Подстава

Случилось так, что мой друг, по национальности сван, по имени Ираклий, а по призванию и роду деятельности бандит, заехал (то есть был арестован и доставлен до суда, такая ему мера пресечения выпала в СИЗО № 1, то бишь «Матросская тишина») в далеком 1993 году. Заехал он правильно, к тому же «по рубль 48», что означала по старому, до 1996 года УК РСФСР статью 148 (часть3).
Подразумевала она срок немалый, ибо это было, не что иное, как, вымогательство группой лиц по предварительному сговору, организованной группой с применением холодного и огнестрельного оружия, а при задержании еще и оказание сопротивления сотрудникам правоохранительных органов. В общем наборчик,  если суд юность не пожалеет, то лет этак на восемь, да и то потому, что никто ранен или убит не был. А пожалеет, то пять – это окончательно. Что же, такая судьба, такие годы, такая жизнь. Цена же жалости была доступна не каждому.
По оперативным данным, группу возглавлял Ираклий, с ним было еще три человека, одному из которых (водителю Volvo 740, без номерных знаков, синего цвета) удалось скрыться. Активный огонь по уезжающей машине сотрудники ОМОН и опера открыть не решились, так как вокруг было слишком много гражданского населения. Вот заденет пуля мирно идущего гражданина, пусть и не на смерть, и все. Объяснительные в прокуратуру, подключение службы собственной безопасности (что хуже прокуратуры), и может случиться так, что вчерашний опер, будет лишен должности и звания, осужден и отправлен на так называемую «красную зону», где содержатся бывшие сотрудники правоохранительных органов, да еще до конца жизни компенсацию родственникам будет выплачивать. Тут уж постараются адвокаты. Приятно же добивать, особенно, когда тебе за это хорошо платят. Так что лишний раз поостережешься в людном месте стрелять.
Меры по возможной блокировке машины приняты не были, о чем предстояло указать в рапорте начальнику группы захвата капитану Сергееву. Очень зол был Сергеев. Думал, что сопливые (по оперативным данным таганские пацанчики тут же упадут на асфальт, едва завидев Сергеева, трех оперов  и семерых (в полном рыцарском облачении подмосковных сотрудников ОМОН). Ан нет. Пиши теперь, как да что, да куда смотрел, и чем думал. Страниц этак на десять, не меньше.
Но в целом все было сделано. Таганская молодежь решила обложить данью, находящийся на их территории только-только открывшийся ювелирный магазин, с услугами ломбарда, ремонта и не плохим набором самих изделий. Кроме того, хозяин магазина, предприимчивый армянин Ашот, уже начал неподалеку строительство небольшой закусочной, в кавказском стиле. Подарил девушке красивое украшение – милости просим отметить это событие, заложил последний золотой перстень – выпей немного водки, остынь, жизнь ведь на этом у тебя не закончилась.
В общем, приехали таганские, в том числе и Ираклий на переговоры, договорились о цене и крыше не протекающей, назначили день первого сбора и вдруг, - на тебе! Оказывается, у этого Ашота была русская жена, а у той жены папа представитель спецслужб в ранге полковника. Кто же предугадать мог? А должны были «барашка» пробить. Ну, за это отдельно спросят, сейчас речь не о том у нас.
Стали их прессовать. Жестоко. Но выдержал все Ираклий, отлежался на шконаре и был представлен смотрящему хаты. Смотрящего Резо звали, был он тбилисский грузин 45 лет (четыре ходки, но не коронованный законник, обычный вор), и поглянулся ему Ираклий, тем более, что малява с воли пришла, от уважаемых людей, кто да что и почему здесь теперь. Таганские, – это не шутка, а потому хитрый Резо решил приблизить Ираклия, и мало того, что в пристяжь свою взял, так еще и замом поставил, не смотря на то, что опыта нет. Ну, опыта до суда только набирайся, а может и самого-то суда не будет. Денежки мусорам заслать, ну а Ашота предупредить. Платишь конторе – плати, надо было сразу так говорить, кстати, но заявление и прочие объяснительные забери, а не то найдут тебе где-нибудь в Яузе с перерезанным горлом и выпущенными на волю кишками. А родственник не дурак, нового Ашота найдет. Зачем ему лишние заморочки? Тем более, что он сам закон нарушает.
Жизнь в тюрьме, на казалось бы скуку и однообразие, полна самых интересных и неожиданных событий. Не секрет, что почти в каждой хате есть крыса, стучащая, как пионер в новенький барабан начальнику режима и его помощникам о нарушениях, происходящих в той или иной камере. Таких крыс вычисляют, и тогда жизнь их исчисляется буквально минутами. Но факт остается фактом. Начальник по режиму СИЗО № 1 тоже не зря получает зарплату.
Надо сказать, что в СИЗО на постоянной основе дежурит УИНовский спецназ, умирающий буквально от скуки.
Неожиданно дверь в камеру распахнулась, и в нее достаточно грамотно, то есть, не мешая друг другу ворвались скучающие спецназовцы, за ними маячили прапорщики, которым предстояло осуществлять шмон. Посыпались удары дубинками, стоны, и вскоре все восемьдесят заключенных, кто лежал, кто сидел на корточках, при этом в обязательном порядке держа руки в положении «за голову». Шконки были свободны. Командир спецназа спросил смотрящего, и когда Резо подошел к нему, то первым делом получил чувствительный удар в челюсть, а дальше ударов двадцать дубинкой. Затем на потерявшего сознание Резо надели наручники, оттащив его ближе к выходу, а один из спецназовцев поставил на бесчувственное тело ногу, предварительно несколько раз ударив по ребрам.
Начался шмон. Люди знающие знают, где прятать, но есть и те, кто знает где искать, тем более если тебе заранее об этом сказали. Вскоре из шконки Резо был изъят пакет с марихуаной и хорошо забитый косяк. Все это аккуратно сложили в специально приготовленный пакет, а самого Резо, так и не пришедшего в сознание потащили в кондей, то есть в карцер. Объявив срок наказания в десять суток. Ну а с травой пусть оперчасть занимается, может удастся и срок накинуть.
За смотрящего оставался Ираклий. Он уже освоился, списался с кем надо и о чем надо, поведал о сегодняшнем беспределе, получил задачу выявить и замочить крысу, а также, если что не стесняться и спрашивать совета у старших товарищей, обретающихся в соседних камерах. Дороги хоть и были порезаны, но восстановлению подлежали.
Вскоре в к ним в камеру заехал новичок из под Орла из поселка. Статья у него была уважительная 144 (хотя украл он пару кур у соседей, очень хотелось кушать), и Ираклий с улыбкой расспросив его потерял к нему интерес.
Зато этот интерес возник у другого блатного из пристяжи Резо, который уже получил свой грев, и немного приходил в себя в карцере. Ираклий как мог поддерживал его там, сообщая о всех маломальских событиях, и получая одобрение. Погоняла же у проявившего интерес к новичку, которого звали Серега - была Моня. Был он из люберецкой братвы, накаченный и как – будто бы туповатый. Но не надо наличие мышц на теле, сразу ассоциировать с серым веществом. Можно и ошибиться.
Скорешился он с нелепым этим новичком почти сразу. Буквально взял над ним шефство. Ну может поглянулся ему человек, мало ли. Ираклий на это и внимания не обращал даже близко. Корешатся и корешатся.
Так вот, что поведал мне Ираклий, когда я пришел к нему на свидание, да и на воле, а вышел он через месяц много раз случай этот рассказывал.
Дремлет он на законной шконке своей у окна, на первом ярусе, и доносится до него диалог, причем не очень и громкий. Ну, приоткрыл он глаза и видит, что люберецкий, Серега этот колхозный, да еще пара правильных пацанов, чье слово, если что вес иметь будет, сидят и о чем-то с наслаждением разговаривают. Невольно и Ираклий слышит о чем. 
А разговор о бабах идет, да не просто, а в конец оборзевших, которые полизать у себя между ног ну ни в какую не ведутся. Ну и спрашивает люберецкий своего корефана Серегу, а у вас, мол, там под Орлом дела обстоят. Мы вот до таких лет дожили и даже не пробовали ни разу, а ты? А тот возьми да скажи, что это вы ребята, да у нас с этим делом проблем нет и не было.
- И ты лизал, - Моня Серегу спрашивает?
- Да, конечно, наивно тот отвечает, сколько раз и в подробностях.
- Так, - Моня молча со шконки встает и к Ираклию. Понимаешь Ика (погоняло его) тут дело такое, но на хате у нас лекарь нашелся и пересказывает все от начала и до конца, плюс пацанов в свидетели.
- Ну так что в питухи его сегодня определяем? – Моня улыбается плотоядно, по понятиям за это один расклад, под шконарь, а сначала за занавесочку, попробуем его человечков так в десять.
Рассказывает мне это Ираклий, уминая бутерброд с икрой, а самому видно противно ему все это. Он сам «машками» никогда не баловался, хотя полное право имел, а Моня – падла, их уже всех по сто раз оттрахал, новенького захотелось гурману. Ну и развел лоха деревенского.
Говорит Ираклий, что гнилой расклад, сам развод гнилой. Решение он принимать не будет, а напишет Резо. Как тот скажет, так тому и быть.
Поскучнел Моня, но законы, на то и законы. Вся на Резо у него надежда, который, кстати, тоже «машками» брезговал.
Накатал Ираклий маляву, отправил. И стали ждать. Моня нервничает, и злиться, Серега этот весь бледный сидит, остальные спектакля ждут или «кина не будет».
Тут конь (человек в хате уважаемый, отвечает за почту), приносит маляву от Резо, по всем правилам запечатанную.
И постановил Резо, читает Ираклий, что Моню из пристяжи за гнилой развод в мужики разжаловать, Серегу не петушить, но в чушкари определить. Это значит хату мыть, убираться, всю грязную работу выполнять, зато очко цело. Вот тебе и куни в орловской области.
Освободился вскоре Ираклий, а через неделю и Резо. «За недостаточностью улик». В огромной сталинской постройке квартире, что на Таганке праздновали возвращение и Резо и Ираклия на волю. Решили совместить такое событие.
Я там тоже присутствовал, и историйку эту уже в подробностях узнавал
Само собой выпивка, кайф и ****и.
Тут из комнаты, где девок трахают выходит Резо довольный, а тут я ему на встречу как раз.
- Слушай, - говорит, Лёха, - девки супер (и правда ****и на заказ центровые), так такой прикол у нее между ног, ты у нее лижешь, а она у тебя сосет, и кончили одновременно, прикинь? Писда сладкая, сладкая, ты заходи, попробуй – прелесть, а не писда, сама на язык просится.
И смеется.
Ираклия убили в 1996 году, Резо годом позже. Судьба Мони и Сереги мне по понятным причинам не интересна. Хотя Моне с удовольствием я бы голову раскрошил.

А историю эту я сохранил, потому, как понятия те же самые сейчас на тюрьме остались, а на воле свои понятия. Лохов же жалеть не надо, а то сам на их месте рано или поздно окажешься.