Лунушка

***
- Лунушка, не уходи! – шептала маленькая Саша.
Папа держал ее за руку. Темная улица вся в оранжевых пятнах фонарей, летнее тепло, резкий и сладкий запах от папы. Саша и не представляла, что можно так поздно возвращаться домой.
Мама шла чуть позади. Шла неровно, спотыкалась. Иногда начинала что-то бормотать, обращаясь к папе, но тот даже не оглядывался. Саша не видела его лица, но чувствовала папину отстраненность и даже злость. В гостях родители поссорились. Надо пройти еще квартал, и они все вместе будут дома. Тогда все забудется и не будет больше ссор.
Саша тоже старалась не оглядываться на маму. Она шла, задрав голову вверх, и все смотрела на луну – то появлявшуюся, то исчезавшую за домами. Луна была огромная, оранжевая и совершенно круглая. Саше казалось, что сверху на нее смотрит небесный одноглазый кот.
- Лунушка, - умоляла Саша котовый глаз, - лунушка, не уходи…

***
Когда Саша вернулась из школы в темный и тихий дом, родителей еще не было. За окном безмятежно падал снег, лежал во дворе сугробами упавших с неба звезд, сверкал. Казалось, что сейчас глубокая ночь, хотя часы показывали только пять.
Прошло несколько часов: уроки были сделаны. Саша пыталась поиграть с куклами, почитать книжку, порисовать принцесс. Но вокруг было сплошь одиночество и скука, и сыпался песок в глаза с книжной страницы. Тусклый электрический свет настольной лампы тонул в темноте, Сашины желания, жажда жизни и ожидания вязли в скучной липкости, и стены как будто сузились, и время остановилось.
Взглянула на часы. Восемь. Скоро придет мама. Потом придет папа. Станет светло и весело, они будут разговаривать и вместе пить чай, и тогда вечер пролетит незаметно, она уснет счастливая, как всегда, и завтра снова пойдет в школу.
Девять. Мамы все нет. Обычно к девяти уже приходит и папа. Обычно к девяти уже рассеивается этот тоскливый свет – его разгоняют улыбки, голоса, смех. Саша сидит на кровати, обхватив колени руками, и пытается бороться с чем-то, прежде ей неведомым.
В окно вплывает луна, ее свет мягко касается Сашиного лба, и девочке становится немного спокойнее мириться с тем, для чего она еще даже не знает слов. На луну наплывает облако, и Саша просит, просит и почти плачет:
- Лунушка, лунушка, не уходи…

***
Мама сидела на Сашиной кровати и плакала. Она все говорила и говорила что-то, чего Саша никак не могла понять. Мама в последнее время стала очень странной: утром она была похожа на привычную, знакомую Саше, а к вечеру приходила другая мама. У нее появлялся иной, какой-то влажный и рассеянный взгляд, неровная спотыкающаяся походка. Менялся и голос, и речь – как будто она одновременно чем-то расстроена и не может что-то вспомнить. Саша знала слово для этого, она и раньше видела пьяных, но когда такой становилась мама, всё, совершенно всё вдруг тоже делалось другим, чужим, неприятным.
И вот мама опять сидела на Сашиной кровати и плакала. И бормотала что-то про папу, про свою жизнь, про то, как ей отчего-то больно.
- Тебе больно, мама? – переспрашивала Саша, и мама говорила:
- Да, больно, больно, - и продолжала плакать, ничего не объясняя.
- Ты болеешь? – пыталась понять Саша, но мама качала головой и постепенно успокаивалась. Вставала, улыбаясь как-то неискренне и грустно, и уходила на кухню курить. Саша прислушивалась к неприятному кислому запаху, оставленному мамой, и к заползавшему из кухни сигаретному дыму.
Саша думала, что еще чуть-чуть, и она вдруг во всем разберется, во всей этой лжи и горьком одиночестве, но ей не хотелось, не хотелось знать – ни про папу, ни про маму, ни про них троих.
В окно снова заглядывала луна, и Саша смотрела на нее, как на предавшего друга, который все это время знал и скрывал от нее что-то важное.
Мама все не возвращалась. Саша вошла в кухню и увидела, что мама спит на столе, положив голову на руки. В пепельнице тлела непогашенная сигарета. В квартире было очень тихо и пусто. И Саша вдруг все поняла, и про папу – почему его нет, и про маму – почему она пьет, и про них троих – что нет больше их троих.
Тогда она посмотрела на луну и сказала ей:
- Уходи.
Но на небе не было ни облачка.