантского спрута с извивающимися щупальцами, который барахтался на мелководье и жадно пожирал самого себя.
  Здесь клокотала истерия разнузданного секса и шабаш разврата без границ и запретов!
  Пока нас вели к президенту, который восседал в шатре на противоположной части бассейна, я невольно обратил внимание на одну особу очень впечатляющего вида, которая резко выделялась на общем фоне. Она обладала рубенсовскими объёмами, и сидела на самом краю покатого бортика, занимаясь лейсбийской любовью с юной партнёршей, которая обслуживала её, плавая перед ней в воде. Это была мощная, и далеко не молодая бабища с чёрными распущенными волосами, обвислым животом и тяжёлой грудью, пронизанной голубыми каналами вен. Она откровенно томилась в экстазе, похотливо закатывала глаза, и остервенело рычала от удовольствия. При этом она нервно и истерично дрожала всеми чреслами, конвульсивно сжимая свои сальные ляжки. В это же самое время, эта престарелая нимфоманка умудрялась ублажать ещё двоих молодых мужчин, которые удобно расположились на том же бортике по разные стороны от неё. Она энергично возбуждала руками и губами их вздыбленные половые члены, изображая на своём искажённом от животной страсти лице гримасу какого-то звериного восторга.

  В этот момент Лёва Толстой дёрнул меня за рукав и тихо произнёс:

– Между прочим, вот эта старая лошадь, которая эпатирует в центре бассейна, недавно назначена министром культуры.

– Теперь я представляю, в каких именно местах формируются основы современной культуры! - печально констатировал я, и тут же поинтересовался у него. – Лёва, надеюсь, ты снимаешь эту ржавую секс бомбу?

– А , как же! - пробормотал он одними губами.

  Президент одиноко сидел в своеобразной ложе бенуара, с выражением лица жреца-понтифика, раздающего индульгенции своей пастве. Он развалился перед большим столом, который стоял под сводами круглой мини ротонды. Но, как оказалось чуть позже, он Бураков был там совсем не один. Прямо перед ним распласталась юная обнажённая девушка с фигурой греческой нимфы. На её волосах, груди и животе были разложены фрукты: грозди винограда, вишня, смородина и ещё множество какие-то экзотических плодов. Из раздвинутой промежности прекрасной гетеры торчал крупный банан, слегка очищенный на конце. Эта живая ваза лежала без движения, видимо, сладко уснула, утомлённая чередой продолжительных секс кульбитов.
  Президент внимательно наблюдал за ходом ночной оргии, одобрительно улыбался, указывал кому-то рукой, хлопал в ладоши, давал практические советы главным действующим лицам. Он был изрядно пьян, и судя по его сияющей физиономии, очень доволен собой и всем происходящим вокруг.   
  Внешне Бураков представлял собой достаточно пожилого мужчину с густыми крашенными волосами, торчащими вверх бровями и пористым носом – картошкой. На его овальном лице простолюдина, покрытым нездоровым румянцем, выделялись большие на выкате глаза с двойным веком как у лягушки, и пухлые жабьи губы. Его чахлое тело с пивным животиком покрывало множество родинок и торчащих вверх пепелом.
  Когда мы с Лёвой подошли к нему, Бураков воспринял наше появление без особой радости, и довольно равнодушным тоном предложил присесть. Конечно, я прекрасно понимал, насколько нелепо выглядел со стороны наш визит в эту баню, но решил испить свою чашу до дна.
  Когда мы сели, Бураков даже не поворачиваясь в сторону Толстова, устало и небрежно бросил:
 
– Приветствую тебя Лёва, как там моя труженица – Фёкла, жива- здорова? - и не дождавшись ответа, он утвердительно добавил, - Ну, и, слава богу! Надо полагать, - он вскользь поглядел на меня, - это и есть ваш протеже, который претендует на пост  представителя в ООН?

– Совершенно точно! - как школьник подтвердил Толстой, и поправил заколку на своём галстуке.

– Мы изучили ваше досье, господин Гуди, -  Бураков начал было говорить, но тут же осёкся, и сразу как-то странно затих. Как будто чего-то болезненно ожидая, он вдруг немного изогнулся назад, после чего неожиданно напрягся, закатил глаза, а потом нервно передёрнулся всем телом, удовлетворённо и протяжно выдохнул и, наконец, обмяк с блаженной улыбкой.

  Я понял истинную причину его странных кривляний, когда что-то зашевелилась под скатертью прямо между ног президента. Вскоре изпод стола появилась кудрявая голова симпатичной девушки. Обнажённая рабыня натянуто улыбнулась, мягко сглотнула слюну, обтёрла свой влажный рот, и тут же прыгнула в бассейн, чтобы остудиться от напряжённой работы и смыть с себя трудовой пот.

– Так на чём я остановился? - уже значительно более довольным тоном спросил Бураков. Он без церемоний почесал у себя в паху, заботливо расправляя опавший портативный член размером с пипетку. Потом, он внимательно его осмотрел со всех сторон, после чего, показывая на него пальцем, изрёк:

 -  Вот, кто самый главный возбудитель спокойствия в нашем мире! Именно он тянет нас на совершения всех грехов и подвигов, является провокатором и вдохновителем всех войн! Мы – мужики, одновременно любим его и ненавидим, ласкаем и трём пальцами, боготворим и проклинаем. Но, если вдруг отнять у нас этот божественный отросток, то всё вокруг остановится, заглохнет и умрёт! - После этого Бураков, оставшись довольным своей импровизацией,  аккуратно раздвинул промежности лежавшей на столе живой вазы, вытянул оттуда банан и, с явной издёвкой в голосе, предложил его мне. - Господин, Гауди, хотите отведать запретный плод?

– Большое спасибо! - еле сдерживая отвращение, ответил я.

– Спасибо – да, или спасибо – нет? - ехидно улыбнулся Бурлаков и надкусил банан. Он смачно жевал его и продолжал говорить. - Так вот, господин Гауди: мы подробно ознакомились с вашим досье, и у нас появились определённые сомнения. В вашей биографии имеются весьма щекотливые моменты. Во-первых – это дружба с экс президентом, а ныне беглым каторжником и моим заклятым врагом, который признан государственным преступником и заочно приговорён к смерти. Во-вторых: нас беспокоят ваши сомнительные связи за границей и провокационная деятельность компании «Долорес» в вопросах благотворительности, которая ставит официальную власть и лично меня в неловкое положение. Выходит так, что я как глава государства недостаточно забочусь о своём собственном народе? И, наконец, никто не знает, где вы пропадали последние десять лет и каким образом вновь появились в Москве?

– Знаете, - с комом в горле произнёс я, борясь с искушением бросить свою затею, и  хорошенько намылить сытую морду этой развращённой твари, - я жил как мог, и мне совсем не стыдно за свои дела и за своё прошлое. Я, в самом деле, долгое время отсутствовал в стране, и до сих пор не могу понять, что с ней произошло.

– А, что у нас произошло? - Бурлаков подозрительно на меня покосился. – Мы, наконец, избавились от этих псевдо демократов, которые много болтали, но ничего не смогли дать своему народу. После их дилетантского грабительского правления нам пришлось всё начинать сначала, восстанавливать разрушенную империю, вернуть самоуважение её гражданам, поднять уровень патриотизм и уважения к родному отечеству. Русскому народу, как и любой женщине нужен кнут. У психиатров есть такое понятие как: Стокгольмский синдром. Так вот наш народ всегда страдал этим извращённым комплексом жертвы, которая боготворит своих мучителей. Это очень хорошо понимали многие столпы нашей великой истории, такие как Иван Грозный, Пётр первый и Сталин, которые умело владели методами психологического садизма, а проще говоря, сладкого пряника и плети, которым гнали людей вперёд по пути мирового прогресса. Всем хорошо известны  групповые оргии, которые всегда устраивались под тенью дворцовых кулуаров. Нашим императорам было прекрасно известно о том, что ,так называемый русский народ, представляет собой безмозглую массу, которую надо сносно кормить и иногда давать возможность повеселиться. На самом деле, человеческая жизнь подчинена чисто собачьим рефлексам – спать в тёплой будке, сытно пожрать и вдоволь посношаться. На этом стояли все мировые империи: греческая, римская, германская, стоит и стоять будет – наша священная русская. Люди, в том числе и наши граждане, это –  жалкая, безликая  толпа, тупая чернь – быдло. Чем сильнее их топчешь, тем с большей преданностью они лижут тебе сапоги. Нашему примитивному народу нужна не демократия и личные свободы, а сильная жесткая власть, дающая хлеба и зрелищ. Моя власть предоставила этому безвольному народному стаду и сытую жизнь и полную свободу выражения их животных инстинктов. Пускай пьют и развратничают, только бы не гавкали. Они все - вот у меня где! - Бураков сжал свой кулак, и смачно сплюнул в сторону. - Пусть только высунуться, я всех уничтожу и загоню обратно под лавку. - он манерно поднял своей рукой скатерть и указал пальцем на место под столом.

– Не буду с вами спорить, может быть вы и правы? - сказал я, как можно спокойно, понимая, что сейчас не место и не время спорить с этим идиотом.

– Ладно уж, - немного успокоился Бураков, - все мы не безгрешны. Посмотрите с какими подонками мне приходится работать. - он пальцем указал на копошащихся в бассейне. - В этой тёмной воде плавает планктон, так называемая моя свита - сподвижников и государственных вельмож, причём, многие приходят сюда вместе с супругами. Они занимаются одним общим делом – трудятся в слегка уменьшенном филиале библейского Содома и Гоморры. Но, что делать, где мне взять ангелов, вокруг – одни грешники, да прелюбодеи. И, знаете Гауди, я ведь никого не заставляю приходить сюда и подключаться к этому конвейеру разврата. Они сами приползают сюда, толпятся у трона и заискивают передо мной, чтобы попасть в ближайшее окружение их ненаглядного президента. Получается так, что этим людям нравится ощущение собственного нравственного падения, и каждый из них рад возможности поплескаться под ярким водопадом духовной распущенности. Они быстро входят во вкус и отдаются этой сексуальной шизофрении, приводящей их к лихому состоянию, когда мозги теряют контроль над телами. Доказано, что, пройдя через соблазн и запреты группового секса, у человека наступает очищение его грязной души. Кроме того, моё правительство в основном состоит из одиноких женщин, а этим вечно голодным кобылкам постоянно требуются мощные жеребцы - осеменители. Всем уже давно известно, что любая социальная неудовлетворённость, стрессы и конфликты легко находят разрядку в плотской освобождённости и гиперсексуальности народа. Многие пуритане больше выпендриваются друг перед другом, придумывая всякую ерунду, типа - морали и нравственности. На самом же деле, если они честно заглянут в своё гнилое нутро, то, кроме низменных и животных желаний, они там ничего не найдут. Каждый кайфует, как может, и по своему воспринимает понятие счастья, не так ли, Гауди?

– Даже не знаю. - неохотно ответил я, опасаясь сказать правду и всё испортить. -  На этом свете все стремятся стать счастливыми, но мало кому это удаётся в полной мере. Счастье, на мой взгляд - это категория неуловимая, тонкая и индивидуальная. Одному, чтобы стать счастливым, достаточно выпить на халяву, другому – подавай разврат, третий бывает абсолютно счастлив от того, что ему удалось опорожниться после многодневного запора. А некоторые, остаются безмерно довольными тем, что имеют возможность созерцать природу или наслаждаться запахом цветов.

– Да вы опасный философ Гауди, - зло буркнул Бураков, - к тому же непростительно умный человек!

– Может быть именно поэтому, - ответил я, - мне трудно осознать себя полностью счастливым в вашем понимании этого слова. Если человек научился писать и петь, это ещё не значит, что он стал писателем или маэстро. Если у него на плечах голова, а чуть ниже имеются копулятивные органы,  это вовсе не означает, что он обладает тонкой душой, а его мозги наполнены разумом.

– Продолжая вашу мысль, - с натянутой улыбкой отпарировал Бураков, - если перед вами сидит президент, то это не означает, что он достоин своего места, так?

– Я этого не сказал. - ответил я безразличным тоном.

– Если честно, - усмехнулся Бураков, - я читал ваши книжки – Фёкла посоветовала. Признаюсь, ни одну из них я так и не осилил до конца, они действовали на меня, как сильное снотворное. Мне кажется, что вы – писатели летаете слишком высоко над землёй, и живёте в несуществующем измерении, которое сами для себя придумали. Вы забываете, что реальный мир, это – нечто совсем другое, он бывает жестоким и беспощадным. Более того, в любой момент он может уничтожить всех вас вместе с вашими идеями и стерильными представлениями о человеческой благодетели. Скажите, Гауди, неужели вы искренне думаете, что ваше творчество нужно людям, которые вынуждены в поте лица вкалывать с утра до ночи, чтобы заработать себе на кусок хлеба?

– Мне трудно сказать?! - обтекаемо ответил я, чтобы не продолжать бессмысленный для себя спор. В этот момент, я невольно обратил внимание на оживление и шумную возню у края бассейна. Там сформировалась и энергично двигалась замысловатая акробатическая фигура из человеческих тел. В центре её трое мужчин совершали групповой половой акт всё с той же неугомонной министершей культуры. Они бойко окружили её в сложной позиции, которая в порнографическом ремесле называлась позой «вертолёт». Я внутренне удивился работоспособности этой хранительницы культурных ценностей, и спокойно добавил, указывая на эту секс бомбу.

 - Во-первых, как это можно наблюдать, многие пыхтят и потеют для достижения совершенно других творческих целей. А во- вторых: читать книги никто и никого не заставляет, хотя этот процесс является естественной потребностью любого нормального человека.
 
– Я вижу, Гауди, - сказал Бураков, повернув голову по направлению моего взгляда, - что вам совсем не нравится наша дружная компания?! - он с недовольным видом показал рукой в сторону бассейна с извивающимися телами. -  Конечно вам не место среди всей этой мрази! Хотя, с другой стороны, если вы займёте желаемую вами должность, то не станете принимать участия в тех событиях, которые происходят в нашем грязном болоте. А знаете, Гауди, скажу вам без лишнего лукавства, – лично мне вы тоже не очень не симпатичны. В вас есть что-то высокомерное, скользкое и не надёжное! Но всё дело в том, что я не могу отказать в просьбе своей милой и любимой лошадке – Фёкле, я просто не имею на это право. Так что, бог с вами –  ****уйте в свой ООН! Хотя, постойте-ка, против вашего назначения сильно выступал наш министр Внутренних дел. У него даже имелись какие-то веские возражения на этот счёт?

  Бураков щёлкнул пальцами, и из не от куда появился какой-то верзила, ставший за ним в почтительной позе. Это был голый евнух, с ног до головы покрытый яркими эротическими татуировками. На его же длинном рудиментарном органе болтался маленький колокольчик, издававший тоскливо пронзительный звон.
   Бураков, не поворачиваясь к халдею, грозным голосом спросил:

– Где Эльдар, где этот старый геморроидальный маньяк?

– В номерах - пока занят. - коротко ответил тот.

– Зови его сюда!

– Но? - неуверенно промямлил слуга.

– Зови, я сказал!

  Банный распорядитель раболепно поклонился, и подошёл к двери, расположенной прямо за нашими спинами. Когда она отворилась, я и обалдевший от неожиданности Лёвой автоматически обернулись и увидели ещё более откровенную картину, чем всё, что нам пришлось наблюдать прежде!
   Глядя через рампу открытого настеж номера, мы стали невольными свидетелями омерзительной мизансцены, от которой меня чуть не стошнило. Лёва Толстой тоже был в шоке и выглядел, как обалдевшая монахиня, которую привели в публичный дом на экскурсию.
   В отдельном кабинете находились двое мужчин, которые занимались анальным сексом. Один из них – постарше, с бритой головой имел тело сумоиста, покрытое густой  шерстью. Он полулежал на самом краю белого мраморного стола, удобно упёршись на него своим жирным животом. Его покрасневшее лицо одновременно выражало страшные муки и какой-то болезненный восторг. Толстый пыхтел и тихо постанывал. Он крепко прикусывал свой кулак зубами, сдерживая рвущиеся наружу крики сладострастия. Второй, судя по атлетической комплекции, был спортсменом или культуристом. Он стоял перед этой волосатой «самочкой», играя лоснящимися от пота мышцами и нежно придерживая её за пунцовые ягодицы. Этот Геркулес напрягал свой рельефный корпус и совершал резкие толчки бёдрами, меняя их темп и амплитуду. От этих довольно грубых фрикционных рывков всё тело толстяка колыхалось как желе, а все его сальные складочки ритмично дрожали. При этом, лицо лысого выражало блаженные страдания, а из его груди вырывались какие-то жалобные свистящие попискивания.

   Заметив наше замешательство, Бураков, громко рассмеялся, приказал прикрыть дверь и весёлым голосом изрёк:

– Да, господа, пред вами проявление настоящей мужской дружбы! Надеюсь, что наш уважаемый министр скоро кончит и выйдет к нам.

   Я автоматически – взглядом спросил у Лёвы Толстова:

   «Ну, что – пишешь»?
 
   Вместо ответа, он мне утвердительно кивнул.

  Экзекуция над бедным Эльдаром действительно скоро закончилась. Через несколько минут довольный министр внутренних дел, покачиваясь, вышел из кабинета. Он выглядел слегка утомлённым, но вполне удовлетворённым, а его хмельные татарские глазки горели тихим счастьем гея. Видимо так чувствовали себя все самые способные соратникими Буракова после выполнения ими тяжёлых государственных обязанностей.
  Облачённый в белую простынь патриция, Эльдар не совсем уверенной походкой подошёл к нам и небрежно бросил на стол тюбик с каким-то кремом. Бураков по-свойски - одобрительно похлопал по его заднице, презрительно на него поглядел и саркастическим тоном воскликнул:

– Ну, что, Эльдарчик, тебя наконец-таки пробило?

– Кто это? - спросил тот, пропустив подколку мимо ушей, и ни сколько не смутившись. Потом он пристально поглядел в мою сторону, и сам же утвердительно ответил на свой вопрос. - А, так это тот самый идальго – путешественник!

– Это господин Гауди, собственной персоной. - представил меня Бураков и нетерпеливо добавил. - У тебя же имелись к нему какие-то вопросы?

– Вопрос только один, - ответил министр, вытирая простынёй свой влажный лоб, - зачем России нужен «не русский» представитель в ООН?

– Эльдарчик – душа моя, - ехидно улыбнулся Бураков, - чья бы выступала, а твоя бы молчала! Что ты воспалился, как прыщ на жопе? Ведь, если я не ошибаюсь, ты и сам наполовину чукча или татарин обрезанный! Ха-ха-ха!

– То, что позволено Юпитеру - не позволено быку! - блеснул цитатой министр.

– Да заглохни уже ! - скривил губы Бураков. - Уж не ты ли, Юпитер – голубая Луна!? Да и бык из тебя, прямо скажем, слабоватый – коза ты драная, вот ты кто!

– Нет ты мне скажи, за какие заслуги перед нашим многострадальным отечеством мы должны облагодетельствовать этого испанского комарадоса? - настаивал на своём министр, еле шевеля языком.

– Господин Гауди, - Бураков указал на меня рукой, - очень богатый и уважаемый бизнесмен, о котором между прочим ходатайствует моя птичка – Фёкла. В его учёной голове родился странный каприз - он желает поднять свой престиж и окунуться в большую политику. Надеюсь, что его дальнейшая деятельность на этом поприще принесёт пользу государству Российскому и его авторитету на международной арене. К тому же он согласен материально помочь нам и нашему народу. Я лично не вижу в этих благородных порывах ничего плохого, тем более, что и должность он просит пустяковую. – презрительно махнул рукой Бураков.

– О какой сумме идёт речь? - по-деловому спросил Эльдар, хитро прищурившись.

– Мы обойдёмся без лишних церемоний, - ответил Бураков, взял в руку ручку и начал что-то рисовать на салфетке, -  и проверим, насколько серьёзны желания господина Гауди.

– Например вот такая формула пойдёт? - он протянул листок министру таким образом, чтобы и я увидел шестизначный ряд чисел.

– Маловато будет! - с явной издёвкой в голосе произнёс Григорий и дорисовал в конце строчки ещё один ноль.

– Вот наш приговор, товарищ претендент! - сказал Бураков и с торжественным видом вручил мне салфетку, как обычно вручают почётную верительную грамоту иностранным послам.

  Я поглядел на семизначное число, и передал листок Толстову. Тот внимательно посмотрел, и на лице его сначала появились изумление и страх, а потом Лёвины глаза начали вылезать из орбит.

– Согласен! - коротко ответил я, не желая более участвовать в этом унизительном торге и внутренне удивляясь своему стоическому терпению.

– Ну, и славненько! - спокойно резюмировал Бураков. - Мы не станем вас больше задерживать. У нас ещё полно важных государственных дел, не правда лиЭльдарчик – ты мой труженик, половой штрейкбрехер, пупсик яхонтовый!? - он вновь шлёпнул министра по заднице и, потеряв к нам интерес, манерно зевая, добавил. - Когда вы будете готовы, Лёва свяжется с Фёклой, и она закончит все формальности. – Мы договорились, поздравляю вас с высоким назначением, господин Гауди, и прощайте! Хотя, если хотите, то можете остаться.

– Большое спасибо, мы, пожалуй, пойдём! - ответил я как можно любезней.

                ***

   Когда мы уже ехали обратно, Лёва укоризненным тоном в голосе обратился ко мне:

– Иван, ты просто сошёл с ума! Эта долбаная должность не стоит и десятой доли того, что ты согласился отвалить эти гадам. Тебя просто поставили на колени и поимели, как хотели! Мне прекрасно известен существующий у них прейскурант! Да они просто охренели!?

– Будем платить. - спокойным и твёрдым голосом ответил я. - А к тебе, Лёва, у меня будет одна очень большая просьба.

– Какая именно? - настороженно отозвался он.

– Поскольку ты ведаешь финансами нашей компании, собери, пожалуйста, нужные деньги и заверши дело о моём назначении до конца. Только умоляю тебя сделай так, чтобы я больше не общался с этой шайкой пидарастов.
 
– Но, на какой бес тебе вообще всё это нужно, Иван? - возмутился Лёва.

– Придёт время и ты узнаешь! - сухо ответил я и добавил. - И ещё вот что: всё свои видеозаписи собери вместе, я уверен, что скоро они нам очень пригодятся. Кстати, обязательно подготовь мне встречу с Володей.

– Но это очень сложно и опасно!

– Ничего, уверен, что ты это сможешь сделать! - ответил, а сам задумался о своём.

  После встречи с нашим, так называемым главой государства и его, грёбанным кабинетом сексуальных меньшинств, которые вершили судьбу нашего народа, мне захотелось нажраться и не просыхать до тех пор, пока из головы не исчезнут все воспоминания об этих отвратительных рожах. Но, увы, все подробности увиденного, независимо от воли и желания, уже навсегда запечатлелись в моей памяти!

  «Насколько же всё перемешалось и наслоилась в человеческой психике и наших противоречивых поступках? - думал я, - В, конце концов, ведь эти моральные уроды не могут всё время побеждать! О, Великий Боже, почему же Россию в очередной раз захватила свора мерзких оборотней, и она в очередной раз попалась в хитрый капкан, расставленный нечистой силой Дьявола. Да, стоит рыцарям веры немного слабить свой напор в борьбе за справедливость, как серые крысы невежества и мракобесия выползают из своих тёмных нор и раздирают в клочья души заблудших. При этом гибнут самые умные, честные и достойные из людей. Неужели так задуман наш жестокий сумасшедший мир? Не может этого быть! Скорее всего, его тайные законы действуют таким коварным образом, чтобы силы света и добра никогда не расслаблялись, а оказывали постоянное сопротивление злу и хамству, сидящему внутри каждого человека. Разум и прогресс должны бороться – бороться до конца! Главное, в сегодняшнем компромиссе с этими выродками, я добился своего. Теперь дело осталось за малым – нужно спокойно выполнить всё задуманное и постараться меньше отвлекаться на пустяки. Ведь цель, стоящая перед нами, того стоит»!    





                ГЛАВА ШЕСТАЯ


   Зару Полак знал каждый житель загородного посёлка компании «Долорес».
   Ещё бы, эта милая девочка родилась и провела здесь почти всё свою жизнь. Все привыкли видеть огненно рыжую головку Зары, которая вечно появлялась то тут, то там. Её счастливая улыбка с неизменными ямочками на чудном в конопушках лице сияла повсюду, как маленькое солнышко. Она слыла хулиганкой и фантазёркой, вечно что-то выдумывал и подстраивала, чудила и кого-то разыгрывала.
   Многие любили её и почему-то называли просто - «рыжиком», не двусмысленно намекая на цвет её золотистых волос. Это прозвище так и закрепились за ней. Да и сама Зара привыкла к своему прозвищу и никогда не обижалась на эту забавную грибную кличку.
  Она росла толковым и без проблемным ребёнком, интересовалась всем, что её окружало, была удивительно самостоятельной и продвинутой во всех отношениях личностью. Зара слыла педантичной чистюлей, прекрасно готовила, филигранно водила машину и профессионально разбиралась во всевозможной технике.
  Сначала Зара училась в средней школе, которая была организована прямо в посёлке. Именно там она начала посещать кружок изобразительных искусств, в котором впервые серьёзно увлеклась рисованием и живописью. В связи с этим пристрастием, она решила продолжить своё обучение в московском художественном училище. Зара легко сдала экзамены и успешно окончила это заведение, приобретя редкую профессию скульптора.   
  Творчество заполнило всё жизнь талантливого «рыжика».
  Она отвоевала в родительском доме большой гараж, превратив его в персональную мастерскую, где занималась осуществлением своих проектов, проводя там целые дни и ночи. Некоторые её картины и скульптуры были настолько хороши, что их выставляли в местной художественной галерее.
  Отец «рыжика» – видный бизнесмен Александр Поллак занимал в «Долорес» должность финансового директора, а мать – Пенелопа являлась тихим ангелом хранителем их дружной и крепкой семьи.
   Чета Поллаков боготворила Зару, но в последнее время были слегка обеспокоена её необычным образом жизни и замашками добровольной затворницы. Естественно, они мечтали о личном счастье своей дочери и, как все родители, хотели выдать её за муж, чтобы иметь возможность понянчиться с собственными внуками. Однако шло время, но этот долгожданный момент всё никак не наступал.
  Поллаки уже начали терять надежду относительно своих благих желаний стать счастливыми бабушкой и дедушкой, но Зара продолжала по-прежнему торчать в своей мастерской: что-то мастерила, стучала, пилила, и почти не выходила наружу. Более того, она, в отличие от всех местных благовоспитанных невест, вечно моталась по улицам посёлка на своём знаменитом «Харли Девитсоне», который сама же и собрала от первого до последнего винтика.
  Но все эти увлечения вовсе не означали, что у «Рыжика» вообще отсутствовала личная жизнь. Эта сумасбродка, конечно же, встречалась с парнями, даже затевала с ними короткие романы, которые в своём развитии несколько раз почти дошли до свадьбы. Но её отношения с мужчинами ещё ни разу не заканчивались браком.
  Дело в том, что Зара имела одну очень редкую, если не сказать - уникальную особенность: она приобрела что-то вроде привычки - сбегать из под венца в самый последний момент. Это всегда происходило в день назначенного бракосочетания, причём, при полном отсутствии каких-либо видимых причин.
   Подобное поведение девушки вызывало в посёлке всякие слухи и сплетни, а многие парни уже опасались ухаживать за ней. Они боялись, что этот чертёнок в юбке может сотворить с ними такую же несуразицу и бросить их  у дверей Загса. Дошло до того, что перед очередным «замужеством» Зары, её родители уже не знали как себя вести: приглашать на свадьбу гостей или нет. Все их знакомые и друзья открыто, но по-доброму подкалывали их, отвечая на свадебные приглашения так:

  «Может быть, нам для верности прийти на следующий день»?

  Между тем, произошло то, чего все с нетерпением ожидали.
  Со своей третьей свадьбы Зара так же смылась прямо в подвенечном платье. Она укатила из здания Дворца бракосочетания на своём знаменитом «Харлее». «Рыжик» ускользнул в самый последний момент, да так ловко, что бедный жених не успел и глазом моргнуть. Он со слезами на лице наблюдал за белой развивающейся фатой невесты, которая уносилась в неизвестном направлении.
  После этого случая, терпение Поллаков лопнуло, и они пригласили к себе домой опытного психолога.
  После длительной беседы с Зарой, тот сделал следующий вывод: психически Зара является нормальной и вполне адекватной личностью, но главная её проблема заключается в том, что она предъявляет к своему потенциальному супругу слишком высокие требования, которые навряд ли сможет удовлетворить хоть какой-нибудь среднестатистический мужчина.
  По совету этого самого специалиста мать подсунула Заре диск со старым фильмом, который ей с трудом удалось раздобыть в коллекции одного местного любителя ретро кинематографии. Это была некогда известная картина прошлого века с участием популярной в то время американской кинозвезды Джулии Робертс. По не затейливому сюжету фильма, главная героиня, так же как и «рыжик», попадала в подобные ситуации: валяла дурака с мужчинами и кружила головы претендентам на свою руку. Но его концовка оказалась более чем оптимистической: когда вечной невесте удалось смирить собственный характер, она нашла свою долгожданную половину и осталось вполне счастливой с необыкновенным мужчиной.
  Зара внимательно, и с большим удовольствием просмотрела эту мелодраму, и высказала своё мнение на этот счёт:

  «Значит на свете я не одна такая чокнутая истеричка! Мне так же, как и этой женщине не хочется связываться с нелюбимым человеком! В конце концов, и я когда-нибуть найду своего Ричарда Гира. Кстати, должна вам признаться, что эта своенравная дамочка – чертовски похожа на меня»!

   Это действительно было так.
   По характеру, повадкам, пристрастиям и, особенно, своей внешностью, Зара была полной копией очаровательной Джулии Робертс. 
  Однако надо отметить и другое: все чрезмерные старания родителей и домашнего психотерапевта были для Зары по большому барабану. Она продолжала делать то, что хотела: ещё больше замкнулась в себе, упорно продолжая работу в гараже, и сутками не выходя на улицу. Молодой зодчий с головой увлекся своими новыми идеями, и ей было всё равно, что по этому поводу думают окружающие. Она корпела над изготовлением большого мужского бюста из белого мрамора, работа над которым захватила все её художественные фантазии.

                ***

   Вся эта круговерть с Зарой продолжалась до тех пор, пока на территории компании не появился сын главы «Долорес» - Цезарь Гауди.
  Зара знала о его существовании ещё с детства, но этот молодой человек постоянно находился где-то за границей и появлялся в поселке очень и очень редко. О том, чем занимался Цезарь толком никто не знал, а все детали и подробности его загадочной личности были окутаны густым туманом неизвестности. Однако родители Зары и Цезаря считались старыми друзьями, и младший Гауди несколько раз посещал их дом вместе со своим легендарным отцом. Но визиты Цезаря в Россию были всегда неожиданными и скоротечными. Конечно, формально Зара и Цезарь считались добрыми приятелями, но никогда не поддерживали дружеских отношений. Кроме того, их разделяла большая разница в возрасте.
  По правде сказать, Зара никогда прежде не думала, и даже не вспоминала о своём давнем знакомом, но последний приезд Цезаря почему-то взволновал её и вызвал повышенный интерес к его персоне. Когда она увидела этого красивого, высокого и длинноволосого молодого человека, что-то ёкнуло в сердце юной хулиганки, и вся её бесшабашная жизнь разом закончилась и пошла кувырком!
  Особое внимание к личности младшего Гауди с её стороны усугублялся ещё и тем, что он, его отец и ещё двое друзей отца многие годы считались погибшими в горах Гималаев. Никто уже не верил в их возвращение, как, вдруг, они будто бы воскресли из мёртвых и неожиданно для всех вернулись назад. Эти прославленные мужчины, которых Зара знала с детства, всегда казались ей очень важными персонами, а её девичье воображение представляло их настоящими героями, сошедших на землю из другого – неведомого ей мира. С их появлением в резиденции, многие сотрудники компании «Долорес» связывали наступление резких перемен, которые не заставили себе долго ждать.
  Буквально на следующий день после приезда семьи Гауди, спокойная жизнь в компании закончилась: всё сразу же ожило и зашевелилось. А через некоторое время, начались какие-то грандиозные строительные работы, которые проводились в дальней части территории резиденции. Её периметр тут же оградили высоким забором, выставили вооружённую охрану и никого из сотрудников компании туда не допускался. Естественно, вся эта бурная деятельность вызвала у многих огромный интерес, поскольку темпы и гигантские масштабы строительства говорили о том, что намечалось что-то из ряда вон выходящее. За забором вырыли глубокий котлован, из которого постоянно слышался рёв экскаваторов и тяжёлых грузовиков. Работа там не прекращалась ни днём, ни ночью, а всё эти мероприятия проходили в условиях строгой секретности. В добавок ко всему, в коридорах центральной пирамиды и в самом посёлке стали замечать каких-то незнакомых людей весьма странного вида. По слухам это была группа физиков – ядерщиков - будущих специалистов этого таинственного объекта.
   Цезарь Гауди почти не появлялся на людях, и лишь иногда она могла совершенно случайно встретить его, идущим по улицам посёлка. Он всегда улыбался и вежливо здоровался с ней, но почему-то никогда не заговаривал. Обычно Цезарь выглядел усталым и озабоченным, и по-началу ей даже казалось, что он её просто не узнаёт. Такое отношение к себе задевало самолюбие Зары, а позже стало даже унижать её девичью гордость. При очередных встречах с ним, она специально делала вид, что не замечает его приветствий, манерно сжимала свои пухлые губки и демонстративно отворачивалась в сторону. Однако её хитрость не возымела ожидаемого успеха –  Цезарь по-прежнему приветливо здоровался, мило ей улыбнулся, но по-прежнему молчал. Зара уже откровенно злилась, сходила с ума от нетерпения, да нет – она уже просто внутренне кипела и откровенно возмущалась наглым и высокомерным поведение этого самовлюблённого красавчика!
 
  «И, что это он возомнил о себе»? - капризно фыркала она.

   Тем не менее, вскоре Зара была вынуждена признать, что встречаются они совсем не случайно, а это она - сама постоянно искала встречь с Цезарем.
  Неожиданно и резко изменилось и поведение Зары.
  На радость своих родителей она наконец вышла из своего гаражного заточения и  начала вновь посещать ночные дискотеки, которые устраивались по выходным в главном корпусе компании. Причём делала она это, конечно же, не для того чтобы увидеться с Цезарем – боже упаси!
  Но бедная девочка ещё не отдавала себе отчёта в том, что её зоркие лисьи глазки, уже не подчиняясь голове, с завидной настойчивостью искали в толпе танцующих - высокую фигуру того самого ненавистного зазнайки. Однако Цезарь почему-то не появлялся на дискотеках, и никто не мог сказать, где он вообще ошивался вечерами!
  Тогда, Заря, назло младшему Гауди, специально позволяла проводить себя до крыльца какому-нибуть из новых кавалеров. Более того, она, естественно, в отместку Цезарю, даже соглашалась на прощальный поцелуй. Но сразу же после этих ночных похождений Зара забегала домой, запиралась в ванной комнате, тщательно мыла рот зубной щёткой и, почему-то ревела, глядя на себя в зеркало.
  Чуть позже Зара стала замечать, что образ Цезаря стремительно и неотвратимо заполнил всё её девичье существо. В мыслях своих она постоянно вела с ним бурный диалог, во время которого что-то ему доказывала, упрекая в холодности и бессердечности. Частенько, он – проклятый искуситель, появлялся и в Зариных эротических снах, в которых посещал её спальню, нежно и без всяких церемоний целовал её прямо в губы и страстно обнимал на плечи. Бывало и так, что прямо среди ночи она просыпалась и нервно вскакивала, дрожа от запретных желаний, а потом, вся возбуждённая и мокрая от страсти, становилась под холодный душ.
  Но вскоре она и днём не могла выбросить Цезаря из своей рыжей головы!
  Он уверенно, а главное совершенно без её разрешения, вторгался в заповедные зоны её сознания, нагло прописался в её пугливой и невинной душе.
  Но самым невероятным для Зары открытием послужило то, что она сама того не ведая, уже давно лепила бюст младшего Гауди, работу над которым начала ещё задолго до его приезда в Москву.   

                ***

  После того, как Марк Рубинштейн дал своё согласие на сотрудничество, Цезарь взял его с собой и привёз в резиденцию «Долорес». В тот же вечер, они, закрывшись в кабинете, составили подробный план своих дальнейших действий и принялись за осуществление поставленной цели.
  Робота закипела: из Москвы были вызваны лучшие физики, специалисты и техники. Вскоре был готов генеральный проект строительства реактора, составлены сметы, подобраны и приглашены надёжные подрядчики. Стройкой, а так же техническими и организационными вопросами руководил сам Цезарь, чертежами и оборудованием – занимался ученик Марка Семёновича – Валерий Сатаров. Сроки были поставлены самые кратчайшие и, судя по взятым темпам, объект должны были сдать точно в срок.
  Рабочий день Цезаря начинался с петухами, а заканчивался глубокой ночью. Он посвятил своей работе всего себя без остатка, почти не водился с отцом и другими близкими людьми. Лишь изредка он заглядывал в посёлок, чтобы навестить группу учёных физиков, которые разместились там в лёгких коттеджах.
   Иногда во время этих своих визитов Цезарь встречал дочь давних друзей своей семьи Поллаков – рыжеволосую Зару. Он знал и помнил её с детства, но никогда не мог предположить, что из этой худой длинноногой девчонки сможет вырасти такая красивая привлекательная девушка.
  По началу он не обращал на неё особого внимания, но постепенно её образ заполнил его неискушённое чувствами сердце. Цезарь постоянно думал о ней, безнадёжно мучаясь и пытаясь вспомнить, кого же она ему напоминает. Со временем мысли о Заре стали появляться всё чаще и чаще, пока не превратились в настоящую манию. Он гнал от себя это наваждение, но уже ничего не мог с собой поделать.
   Конечно же Цезарь не подавал виду о том, что Зара ему понравилась. Он сильно опасался своих новых и необычных чувств, а главное он боялся того, что Зара по каким-нибудь причинам не сможет ответить ему взаимностью. Цезарю не хотелось тешить себя несбыточными надеждами, путаться в своих туманных мечтах и теряться в обманчивых далях любовных миражей. Усилиями воли он старался погасить проснувшуюся в душе страсть, и умышленно скрывал свои чувства. Цезарь полагал, что в свете тех важных задач, которые ему предстоит решать в самое ближайшее время, нет места для личной жизни и амурных дел.
   Тем не менее, после работы, он всё чаще и чаще стал прохаживаться мимо дома Поллаков, заглядывая в окна на втором этаже, где находилась комната Зары. Делал он это вроде бы совершенно случайно, но чувствовал, что ноги сами тянули его к этому заколдованному месту. Ах, как же ему хотелось увидеть в заветном окне эту ангельскую рыжую головку своей избранницы!

                ***

   Но как говорится: можно реки направить вспять, укротить стихию природы и покорить космические высоты, но ещё никому и никогда не удавалось справиться с высоким чувством любви. С её трудной дороги просто нельзя свернуть или сойти, на ней невозможно заплутать или заблудиться, а можно лишь следовать по ней не смотря ни на что.
   Устоять перед всепобеждающей силой любви мало у кого получалось, ведь встреча влюблённых сердец неминуема. Они просто обречены быть вместе. Именно на небесах тонко сверяются и безошибочно планируются замысловатые зигзаги наших судеб и все наши жизненные стёжки-дорожки. Причём, там - в чистых и непорочных заповедниках современного рая всё резко поменялось и любой отказ от этого бесценного божественного дара, теперь считается самым тяжким грехом!

                ***

  Встреча двух наших влюблённых конечно же была предопределена и произошла, как это обычно бывает - совершенно неожиданно для них обоих!
  В один прекрасный день Зара отправилась к своему отцу для решения какого-то очередного и, естественно, абсолютно неотложного вопроса. Хотя на самом деле – она при любой возможности моталась в центральный офис просто так, чтобы получить возможность увидится с Цезарем.
   На этот раз случилось так, как должно было случиться!
   Младший Гауди абсолютно случайно оказался в том же лифте, поднимавшемся на самый верх стеклянной пирамиды.
   В кабине кроме них никого не было.
   «Рыжик» по-привычки сделала равнодушный и беспристрастный вид, как будто бы она вообще с ним не знакома. Цезарь почтительно поздоровался с ней и, как всегда, смущённо улыбнулся. Когда они доехали до нужного этажа, их тела совершенно случайно соприкоснулись, и проказник Купидон, который уже давно вился над их головами, улучил, наконец, удобный момент и пронзил их любящие сердца своей меткой стрелой.
  Это произошло, как взаимное озарение!
  Они оба почувствовали, как их тела пробила нервная и щемящая дрож, и от этого непонятного и сильного энергетического импульса вся их суть вдруг прозрела, а души соединились вместе – соединились навсегда.

  «Господи, как же у меня кружится голова»! - подумала Зара, и ощутила приятное тепло, проникающее в самый низ живота, а так же предательскую влажность чуть ниже. Но её это нисколько не удивило, ведь в своих мыслях она давно принадлежала этому мужчине. Ей хотелось что-то сказать, но от волнения, внезапно охватившего её, она не могла найти нужных слов.

– Не надо ничего говорить! - нежно прошептал Цезарь. - Нам уже пора выходить. Мы ведь с тобой так давно не виделись, Зара. Пошли в мой кабинет, выпьем кофейку – поболтаем, а?!

– А, кто против этого возражает!? - с облегчением выдохнула она. - Я уже давно этого жду и готова. Это ты, Цезарь Гауди, делаешь вид, что я тебе безразлична.

– Ты же прекрасно знаешь, что это не так! - он впервые положил свою руку ей на плечо, после чего они вместе вышли из лифта и направились по коридору в сторону его кабинета.
       
                ***

  Да, это был их день!
  Они встретились как два близких и родных человека.
  Эти голубки заперлись в кабинете Цезаря, и уже не могли расстаться до следующего утра. Они говорили – говорили, и никак не могли наговорится. Им многое что нужно было сказать друг другу после долгой и вынужденной разлуки. Оба чувствовали себя легко и свободно, так, как ещё никогда прежде. Двум молодым людям нужно было наверстать упущенное время и, они, сами того не ожидая, получили ту божественную близость и небесную вспышку счастья, которая соединила их уставшие от одиночества души.
  Зара, обнимая своего долгожданного избранника, отрешённо улыбалась, а по её лицу медленно катились слёзы восторга. Она прижимала его мускулистое тело к себе, вдыхала его пьянящий запах,впивалась в его широкую спину своими длинными ноготками и, находясь в полу бреду от счастья, тихо шептала:

  «Я от тебя уже точно не убегу, и тебя никуда от себя не отпущу»!
   
  Цезарь в своей жизни ещё не испытывал подобных ощущений. Зара стала частью его самого, слилась с ним, и он не хотел, нет – просто не мог от неё оторваться. Цезарь наконец-таки понял, на кого именно была похожа Зара.
  Невероятно, но она очень сильно напоминала ему его собственную мать!
  За окнами кабинета, расположенного на самой макушке стеклянной пирамиды, появилось утреннее солнце. Мудрое светило первым благословило обнажённые тела влюблённых. Однако оно казалось каким-то не ярким, и для этого имелась одна очень веская причина. В этот день весь мир стал свидетелем солнечного затмения, о котором давно предупреждали астрологи. По их компетентному мнению, тех людей, которым посчастливилось полюбить друг друга в этот редкий космический момент противостояния планет, судьба связывала навсегда.






                ГЛАВА СЕДЬМАЯ



  По началу Виолетта Тюлькина чувствовала себя вполне счастливой женщиной. Она, как принято считать, удачно вышла замуж и прожила со своим мужем почти двадцать лет.
  Когда Виолетта только приехала в Москву из забытого богом села, с огромным трудом нашла работу на ткацкой фабрике и устроилась в общежитии, судьба проявила к ней благосклонность. Она встретилась с коренным москвичом, вернее совершенно случайно столкнулась с ним, прогуливаясь по центру города, после ночной смены. Валерий – так звали этого странного парня, буквально врезался в неё в районе Пушкинской площади. Он на ходу читал какую-то толстую книжку, ничего не замечая вокруг себя.
  Валерий налетел на мощный бюст Виолетты, грохнулся на землю, книга выпала из его рук, а очки шмякнулись об асфальт и разбились в дребезги. Виолетта любезно извинилась, помогла юному студенту встать, внимательно его осмотрела с ног до головы, отряхнула, и, намекая на его слабое зрение, любезно предложила проводить до дому. Он, щуря свои близорукие глаза и, практически ничего не видя перед собой, смутился, но согласился.
   Когда Виолетта увидела роскошную профессорскую квартиру, в которой проживал этот бедный студент вместе со своими родителями, что-то ёкнуло в её сердце, забурчало в районе желудка и резко засосало под ложечкой. Она сразу же смекнула, что этот счастливый случай может стать для неё судьбоносным, резко улучшить материальное положение и социальный статус бедной лимитчицы. Перед её глазами сразу замаячили радужные перспективы обеспеченной городской жизни в Москве. Она робко представила себя хозяйкой этой  шикарной квартиры: в конце концов, родители Валеры были не вечны!
  Да и сам Сатаров показался ей – совсем не хилой партией, по сравнению с теми деревенскими ухажёрами из её далёкой Орловской деревни, имеющей не совсем эстетическое название - «Гнусинки». Там Виолетта провела свою бурную молодость и  женихалась с представителями местно племенной басотвы - отмороженной, но дерзкой и неуправляемой. Она с удовольствием отдаваясь некоторым из них после танцев в сельском клубе, безотказно раздвигая ноги прямо в огороде, или, в лучшем случае, на ближайшем сеновале.
  Своими тонкими изысканными манерами этот городской парень - Валерий выгодно отличался и от тех грубых неотёсанных парней, которые окружали её в вонючем клоповнике-общежития. Во всяком случае, Виолетте никогда раньше не приходилось испытывать к себе такого деликатного и трогательного отношения, которое получала со стороны этого обходительного студента-интеллигентика.
  Быстро взвесив всё за и против, в её неискушённом сердце молодой провинциалки, не знающей пагубных проявлений высоких женских  чувств, сразу заёрзало и застонало нечто очень незнакомое и согревающее, что-то типа – любви. Нет, по своей сути и насыщенности эти мощные внутренние порывы показались ей более сильными, чем любовь – зрелыми и рассудочными, глубокими и всепобеждающими.
  Самым неприятным для неё испытанием стала свадьба, которую молодые решили провести тихо и скромно - в узком семейном кругу. В доме Сатаровых собрались их немногочисленные - пристёбнутые родственнички и вся - явно летающая в облаках профессорская элита. В их кругу Виолетта чувствовала себя не в своей тарелке, как мокрая курица перед забоем на колхозной курятнике. Но больше всего её нервы раздражали заумные застольные разговоры на высокие темы, в которых она ровным счётом ничего не понимала. Удивительно, но эти скучные люди мало ели, почти не пили спиртного, поэтому в конце вечера за столом не оказалось ни одного пьяного, более того, никто из гостей даже не подрался, как это обычно бывало на весёлых и бесшабашных  деревенских свадьбах.
   Ей очень не понравился напутственный тост свекрови,  который та провозгласила, обращаясь к  жениху, и особенно одна едкая фраза, показавшаяся Виолетте весьма странной и даже оскорбительной:

  «Ну, что поделаешь, сынок, лучше получить разочарование в любви, чем коротать жизнь в полном одиночестве»!

   Что хотела этим сказать эта старая стерва, так и осталось для любознательной невесты полной загадкой. Но Виолетта не подавала вида, старалась выглядеть веселой, безмятежной и счастливой. Она громко хохотала, покорно прислуживая собравшимся гостям, а после застолья сама лично помыла всю грязную посуду. В тот момент, Виолетта была готовы на любые испытания, лишь бы не спугнуть своего тихого счастья и всё сделать, как надо!
   Как оказалось позже, она с самого начала всё правильно просчитала, захомутав  талантливого и подающего надежды студента физико-математического факультета МГУ. С укрощением его как мужчины у Виолетты не возникло никаких проблем – она сразу же стала для него заботливой мамой, а для его родителей – старой столичной профессуры – внимательной, учтивой и уважительной невесткой. Тогда Виолетта ещё имела весьма привлекательную внешность, и была вся такая – изящная и воздушная, розовенькая и мягонькая, как молочный поросёнок на выставке достижений сельского хозяйства.
  Она сподобилась вскружить голову не только своему супругу Валерию, но и его престарелому, похотливому папочке, который хоть уже и находился в старческом маразме, но сохранил в себе повадки старосветского ловеласа. Она в тайне от всех успела пощекотать его протухшие яички, хотя этот факт остался страшным секретом для всех остальных членов семьи.
   Со свекровью было немного по-сложнее.
   Эта коренная москвичка, блин, дряхлая аристократка голубых кровей терпеть не могла ушлых охотниц за птицей счастья, приехавших в столицу из провинции. Но Виолетте удалось быстро обкатать и эту мымру, используя безотказный деревенский способ: она настойчиво трындела старухе об её тонкой, возвышенной материнской натуре, и клялась в вечной - неземной любви к её неподражаемому и самому умному на земле сыночку.
  В подтверждение своей преданности, Виолетта делала почти профессиональные массажи всем членам этой семьи, бегала в магазины за продуктами и аптеку за лекарствами, драила квартиру и готовила великолепные обеды, одним словом – превратилась для Сатаровых в не заменимую и заботливую няньку. В результате, за довольно короткий срок, а главное, с минимумом затраченных сил и средств, она получила всё то, о чём мечтала любая деревенская девчонка: жить в городе, выйти замуж, обустроить своё безбедное существование, а главное, основательно и навсегда обосновалась в Москве.
  Её муж Валерий Сатаров полностью оправдал её надежды и после окончания своей учёбы, стал одним из самых перспективных специалистов в области ядерной физики. Вскоре его даже пригласили в какой-то закрытый институт, где он начал работать в команде лауреата Нобелевской премии – какого-то засекреченного академика. Чем конкретно занималась эта тайная лаборатория, Виолетта не имела ни малейшего представления, да и не интересовалась никогда, поскольку не видела разницы между физикой и лирикой. Её вполне устраивала зарплата мужа, их персональная машина, престижная квартира в центре столицы, длительные отпуска на море, а так же пышные банкеты в среде высшего столичного общества учёных, где она имела возможность продемонстрировать свою дородную фигуру «женщины с веслом» и богатые наряды, а так же блеснуть родовыми диамантами семьи Сатаровых.
  Как и предполагала Виолетта, через несколько лет родители мужа почти синхронно отчалили в мир иной, и она осталась полнокровной хозяйкой на территории их шикарной  жилплощади. В кратчайшие сроки она переделала на свой лад всю обстановку, превратив патриархальную квартиру старых интеллигентов в стильную и сверкающую чистотой деревенскую хату с евро ремонтом.
   Её муженёк, который, как правило, вообще не обращал внимание на материальную сторону мира, осмелился отвоевать у своей супруги бывший отцовский кабинет и библиотеку. Виолетта для блезиру не сразу, но всё-таки согласилась на его наглые требования, и великодушно пошла на встречу, но при этом предъявила ему три жёстких условия.
  Первое: чтобы в их доме от старых друзей и родственников впредь даже духа не осталось, второе: настало время подумать о защите его научной диссертации, третье: он был обязан соблюдать в квартире полную чистоту и стерильность, а так же всегда и непременно снимать тапочки, заходя в ванную комнату. Последние условие было связано с тем, что Виолетта с детства привыкла ходить по своей хате в коротких мужских носочках, и теперь она могла себе позволить эту маленькую прихоть, вызывавшую в ней ностальгические воспоминания о простой сельской жизни и своей безмятежной босоногой юности.
  Одним словом, Виолетта чувствовала себя вполне устойчиво, комфортно и уютно. Она обложила квартиру домотканными половичками, вязанными крючком скатертями и льняными салфетками, а на самом видном месте выставила огромный фикус. Она просто ликовала от того, что получила, наконец, то, о чём не могла прежде даже подумать.
  Хотя ей и самой приходилось терпеть в своей жизни кучу не совсем приятных мелочей.
  Сперва ей очень не нравилось то, что Сатаров буквально сутками пропадал на работе, но чуть позже, она так к этому привыкла, что её начало раздражать его присутствие в доме. Очень скоро ей надоело корячится на кухне: варить борщи и шарить котлеты на несколько дней и, в конце концов, она забросила готовку, а заодно и глажку мужниных рубашек.

  «Не велик пан! - Строго смекнула она. – И так - обойдётся»!

   Однако Валерий даже не обратил на это внимания и спокойно ходил на работу с голодным желудком и в морщинистых сорочках. Он довольствовался лёгким ужином, состоящим из пары бутербродов и безвкусного чая из мешочков. Хотя, скорее всего, этому человеку было абсолютно безразлично, что на себя одевать и чем питаться – он всегда жил только своими идеями.
  Но при желании Виолетта могла показать себя отменной и гостеприимной хозяйкой, ещё бы: её холодильник был всегда забит деликатесами, бар заполнен изысканным алкоголем, а квартира буквально ломилась от достатка и сверкала больничной чистотой. Эти качества ей скоро очень даже пригодились.
   Виолетта решила, что уже пришло время серьёзно заняться дальнейшей карьерой своего мужа, и взялась за это дело основательно и с огоньком.
   Она быстро «вышла» на тех конкретных людей, от которых зависело решение данного вопроса, серьёзно поговорила с начальством мужа, упрекнув их в том, что они губят юное дарование будущего мирового светила. Для этой цели Виолетта временно «откупорила» свой дом для нужных людей и начала устраивать для них зажигательные вечеринки с песнями и плясками. Она очень быстро перевоплотилась в искусную хозяйку и превратила свою квартиру во что-то типа светского салона.
   Она хорошо знала, как достигать поставленные перед собой цели, не гнушаясь никакими средствами. Через жён нужных ей столпов науки Виолетта преподносила их мужьям небольшие, но дорогие подарочки, решала многие бытовые проблемы и всячески ублажала. Наконец, её титаническая деятельность возымела успех и Сатаров сделал то, чего от него ждали, даже больше – по решению учёного совета его кандидатскую засчитали за докторскую!
  Радости Виолетты не было предела!
  Она закатила грандиозный по щедрости банкет, на котором блистала, как звезда киноэкрана, играя на этом торжестве самую главную роль. Это событие стало её личным триумфом, поскольку свершилось всё, о чём бредила Виолетта Тюлькина – она стала настоящей профессоршей!
   После завершения очередного этапа восхождения по социальной лестнице, дом четы Сатаровых вновь наглухо закупорился, и в нём возобновилась размеренная жизнь – спокойная и тихая, как в братской могиле.
  Виолетту теперь устраивало буквально всё, даже скудный секс с мужем, который всегда являлся для неё рутинным и мало приятным занятием. Но она приноровилась стоически переносить все эти короткие моменты своей семейно-половой повинности. Так, в процессе исполнения своего супружеского долга, она приноровилась удобно распластаться на мягких перинах, широко раздвинуть ноги и, заложив руки за голову и задумчиво уставившись в потолок, думать о чём-нибудь продуктивном и более приятном. В эти короткие мгновения она предпочитала размышлять о сокровенном - «та сказать - о своём о бабьем», к примеру, вспоминала далёкое прошлое, ставила тактические задачи и верстала планы на будущее. Но по своей тонкой крестьянской природе она была женщиной чрезвычайно терпеливой и благосклонно относилась к священному процессу брачного совокупления, учитывая тот факт, что эти акты телесной расплаты за семейное счастье происходили, слава богу, не так часто. Сатаров дерзко решался на осаду её «крепости» - исключительно в нетрезвом состоянии, а алкоголь он употреблял лишь по великим праздникам,  к которым причислял «восьмое марта», день физика и новый год.
  Однако следует особо отметить, что несмотря на всю свою так сказать сексуальную неудовлетворённость в браке, Виолетта почти никогда не изменяла мужу, разве что, иногда.
   Это происходило время от времени, да и то – по большой пьянке.
   Как правило адюльтер с Тюлькиной случался после очередных девичников с одно сельчанками, которые частенько перерастали в неистовые мальчишники. Эти сходки устраивали её бывшие подружки по общаге, которые по-своему приспособились к трудной столичной жизни, крутя романы с приехавшими в столицу иностранцами. Все они любили приглашать к себе Виолетту, зная её щедрость на харчи и бухло, заводной характер хохотушки и неподражаемую способность рассказывать пошлые анекдоты. Да и большинству мужиков Виолетта очень даже нравилась, особенно филейная часть её тела под благородным названием – ягодицы, о которых следует упомянуть особо…
  Этот бесценный аксессуар неотразимой женской красоты, которым безвозмездно обладала Тюлькина, имел идеально правильную форму и запредельно аппетитный видон.  Невзирая на исполинский объём и гигантские размеры, Виолетин зад не мог оставить равнодушным ни одного случайного созерцателя. По своей обтекаемой конструкции этот уникальный объект напоминал форму большого плюшевого сердца, которые обычно дарят друг другу влюблённые на день Святого Валентина. Используя морскую терминологию, её необъятная корма обладала океанскими пропорциями и максимально такелажным объёмом. В обнажённом состоянии эта эксклюзивная попка отличалась матовой окраской и совершенно неповторимым оттенком – спелого персика, а так же безукоризненной поверхностью стеклянного отполированного шара, который используются экстрасенсами в процессе своих мистических сеансов. Кожа этой чудо - задницы выглядела ровной и гладкой, как папирус, а на ощупь казалась более нежной, чем пяточёк новорожденного ребёнка.
   Несомненно, этот «сахарный зад» представлял собой феномен генной мутации, неподражаемый каприз природы, настоящую прелесть – сокровище - божественный вывих плоти, бесценный дар и подарок кудесницы судьбы!
   Но эта хитро-мудрая баба хорошо знала цену своей лучезарной царь - жопы, гордилась и обращалась с ней, как с истинной драгоценностью. Виолетта нежно заботилась, лелеяла и холила любимую часть своего тела, массировала, смазывала различными лосьонами и втирала в неё уйму дорогостоящих кремов. Более того, она научилась искусно использовать это безотказное оружием дамского обольщения. Ещё с ранней юности она научилась высокому мастерству сложнейших манипуляций и виляний своей прекрасной попкой, выставляя её в самых выгодных позициях и выигрышных ракурсах. Во время публичных демонстраций своего гуттаперчевого «тухеса» Виолетта чутко следила за мужской реакцией воздыхателей, с вызовом вглядываясь в их похотливые кобелиные глазки.
  Когда же она достигала ожидаемого эффекта, покорённый её красотой мужчина быстро становился очередной жертвой необузданного «тюлькинского» темперамента и попадал в ловко расставленный капкан ею промежностей.
   Сначала Виолетта позволяла парню немного побаловаться с ней как с аппетитной наживкой, а потом страстно душила несчастного парнишку в своих жарких мышечных объятиях. По утру она без лишних сантиментов оставляла почти бездыханное тело своего одноразового партнёра и гордо покидала место ночного сражения, бросая его на поле брани как знамя поверженного противника. 
  Так вот, после одной такой вечеринки-маленького постельного побоища, на которой Виолетта отдавалась плотской любви с очередным кавалером, она почувствовала, что основательно залетела!
   Это происшествие произошло совершенно случайно в процессе бурной ночи, проведённой с одним бразильским студентом-аспирантом. После зажигательных «танцев – зажиманцев» с заморским «мачо», у них случилась экзотическая и незабываемая ночь интернациональной любви.
   Виолетта так расслабилась в руках неутомимого мулата, что легкомысленно пренебрегла противозачаточными средствами и после завершения изнурительного процесса бесконечных копуляций и обморочных оргазмов, напрочь позабыла подмыться.
   Теперь же ей приходилось пожинать плоды своей собственной беспечности: не осталось никаких сомнений - тест на беременность дал положительный результат, да и с месячными у неё произошла длительная задержка.

  «Вот дура! - подумала она. - Хотя, почему бы и нет? Я уже достигла критического возраста, пора обзавестись и ребёночком. Он моего идиота всё равно ничего не дождёшься, кроме мокрых пятен на простыне».

   Тюлькиной надо было срочно спасать положение!
   Но Виолетта не растерялась, быстро взяла положение под контроль и решила во что бы то ни стало «затащить на себя» простофилю Сатарова!
  Она хорошо продумала все детали, и тщательно подготовилась к этой операции: наготовила вкусненького, основательно выкупалась, одела свой самый сексуальный пеньюар, накрыла стол яствами и села ждать мужа.
   Валерий пришёл, как всегда поздно и был приятно удивлён такому неожиданному для него застолью, однако не отказался плотно поесть и выпить.
   Виолетта вилась вокруг него, как лисица перед волком.
   Она жарко обнимала обалдевшего от столь внезапных ласк профессора, что-то страстное шептала на ухо, подливая в его рюмку дорогой коньяк. Ах, как же легко порхала она перед ним, целовала в неположенные места, усердно трясла пышной грудью, похлопывая пунцовыми ягодицами!
   Результат оказался на лицо: Сатаров, конечно же, «напился в стельку», но перед тем как окончательно вырубиться и заснуть, Виолетте удалось изящно подстелиться под него и добиться от супруга выполнение именно тех импульсивных фрикционных телодвижений, которых от него ждали. Тюлькина впервые за весь длительный срок своей семейной жизни почувствовала себя почти на вершине абсолютного счастья. Удобно распластавшись под невменяемым и что-то бормотавшим в сладком бреду мужем, Виолетта самозабвенно стонала, охая не в такт и, изображая что-то типа оргазма, ей показалось, что она даже получает как бы удовольствие от всех этих неумелых, но милых сексуальных упражнений профессора.

                ***
  Узнав о беременности жены, Сатаров стал мрачнее тучи, долго ходил надутым, но вскоре смирился со своим новым положением.
  Роды прошли без проблем, и родился очаровательный мальчик – слава богу не негр. Вернее, волосы его были конечно же чёрными, но тело беленькое, как парное молоко. Назвали его в честь Виолетиного бати – Егором. Хотя сама Виолетта своего отца толком не помнила, поскольку он трагически умер от алкоголизма, когда ей едва стукнул один годик. Но, не смотря на всё это, она решила увековечить имя предка породы Тюлькиных, а кого же ещё?
  Егор рос здоровым и смышлёным мальчишкой, хотя внешне он и не шибко сильно смахивал на своего официального отца, вернее – совсем не был на него похож. Но это не мешало Сатарову нянчиться с ребёнком, а когда тот немного подрос, то и в плотную заняться его воспитанием. Бедный парень находился в полном неведении относительно своего происхождения и тоже тянулся к названному отцу. Виолетта была на десятом небе от счастья, ведь теперь буквально всё, о чём она грезила будучи девчонкой, щёлкающей семечки на крылечке своей убогой хаты, с лихвой свершилось!
   Сатаров уделял Егору всё своё свободное время, Виолетта посвящала его себе - любимой. С чувством исполненного долга она гуляла по городу, посещала магазины, покупала вещи себе, ребёнку и даже своему непутёвому мужу. Дело в том, что ей очень нравилось, когда её супруг модно и дорого одевался. В красивых шмотках он выглядел очень даже ничего, во всяком случае, - с ним не стыдно было выйти в люди.
  Так спокойно и безмятежно шла жизнь Виолетты, пока неожиданно для всех власть в стране сменилась, и институт, в котором работал Сатаров, закрыли. Она никогда не разбиралась в политике, не следила за её течением, не слушала нужных критических разговоров мужа и его упрёков в адрес властей. Но то, что произошло, резко нарушило все её планы на безмятежное будущее. Расстроенный и подавленный Сатаров теперь остался без работы, и был вынужден безвылазно сидеть дома, запершись в своём кабинете, а главное он перестал приносить деньги!
   Но и тут Тюлькина не растерялась!
   По объявлению в газете она нашла платные курсы, заложила в ломбарде своё обручальное кольцо с бриллиантом, оплатила занятия и стала учиться новому для неё делу. После курсов она получила профессию педикюрша, быстро нашла себе работу, и для неё начала совершенно другую жизнь.
   Сначала она практиковалась в одном из рядовых московских салонов, потом перешла в более престижный и дорогой. Выбранное ремесло ей очень даже нравилось: работа была не пыльная, хотя и довольно утомительная. Со временем пришли нормальные заработки и постоянные солидная клиентура. Материально Виолетта стала полностью обеспечивать всю свою семью, и страшно гордилась этим фактом.
  Вскоре и Сатаров устроился лаборантом в какой-то задрипанный НИИ, где стал пропадать днями и ночами, продолжая свои никому непонятные исследования. Он неделями не виделся с Виолеттой, которая тоже приходила домой заполночь, и тут же валилась спать от усталости. Они с мужем почти не встречались и не говорили, да и о чём спрашивается – о квантовой механике и плазменных ускорителях, что ли?!
  Их сын Егор уже давно вырос и стал самостоятельным парнем. В нём проснулись отцовские гены настоящего бразильца: он серьёзно увлёкся футболом, а чуть позже начал заниматься этим видом спорта вполне профессионально. В связи с этим, Егор вечно отсутствовал дома: находился на каких-то сборах и выездных соревнованиях, и почти не появлялся в Москве.
   Время шло, и семья Сатаровых превращалась в группу чужих по духу людей, которых ничего не объединяло кроме общей жилой площади.
  Этапным  моментов в жизни Виолетты стала её встреча с одной пронырливой бизнес-леди. Её звали редким русским именем Фёкла, и она работала в какой-то иностранной финансовой компании. Эта вездесущая дама быстро нашла ей нужную клиентуру среди своих многочисленных богатеньких подружек. Вскоре Виолетта вообще ушла из салона и стала обслуживать их прямо на дому. Это было очень удобно, не говоря уже о материальной выгоде.
   Подпиливая и полируя коготки столичных светских львиц, возрастал не только гонорар Виолетты, она приобретала очень нужные и полезные связи среди столпов столичного общества. Её жизнь постепенно наладилась, а денег ей вполне хватало на то, чтобы позволить себе всё, что она хотела. Гардероб Тюлькиной ломился от изобилия модных вещей, которыми её одаривали зажиточные клиенты, и, Виолетта, почувствовав материальную независимость, начала вести фривольный образ жизни и возобновила вечеринки со своими боевыми подружками.
  Там она пристрастилась к алкоголю и загуляла всласть, уже ни от кого и ничего не скрывая. Она  от вольного оттопыривались в различных увеселительные заведения города. Там она позволяла себе и бесшабашный отдых после трудового дня – много пила, легко знакомилась и расслаблялась в компании случайных мужчин. Однако длительных романов у Виолетты не получалось, в связи с тем, что на её жизненном пути почему-то всегда попадались какие-то плюгавые искатели приключений и корыстолюбивые альфонсы.
  Виолетта уже давно плюнула на семью, особенно на своего мужа. Хотя, где-то внутри, ей становилось безмерно жаль тех титанических трудов, которые она когда-то так щедро вложила в становление и воспитание этого бездарного и, как оказалось, совершенно никчемного человека. Виолетта была полностью убеждена в том, что именно она слепила из него учёного, и только благодаря ей он стал тем, кем стал.

 «А, собственно, кем он стал? - с презрением думала она. - Он всегда был слабаком, и, в конце концов, превратился в жалкое и беспомощное существо, не способное ни украсть – ни покараулить. И, вообще, от него нужно срочно избавляться, как от тяжёлого балласта!»

  Однако делать этого Виолетте так и не пришлось, она просто не успела.
  Однажды утром, вернувшись с очередной всенощной вечеринке, Виолетта не застала Валерия дома. Вместо него она нашла небольшое письмо, которое лежало в зале на столе.
  Записка была адресована ей, и оказалась прощальной!
  Прочтя последнее письмо своего мужа, написанное не ровным и неряшливым почерком, она машинально присела на стул, голова у неё закружилась, а в глазах потемнело. Виолетта была оскорблена его чёрной неблагодарностью, ведь она отдала ему столько сил и трудов, молодость и свою, хотя изрядно и потрёпанную, но всё-таки женскую честь.
  Задышали пыльные меха, задвигались костяные клавиши маленькой писклявой гармошки, это - несчастная страдающая душа Виолетты Тюлькиной начала выводить и наяривать фальшивую мелодию, которая застыла в воздухе, заохала и истерично заверещала. Виолетта сразу как-то запаниковала и занервничала, вдруг ощутив себя покинутой и брошенной – несчастной сиротиночкой. Её ещё хмельная кровь сильно ударила в голову, прокуренным лёгким стало резко нехватать воздуха, а бедное, закалённое в жизненных боях сердце, заколотилась с неистовой силой, как медный колокольчик на шее потерявшейся в дремучем лесу тёлки. Ей стало пронзительно жаль себя, и обидно – прямо до слёз, ведь она могла ожидать чего угодно, но только не такого плачевного финала своей семейной карьеры!
   Виолетте так захотелось плакать и кричать, но вместо этого она быстро подошла к  холодильнику, достала початую бутылку водки, дрожащими от волнения руками налила себе полный стакан, страдальчески выдохнула, зажмурила глаза, и залпом выпила своё холодное спасительное лекарство. Потом Виолетта громко и как-то нервно икнула, после чего ей сразу полегчало.

                ***
    
   В этот же день Виолетта поспешила к своей самой главной любимой клиентке.
   Она просто летела на назначенную встречу!
   Ей хотелось побыстрее излить оскорбленную душу пред мудрой и всезнающей Фёклой, которая всегда могла успокоить и подсказать, что делать. Только она, эта –  вечная лучезарная победительница могла дать ей свой бесценный совет, а так же научить её, как жить дальше.
   Когда Фёкла уселась перед ванночкой и опустила в неё свои холёные ноги, Виолетта подробно рассказала ей о случившемся. В её огромном кабинете никого не было, и никто не мог помешать их женским откровениям. Фёкла выслушала свою педикюрша молча и очень внимательно, а когда та закончила, она констатировала:

– Нет худа без добра, моя дорогая! И, слава богу, что он сам от тебя ушёл. Это старая песня слабаков о том, что мужчины мельчают из-за гипер активности  женщин. На самом же деле, это мы вынуждены становиться сильными из-за их слабости. Забудь, плюнь ему в след, и забудь навсегда. Поверь, дурочка, он ногтя твоего не стоит! На какой хрен тебе нужен этот неудачник!? Ты получила и выжала из него всё, что хотела, больше это «учёное чмо» ничего не могло тебе дать! С твоими мозгами, руками и всем остальным, ты найдёшь себе сотни таких профессоров, даже лучше! Да, я сама помогу тебе в этом вопросе. Подружка, поверь мне, они ещё пачками будут валяться у твоих ног, вот увидишь! Только я никак не могу понять, на хрена вообще нужны эти мужики – жалкие обрубки бабьего счастья?!

– Дай -то бог! - глубоко вздохнула Виолетта. - Но обидно, понимаешь!? Он написал в своей писульке, что я хладнокровная приспособленка и тупая бурёнка, что он никогда не был со мной счастливым! Неблагодарный, ведь это моими стараниями я сделала из него человека, вернее пыталась сделать! И, знаешь, что он ещё написал? Эта сволочь считает, что он терпел и страдал двадцать лет, поскольку жизнь со мной была для него настоящим адом. И, вот ещё что он написал! - она на мгновение задумалась, что-то вспоминая, а потом процитировала последние строки письма по памяти: «видеть тебя каждый день и говорить с тобой было для меня мучительным процессом - всё  равно, что жить рядом с дохлой крысой и изливать свою душу перед голодной гиеной»!

– Ха-ха-ха! - взорвалась Фёкла. – А, что он написал о вашем сыне.

– Оказалось, что он с самого начала знал, что Егор не его сын! - понизив голос, прошептала Виолетта. - Всё дело в том, что у нас с ним вообще не могло быть общих детей –  у Валерия имелась какая-то заумная причина, связанная с его генетикой.

– Выходит, что твой идиот-рогоносец прекрасно знал о том, что он воспитывал чужого ребёнка?! - хохотала Фёкла.

– Выходит, что так. - печально подтвердила Виолетта.

– Ну и, куда же он слинял, твой очкарик? - поинтересовалась Фёкла, настроение у которой явно улучшилось и было на подъёме.

– Он дописал в конце, что если Егор – наш сын захочет с ним встретиться, то сможет найти его в какой-то компании «Долорес», в которой он теперь якобы будет работать. - трагическим голосом произнесла Виолетта, и добавила. - Меня же этот подонок больше не желает видеть никогда.

– Где-где он будет работать?! - переспросила её Фёкла.

– Почём я знаю? - безразличным тоном промямлила Виолетта. - В какой-то компании «Долорес».
 
– Ты говоришь, что твой муж был известным физиком-ядерщиком, - уже совершенно серьёзно воскликнула Фёкла, - какого же хрена, этому, так называемому - ядерщику делать в инвестиционной компании? Это очень и очень странно! Интересный пасьянс получается! - Фёкла вдруг замолчала, её настроение сразу же резко упало. Она потеряла всякий интерес к дальнейшей судьбе педикюрши Виолетты и надолго задумалась о чём-то - о своём.

  Фёкла давно дала распоряжение спец службам наблюдать за компанией «Долорес», и знала то, что там ведутся какие-то работы. Но ей не было известно, какие - именно? Теперь этот вопрос не даст ей покоя, пока она не узнает, что на самом деле там задумали, а главное, причём здесь ядерная физика?!










                ГЛАВА ВОСЬМАЯ



  Кругленькая сумма за моё назначение в ООН были оперативно отправлены на самый верх.
  Пока Фёкла переваривала полученную взятку и утрясала все формальности, у меня оставалось совсем немного времени для того, чтобы решить свои неотложные дела, оставшиеся в Москве. Дел было не невпроворот, а времени до отъезда в Америку оставалось всего - ничего.
  Первое, что мне необходимо было сделать, это – как можно быстрее встретиться с Володей.
  Но, как выяснилось позже, это стало совсем непростой задачей, из-за того, что над  фирмой «Долорес», её сотрудниками и надо мной лично Фёкла Толстая установила круглосуточное наблюдение. Власти следили за всеми нашими делами, встречами и особенно за передвижениями по столице. В этой связи, мы не знали, каким образом организовать мой тайный визит в затопленную подземку, и уже начали отчаиваться по этому поводу. Организация встречи с Володей могла оказаться небезопасной не только для нас, но, в первую очередь, для тех подпольщиков, которые обосновались в мрачных катакомбах бывшего метрополитена.
  Лёва Толстой имел с ними связь только через свою агентуру, но не более того.
  Их точное месторасположение никто из спецслужб не знал, а соваться под землю они просто боялись в виду ожесточённого и мощного сопротивления со стороны мятежников, обладающих целым арсеналом современного оружия. Именно поэтому власти решили затопить метро, а у его выходов поставили спец подразделения. Кроме того, вооружённые до зубов патрули сотрудников МВД шастали по улицам города и днём и ночью.
  Мы уже не знали, что предпринять, когда на помощь пришла предприимчивая Зара Поллак.
  Я всегда любил эту весёлую и озорную девчонку, как, собственно, и всех детей своих друзей. И вот однажды эта чертовка предложила нам неожиданный и дерзкий план.
   В порядке подготовки к чествованию юбилея президента Буракова, она должна была составить официальную заявку на сооружение бюста великого кормчего, а для места его постановки выбрала - пьедестал памятника вождю мирового пролетариата Карла Маркса. Его имя в нашей стране стало не актуальным и практически всеми позабытым, однако бюст этого немецкого философа по-прежнему стоял на площади – прямо напротив Большого Театра.
   Именно там находился тайный подземный вход, ведущий в метро. Зара убедила нас в том, что под видом проведения реставрационных работ можно будет свободно и безболезненно осуществить наши намерения. 
  Обсудив её предложение, мы согласились.
  Лёва Толстой связался с Фёклой, и сообщил ей идею Зары относительно установки памятника. Та прикинула, немного подумала и решила поддержать идею молодого скульптора, направив Зару в Министерство Культуры для согласования деталей.
   После этого Зара подготовила положенную в подобных случаях заявку на проект, и приложила к документам свёрток с деньгами – узаконенную «смазку» для наших чиновников, которые, как известно, никогда и ничего не делали за просто так.
  По звонку Фёклы Зару приняла – та самая любвеобильная бабища, которую мы с Лёвой имели несчастье лицезреть в качестве активной участницы ночного культурно-массового мероприятия в загородной резиденции президента. По рассказу Зары, министерша долго ёрзала в своём кресле, строила ей глазки, даже предлагала молодому зодчему обсудить её предложение относительно обсуждения проблемы в в более тесной обстановке её дома. Но заметив пухлый конверт с ассигнациями, она тут же дала своё согласие без всяких условий и возражений.
  Таким образом, в самое ближайшее время Зара получила возможность начать де монтирование памятника бородатого основателя марксизма.
  И вот, в один из погожих дней, по предварительной договорённости с повстанцами, Зара, я, Дока Иорданис и ещё пара наших людей, переодетых в рабочую одежду, отправились к памятнику Карла Маркса. Мы поставили наш грузовик прямо перед гранитным постаментом, и начали натягивать над ним пластиковый тент. К нам несколько раз подъезжали патрули, проверяли документы, но, убедившись что всё в полном порядке, быстро отчаливали.
  К вечеру подготовительная работа была практически окончена, и мы, имитируя бурную деятельность, ожидали условного сигнала снизу. Вскоре с тыльной стороны памятника открылся потайной люк, и в нём появилось лицо какого-то незнакомого человека в спортивной шапочке, надвинутой до уровня глаз. Увидев нас, он сделал условный знак фонариком, и сразу же скрылся во тьме подземелья. Мы с Докой начали спускаться вслед за ним по железной винтовой лестнице.
   Внизу шумела вода, но судя по всему, метро было затоплено только наполовину. Прямо под лестницей, покачиваясь от течения, нас ожидал катер. Связной уже стоял за штурвалом, и когда мы с Докой сели на борт, его мощный мотор взревел как раненный зверь, и мы понеслись по подземной реке в полную неизвестность.
  Теперь метро выглядело, как гигантский туннель для ливневых вод.
  Мы долго петляли по его затопленным коридорам, напоминавшим широкую полноводную реку. Яркий прожектор катера освещал дорогу, выхватывая из темноты овальные потолки Московского метрополитена. Мне не верилось, что когда-то он считался самым красивым и роскошным подземным дворцом во всём мире.
  Мы на большой скорости промчались мимо затопленного перрона бывшей станции: Площадь революции. Нас безмолвно приветствовали бронзовые статую солдатов и матросов, которые застыли в воинствующих позах, держа в руках медные винтовки и пистолеты. Было печально глядеть на самую знаменитую станцию Москвы, на которых ещё остались фрагменты красочной мозаики, покрытой чёрной водяной плесенью.
  Тем временем наш катер приближался к самому центру города.

  «Уж не на Лубянке ли находится штаб мятежников»? - промелькнуло в моей голове шальная мысль.

  Однако мне трудно было определить точное место нашего нахождения, поскольку катер всё время менял направление движения, постоянно сворачивая то влево, то в право. Наконец катер достигл нужного места и упёрся носом в глухую стену.
  Наш сопровождающий связался с кем-то по миниатюрной рации, и стена вдруг стала разъезжаться в сторону, открывая перед нами взорами длинный, совершенно сухой и слабо освещённый проход. Нас встретили двое бойцов, вооружённых короткими лазерными автоматами. Они помогли нам выйти из лодки. По всей вероятности эти люди ожидали нашу группу, чтобы провести в штаб повстанцев.
  Мы прошли по коридору несколько сот метров, и оказались в просторном помещении, освещённом яркими лампами дневного света. В его центре, с потолка свисало множество плоских мониторов, закреплённых на огромном металлическом штативе. На них мелькало изображение улиц, домов, каких-то людей. Внизу сидели операторы в наушниках и внимательно следили за экранами.
  Двое молодых людей провели нас с Докой в отдельное помещение, предложили немного подождать, а потом оставили одних.
  В комнате стоял металлический стол и несколько стульев, на столе лежал поднос с большой бутылкой минеральной воды, чистыми стаканами и несколькими пачками галет.
  Через несколько минут дверь распахнулась, и к нам вошёл какой-то незнакомый человек. Он был одет в камуфляжную форму, короткие десантные ботинки и кепку цвета хаки. Его лицо закрывали большие тёмные очки. Неизвестный сел перед нами, снял головной убор и положил его на стол. Внешность этого пожилого мужчины спортивного телосложения показалась мне знакомой, но я ещё не мог определить кто это. Он глядел на нас с усталой улыбкой и сказал:

– Ну, здравствуйте, Иван и Дока! Вы меня не узнаёте?! Но это и не немудрено – столько лет прошло! А, если так? – Он снял свои тёмные очки.

– Боже праведный! - только сейчас я узнал в этом человеке моего старого друга Володю. - Приветствую тебя! - мы с ним синхронно встали и крепко обнялись.

                ***

  Мы ещё долго болтали, вспоминая нашу молодости, после чего начался серьёзный разговор о том, что творилось сейчас в России. Выяснилось, что Бураков, в период своей предвыборной агитации сумел с консолидировать вокруг себя огромный отряд профашистской настроенных головорезов.Смертоносные зёрна фашизма давно проросли на бесплодной почве нашего патриотизма, но почему-то никто и никогда серьёзно не относился к так называемому национал-патриотическим движениям, считая их болезным выражением роста в мутированной среде российской молодёжи.
  Однако наши политики-демократы сильно просчитались в этом вопросе. На самом деле Бурлаков и его команда стали реальной силой, которая не гнушалась ни какими методами борьбы за власть. Так в период очередных президентских выборов им удалось обезглавить почти всех политических конкурентов: кого путём шантажа, кого публичной дискредитацией, а некоторых они просто физически секвестрировали. В результате были фальсифицированы результаты выборов на местах, а высший пост государства получил Бураков, который и стал единовластным диктатором в стране.
  Он быстро расправился со своими идеологическими противниками и личными врагами, используя старый и верный способ всех государственных переворотов – жестокие чистки и поголовные репрессии. В конечном счёте, прогрессивные силы общества потерпели полное фиаско, их вожди были посажены в тюрьмы, а остатки  демократически настроенной молодёжи разобщены. Лишь небольшая её часть ушла в подполье, а точнее – скрывалась от властей в затопленных катакомбах метро. Именно эту горстку бойцов и возглавил мой друг Володя.

– Так уж получилось, - сказал Дока Иорданис, обращаясь к Володи, сверкнув своим орлиным оком, - что оказались правы мы, а не ты, когда утверждали, что с Сатаной нельзя справиться при помощи простых уговоров, в нужно это делать только одним известным способом – вбить в его сердце осиный кол.

– Выходит так, - серьёзно ответил он, и его скулы начали нервно пульсировать, - нашей Родине не смогли помочь ни мы - политики, ни вы - Водолеи, ни священный диск, ни алмаз «Орлов». Не пригодился нам пресловутый русский фатализм, и не сбылись радужные предсказания мистиков о наступлении для России золотого века, и её особой роли в истории. Я не буду преувеличивать своих заслуг, конечно, моя команда была не безгрешной и допускала много грубых ошибок, но не взирая ни на что мы старались двигать наше общество вперёд. Однако то, что происходит сейчас, напоминает дикие гонки без правил, - в одночасье всё в стране перевернулось верх дном, и открылся ящик Пандоры, высыпав на головы людей все несчастья мира. Нам уже никогда не найти правды!

– Самое безнадёжное занятие в жизни, - возразил я, - это – искать гипотетическую правду. Процесс конечно весьма увлекательный, но совершенно бесполезный. А на счёт ящика Пандоры, я тебе скажу так: если помнишь древне-греческую мифологию, то Пандора была обычным человеком, созданная богом Гефестом из земли и воды. Она получила этот ящик с несчастьями из рук Зевса, и никто не заставлял её совать туда свой нос и открывать крышку этого проклятого резервуар вселенских несчастий. Именно человек выпустила на землю источник всех бед и страданий. Я полагаю, что в планы нашего Создателя эта акция совсем не входила. Вот и получается, что во всё этом бардаке виноват сами люди, а не Господь Бог. Следовательно нужно взять и зарыть в землю эту гниль: Бураковых, Фёкл и все остальные вредоносные сорняки. Следует выкорчевать с корнями этих ничтожных паразитов и вернуть их обратно в мусорный ящик Пандоры. Но при этом надо применить не только силу, но и хитрость. 

– Вы, что - вновь предлагаете взорвать это логово Антихриста? - спросил Володя, скептически скривив губы.  - Да только представьте себе, сколько прольётся крови в случае вооружённого восстания. Да, если честно, то по сравнению с Бураковым силы наши слишком слабы: у него – регулярная армия и полицейские - головорезы, а в моём подчинении несколько сотен необстрелянных молодых парней. Бураков и его команда оказались хорошими психологами, которые смогли приоткрыть занавес пуританской морали, и осуществить заветную мечту всех городских люмпенов – получить гарантированный продовольственный  паёк, бухать и развратничать в подворотнях. Это они громо кричат вслед проходящим мимо них картежам: «Да здравствует президент»!

– По своей сути плебеи общества всегда были марионетками, - печально согласился я, - сильные мира сего дёргали их за тугие ниточки их меркантильной желаний. Эта патологическая зависимость от «халявы» вошла в наши гены и стала основным законом, на котором основано любое классовое государство. И, что самое странное, оно – это деморализованное большинство ещё и молится на своих хозяев и целуют цепи, которыми их сковали по рукам и ногам. Для меня всегда оставалось загадкой: почему это происходит, и сколько может терпеть это пассивное большинство всю эту несправедливость и добровольное духовное рабство. Они всегда довольствовались только жалкими объедки с барского стола.   

-  В определённой части этого, как ты говоришь, пассивного большинства, - сказал Володя, - уже растёт внутренний протест. Мои хакеры докладывают мне о том, что в обществе далеко не всё так тихо и спокойно: в среде молодёжи растёт число людей, готовых к активному противостоянию властям. Эта самая прогрессивная часть населения общается друг с другом при помощи интернета, и по первому призыву готова выйти на баррикады. Но каким образом можно объединить нашу нацию, вот в чём вопрос!?

– А что ты предлагаешь, - возбуждённо произнёс Дока, - сидеть в этом подвале, и дожидаться пока вас всех не перебьют, как крыс в канализации.

– Ты напрасно так горячишься, Иорданис, - обиженным голосом парировал Володя, - мы здесь не сидим, а активно действуем. Под нашим контролем находится большая часть информационного поля страны, имеются собственные интернет – сайды, мы организовали свою подпольную телестудию. Единственное неудобство заключается в том, что у нас почти отсутствует оперативная связь с нашими друзьями наверху: все сигналы наших радиотелефонов и компьютеров постоянно пеленгуются спец органами Буракова. В целях конспирации мы вынуждены выходить на контакт с «землёй» тольков через свою агентуру. Короче, ведём себя как тайные резиденты иностранной разведки в своей же стране. Но этому прийдет конец, только дайте срок!

– Это время может наступить значительно скорее, чем вы ожидаете! - твёрдо сказал я. - Кажется я знаю способ, как вернуть адекватную власть страной, и сделать это легко, быстро и бескровно. Для этого необходима консолидировать наши усилия и обеспечить поддержку народа. А то, что у вас есть собственная студия, это – очень хорошо. Как я понял, ты имеешь в подчинении небольшой отряд единомышленников и мобильную телевизионную систему.

-   Да, это – именно так! - мрачно ответил он.

– Тогда ответь мне на один вопрос: если понадобиться, ты сможешь обеспечить трансляцию нужной нам информации по каналам всей страны.

– В принципе, это - возможно. -  Володя вопросительно взглянул сначала на меня, а потом - на Доку и, разведя руками, добавил. - Иван, ты можешь говорить конкретнее – скажи, что нам нужно делать?

  Я подробно рассказал Володе о своё плане. Он внимательно меня выслушал, и счёл его хотя и авантюрным, но вполне осуществимым. 

Когда же мы начали прощаться, он заметно воспрял духом и произнёс:

– Ну, что, мужики, устроим этому уродцу пышные а-ме-ни-ны?         
       







                ГЛАВА ДЕВЯТАЯ



   После того как Валерий Сатаров поставил точку в своём прощальном письме, вышел из квартиры и захлопнул за собой дверь, он впервые за последние годы почувствовал себя свободным и счастливым человеком. Как будто тяжёлый - непосильный груз свалился с его плеч! Он даже повеселел и, как бывало в его далёком детстве, и со свистом слетел вниз по деревянным перилам длинной лестницы старого подъезда.
  И, как он мог всё это время жить с этой тупой примитивной бабой, которая много лет назад коварной змеёй вползла в его жизнь, всё в ней перемешав? Почему он сразу не распознал в этой ясноглазой девчонке из провинции звериный лик махровой стяжательницы и хабалки? И для чего он так долго терпел с её стороны унижения, обман и все эти кугутские выходки? Как же он мог не заметить её перевоплощения из милого домашнего пони в огнедышащего уродливого минотавра? А главное, что их могло связывать, и каким образом вообще стал возможен этот нелепый мезальянс, в котором слабо образованная пронырливая дрянь жила и развивалась за счёт него и его семьи?
  Сейчас их отношения казались ему абсурдным союзом и противоестественным существованием двух несовместимых миров, культур и мировоззрений. Эта связь больше напоминала паразитический симбиоз разноименных видов организмов. Нет всё это навязанное взаимодействие полярных систем представлялось ему теперь каким-то безумным застольем, в процессе которого на его письменный стол учёного выставили базарную горилку, сало, цибулю и вели тупые разговоры с хамскими отрыжками, мордобоем и блевотиной!
  Это же надо, но она даже чужого ребёнка умудрилась принести в подоле!
  И одному богу известно, чего ему стоило принять и смириться со своим счастливым «рогатым» отцовством. Хотя этого парня он, в конце концов, искренне полюбил, и старался воспитать, как своего собственного.
  Да, но где же он только нашёл столько терпения?
  Однако ни на один из жужжащих в его голове вопросов Сатаров не мог отыскать вразумительного ответа, да и надо ли было это делать сейчас?
  Для него стало ясно одно: во всём виноват он сам - его неопытность в бытовых вопросах, полная неприспособленность к материальному миру, природная терпимость, толерантность и интеллигентность, а главное – его страстная тяга к знаниям и всепоглощающая увлечённость тем делом, которым он занимался с юности.
   В самом деле, его научная работа заменила ему буквально всё: друзей, детей, любовь и семью. Он всегда оставался равнодушным к деньгам, своим заработкам, эфемерным вершинам успеха, пустой динамике карьеры и занимаемым должностям. Если того требовало дело, то Валерий мог, даже не задумываясь, продолжить свои исследования совершенно бесплатно, что, собственно, и делал почти всё последнее время.
   Вот и теперь, предстоящей работе Сатаров и собирался посвятить всего себя – без остатка!
   Совсем недавно, его бывший шеф Рубинштейн познакомил его с одним молодым человеком, который взялся субсидировать все их последние изыскания и предложил осуществить его личный глобальный проект. Эта идея стала для Валерия основным смыслом существования на земле, а его вожделенную мечту делала осуществимой, перспективой и вполне реальной! Молодому учёному не надо было восстанавливать свои силы, он был согласен работать и днём и ночью, не зная отдыха и передышек.
  Ему было глубоко наплевать на дальнейшую судьбу бывшей супруги, а их общий дом стал для него ненавистным местом, куда Сатаров больше уже никогда и ни при каких условиях не желал возвращаться.
  Через несколько дней ему дозвонился сын, который приехал со своих  очередных спортивных сборов. Он сообщил Сатарову, что его мама ударилась в запой, и очень сильно переживает их разрыв. А спустя пару месяцев, Егор переехал к нему, и они стали жить вместе в просторном коттедже, принадлежащем компании «Долорес».
  Чуть позже Сатаров узнал от своих знакомых, что после его ухода, Виолетта бросила работу, пропила всё своё золото, вещи и мебель, а потом вообще продала квартиру каким-то тёмным риэлторам, которые её, естественно, ловко облапошили. После этой сделки Виолетта едва успела унести ноги из столицы и вернулась в родное село, где беспробудно продолжала пить «горькую», неделями не выходя из своей родной и почти развалившейся хибары. 

                ***

  Сатаров окунулся в работу с головой!
  Раньше его удивляло то, что правительство страны так неожиданно свернуло их  научную работу по Карсу, засекретило и практически заморозило все исследования в этом направлении. Но чуть позже, он окончательно прозрел и ему стали понятны истинные причины подобного поведения властей.
   Конечно, по логике вещей, новые виды энергии были выгодны всем странам, кроме тех, которые обладали крупными месторождениями углеводородов. Именно они всеми силами и способами старались замедлить прогрессивный порывы учёных, которые занимались альтернативными видами энергоносителей. Появление новых источников энергии становились губительными для международных монополий и корпораций, добывающих нефть и газ. Появления новых видов топлива причинила ущерб не только их фантастическим доходом, но и всей мировой капиталистической системе в целом. Ради сохранения свого главенствующего положение в мировой экономики правительства развитых стран уже давно объединили свои усилия и блокировали любые теоретические изыскания в области исследования водорода и Карса. Чтобы сохранить этот шаткий баланс сил устраивались разборки между монополистами, а так же кровопролитные бойни во всех частях света.
   В самом деле, ведь все войны на земле начинались далеко не на основе расовых, религиозных или идеологическиз причин, а имели совершенно чёткую экономическую подоплёку.
   Если бы великая идея Марка Рубинштейна притворилась в жизнь и обогащение Карса дошло до логического результата, то это дало бы миру реальную возможность создания неиссякаемых источников энергии, и, как следствие - просто взорвало и перевернула весь устоявшийся и порочный уклад на земле. Единственная помеха из-за которой Карс не стали использовался в военной промышленности заключалась в том, что этот уникальный минерал почти полностью отсутствовал в недрах нашей планеты, а его добыча на других считалась очень дорогостоящей, во всяком случае – пока.
  То, что предложил Сатарову Цезарь Гауди, казалось ему вполне допустимым, но от части сомнительным проектом по одной – простой причине: он не понимал, где они смогут взять этот проклятый Карс?!
   Однако Сатаров энергично взялся за дело: восстановил свои связи среди коллег и единомышленников, собрал свой старый коллектив учёных, сформировал команду высоко профессиональных технических работников. Проект стремительно набирал силу, монтирование ускорителя продвигалось рекордными темпами, да нет - просто семимильными шагами. В итоге строительство подземной лаборатории по обогащению Карса завершилось в самые сжатые сроки.
   Гауди не жалел средств, но никогда не вмешивался в работу физиков, ограничив себя лишь общим руководством проекта и финансовой стороной дела. Наконец всё было готово к первым экспериментам!
  А после того как неизвестно откуда возникли первые опытные экземпляры карса, удача не заставила себя долго ждать, и уже через несколько месяцев упорных экспериментов появились первые положительные результаты.

                ***

  К Лёве Толстову уже несколько раз звонила Фёкла, и, как бы между делом, начала расспрашивать у него, что за масштабные работы ведутся в его компании. Однако Лёва прекрасно понимал, что обычно его племянница никогда - ничем просто так не интересуется, и она явно что-то пронюхала!
   Поскольку он сам толком не знал, что творится на тайной стройке Цезаря Гауди, то старался её успокоить, пытаясь отделаться от неё какими-то дежурными фразами. Но слова Толстова на неё совершенно не подействовали, а совсем наоборот – ещё большей силой воспламенили её нездоровое любопытство.
  Она, не удовлетворённая общими ответами своего дяди, собралась направить в «Долорес» компетентную комиссию во главе с самим Министром Внутренних Дел. Более того, она сама собиралась принять в ней непосредственное участие.

                ***

  Комиссия приехала неожиданно, даже внезапно, причём значительно раньше назначенной Фёклой даты.
  Однако никакого переполоха это не вызвало – Иван Гауди и руководитель стройки Сатаров оставались на редкость спокойными. Цезаря же в этот момент вообще не было в Москве, он куда-то выехал по срочным делам.

                ***
   Комиссия вдоль и поперёк облазила всю территорию нового завода.
   Министр МВД - Эльдарчик, находился «в состоянии явного нестояния», и выглядел помятым и безразличным ко всему происходящему. Фёкла же казалась на редкость внимательной и чуть возбуждённой. Она обнюхала каждый уголок этого странного предприятия. Формально она не заметила там ничего особенного: на заводе было установлено современное автоматизированное оборудование, обычная рабочая суета и на первый взгляд она не обнаружила ничего подозрительного.
  Но акулье чутьё Фёклы подсказывало ей, что здесь – «что-то не чисто» - слишком спокойно и буднично!
  Главный специалист завода очень нудно рассказывал ей о технологических подробностях изготовления и перспективах производства праздничных фейерверков, петард, лазеров и всевозможного оборудования для дискотек. Однако Фёкла не поверила ни единому его слову, хотя и не смогла ни к чему придраться – фабрика как фабрика.
   После того, как Сатаров начал убеждать всех присутствующих о чрезвычайной выгодности выпускаемой продукции компании «Долорес», особенно в предверии празднования юбилея президента Буракова, она почувствовала, что её хотят хитро провести, и напрямую спросила, не стесняясь в выраженях:

– А какого, блин, чёрта вы и ваши коллеги– физики ядерщики занимаетесь этой хренотенью? Извините за грубость, но вам, что - больше не х-я делать?!

-  Ну, во-первых, это - специфическая фабрика. - Деликатно ответил Сатаров. – Её строительство требует высоких технологических инноваций и, естественно, хорошего знания физики. Во-вторых, я и мои друзья, действительно, остались безработными и до последнего времени перебивались случайными заработками, получая мизерные социальные пайки от государства.

– Да, это мне известно, - согласилась Фёкла, - но я точно знаю и другое: семья Гауди никогда бы не занималась подобной чепухой, которая является для них мелочью и банальными детскими развлечениями.

– Смею вам возразить, - улыбнулся Сатаров, - впереди нас ждёт грандиозные праздники, которые будут отмечаться с особым размахом не только в Москве, но и во всей стране. Мы уже имеем колоссальное колличество оплаченных заказов, и ожидаем большой прибыли, которая с лихвой покроет весь этот проект.

– Ну-ну! - скептично улыбнулась Фёкла, покидая кабинет Сатарова.

                ***
  Когда Фёкла Толста вместе с Министром ехали в машине, она нервно его инструктировала:

– Эльдарчик, помяни моё слово, эти суки что-то задумали – они хотят нас «обуть»! Очень прошу тебя, установи за этими гадами постоянное наблюдение, причём - днём и ночью, слышишь? И  ещё - обо всё, буквально обо всём, что будет там твориться, докладывай лично мне, понял?!

– Сделаем! - хриплым голосом промямлил Эдьдарчик.

                ***
  Когда Фёкла Толстая со своей комиссией наконец уехали, Сатаров с облегчением вздохнул. Он понял теперь, почему Цезарь Гауди настоял на том, чтобы разместить его тайную лабораторию и ускоритель под зданием этой действующей фабрики.
   Он отпустил секретаря, запер дверь своего кабинета изнутри, нажал тайную кнопку на рабочем столе, после чего стенной шкаф беззвучно раздвинулся, и перед ним показалась стальная дверь пневматического лифта, ведущего глубоко в низ – прямо к колыбели его детища.
  Сатарову осталось сделать совсем не много!
  Вся загвоздка заключалось только в одном необычном и миниатюрном приборе, чертежи которого представил ему Цезарь Гауди. Это был небольшой цилиндр с вмонтированными в него элементами Карса – своеобразный плазменный усилитель небывалой энергетической мощности. Валерий вместе с Марком Рубинштейном, который уже долгое время вообще не выходил из стен подземного бункера, корпели гад этим диковинным аппаратом. Ответ на их вопрос находился рядом, разгадка контейнера с карсом была где-то совсем близко!
   Идея, предложенная Гауди, рождала в голове физика фантастические гипотезы, которые возбуждали, и приятно щекотали его напряжённые умственные извилины. Ему требовался последний мозговой штурм и сильный интеллектуальный импульс, чтобы завершить работу над формой и конструкцией этого уникального прибора.
  И, кажется, Сатаров стал понимать, в чём заключалась вся проблема!?
  Спускаясь на лифте, он стукнул себя кулаком по лбу, потом расплывшись в счастливой улыбке гения, и радостно прокричал:

– Идиот, всё дело в спирали – конечно же эта восьмёрка! Как же я раньше об этом не догадаться!




                ГЛАВА ДЕСЯТАЯ



  С тех пор, как Цезарь уехал на Кипр, Зара очень нервничала.
  Хотя они по несколько раз в день и разговаривали по мобильному видеотелефону, она не могла справится с терзавшем её душу беспокойством. Головой она конечно  прекрасно понимала, что Цезарь не взял её с собой только потому, что на острове ему предстояла очень серьёзная встреча, но сердцем не могла смириться с их даже самой короткой разлукой. Ей не был известен истинный характер деятельности её любимого, да и слава богу, а то бы она стала ещё больше переживать.
  С тех пор, как они сблизились, вся её жизнь резко изменилась.
  Она светилась изнутри, и находилась в возвышенном состоянии небывалого духовного и физического подъёма: всё у неё ладилось и получалось, всему вокруг радовало и восхищало. Зару переполняла гамма чувств, которые делали её жизнь сплошным праздником света и добра. Может быть имено это и называлось любовью, которую она так давно ждала?!
   Родители Зары и отец Цезаря остались очень довольными их союзом, и даже не скрывали этого. Она сблизилась со старшим Гауди, быстро нашла с ним общий язык, и даже начала помогать в его текущих делах. Этот человек, которого она с детства смотрела с внутренним восторгом и воспринимала, как героя - уникальную личность, оказался – простым, весёлым и контактным. Только в его глазах она невольно читала большую озабоченность и напряжённость, как будто бы он готовился к чему-то чрезвычайно важному и эпохальному.
  Однажды она очень помогла ему, организовав установку памятника президенту. Это понадобилось для того, чтобы устроить тайную встречу Гауди с его друзьями. По проекту Зары в центре Москвы вместо бородатого и кудлатого Карла Маркса должны были поставить бюст нынешнего президента. Она долго работала над эскизами и с успехом справилась с давно задуманной задачей.
  Новый памятник должны были торжественно открыть только в день юбилея Буракова. Но у Зары почти всё было готово, но она попросила своих помошников ещё немного повозиться с мелочами, чтобы дотянуть до торжественного открытия памятника. Это объяснялось тем, что никто не знал и даже не догадывался о том, что проказница - Зара решила сделать свой личный подарок президенту - дебилу. Эта отчаянная девчонка задумала опасное и рискованное предприятие: поставить в самом сердце столицы не мраморную рожу Буракова, а уже давно готовый бюст своего самого любимого на свете человека – Цезаря Гауди!

                ***   

  За день до своего отъезда я собрал в кабинете всех своих друзей, для того, чтобы дать последние распоряжения и попрощаться с ними. Я прекрасно осознавал, что с учётом чрезвычайным риском моего плана, нашего преклонного возраста и всего того, что творилось в стране, мы можем никогда больше не увидеться. Да и вообще, мудра была старая поговорка, гласящая, что «прощаясь с друзьям, прощайся с ними навсегда».
  В этот день моё настроение окончательно испортила новостью о том, что с башни собора в Петропавловской крепости Станк-Петербурга упал позолоченный ангел, которыйи грохнулся вниз и разнёс почти все царские гробницы Романовых.
  Это стало очень плохим предзнаменованием!
  Я не был большим любителей болезненных самокопаний и интроспекции, но чувствовал приближение роковой развязки своей жизни, в связи с чем сердце моё сжималось от ощущения надвигающейся беды и предопределённости моей судьбы. Какой-то злой рок навис над всеми нами, и её предвкушение становилось для меня настоящей мукой. Я старался не подавать вида, и выглядеть бодрым, весёлым и беззаботным, но прекрасно понимал, что весь этот наигранный оптимизм выглядел в глазах окружающих довольно неестественно.
   Однако чуть раньше я дал каждому из своих верных помошников все необходимые указания, и теперь хотел подвести итоги нашей общей работы.
  Глядя на озабоченные лица моих дорогих друзей, я понимал, что они тоже очень волнуются и находятся в напряжённом состоянии. Я предпочёл не слишком затягивать наше прощание, чтобы лишний раз не расстраиваться, и начал планёрку без лишних предисловий, обращаясь ко всем сразу:

– Мне бы хотелось попрощаться, и ещё раз повторить то, что все мы должны сделать. Итак, в руководстве компании остаются трое из нас: Толстой, Поллак и Вольский. О ваших обязанностях мне не нужно лишний раз повторять, все их и так прекрасно знают. Вам следует ожидать моего сигнала, после чего сразу же начнётся Московская часть операции. Дока Иорданис отправится на Кипр, чтобы встретиться с Цезарем и осуществить акцию в Египте. Как всем вам известно, я улетаю в Америку с особой миссией. И так, у кого-нибудь имеются вопросы на этот счёт?

– У меня. - хриплым голосом отозвался Дока. – Конечно, я понимаю, что наш план продуман до мелочей. Но в жизни часто появляются какие-нибудь непредвиденные обстоятельства, которые могут все наши старания свести «на нет». В связи с этим, Иван, я настоятельно просишу тебя взять меня с собой. Более того, мне не совсем понятно, как ты можешь покидать Россию один - без прикрытия, а так же то, чем я могу реально помочь Цезарю в Египте? Ты на меня, пожалуйста, не обижайся, Иван, но, я, действительно, этого не понимаю!

– Во-первых, - сказал я как можно спокойнее, - в нашем представительстве в США охранников и так больше, чем нужно. Более того, моя миссия тихая - спокойная, и совсем не связана с какими-либо опасностями. Во-вторых, я уверен в том, что моему сыну нужна поддержка именно такого человека как, ты, Иорданис. Я очень волнуюсь за него, и если бы не мой отъезд, я непременно отправился бы вместе с вами. И ещё, мужики, давайте сразу договоримся: пускай каждый из нас выполняет только те функции, которые возложенные на него, и не хватит «ля-ля», хорошо?!

– Нет, - вмешался в разговор Вольский, - объясни и мне, Иван, почему я должен прозябать здесь – в стране загнивающего гомосексуализма,  я тоже хочу поехать с тобой или с Цезарем.

– Пойми, Саня, - находиться здесь не менее опасно, чем отправляться с нами. В компании должны остаться верные люди, которые будут координировать все наши действия в Москве, Америке и Египте.

– Для этого вполне достаточно Толстова и Поллака! - не унимался Вольский.

– Я, кстати, - неожиданно встрял Полок, - тоже собираюсь ехать в Египет.

– Это ещё почему? - удивился я.

– Да потому, что туда вылетает моя дочь Зара, - стальным голосом ответил он, - и я не могу оставлять её без присмотра. Эта сукина дочка уже обо всё договорилась с твоим Цезарем, и он дал согласие взять её с собой. Кроме того, имеется ещё одна серьёзная причина для моего вояжа на землю обетованную.

– Какая же? - ехидно спросил Толстой. - По вашим словам, я должен оставаться здесь - в Москве в гордом одиночестве, а все лавры героев как всегда достанутся вам?!

– Да подожди ты – Лёва! - перебил его Вольский, и резко повернулся к Поллаку. – Какая же у него имеется серьёзная причина?

– И, какая же – серьёзная такая, - Поллак передразнил Вольского. - Без меня ни Цезарь, ни Зара не смогут попасть в Египет. Как известно, все государства этого проклятого региона втянуты в многолетнюю войну. На земле трижды проклятого Аравийского полуострова каждый день проливается кровь, гибнут сотни людей, более того, туда просто невозможно добраться ни по воздуху, ни по морю. Все иностранные самолеты и корабли обстреливают: сбивают и топят. Имеется только один путь – через государство Израиль, которое остался последним, относительно стабильным пятном нашей цивилизации.

– Ну и, что ты этим хочешь сказать, что ты, как Моисей, проведёшь наших детей  через море? - неуклюже пошутил Вольский.

– Саша, прекрати паясничать. - зло отреагировал Поллак. – Я, как вам всем здесь известно, являюсь, хотя не обрезанным, но всё-таки – евреем, причём, сохранившим добрые отношения со своей исторической родиной. Только я, используя свои деловые и родственные связи, смогу провести их через этот кромешный ад. К тому же я ни за что на свете не отпущу туда свою единственную и горячо любимую дочь! Вот всё, что я хотел сказать по этому поводу.

– Да, трудно спрятать рояль в кустах, особенно там, где нет кустов и практически ничего не осталось от рояля! - обречённо пошутил Вольский.

  Мы ещё долго обсуждали возникшие разногласия, пока наконец не пришли к окончательному решению: с Цезарем в Египет должны были отправиться Зара, Поллак и Дока Иорданис, в Москве оставался – Толстой и Вольский, а, я, как и было запланировано, отбывал в США.
   На этом и порешили.
   Хотя я лично чувствовал бы себя значительно спокойнее, если бы мы вообще не разлучались, и остались все вместе. К тому же мне предстоял нелёгкий разговор с Ксюшей, которая давно и безуспешно настаивала на том, чтобы ехать вместе со мной.   

                ***

  Признаться, я внутренне очень страдал от давнего чувства вины перед Ксюшей.
  Мне казалось, что, я, как её супруг, так и на смог дать этой женщине всего того, чего она бесспорно заслуживала. В самом деле, я был вечно занят своими делами, а последние десять лет вообще превратил её в соломенную вдову, пропадая, бог знает где.
  Действительно, об этом знал только я и Господь!
  Так или иначе, Ксюша не получила от меня простого женского счастья, никогда не могла по-настоящему расслабиться, и я уже не говорю о том, что она не дождалась нашего совместного ребёнка.
  Ну, что делать, так вышло, и уже было слишком поздно что-либо вернуть назад?!
  Отношение Ксюши к моему отъезду было однозначным: она была категорически против моей поездки в гордом одиночестве. Её не могли успокоить даже мои искренние заверения, что чуть позже она обязательно приедет ко мне.
   Дело всё в том, что имелось одно важное обстоятельство, в которое я не мог её посвящать, проще говоря, я просто не имел права рисковать жизнью дорогого мне человека, не имел права, и – всё! С моей стороны было бы верхом легкомыслия и беспечности рисковать её жизнью. Именно поэтому, глядя в её печальные глаза фисташкового цвета, я мысленно прощался со своей любимой женщиной - тихо прощался с ней навсегда.
   Весь вечер она ходила вокруг меня кругами, так и не решившись на серьёзный разговор. Многолетняя усталость, неумолимое время и сумасшедшая динамика последних событий, стремительно изменили всё вокруг нас, в том числе и характер нашей совместной жизни. Мне трудно точно сформулировать, в чём конкретно это выражалось, но мы с Ксюшей стали как-то по другому относиться друг к другу.
  Да это и понятно: когда от нас уходит молодость, нам совсем по-иному любиться.
  Разумеется, что с годами у большинства супругов пропадает их былая гипер сексуальность, присущая молодым парам. С возрастом в их отношениях начинает превалировать не столько физическая близость, сколько глубокое духовное единение. Как таковой – секс уходит на второй план и постепенно теряет былую остроту, становясь менее необходимым, но зато каким-то более избирательно вожделенным. Если честно, то на самом деле, это является очень сложным, но вполне объяснимым и закономерным физиологическим процессом!
  Кроме того, за период моей временной отсрочки на земле, все мои мысли были посвящены разработке детального плана по осуществлению начатого, и я панически боялся, что не успею завершить всё задуманное. Врождённое чувство дежа вю подсказывало мне исход предстоящей поездки в Америку, и внутренне я был готов в любой момент отодвинуть запретную занавесь великого таинства смерти и увидеть необъятные просторы священного континента иного - загробного мира.
  Я очень хорошо знал, что именно ждёт меня впереди!
  Тем не менее, в последнюю ночь перед моим отъездом мы с Ксюшей тряхнули стариной и постарались вспомнить лихие дни нашей бурной молодости. Ещё находясь рядом с ней, я уже начал тосковать по этой – бесценной и дорогой моему сердцу женщине, всё тело и душа которой пропитались энергией моей ментальной сущности.
  Когда же, мы, запыхавшись от прощальных объятий, лежали на влажных простынях, Ксюша положила свою голову мне на плечо и тихим голосом спросила:

– Ванечка, скажи мне честно – признайся, наконец, ведь ты никогда не любил меня так, как её?

– Не надо об этом. - неохотно ответил я.
 
– Родной мой, - хмыкнула Ксюша, - но разве я виновата в том, что твоя Лора умерла?! Но она даже после своей смерти всегда стояла между нами. Я понимаю, что глупо ревновать тебя к той, которой уже нет на свете, но всё-таки – давай не будем оживлять призраки, которые могут нас погубить!

– Глупенькая! - я гладил её по распущенным волосам, и нежно шептал на ухо, как маленькому ребёнку. - Конечно же, я люблю тебя. Успокойся, всё будет хорошо!

 Сам же я в это время подумал:

 «Нет, Лора не умерла - она не призрак и, может быть, именно благодаря ей я всё ещё продолжаю жить. Во всяком случае, я твёрдо знаю, что она будет ждать меня в условленном месте, а на том это свете или другом, не имеет никакого значения. Тем более что наш мир един, как едина наша странная и необъяснимая жизнь. К тому же, ещё никому не удавалось ответить на сакраментальный вопрос: что, в конце концов, лучше для человеческой души: тьма земного хаоса или благодать небесных пущ»?!










         ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ



   Прошло уже несколько часов с тех пор, как я парил в воздухе, находясь на борту полупустого монстра «Боинга», который держал курс на Нью-Йорк. На этом огромном и комфортабельном доме с крыльями было категорически запрещено курить и пить спиртное. В результате чего, я уныло сидел в своём кресле, стоически ожидая окончания полёта и чувствуя, как у меня пухнут уши от непреодолимого желания сделать хотя бы одну затяжку и глотнуть полтинник вискаря.
   Большинство пассажиров бизнес класса были американцами, которые безмятежно спали, сняв обувь, и вытянув свои ноги под тонкими пледами. Мне же не спалось и я напряжённо думал о своём: всё ли успел сделать – ничего не забыл?
  Я ощущал себя вполне удовлетворённым от того, что вся нужная информация, которую была с таким трудом собрана, теперь находилась у меня. Её раздобыл Иорданис, который  подключил все свои старые связи в спец органах, и сумел обзавестись секретными сведениями о тёмных делах Ади Холемана, о его гнусной личности, а так же его дьявольских далеко идущих планах. Диск со этими данными находился в моём кейсе, и я надеялся на то, что они должны были вызвать сенсацию у мировой общественности. Главное же заключалось в том, чтобы суметь грамотно донести содержание этого электронного досье до мировой общественности!

                ***

   В аэропорту меня встретил многочисленный отряд афро американцев – разного рода и калибра: пограничников и сотрудников таможни, уборщиков и полицейских. Сначала я  подумал, что по ошибке прилетел совсем не в Америку, а на территорию далёкого африканского континента. Действительно, белых в составе персонала ньюйоркского аэропорта практически не осталось, разве что несколько человек, да и то – китайцы. Складывалось такое впечатление, что работники аэропортов США подбирались в соответствии с расовой принадлежностью их последних президентов – сначала они состояли из чёрненьких, а последние несколько лет из жёлтеньких – в масть ныне действующего китайца американского происхождения – Джона Ли, хотя, как утверждают средства массовой информации, первоначальное имя этого карлика звучало иначе и он являлся потомственным пастухом из Малайзии.   
  Единственным европейцем оказался наш бывший представитель в ООН, который любезно приехал меня встречать. Он стоял в зале для ожидавших с растерянным лицом, имеющим бледно зелёный болезненный цвет.
  Конечно же он волновался и чувствовал себя не своей тарелке, ведь его только что сняли с должности, которую он занимал почти всю сознательную жизнь, причём сделали это именно из-за моего персонального назначения. Через несколько дней этот старый кегебешник должен был покинуть Америку, но до этого, он был обязан передать мне все официальные дела. Этот тип кисло, и как-то по-девичьи улыбался, приветствуя меня вялым рукопожатием и едва прикоснувшись к моей руке своей маленькой, слабой и неприятно влажной ладонью.
   По своему виду он напоминал старого прозаседавшихся, развращённого взятками и безделием чиновника времён развитого социализма, и вызывал впечатление уже наполовину разложившегося старика с гнилой душой и высохшим телом, полностью пропитавшимся формалином уходящей эпохи.
   Этот опытный мастер подводных политических игр подобно древнему сому, который закопался в иле и многие годы лежал на самом дне тихого политического болота, обрастая ракушками и плесенью. Он никогда не высовывался и старался не привлекать к себе внимание, надеясь продержаться там, как можно дольше, как минимум, до начала конца света. Но случилось так, что по моей вине его неожиданно спугнули и заставили подняться на бурную поверхность жизни, где он почувствовал себя очень неуютно, не зная куда плыть дальше, чтобы прокормить своё ненасытное брюхо, наполненное жиром и экскрементами.

  «Ну, ничего, - подумал я, - с этой хитрой рыбой ничего страшного не произойдёт! Подобные ему ихтиозавры никогда не вымрут на нашей земле, они в любом случае вплывут и обязательно найдут для себя новые, тихие, сытые лежбища».

                ***

   Прибыв в здание нашего представительства в ООН, мы сразу же взялись за дело. Как можно быстрее я просмотрел все акты приёма-передачи, поставил необходимые подписи в отчётах, и с радостью распрощался со своим предшественником, искренне надеясь на то, что больше никогда в жизни с ним не увижусь. Однако он настаивал на моём участии в небольшом прощальном банкете, от которого я категорически отказался как от скучной пьянки за счёт государства, сославшись на усталость и необходимость отдохнуть после утомительного перелёта.
  Однако через пару дней мне вновь пришлось встретиться с этим старичком, который пришёл со мной попрощаться. Он выглядел, как побитая собака, что-то очень невнятно промямлил, и я с огромным облегчением вздохнул, когда за ним наконец плотно закрылась дверь.
  Видел бог, что мне было не до этого проворовавшегося сатрапа на пенсии!

                ***

  За эти дни я познакомился со всем персоналом нашего представительства, который состоял из секретаря – Светланы и водителя - телохранителя Андрея, который лихо совмещал обе эти должности. Они откровенно стелились и лебезили передо мной, боясь возможного увольнения с их тёплых и насиженных мест. 
  По их виду мне стало понятно, что они люди ушлые, опытные и хорошо знающие своё тухлое дело. Они были поставлены здесь для того, чтобы ревностно стучать друг на дружку и на всех тех, кто находился в зоне их внимания, а главное – следить за каждым шагом моей скромной персоны. Они подробно сообщали куда следует обо всём, что происходило вокруг, или ещё только намечалось внутри нашего дружного российского коллектива. Всё это мне было хорошо известно, и я старался держать своё ухо востро. Только после того, как я сообщил о своём намерении ничего не менять в нашем представительстве, их нервозность прошла, они расслабились и временно затихли.
   Передо мной же стояли совсем другие задачи.
   Мне следовало очень тщательно подготовиться к очередной сессии Совета Безопасности ООН, которую намечали провести этой осенью. На ней ожидалась обсудить важнейшие проблемы, которые могли стать эпохальными для всего мира и кардинального изменить всю современную международную политику, толкавшую народы нашей планеты на опасную грань третьей мировой войны. Основным вопросом, который собирались рассмотреть на этой сессии, был доклад канцлера Германии с предложением применения лазерного оружия в зоне конфликта на Ближнем Востоке. С докладом ситуации должен был выступить лично Ади Холеман.
  Этого урода поддерживали все члены Совета, за исключением – Китая. 
  Официальная позиция нашего МИДа была унизительной и двурушнической, одним словом – обычной политикой России последних лет: «и нашим - и вашим». В глазах большей части международной элиты мы выглядели довольно жалко, напоминая дешёвую куртизанку, наполовину забеременевшую от мощной и могучей Европы и одновременно «тайно»обслуживающую весь мусульманский мир. Россия умудрялась тесно дружить с ведущими странами и поддерживать отношения с представителями экстремально настроенных исламистов и отмороженных террористов. На самом же деле нашему руководству, как впрочем и всегда, было глубоко наплевать, как на Европу и Ближний Восток, так и на всех остальных – лишь бы в мире держались высокие цены на нефть и оружие, и всё это можно было кому-то выгодно продавать.
  Я же купил свою должность и приехал в США только с одной целью: помешать этому безумию и сделать всё возможное, чтобы опасную резолюцию Холемана ни в коем случае не приняли. Конечно же в нашем МИДе никто и понятия не имел о моём личном мнении на этот счёт. Там полагали, что я точно выполню все их инструкции, и во время предстоящего обсуждения просто промолчу, а при голосовании подниму свою руку за Адика.
   Я задумал свой тайный план, в который абсолютно никого из официальных органов не посвящал и собирался его осуществить, чего бы мне это ни стоило. Кроме того, моя миссия здесь должна была стать частью крупно масштабной международной операции, задуманной всем нашим сообществом Водолеев, которая, прежде всего, касалась России.

                ***

  И, так, я вплотную занялся своей текущей работой.
  Первым делом меня представили Генеральному Секретарю ООН –  маленькому и жирному чернокожему. Он имел милое имя, которое было просто невозможно правильно выговорить – некий господин Кастелло Камуата Мукукуаки. Он был родом из Гондураса, и имел экзотическую внешность откормленного африканца, имеющего лицо утомившейся гориллы с печальными слезящимися глазами. У себя на родине его мощное тело необъятной комплекции стало бы заветной гастрономической мечтой местных каннибалов?! Но здесь он выглядел не потенциальной жертвой, а настоящим победителем и вершителем судеб мира. Этот лоснящийся комильфо носил безукоризнено сшитые костюмы, белоснежные сорочки и яркие галстуки каких-то немыслимых расцветок. Его монументальная фигура напоминала почерневшего от титанической работы гуру, важно восседавшего в мягком председательском кресле высшего форума мира.
   Каким образом этот туземец Макукуаки мог попасть в столь солидное заведение и стать его руководителем, оставалось для меня полной загадкой. Видимо это сделали сознательно для того, чтобы тёмный фон этого чернокожего псевдо политика  выгодно оттенял представителей белого большинства, полностью правившего в ООН.
  Чтобы не допустить конфуза, я специально записал его имя на бумажке, и всё время подсматривал в неё во время нашей беседы. Как я узнал чуть позже, на самом деле этот Макукуаки был известен, как откровенно криминальная фигура, которая использовала занимаемую им должность для прикрытия своих тайных мафиозных делишек, связанных с подпольной торговлей оружием, а, проще говоря, являлся жалкой марионеткой в руках Ади Холемана.
   При встречи со мной он любезно улыбался, выставляя на показ свои белые, как клавиши нового рояля зубы, но вёл себя очень сдержанно и настороженно. Как и следовало ожидать, наше знакомство прошло формально и холодно. Ещё бы, я для него я был тёмной лошадкой, совершенно неизвестной в большой политике. Да и вообще, как это не прискорбно констатировать, но всё центральное руководство этой организации относилось к представителю России без всякого уважения, даже с каким-то подчёркнутым безразличием и высокомерием. Но не стану скрывать и другого: лично мне было решительно всё равно, поскольку я собирался гнуть свою собственную линию, не зависимую от официальной позиции моего государства и его международного авторитета, вернее, полного его отсутствия. Мне требовалась только высокая трибуна этой организации для того, чтобы воплотить в жизнь свой собственный, заранее заготовленный сюжет будущих событий.
  Я внимательно изучил все проекты документов и регламент предстоящей сессии, прощупал обстановку внутри канцелярии Совета Безопасности и ознакомился с персональным мнением каждого из его достопочтенных членов. Вскоре мне стало ясно, что резолюция Холемана пройдёт – на ура.
   Тогда я подал в секретариат письменную заявку и тезисы своего будущего выступления в прениях. Там изрядно удивились моей активности, и особенно тому, что я просил поставить меня в списке под номером два – сразу же за докладом канцлера Германии. В связи с такой реакцией мне пришлось пойти на хитрость.
   Я объяснил своё желание тем, что являюсь человеком новым – почти никому неизвестным, и мне бы очень хотелось проявить личную солидарность и выразить поддержку большому другу нашей страны  - господину Холеманом, а так же его замечательному проекту. В тоже время, так я мог заявить о себе в качестве только что назначенного представителя России. Мукукуаки и его чиновники должным образом оценили столь благие намерения, и согласились удовлетворить моё ходатайство. 
  Это стало моей первой тактической победой!
  Следующим этапом акции была встреча с очень важным человеком, от которого завесило техническое осуществление всего моего стратегического плана в целом.

                ***
   Первые дни я почти не выходил из здания нашего представительства, не считая автомобильных поездок на работу и обратно.
  Раньше Нью-Йорк слыл чуть ли не центром мира, великим городом, который никогда не спит. Некогда его улицы были заполнены разношёрстной толпой людей, слоняющихся по ним и днём и ночью. Сейчас же картина кардинально изменилась. Этот мегаполис, как и весь американский континент в целом, почти круглосуточно трясло. К этим постоянным мини землетрясениям уже давно привыкли все жители Америки, но предпочитали без нужды не выходить на улицы, прежде всего в целях собственной безопасности. К тому же и климат здесь был таким же невыносимым, как в России: зимой страшные морозы, а летом - африканская жара. Причём, в любое время года, могла ни с того ни с сего разродиться дикая гроза, с громом и молниями, холодным порывистым ветром, переходящим в настоящую бурю, сносящую всё на своём пути. В южных штатах стало просто невозможно жить, на Флориду постоянно обрушивались разрушительные цунами и смерчи. Этим природным аномалиям уже никто не удивлялся, и чего можно было ожидать от нашей израненной и искалеченной людьми биосферы.
  Короче погодка в городе совсем не способствовала прогулкам и хорошему настроению. Кроме того, Нью-Йорк угнетал меня своими безлюдными улицами, сумасшедшим движением транспорта и удушающим круглосуточным смогом.
  Средства массовой информации и многоканальное телевидение штатов пытались взбодрить американцев, передавая по своим каналам всякую оптимистическую и псевдо  патриотическую ахинею, которую просто противно было смотреть. Америка осталась верна своим старым принципам, и всегда хотела представить желаемое за действительное. А чему можно было удивляться от той нации, которая до сих пор считала, что их континент открыл неудачник и казнокрад Христофор Колумб, а не великий мореплаватель – Америго Веспуччи?!
 Теперь же американцы продолжали прикрывать и прославлять свой фальшивый мир грёз, вместо того, чтобы просто открыть свои глаза и немного протрезветь.

                ***

   Всё свободное время я дописывал и правил свой последний роман, и мне всего лишь пару раз пришлось выйти на улицу, да и то по причине крайней необходимости.
  Первый раз я покинул свою штаб-квартиру для того, чтобы купить одноразовый видеотелефон. Он понадобился мне для того, чтобы незаметно от своих домашних шпионов сделать один очень важный звонок.
  Приобретя мобилку в ближайшем киоске, я связался с Джонатаном Паркером – генеральным директором всемирно известной информационной корпорации «CNN» Его личный номер передал мне Сашка Поллак, который являлся его старым приятелем: когда-то давно они вместе преподавали в университете штата Миссури. Теперь же Паркер возглавлял одно из крупнейших информационных корпораций мира, и слыл чрезвычайно популярным и влиятельным бизнесменом в среде местного истеблишмента. Паркер был очень занятым человеком, но когда я передал ему привет от Поллака, он тут же пригласил меня к себе, назначив нашу встречу в своём офисе в центре Манхеттена.   

                ***

  Я сказал своему водителю и телохранителю Андрею, что выйду немного пройтись. Сам же быстро спустился из своего представительства вниз и, соблюдая правила конспирации, поймал третье по счёту такси. Я  отправился на встречу с Паркером, который уже ждал меня.
   Старая, видавшая виды машина долго плутала по забитым транспортом улицам. В результате мы почти час простояли в пробке, пока наконец не добрались до нужного места. Я щедро расплатился с таксистом, который внимательно осмотрев чаевые, довольно воскликнул по-русски:

  «Ни хрена себе»!
                *** 

  В безлюдном холле небоскрёба, в котором располагался офис «CNN», меня встретил бравый охранник с монументальной фигурой сумоиста. Услышав моё имя, он любезно указал на лифт:

  «Господин Паркер уже спрашивал о вас. Его кабинет находится на последнем этаже. Нажмите на кнопку «Р»!

   Скоростной лифт бесшумно метнулся вверх с такой скоростью, что я сразу же почувствовал свой желудок где-то в районе колен. Когда  дверь отворилась, я с огромным облегчением вышел из этой вертикальной центрифуги и оказался прямо перед массивной дверью с надписью:
 
  «Джонатан Паркер»

   Она автоматически открылась, и я прошёл вовнутрь огромного пентхауза.
   Из его необъятных стеклянных окон была видна панорама ночного Нью-Йорка, с высоты похожего на мутное звёздное небо после бури. В центре кабинета стоял круглый стол, сервированный на два куверта. Между приборами, на блюде со льдом, лежала большая банка белужьей икры, а рядом гордо возвышалась запотевшая бутылка синего «Смирнова».
 
  «Однако, по богатому меня встречают? Кто бы мог подумать, что здесь мне придётся отведать русской водочки! - подумал я.

  Из соседней комнаты вышел хозяин.
  Это был высокий, крепкий голубоглазый мужчина с седой шевелюрой волос. Паркер был одет в клетчатую рубашку, узкие голубые джинсы, и сверкал белоснежной улыбкой своей фарфоровой челюсти. В таком виде этот «америкоз» больше напоминал лихого Техасского ковбоя из рекламного проспекта, чем столичного воротилу.

– Я приветствую вас господин Гауди! - бодрым голосом произнёс он. - Как говорят у вас в России: «друг моего друга – мой друг». Ну, что ж, буду встречать вас по-русски! - он жестом пригласил меня к столу. - К этим скромным блюдам меня когда-то  приучил  наш общий друг Александр Поллак. Кстати, как поживает этот бродяга?! - спросил Паркер разливая водку по массивным рюмкам.

– Жив пока! - коротко ответил я, наблюдая за тем, как хозяин поджигает содержимое стаканов длинной каминной спичкой.

– Ну, выпьем «огненной воды» - за Поллака, за нашу встречу и знакомство! - с блеском в глазах предложил Паркер и залпом влил в себя горящий напиток. Мне же ничего не оставалось, как последовать его примеру.

– Ваше изобретение пить водку с икрой, - процедил он, запуская в рот ложку с серыми зёрнами, - это – нечто! Пожалуй, лучшее, что смогли изобрести русские! Ха-ха-ха! - он с аппетитом жевал и приговаривал. – Конечно, я шучу! Русские, это – душа нашей цивилизации, но мы американцы – его сердце и мускулы. Однако хватит лирики, я в вашем распоряжении, господин Гауди.

  Он удобно разместился мягком кресле, лихо закинул ногу на ногу, и предложил мне толстую сигару. Когда же я отказался, задымив своим «Давыдовом», он обрезал щипцами уголок «гаваны», прикурил, и с наслаждением на лице выпустил вверх несколько колец идеально круглой формы.
    
                ***

  Я достаточно подробно изложил свою просьбу Джонатану Паркеру, конечно, не посвящая его в истинные цели своего плана.
  Он внимательно меня выслушал, ни разу не перебив. После этого Паркер сделал важный вид, начал сгущать краски, явно преувеличивая проблему. Я понимал, что в нём прежде всего говорил опытный бизнесмен, который набивал цену, которая оказалась просто до неприличия высокой. В конце концов, мы для приличия поторговались, но довольно быстро обо всём договорились. Когда же суммы нашего проекта была озвучена и согласована, Паркер поинтересовался гарантиями оплаты его услуг.

– Джонатан, давайте обойдёмся без лишних церемоний! - по-деловому подытожил я. - Мы с вами бизнесмены и не будем ходить вокруг – да около: вы получите свои деньги наличными, причём пятьдесят процентов сразу, а остальные – сразу после окончания акции. Надеюсь, такие условия вас устроят?

– Вполне! - довольно выпучив губы вперёд, отозвался Паркер. Когда и где я могу получить деньги?

– Первую часть лично от меня, а вторую –  мы направим на имя предъявителя туда, куда вы сами нам укажите!

– Каймановые острова вас устроят? - лукаво улыбнулся он. - Зачем же нам кормить налогами наше ненасытное правительство?

– Да хоть Северный полюс! Главное, что бы вы сделали всё так, как надо!

– Даже не сомневайтесь, Иван! - серьёзным тоном сказал он. – Эта партия имеет глобальные масштабы, и по своему характеру является -  беспрецедентной. Да и капитал запускается очень солидный. Я же прекрасно понимаю всю степень своей ответственности?!

  После того как мы закончили официальную часть разговора, опустошили литровую бутылку «огненной воды», Паркер откупорили второй «Смирнов» и рассказал мне много интересного.
  Так только от него я впервые узнал, что две свечки восстановленного бизнес центра, в которые много лет назад влетели самолёты экстремистов, были ещё раз разрушены и вновь не представителями Аль-Каиды. Их вместе с символом Америки – Статуей Свободы вдребезги разнесли какие-то реактивные снаряды. От статуи почти ничего не осталось, а её осколки разлетелись в разные стороны, и до сих пор лежат на дне Гудзона и всего восточного побережья Нью-Йорка. Причём кое-кто в Америке уже догадывается, кто именно совершил это изуверское действие. По мнению самого Паркера, в условиях современной системы противовоздушной обороны США,  подобные операции были под силу только космическим силам Евросоюза.
   Паркер был просто уверен в том, что в этой ситуации поработали лазерные пушки со спутников Холемана, который решил спровоцировать США на месть странам Ближнего Востока. К тому же Ади хотел показать США своё превосходство в военной силе и доказать всему миру - кто в нём является настоящим хозяином.
  Сам Джонатан ненавидел Холемана, считая его опасным шизофреником, который маниакально стремится завоевать главенствующее положение на всей планете для того, чтобы стать на ней единственным диктатором.
  Я осторожно спросил у Джонатана, имеются ли у него достоверные данные на этот счёт, на что он мне ответил, что с удовольствием передаст мне всю имеющуюся у него секретную информацию, причём совершенно бесплатно – в счёт части своего гонорара за наш совместный проект.
 
- Так Америка осталась без своей статуи и без свободы. - С грустью в голосе произнёс он. - Придётся всё начинать сначала, если, конечно, получиться.

– А у нас в России, её никогда и не было! - успокоил его я.

– Чего не было? - удивился Джонатан.

– Ни, её величества – свободы, ни даже её символа – статуи! - констатировал я с горькой улыбкой на лице.

– Иван, - оживился Паркер, поглядев на меня хмельными глазами, - можно я задам тебе один вопрос?

– Валяй!

– Скажи мне, Иван, а на кой чёрт тебе вообще понадобилось устраивать всё это мировое шоу, о котором ты меня просишь? Ты что, так хочешь прославиться?

– А, почему бы и нет? - туманно ответил я. - Хочу прославить себя лично и компанию «СNN»!

                ***

 Когда я шатаясь выходил из кабинета Джонатана Паркера, то про себя подумал:

«Слава богу, что наше сообщество Водолеев сумело так бережно сохранить свои богатства! В этот решающий момент истории, они нам очень пригодились. Пускай сейчас они вытекают из наших хранилищ мощными бурлящими потоками! Главное заключается в том, что эти деньги будут потрачены на благие дела, от которых теперь зависит судьба миллионов людей, а в принципе и само существование нашей цивилизации. Наверное это первый случай за всю мировую историю, когда золото пойдёт на спасение человечества, а не на его погибель. Только бы всё получилось так, как мы задумали, только бы получилось! Помоги же всем нам, о Великий Боже»!!!






                ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ



  Цезарь и Зара, обнявшись, стояли на капитанском мостике быстроходной яхты, которая неслась по волнам Средиземного моря. Они всматривались в темноту, а порывы свежего ветра трепали их длинные волосы, которые переплетались друг с другом. Над их головами сияли холодные звёзды, а впереди, увлекая за собой, чернела пугающая бездна морской стихии.   
  Глядя на клокочущие за бортом волны, Зара чувствовала себя безгранично счастливой: наконец она находилась рядом со своим любимым, стояла, крепко прижавшись к его сильному телу – больше ей не о чем было и мечтать. Что бы не ожидало их впереди, она была уверена в том, что вместе они смогут преодолеть любые трудности.
  Цезарь всё ещё сомневался в том, что он правильно поступил, взяв с собой Зару, но, как он мог отказать своему рыжему ангелочку? В конце концов, он постарается сделать всё от него зависящее, чтобы обеспечить её безопасность, но а дальше - будь, что будет. Он был уверен в том, что их совместная поездка на восток станет судьбоносной для них обоих, а с судьбой, как известно, не поспоришь!
  Цезарь вспоминал своё выступление на Совете, где он изложил план перед Роями, собравшимися на Кипре со всех континентов, включая Гренландию и Индию. Этот разговор получился долгим и очень непростым. То, что предлагал Цезарь, могло стать самым важным моментом мировой истории, способным полностью её изменить и стать началом совершенно новой эры для человечества – эры Водолея. В тоже время, масштабная акция, предлагаемая им, могла привести и к непредсказуемым последствиям и у многих вызывала ощущения нереальности.
  Однако выбора не было!
  Все прекрасно понимали, что, если оставить всё как есть, то безумие невменяемых вождей, управляющих мировой политикой, неминуемо приведёт к коллапсу. В итоге все восемь Роев - Водолеев проголосовали за рискованное предложение Цезаря, после чего разъехались по своим домам, чтобы начать реализацию принятого ими плана. Им нужно было сконцентрировать все материальные и человеческие ресурсы, и подготовиться к активным действиям, а после получения условленного сигнала, синхронно начать операцию во всех странах мира.
  Теперь всё – буквально всё зависело от него – Цезаря Гауди!
  Именно на него была возложена самая сложная и опасная часть будущей миссии, результаты которой не мог предугадать никто. Именно он, а не кто другой, должен был дать тот самый сигнал к началу совместных действий!
  Цезарь вспоминал своё восхождение на Кайлос, и мысленно анализировал всю информацию, полученную там от Высших Сил. Вроде бы он всё сделал всё, как нужно, но всё равно его одолевали сомнения.
  Хотя с другой стороны: сомнения всегда лежали в основе всех убеждений!
  Цезарь прекрасно понимал, какую степень ответственности он взвалил на свои плечи, и через какие тяжёлые испытания ему предстояло пройти со своими верными друзьями и помошниками.

  «Ничего, прорвёмся! - думал он. - Главное, что нам удалось сделать то, чего ждал от нас Всевидящий, и всепобеждающая воля Создателя обязательно поможет нам! Мы найдём то, что было спрятано нашими великими предками и бережно сохранено в недрах далёкой пустыни Египта, а потом, покончим с разрушительным хаосом, творящимся на земле»!

  Он положил свою руку на кожанный чехол, подвешенный на его ремне, и слегка  его погладил. Там находился священный диск и заветный цилиндр с Карсом, без которых невозможно осуществить всё то, что он задумал.

                ***

  В каюте яхты сидел Дока Иорданис и молча опустошая бутылку рома жадными глотками прямо из горлышка. Его спокойное лицо, обросшее недельной щетиной, не выражало никаких эмоций, хотя ему до чёртиков надоело слушать непонятную речь своего друга на иврите.
  Рядом с ним находился Александр Поллак, который, не умолкая ни на минуту, разговаривал по телефону. Он уже достаточно долго вёл беседу с командующим морскими силами Израиля и своим дальним родственником – генералом Авием Пейсах. Генерал должен был встретить их яхту на военном патрульном катере в нейтральных водах Средиземного моря, совсем рядом с северным побережьем Израиля. Он так же взялся сопроводить до сухопутной территории этой вечно мобилизованной и готовой к войне страны.
   Поллак очень давно не видел своего родственника, но когда обратился к нему за помощью, Пейсах живо откликнулся и теперь они обговаривали все подробности предстоящей встречи. Поллаку было тяжело разговаривать, поскольку он почти забыл родной язык своих предков. В своей речи он вынужденно делал длинные паузы, с трудом подбирая нужные слова. В конце концов, ему удалось договориться с генералом о точном месте и времени встречи, что само по себе не вызывало удивления, поскольку в случае экстренной необходимости, любой еврей поймёт другого еврея, без всяких слов.
 
– Авий, а почему ты всё время называешь меня хохлом? - смущённо улыбался Поллак, заглядывая в видеотелефон.

– А, кто ты такой есть? - смеялся с экрана генерал.

– Как кто, до сих пор считался евреем?! - обиженным тоном возмутился Поллак.

– Это ты в России – еврей, а для нас ты – хохол! - не унимался Пейсах. У тебя же мама с Украины?

– Но отец – то всегда считался евреем! - как-то по-детски оправдывался Сашка Поллак, а потом съерничал. - Знаешь, Авий, а тебе не кажется, что из слишком ретивых евреев как ты, очень часто получаются самые рьяные антисемиты?!

– Это ещё большой вопрос! - заливался генерал. - Тебе же хорошо известно, что только Бог и наши мамы всегда точно знают, кто является настоящим отцами их детей. Но поскольку твоей матушки уже давно нет в живых, то тебя наверняка можно назвать - сыном хохлушки.

– Поц ты – под майонезом, «мишуга»! - расхохотался в ответ Полок.

– К тому же, - продолжал ржать генерал, - ты у нас ещё и не обрезанный!

– По твоему, мне надо было самому отчекрыжить собственную верхнюю плоть при помощи ножниц? Да и, что такого в том, что я не обрезанный?

– А то, что, когда ты ступишь на свою историческую родины, мы тебя сразу же и по - быстренькому обрежем, вот так! - Пейсах скорчил страшную рожу, и чикнул перед камерой указательным и большим пальцем. Потом он задумался, и с лукавинкой в глазах спросил. - Полак, а ты по-прежнему играешь на скрипке? Насколько я помню, ты с раннего детства на ней пиликал?

– Причём тут скрипка? - отозвался он, возмущаясь.

– Ты ответь: играешь или нет?

– Иногда?

– Ну, тогда я спокоен!

– К чему ты это спросил, старый идиот?

– А к тому, что, если любой человек столько лет усиленно наяривающий на скрипке, он  автоматически становится евреем! Ха-ха-ха! - заржал Пейсах, оставшись довольным своей шуткой.

                ***

  Медленно отрываясь от кромки горизонта, с востока поднимался красный диск солнца. Светило с любопытством заглянуло на борт военного катера, на котором стояли несколько человеческих фигур.
  Поллак и генерал Пейсах крепко обнялись, и их довольные лица красноречиво свидетельствовали о том, что они искренне рады этой встречи. Поллак даже прослезился, стряхнув с небритого лица скупую мужскую слезу. Он повернулся к своим друзьям, и представил их генералу.
  Дока Иорданис пожал Пейсаху руку, а Зара почему-то растерялась и осталась стоять в стороне, боязливо прилипнув к Цезарю.

– Ты чего это такая робкая? - улыбнулся Пейсах, поправив зеркальные очки на своём смуглом обветренном лице. – Иди- ка, ко мне девочка!

  Зара оторвалась от Цезаря, и подошла к генералу. Генерал прижал её к себе, и восторженно произнёс:

– Зара, да ты просто красавица, настоящая Ребекка! - он поглядел на Цезаря и добавил. - Ребекка и Исаак.  Поллак, я очень рад познакомиться и с сыном твоего друга Гауди. - Он учтиво кивнул Цезарю. Потом он окинул взглядом всю группу вновь прибывших, и деловым командным тоном добавил:

– В таком виде вам нельзя появляться на берегу! Ечли честно, то у нас не особо жалуют европейцев, я уже не говорю об этих диких и уродливых арабах! На военном джипе вы доберётесь до нужного вам места, где вас встретит мой племянник Саул. Он уже предупреждён о вашем приезде и знает, что надо делать дальше. Хотя лично я до сих пор теряюсь в догадках, зачем вам вообще понадобилось соваться в это пекло. Но, бог с вами, - делайте, что задумали! Но в связи с тем, что вам предстоит путь через границу - в Египет, следует переодеться и закамуфлировать под местных аборигенов. У меня как раз припасены соответствующие вещи, посему  всех прошу спуститься вниз – в мою каюту!

                ***

  Цезарь глядел на своих друзей и не мог поверить собственным глазам!
  Как же одежда может преобразить внешность человека!
  Перед ним стояли два пожилых обросших араба, и одна стройная и молодая почти что мулаточка, завёрнутая в строгий просторный балахон, голова которой покрывал чёрный платок, из под которого почти не было видно её лица. Только зелёные глаза Зары глядели на него покорно, вопросительно и чуть испуганно. Да, и сам Цезарь оказался не на много лучше – настоящий палестинец, которого можно было так же легко принять за египтянина или даже за марокканца.
  Вся группа попрощалась с генералом Пейсах, высадилась на пирс военно-морской базы, побросала вещи в багажник, села в джип и быстро отправилась в сторону Хайфы.
  Проехав вдоль берега несколько километров, перед их глазами открылся вид на этот древний город, который был далеко не красочным!
  Когда-то Хайфа являлась одним из красивейших мест на всё северном побережье, и славилась своими зелёными парками, белокаменными зданиями и прекрасными фонтанами. Сейчас же она представляла собой жалкое зрелище!
  От бывшего великолепия остались только полуразрушенные дома, груды бетона и торчащей металлической арматуры, а вместо улиц городскую территорию разделяли бесчисленные закрытые зоны, огражденные колючей проволокой и контрольно-пропускными постами.
  По разбомбленным в воронках дорогам то и дело проносились военные грузовики с солдатами, громыхали тяжёлые танки, а по обочинам стояли передвижные зенитные установки. И всё это утопала в клубах серой бетонной пыли.
  Знойный воздух был до предела разрежённым, и в нём практически полностью отсутствовал кислород. Создавалось впечатление, что вся атмосфера этой бедной страны была пронизана опасностью и неистребимым запахом крови. Не верилось в то, что по этим выжженным солнцем камням когда-то ступали ноги Моисея и Христа! Казалось, что сам Великий Бог специально обрёк этот гордый и свободолюбивый народ на вечные испытания, окружив его священную землю сплошным кольцом коварных и непримиримых врагов?!
   По мере продвижения на юг, обстановка ещё более усугублялась, и всем сидящим в джипе чудилось, что они движутся прямо в ад, а гиены его раскалённых котлов были разбросаны по всему Ближнему востоку! Под пылающим огнём веками непрекращающихся войн проливалась кровь ни в чём неповинных жертв этой жестокой и бессмысленной резни. Это забытое богом место продолжало оставаться горящей точкой столкновения враждующих цивилизаций, превратившись в их общее место казни - позорную голгофу.

                ***      
 
  Проехав почти через всю страну, Цезарь и его команда наконец приближалась к пограничной зоне. Все пассажиры джипа изнывали от нестерпимой жары и тряски по бездорожью, взмокли от духоты и страшно устали. В течение своего следования, они несколько раз попадали под обстрел, и остались живы только благодаря опыту и сноровке шофёра.
  Лишь глубокой ночью машина въехала в какой-то городок, похожий на руины, и, покрутившись по узким улочкам, остановилась у полуразрушенного дома. Солдат-водитель, который за всё время пути не проронил ни одного слова, вдруг обратился к Поллаку, и заговорщически ему сказал:

– Мы приехали. Генерал Пейсах оставил для вас оружие, можете взять его в багажнике. Мне же нужно возвращаться, прощайте!

   В это время из подвала дома вышел какой-то мужчина с длинными закрученными пейсами и кипой на голове. Озираясь по сторонам, он быстро подошёл к джипу, представился Саулом и пригласил всех следовать за ним.
 Они спустились в подвальное помещение, которое одновременно служило - жильём и бомбоубежищем. В нём находилась вся семья Саула, состоящая из его жены и четверых детей, которые сладко спали на двухярусных кроватях.
  Саул ожидал гостей и приготовил для них скромный ужин, состоящий из овечьего сыра и сухих лепёшек. Он сказал им, что на рассвете проведёт их туда, куда надо. Они же, отказавшись от угощения, сразу завалились спать - прямо на пол.

                *** 

  Было ещё темно, когда хозяин растолкал спящих, и, чтобы не будить своих детей,  в пол голоса произнёс:

– Поднимайтесь, нам надо идти!

   Все тихо встали, собрались и вышли из подвала.
   Саул повел их по узкой дорожке, ведущей через развалины. Он пояснил, что покажет им тайный подземный ход, ведущий через границу - на территорию Египта. Пройти же к нему надо было очень рано, пока ещё не началась бомбежка. Дело заключалось в том, что эта часть приграничной зоны постоянно переходила из рук в руки, а иногда это могло происходить по несколько раз на день. Идти через этот подземный ход было рискованным предприятием, поскольку он использовался в основном контрабандистами, хотя в настоящее время там можно было встретить - кого угодно. Однако эта подземная дорога являлась единственным известным путём в Египет – другой возможности добраться туда просто не существовало.
  Когда они подошли к своей цели, Саул с помощью Доки и Цезаря сдвинули какую-то плиту, и перед ними открылась чёрная пасть подземного хода. Саул обернулся к своим гостям и, улыбнувшись, сказал:

– Ну, вот и всё! Я сделал то, что обещал. Остальное – за вами. Если повезёт, то вы уже через пару часов будите в Египте. Прощайте!

  Группа авантюристов во главе с Цезарем спустилась в дыру, помогая друг другу. Последним был Поллак. Когда он прощался с Саулом и уже собирался последовать за остальными, тот всунул в его руку какой-то предмет. При этом Саул виновато произнёс:

– Возьмите это! К сожалению, я больше ничем не могу вам помочь. Хотя мы с  моими ребятами постараемся каким-то образом подстраховать вашу компанию.

– Спасибо тебе за всё, Саул! - поблагодарил его Поллак, и спустился под землю.

  Чуть позже он рассмотрел подарок Саула, им оказался миниатюрная тора – «тхалим», помещённая в сувенирную металлическую коробочку. Полак улыбнулся, и положил эту святую для каждого еврея книжку в свой нагрудный карман.

-  Да хранит всех нас господь! – прошептал он про себя и добавил. – Хотя я не верующий, но мне больше некого об этом попросить.






                ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ



  Как и каждое утро, Валерий Сатаров спустился в подземный бункер своей тайной лаборатории, и как обычно зашёл в кабинет Марка Рубинштейна, который здесь безвылазно жил и работал. В компании «Долорес» о его существовании никто даже не догадывался. Однако в этот день поведение профессора показалось Сатарову более, чем странным. Обычно в это время он всегда находился на своём месте, и увидев своего ученика, весело и громко его приветствовал. В этот же раз, Рубинштейн без движения сидел за своим столом, заваленным бумагами, рукой держался за сердце и напряжённо глядел в одну точку.

– Профессор, вы опять работали всю ночь? - настороженно спросил Сатаров. - Но надо ведь когда-нибудь и отдыхать!

– Не шуми, Валерочка, а накапай-ка лучше мне валокордина, - еле шевеля губами, прошептал профессор, - а то я даже встать не могу – такая боль: как буд-то бы шило вогнали – прямо в сердце!

  Сатаров бросился к аптечке и начал дрожащими руками перебирать склянки и пузырьки, но этот проклятый валокордин, как сквозь землю провалился!

– Знаешь, голубчик, наверное лекарство мне уже не поможет, - едва передвигая языком, промямлил Рубинштейн каким-то свистящим голосом, - позвони-ка лучше к врачам, а то мне совсем худо.

  Сатаров подошёл к столу, и тут же набрал номер местной санчасти, объяснив врачу возникшую ситуацию.
  Молодая медсестра и два санитара появились в бункере буквально через несколько минут. Они прошли через подземную галерею, которая соединяла лабораторию с основанием пирамиды главного корпуса компании «Долорес».
  Когда они уложили профессора на каталку, он слабеющей рукой подозвал к себе перепуганного Сатарова и, не открывая от него глаз, тихо произнёс:

– Валерочка, боюсь, что мы с тобой можем больше не увидеться. - он облизал свои сухие губы и взмолился. - Прошу тебя, доведи нашу работу до конца. Слава богу, что мы успели сделать для Цезаря то, что он просил. - Потом Рубинштейн как-то грустно улыбнулся и прошептал. - Теперь и умирать не страшно: ведь жизнь прошла не зря! Прощай же, голубчик, прощай, мой хороший!

             ***

  Врач компании сделала кардиограмму и сразу же заподозрила самое худшее.
  Он связался с ответственным секретарём главы компании и попросил её срочно вызвать скорую, объяснив, что одному её больному незамедлительно требуется интенсивная терапия и госпитализация. Та ещё долго и нудно выясняла, кому именно нужна помощь, но в конце концов дозвонилась в приёмную Московского кардиологического центра.
   Как это не показалось странным, но карета приехала достаточно быстро. Еле дышащего Рубинштейна погрузили в машину, и на большой скорости повезли в столичную клинику. В пути в город у него несколько раз останавливалось сердце. Врачи делали всё от них зависящее, но спасти профессора так и не удалось. Не доехав до больницы каких-то ста метров, Марк Рубинштейн, не приходя в сознание, скончался от обширного инфаркта.

             ***
   О чрезвычайном происшествии в жизни компании «Долорес» тут же донесли Фёкле Толстой. У неё везде имелись шпионы и осведомители, даже в самом близком окружении президента.
   Узнав о смерти Рубинштейна она просто бесновалась и не находила себе места.
   Конечно же причиной этой реакции была не жалость к старому профессору. Теперь Фёкла точно знала о том, что этот известный учёный физик всё это время находился и работал на территории компании «Долорес». Больше всего она боялась, что именно там он мог продолжить свои прерванные научные разработки по Карсу. А, учитывая огромные финансовые возможности этой компании, Рубинштейн мог бы довести все свои приостановленные проекты до логического конца.
  Сама мысль об этом бросала Фёклу в дрож!
  Возможность обогащения Карса становилось опасным, как для неё самой, так и для всей экономики страны, которая существовала только на средства от продажи нефти и газа. Сейчас она вообще очень сильно пожалела о том, что в своё время не сослала этого старого гениального идиота в солнечный Магадан.
  Фёклу бесило ещё и то, что её обвели вокруг пальца.
  Обычно от её всевидящего ока ничего и никогда не ускользало. Любое событие не проходило незамеченным для неё, причём, не только в самой столице, но и во всей стране. А тут – надо же было так опростоволоситься!

  «Как же меня ловко провели! - думала она, нервно мечась по своему кабинету. - Суки, поставили, как последнюю «лохушку», причём, происходило это прямо перед моим носом. А ведь я чувствовала, что в этой грёбаной компании «Долорес» что-то - не то! Задницей своей – чувствовала! Ну, ничего я им сейчас устрою»!

  Фёкла набрала номер телефона Толстова, и без всяких приветствий и предисловий начала громко кричать в трубку:

– Послушай, родственничек! Скажи-ка мне: какого хера делал лауреат Нобелевской премии – известный физик-ядерщик Марк Рубинштейн на территории вашей долбаной компании. Только не надо мне тулить горбатого о том, что он занимался изысканиями в области фейерверков! Говори правду – мать твою и мою тётю!

– Понимаешь, Фёкла... - замялся оторопевший от такого накала Толстой, не зная, что ей ответить.

– Короче так! - перебив его уже в полный голос орала Фёкла. - Завтра же утром к вам будут направлены спец подразделения МВД. Они снесут ваше засекреченное гнездо к чёртовой матери, а в твою толстую жопу затолкают самую большую петарду, и в таком виде отправят на Соловки, где ты будешь освещать северные просторы нашей необъятной Родины! Ты всё понял?!

  Она тут же связалась с министром МВД, и в том же тоне дала указание снести весь завод компании «Долорес». Она уже вопила в трубку, даже не слушая возражения обалдевшего министра:

– Эльдарчик! Чтобы ты сам руководил операции и не оставил камня на камне от этого чёртовой фабрики. Они там занимались тайными разработками Карса, теперь я это точно знаю! И, пожалуйста, очень тебя прошу – прояви, наконец, свой мужской характер и сделай всё жёстко и беспощадно! 
  Когда Фёкла наконец спустила пары, она спокойно села и закурила сигарету. Как заядлая курильщица, она выпустила дым из своих ноздрей, немного расслабилась, сосредоточилась и стала соображать.
   Она вспомнила, что ей с самого начала не понравилось поведение Ивана Гауди, эта его покорная молчаливость, а так же более чем подозрительное желание стать представителем в ООН. Она уже пожалела о том, что решила удовлетворить эту странную просьбу, весьма необычную для человека его масштаба и мировоззрения. Как же она могла не догадаться, что этот старый хрен что-то задумал – что-то очень пакостное?! Как всегда, во всём была виновата её собственная, патологическая жадность к деньгам, с которой она никогда не могла справиться!
  Теперь ей сообщили из Америки, что этот опасный человек решил лично выступить на заседание Совета Безопасности. Но, какого лешего он так выставляется? Более того, ей доложили о странных отлучках этого старого лиса в центр города, причём без сопровождения охраны и водителя. Теперь, все его выкрутасы просто пугали Фёклу!

  «А может быть отозвать его к чёртовой матери обратно? - подумала Фёкла, нервно покусывая губя. - Во всяком случае, нужно ещё больше усилить за ним наблюдение. Вся его не русская шайка стала для нас сплошным геморроем и создаёт постоянную головную боль! Бесспорно и то, что без ведома и согласия старшего Гауди - главы этого водолейского клана, никто бы не пригласил на работу еврея Рубинштейна, его отмороженного ученика – блаженного тюфяка Сатарова, да и сам это сраный завод не посмели бы строить на его территории. Так, главное не паниковать, и во всём как следует разобраться! О, дьявол, мне даже страшно подумать о том, чем всё это может закончиться»!?

  Она вдруг вспомнила, что сын Гауди – Цезарь тоже куда-то испарился вместе с Зарой. Вся цепь последних событий в своей совокупности, выбивали Фёклу из колеи, и становились для неё предвестником быстро надвигающейся трагедии! С того самого момента, как эти опасные люди возвратились обратно в страну, все вокруг пошло кувырком и буквально валилось из рук! Звериное предчувствие Фёклы подсказывало ей, что она начинает терять контроль над ситуацией, и впереди её ждут очень большие неприятности!
  Но самой непостижимой тайной для неё всё ещё оставался вопрос о том, где могла пропадать семейка Гауди и их друзья последние десять лет?

        ***

  Всю ночь Толстой и Вольский занимались срочной эвакуацией компании.
  Они давно были готовы к подобному сценарию и заранее предусмотрели все возможные запасные варианты.
   Ещё с момента постройки, в основе пирамиды были спроектированы и имелись специальные резервные помещения, в которых легко мог разместиться весь персонал компании и члены его семей. Там были устроены подземные залы, жилые комнаты,душевые, столовая, спортивный комплекс с бассейном и огромные склады, заполненные провиантом и предметами жизнеобеспечения.
   В автономном режиме компания могла безболезненно продолжать деятельность достаточно долго. Более того, даже при возможном сносе фабрики, лаборатория и ускоритель, находящийся под её основанием, могли спокойно функционировать и дальше. Всё это было заранее продумано до мелочей, как и скрытые выходы из подземных коммуникаций, ведущие из территории компании – далекие закоулки леса.
  Осталось только перевести готовую продукцию завода в подземные резервуары, и можно было спускаться в нижний бункер, наглухо закрыв над собой мощные стальные двери- щиты.
  Уже с утра вся загородная резиденция «Долорес» была окружена подразделениями спецназа, который готовился к началу штурма. Военные ожидали прибытия тяжёлой техники.

                ***

  Толстой остался доволен проделанной работой. Он успел перевести огромную сумму денег на номерной счёт банка Каймановых островов, и отправить в Америку толстый кейс, забитый наличными. Эти средства зачем-то понадобились Ивану Гауди, а он всегда знал, что делает?
  Теперь Толстой собирался пройти к корпусу завода, где всё ещё возился его друг - Александр Вольский. Лёва решил лично проверить, как обстоят дела у Вольского, а потом вместе с ним спуститься в основание пирамиды.
  Когда же Толстой вышел на площадку, которая находилась перед зданием фабрики, он увидел поразившую его картину!
  Перед входом на завод, на холостых оборотах громыхало несколько огромных грейдеров, а перед острым ковшом одного из них стоял Сашка Вольский. Он истошно кричал сидящему на корпусе вооружённому офицеру:

– Х-й вам, так и передайте своему начальнику- гнойному пидору и нашему премьер министру – охуевшей лесбиянке! Вы сможете пройти сюда только через мой труп! Давайте - попробуйте сдвинуться с места, я застрелю первого, кто на это решиться! - в подтверждение своих слов, Вольский достал из-за пояса пистолет, перезарядил его и направил тупой ствол прямо на офицера.

– Сашка, остановись! - громко заорал Толстой, направляясь к нему.

– Сколько же можно терпеть этих выродков?! - не унимался Вольский. - Как же я ненавижу вас всех – козлов позорных?!





                ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ



  Наступил последний день перед началом заседания Совета Безопасности ООН.
  Как обычно я направлялся к своему кабинету.
  Когда же я проходил мимо приёмной, то услышал непривычно тихий голос своего секретаря. Она разговаривала с кем-то по видео телефону.
   Я бы прошёл мимо, но меня несколько насторожил её заговорчески тон и удивило то, что дверь в приёмную была плотно прикрыта.
  Тогда, я приблизился к её стеклянной поверхности и начал слушать.
  Светлана, испуганно поглядывала на дверь и явно волновалась. Она старалась отвечать короткими фразами:

– Да нет, пока ничего подозрительного. - шептала она перед монитором. - Я сама печатала текст его выступления – обычная хвалебная речь – панегирик – он собирается петь дифирамбы предложению Холемана.

 «Интересно было бы посмотреть, с кем она чешет? - подумал я. – Хотя, что в этом интересного: наверняка с экрана глядит серая физиономия какого-нибудь майора разведки или майорши»?!

 После долгой паузы, Светлана вновь заговорила:

– Нужно поставить мини-камеры на его одежду? Хорошо, сегодня же возьму на чистку его костюмы и незаметно сделаю всё, как надо. Да, я поняла, поняла – и на все вещи тоже. Я повторяю, что мне не известно, с кем он там встречается и разговаривает. Практически он никуда и не выходит, разве что пару раз отправлялся в город погулять! - после этих слов она коротко отчеканила «есть!», и на этом разговор прекратился.

  «Поздно спохватились – слишком поздно! - довольно констатировал я.

                ***

   Я уже почти всё успел сделать!
   Деньги мной были уже получены, и частично переданы Джонотану Паркеру, и не только ему. Мне пришлось подкупить нескольких нужных чиновников: начальника отдела безопасности и ещё пару клерков, от которых зависело техническая часть моего выступления. Они не долго сопротивлялись, услышав о тех суммах гонораров, которые я им посулил. От такого заманчивого предложения вряд ли бы кто-либо вообще мог отказаться. Я не сильно опасался двойной игры с их стороны, поскольку суммы разыгрывались просто немыслимые. Но даже в том случае, если они вдруг решат меня «сдать», имелись запасные и дублирующие варианты.
  Короче, мне осталось ещё раз прокорректировать свою речь, чтобы она стала более короткой и ёмкой. Хотя большие надежды я возлагал не столько на слова, сколько на наглядную часть выступления. То, что имелось у меня в видео арсенале, никого не могло оставить равнодушным относительно деятельности и, особенно, морального образа легендарности личности Ади Холемана.
  По сему я решил хорошенько отдохнуть и немного поразмышлять о своей жизни и ещё раз прокрутить в голове всё то, что предстояло сделать.
   Так, весь остаток дня я провел в полном одиночестве.
   Дело в том, что за время, проведённое в этой чужой для меня стране, я невольно попал в вакуум общения и социальной изоляции. Однако по истечении какого-то времени я стал замечать, что получаю от одиночества определённое удовольствия, более того, мне становилось немного дискомфортно, когда кто-либо его нарушал.
  Порой я вёл жаркие беседы со своим «альте эго», долго спорил с самим собой и даже пытался дискутировать. Со стороны это поведение могло показаться полным помешательством, но даю честное слово, что я ещё никогда в своей жизни не был так адекватен и сосредоточен. Правда бывали такие моменты, когда я пытался расслабляться при помощи алкоголя, ввергая себя в невесомое почти невменяемое состояние релаксации. Однако голова моя оставалась трезвой, а её извилины продолжали усиленно работать, тщательно готовясь к мозговому штурму. Мне трудно объяснить истинные причины подобного затворнического настроения, но это вынужденное одиночество каким-то образом помогало мне абстрагироваться от внешнего мира, к которому я терял всякий интерес, и давало возможность в спокойной обстановке подвести итоги всей своей жизни.
  Иногда я выходил на широкую террасу своей пустой резиденции, и подолгу наблюдал за проплывающими в небе облаками.

   «Боже, как же я давно не глядел в небо»! - думал я тогда, следя за их плавными движениями. – Как же оно спокойно и безмятежно, мудрое и вечное»!

  В эти минуты я осознал, что большинство моих жизненных проблем возникали из-за  поспешности и сумбурности поступков, от постоянной спешки и внутреннего страха куда-то не успеть или чего-то недополучить. Я часто забывал о том, что мудрые законы природной гармонии никогда не терпят суеты.
  Хотя сейчас мне уже ровным счётом некуда было спешить!
  Я понял, что достиг финала своего жизненного пути, и впервые ощутил себя физически уставшим и опустошённым как старый серебряный кубок!
   Видимо, это чувство было связано с тем, что я уже успешно прошёл основные этапы становления человеческой личности?!
  Я пережил все возможные испытания и насытился земными радостями, о которых только может мечтать земной человек. Я успел познать, что такое родительская забота и любовь к женщине, дружная семья и счастье отцовства, предательство и верность друзей, материальный достаток и человеческая неблагодарность, доброта и жадность, бог и дьявол, вечная жизнь и вечная смерть. Мне стали известны все возможные восторги и разочарования, страсть и добродетель, вдохновение и боль. Короче говоря, мне было дана возможность погостить этом лучшем из миров во всём его многообразии и неразгаданных тайнах, и мне было не в чем упрекнуть свою судьбу. Но понял ли я в полной мере, что такое счастье? Кто знает?! Однако, по моему глубокому убеждению, оно сбывалось уже тогда, когда только казалось, что оно становилось возможным!
  Скажу больше, я заметил ещё одну примечательную вещь!
  Как бы это ни странно звучало, но душа моя, приобретая богатый земной опыт, так и не успела состариться. Скорее всего, для неё наступил последний и завершающий период мирского созревания и взросления: так называемый период духовной революции. Однако этот мистический процесс совершенствования никогда не мог завершиться, поскольку длился вечно, продолжаясь и после перевоплощения человека в его астральную сущность. 
  Именно эта светлая меланхолия заставляла меня сконцентрироваться и расписать каждый последующий день – буквально по минутам. Я мысленно уже подводил итог  прожитой жизни и боялся что-либо упустить, стараясь ничего не забыть и привести все свои личные дела в полный порядок.
  Каждый вечер ко мне звонила Ксюша, и мы долго разговаривали с ней, глядя друг другу в глаза. Если честно, то в основном говорила она, а я старался больше слушать, ограничиваясь скупыми ответными фразами. Нет, я не сжигал за собой мосты, просто медленно покидал ту самую почву, на которой они были воздвигнуты. Внутренне я готовился подняться к тем высотам, где земные чувства и отношения между людьми уже не могли существовать в прежнем материальном виде.
  Конечно, Ксюша была обеспокоена моей немногословностью и проявлением внешней пассивности. Но я не мог объяснить ей истинную причину своего молчания, так же, как и не имел права вообще делиться с кем-либо своими предстоящими планами.
  Я просто смотрел на неё и понимал, что она медленно - навсегда уплывает из нашего общего настоящего - в моё личное туманное прошлое. Теперь же в скрытой зоне моих насущных желаний стояла только одна – единственная - главная цель, которую я должен был достичь во что бы это ни стало. Она полностью наполнила и поглотила все моё существо, превратившись в навязчивую идею, от которой трудно было избавиться. Всё же остальное стало для меня отдаляющимся, ускользающим, мало важным и второстепенным.
  Вот и в этот вечер, после очередного разговора с женой, я сел в кресло, откупорил бутылку виски и начал смаковать его прямо из горлышка. Перед моими глазами появилось что-то вроде чистого листа бумаги, на котором была начертана одна последняя фраза, обращённая ко всем тем, кого я когда-то любил. Её можно было сформулировать приблизительно такими простыми, слегка печальными, но весьма обнадёживающими словами:

 «Прощайте, мои дорогие»!

  Скорее всего, я внутренне уже подготовился к последнему прощанию с ними, и с каким-то блаженным восторгом начинал избавляться от необходимости жить дальше, которая становилась для меня тягостной и обременительной.
  На то имелись весьма веские причины.
  Я прекрасно понимал то, что после того как я выступлю на сессии Совета Безопасности, мои шансы выжить будут сведены к нулю. И было совсем не важно, кто и, когда нажмёт на курок или надавит на кнопку взрывателя, как, собственно, и то, кто станет заказчиком моего убийства: Холеман, Бурлаков, Фёкла Толстая или кто-то иной. Ясно было одно - уже к обеду завтрашнего дня, судьба моя, будет предрешена.
  Нет, это была не интуиция и не предположения, я знал это - наверняка!
  Наконец я понял, почему Великий Бог оставил меня живым, дал мне отсрочку и временную возможность вернуться из Долины Смерти.
  Нет, Он, не облагодетельствовал меня!
  Мудрейший из Мудрых великодушно предоставил почётное право достойно довести мне свою жизнь до конца и завершить то, что было предначертано свыше.
  Теперь я был обязан испить свою чашу до дна, отвергнуть горький яд внутренних сомнений и выложиться на все сто процентов своих человеческих сил.
  Более того, теперь я был полностью уверен, что всеми моими последующими действиями руководил не столько я сам: моя воля или здравый смысл направлялись и подчинялись животворящему персту нашего Создателя. Именно Он предавал мне силы, вдохнул в мою душу уверенность и освободил моё сердце от страха.
 
  «Так что может быть прекрасней и величественней этой почётной миссии? - спрашивал себя я. - Может быть, такая смерть и есть выражение сермяжной правды, когда ты уходишь из жизни не больным немощным стариком, а победителем, полным сил и энергии. Ведь это же огромное и редкое счастье, что именно меня Он выбрал для того, чтобы совершить этот личный подвиг простого земного человека, и благодаря своим смелым делам хоть на одно мгновение стать богом»!?

   Нет, в моих поступках не было ничего суицидального, все они являлись вполне сознательными и хорошо продуманными.
   Я знал, что уже ничего нельзя изменить.
   И, надо ли?
   Я шёл навстречу верной смерти без всяких сомнений и колебаний, превращая её в разумный итог всей своей жизни. Последним моим земным желанием стало только одно: освободить мир от этого коварного сына дьявола и порождения Вселенского Зла – проклятого Ади Холемана!







                ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ



  Когда Цезарь и его друзья спустились в подземный ход, он достал из-за пояса цилиндр и поднял его высоко над своей головой. Тёмный лаз, из которого веяло кладбищенским холодом, сразу же осветился ярким согревающим светом. Потом они все вместе молча двинулись вперёд.
  Через какое-то время над их головами послышались звуки перестрелки: резкое стрекотание автоматных очередей, глухие взрывы снарядов. От всей этой канонады под их нагами сотрясалась земля, а с низкого потолка сыпался песок и мелкие камни.
  Какой протяжённости этот подземный ход и, сколько надо было ещё петлять по его лабиринту, не знал никто. Но примерно через час, прямо в нашем направлении замаячил луч яркого света. Все очень обрадовались, предполагая, что это и есть выход на территорию Египта.
   Между тем, их ожидания не оправдались – впереди зияла всего лишь  огромная дыра, выходящая на поверхность. Видимо, она образовалась от крупного взрыва бомбы или ракеты.
  Подойдя ближе, все отпрянули от ужасающей картины, представшей перед их глазами!
  Прямо перед ними, вниз головой висел какой-то человек.
  Одной своей ногой он зацепился за кусок арматуры, а огрызок второй – как-то неестественно торчал в сторону, с оголённой костью грязно жёлтого цвета и омерзительными ошмётками плоти, свисающей с бедра. Всё это обезображенное тело медленно покачивалось в воздухе. Судя по одежде и характеру  повреждений несчастного, им был палестинец, который случайно нарвался на мину и провалился в подземных ход. Скорее всего, он проболтался под палящими лучами солнца уже ни один день!
  Вокруг стояла нестерпимая вонь и удушающий смрад от гниющей плоти, который при дыхании оставлял жуткий привкус во рту. Труп уже наполовину разложился, а его череп, с ещё сохранившимися бородой и волосами, был основательно поеден насекомыми. Вокруг тела зловеще жужжали летучие спутники смерти – целый рой наглых зелёных мух, а из безжизненных глазниц высыпались жирные мерзкие черви. Увидев эту картину, все путники заткнули нос платками, а Зару вся побелела, и её тут же вырвало. Если бы ни вовремя подоспевший Цезарь, она бы потеряла сознание и грохнулась бы рядом с этим зловонным трупом.

– Не надо смотреть на него, доченька! - возбуждённо воскликнул Поллак, прикрывая своей широкой спиной неприглядный вид мертвеца. - Дети, ради бога, идите, а мы с Иорданисом вас догоним !

  Цезарь и Зара быстро двинулась дальше.
  Поллак и Дока немного отстали, решив осмотреть содержимое мешка, валящегося под ногами висящего тела. Они обнаружили в нём несколько целлофановых кульков с белым порошком. Скорее всего это был героин, а его владелец – обыкновенный нарко курьер.
   Они безмолвно переглянулись и последовали за Зарой и Цезарем, которые за это время успели пройти по проходу намного дальше.
   Буквально через несколько минут Дока и Поллак услышали позади себя громкие звуки выстрелов. Можно было предположить, что кто-то пытался спуститься в подземный ход сверху и яростно отстреливался от своих преследователей.
  Паллак остановил Иорданиса, и тихо ему сказал:

– Дока, я останусь здесь и подстрахую вас, а, ты, пожалуйста, позаботься о молодых!

– Ты с ума сошёл, Саша, - резко одёрнул его Дока, - какой из тебя к чёрту боец? Это я останусь, а ты – иди!

– Послушай меня, дружище, - натянуто улыбнулся Поллак, - я ведь при всём желании не смогу защитить наших детей как ты – спортсмен разрядник и бывший десантник! Да и посуди сам, какой из меня - больного старика, путешественник по пустыням? С моей-то комплекцией и одышкой, я стану для вас обузой, свалюсь на первом же бархане и благополучно на нём окочурюсь. Не обижайся, может быть, мне и стрелять-то не придётся. А, когда всё затихнет, я спокойно вернусь к Саулу и стану дожидаться там вашего возвращения, договорились? Согласись со мной, я ведь имею полное право хоть немного пожить на своей земле обетованной!?

 Иорданис недоверчиво поглядел на него, но потом одобрительно кивнул головой в знак согласия.

– Хорошо, постой здесь несколько минут, - твёрдо сказал он, - а когда всё стихнет, дуй назад!

– Хорошо, только идите быстрее! - согласился Поллак.

  Дока начал пятиться, потом повернулся и неуверенным шагом пошёл дальше, время от времени оборачиваясь назад. Через несколько минут, за его спиной вновь послышались автоматные выстрелы, а затем раздался страшный взрыв, похожий на разорвавшейся снаряд, выпущенный из гранатомёта.
  Дока метнулся назад, но взрывная волна повалило его с ног.
  Когда он опомнился, включил свой фонарь и поднял голову, чтобы посмотреть что там с Поллаком, то ничего не мог разглядеть кроме темноты и клубов белой пыли, застилающей глаза. Скорее всего снаряд попал в свод подземного хода, разворотил каменные стены и полностью завалил проход щебнем.
  Иорданис бросился к завалу и стал громко и нервно звать Поллака. Но в ответ он услышал лишь отрывистые звуки выстрелов. Дока бросился на насыпь и от ощущения полной беспомощности начал бить кулаками по острым камням.
  Он скрипел зубами и громко кричал:

«Суки, суки!!! Сашка-а-а! Полак – отзовись! Сашка»!!!

  Внезапно стрельба прекратилась, и вокруг воцарилась гнетущая тишина, как в могиле. Понимая, что дорога к Поллаку отрезана наглухо, Дока, весь мокрый от слёз и пота, отправился в обратную сторону. Ноги не слушались его, и он медленно брёл, спотыкаясь и опустив голову вниз.
  Когда луч фонаря высветил очередной белый череп, лежащий на полу, Иорданис с силой и остервенением отшвырнул его в сторону ногой и зло прошептал:

«Какого человека убили, суки?! Чтоб издохли все те, кто придумал эту войну»!!!

  В это время череп откатился в сторону и остановился на груде камней по ходу движения Иорданиса. Его глазницы и беззубый рот зловеще улыбались в ответ!

                *** 

  Полак увидел в проёме какие-то фигуры. Они возились рядом с весящим телом, видимо искали свои наркотики. Он залег за камень, передёрнул затвор своего «узи», и притаился. В это время его сторону был направлен сильный луч фонаря, ослепивший глаза Поллака. От неожиданности, он нажал на гашетку своего автомата и произвёл несколько одиночных выстрелов в сторону света. «Узи» дрожал в его руках, а из его короткого ствола поднималась вверх серая пороховая дымка.
  В ответ прозвучала длинная очередь.
  Пули свистели и рикошетили о каменные стены прямо над головой Поллака.
  Потом стрельба на время затихла.
  Вдруг мимо него, с визгом разрезая пространство, пролетела ракета, которая с грохотом взорвалась где-то за его спиной. Раздался страшный взрыв. Поллок залёг на пол и автоматически закрыл голову руками. Он пришёл в себя, когда дым уже рассеялся. Он почувствовал страшную колющую боль в ушах - его сильно контузило.
   В горячке, он, уже не контролируя себя, поднялся во весь рост и начал стрелять. Его тут же прошило свистящими пулями, которые ужалили его в плечо, ногу и сильно ударили в грудь. От болевого шока он повалился на пол и инстинктивно пополз за спасительный камень. Левая рука и нога не слушались и безжизненно волочились по земле, а грудь просто горела огнём.
  Поллак осмотрел свои раны.
  Мышцы на ноге и на плече были разорваны пулями, пронзившими его тело на вылет. Из сквозных ран текла кровь. Чтобы приостановить кровотечение, он перетянул ногу платком и с силой прижал своё плечо к холодной скалистой стене. После этого он растегнул рубашку и обнаружил на левой части груди большой тёмный синяк – крови почему-то не было! Полак удивился, но когда достал из нагрудного кармана сувенир торы, подаренной ему Саулом, то сразу же всё понял. Металлический чехол талмуда –«тхалима» был расплющен от пули и принял на себя всю силу удара, тем самым спас его от неминуемой смерти. Полак грустно улыбнулся окровавленными губами, и про себя подумал:

  «А говорят, что чудес не бывает. Человек вечно ищет какие-нибудь подтверждения существования Бога, а он сам находит их, чтобы защитить и сохранить ему жизнь»!

  От боли и потери крови он начал терять сознание.
  Последнее, что услышал Александр Полак, был тихий голос, доносившийся от куда-то из под земли. Он вибрировал, медленно и протяжно повторяясь эхом в его уже затуманенном сознании:

  «Саша, Саша, Саш-а-а»!

                ***

 Когда Дока Иорданис вылез из подземного хода, у выхода его уже ожидали Цезарь и Зара. Девушка радостно посмотрела на него, а потом, с удивлением заглянув в чёрную дыру лаза за его спиной, взволнованно спросила:

– А где отец, что с ним случилась? - её растерянные глаза наполнились страхом. - Он жив?!

– Между нами неожиданно обвалился проход. - сказал Дока, одевая тёмные очки, чтобы она не заметила фальши в его глазах, и вынужденно соврал. - Он жив и вернулся к Саулу. Там он и дождётся нашего возвращения.

– Да, мы слышали шум позади нас! - поддержал Иорданиса Цезарь, который, судя по всему, всё прекрасно понял и, чтобы не расстраивать Зару, поддержал версию Иорданиса. - Может быть, это и к лучшему?!

– Слава богу, что он жив! - просияла Зара. - А мы вернёмся назад в Израиль?

– Конечно! - коротко ответил Цезарь, и оглядевшись по сторонам, добавил. - Ну, что – вперёд на землю древнего Египта. Нам предстоит тяжёлый путь: по скалам, равнинам и морям.

                ***

  Путешествие, действительно, было не лёгким.
  Большую часть Синайского полуострова путникам пришлось преодолевать пешком, а так же трястись в допотопных грузовиках, передвигаться на спинах тощих и вонючих мулов, даже болтаться на палубе старой рыболовецкой фелюги, на которой они переправились через пролив Красного моря.
  За всё это время они страшно вымотались и устали, почти ничего не ели, кроме сухих лепёшек. Они старались поменьше пить, экономя содержимое своего старого бурдюка.
  Вода здесь была дороже золота и любого богатства!
  Надо отметить,что за всё это время пути Зара ни разу не закапризничала и не пожаловалась на трудности, она стоически переносила дорогу наравне с мужчинами. По внешнему виду Цезаря вообще трудно было понять: устал он или нет, во всяком случае, он всегда казался бодрым и подтянутым. Дока, привыкший к физическим нагрузкам, тоже старался вести себя достойно, не взирая на свой далеко не молодой возраст. Он хорошо помнил то, что говорил ему перед их отъездом Иван, и во всём проявлял к молодым отцовскую заботу и внимание.
   Дока старался во всех ситуациях оставаться для них надёжной опорой, верным охранником и другом. Он относился к Заре и Цезарю, как к своим собственным детям и почти не спал, обеспечивая их безопасность. Правда иногда Иорданис стал за собой замечать, что спит с открытыми глазами. В эти минуты его мозг мог немного отдохнуть, хотя и не терял контроля над тем, что происходило вокруг.

                ***

  Эта древняя земля, которая познала цивилизацию ещё 6000 тысяч лет назад, за всё эти века почти не изменилась. Как будто бы она остановилась в своём развитии на временах великой Клеопатры.
  Всё вокруг было затхлым и полу-разрушенным.
  Эта ситуация усугублялась  длительной войной, непрекращавшиеся уже многие годы. Селения и деревеньки, через которые приходилось проходить путникам, представляли собой жалкие и убогие постройки, а их жители казались серыми и забитыми.
  Скупая природа не радовала, а палящее солнце выжигало глаза, которым не помогали даже чёрные очки. О реальном времени напоминали лишь вооружённые современным оружием люди, сновавшие повсюду, старые и ржавые автомобили, двигающиеся по разбитым дорогам, да военные самолёты, которые иногда пролетали в высоком безоблачном небе.
  Всё вокруг было пропитано духом войны, а в воздухе постоянно слышалась звуки канонады, доносившейся со всех сторон. Казалось, что весь мир сошёл с ума, ввязавшись в эту бессмысленную и жестокую резню, в которой люди бездумно и легко убивали друг друга, а человеческая жизнь буквально ничего не стоила. По существу воюющие стороны давно позабыли о первопричинах своих конфликтов, и уже могли автоматически стреляли не только по противнику, но и в любого встречного. Воевали те, кому уже нечего было терять, а так же те, кто не желал отдавать назад то, что им не должно было принадлежать. Людям было уже всё равно, в каких богов они верили, как, собственно, наплевать и на самого бога, поскольку Он изначально и всегда был противником любой войны и насилия.
  Но всё это были только цветочки - ягодки ожидали путников впереди!
 
                ***

  Высадившись с рыболовецкой шхуны на берег, им очень повезло. Водитель-араб, перевозивший рыбу, согласился довести их до городка Мемфис, который находился на западном берегу Нила. От него же было уже рукой подать до конечного пункта экспедиции – каких-то сто километров через Сахару. Куда именно они направлялись, знал только Цезарь и никто другой.
  После нескольких часов, проведённых в провонявшимся рыбой открытом багажнике грузовика, они наконец достигли Мемфиса.
  Когда-то это город являлся столицей Древнего Египта, основанной ещё первым фараоном Мина. Его название означало - «Белые стены», и по преданию в нём содержались священные животные жрецов: огромный чёрный бык с белой отметиной на лбу – Апис и гигантский ручной крокодил – Себек. Красивее этого места не было во всей Африке.
   Сейчас же этот город был больше похож на развалины.
   Уже сгущались сумерки, когда машина, подъехала к старому глинобитному дому, покрытому сухими пальмовыми ветками вместо крыши. Здесь жила семья водителя грузовика Ахмеда, который за небольшую плату согласился предоставить ночлег своим измученным дорогой пассажирам.
   Однако хозяина никто не встречал.
   Как выяснилось позже, за время отсутствия в его семье случилась большая беда.
 
                ***

  Когда они вошли в дом, то увидели обезумевшую от горя женщину, стоящую на коленях и рыдавшую над телом маленького мальчика. Она иступлёно рвала на себе волосы, и казалось, что она просто сошла с ума. Выяснилось, что её сын внезапно умер прямо у неё на руках, и произошло это - буквально несколько минут назад. Рядом с матерью по полу ползали несколько почти голых детей, которые, глядя на эту картину, тоже горько плакали.
  Ахмед растерянно смотрел на свою семью, и на его глазах тоже появились слёзы. Его жена находилась в отчаяние, она, сумбурно рассказала мужу о случившемся, не в состоянии стравиться со своей истерикой. Эта бедная женщина каталась по полу, не в силах подняться на ноги. По её неуверенным действиям стало ясно, что она полностью ослепла от горя!
  Дока предложил Цезарю найти другое место для ночлега, но тот неожиданно подошёл к Ахмеду и начал говорить с ним по-арабски. Это удивило не только Иорданиса и Зару, но и самого хозяина дома.
  Внимательно выслушав Цезаря, Ахмед вывел жену и детей в соседнюю комнату, а потом вынес тело ребёнка и положил его на стол. Отец стоял с подавленным видом, и безмолвно глядел на своего мёртвого сына.
  Цезарь подошёл к мальчику, который лежал без движения, протянул над ним руки, закрыл глаза и начал водить над его телом ладонями, начиная от его головы и заканчивая ступнями. Его руки не касались тела умершего. Так продолжалось довольно долго. Все присутствующие молчали и завороженно наблюдали за этой странной процедурой.
  Вдруг пальцы на руках мальчика, скрещённых на груди, едва заметно двинулись!
  После этого шевельнулись и его ноги, а потом он весь как-то нервно передёрнулся, и открыл глаза. Лицо отца перекосило выражением полного ужаса и одновременно с этим - сильнейшего восторга. Ахмед тут же метнулся к сыну, подхватил его на руки и с криками радости бросился в соседнюю комнату.
  Дока и Зара застыли в растерянной позе, не веря собственным глазам. Их привёл в чувства пронзительный и счастливый крик матери, который доносился из-за занавески. Вслед за этим, Ахмед, бережно поддерживая свою жену под руку, вывел её из комнаты и они подошли к Цезарю.
   Женщина рухнула перед Цезарем на колени, обняла его за ноги и начала их целовать, при этом не переставая рыдать и причитать. Цезарь не стал её останавливать, а только погладил по голове и что-то тихо сказал по-арабски.
   После его слов, она поднялась и Цезарь помог ей сесть на стул посредине комнаты. Он подошёл к ней с боку, и положил одну свою ладонь на глаза ослепшей, а второй прикоснулся к её затылку.
  Уже никто из присутствующих не сомневался, что эта несчастная женщина прозреет.
  Так и произошло!

                ***

  Семейной радости не было предела.
  Пока Ахмед ходил к соседям за вином, Фатима – так звали его прозревшую жену, усадила Цезаря на стул и принесла таз с водой. Как только он не упирался, она настояла на своём и омыла его ноги.
  Потом она уложила детей спать и накрыла скатертью стол на коротких ножках. Она вынесла чашку с мамалыгой, маслины, финики, белый сыр и свежеиспечённый хлеб. Когда вернулся Ахмед, все присели у стола, скрестив ноги, и праздничная трапеза началась.
  Хозяин щедро угощал своих гостей вином, особенно Цезаря, которому он заглядывал в глаза с преданностью благодарного раба, прислуживающему своему хозяину – фараону.

  После ужина в дом Ахмеда пришёл какой-то старик в белом тюрбане и длинной накидке на плечах. Это был местный мула, который откуда-то уже узнал о чудесах, происходящих в его городе, и хотел самолично лицезреть великого воскресителя и исцелителя. Он явился со своей свитой, состоящей из нескольких помошников.
  Старик поклонился и поздоровался.
  Всем пришлось встать, и ответить положенными в этом случае приветствиями. Мула, теребя свою седую бороду, поинтересовался откуда и куда путники держат свой путь.
  За всех ответил Цезарь, который пояснил, что они палестинцы, и отправляются к родственникам в город Александрию на Северное побережье. Мула внимательно поглядел на странников и, прищуря свой хитрый тёмный глаз, спросил:

– А вы случайно не семиты?

– Что вы! - улыбнулся Цезарь, незаметно поправляя свой крест, висящий у него на груди под шёлковым бельём.

– Если это даже и так, - улыбнулся мула, - какая разница? Вы пришли к нам с добром и совершили богоугодное дело. Кроме того, очень давно в Египте тоже верили в единого бога, конечно же, не Иегову, а в бога – Ра. Да и сейчас среди нашего народа осталось много христиан. Правда их вера преследуется местными властями, но лично я отношусь к ним вполне снисходительно. - Он покосился на грудь Цезаря и вновь улыбнулся. - Однако вы наверняка устали с дороги и вам хочется отдохнуть?! Благодарю вас ещё раз, и да пребудет с вами Аллах!

  Он и его свита попятились назад, и, низко кланяясь, быстро удалились.
  После этого визита, Фатима убрала со стола и приготовила циновки для ночлега, потом уважительно поклонилась, и оставила своих гостей одних.
  Они растянулись на полу и уже собирались спать.
  Но Заре нетерпелось поговорить с Цезарем, и она шепнула ему на ухо:

– Ты, что фокусник или второй миссия – сын Бога»?

– Я такой же Иисус, как ты – Мария Магдалена, а Дока – святой апостол Пётр, - отшутился Цезарь.

– Ты что, считаешь, что я падшая женщины? - возмутилась Зара и в порыве возмущения присела на циновку.
 
– Между прочим, -  усмехнулся Цезарь, - имеется компетентное мнение учёных, занимающихся каноническими исследованиями, гласящее о том, что Мария никогда не была проституткой, а являлась законной женой Иисуса. Они любили друг друга и даже имели совместных детей, которые в дальнейшем стали основателями рода большинства монархов Европы. Мария же – их прародительница, считалась порядочной, честной и верной женщиной, причём такой же рыжеволосой красавицей, как и ты.

– Цезарь, - не унималась Зара, - а как тебе удалось воскресить мальчика и вернуть зрение Фатиме? Это просто какое-то чудо!

– Никакого чуда в этом нет! - улыбнулся Цезарь. - Простое биоэнергетическое воздействие: своим биополем я воздействовал на малыша, который находился в состоянии клинической смерти. Его же мать ослепла от сильного эмоционального шока, и я только расслабил и снял болевой очах временной мозговой аномалии. Это может сделать любой человек, который обладает мощной энергетикой и знает, каким образом управлять своими возможностями.

– А ты мог бы как Христос накормить голодных людей рыбой и вином, или ходить по воде? - не отставала от него любопытная Зара.

– Думаю, что да! Скорее всего, Иисус мог использовать уникальные способности гипноза и дал людям именно то, чего они так хотели, тем самым виртуально и психически удовлетворил их голод. У него имелся уникальный дар внушения, и он легко руководил человеческими желаниями, мыслями и страстями. Христос был в состоянии сделать людей счастливыми в их вере и познании истины, даже научить их бороться с земной гравитацией. Что же касается его хождение по воде, то я однажды уже делал это. Правда для подобного чуда требуется колоссальный выброс энергии! То, что сейчас кажется невозможным, раньше являлось обычным делом.

– Когда это раньше? - поинтересовалась Зара.

– Когда землю по ночам освещали две Луны. - с загадочным видом произнёс Цезарь.

– Цезарь,  миленький, -  продолжала свой допрос Зара, и её глаза засветились восхищением, - но почему тогда Христос, который по твоим словам обладал такой сверхъестественной силой, не смог спасти себя от страшной, мучительной и несправедливой казни?

– Он мог бы совершить и значительно большее, но таков уж был его небесный урок. Он просто не мог поступить по-другому. Каждый человек движим по жизни своей судьбой, в том числе ты, я и Дока  Иорданис.

– Интересно, - вмешался в их разговор Дока, который всё это время молча слушал молодых, - и в чём же состоит, например, моя судьба?

- Висеть вниз головой и держать меня за руку! - туманно ответил Цезарь.

– Весёленькая перспектива! - грустно ответил Иорданис.

– А моя, моя – в чём? - нетерпеливо произнесла Зара.

– А твоя – лететь вместе со мной в преисподню и, если повезёт остаться живой, в чём лично я полностью уверен. А более глобальная задача, которая стоит перед тобой - нарожать мне кучу детей и стать хорошей матерью.

-    Цезарь, ты всё время говоришь загадками! - сказал Дока.

-    Если я начну сейчас всё популярно объяснять, то вы мне всё равно не поверите, или посчитаете, что я просто сбрендил! - весело ответил он и, зевая, призвал их. - Давайте -ка лучше спать, вполне вероятно, что завтра утром нам придётся очень рано вставать, отбиваться от поклонников и улепётывать от преследования. Ведь восточную признательность и гостеприимство всегда называли сладким рахат-лукумом с ядом. Потом мы сможем договорить, а сейчас мне надо восстановиться, поскольку я потерял много энергии»!

 Не успели они приложить свои головы к подушкам, как тут же мгновенно уснули.

                ***    

  Ещё не рассвело, когда Ахмед разбудил Цезаря, и испуганным и тревожным голосом прошептал:

– Поднимайтесь, господин, быстрее поднимайтесь, и будите своих друзей!

– Что случилось, Ахмед? - хрипло, с просони спросил Цезарь.

– Кто-то из наших пошёл в полицию и сообщил, что я прячу в своём доме группу израильских шпионов. Полицейские могут приехать сюда с минуты на минуты.

– И, куда же нас деваться, они же нас всё равно догонят и поймают? - резонно воскликнул Цезарь.

– Не поймают, - уверенно заверил его Ахмед, - я отвезу вас за границу города, а там сразу же начинается пустыня, где вы сможете легко скрыться от погони.


  Через пять минут все уже были готовы и прощались с хозяевами. Фатима, скрывая своё лицо под платком, вручила Доке узелок с продуктами и полный бурдюк с водой.
  Когда они вышли во двор, то ужаснулись тому, что увидели перед собой.
  Весь квартал был забит людьми, которые сидели и стояли в переулках между домами. Среди них было много больных, убогих и юродивых. Жители города,  заслышав о чудесах, происшедших в доме Ахмеда, пришли сюда, надеясь на своё исцеление. Они ждали, когда появится великий чужестранец и вновь начнёт вершить свои чудеса.
   Когда люди увидели выходящего из двора Цезаря, они упали на колени и начали усиленно молиться ему, как богу. Ахмед ели успел затолкать всех своих гостей в кузов грузовичка и, отбиваясь от назойливых просителей, выехал со двора на улицу.
  Он быстро довёз их до городской границы, и когда машина упёрлась в песчаную обочину, попросил всех выйти.

– Куда вам надо попасть? - спросил Ахмед.

– В Александрию. - вяло ответил Цезарь.

– Господин, вы мне можете доверять, я даже под пытками никому этого не скажу, клянусь Аллахом!

– Мы хотели бы добраться до древней Гизы, туда, где стоит Великий Сфинкс! - честно признался Цезарь.

– Да, путь вам предстоит не лёгкий! - Ахмед почесал свой затылок, и сказал. - Вам следует всё время идти на Запад, пока вы не наткнётесь на оазис Тарко. Там  живут бабуины. Они народ гордый и грозный на вид, но добрый и справедливый. Они и укажут вам дорогу к пирамиде. Ну, что же прощайте – мне пора возвращаться! - Ахмед низко поклонился своим гостям, сел в машину и поехал.

– Спасибо, и да хранит вас Аллах! - крикнул он из кабины.

   Беглецы остались на дороге одни.
   Уже брезжил рассвет.
   С ближнего минарета голосистый муэдзин исступлённо и протяжно сзывал мусульман к утренней молитве.
   Путники взвалили на себя свою ношу и медленно пошли на запад – в самое пекло пустыни Сахара. Им предстоял долгий и опасный путь через голодную и выжженную землю Африки.

– А для чего нам нужен этот Сфинкс? - спросила у Цезаря Зара.

– Для того, чтобы наши с тобой дети получили будущее! - как-то странно ответил
он.
 
– Мы, что собираемся их делать прямо в пирамиде Хеопса? - рассмеялась Зара.

   Цезарь улыбнулся одними губами, но ничего не ответил.
   Его взгляд был направлен в даль, туда, где открывалась великолепная панорама высоких красных барханов и яркого голубого неба.





                ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ



  На фоне рокочущих грейдеров, Вольский, с его высокой и мощной фигурой, показался Толстову совсем маленьким и беспомощным. Он энергично размахивал своим пистолетом, при этом громко и смачно матерился. Когда же он направил оружие в сторону офицера, сидящего на люке одной из адских машин, тот сделал предупредительную очередь из автомата. Вольский тоже выстрелил в воздух. Тогда офицер повернул свой автомат на него и нажал на курок. Пули прошили тело Вольского и, он, вопросительно глядя на подбегающего к нему Толстова, грохнулся на землю.
  Толстой свалился перед ним на колени, подхватил его за голову, и не в силах сдержать слёзы, завопил, как растерянный ребёнок:

– Саша, Сашенька?! - слёзы произвольно текли по щекам Толстова, и он начал жалостливо причитать, судорожно прикрывая своей ладонью алые пятна, которые стремительно растекались по белоснежной рубашке Вольского. – Да, что это такое?! Саша, Сашуля!

– Не кричи ты так, Лёва. - тихо прошептал он, кашляя и выплёвывая кровь. - Эти ****и меня всю жизнь били-били и, наконец, добили.

– Ну, что, ты, Санёк? -  лицо Толстова скривила нервная улыбка.

– Послушай меня, старик, - чуть слышно сказал Вольский, - позаботься о моих и передай им, а так же: Ивану, Доке, Поллаку и Цезарю, передай им всем, что я всегда их лю – лю - бил, очень. И ещё: я иногда бывал груб с тобой, так что – прости меня, Лёвушка, ради бога. Ты же понимаешь, что это происходило от избытка чу – чувств... - он не досказал фразы, повернул лицо вверх и в его застывших глазах отразилось голубое небо и плывущие по нему облака.
 
– Я тебя тоже очень люблю!  - умоляющим голосом залепетал Толстой, у которого лихорадочно затряслись руки и нижняя губа. - Сашуня – родненький, - испуганным голосом захныкал он. – Я очень тебя прошу – ты только не умирай! Ну, пожалуйста, милый мой – дорогой! Ну, что тебе стоит?!!!

  Он тряс уже недвижимое тело своего друга, целовал его потный лоб и большие  сильные руки. Он повернулся в сторону грейдера и беспомощно погрозил стальному чудовищу пальцем, а потом безысходно прокричал тонким, срывающимся голосом:

– Суки вы! Что вы наделали?! Вы же убили его?!

  В ответ офицер, виновато улыбаясь, дал водителю команду: «Вперёд»!

  Толстой едва успел оттащить тело Вольского в сторону, и чуть сам не попал под гигантский ковш этого трясущегося металлического чудовища.

                ***

  Эльдар доложил Фёкле о том, что её задание выполнено и здание фабрики снесено с лица земли.

– Обошлось без жертв? - довольным голосом спросила она.

– Так на территории этой компании почти никого не оказалось. - ответил министр. - Только один сумасшедший попал под колеса грейдера.

– Кто такой? - настороженно поинтересовалась она. - Уж не мой ли дядюшка?

– Какой-то сотрудник фирмы, - замялся Эльдар, - если не ошибаюсь, его фамилия – Вольский?

– Вольский? - испуганной переспросила Фёкла, и сделала паузу. - Жаль! Искренне жаль! Это лучший друг моего дяди и Ивана Гауди! Боюсь, что теперь у нас с тобой могут возникнуть очень большие неприятности – они нам этого никогда не простят?! Ну ладно, как-нибудь спишем на издержки!

– А ваш дядя, - продолжал свой доклад министр внутренних дел, - куда-то испарился вместе с трупом – как сквозь землю провалился!

– Но, он жив?

– Думаю, что да!

                ***

  После разговора с Эльдаром Фёкла призадумалась.
  Информация о смерти Вольского – стала для неё очень плохой новостью.
  Конечно ей стало немного жаль своего бывшего шефа, который как опытнейший юрист когда-то научил её всему тому, что она знала. Но больше всего её беспокоила возможная реакция на его гибель со стороны семьи Гауди. Она знала, что Вольский для главы этого семейства значил больше, чем самый близкий родственник и он просто так это дело не оставит. Однако как когда-то любил выражаться сам покойник - Вольский: «лучшая защита, это – нападение»!
  Фёкла решила подстраховаться и поспешила позвонить президенту.
  Бураков выглядел слегка помятым.
  Он задумчиво сидел у бассейна вяло реагировал на её доклад.

  «Опять зреет под минетом»? - брезгливо подумала она, но вслух сказала:

– Так что, вот такая произошла ситуация. Даже не знаю, правильно ли я всё сделала?

– Всё отлично! - Бурлаков закатил от удовольствия свои жабьи глаза. - Я всё беру на себя – всё!

– Может быть отозвать этого Гауди из Штатов?

– Смотри сама, - ответил Бураков, лениво растягивая слова, - подготовь указ под моей подписью и давай сюда этого Дон Кихота. А здесь мы с ним быстро разберёмся и выясним, что именно он делал в своей тайной лаборатории?!

– Договорились, сделаю, как ты прикажешь! - подхватила мысль Фёкла и довольно улыбнулась тому, что ей в очередной раз удалось добиться от этого идиота того, чего она хотела. Теперь вся вина за смерть Вольского и возвращение Ивана Гауди в Москву будет лежать не на ней лично, а на самом президенте.

– Ты там готовишься к моему юбилею? - кокетливо улыбнулся Бураков.

– Конечно, дорогой! - заискивающе ответила Фёкла. - И подарок уже подготовила.

– Какой? - засюсюкал он.

– Не скажу!

– Ну, скажи!

– Это секрет!

– Ну, скажи, Фёклочка!

– Ладно: роскошный памятник я тебе заказала!

– Памятник?

– Да!

– На могилу, что ли?

– Дурачок! В самом центре города – прямо напротив Большого театра.

– Да там же стоял этот, как там его – Марло Какс, тфу ты, - Карл Маркс?!

– Нет уже никакого Маркса, это место для великого и могучего президента Буракова! Пускай все знают, какой ты у меня красивый!

– Ну, спасибо. - кривляясь, произнёс он. – И, когда же я его увижу?

– Открытие памятника произойдёт в день твоего юбилея.

– Обрадовала ты меня, Фёклушка, я в долгу не останусь!

– Пока, милый!

– Пока-пока!
 
  Она повесила трубку, а сама про себя подумала:

 «Лучше бы я заказала твой бюст на могилу – грязный слизняк! Да жаль, что рано ещё - время моё не пришло! Но ничего – недолго осталось ждать»!

                ***
 
  Толстой всё сделал и всё успел.
  Убедившись в том, что сотрудники компании и их родственники находятся в полной безопасности, он оставил вместо себя жену Ивана Гауди - Ксюшу и, дождавшись ночи, отправился в город.
  Слёзы застилали его глаза, сердце его оборвалось, а похолодевшая душа никак не могло смириться с гибелью друга.
  Он тайно поместил тело Вольского в холодильник, не решившись сообщить его жене о трагической и нелепой смерти её мужа, просто не знал, как такое можно было произнести вслух. Он так же умолчал об этом в беседе с Иваном, хотя во время их беседы ему страшно хотелось открыто и громко разрыдаться. Но разговор с Гауди оказался довольно коротким и, наверняка, Иван не заметил ничего подозрительного в его виде и настроении. Им пришлось общаться на эзоповском языке, который понимали только они двое.
   На вопрос Толстова: «как там у вас с погодой?»,  Иван ответил, что «завтра обещают дождь». Это означало, что операция полностью подготовлена и должна начаться в намеченные сроки. Теперь Толстову осталось, как можно быстрее сообщить об этом Володе, а он -то уж точно знал, что надо делать дальше.
  Толстой гнал свою машину в центр города на автопилоте, даже не замечая, что грубо нарушает правила движения и установленную скорость. В результате, когда он не доехал до нужного места буквально нескольких метров, за ним увязалась дорожная милиция. Толстой резко остановил свой автомобиль у обочины и бросился через Театральный сквер прямо к памятнику Карла Маркса, закрытому лёгким целлофановым навесом. Толстой проскользнул в него и, тяжело дыша, открыл скрытый под травой люк, который находился за основанием памятника. Подняв потайную крышку, они начал быстро спустился вниз. Когда она, покрытая камуфляжным покрытием, плотно стала на своё место, Толстой наконец-таки  вздохнул свободно.

  «Теперь им меня не найти»! - с облегчением подумал он.

   Включив фонарь, Толстой ступил на ступеньку крутой лестницы, ведущей в подземку. Достигнув бетонной площадки, он скинул с себя куртку, одел на голову шлем с фонарём, которые были специально припасены им на этот случай, потом прикрепил к нему скотчем маленький видеотелефон и, перекрестившись, бросился в мутную воду.
  Толстой, фыркая, плыл по тёмному лабиринту бывшего метрополитена, разгребая руками мусор и пластиковые бутылки, плавающие по поверхности грязной подземной реки. Он  брезгливо отгонял от себя наглых крыс, которые хищно шипели, цеплялись за него сзади.
   Он хорошо знал дорогу к штабу повстанцев, но сильно сомневался в том, что сможет вплавь осилить такое большое расстояние. Однако другого выхода у него не было – надо во что бы то ни стало сообщить Володи о начале операции.
   Всё должно свершиться завтра вечером!

  Толстой так же хорошо знал и о том, что всё последнее время по всей стране организована мощная компания членов братства Водолеев, которые он сам и готовил. Они занимались разъяснительной работой среди прогрессивной части представителей властных структур, силовых органов, а главное – военной и федеральной разведовательной службы. Последняя категория терпеть не могла президента Буракова и его развращённую банду, и только ждала сигнала для начала своих активных действий.
    Все они были уже давно готовы к бурным празднованиям его юбилея!





                ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ


 
   Мне всю ночь не спалось.
   Но, не смотря на то, что я умудрился допить в полном одиночестве литровую бутылку виски и высадить две пачки «Давыдова», самочувствие моё оказалось просто превосходным.
   Когда ржавое нью-йоркское солнце заглянуло в мой скромный кабинет, я наконец закончил свой роман, поставив в конце компьютерной страницы последний знак припинания.
   Это было многоточие...
   После этого я с чувством выполненного долга и с величайшим удовольствием, выпил чашку крепкого гватемальского кофе, чисто выбрился, залез под холодный душ, обрызгался одеколоном, оделся и спустился в офис.
   На сегодняшнее заседание я решил пойти в новом костюме, который моя секретарша Светлана заранее заботливо напичкала множеством миниатюрных видеокамер. В завершении всего, я повязал на белую сорочку строгий шёлковый галстук, хотя он всегда душила меня, как питон кролика. Однако я сделал это вполне умышленно -  именно сегодня он мне очень пригодится, собственно так же как и тайные подглядки и подслушки на моём парадном туалете. Пускай все, кто следил за моей персоной, теперь смотрят всё, что будет происходить вокруг!
  Войдя в свой кабинет раньше обычного, я обнаружил на мониторе компьютера новое сообщение, пришедшее ночью из Москвы: МИД, не объясняя причин, срочно отзывал меня обратно. По всей видимости, эта информация о моей отставке была уже известна и в секретариате ООН. Подобного хода событий следовало ожидать, но, если честно, то меня нисколько не расстроила эта новость, поскольку она уже определённо ничего не могла изменить. Алгоритм моих подготовительных действий был продуман до мелочей, причём таким хитрым образом, что меня уже никто не мог остановить.
  В прекрасном состоянии духа я сел в машину и отправился к зданию ООН.

  Андрей, заглядывая на меня в зеркало заднего вида, с нескрываемым удивлением спросил:

– Шеф, вы сегодня находитесь в каком-то приподнятом, даже - праздничном настроении?

-   Да, если учесть, что я всю ночь не спал.

-   А, чем же вы занимались?

-   Дописывал свой последний роман!

-   Счастливый вы человек!

-   Я?

-   Да – и дипломат и романы пишите!

-  Друг мой, запомни: счастливые люди никогда не пишут романы!

                ***            

   Когда я поднимался с подземного гаража наверх, то мысленно помолился и воодушевлённо подумал:

  «Ну что, Иван, вот и настал твой звёздный час! Сегодня тебе предстоит самое главное сражение в жизни, которое, дай бог, должно стать переломным моментом во всей истории человечества. Вполне допустимо, что этот день окажется для тебя последним? Но, что может быть более почётным и прекрасным, чем жизнь без страха и смерть на миру. Это и есть настоящая свобода! Так, вперёд, и хранит тебя Господь»!

   Я один из первых сел на своё место, расположенное в первом ряду полукруглого центрального зала. Пролистав план заседания, я заметил, что моё имя уже вычеркнуто фломастером из списка докладчиков. Это означало, что вести из Москвы уже успели долететь до Нью-Йорка.
   Но мне было на это наплевать!
   В том случае, если всё пойдёт, как я задумал, выступление  представителя России – Ивана Гауди состоится в любой случае.
  Только бы меня не подвели помощники!

                ***

  Постепенно зал наполнился народом.
  Члены Совета Безопасности неспеша занимали свои места.
  Телевизионные камеры стояли по всем углам, а специалисты проверяли работу четырёх огромных плазменных экранов. В специальной ложе для прессы, я заметил седой ёжик Джонатана Паркера. Это был небывалый случай, когда президент «CNN» собственной персоной посетил здание ООН и координировал работу своей журналистской команды.
   Но только я знал истинную причину его профессиональной активности.
  Он незаметно для окружающих поприветствовал меня рукой, что означало: «всё - о, кей, дорогой товарищ»!
  По верхнему ряду прошёлся начальник отдела безопасности, который тоже поздоровался со мной лёгким кивком головы. Он, как ушлый и профессиональный шпион, постоянно исчезал из виду, а потом вновь появлялся из неоткуда.
  Под жидкие аплодисменты в зал почти одновременно вошёл Генеральный секретарь Макукуаки и Канцлер Германии - Ади Холеман. Они присели каждый на своё место, обозначенное на столах специальной табличкой.
 
  Я получил редкую возможность внимательно рассмотреть Холемана.
  Он представлял собой довольно плюгавого, невзрачного мужчину среднего роста и весьма неопределенного возраста. Его серые жиденькие волосы были аккуратно зачёсаны назад, а на его щеках выделялись тёмные пигментные пятна, над которыми бегали маленькие крысиные глазки. Лицо Адика имело болезненный вид, а весь его трухлявый потрёпанный облик напоминал больного туберкулёзом или хронического сифилитика.
   Он о чём-то тихо шушукался с двумя бравыми помошниками, которые сидели по обе стороны от него. При этом Холеман ехидно и манерно улыбался, оголяя свои мелкие, жёлтые зубы.

  «Предчувствует свой триумф?! – зло подумал я. – Ну, ничего – я тебе его сейчас устрою»!

  Наконец заседание началось.
  Председательствующий, слегка кашлянув в микрофон, объявил о наличии кворума,  зачитал повестку дня и предоставил слово главному докладчику.
   Холеман поднялся со своего места и уверенной походкой направился к трибуне. Он стал перед микрофонамиза и начал свою речь.
   Говорил он ровным и спокойным голосом, не пользуясь текстом. При этом весь его внешний вид сразу преобразился: лицо заметно оживилось, а глаза заблестели каким-то фанатичным огнём. Смысл его речи носил явно демагогический характер, но она произносилась очень экспрессивно, аргументированно и логично. Холеман бесспорно обладал высоким талантом оратора, который привык всегда говорить именно то, что от него желали услышать. Аудитория в полной тишине внимала мастерским речам этого воистину искусного софиста, который имел не только явно гипнотические способности, но и мог блестяще ими пользоваться. Он манерно жестикулировал, стараясь убедить аудиторию в срочном принятии его программы по применению лазерного оружия против воюющих сторон на Ближнем Востоке. Холеман пытался доказать сидящим в зале, а так же и всем тем, кто наблюдал его выступление по телевидению, что если ООН не примет проект его резолюции, то судьбу мира будут ожидать самые плачевные последствия. Он клялся и божился в полной безопасности своей программы для мирного населения, гарантировал строгий контроль со стороны миротворческих сил и полную прозрачность для общественности и Совета Безопасности.
  Как и следовало ожидать, его возвышенное обращение к разуму, стремлению к миру и дружбе между народами возымело успех, а пламенная речь сорвало шквал бурных аплодисментов. Все члены Совета во главе с его председателем синхронно встали со своих мест. Они были полностью солидарны с докладчиком. Они громкими возгласами одобрения и с нескрываемым восхищением проводили Ади Холемана на его почётное место.
   В своих креслах остались сидеть только представитель Китая и я.

   Не дожидаясь следующего оратора, я быстрым шагом прошёл к трибуне!
   Моё поведение вызвало явное замешательство в рядах Адика, а Генеральный Секретарь - Мукукуаки даже вскочил на ноги и, в знак протеста, энергично замахал руками. Он что-то громко выкрикивал в свой микрофон, но его голос никто не слышал.
   Все микрофоны, кроме установленного на трибуне, были отключены. 
   Слава богу, но мои помощники меня не подвели!
   Я стал за трибуну и, как ни в чём не бывало, начал говорить.
   Меня охватило давно забытое внутреннее возбуждение, и даже появился азарт судебного адвоката. Только на этот раз я выступал в не привычной для себя амплуа защитника, а выполнял функции прокурора - обвинителя, который должен был разоблачить отпетого маньяка, свободно гуляющего на свободе, а главное - убедить присяжных засадить его за решётку. Это была очень трудная задача, учитывая тот факт, что меня видели и слушали бесчисленное количество народных присяжных, которых насчитывалось ни много ни мало, а несколько миллиардов человек. Я знал, что в связи особой важности обсуждаемого в ООН вопроса, весь мир внимательно наблюдает за событиями, происходящими на телевизионных экранах. Если Совет Безопасности примет резолюцию Холемана, это в корне изменит политическую обстановку во всех уголках нашей планеты!

   Однако после первых же моих слов, сидящие в зале понемногу поутихли, хотя Мукукуаки по-прежнему корчил недовольную физиономию гамадрила и кого-то искал глазами. Скорее всего, он высматривал начальника службы безопасности, который отвечал за работу всей аппаратуры в зале. Но этот человек, как сквозь землю провалился!

   «Дамы и Господа!  - я сделал паузу, чтобы проверить работу микрофона и то, что все телекамеры в зале направлены прямо на меня. Убедившись, что всё в полном порядке, я продолжил:

   «Господа!
   Наше человечество из века в век, шаг за шагом преумножали свои познания. Да, мы медленно, но верно набирались опыта и совершало множество непростительных ошибок. Людям всегда казалось, что с каждым годом они становятся всё умнее и умнее, совершенствуют свой интеллект, и тем самым поднимаются всё выше и выше к заветному абсолюту знания. Что говорить, этот путь оказался очень трудным и извилистым, иногда движение по нему превращался в вынужденное топтание на месте, а порой и досадным возвращением назад. Но нам – смертным, идущим по тернистой дороге жизни, всегда требовались зримые ориентиры и путеводные звёзды. Это происходило потому, что, столкнувшись с непостижимыми тайнами мирозданья, мы были не в состоянии их разгадать и растерянно блуждали в океане неизведанного. Чтобы проникнуться верой в добро мы создавали для себя богов и иллюзорных идолов, очень часто принимая за них авантюристов и шарлатанов»!

  Эта общее и нейтральное по своей сути начало было сделано мной специально, чтобы немного успокоить сидящих в зале и обеспечить возможность довести свою речь до конца. Я тысячи раз прокручивал в голове свою речь и слова сами лились, как воды в горной реке. Холеман смотрел на меня равнодушным и презрительным взглядом, а Мукукуаки, слава богу, уже заткнулся и тихо сидел с видом обиженной обезьяны.
  Взглянув на Паркера, который глазами показал мне, что всё идёт нормально, я продолжил свою речь:

  «Однако человеческий дух так и не пропитался истинной верой в заветы великих пророков, и люди настойчиво не желали прислушиваться к их мудрым словам и предостережениям. В результате этих вынужденных шараханий, одни из нас по-прежнему исступлённо молились своим богам, другие же стали тесно дружить с Тёмными Силами Зла. Но если простой люд старался больше доверять учениям великого Создателя, то тех, кто ими руководил, почему-то неизменно тянуло к  Черному Ангелу Порока. Они заложили ему свои рабские души, и ревностно прислуживали коварному искусителю, имя которого - Дьявол! -  я не двусмысленно обернулся и посмотрел прямо на Ади Холемана, который при этих словах резко встрепенулся, оскалился  и сделал недовольную физиономию.
  Я же, войдя в раж, продолжал:

 «Очень жаль, что, переживая критические моменты своей истории, народы выбирали из своих рядов далеко не самых достойных вожаков и поводырей. Им они доверяли свою судьбу, и слепо следовали их призывам, становясь тем самым, добровольными жертвами и сообщниками, живыми заложниками и пассивными пособниками дьявольской воли. В итоге они вели всех нас не на вершину мудрости, не в райские пущи рая, а прямо в ад»!

  В этот момент я снял через голову свой галстук: этот жест являлся заранее оворённым сигналом для Паркера. Тот был уже наготове, подошёл к трибуне и взял у меня диск. Он быстро вставил его в плейер на своём пульте управления и на огромных экранах зала сразу появилось лицо Ади Холемана. С этого момента по всем мониторам прямого телеэфира началась трансляция моего сверх секретного видео материала.

 «Господа присутствующие и дорогие мои современники! Таким проводником тёмных сил зла и самим сыном Сатаны, является сидящий перед вами Ади Холеман. - громко воскликнул я, указывая на него пальцем.

   После этих слов в зале сразу стало шумно.
  Я же, не обращая внимание на реакцию аудитории, поднял руку вверх и продолжил:

   «Он только что и прямо здесь, предлагал вам поддержать его программу. Но его преступные предложения не имеют ничего общего с установлением на земле мира и справедливости! В нашей истории пролилось и так слишком много невинной крови! Подумайте, люди, безумные призывы Холемана могут привести к началу самой ужасающей мировой катастрофе! Смысл его преступных призывов всем давно и очень хорошо знакомы, это идеи обыкновенного фашизма, воскресшие из нашего мрачного прошлого! Эта бредовая идеология всегда приносила людям земли только смерть и страдания. Именно этого и желает Ади Холеман – мерзкий клонированный урод, выращенный из смердящих генов и гнилостных останков Адольфа Гитлера! Он подхватил его знамя со свастикой, гордо поднял над своей головой и предлагает нам стать под этот кровавый флаг Антихриста! Люди, неужели вы не понимаете, что Ади Холеман - это фюрер, воскресший из мёртвых, который мечтает только об одном – погубить наш мир»!

  При этих словах Холдеман вскочил со своего места и, спотыкаясь на ровном месте, начал ретироваться к выходу. Один из его помошников, повернулся лицом к трибуне, и провёл ребром ладони по своей шее, живописно намекая мне на мой скорый конец.
 
  Я же в этот момент обратил внимание присутствующих на экраны и громко крикнул:

«Люди!
  Вы только посмотрите, что вытворяет этот сумасшедший параноик, которому вы все только сейчас так исступлённо хлопали! В нём воскрешена не только плоть Гитлера, но и преступная идея национал-социализма, которая приобрела новые, ещё более безумные интерпретации. Ади Холеман мечтает превратить человечество в своих покорных рабов, лишить будущего наших детей, а их самих заменить на жестоких и бездушных клонов»!!!
      
  В это время по мониторам начали мелькать шокирующие кадры из жизни Холемана и его команды. Все члены Совета молча уставились на экраны. Их лица стали вдруг очень серьёзными и сосредоточенными. В зале воцарилась гробовая тишина. По виду сидящих в зале, я понял, что добился ожидаемого эффекта - присутствующие  были ошеломлены увиденным.
  И было чем!
  На телеэкране появлялся Ади Холеман, который в приватных беседах высказывал оскорбительные расистские мысли о будущем радикальном переустройстве мира, который по его словам должен принадлежать только белой клонированной элите. Для достижения этой цели он открыто призывал к началу мировой войны, а главное к физическому уничтожению всех отсталых - неразвитых народов земли. Он искренне делился со своими узким кругом о своих мечтах и тех временах, когда нашу планету будут заселять лишь одни клоны, для которых люди будут использоваться только в качестве исходного биологического материала.
  После этого были показаны территории и корпуса засекреченных концлагерей, которые располагались в различных местах Европы и предназначались для содержания неугодных людей и его противников. Там несчастные пленники подвергались страшным унижениям и жестоким физическим пыткам. В тайных лабораториях этих тюрем проводились изуверские эксперименты по планированию человека с животными.
   Эти кадры сменялись скрытыми съёмками ночных ритуальных оргий в подвалах резиденции Канцлера, которые происходили в кругу приближённых и с самым активным и непосредственным участием Ади Холемана. На этих откровенных сатанинских сходках, ещё с живых жертв, замученных экзекуциями, спускали кровь и совершали акты немыслимого садизма и каннибализма. От этих кадров в венах стыла кровь! Это были на какой-то там смонтированный фильм ужасов, а жуткая реальность, в которую просто трудно было поверит!
  Однако уже никто не сомневался в том, что это натуральные, документальные съёмки! 
  Присутствующие были ввергнуты в шок от сцен диких экспериментов, проводимых с беременными женщинами, у которых из чрева вырезали крохотных эмбрионов. Из их ещё не сформировавшихся тел извлекали стволовые клетки, а у беззащитных молодых клонов, которых специально выращивали в стенах секретных лабораторий, высасывали кровь для вливания Ади Холеману. Зрителям было хорошо видно, что эти инъекции проводили путём прямого переливания именно в вены этого оборотня. Я же пояснял, что этому мерзкому гомункулусу постоянно требовалась свежая человеческая кровь, чтобы бороться с ускоренным старением своей умирающей плоти.
  Эти передачу показывали в прямом эфире телеканалы всех стран мира!
  Благодаря Паркеру, его мощнейшей аппаратуры и многочисленным спутникам компании «CNN», мои комментарии видела и слышала много миллиардная телеаудитория на всей планете, включая Южный и Северный полюс! Перед всем миром открылось истинное лицо Ади Холемана – сумасшедшего клонированного убийцы и беспощадного садиста, поборника тёмных сил и настоящего сына Дьявола!
  В завершении просмотра, я вновь обратился к сидящим в зале и ко всем людям земли. Моё лицо появилась на экранах крупным планом.

  «Дамы и господа, -  говорил я уже усталым и охрипшим голосом. - Уверен, что после всего того, что вы сейчас здесь увидели, звезда Канцлера Ади Холемана закатится навсегда и справедливый меч международного правосудия опустится на его рогатую голову чёрта! Дорогие мои современники, я устроил перед вами этот публичный показ не потому, что собирался сокрушать мир своим благородным поступком, вовсе нет! Просто, когда я узнал истинное – звериное лицо этого маньяка Ади Холемана, я был уже не в силах молчать! Так пускай же каждый из нас заглянет в свою душу, посоветуется с собственной совестью, и больше не будет заниматься самообманом и искать оправданий своей жизненной пассивности. Только все вместе мы сможем бороться с мировым злом и мракобесием, только сообща нам удасться радикально изменить порочный и удушающий порядок, царящий на нашей земле. Силы зла ещё очень сильны и вполне возможно, что моё сегодняшнее выступление перед вами, стало первым и последним?! Но я сам выбрал свой путь и сознательно пошёл на этот рискованный шаг, потому, что хотел прожить остаток своей жизни – честным человеком. Скорее всего, после сегодняшнего заседания, Ади Холеман не оставит меня в живых. Посему, я требую незамедлительно арестовать Антихриста, расследовать все его злодеяния и публично судить его всем миром, судить, как злейшего преступника против человечества!  -  я сделал паузу, а потом продолжил. - Люди планеты Земля! Задумайтесь над тем, что со всеми нами происходит? Почему мы стали такими слепыми и безразличными? Почему мы доверяем свои судьбы современным фюрерам и жестоким инквизиторам, которые обворовывают нас и проливают моря крови – нашей с вами крови!? Они развязывают войны по всему миру, ведя на них наших детей, как скот на бойню. Почему позволяем им руководить и манипулировать целыми народами, лишая их возможности идти по дороге прогресса, естественно развиваться и совершенствоваться? Кто дал им право решают за нас: кому оставаться жить на земле, а кому следует умирать? Люди, опомнитесь и прозреете наконец – так больше не может продолжаться! Давайте же дадим нашим детям шанс изменить мир и исправить допущенные нами ошибки! Долой всех тиранов – прислужников Сатаны, да здравствует разум и вера в добро»!

   После этих слов я поклонился, сошёл с трибуны и медленной направился к выходу.
   Сначала в зале стояла звенящая тишина, а потом все встали и, уже выходя из помещения, я услышал громкие крики одобрения и аплодисменты. Я был счастлив тем, что совершил то, о чём мечтал всю свою сознательную жизнь.

  «Да, Иван, ты выиграл этот раунд, проявив силу и стойкость, - зудело у меня в голове, - но в нашем мире всегда найдутся силы, которые попытаются ворваться в твой мир и изменить твою жизнь. Ведь даже воды великого океана вздымаются под воздействием приливов и отливов, взрываются галактики и сгорают звёзды. Хотя решительно ничего в нашей Вселенной не исчезает бесследно, а только меняет свою первоначальную или промежуточную форму, и именно эти космические метаморфозы и называется судьбой? Глупо полагать, что после моего выступление всё в мире измениться?! Хотя, кто знает, а вдруг»?!
 
                ***

  Когда я сел в машину, то сказал Андрею, чтобы он, не заезжая в офис, направлялся прямо в аэропорт. Чувствуя полную эмоциональную опустошённость и физическую слабость, я решил сразу же вылетать в Москву.
  По крутому и закрученному виадуку наш лимузин поднялся из подземного гаража наверх. Андрей остановил машину напротив здания ООН и, повернув ко мне голову, испуганным голосом произнёс:

– Шеф, по-моему у нас спустил задний болон?

– Так выйди и посмотри, нам спешить некуда, не поедем же мы на трёх колёсах?!

   Андрей вышел из машины, открыл багажник и начал в нём возиться.

   В это время я глядел в окно, наблюдая за тем, как вокруг здания суетятся сотни репортёров, а некоторые из них уже запеленговали наш автомобиль и бежали к  нему со своими камерами.
   Я же безразлично смотрел на них и думал о своём, поймав себя на мысле, что страшно соскучился по Цезарю и по всем тем, кого так любил. Сердце вдруг заныло и защемило от тревожных предчувствий, и мне захотелось оказаться рядом с ними, чтобы хотя бы одним глазком увидеть: живы ли они – здоровы? 
   Я, тихо, про себя молился за всех них.
   Внезапно у меня появилось непреодолимое чувство какой-то вселенской жажды, ну прямо -таки - смертельная!
   Видимо Бог услышал мои молитвы, узнал о моих тайных желаниях и тут же меня облагодетельствовал!
   Среди абсолютно чистого неба, совсем неожиданно прозвучали раскаты грома и пошёл мелкий дождь, который начал заунывно стучать по крыше нашего лимузина.
   Долгожданная влага пролилась с небес!
   Конечно дождь не мог утолить мою жажду, однако от него мне сразу очень легко задышалось и душа моя немного успокоилась.
   Я остановил свой усталый взгляд на боковом окне, по которому, соединяясь вместе и опережая друг друга, скатывалось множество капель воды. Они напомнили мне людей, чьи судьбы переплетались и расходились в беспорядочном и хаотичном беге времени и пространства. Но какими бы бессмысленными не казались все эти причудливые  передвижения, все они наверняка совершались для какой-то общей цели.
   Моё особое внимание привлекла одна из самых крупных капель. Наблюдая за тем, как она остановилась и застыла на одном месте, я почему-то улыбнулся и щемящей грустью подумал:

 «Интересно, все капельки стремительно летят вниз, а эта замерла на одном месте - как будто бы её кто-то остановил»?



               ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
 


    Сахара соединяла в себе необузданную, скупую красоту дикой природы, и одновременно с этим – ничем не оправданную жестокость ко всему живому, находившемуся на её бесконечных, выжженых солнцем просторах.
  Несколько дней Цезарю, Заре и Доке Иорданису пришлось скитаться по её бесконечным раскалённым барханам, борясь с невыносимой жарой и усталостью.
  Ночью же, когда над пустыней опускались сумерки, зной сменялся страшным холодом. Если днём путникам по дороге встречались только редкие змеи, которые быстро ползали по краям барханов, то с наступлением сумерек из песка начинали вылезать все остальные обитатели этих мест, всякие там: жучки, тарантулы, скорпионы и другие экзотические насекомые. Кроме них можно было увидеть пугливых мышей и сусликов, которые боязливо озирались по сторонам, а кроме того, где-то совсем близко жалобно скулили голодные шакалы. 
  Однажды вечером Иорданис решил побаловать молодых.
  Пока они разжигали костёр, Дока незаметно от них поймал большую жирную змею, ножом отсёк ей голову и быстро освежевал. Потом он приготовил на костре прекрасное и изысканное блюдо пустыни, которое научился делать ещё в Афганистане.
  Зара и Цезарь, измотанные дорогой, сначала категорически отказывались есть этот деликатес, но потом слопали за обе щеки, как миленькие. После этого они сразу же завалились спать, крепко обняв друг друга. Дока же сел рядом с ними, и, не сомкнув глаз, караулил их сон до самого утра. Однако позже, отключившись от страшной усталости, он, сам того не замечая, свалился на песок, свернувшись калачиком в эмбриональной позе.
  Так происходило каждую ночь.
  Но в одно утро, Иорданис проснулся не от ощущения холода, а от ритмичных и глухих звуков, доносившихся прямо из под земли!
  Когда Дока приподнял свою голову, то увидел троих всадников, скачущих на лошадях по краю бархана. Их тёмные фигуры в развивающихся от ветра плащах чётко вырисовывались на горизонте, освещённом робкими лучами приближающегося рассвета.
  Дока передёрнул свой «узи» и растолкал рукой Цезаря.
  Но убегать было уже поздно, да и куда можно деться в голой пустыне усталым пешим путникам от этих бравых и явно вооружённых людей, сидящих верхом на резвых быстрых лошадях? Дока с Цезарем, опасаясь того, что их обнаружили те самые представители властей, о которых предупреждал их Ахмед, приготовились к их встрече. Они с Цезарем спрятали оружие под полами своих свободных накидок и, на всякий случай, держали его на готове.
   Когда эти трое приблизились достаточно близко, стало очевидным, что это не египетские полицейские , а местными жителями пустыни. Эти всадники гордо и величаво сидели в своих сёдлах, бодро улюлюкали, пришпоривая бока своих чёрных, красивых коней. Скорее всего они являлись бедуинами – вечными странниками пустыни. Их тела прикрывали чёрные плащи, на головах накручены тюрбаны, а лица до самых глаз были закрыты платками. За их широкими спинами высовывались стволы допотопных винтовок. В лучах восходящего солнца блестели металлические шпоры, уздечки и ленты с патронами, повязанные вокруг груди всадников, а на их поясах болтались кривые берберские ножи в красивых ножнах. Богатая средневековая сбруя лошадей и амуниция наездников синхронно позвякивала под призывный аккомпонимент громкого гиканья скачущих, которые стегали своих лошадей короткими плетьми.
   Наблюдая ха этой картиной, наши путники замерли и заворожено глядели на этих былинных странников пустыни, которые, как три чёрных демона спустились на землю с небес.
  Но, кто они были: ревностными слугами зла или светлыми поборниками добра?
  Пока этого не мог сказать никто!
  Наконец всадники приблизились и начали кружить вокруг, не спуская своих рук от рукояток кинжалов, показывали высокий класс джигитовки. После окончания этого странного ритуала, один из них, по всей видимости - самый старший, переведя дух от быстрой езды, заговорил по арабски:

– Чужестранцы, - сказал он грубым и низким голосом, - вам надо последовать за нами!

– Куда? - спросил Цезарь – единственный из всех троих человек, который мог понять его речь.

– К Шакире! Это она поручила нам отыскать вас в пустыне! - выкрикнул он громовым голосом.

– Кто такая Шакира и, почему мы должны выполнять её волю? - поинтересовался Цезарь.
 
– Когда увидите её – сами поймёте! - загадочно ответил воин, а потом добавил тоном, не терпящим возражений. - Идите за нами, туда! - он указал своей плетью на Запад и ткнул обухом кнута в бок своего взмыленного скакуна.

– Что он сказал? - хором воскликнули Зара и Дока, растерянно глядя на Цезаря.

– Нам надо пойти с ними! Придётся покориться?! - коротко ответил он и двинулся вслед за тремя всадниками.

                ***

    Больше часа путники плелись по барханам, не понимая куда и зачем они идут.  Через час пути в утреннем воздухе Сахары появилась лёгкое дуновение ветерка, содержащего неуловимые ароматы и запахи.
  Это были первые предвестники близкой влаги.
  Вскоре на границе белого песка и синего безоблачного неба, они заметили едва различимые контуры зелёного островка. Сначала им показалось, что это миражи туманят их разум, помутившийся от палящего солнца. Но чем дальше путники продвигались вперёд, тем больше понимали, что это не зрительные галлюцинации, а реальность.
  Наконец вся группа подошла к оазису, затерянному в бескрайних просторах пустыни. Им оказался тот самый остов-парадиз Тарко, о котором говорил Ахмед. Этот утопающий в зелени рай, затерянный в песчаном океане, предстал перед путниками во всём своём великолепии!
  Под тенью и прохладой финиковой рощи находился большой круглый колодец, выложенный белым ракушечником, а вокруг него возвышались несколько просторных шатров. На макушках этих бедуинских жилищ, сотканных из тонкой верблюжьей кожи, болтались на ветру разноцветные флажки и ленточки.
  Всадники спешились, и первым делом утолили жажду своих пленников свежей родниковой водой. Цезарь и Дока с жадностью напились из фляги и, фыркая от удовольствия, омыли свои лица. Зара начала весело хохотать и брызгаться водой, что вызвало улыбку даже на суровых лицах войнов. Множество прозрачных капель взмывали в верх от её рук, и были похожи на мелкие алмазные россыпи, блестящие на солнце всеми цветами радуги.
  Вокруг колодца кроме них не было людей.
  Грозные на вид воины любезно предложили своим пленникам пройти в один из шатров, который стоял в окружении высоких пальм и резко отличался от других своими размерами и нарядностью. Странно, но бедуины обращались с ними очень учтиво, как с желанными и почётными гостями.
  Когда они подошли к этому шатру, главный воин попросил Цезаря и Доку оставить у него их оружие, объяснив, что оазис, это – исключительно мирная зона пустыни, в которой без нужды даже меч не вынимают из  ножен.
  Они с неохотой передали своему стражнику автоматы, а Зара, недовольно надувая губы, вручила ему свой маленький нагрудный кинжальчик.
   Наконец их пропустили в шатёр.
   То, что они там увидели, не могло им присниться даже в самых радужных снах, разве что, в дивных сказках Шехерезады.

                ***   

  Прямо с выхода их ноги коснулись, а потом утонули в мягкой ворсистой поверхности ковра. В центре шатра, в выложенном из камня круге, горел огонь. Вокруг него стояли высокие маслянные светильники, сверкающие чистым золотом. Рядом с огнём, среди разбросанных шёлковых подушек, сидел какой-то человек, одетый в затканный белый бурнус. По правую сторону от него стояла высокая плетённая корзина, из которой выглядывала голова крупной кобры – альбиноса, лоснящаяся кожа которой венчалась яркими чёрными очками.
  За спиной незнакомца, на великолепном узорчатом гобелене, висела огромная, изогнутая полумесяцем сабля в серебрянных ножнах. Её массивный эфес украшали драгоценные камни и финифть.
  Когда сидящий поднял своё лицо, оказалось, что это не мужчина, а старая дряхлая женщина.
  Она привычным движением бросила гадальные кости перед собой, и жестом руки предложила своим гостям садиться вокруг костра.
   Внешность у этой старухи была более чем экзотической.
   Всё её лицо и руки были исписаны белыми татуировками, имевшими странные и замысловатый узор. Ноздри и нижняя губа были проколоты золотыми кольцами, а волосы, ногти и пятки густо покрашены рыжей хной.
  Когда она закончила колдовство, то взглянула на пришедших своими огромными бесцветными зрачками и произнесла низким, гортанным голосом:

– Я – Шакира! В Сахаре меня знает каждый! Мне пришлось привести вас сюда, потому, что вы сбились с пути и могли погибнуть прямо на том самом месте, где вас нашли мои войны.

– Откуда вам это известно?  Вы, что местная гадалка? - спросил Цезарь, предварительно переведя всем остальным то, что сказала Шакира.

– Ха-ха-ха! - прокаркала она, как старая ворона. - В пустыне много людей, которые зарабатывают на жизнь гаданиями и предсказаниями. Однако войны опасаются обращаться к ним, боясь узнать о своей близкой смерти. Но я не из числа глупых ведьм и медиумов. Я не обычная колдунья, а единственная прорицательница во всей Сахаре. Мой род идёт от первых египетских жрецов, которые управляли делами великих фараонов и были допущены к тайнам Космического Разума. Этот редкий дар передался мне по наследству, и я обладаю уникальными способностями проникать в Тайны Мира. Не знаю, к счастью или на беду, но я могу узнавать будущее. Конечно, мне не дано право руководить человеческой участью, это - удел Всевышнего, но я в состоянии корректировать некоторые детали его судьбы.

  Шакира собрала в ладони гадальные кости и вновь бросила перед собой на ковёр. Кобра, сидящая в корзине, тут же отреагировала на её резкое движения и ядовито зашипела.

– Что ты делаешь, Шакира? - с любопытством спросил Цезарь.

– Каждая вещь, - сказала она хриплым и зловещим голосом, - способна рассказать историю всей земли, всё то, что на ней происходило и будет происходить. Эти кости –  тоже маленькая часть Вселенной, которая помогает мне проникнуть в Душу Мира. Господь раскрывает её передо мной высшую небесную тайну, когда посчитает, что будущее должно быть изменено. Тот факт, что вы оказались в моём шатре, это – не моя прихоть, а желание Всевышнего, который решил помочь вам. Он – Великий Мудрец предаёт через меня свою волю. Я понятно выражаюсь, чужестранцы?

– Вполне! - Цезарь коротко перевёл Заре и Доке смысл сказанного. Они молча слушали и, как очарованные дети, наблюдали за всем происходящим.

– Вчера ночью мне приснился сон, - продолжала Шакира, - а кости подтвердили его правильность. Вы должны дойти до Великих пирамид и Сфинкса в Гизе?

– Да! - ответил Цезарь, и тут же с удивлением спросил. – Но, откуда это тебе известно?

– Я много чего знаю, - блеснула белыми зрачками Шакира, - дело сейчас не в этом!

– А, в чём? - невольно перебил её Цезарь.

– В том, что весь сложный пасьянс вашего нелёгкого предприятия может рухнуть в одночасье. За вами организована погоня. Преследователи находятся совсем близко! Я должна помочь вам и доставить к конечной цели вашего путешествия. И по сему – внимательно слушайте меня и безропотно выполняйте то, то что я вам сейчас скажу! Только так вы сможете совершить задуманое проведением!

   Шакира бросила в огонь какой-то порошок, он ярко вспыхнул, раскатившись по углям ярко красными, плещущими шариками. Лёгкий дымок заполнил всё пространство шатра, от чего воздух пропитался приятным запахом миндаля.

– Так, что нам надо делать? - с тревогой в голосе спросил Цезарь.

– Вы сейчас хорошенько выспитесь и отдохнёте, - заговорщическим тоном произнесла Шакира, а потом прошипела, - а ночью пойдёте в пустыню. Оружие вам не понадобиться – вас будут сопровождать мои войны. Они дадут вам всё необходимое.

– А, куда нам идти? - растеряно спросил Цезарь.

– Дорогу вам укажет небо! - прошипела Шакира и устало прикрыла глаза рукой, показывая своим видом, что разговор уже закончен.
 
  Когда Цезарь и его друзья, пятясь назад, выходили из палатки, Шакира, вдруг, подняла голову и крикнула им вдогонку:

– А, почему, ты – Цезарь, не спросил у меня: «как тебе пройти вовнутрь, и как «Им» нужно управлять»?

  Никто из присутствующих, кроме самого Цезаря, ничего не понял. Однако Цезарь начал виновато оправдываться:

– Даже на знаю, наверное – растерялся?!

– Так вот, мой мальчик, - проворчала Шакира, - пройти вовнутрь тебе поможет -  «Его глаз», а «Он» подчинится «твоей руке» и тому, что «будет в другой», управлять же «Им» надо «головой»! Понял?

– Да, не очень?! - виновато пробурчал Цезарь.

– Прийдет время – поймёшь! - ответила Шакира и махнула им вслед рукой.

                ***         

   Три война, которые подобрали Цезаря, Зару и Доку в пустыне, отвели их в отдельный шатёр, где их ожидал королевский обед.
  В палатке измученных путников встретили местные кулинарки-бедуинки, одетые в длинные халаты и платки, закрывавшие их лица.
   Они угостили своих гостей экзотическими фруктами, разбросанными в огромных позолоченных вазах, а так же дольками свежих дынь и арбузов, аккуратно уложенных на серебрянных подносах. После этого им подали блюдо с душистым пловом с жёлтой морковкой, овощами, специями и строганиной из верблюжатины. Все эти изыски изголодавшиеся путешественники  запивали сладким вином, который наливался в позолоченные кубки из дорогого изогнутого кувшина. В завершении трапезы, они попробовали ароматный зелёный чай, заедая его сладкими финиками, изюмом и пахлавой с мёдом.
  Насытившись, Цезарь, Зара и Дока повалились на мягкие тюфяки, и впервые за последнее время спокойно и безмятежно уснули.

                ***   

  Их разбудили, когда над пустыней уже опустились сумерки.
  Войны вывели путников за границу оазиса и указали нужное направление для движения. Потом они вручили Доке Какой-то кожаный мешок и удалились, объяснив, что чуть позже догонят их верхом.
  Эта ночь оказалась необычно тёмной.
  Верно утверждение арабов, что самый тёмный час наступает перед рассветом.
  Однако ночка выдалась странной: на небе не было видно Луны!
  Когда же путники прошли несколько километров, произошло ещё одно непонятное мистическое явление.
  Внезапно чёрный небосвод пересекла яркая падающая звезда, которая скатилась прямо на север и осветила вершины нескольких гигантских пирамид!

   Путники изумились и не поверили своим глазам, когда увидели Сфинкса, который выплыл перед ними из утренних сумерек, освещённый лучами восходящего солнца. Им даже показалось, что всё этот исполин - плод их возбуждённого воображения.
  На ними возвышалась грандиозная статуя Сфинкса, который взгромоздился на осколок громадной скалы и надменно глядел на них сверху вниз. Это было безмолвное мифическое существо с головой языческого царя и туловищем льва, которое олицетворяло образ великого бога солнца – Ра. Суровый великан надёжно охранял покой усопших фараонов, могила одного из которых – Хеопса располагалась в основании самой высокой на свете пирамиды - высотой более ста пятьдесяти метров!
  Восторженно глядя вверх, Зара с замиранием сердца воскликнула:

– Какая красотища! Неужели эти колоссы плод человеческого труда? Как же могли люди возвести такое чудо и, как они поднимали эти гигантские камни?

– Никто их туда не поднимал. - спокойно ответил Иорданис. – Учёные уже давно доказали, что пирамиды строились при помощи бетона и простой деревянной опалубки, в которую заливался раствор. Это позволяло точно определять размеры и подгонять блоки практически без стыков.
 
– Что ты говоришь? - возмутилась Зара. - Я ещё в школе читала, что пирамиды строили из огромных тёсаных камней! Скажи, Цезарь, ведь я права?!

– Пойми, милая, - ответил Цезарь, - люди той эпохи просто не имели возможности выполнить подобную работу без посторонней помощи. Им подсказали, как делать качественный состав бетона, обрабатывать землю, приучать диких животных, добывать масло и пчелиный мёд. Более того, их научили варить пиво, давить из винограда вино и ориентироваться по звёздам. Древний египетский календарь и знания жрецов в области математики и астрономии было на высочайшем уровне, во многом более точным, чем современные.

– Кто же их этому научил? - скептически спросила Зара.

– Дед Пих-то и баба Тарах-то! - улыбнулся Цезарь. - Египетская цивилизация дружила с древними атлантами и переняла у них многие знания, которые уже давно позабыты нашей несчастной расой зазнаек.

– Неужели, ты, действительно, во всё это веришь? - с недоверием в голосе спросила Зара.

– Не только верю, но и знаю наверняка! - твёрдо ответил Цезарь и, показав на Сфинкса, добавил. - Однако нам надо поторопиться, чтобы оседлать этого монстра.

                ***

  Когда они подошли к самому основанию Сфинкса, им стали понятны его истинные размеры. Потребовалось несколько долгих часов, чтобы по многослойному туловищу этого чудовища подняться на его спину.
  Взобравшись на ребристую холку каменного льва, путники были вознаграждены великолепным видом, который открылся перед ними.
  Но, любуясь панорамой усыпальницы фараона Хуфу, они заметили маленькую точку, быстро двигающуюся с кромки горизонта по направлению к пирамидам.

– Что это? - озабоченным тоном спросил Дока.

– Уж точно, не туристы. - размышляя вслух, произнёс Цезарь. – Но, кто бы это ни был, нам надо быстрее подняться на голову Сфинкса. Вот только я ума не приложу, как мы это сделаем?!

– Подожди, Цезарь! - Дока сбросил с плеча на землю тяжёлую сумку. – Я что-то видел в ней, похожее на верёвки.

  Когда они открыли кожаный мешок, то, действительно, обнаружили там связки верёвок, три молотка и кожаных пояса, а так же уйму металлических штырей и карабинов.
 
– Ах, да Шакира! - довольно ухмыльнулся Цезарь. - Она на самом деле всё знала и предусмотрела на несколько шагов вперёд! Вот старая ведьма!

– Цезарь, может быть ты, наконец, скажешь, куда и зачем мы должны лезть? - настороженно спросил Дока.

– В самом деле, как и для чего мы будем карабкаться на самую вершину этого титана? - поддержала его Зара, задрав в верх свою голову.

– Давайте взберёмся на него, а там будет видно! - спокойно ответил Цезарь.

                ***

  Они с трудом вскарабкались по почти отвесной спине Сфинкса, пока не достигли макушки человека-льва. Оглядевшись, Цезарь вбил последний штырь в его каменную маковку, закрепил верёвки и приготовился к спуску в сторону лица.
  ТолькоЦезарь знал, куда и зачем они ползли.
  Неожиданно, под их ногами стали ритмично откалываться кусочки камня. Это свинцовые пули уродовали лицо Сфинкса, потревожив вековую пыль на его челе!
   Дока поглядел вниз  и увидел в основании статуи какой-то военный джип, а рядом с ним целую группу вооружённых людей.

-   Ну, вот и гости к нам пожаловали! – усмехнулся он. - Пока мы лезли вверх, внизу началась яростная перестрелка между полицейскими и бедуинами.

   Действительно, войны Шакиры прикрывали тылы наших беглецов, спрятались за камнями и не пропускали полицейских ни на шаг. Они метко стреляли из своих старых ружей, не давая неприятелям поднять головы. Однако те, надёжно забаррикадировались и заметив людей на самом верху Сфинкса, пытались снять их прицельным огнём. Были видны пороховые вспышки от выстрелов, но звуки от них до верха не доносились.
   Не обращая внимание на обстрел снизу, Цезарь первым спустился вниз, и стал ногами на выпуклую каменную морщину под правым глазом Сфинкса. За ним последовала Зара, которую страховал Дока Иорданис. Когда она благополучно добралась до места, начал спуск и сам Дока.
   Он почти что достиг заветного балкончика, когда пули, летящие снизу, градом обрушились на него. Иорданис занервничал, засуетился и начал раскачиваться в воздухе. Цезарь желая помочь ему, попытался ухватить руками верёвку, но неожиданно сам сорвался вниз.
   Зара громко закричала и закрыла лицо руками.
   Однако молодому Гауди повезло!
   В самый последний момент он успел ухватиться за острый откос и повис на одной руке!
   В это время Иорданис умудрился так ловко изогнуться, что перевернулся вниз головой и протянул Цезарю свою руку. Совершая невероятные усилия, Дока схватил его за воротник и из-за всех сид поднял вверх. Это позволило Цезарю подтянуться и вцепиться обеими руками за откос. Он вылез на горизонтальный уступ, прямо под глазом каменного чудовища.
  Зара не растерялась и мёртвой хваткой прижала Цезаря к себе.
  Теперь они были спасены!
  Дока бодро полез по верёвке вверх, а потом обернулся и, улыбнувшись, весело крикнул вниз:

– А ты был прав, Цезарь, мой удел, как апостола, заключался именно в том, чтобы держать тебя за руку, при этом - висеть вниз головой! Если станешь писать ещё один Новый завет, не забудь упомянуть и об этом эпизоде, ладно?!

– Куда ты, Дока? - прокричала Зара.

– Вы ползите дальше, - задорно произнёс Дока и глаза его заблестели, - а я немного постреляю в этих моджахедов и помогу нашим друзьям – бедуинам. Страсть, как я уважаю это занятие!
      
 Только сейчас Цезарь и Зара заметили секретную кобуру, закреплённую на ноге Иорданиса – чуть выше его щиколотки. Из неё торчала ручка супер современного пистолета.

   «Вот старый боец! - подумал Цезарь. - Верный и надёжный друг моего отца, которым я восхищался с самого детства! Как же я люблю этого замечательного человека, для которого стало доброй привычкой преодоление опасностей и надёжная охрана моей семьи. Вот и сейчас он в очередной раз спас меня от неминуемой гибели! Так поможет тебе Бог, Дока»!

  Оказавшись на каменном балкончике, который защищал их от пуль, Цезарь и Зара немного отдышались и начали передвигаться поближе к глазнице.

– Будь проклят этот Наполеон! - воскликнул Цезарь.

– При чём тут он? - удивилась Зара.

– Говорят, что это именно он палил по Сфинксу из пушек, и в результате исковеркал его лицо и отбил нос этому монстру, да - так, что по нему невозможно стало ходить.

– И, для чего Бонапарт это делал?

– Для того, чтобы жрецы отдали ему священный диск, который веками хранился здесь.

– С тобой всё в порядке, дорогой, какой к чёрту диск?

– Вот этот! - Цезарь достал из-за пазухи круглый предмет, который ярко засверкал на солнце. - В нём состоит наше спасение и гарантия будущего!
 
  Цезарь помог Заре укрепиться на откосе прямо рядом со зрачком Сфинкса. Он остановился в замешательстве и, уставившись на поверхность камня, задумался.
  Дело заключалось в том, что на Тибете во время посещения Вары, он получил только импульс будущих действий, но никто не уточнял подробности, с которыми он может столкнуться. Когда же он, наконец, добрался до своей заветной цели, то растерялся и знал, что делать дальше. Мысли жужжали в его голове, как пули врагов, летевшие  снизу.

  «Боже! - подумал он. - А ведь именно в деталях заключается основа познания! Подожди-подожди, что же на этот счёт говорила мне Шакира?! Она сказала: «пройти вовнутрь тебе поможет «Его глаз»! Гениальная старуха! Пускай она живёт ещё сто лет»!

   Он начал более внимательно рассматривать зрачок Сфинкса и скоро обнаружил на нём восемь вдавленных точек, симметрично расположенных по кругу. Цезарь упёрся двумя большими пальцами в центр зрачка, остальные восемь вставил в отверстия и с силой на них надавил.
   Эллипс зрачка неохотно скрипнул, после чего что-то щёлкнуло и зашевелилось внутри камня.
   И, о чудо – он медленно и плавно двинулся с места и перед глазами Цезаря и Зары открылся тёмный ход!
  Они, взявшись за руки, сделали первый шаг в таинственную неизвестность.
  Даже не задумываясь о последствиях, они шагнули в глазницу Сфинкса!
  Через мгновение каменное веко за из спинами тихо замкнулось и они оказались в полной темноте.
  Вдруг пол под ними пошатнулся!
  Зара и Цезарь, не успев закричать от страха, рухнули в кромешную тьму и стремительно полетели вниз!





                ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
 


  Таких грандиозных – помпезных именин Бураков себе ещё никогда не устраивал.
  Это событие стало настоящим народным торжеством.
  С самого утра его засыпали поздравлениями и подарками, все близкие и друзья возбуждённо суетились и сыпали бесконечными комплиментами в его адрес. Он бы чувствовал себя почти счастливым человеком, если бы ни одно обстоятельство, которое омрачила его праздничное настроение.
  Сначало вроде бы всё шло своим чередом. Бураков, облачённый в маршальский костюм главнокомандующего, принимал подношения в своём личном кабинете. К нему с челобитными стояла целая очередь, состоящая их соратников, высших государственных деятелей, губернаторов и сошек по-меньше. Так уж повелось, что они каждый год на день рождение президента приходили сюда и приносили ему одни и те же подарки. По давно установившимся правилам, каждый поздравляющий держал в своих руках роскошный букет цветов и небольшой чемоданчик. Ему предоставлялось высокое право войти в кабинет Буракова, произнестис короткую хвалебную речь, пропустить с именинником рюмку водки, закусить, оставить кейс и быстро удалиться: на всё - про всё, не более пяти минут.
  После посещения каждого из них, Бураков вскрывал подарок, подписанный на внутренней крышке кейса, взглядом оценивал размер полученной суммы, после чего к нему запускали очередного гостя.
   В этом году президент собрал небывалый урожай чемоданчиков! Причём, их содержимое качественно отличалось от обычного дня рождения. Это было и понятно – юбилей всё-таки!
   Во второй половине дня он готовился получить самый значимый для него подарка. В честь юбилея Фёкла Толстая установила в самом центре Москвы гранитный бюст президента.
  Буракову не терпелось лично присутствовать на открытии своего памятника.

                ***
  Под аккомпонимент оркестра, в присутствии почётных гостей и телевидения, он разрезал ленточку и шёлковое покрывало торжественно слетело с постамента. Раздались бурные аплодисменты со стороны собравшейся на площади толпы, которая восторженно кричала.
  Все ликовали, кроме самого Буракова!
  Он был обескуражен и разочарован!
  С пьедестала на него глядел длинноволосый молодой человек с правильными чертами лица, который был похож на кого угодно, но только не на самого Буракова. Более того, этот красивый мужчина являлся полной противоположностью старого и плюгавого президента. Единственное, что каким-то образом могло сближать этого парня с юбиляром, была надпись на постаменте, гласящая:
 
  «Нашему президенту, от его благодарного народа!»

  Именинник подозвал к себе Фёклу, и незаметно - на ушко спросил у неё:

– Это кто такой, дорогая? Кого ты здесь выставила вместо меня!?

– Это ты – любимый, разве не видишь? - Фёкла не растерялась и нагло соврала.

   Она с самого начала всё прекрасно поняла, и теперь глазами искала автора этого бюста – Зару Поллак. Мысленно Фёкла уже уничтожила этого проклятого зодчего, но не могла найти среди камарильи её наглую рыжую мордочку. Чтобы как-то выйти из положения, Фёкла решила довести эту комедию до логического конца и, нежно подхватив Буракова под руку, продолжила свою откровенную лесть. Она заглянула ему прямо в глаза, и с видом величайшей преданности и неземной любви, спросила восторженным голоском.  - А, что тебя удивляет, милый?

– Как что, ведь этот памятник на меня совсем не похож! - уже не очень уверенно парировал он.

– Кто это тебе сказал? Ты только посмотри, как все вокруг рады и довольны! - она обвела рукой собравшуюся публику. Её внимание сразу привлекла, выделяющаяся из толпы - монументальная фигура министра культуры. Это она утвердила эскизы этого чёртово - памятника и отвечала за все организационные вопросы.

 «Ну, ничего, - подумала Фёкла, кусая от злости губы, - я разберусь с этой жирной секс бомбой! Завтра же сниму её с должности к чёртовой матери и переведу учителем физкультуры в сельскую школу, пускай там совращает малолетних недоумков! Но разговор с ней будет позже – пускай объяснит, как она могла не доглядеть этого явного подлога»?!
 
  Толстая фыркнула себе под нос и взглянула на министершу, как голодная львица на раненного слона. Сама же министр культуры, чувствуя допущенный прокол, растерянно стояла с лихорадочно бегающим взглядом. От перенапряжения её лицо передёргивал нервный тик, а из необъятной грудины стали доноситься какие-то кудахтавшие звуки –  что-то среднее между жалобным плачем и нервным хихиканьем истерички. Внешне же она напоминала огромную, до предела перекормленную индюшку, которая металась в мрачных предчувствиях забоя в канун рождества.

– Все вроде бы счастливы?! - уже более спокойно хмыкнул Бураков.

– Ещё бы, такая радость для народа! - поддакивала Фёкла. – Все восхищыются твоим умом, ты у нас такой красавец - цыпочка! Понимаешь, родной, человек сам никогда не может дать объективную оценку своей внешности. Да ты только взгляни внимательнее на этот чудо-памятник, это же твоё благородное лицо – ну просто копия! Как мы все гордимся тобой, милый! А, как тебя любит народ!?

– Да, действительно, он чем-то похож на меня! - согласился Бураков, уже не в силах оторвать взгляда от гранитного изваяния.

– Ну, и слава богу! - с облегчением вздохнула Фёкла, уводя Буракова в сторону - от греха подальше. - У нас ещё с тобой столько дел – столько дел! Скоро на Красной площади начнётся праздничный концерт, потом фейерверк. Все – все люди нашей замечательной страны желают увидеть и поздравить своего любимого президента. Пойдём, мой золотой, пойдём, мой хороший, лапочка ты моя – милый пупсик!

                ***

   Лева Толстой добрался-таки вплавь до подземного штаба повстанцев и всё рассказал Володе. Тот был уже давно готов к самым активным действиям и только ждал условленной отмашки. Он собрал всех помощников и отдал приказ о начале операции. Все подпольщики и его друзья наверху уже давно всё продумали до мелочей и были готовы к штурму.
  Репортаж с заседания Совета Безопасности ООН и выступление Гауди, которое сегодня утром передавали из США, произвело на жителей России впечатление взорвавшейся бомбы!
   Володя организовал трансляцию таким образом, что её увидели не только по центральному телевидению, по огромным экранам на городских площадях, крупных дорожных перекрёстках и в общественном транспорте, но и по мониторам, которые были выставлены в различных учреждениях, офисах и витринах магазинов.
   За этим выступлением наблюдала многомиллионная аудитория телезрителей всей России, в том числе и государственные мужи и высшие чиновники. После этого прямого эфира они почувствовали, что в мире намечаются большие перемены. Теперь многие из них начали прозревать и внезапно пропитались к повстанцам почти искренней симпатией, а некоторые открыто перешли на их сторону.
   Фёкла, узнав о выступлении Гауди в Нью-Йорке, чуть было не тронулась умом. Она постоянно звонила в наше представительство, но уже ничего не могла исправить.
   Премьер Министра колотило от переполнявшей её злости и беспомощности.
   Однако её поезд ушёл, всё свершилось и буквально ничего уже нельзя было изменить. Почва под её ногами ходила ходуном и она чувствовала, что не зависимо от её желаний, всё летит в тартарары.
   Змеиная интуиция Фёклы подсказывала ей, что дни её доблестного правления сочтены!
   Многие из высших офицеров, которые занимали высокие посты в Федеральной службе безопасности, МВД и Генеральном Штабе войск, давно и люто ненавидели Буракова, считая его развращённым негодяем, тупым диктатором и жестоким тираном. После утренней передачи из Америки, они через своих посредников дали Володи знать, что будут совсем не против, если в стране вдруг начнётся какая-то заварушка. Более того, со своей стороны они гарантировали повстанцам полную лояльность и поддержку, чтобы избежать кровопролития при столкновении народа с властями. В этой ситуации Володе, как главному руководителю восстания, только оставалось выбрать удобный момент для решающей фазы запланированной крупно масштабной операции.

                ***

  После того как опричники Буракова во главе с его Министром МВД покинули территорию компании «Долорес», Ксюша немного успокоилась.
  Самое страшное осталось уже позади!
  Теперь сотрудники и их семьи могли подняться из бункера наверх, вернуться в свои дома и продолжить нормальную наземную жизнь.
  Хотя бураковские прихвостни разворотили всю резиденцию, перевернули верх дном рабочие кабинеты в пирамиде и разбили всю оргтехнику, но это были - мелочи. Они так и не обнаружили святая-святых - тайную лабораторию, а только снесли с лица земли камуфляжную фабрику по производству фейерверков.
   Самое главное заключалось в том, что удалось сохранить основные кадры компании и весь состав одарённых детей «индиго», которые обучались в стенах школы, возглавляемой Ксюшей. Эти юные дарования, являлись  молодой порослью –  шестой, самой счастливой и свободной расы, когда-либо населявших землю. Именно им предстояла войти в будущее и начать новую и долгожданную эру – эру Водолеев!
   Судя по всему их время наступало и ждать перемен осталось совсем недолго!
   Когда Ксюша закончила все свои текущие дела и решила главные  организационные вопросы, у неё появилось немного времени для того, чтобы передохнуть.
  Она села в разорённом кабинете своего мужа, сварила кофе и закурила сигарету.
  Однако, получив передышку и немного успокоившись, её вновь стали одолевать тревожные мысли об Иване.

  «Где он? Что с ним? - думала она. - Почему он не выходит на связь»?

  Любящее сердце Ксюши подсказывало ей, что с ним что-то не произошло!
  Она невидящими глазами смотрела на экран беззвучного телевизора, на котором без остановки пели дифирамбы президенту Буракову. Ксюшу просто тошнило от его рожи и бесконечных праздничных поздравлений и хвалебных од в его честь.
   Но неожиданно на экране сменилась картинка и началась прямая трансляция из Нью-Йорка, организованная компанией «CNN». Она передавала  репортаж с заседания Сов беза ООН.
  Ксюша включила звук и стала внимательно смотреть.
  Сначало показали жуткие кадры о злодеяниях Канцлера Германии Ади Холемана, а потом на трибуне появилась высокая фигура Ивана Гауди.
  Ксюша перестала дышать и с замиранием сердца слушала речь своего мужа.
  Он открыто говорил всю правду о расисте – Ади Холемане и его преступной шайке. Эта была горькая правда, о которой многие догадывались, некоторые знали, но ещё никто и никогда не осмеливался её озвучивать, тем более с такой высокой трибуны.
   Чем больше Ксюша слушала, тем отчетливее понимала, что речь её мужа стала не только концом карьеры негодяя - Ади Холемана, но и смертельным приговором самого Ивана Гауди. После такого выступления у него не оставалось никаких шансов выжить.
 
 «Да, думала она, - его выступление являлось подвигом, на который мог осмелиться только откровенный безумец или герой»!

  Теперь она догадалась, почему последнее время её муж ходил таким задумчивым и отрешённым от мирских дел, а взгляд его казался туманным и печальным. Конечно, это было вызвано не кризисом их личных отношений или изменением его чувств к ней, конечно же – нет!
  Теперь она понимала, что Иван, как истинный Водолей, всё это время тайно вынашивал план решающего сражения своей жизни!
  Когда Ксюша слушала его последние слова, по её щекам медленно текли слёзы.
  Эта была самопроизвольная реакция её тонкой души, которая истосковалась по этому отважному человеку. Она, даже не отдавая отчёта чувствам, одновременно восхищалась, гордилась и мысленно прощалась со своим мужем.
   Ксюша тихо всхлипывала и, не вытирая слёзы, еле слышно бормотала:

 «Ванечка, любимый, что же ты наделал»?!




                ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ   

 

  Цезарь и Зара летели в никуда!
  Они со страшной скоростью неслись вниз, не имея возможности опомниться, что-либо понять и вообще определить: живы ли они, или уже проваливались в ад? Хотя, судя по всему, они были ещё живы. От сумасшедшей скорости сердца их сжались в маленькие комочки, а кожа на лицах распиралась от сильнейшего, воздушного потока, который не позволял открыть глаза. Они не могли даже сомкнуть губы, а их рты надувались как резиновые шарики от рвущихся наружу криков ужаса.
  Цезарь и Зара находились в свободном падении, лишь иногда касаясь телами чего-то твёрдого, но непонятного. Их невесомые тела вращались в сумбурном вихре левитации, и этот полёт напоминал стремительное движение на американской горке, только без сидений и страховок.
  Постепенно скорость начала уменьшаться, и они почувствовали, что уже скользят по идеально гладкой поверхности и замедляют свой ход.
  Где-то за своей спиной Цезарь услышал громкий крик Зары, которая истошно орала, как перепуганный на смерть ребёнок, который падал в колодец верх тормашками.

  «Слава Богу, - пронеслось в голове в голове Цезаря, - если она так вопит, значит, точно – живая»!
 
  Вскоре Цезарь смог открыть глаза и даже сумел достать свой заветный стержень, который тут же включил и выставил перед собой!
  Тогда он увидел следующую картину: они с Зарой с явным замедлением неслись по какому-то тёмному каменному проходу вниз. Первым был он, а за ним – Зара. Этот проход напоминал вертикальную горку, постепенно переходящую в горизонтальную плоскость.
  Через какое-то время они, тормозя своими телами, уже медленно закатывались в тёмное помещение, а прямо на них выплывала преграда в виде каменной стены. Цезарь пытался за что-либо ухватиться, но его руки только беспомощно скользили по отполированной поверхности. Он видел, что его ноги вот - вот соприкоснуться со стоящей впереди стеной и автоматически закрыл глаза, внутренне приготовившись к удару.
  Но его не последовало!
  В последний момент ноги Цезаря с силой упёрлись в какой-то предмет, который достаточно плавно с амортизировал скорость его движения. Это был огромный каменный шар, который после контакта с ногами Цезаря, сошёл со своего места и медленно покатился вперёд.
  После этого Цезарь почувствовал удар в спину!
  Это – приземлилась Зара!
  Её глаза, выходящие из орбит, выражали полный ужас!
  Цезарь вскочил с каменного жёлоба и помог встать на ноги Заре. Он высоко поднял над своей головой цилиндр и увидел, как круглая каменная глыба всё ещё медленно катится  вперёд. Вдруг, она, подобно гигантскому биллиардному шару, мягко ударилась о твердь стены и выбила из её основания точно такой же шар-близнец, который вылетел из неё, образовав проход, напоминавший вертикальную лузу.
  В это время за их спинами послышался како-то шум!
  Когда они с Зарой оглянулись, то стали свидетелями того, как с потолка опустилась мощная каменная шторка, которая полностью перекрыла им дорогу назад. Не в состоянии вымолвить ни слова, они подошли к каменной лузе и, взявшись за руки, шагнули в круглый тёмный проход. 

                ***
               
  Они оказались в просторном квадратном помещении.
  Его гранитные стены украшали резные рельефы, астрологические календари и росписи, изображавшие великих фараонов времён Древнейшего царства. На фресках, покрытых вековой пылью, были запечатлены эпизоды роскошных празднеств и приёмов с накрытыми столами, заставленными обильными угощениями и напитками. На фресках имелись сцены и из жизни простых людей, собирающих на полях урожай, художников и ремесленников, занимающихся гончарным делом, а так же придворных танцовщиц и музыкантом. Все картины изображали лица и ноги в профиль, плечи в фронтальной проекции, а грудь и глаза - в фас.
   От этих чудесных и строго пропорциональных цветных художеств было трудно оторвать глаза!
   Фигуры людей казались живыми, и складывалось впечатление, что все они одновременно глядят перед собой под несколькими углами зрения.
   Странно, но настроение у Цезаря и Зары явно улучшилось.
   Цезарь даже начал улыбаться, а Зара весело захихикала, да нет, - она просто заливалась от смеха.
 
– Ха-ха-ха! - еле сдерживая смех, сказала Зара, указывая на одну из картинок. - Цезарь, а что это такое одето на головы этих женщин?

– Это парики, - улыбнулся он, - богатые египетские женщины с удовольствием носили парики, охотно пользовались духами и макияжем, красили веки и волосы, натирались благовониями и маслами, у них так же имелись все необходимые снадобья для устранения запаха пота и специальные бритвы для бритья лишних волос на своей коже. Эти красотки таскали на своей шее и конечностях целую кучу драгоценностей и даже перчатки на руках. В отличии от многих современных женщин, они очень бережно и с большой любовью следили за своей внешностью и ежедневно принимали душ.

– Ха-ха-ха! - Зара просто не могла остановиться. - Ха-ха-ха! - потом она немного опомнилась и, продолжая нервно хохотать, спросила вслух сама у себя. - Чего это я так развеселилась? Вроде бы, не время и не место?

– В этом нет ничего удивительного! - хихикнул ей в ответ Цезарь. - В подобных помещениях, это вполне нормальное явление – они создавались для поднятия настроения.

- Комната смеха, что ли? - уже держась за живот, в полный голос заливалась Зара.

– Что-то в роде этого. - Цезарь от хохота даже прослезился. – Когда древние египтяне возводили подобные залы, они приглашали сюда придворных артистов, музыкантов, акробатов, танцовщиков, жонглёров и певцов, которые во время работы веселили строителей и художников. Ха-ха-ха! Может быть это звучит и нелепо, но их энергия веселья и счастья в течении веков сохранилась в стенах этой подземной комнаты смеха. Подобные места специально строили прямо перед усыпальницами фараонов.

– Ха-ха! - от смеха Зара прикрыла рот рукой, и сквозь ладонь спросила. - И долго мы будем ржать, как два идиота, а? Ха-ха-ха? Так же можно просто свихнуться!

– Пока не найдём выход в следующий зал! Ха-ха-ха! - ответил счастливый Цезарь.

– И, как же мы его найдём? - закатывалась Зара.

– Ха-ха-ха! Надо подумать! - ответил Цезарь, внимательно разглядывая стены.

  Их смех приобретал какой-то нервный и маниакальный характер. Надо было срочно искать выход, иначе их могло ожидать помутнение разума. Они  просто начинали сходить с ума от беспричинного непрекращающегося смеха.
  Цезарь обнаружил на стене выпуклый барельеф древней лиры, на которой были натянуты настоящие серебрянные струны. Под ним стояли фигурки трёх танцующих карликов из слоновой кости, застывших в комичных позах. В своих руках арлекины держали лютню, арфу и флейту. Цезарь стоял перед этим уникальным произведением искусства и продолжал покатываться от смеха.
  Он чисто интуитивно провёл по струнам лиры, после чего раздался приятный звук, эхо от которого глухо разнеслось в пространстве замкнутого помещения. Вслед за этим, из основания лиры, прямо на пол посыпались золотые монеты. Цезарь поднял их. Ими оказались три золотых бляшки, имеющие по два сквозных отверстия. Он хихикал, не зная, что с ними делать дальше.

– Смотри, Цезарь, - похохатывала Зара, - у каждого их этих музыкантов на корпусе имеется по узкому отверстию. Может быть следует опустить в них эти монеты?

  Цезарь сделал так, как предложила Зара, и просунул плошки в отверстия на животах пляшущих карликов. Они легко провалились во внутрь, но после этого, так ничего и не произошло.
  Но через мгновение одна из стен сдвинулась со своего места, и потолок этой комнаты смеха начал стремительно опускаться вниз. Цезарь и Зара еле успели выскочить через образовавшийся проход и покинуть коварную каменную мышеловку!

                ***
       
  Они очутились в другом помещении, которое представляла почти полную копию первого, только стены этого зала украшали совсем другие росписи.
  Настроение Цезаря и Зары изменилось на прямо противоположное.
  Они перестали смеяться, а их безудержный хохот сменился мрачным ощущением обречённости. На их глазах выступили слёзы, но эти эмоции были вызваны не с беспричинным весельем, а с какой-то гнетущей тревогой, граничащей с чувством неосознанного горя и неуёмной внутренней печалью.
  Со стен на них глядели изображения богов и богинь Древнего Египта.
  Самой основной и крупной фигурой являлся главный из них – бог солнца Ра. Он сидел на своём троне, но имел не человеческую голову. Его огромную атлетическую фигуру окружали боги по-меньше: Себек -бог воды с мордой крокодила вместо лица, Тот – бог мудрости с клювом птицы ибиса, богиня женщин и детей Тауэрт в облике самки гиппопотама, Хнум - с холкой барана и многие другие, которые напоминали священных египетских животных – кошек, змей, птиц и жуков-скарабеев.
   Но самый красивый и величественный портрет принадлежал Маат – богине справедливости и истины. Она сидела боком с раздвинутыми в сторону руками в виде роскошных страусиных крыльев. Лицо её было прекрасным, а строгий образ олицетворял собой гармонию и уравновешенность.

– Цезарь, а это, что за карлик - уродец, сидящий на присядках? - спросила Зара. - Ты же всё знаешь, скажи, это наверное – дьявол?

– Нет этого доброго малыша звали - Бес! - ответил Цезарь.

– Добрый Бес, разве такое возможно? - удивилась Зара.

– Он считался у египтян весёлым карликом и шутом богов, который, кстати сказать, охранял дома простых людей и оберегал их детей от несчастья.

– А это, что за клоун, у которого, извините, член вздыбился вверх и торчит почти что до самой головы?

– Это – Мин! - пояснил Цезарь. - Бог плодородия.

– Скажи мне, - не отставала от него Зара, - а почему все эти боги и богини держат в правой руке какой-то странный крест. Я такой видела только у тебя на цепочке. Что это за амулет? Он похож на обычный крест, только с петелькой в самом верху?

– Эта символ жизни – Анх! - коротко ответил Цезарь, а потом печально добавил. - Его ещё при моём рождении повесил мне на шею мой дед. Его ещё называют: Крест Нила или Крест Жизни.

– Цезарь, а от чего это у нас такое гадкое настроение? Что это за проклятая комната, в которой всё время хочется плакать? Мне кажется, что мы уже никогда не сможем выбраться от сюда наружу! Лично меня буквально всё здесь раздражает, и слёзы самопроизвольно текут из глаз, как будто мы с тобой попали в какой-то иной мир?

– Это и есть зал Иного мира! - еле сдерживая слёзы, ответил Цезарь. - Это ещё одна комната испытаний усыпальницы фараона Хуфу, которую возводилась под аккомпонимент песен плакальщиц. Они громко рыдали, причитали и молили у богов прощения за свои грехи. Древние египтяне искренне верили в существование загробного мира, который они называли – Иной мир. Они считали его счастливой страной, лежащую где-то на западе и иногда именовали его – Царством Запада. По их мнению, после смерти человека ожидала целая череда испытаний: он проходил через ворота Смерти, проплывал через озеро Мёртвых, а затем представал перед Верховными судьями, которые зачитывали ему список грехов. После этого он должен был поклясться, что никогда не совершал их. Если душа человека выдерживала все испытания, её допускали в Зал Осириса, где его сердце взвешивалось на весах: на одну чашу весов помещали сердце, а на другую Перо Истины– высший символ богини правды Маат. Если усопший вел грешную жизнь, его сердце перевешивало, и дух мертвеца отправлялся на вечные мучения. Если нет, то его допускали в Царство Запада и разрешали присоединиться с его предками.

– И ты в это веришь? - чуть не плача, спросила Зара.

– Да! - ответил Цезарь, вытирая со щёк слёзы, и указывая на старинную фреску.  - Вот здесь, в самом центре зала, как раз и изображены весы, на одной чаше которых лежит человеческое сердце, а на другой – Перо Истины.

  Зара подошла ближе к стене, провела рукой по весам, а потом воскликнула:

– Цезарь, посмотри, они же не нарисованные, а - натуральные и сделаны из чистого золота! Они стоят в положении полного равновесия, а сверху них сидит  птичка, а под ней – прямо на балке имеется какое-то отверстие!

– Это Птица - Солнце, - печально произнёс Цезарь, - она приняла облик сокола. А  весы являются символом Правды, который взят из великой Книги Мёртвых. В ней прописано всё, что было и всё, что будет! Согласно древней египетской легенде, наш мир возник из вечной тьмы и первоначально представлял собой сплошной океан. Затем появилась суша и над ней явился Бог солнца – Ра, который прилетел на огненном шаре.

  Зара слушала Цезаря с трагичным выражением лица, и нечаянно дотронулась своей рукой до Пера Истины. Оно вдруг легко слетело с чаши и начало медленно планировать и кружиться в воздухе. От этих неосторожных действий, равновесие весов резко изменилась, а чаша с сердцем постепенно пошла вниз и начала перевешивать. Зара испугалась, громко заплакала, пытаясь поймать рукой это невесомое Перо. Однако от её сумбурных движений оно тут же взметнулось вверх и, совершая немыслимые пируэты, зависло под сводами высокого потолка. В этот момент две стены усыпальницы Богов внезапно начали двигатьсяпо друг к другу, приближаясь к нарушителям покоя древней гробницы.

– Цезарь, сделай же что-нибудь! - истерично кричала Зара. – Эти стены нас сейчас раздавят!

– Ничего не получается! - Цезарь пытался поставить весы в первоначальное положение, но их уже наглухо замкнул какой-то секретный механизм внутри стены. Вытирая слёзы, он беспомощно крикнул. - Надо поймать перо и вернуть его на место!

– Это уже невозможно, но должен быть какой-то другой выход! - орала Зара в полный голос, впадая в состояние полного отчаяния и стуча кулаками по твердыне надвигающейся  каменной громады.

   Но стены стремительно смыкались!
   Ещё минуту, и они должны были раздавить мечущихся между ними людей, у которых не оставалось никаких шансов выжить – их ждала неминуемая смерть. Хитрая тайная система пришла в движение и уже никто не мог её остановить. Какой-то гениальный и ухищрённый ум придумал, установил её здесь тысячи лет назад, чтобы наказывать тех, кто осмелился нарушить покой фараонов. Таков был удел всех смельчаков, которые посмели прикоснуться к священному Перу Истины и сбить равновесие на Весах Правды.
  Хотя, кто знает, быть может, эта хитроумная ловушка охраняла что-то совсем другое – значительно более важное, чем могила фараона?!





                ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ



   После того, как Иван Гауди ушёл с трибуны, все собравшиеся  продолжали ещё долго ему аплодировать.
   Чуть позже выяснилось, что вслед за Канцлером Ади Холеманом из зала сбежал и Генеральный Секретарь ООН Макукуаки.
  Но, как говорится: свято место – пусто не бывает!
  Освободившееся кресло тут же занял представитель США – китаец Джон Ли и прерванное заседание продолжилось.
  Сессия Совета Безопасности конечно же гневно отвергла предлагаемую Холеманом резолюцию и единогласно приняла совсем другое решение: осудить преступную деятельность Канцлера Германии и передать все имеющиеся о нём материалы в Международный Трибунал. Более того, в связи с особой опасностью этого субъекта, было вынесено постановление на его арест в любой точке земли.
  Однако экстренно задержать Холемана на территории США не представлялось возможности. По поступившей информации  от Службы Безопасности ООН, Холеман уже успел приземлиться на своём вертолёте на палубу собственного порома «Ковчег», который ждал его в нейтральных водах.
   Тогда же Сов Без вынес следующую резолюцию: согласно норм международного права осуществить арест Ади Холемана на воздушной, водной или сухопутной границе любого государства, после чего, насильно доставить его в здание ООН для дачи показаний.
   Так решилась судьба ранее столь популярного и могущественного, но самого жестокого и преступного политика первой четверти двадцать первого века!

                ***

  Володя со своими бойцами уже захватили Государственную Думу, здание Кабинета Министров и все правительственные здания, включая МВД, Федеральной Службы Безопасности и Министерства Обороны. Все посты охраны на этих объектах были сменены малой кровью.
  Теперь осталось взять телецентр и блокировать Красную Площадь, где начался торжественный концерт в честь юбилея Буракова и собрались все его сподвижники. Это была самая сложная задача, в связи с тем, что площадь окружало двойное кольцо личной охраны президента и могла возникнуть массовая давка.
  При захвате Останкино, которое охранялось усиленным нарядом милиции, к сожалению, не обошлось без жертв. В одной из перестрелок Володю ранило в голову. Рана была не смертельная, но он потерял много крови.
 С перевязанной наспех повязкой на голове, он чеканным шагом шёл по коридором телецентра по направлению в залу центрального управления телекомпании. Присев за стол студии, Володя одел военную фуражку цвета хаки и приготовился к речи. Перед тем как начать, он обратился к главному редактору, передал ему какой-то диск и строго его предупредил:

– После моего выступления, запустите этот видео материал по всем каналам телевидения и крутите его до самого утра! Вы, хорошо меня поняли?

– Да-да, конечно! - испуганным голосом ответил тот.

                ***

    Фёкла стояла на трибуне, но душа её наполнялось мышиной тревогой.
    Ей уже стало известно, что творится в столице, от чего она кипела и плавилась.
    Толстая отошла в сторону от почётной ложи Буракова и «села на телефон».
    Однако кому бы из силовиков она ни звонила, никого не могла застать на месте. Хотя в этом не было ничего странного, ведь многие из её экзальтированных соратниц принимали личное участие в празднике и стояли рядом с ней на крыше бывшего мавзолея.
    Наконец Фёкла Толстая попала на Начальника Московского гарнизона!

– Генерал! - орала она в трубку. - Что происходит?

– А, что происходит? - спокойно спросил он.

– Как, ёб вашу мать, что? Захвачены все правительственные здания! Вам, что это - не известно?

– Известно. - ответил генерал со спокойным лицом.

– Так поднимайте армию и вводите в столицу войска! - её лицо перекривилось от внутреннего перевозбуждения, а на лбу запульсировала крупная рельефная вена. - Пускайте танки, артиллерию, я не знаю – авиацию, что ли! Глушите этих гадов с земли и воздуха, стреляйте на поражение – уничтожайте всех, кто выступает против власти, буть то: военные, гражданские, мужчины, женщины, старики или дети – мне уже всё равно! Вы меня хорошо слышите, генерал?

– Да! - улыбнулся он.

– Чего это ты смеёшься – сволочь, ты - боров казарменный! - не сдержалась Фёкла. - Да я тебя в Сибирь упеку, проклятый солдафон!

– Да-ну? - уже откровенно смеялся генерал.

– Да, что это вы там вообще делаете? - визжала Фёкла, глядя в монитор на довольное лицо улыбающегося и нагло жующего генерала.

– Как что, - водку пьём за здоровье твоего дебильного любовника - президента, и всей твоей команды недобитых ****ей, чтоб - вы все передохли! - ответил генерал, и манерно засунул себе в рот ломтик лимона.

– Да я тебя самолично расстреляю, сукин ты сын, блоха шинельная! - от злости у неё потемнело в глазах.

– Знаете что, леди-Фёкла, - генерал демонстративно облизал губы и смачно отрыгнул, -  Я очень давно хотел тебе сказать - бледная спирохета, глиста ты - сушёная, а не пошла бы ты - в жопу! Да, только не попади в такую костлявую, как у тебя!

– Что-о-о? Да я, да я – тебя! - глотая воздух, задыхалась Фёкла, но генерал этого уже не видел и не слышал, поскольку отключил связь со своей стороны.

  Фёклу начало колбасить и кочевряжить.
  Она взглянула на довольную рожу Буракова, который вместе с министром МВД восхищённо смотрели с трибуны на концерт, который проходил перед их глазами.
 
 «Эти два старых гомика ещё ничего не знают?! - подумала Фёкла. - Самое время отсюда валить, «пока ветер без камней»! Так, главное осуществить это мероприятие - тихо и незаметно! Спокойно, Фёклушка, спокойно! - успокаивала она себя. - Первым делом тебе следует добраться до аэропорта, потом сесть на свой самолётик, и – на острова! Слава богу, что я недавно приобрела один уютный островок в Средиземном море»!

  Приглашённых на трибуне Мавзолея становилось всё меньше и меньше. Многие бабы-министерши начали тихонько линять с этого капитанского мостика власти, как крысы бегут с тонущего корабля.
  Только Бураков, несколько его близких друзей и подруг продолжали смотреть на представление, устроенное в честь президента.
  На огромной сцене перед трибуной выступали танцоры в расписных национальных костюмах, которые кружились в дружном хороводе вокруг крупной обезьяны, одетой в длинный русский сарафан и растерянно стоявшей посредине круга. Когда группа танцующие сходились в круге, то доставали из-за своих спин лёгкие муляжи молотков и с силой били ими по голове мартышки. Она, защищаясь, громко визжала, от чего хмельной народ, собравшийся на площади, просто ликовал. Из пьяной толпы доносились громкие одобрительные возгласы:

  «Бей черножопых, пока не побелеют»!

  Министр МВД – Эльдарчик был сильно под шафе, он вяло хлопал в ладоши, тупо глядя вокруг грустными глазами кастрированного мерина. Министерша культуры явно гордилась проходившим представлением, которое составлялось и готовилось по её заявке, а эта постановка с обезьяной являлась её личным детищем и было задумано, как квинтессенция всего торжества. Это концерт передавался по всем каналам отечественного телевидения, и транслировался в прямом эфире по рекламным экранам Москвы, установленным по периметру Красной площади, а самый огромный - прямо напротив президентской ложи Мавзолея.
   Бураков выглядел полностью счастливым, звонко хохотал, улюлюкал и визжал от удовольствия. Этот человек с разглаженными извилинами почему-то искренне верил в то, что его народ любит и ценит своего президента.
   Ещё за несколько дней до празднования своего юбилея, Бураков дал указание выдать каждому зрителю, добровольно пришедшему на площадь, по праздничному продовольственному пайку. В этот пакет входила: бесплатные петарды, баночка солёных огурцов и бутылка водки. В результате вся Красная площадь столицы была заполнена толпами радостных пьяных - вполне довольных жизнью людей. Ликующий народ громко пел, веселился и прославлял щедрого лидера государства!
  Бураков парил на десятом небе от счастья!
  Он был уверен, что этот его славный юбилей все россияне должны запомнить навсегда!
   
                ***
 
   Так и произошло!
  Неожиданно картинка на проекционных мониторах сменилась и на них появилось серьёзное лицо опального экс президента!
   Музыка и крики прекратились в одно мгновение.
   На площади воцарилась полная тишина!
   Бураков и его камарилья застыли в мёртвых позах и с ужасом глядели на экраны, как группа испуганных чертей на ладан!
 
   Володя, одетый в военную камуфляжную форму, сидел за столом центральной студии телевидения. Он выглядел усталым и сосредоточенным. Из под его фуражки на лоб стекала тоненькая струйка крови. Володя вытер её платком и без лишних предисловий начал обращение к народу:

  «Россияне!
 Свою последнюю миссию в трагической истории нашей многострадальной Родины я вижу в том, чтобы удалить этот гнилой сорняк, который вырос на нашей благодатной почве и торчит сейчас перед вами у стен Священного Кремля.
  Я имею в виду преступного президента Буракова!
  Дни этого самозванца, узурпировавшего власть, сочтены!
  В настоящий момент силами сопротивления захвачены и контролируются все гос учреждения и силовые министерства. Армия и милиция уже добровольно перешли на нашу сторону.
  Дорогие мои соотечественники!
  Я призываю вас к спокойствию!
  Сегодня же ночью мы передадим власть самым достойным представителям нашего нации. Так пускай же этот акт разума и справедливости пройдёт плавно и бескровно!
  Всё высшее руководство страны будет арестовано, а президент Бурлаков предстанет перед судом и будет сурово наказан по всей строгости закона.
  Мы стоим на пороге нового мирового порядка и должны проявить разум и трезвый ум, чтобы быть достойными того светлого будущего, которого все мы давно заслужили.
  Да здравствует наш славный народ!
  Да сгинет тьма, невежество и жестокость!
  Да восторжествует наконец – свет и вера в победу добра над злом»!

  После этих слов на экранах появились репортажи кулуарных выступлений Буракова, его пьяные высказывания о народе и о будущем России. Появились кадры тех безобразных оргий, которые устраивались в его резиденции с непосредственным участием членов правительства и приближенных ему лиц. Были там и те съёмки, которые производились Толстым его скрытой камерой.
   В них Бураков показал своё истинное лицо!

   После просмотра этой видеозаписи, народ, находящийся на площади, очень быстро протрезвел, но пока безмолствовал, пребывая в состоянии глубочайшего шока и прострации.   
  Речь Володи прозвучал, как гимн справедливости. Её смысл быстро доходил до людей и они преображались на глазах.
  Как же давно они ждали этого дня, как молили Бога вернуть справедливость на забытую им землю России.
  И, как же все мы многократно, легко или ненароком сдвигали со священной чаши Справедливости невесомое Перо Истины, и как всегда было сложно вернуть его обратно для того, чтобы восстановить хрупкое равновесие великих Весов Правды!





                ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ



  Стены подземелья сдвигались всё быстрее и быстрее.
  Перо Истины, слетевшее со своего места от неосторожного движения Зары, замерло где-то высоко над потолком подземной усыпальницы фараона Хуфу. Оно не желало спускаться вниз, а Весы Правды не слушались рук Цезаря и наглухо застопорились.
  Когда несчастные пленники, замурованные между двух стен, уже приготовились к смерти, в голову Цезаря пришла последняя и, как оказалось, спасительная мысль.
  Он быстро снял со своей шеи цепочку с крестом и всунул его в отверстие, которое находилось ровно посредине золотой балки весов. Он провернул священный Анх по часовой стрелке, после чего в Весах Правды что-то щёлкнуло, и в них запустился какой-то сложный внутренний механизм. Каменные тиски вдруг остановились и стены начали медленно возвращаться в обратную сторону.
  Зара начала смеяться сквозь слёзы и, обняв Цезаря, громко прокричала куда -то вверх:

  «Слава тебе господи – мы спасены»!

  В это время стены разъехались и заняли своё первоначальное положение.
  В одной из них тут же отворилась какая-то потайная дверь.
  Заре и Цезарю показалось, что все их мучения наконец закончились, и они с облегчением вошли в спасительный вход, надеясь получить здесь заслуженное вознаграждение за все свои смертельно опасные приключения.
  Они были уверены в том, что достойно сдали все экзамены, и все непосильные испытания заколдованного подземелья уже остались позади.
  Но ситуация раскручивалась совсем не так, как им этого хотелось!
  Гробница Хеопса приготовила для них ещё более ухищрённые сюрпризы, которые ожидали молодых людей в бесконечных лабиринтах усыпальницы фараонов.
  Следует отметить, что до сих пор ещё никому и никогда не удавалось проникнуть в эти секретные покои. С давних пор их тайны будоражили умы многих посвящённых и авантюристов, но Цезарь и Зара стали первыми, кому невидимый Владыка Мира решил их приоткрыть.
  То, что они увидели за очередной каменной дверью, превзошло все самые смелые фантазии и ожидания. Даже Цезарь, который хорошо знал то, что он искал, не мог поверить собственным глазам!

                ***

  Перед ними стоял саркофаг фараона!
  Он представлял собой мраморный гроб прямоугольной формы, который располагался в центре огромного помещения с высокими сводами. Его поверхность была исписана яркими узорами и рядами иероглифических надписей, которые украшали золотые инкрустации и россыпи драгоценных камней. Как ни странно, но крышка саркофага была открыта, и с её внутренней части на кладоискателей пристально глядели миндалевидные глаза богини Уджат, которые охраняли лежащую под ними мумию.

   «Удивительно, - подумал Цезарь, - а ведь эти глаза такие же, какие я видел на стенах храмов Тибета»!

  Он и Заря с любопытством заглянули во внутрь саркофага.
  В нём лежал ещё один деревянный гроб антропоидной формы, повторяющей очертания человеческого тела. Всё пространство вокруг него было заполнено золотыми монетами и многочисленными украшениями, усеянными крупными алмазами, сапфирами и берюзой.Там же были разбросаны бисерные ожерелья, царские венцы, серьги и подвески, женские пояса и ножные браслеты, массивные кольца и пекторали.

– Боже, какое чудо – чудо и только! - прошептала Зара, очарованная блеском золота. - Теперь я понимаю, зачем мы шли сюда через все трудности! Цезарь, ты – гений! Какие мы теперь с тобой богатые!

– Золото, это обычный металл! - равнодушно ответил Цезарь, отходя от саркофага, и презрительно добавил. - Ради него я бы и с места не сдвинулся!

– Что ты такое говоришь? - воспротивилась возмущённая Заря. - Разве мы не за этим  сюда шли, рискуя жизнью?!

– А ты думала, что из-за этих золотых побрякушек?! - усмехнулся Цезарь.

– Тогда, зачем же мы здесь? - недоумевала Зара.

– Пойдём дальше - пойдём, дорогая! - коротко ответил Цезарь.

– Куда мы можем пойти, - растерянно произнесла Зара, оглядываясь по сторонам, - ведь это ещё одно, полностью замкнутое помещение!

– Вот же напасть! - раздражённо подтвердил он, подняв цилиндр выше. - Ну, ничего, найдём выход и из этой мышеловки.

– Надеюсь, что – да! - сказала Зара, и, раскашлявшись, схватилась за горло. - Тебе не кажется, что здесь просто нечем дышать, и чем-то сильно воняет.

  Когда они поглядели на саркофаг фараона Хуфу, то заметили, что прямо из него наверх струиться белое газообразное облако.

– Ну вот, теперь нас как тараканов начали травить каким-то дустом! -  обречённо произнесла Зара, закрывая рот платком.

– Надо закрыть крышку гроба! - срывающимся голосом крикнул Цезарь и бросился к нему, пытаясь её захлопнуть.

  Однако каменная плита не поддавалась!
  Цезарь применил всю свою силу, но она оставалась на своём месте.
  От собственного бессилия, он начал шатать её из стороны в сторону, но вековой камень оставался непреклонным!
 Тогда он, уже в отчаяние, машинально заслонил ладонью глаза, нарисованные на крышке глаза, которые фосфоресцировали и просто сверлили его своим надменным взглядом.
  И, о – чудо, тяжёлая крышка дёрнулась и плавно начала закрываться!
  После этого исчезло и газовое облако.

– Неужели прекратилось? - не веря своим глазам, изумлённо воскликнула Зара, а потом испуганно поглядела себе под ноги и завопила:

– Это ещё, что-о-о?!

  Пол в гробнице мгновенно стал мокрым!

  А буквально через минуту вода поднялась уже почти на метра от пола.
  Откуда она могла пребывать сюда, можно было только догадываться. Но факт оставался фактом – усыпальница фараона Хеопса быстро наполнялась водой.

– Цезарь, родненький, придумай же что-нибудь! Ты же у меня такой умный! - в отчаянии умоляла Зара.

   Цезарь подошёл к уже плотно закрытому саркофагу и начал разглядывать то, что было написано на внешней стороне крышки. При этом он от волнения начал размышлять вслух.

– Так, - говорил он дрожащим голосом, - на его крышке написаны иероглифы. Как нам известно, всего их насчитывается более 700. Сначала египтянами использовались для письма примитивные пиктограммы – рисуночки, которые позже приобрели вид символов – клинописи.

– Быстрей думай, родной, уровень воды стремительно поднимается! - застонала Зара и забралась на крышку саркофага.

– Минутку, солнышко! - задумчиво произнёс он, что-то мучительно вспоминая и бормоча себе под нос. - Каждый иероглиф соответствовал звучанию одной или нескольких букв, а мог обозначать целый объект. Они писались как слева направо, так и наоборот, даже сверху вниз или в обратном направлении. Иногда изображения воспроизводящие объект или движение, помещались в конце слова и назывались – детерминативами.

– Умоляю тебя, быстрее! - визжала Зара.

– Что мы имеем? - продолжал размышлять Цезарь. - Мы имеем изображение гуся повёрнутого слева направо, и жука скарабея – справа налево. Между ними какое-то белое и выпуклое яйцо, которое жрецы когда-то называли - Великий Гоготун, а над ним надпись по латыни: Амон. Почему здесь написано по латыни и отчего – Амон, а не Ра?

– Цезарь, любимый! - жалобно проскулила Зара. - Ещё пару минут и мы утонем!

– Вспомнил! - победоносно прокричал Цезарь. - Великого бога солнца называли ещё и Амоном. По древней легенде он явился на землю на огненном яйце или шаре. Это гениальная подсказка! - радостно воскликнул он. - Зара, у тебя есть спички или зажигалка? Мы же чем-то разжигали костёр в пустыне?

– Даже не знаю?!  - растерянно произнесла она и начала шарить у себя в одежде.

 Цезарь делал тоже самое. У него от волнения дрожали руки – уровень воды приближался к самой крышке саркофага.

– У меня нет! - гробовым голосом произнесла Зара. – Но, зачем нам понадобились спички, когда мы всё равно собираемся тонуть?!

– Слава богу, есть! - с облегчением вздохнул Цезарь и достал из кармана потрёпанный коробок. Когда он его открыл, в нём оказалось только одна спичка.

  Цезарь наклонился над саркофагом, чиркнул спичкой и поднёс огонь к яйцу. Оно тут же вспыхнуло, как порох!
  Зара глядела на всё происходящие широко открытыми глазами и буквально ничего не могла понять.
  После всех этих манипуляций, приток воды прекратился, и она потихоньку начала убывать в какие-то внутренние резервуары. Через несколько минут гробница стала абсолютно сухой и перед ними открылась ещё одна дверь.

                ***

  Цезарь высоко поднял светящийся цилиндр над своей головой и они пошли дальше. Перед ними открылась перспектива огромного зала, похожего на авиационный ангар. С правой стороны от себя они увидели нечто такое, что поразило воображение молодых людей, особенно Зары.

– Господи?! - она испуганно прокричала от страха и тут же схватилась за руку Цезаря, прилепившись к его спине.

  Их взору открылась фантастическая картина!

  Прямо по ходу движения перед ними стояли многометровые окаменелые великаны. Вернее они не стояли, а сидели в позе будды и гордо глядели перед собой. Их тела, слегка прикрытые ветхой одеждой, превышали двадцати метровой высоты, а лица, покрытые длинными волосами, выражали полный покой и вековую мудрость.

   Немного прийдя в себя, Зара взволнованно воскликнула:

– Мне страшно, Цезарь! Они, как живые!

– Они и есть живые люди. - мягко улыбнулся тот, проходя дальше по проходу и спокойно разглядывая сидящих гигантов. - Странно, но среди них нет ни одного знакомого лица! Видимо эти люди – атланты?!

– Как живые? - глаза Зары от удивления быстро и нервно замигали.

– Это жители древней Атлантиды. -  прошептал Цезарь, любуясь сидящими фигурами. -  Это можно считать сказкой, но перед нами действительно сидят наши предшественники - лучшие сыны четвёртой цивилизации, заселявшие нашу землю тысячи лет назад.

– И, откуда они взялись, и почему они вымерли, как динозавры? - спросила Зара, испуганно выглядывая из-за спины Цезаря.
 
– Эти прекрасные исполины – не вымышленные образы, они спустились на землю из космоса и являются порождением других миров с совсем иными физическими законами, собственно, так же как и мы - их потомки. О них написано множество книг и созданы мифы. Такие богатыри, как Геракл или Антей, существовали на самом деле, и людьми воспевались их вполне реальные подвиги. Кроме того, имеются тысячи других свидетельств существования этой цивилизации. Даже пророк Моисей упоминал о них в своём Ветхом Завете.

– Как же они могли существовать на земле – такие огромные? - всё ещё сомневалась Зара.

– Очень даже свободно. - задумчиво произнёс он. - В то время сила земного притяжения на нашей планете была значительно меньше, и гравитация позволяла этим титанам легко передвигаться и жить в условиях более масштабного животного мира, населявшего Землю. Они прекрасно себя чувствовали, а чуть позже лучшие из них уснули вечным снов, а их тела затревожились и окаменели. Но они являются вполне живыми существами, и я верю в то, что когда-нибудь они обязательно проснуться, и выдут из своих глубоких подземных усыпальниц. - Цезарь загадочно улыбнулся и тихо сказал, обращаясь к Заре. - А теперь, Зара, я очень тебя прошу - пойдём дальше и, если можно, чуть – быстрее!

– Ты мне можешь, наконец, объяснить, что мы ищем здесь в этой общей могиле живых, но крепко спящих Геркулесов?

– Иди за мной и всё увидишь сама! -  еле слышно прошептал Цезарь.

                ***
               
– О, боже, а это ещё что? - с замиранием в голосе произнесла Зара.

– Летательные аппараты атлантов - витаны. - Ответил Цезарь.

– Летающие тарелки?

– Не совсем так, хотя они плоские и овальные, но имеют форму восьмилистника! Сама посмотри!

  Зара взглянула на целый ряд серебристых объектов, которые переливались своей гладкая поверхностью в лучах, отражающихся от яркого света цилиндра. Всё это показалось ей какой-то сказкой, а их подземные путешествия фантастическим, но прекрасным сном.
  Однако перед ними находились восемь совершенно реальных объектов, как утверждал Цезарь летательных аппаратов. Но она – хоть убей, не могла себе представить, каким образом на них можно подняться в воздух?!

  Когда они с Цезарем подошли поближе, Зара спросила у него:

– Ну и, на каком из них мы с тобой полетим? А главное, куда, и как мы сможем выбраться из этого подземелья, которое находится глубоко под землёй?

– Выбирай любой из них! - уверенно сказал Цезарь. - Один из них по праву принадлежит нам с тобой. А вот, как ими пользоваться и, куда лететь, я сейчас ответить затрудняюсь. - Потом он поднял цилиндр чуть выше и, и указывая рукой куда-то наверх, весело воскликнул. - Хотя – взгляни сюда, вот и выход!

   Цезарь показал Заре широкий колодец, который вёл куда-то наверх.
 
                ***

  Больше часа они крутились вокруг аппарата, но так и не могли понять, как можно войти во внутрь. Выход из этого положения нашёлся сам собой: опять помогла неуклюжесть Зары! Она снова совершенно случайно надавила рукой на маленький знак перевёрнутой восьмёрки, выдавленный на его фюзеляже, после чего, с боку тарелки открылся невидимый ранее люк.
  Ощущая одновременное чувство страха и восторга, они поднялись во внутрь по маленькому трапу.
  Кабина летательного аппарата оказалась значительно более просторной, чем могло показаться снаружи. После пыльного и затхлого воздуха подземной усыпальницы фараона, здесь дышалось намного легче и свободней. В салоне  царила уникальная атмосфера уюта и абсолютной стерильности.
   Весь корпус корабля состоял из какого-то чудесного перламутрового материала, который просвечивался насквозь, более того, через него можно было легко наблюдать за тем, что происходило наружи.
  В центре кабины стояли два кресла из какого-то непонятного серебристого покрытия. Когда Зара и Цезарь сели в них, то почувствовали, что эти сидения абсолютно твёрдые.
   Два пилотских кресла разделяла перегородка, которая по всей видимости служила и панелью управления. Но кроме одного круглого отверстия и узкой щели, на ней отсутствовали какие-либо приборы или датчики, разве что – рядом с каждым сидением имелось по одному вдавленному отпечатку руки. Причём, у левого сидения – правый отпечаток руки, а у правого – левой.
  Цезарь сел в левое кресло и начал внимательно рассматривать всё вокруг себя. Зара же с интересом наблюдала за каждым его движениями, и ей показалось, что он прекрасно разбирается в этой невероятно сложной машине.
  Сначала Цезарь вложил светящийся цилиндр в отверстие на панели – своими размерами он идеально подошёл! После этого, что-то внутри тарелки включилось, от чего вся кабина засветилась очень приятным розовым светом.
   Потом Цезарь достал священный диск  и вставил его в щель на панели. Перед креслами сразу же появился голографический экран, на котором забегали какие-то знаки и цифры. Этот процесс загрузки проходил достаточно долго, пока это диковенное объёмное табло не окрасилось в голубой цвет.
  Не долго думая, Цезарь опустил свою руку в углубление для ладони. Зара сделала тоже самое. Прозрачный экран разделился на две равных половинки: на левой латинским шрифтом высветилось имя – Цезарь, а на правой – Зара.
  Неожиданно кресла под ними трансформировались и стали мягкими и удобными. Каждое их них приняло ту форму тела, которое в нём помещалось, от чего оба пилота почувствовали себя исключительно удобно и комфортно.

– Ну, а теперь полетели! - с восторгом в глазах воскликнула Зара.

– Если бы ещё знать, как это сделать!? - без особого энтузиазма признался Цезарь, и растерянно развёл руками.

– А я думала, что ты хорошо знаешь, как пользоваться этой штукой, и уже ни раз на ней летал! – разочарованным голосом произнесла Зара.

– Подожди -подожди! – прервал её восклицания Цезарь, что-то вспоминая. - Зара, ты не помнишь, что мне сказала Шакира, когда мы выходили из её шатра?

– Она говорила! - Зара напряжённо подумала, растирая лоб пальцами, а потом радостно воскликнула. - Она сказала тебе вот что: «Он подчинится твоей руке и тому, что будет в другой, а управлять «Им» надо головой»

– Так! - довольно кивнул Цезарь, а потом медленно повторил. - А управлять и надо головой! Что бы это значило?

– Думаю, что это означает, - не совсем уверенно отозвалась Зара, а потом добавила уже твёрдым голосом. - Это означает, что этот летательный аппарат управляется мыслями пилота.

– Зара, ты - уникум! - радостно прокричал Цезарь.

 Он расслабился, сосредоточился и дал мысленный приказ, сформулировав его словом:

 «Подняться»!

   Тарелка слегка вздрогнула и приподнялась над землёй!
  Цезарь сделал следующую мысленную посылку, и она аппарат взметнулся над площадкой и, сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее начала двигаться по вертикале – прямо в сторону каменного колодца. Там тарелка развила приличную скорость, понеслась вверх и, раздвигая своим мощным корпусом песок, вылетела на поверхность земли.




           ГЛАВА ПОСЛЕДНЯЯ



   Этот волшебный аппарат уже стремительно парил над пустыней и буквально за несколько секунд полёта развил немыслимую скоростью. Он высоко взмыл в небо и резко поднялся на несколько километров вверх.
  Вскоре весь Африканский континент предстал перед астронавтами, как на ладони. По началу Цезарь едва справлялся с управлением, но потом приноровился и начал делать это играючи.
  Зара визжала от удовольствия, наблюдая за синими просторами океана, мелькающими островами и белыми облаками, которые оказались далеко внизу. Она с восторгом глядела на проплывающую под ними Австралию и Новую Зеландию, от сюда был хорошо виден даже Южный полюс!

   «Какая же крохотная сверху – наша Земля»! - подумала про себя Зара и поглядела на Цезаря.

  Она почувствовала себя абсолютно счастливой. Она легко вручила свою жизнь и дальнейшую судьбу этому умному красивому мужчине, которого боготворила. Иногда он казался ей представителем с какой-то другой планеты – смелым и бесстрашным героем-спасителем.
  За всё время их следования Зара не спрашивала у своего любимого, куда и зачем они летят. Более того, если потребовалось, она, даже не задумываясь, отправилась бы с ним на край света.

   Цезарь так быстро и хорошо освоил управление тарелкой, что начал дурачиться, как мальчишка.
   Он догнал какой-то огромный «Боинг», стрелой проносившийся над облаками мимо них и повис прямо над его кабиной. Они с Зарой с интересом наблюдали за испуганными лицами пилотов, которые заметили перед собой неопознанный летательный объект и со страхом его разглядывали.
   Промчавшись над Индийским океаном, впереди них показалась Южная Америка. Цезарь снизил скорость и, маневрируя, начал плавно спускаться.
  Они уже парили над Карибским бассейном на предельно низком расстоянии от океана, когда чуть было не столкнулись с огромным паромом. Пролетая над ним, Зара успела вслух прочесть название этого гигантского судна: «Ковчег».

  Цезарь довольно улыбнулся и воскликнул:

   «Это именно то, что нам нужно»!

    Через минуту их звездолёт завис прямо над этим самым «Ковчегом»

    На палубу высыпали вооружённые люди.
    Сначала они растерянно бегали и суетились, а потом начали стрелять по тарелке, пытаясь её сбить.
   Как оказалось, это было совершенно бесполезным занятием!
   Сильнейшее электро-магнитное поле вокруг звездолёта надёжно защищало его и отражало выстрелы от плазменной оболочки его корпуса. Он оказался неуязвимым не только для огнестрельного оружия, но и любой ракеты или лазерного луча. Более того, колоссальное излучение этого корабля привело к перманентной ускорению термоядерной реакции в атомном реакторе самого парома.
  Вскоре, реактор, находящийся в чреве этого судна взорвался и весь паром разнесло на мелкие кусочки.
  Так бесславно погиб мрачный парадиз синтетических грёз клонированного монстра -  Ади Холемана! А вместе с ним и все его пассажиры, секретные лаборатории и центр управления сверх мощными спутниковыми установками.
  Пролетая над этим местом через несколько минут, Цезарь и Зара уже ничего не увидели на поверхности океана, кроме многочисленных обломков и огромных волн, катившимися в сторону материка.
  Цезарь казался полностью удовлетворён и, совершил резкий зигзаг в воздухе, направил свой летательный аппарат в сторону Европы.

                ***

  Цезарю хотелось увидеть с высоты Барселону, Собор Святого Семейства – детище его великого предка Антонио Гауди, а так же горный монастырь Мансерат, где жили дедушка и бабушка, были счастливы родители и прошла его юность.
  Пролетая на восьмикуполным красавцем - Собора, он заметил фигуры каких-то людей, стоящих на самом краю смотровой площадки, которые приветственно махали ему руками.
   Неожиданно сердце Цезаря ёкнуло, и он подумал о своём отце.
   Мощная и тёплая волна ностальгических воспоминаний захлестнула его сознание. Он вспомнил своё детство, проведённое в стенах закрытого колледжа для детей «Индиго», любимую маму, которая так рано покинула этот свет.
  Неожиданно перед его глазами всплыло лицо его отца – Ивана Гауди.
  Он, как живой, стоял прямо перед кабиной звездолёта и улыбался!

  Цезарь всегда ощущал себя счастливым человеком.
  Он, как сын, в отличии от очень многих, никогда не нуждался в болезненных доказательствах родительской любви. Он всегда был уверен о том, что его беззаветно любят, особенно отец. Так уж случилось, что жизнь разбросала их, и они долгое время жили далеко друг от друга. Но между ними всегда существовала тесная астральная связь. Каждый из них тонко чувствовал, что происходило с другим. Вот и сейчас Цезарь точно знал, где находится его отец и, что с ним случилось. Погружаясь в свои невесёлые мысли, он ещё раз печальным взглядом посмотрел вперёд и надолго задумался.
       
                ***

   Тарелка быстро пересекла всю Европу.
   На землю уже давно опустилась ночь.
   Где-то внизу ярко светилась огни какого-то мегаполиса.
   Это была – Москва, самая яркая точка на земле!
   Цезарь сбросил скорость и начал медленно спускаться прямо на Красную площадь, которую заполняла толпа людей. Звездолёт плавно спланировал на площадку президентской трибуны, с которой в панике убегали испуганные люди.
   Вся толпа замерла и уставилась на огромную сверкающую летающую тарелку.
  Она подобно гигантскому прозрачному диску мягко приземлялась прямо на мавзолей.
  Как только она коснулась земли, стрелки на часах Спасской башни сомкнулись на цифре двенадцать, раздался мелодичный перелив курантов, которые пробили полночь. После последнего удара начался фейерверк, и в небо взметнули тысячи разноцветных ракет, которые осветили Красную площадь миллионами вспышек праздничного салюта.
  В этот самый момент, все собравшиеся восторженно устремили свои глаза в небо, где на фоне искрящихся протуберанцев можно было наблюдать потрясающее явление.
  Внезапно ночное небо разверзлось, и на просветлённом небосклоне проявился едва заметный силуэт, который отражался в божественных лучах неземной красоты. Он переливался слепящим глаза огнём и имел какую-то необыкновенную насыщенность. Затем, это нечто стало значительно более ярким и начало принимать определённую форму, которое всем напомнила знакомые очертания.
  Это был святой лик Христа!
  Он повис над пиками Кремлёвских башен и засветился всеми цветами радуги, ярких, как само – Солнце!
   Многие из людей рухнули на колени.
  Это фантастический портрет Великого Сына Человеческого обласкал всех стоящих своею благодатью!

    Наступил час истины!

   Пришло то долгожданное время, о котором так часто говорили пророки, время вселенских перемен, долетевших и до нашей маленькой планеты. Причём, его триумфальное шествие по миру началось именно на той многострадальной и священной земле, которую населял великий народ, веками беззаветно молившийся и веривший в былинные чудеса о наступлении другой – лучшей, справедливой жизни. Ах, как же долго их обманывали и, как мучительно ждали они своего Звёздного часа – часа грандиозных свершений, истины и правды, начала великой  эры Водолея – астрального знака своей любимойРодины!
  Хотелось бы верить в то, что это светлое время пришло, и все наши сокровенные мечты, наконец, станут явью!




                ЭПИЛОГ
               

  Я даже не услышал самого грохота от взрыва, а только увидел вокруг себя ярчайшую вспышку огня и ощутил сильнейший толчок снизу. Пламя безжалостно разрезало и корёжило металл, вдребезги разбивало стекло, превращая мой автомобиль в мелкие, летящие верх осколки.
   Не знаю почему, но я совершенно не чувствовал физической боли! Может быть я избежал её благодаря мощному выбросу эндорфинов, которые, по мнению врачей, всегда облегчают агонию человеческого тела, а может быть, в этом была скрыта какая-то иная причина, кто знает?!
   Но мощная сила сильного взрыва легко подняла моё изуродованное тело, которое кувыркаясь в раскалённом пространстве, быстро взметнулось к небу. Моя бедная израненная душа, ощущая невосполнимые потери, настороженно наблюдала, как в клочья разрывается её плоть, беспомощно метаясь в своих последних  конвульсиях. Она отстранённо летела чуть выше взрывной волны, барахтаясь в горячем воздухе.
  Своим угасающим сознанием я ещё успел удивиться тому, как же медленно поднимались вверх мои останки, а потом, они, как в замедленном кадре, начали плавно опускаться вниз, разлетаясь по огромной площади перед зданием ООН.
  Я заметил испуганные лица людей, разбегающихся в разные стороны, слышал звуки сигнализаций и заунывный визг полицейских сирен.
  Только когда я взлетел над облаками и вырвался из мирской суеты, то наконец  -  окончательно расслабился и раскрепостился. Наслаждаясь спасительной тишиной, царившей здесь , я продолжал свой свободный полёт и впервые за последнее время почувствовал себя абсолютно свободным.
  В этот момент вся жизнь на земле показалась мне мало интересной и примитивной. В своей вечной борьбе за выживание, люди, превратили её в свою добровольную духовную тюрьму, где им всегда было тесно в заточении телесных оболочек и душно от отсутствия личной свободы.
  Мне же предстояла долгая дорога домой, которая оказалась для меня хорошо известна. Там, куда я летел, меня ждали родные души, а главное – моя любимая Лора!
  Но я имел небольшую передышку перед тем, как появиться перед священными Воротами, которые охранялись двумя красноголовыми львами, опуститься в Озеро милости и предстать перед Великим Чистилищем. Это уникальное право, строго ограниченное во времени, предоставлялось мне Высшими Силами в качестве последней возможности попрощаться с земным миром и теми людьми, которых я любил при жизни. Сколько должен был продолжаться этот отпуск по земным меркам, трудно сказать: может быть сорок дней, а может быть и одно мгновение?!
  Это там – внизу, время неумолимо бежит только вперёд, подгоняемое крутящимися колёсиками вселенной, смазанными манной небесной. Ах, как же верно и безотказно работает его вечный механизм! Здесь же – в мире ином оно течёт совсем подругому, вернее, его вообще не существует!
   Так или иначе, я не стал тратить зря отпущенные мне мгновения и, немного порезвившись в облаках, решил спуститься вниз.

                ***

  Я долго сидел рядом с Ксюшей, и молча глядел на неё.
  Она находилась в нашей спальне, нервно курила одну сигарету за другой, и постоянно набирала мой номер видеотелефона. Я молча и с огромной нежностю наблюдал за её действиями, хотя точно знал, что её попытки дозвониться до меня были совершенно бесполезными.
  В конце концов, я приблизился к ней сзади и, следуя своему последнему желанию, прикоснулся к её плечам и нежно поцеловал в волосы. Всё тело Ксюши вдруг передёрнулось, а сигарета выпали из её рук. Она растерянно оглянулась и тихо прошептала:

  «Это ты, Ванечка»?

  Я прошептал:

  «Прощай, любимая и прости меня за всё»!

   Конечно, она не могла услышать моих слов, и в ответ только тихо заплакала.

                ***

  Лёва Толстой сидел на стуле у больничной койки рядом с Володей, которого только что вывезли из операционной. Голова его была перебинтована, и он ещё находился без сознания.
  Лёва печально глядел перед собой в одну точку и, нервно качаясь всем своим  грузным телом, причитал:

  «Что же со всеми нами будет? Где теперь все мои друзья: Вольский, Поллак, Ванька Гауди, Иорданис, Цезарь? Слава богу, что Володя остался живым! Да, ещё и я – старый дурак»!

    Я простился с ним, а сам подумал:

  «Странно, а, в самом деле, что-то я не вижу на земле Поллака, Доку и Вольского! Куда они запропастились? Неужели их тоже нет на этом свете? В таком случае, мы с ними должны очень скоро встретиться! Интересно, а я смогу вернуться на землю ещё раз»?

  Хотя возвращаться, это - плохая примета, но в моём теперешнем положении было бы глупо верить в приметы. Однако вера, это единственное человеческое чувство, которое у меня ещё осталось. Хотя, чему удивляться, ведь вера, это – категория сугубо духовная!
  Да, люди, живущие на земле, обречены на вечные метания и томление своего духа. Эти глобальные философские противоречия между плотью и душой я лично так и не смог до конца понять и объяснить. Скорее всего, непримиримая борьба между ними будет всегда, потому что нельзя совместить несовместимое, как соединить в единое целое землю и небо, день и ночь, жизнь и смерть.
  С былой мирской жизнью меня теперь связывали только воспоминания, которые сохранились у меня в памяти – единственной Родине Души. Вся моя жизнь осталось далеко позади, а впереди ждала туманная неизвестность. Судя по всему мне уже никогда не суждено возвратиться в низ – на землю?! Хотя, кто это может знать?! Тесная связь человека с космосом выражается в его предчувствиях. Так вот, эти предчувствия, подсказывали мне, что я всех вас ещё обязательно навещу.
    Однако: поживём – увидим, вернее, полетаем, а там будет ясно!

                ***

   Я посетил московские улицы моего детства, заполненные ликующим народом, свой пустой дом в Монако, могилу своих родителей, жены и многие другие места. Чуть позже, я переместился в мой самый любимый город – Барселону.
   Пролетая над Собором Святого Семейства, я заметил на его верхней площадке маленькую человеческую фигурку.
  Когда я спустился поближе к ней, то узнал старого хранителя собора – Мартина Кабо. Старый японец пристально всматривался в небо, а когда я оказался рядом с ним, он испуганно воскликнул:

– Кто здесь?

– Иван Гауди! – автоматически ответил я. - Во всяком случае, именно так меня звали в прежней жизни.

– Иван Гауди? - переспросил Кабо.

– Да!? - удивился я тому, что старик меня слышит. - Ты, что, меня слышишь?

– Слышу, но не вижу! Я ведь - слепой!

– И, чего ты стоишь здесь? - спросил я.

– Я принёс сюда последний фрагмент башни. Теперь Собор полностью достроен.

– Неужели?

– Да!

– И, что теперь будет?

– Теперь выполнено последнее предсказание вашего предка Антонио Гауди и на земле наступит новый век – Эра Водолея!

   В это время над собором пролетал какой-то диковинный серебристый аппарат, похожий на летательную тарелку. Он завис над куполами Собора, и я заметил в иллюминаторе лицо своего сына, а рядом с ним, дочь моего друга Поллака - Зару.
  Я помахал им рукой, и они ответили мне взаимным приветствием.
  Я же выдохнул вслед проносящемуся мимо кораблю, и тихо прошептал:

«Прощай любимый мой сыночек!
  Твоё время пришло!
  Так, лети - навстречу своей судьбе!
  А, я, буду хранить тебя – хранить вечно»!
 
  Такой нелёгкий удел, у нас -  у белых ангелов...

                ***
            
  Когда я уже почти подлетал к Великому Тибету, чтобы принять последнее земное таинство, я поглядел вниз, и моё внимание привлёк один человек, который одиноко лежал на земле между ровными шпалерами виноградника. Это был древний старик, который неподвижно уставился в небо, щуря свои мутные, почти ничего не видящие глаза.

   Я спустился к нему и спросил:

– Почему ты так пристально смотришь вверх, старик?

– Я ничего не могу понять, - печально ответил он, - или глаза начали меня подводить: что это там в небе такое необычное и белое плывёт от одной стороны горизонта к другой?

– Так это же облака! - улыбнулся я. -  Неужели ты не видел их прежде?

– Я всю жизнь работал на винограднике, и мне некогда было смотреть в небо. Но в дни же моей юности облака были совершенно другими – больше и красивее.

– Это просто новые облака, они всегда не похожи друг на друга. - удивился я наивности старого человека. - Одни непременно сменяют другие.

– А облака моей молодости могут вернуться? - не унимался старец.

– Конечно! Всё в этом мире возвращается на круги своя.

– Когда же я смогу увидеть их снова?

– Скоро! - ответил я.

– Как скоро?

– Очень скоро!

– И, что тогда будет? - старик широко открыл свои глаза, и в последний раз поглядел в небесную даль.

  Я задумался, а потом ответил умирающему:

– Ты снова станешь молодым! -





               Дюссельдорф.                08. 08. 2006.



    Авторские права романа защищены в соответствии с законом.


               









               
   

 

               

    















   
 
    
   
               

               
       
 





 






 
               

   
               

               
       
 





 






 
               


Рецензии
замечательно написано, это особенно понравилось: "Цезарь сбросил скорость и начал медленно спускаться прямо на Красную площадь, которую заполняла толпа людей. Звездолёт плавно спланировал на площадку президентской трибуны, с которой в панике убегали испуганные люди."

Игорь Леванов   04.08.2010 14:10     Заявить о нарушении