Школьница

Мне всегда хотелось учиться в школе. Проходила сегодня мимо рынка и видела школьников – какие они! Мне скоро десять, и я нигде не учусь. Я могла бы вернуться в детдом и учиться там – но я не хочу туда, мне хочется учиться в школе, носить форму и портфель.
Один раз я нашла портфель – кто-то забыл в трамвае. Я села на скамейку в своем парке и долго в подробностях разглядывала содержимое: пенал с ручками, фломастерами, карандашами и всякими такими штуками; тетради, книги (неведомые мне буквы, знаки, от них сердце замирает); коробка, в которой недавно лежала еда (я тогда не ела давно, ужасно хотелось есть, и так обидно было найти эту коробку, полную запахов). А еще там лежали бусы из бисера, я влюбилась в них сразу, забыла про голод, забыла про всё. Я держала их в руках и боялась надеть.
…Я вообще постоянно что-нибудь нахожу. Научилась этому почти сразу, как сбежала из детдома, лет сто назад. Сколько всего люди выбрасывают, забывают, теряют – столько потрясающих вещей! Но я оставляю только самое ценное, что могу унести с собой. Раньше, когда я встречала старых некрасивых бомжей с целыми тележками вещей, я не понимала и мне было противно, а теперь знаю, что им просто жаль расстаться со своими находками. Я давно могла бы обзавестись тележкой – их полно у супермаркетов, на парковках. Но я не хочу. Для лучших вещей у меня есть старенький кожаный рюкзак – кто-то выбросил его, а я подобрала.
Из школьного портфеля я оставила себе бусы и пенал. Хотела еще коробку – чтобы хранить в ней еду – но не стала. Всё, что нахожу съедобного, сразу съедаю, ничего не остается, ни крошки. А когда-то, до детдома, когда еще жила у бабушки с дедушкой, постоянно капризничала за обедом – не хочу это есть, не буду. Какая глупая была. Совсем маленькая. Теперь я взрослая, и все понимаю.
В своем любимом парке я часто подслушиваю разговоры школьников, я завидую им так сильно, что хочу их убить. Они ненавидят школу, ненавидят делать уроки, ненавидят учителей – а я хочу всё это любить. Я хочу быть одной из них. Недавно я нашла старую школьную форму – коричневое платье и черный фартук. Сейчас уже никто такое не носит, но я знаю, что носили раньше – не помню, откуда, но знаю. Я сразу переоделась – немного мала, но я ни за что с ней не расстанусь.
Я сидела на лавочке и смотрела на людей, и вдруг увидела девочку – знакомую, она учится в школе неподалеку (кажется, я знаю в лицо всех учеников всех ближайших школ). Она гуляла одна, и я решила к ней подойти.
Мы подружились. Лена спрашивала, из какой я школы, где носят такую форму. Я сказала, что из другого района. Что заблудилась и мне надо позвонить родителям. И она привела меня к себе домой – поверила почему-то.
О боже, я видела настоящий дом – я почта забыла, как всё это выглядит. Старые обои в цветочек. Книжные полки, везде книги, даже на полу. У Лены в комнате – ряды прозрачных бутылочек, пластмассовых баночек, всё розовое, на столе круглый будильник, на кровати – огромный, просто умопомрачительный плюшевый медведь. У нее много разных игрушек, кукол, она сама шьет им одежду. Даже у ее кукол столько платьев и вещей!
Потом мы пошли на кухню, и Лена меня накормила. Я больше не капризничала, я давно не ела так вкусно, с чистой тарелки чистой вилкой. Потом мы долго-долго пили чай, и мне показалось, что до этой кухни в моей жизни ничего не было, вообще ничего не было. Лене понравились мои бусы – я сказала, что мне их подарила мама. Она сказала, какая хорошая у тебя мама, моя мне ничего не дарит, только книги. Они вообще зациклены на книгах, а я не люблю читать, сказала мне она. Кстати, почему ты такая грязная, спросила она, и тут я ужасно испугалась, и всё, было, рассыпалось, но я взяла себя в руки и сказала, что упала в грязь – с утра был дождь, и на улице лужи, везде эти лужи. Она поверила и опять заулыбалась.
Тогда я вдруг обнаглела и попросила у нее в подарок какую-нибудь книгу – она подумала и отдала мне сразу три. Я, не глядя, спрятала их в рюкзак, еле запихнула. Рюкзак стал тяжелым и огромным, но мне все равно. Жаль, я совсем не умею читать. Мне кажется, я полюбила бы читать.
Мы сидели с ней до самого вечера, уже стемнело, я надеялась, что смогу здесь переночевать. Но пришла с работы мама и сильно кричала. Лена совершенно забыла, что привела меня домой, чтобы я позвонила родителям. Она что-то сочиняла на ходу – мол, я не смогла дозвониться, а потом мы заговорились, и что я очень хорошая, и, мама, пожалуйста, пусть она останется у нас. Но я уже знала, что сегодня буду ночевать, где обычно, в парке, на той скамейке в елях, о ней никто не знает, поэтому там безопасно. Только холодно уже по ночам.
Я ушла, извинившись, Лена смотрела на меня с жалостью, ее мама старалась на меня не смотреть. Из-за двери до меня долетели брызги разошедшегося там скандала – я не разбирала слов, я слышала крик и рев. Наверное, потом они пересчитывали деньги и вещи.
Но это был лучший вечер в моей жизни – не считая тех, далеких, о которых я почти ничего не помню. Руки долго пахли мылом – я каждую минуту подносила к носу ладонь и нюхала, нюхала, пока запах не исчез.
Скоро мне исполнится десять – листья начинают желтеть. На самом деле я не знаю, когда у меня день рождения, но около года назад, тоже осенью, один дед сказал, что я выгляжу лет на девять. Он рассказывал много интересного, показывал всякие старые фотографии и дряхлые вырезки из журналов. Я всё спрашивала у него, какое сегодня число, число сегодня какое – не отставала, пока он не ответил – тринадцатое октября. Так у меня появился день рождения. Я тогда внимательно огляделась вокруг – листва желтела, было солнечно. Постаралась запомнить погоду. Тринадцать, кажется, хорошее число.