Ух, боевой Дух!

      Выдержка из Устава Гарнизонной и Караульной службы:
207. Часовой обязан:
....бдительно охранять и стойко оборонять свой пост;
....
....не оставлять поста, пока не будет сменен или снят, даже если его жизни угрожает опасность; самовольное оставление поста является преступлением против военной службы;
....
....вызывать начальника караула при обнаружении неисправности в ограждении объекта (на посту) и нарушениях порядка вблизи своего поста или на соседнем посту;
....

   
    Самарканд, вторая половина восьмидесятых, 151-я УБРС - Учебная Бригада Связи. В самом разгаре вторая половина жаркого среднеазиатского лета. Естественно бахча, виноград и другие разнообразные восточные яства предполагаются в переизбытке, а значит, не дремлют сопутствующие им всевозможные несварения вечно пустых солдатских желудков и завороты не привыкших к работе нежных кишок. Кратковременное отлынивание от несения службы очень часто начинается неусидчивыми кишечными бурлениями. Что ни поешь немытым, то зачастую и прокладывает короткую дорогу в места общего отлынивания.

    В один из очередных общебригадных нарядов по хозяйственному обслуживанию войсковой части почти в полном составе заступала седьмая учебная рота, в составе которой числились ниже упомянутые сержант Шлык и рядовой Дадонов. На ближайшие сутки им достался караул, разводящим и часовым соответственно. Утренний развод, принятие караульного помещения, пересчёт всего пронумерованного по спискам и висящим в рамочке табличкам – всё это прошло растянуто муторно и однообразно обыденно. На пост №1 по охране знамени бригады первым заступил рядовой с царской (по Пушкину) фамилией Дадонов. Первый пост располагался на первом этаже штаба войсковой части. Любой военнослужащий, заходящий в здание штаба учебной бригады связи, слева наблюдал следующую живописную картину: стоит вооружённый, начищенный до блеска боец в парадной форме, на плече довольно весомый Аргумент Калашникова с боевыми патронами и с пристёгнутым штык-ножом, сзади застеклённая тумба со знаменем. Всё это на высоте двух-трёх ступенек от пола в дальнем, глухом конце коридора главного здания войска. Своеобразный закуток самого что ни на есть боевого предназначения. В десятке метров от первого поста расположилась лестница, уводящая командиров на верхние этажи. Если по коридору проходят штабные офицеры, то караульный принимает стойку «смирно», ну, а когда в пределах видимости никого нет – балдеет в развалочку «вольно».

    Смена караула уже вернулась после развода часовых и рассредоточилась внутри караулки, недавно начищенной для приёма-сдачи позиций. Боевое несение службы часовыми было в самом разгаре. Томительная тишина в ожидании запланированного времени пересменка сморила дрёмой разводящего Шлыка, который удобно пристроился невдалеке от коммутатора. Спустя полчаса полусонное состояние сержанта неожиданно растормошил истошный звонок прямой телефонной линии с первого поста. Это проводное соединение мало когда задействовалось часовыми, поэтому отсюда тревоги никто никогда не ждал. Но незапланированный вызов безответным не остался:
 – Караульное помещение, сержант Шлык!
 – Пост №1, прошу смены!
 – Что случилось, Дадонов?
 – Не могу сказать, прошу смены!
 – Ну, раз не можешь сказать, то продолжай нести службу! Конец связи!

    Шлык беззаботно повесил трубку, сбросил линию и стал заново погружаться в сладкую дрёму. Дрёма почти уже совсем вернулась в ленивое тело разводящего, когда его опять всколыхнул настырный зуммер.
 – Караульное помещение, Шлык!
 – Пост №1, прошу смены!
 – Что опять, Дадонов?
 – Не могу сказать, товарищ сержант, прошу смены!
 – Знамя на месте?
 – Так точно! Прошу смены!
 – У тебя ещё час, продолжай нести службу! Конец связи!

    После второго ненавистного подъёма сон возвращаться уже отказывался наотрез! Разводящий настырно умолял его соблаговолить ему, затыкая уши панамой и закрывая глаза предплечьем, но сознание только и делало, что материло не унимающегося часового. Следующим дотошным взвизгиваниям первого поста уже никого будить не пришлось, караулка заблаговременно приготовилась к тревоге:
 – Что опять, Дадонов? 
 – Настоятельно прошу смены!
 – У тебя что там, загорелось что-ли?
 – Никак нет! Хуже! Прошу смены!
 – Что хуже?
 – Не могу сказать, прошу смены!
 – Ещё сорок минут, часовой, и я приду тебя расстреливать! Ты знаешь, что воспользоваться связью ты можешь только в самой экстренной ситуации, то есть в случае нападения на пост? – уже почти орал Шлык.
 – Так точно, экстренный случай, прошу смены!
 – Всё, боец, ты меня достал! Жди смену!

    Смена караула не торопилась покидать уютное помещение, ждала прописанного уставом караульной службы расписания. Но интерес всё-таки погнал разводящего на полтора десятка минут раньше назначенного. Идя по зелёной аллее в направлении штаба бригады, Шлык перебирал в голове всевозможные невиданные катаклизмы, которые могли туда засунуть его разыгравшиеся фантазии.
  Здание стоит – Землетрясения не было!
  Дымом не тянет – Пожар отсутствует!
  Духота – Наводнения в Самарканде не предвидится!
  Заходя в штаб, караул с опаской посмотрел влево – Часовой на месте!
  – Стоит, родной! – облегчённо выдохнул караульный поводырь. Ну, а грозная защита боевого знамени, встречающая разводящего смущающимся лицом Дадонова, как-то неожиданно скромно отвела глаза в сторону благоухающего за окном сквера и удручённо стеснительно выдавила:
  – Апаздали!

    Шлык, в ответ расплываясь в ироничной улыбке, зашагал в сторону поста №1, импровизируя будущий монолог. Но, не тут-то было! За пару-тройку метров до отмеченной границы боевой позиции улыбка разводящего стала трансформироваться в мимически неповторимую сморщенную гримасу, вызванную спазмами задыхающейся носоглотки. В том потаённом и самоотверженно охраняемом уголке штаба стояла такая непревзойдённая вонь, что смена часового происходила без лишних уставных формальностей. Разводящий даже не смог вовремя сообразить скомандовать «Караул, газы!», чтобы часовые обезопасили себя противогазами, поэтому наряд по полной ароматизировался неадекватной реакцией кишечника часового Дадонова. Что рядовой ел ночью до описываемых событий, немытое или не дозревшее, история умалчивает, но, несмотря на тяготы боевого охранения, он стойко держал оборону на подступах к незыблемой святыне бригады связи. Смена караула в тот раз убежала прямиком в караулку, не меняя последующий пост в автопарке бригады.
    Дадонов потом долго отчищался и отмывался в караулке, отстирывая последствия вражеской диверсии, а внутреннее помещение не один час проветривалось после недержаний терпеливого солдата, с не по уставу открытыми дверьми и окнами. Сменивший Дадонова часовой тоже весело провёл свои два незабываемых часа в закрытом не проветриваемом закутке штаба, но смешить штабных работников, стоя в противогазе на посту, не решился. А, значит, тоже вдохнул своё.

  Последствия того наряда больше отразились на Шлыке, награждённом выговором
  «За не своевременное реагирование на не штатную ситуацию!»,
  чем на Дадонове, неожиданно получившем свою долю оваций и благодарностей от самого комбрига
  «За не оставление боевого поста в экстремальной ситуации!» 
    Войска пришли к выводу, что рядовой Дадонов был единственный военнослужащий Советской Армии, который получил благодарность за то, что не оставил боевой пост в непредвиденных условиях неожиданной газовой атаки, которую сам же и организовал.

    В данный рассказ оформлены воспоминания строевого сержанта той самой 7-й роты.

Продолжение тут --- http://www.proza.ru/2010/10/21/870 >Выпуск >