Часть Четвёртая. Благословение

       1. Решения.
 
   
 
   Ночь перед обменом невест была бесконечно долгой, но некоторым гражданам волшебного мира хотелось, чтобы длилась она вечно и никогда не заканчивалась. У гоблинов, обычно весёлых и беззаботных, словно поминки наступили. Уж очень не хотелось им расставаться со своей задорной золотоволосой певуньею. Пиршество они, конечно, прерывать не стали, потому что не имели такой дурной привычки вставать из-за стола, когда ещё не было всё на нём съедено и, главное, выпито. Но ели-пили уже совершенно без всякого аппетита и обычного удовольствия. Выкрики их стали вялыми, песни чрезмерно тихими под стать погребальным. А из танцоров остались уж совсем самые упорные, но и те ногами перебирали сбивчиво, печально спотыкаясь своим мыслям растерянным. Обычного смеха и вовсе слышно не было. Все смущённо косились на Алю с повелителем Жаром, присевших в сторонке, растеряв вдруг былой задор и бодрое настроение. Жар недоумевал и пугался того сумбура, который возник в его гоблинской душе, когда услышал он про неуклонно надвигающийся обмен.
 
  - «Что это со мной такое странное происходит? Невесту Свету нужно отдавать, ведь он мне друг всё-таки. Она даже похожа на него издали, такая же ужасно светлая. Отчего же мне упорно хочется схватить её в охапку, засунуть в мешок и бежать с этим мешком куда подальше? Ну и что, что она веселее и голосистей всех гоблинов, вместе взятых? Что с того, если поёт и пляшет так, что земля дрожит, а небо на эту землю от восторга падает? И не встретить мне такой больше никогда в жизни. Только всю оставшуюся жизнь об этой встрече мечтать и останется. Не могу же я друга единственного из-за уродливой да весёлой девки прибить?! Или могу?! «
 
  Сомнения терзали, недавно ещё совсем нечувствительное, сердце гоблина. Жар всё больше мрачнел и раздражался от этой, казалось, безвыходной ситуации. Аля же притихшая и заскучавшая, поглядывала на повелителя, не понимая такого резкого изменения его настроения. Впервые ей расхотелось веселиться, петь и плясать. Может от того, что жаль было мечущегося почему-то, словно медведь в клетке, её мужественного гоблина. Хотелось утешить его тихой песнею-воркованием, положив лохматую голову себе на коленки, и тонкими своими пальцами в кудрях чёрных запутаться. Не понятно было ей, почему Жар так хмурится? Ну, прибежал кривоногий советник, всем испортив праздник, ну «прокаркал» что-то там такое про обмен невест и снова убежал, ничего толком не разъяснив. Аля чувствовала себя усталой от всех этих мудрёных для неё сложностей. Не привыкшая долго размышлять, она доверчиво склонила свою светлую головку на плечо повелителю и спокойно уснула, решив подумать обо всём позже или расспросить при встрече сестрицу, как обычно она и делала. Жар от такой её непосредственности даже дышать перестал. Заглянув в лицо безмятежно спящей девушки, он вдруг залюбовался её улыбкой, рождённой видимо добрыми сновидениями, даже позабыв на минуточку про все свои проблемы.
 
  - «Может мне её самому убить, - вдруг подумал явно сбрендивший повелитель гоблинов, - чтобы никому не досталась. С другом, опять же, причин для ссоры не обнаружится. Только ведь рука не поднимется, да и сам после такого душегубства вряд ли выживу. Что-то я совсем расклеился. Из-за какой-то девчонки так разволновался. К тому же уродины. Не хорошо. Заколдовала она меня что ли? Опоила зельем каким-нибудь? Так ничем вроде не угощала. Всё наоборот было. Я сам её и угощал, и подливал, и на танцы зазывал, а она только пела да хихикала. Нет, нельзя нарушать традицию, нельзя предавать друга. Утром состоится обмен и наваждение закончится». - Жар принял окончательное решение, но легче ему от этого почему-то не стало. Так и сидел, боясь вздохнуть лишний раз и пошевелиться, охраняя сон девушки, уютно устроившейся на его плече, с содроганием ожидая утра, словно своей собственной казни. Гоблины поглядывали на повелителя с удивлением, никогда прежде не видевшие его столь неподвижным и задумчивым. Но вспомнив о приглянувшейся всем уродливой девице, они сменили удивление на понимание и даже сочувствие.
 
   Из самого дальнего угла огромной парадной пещеры гоблинов в облике тени приглядывал за дочуркой её папаша Мрак, властитель царства теней. Вначале похищения дочек он собирался вмешаться в это безобразие и отвесить нахальным похитителям пару-тройку затрещин, да ещё больше подзатыльников. Но дочки взмолились мысленно, папку от вмешательства отговаривая. Уж очень им захотелось на женихов поглядеть, да себя показать. А когда разглядел Мрак, как его Аленька во сне сладко заулыбалась, когда Жар ей привиделся, а Тая своему эльфу в глаза заворожено глядит, то уж и совсем расслабился.
 
  - «Не заметил, как подросли мои девочки, уж и невестами сделались. И женихи славные нашлись, правда, непроверенные ещё, но так это успеется. Конечно, вмешиваться не следовало бы. Сердечные дела - вещь хрупкая. Но я же отец всё-таки. Должен проконтролировать, чтобы не случилось ошибочки». - Так обеспокоенно размышлял Мрак, любуясь спящей дочерью.
 
   Солнечная Фея тоже о дочерях не забывала. А тут ещё и сердечная история наметилась, а она их страсть как любила. Поэтому вмешиваться и не собиралась, чтобы ничего раньше времени не испортить. Только наблюдала и хихикала, изредка о своём милом Мраке вспоминая, да об их встрече случайной вздыхая. Ну, или не совсем случайной. Только о том, что она повелителя царства теней на солнце на спор вытащила когда-то давно, ему знать вовсе не обязательно. Кто же знал, что от этой встречи её собственное сердце зажжётся жарким неугасимым пламенем. За ту свою шалость была фея вечной разлукой с любимым наказана, да тоской бесконечной. До слёз жалко было ей в эту минуту глядеть на притихшую грустно парочку, сидящую взявшись за руки в волшебном эльфийском саду.
 
   Свету решение принимать было не надобно, всё уже было решено изначально. Чтобы покуситься на невесту друга, он даже не смел подумать. Так же, как и пойти против традиции, мнения своих сородичей. Впрочем, с подданными он бы ещё побороться решился. Как-никак всё же повелителем был рождён, а не их личным веником. Но вот предать друга не смог бы. Другой вопрос измучил несчастного эльфа. Что ему делать со своим собственным сердцем, которое то стучало в груди, как бешеное, то замирало без движения?
 
  - «Будто бы не стар ещё, а сердечная недостаточность вдруг образовалась? И с чего бы это? Девушка умница, хоть и не красавица, но ведь не ведьма же, в самом деле. Отчего же, как погляжу на неё, так сердце в пропасть и обрывается, словно собралось в свой собственный полёт? А может обмен и есть спасение? Как говорится, с глаз долой - сердцу покой. Хотя, подозреваю, что покой отныне мне будет только сниться.» -  И от этих мыслей наваливалась на повелителя эльфов глубокая печаль, до смерти сжимая в своих объятиях. Умница Тая, в отличие от сестры, всё понимала. А что не осознавала, то чувствовала. Жаль было милого  повелителя, а себя ещё больше. Но помочь найти верный выход из этой запутанной ситуации, даже ей было не под силу.
 
  - «И остаться нельзя, и уйти - сил нет. Словно круг заколдованный. Только и остаётся, что стать его соседкой и видеться хоть изредка. Отец с мамой и вовсе такого счастья лишены».- Мысли у неё были грустные, почти обречённые.
 
  Солнечная фея не выдержала такого самоедства и вспорхнула к ней на плечо солнечным зайчиком.
 
  - «Глупости думаешь, доченька, - прошептала она Тае также мысленно. - От этих встреч нечаянных и сама измучаешься, и эльфа своего в гроб вгонишь. Уж, поверь моему немаленькому опыту. У меня ведь на совести не одна дуэль пылких поклонников. Пара-тройка, между прочим, не выжили. А кое-кого ревнивый твой папаша в царство теней живьём уволок».
 
  - «Так что же мне делать? Помоги, мамочка миленькая, подскажи решение». - Взмолилась Тая, горестно изогнув бровь.
 
  - «Ах, дорогая доченька. В этом деле только ты сама себе сможешь помочь. Верное решение тебе сердцем должно быть подсказано. А вот встряхнуть немного твоего умного, да правильного эльфа нужно обязательно. Вцепился, понимаешь ли, за традиции, готов тебя и себя под ними похоронить. Я за него возьмусь, как следует. Быстро бунтарский дух из него выпущу».- Фея даже героическую балладу замурлыкала, в предвкушении.
 
  - «Ой, мамочка, только ты его, пожалуйста, не очень калечь, - испуганно попросила Тая, зная, что спорить с мамою совершенно бесполезно. Уж если какая идея у неё в голове появится, то тут отговорить мамулю вовсе никто не в силах.
 
  - «Ну, это уж как получится. Выглядит он довольно крепким, авось и не развалится», - хихикнула Фея и тут же скрылась в лучах восходящего солнца.
 
   
 
  2. Благословение.
 
   
 
   Рассвет обозначился не только солнечными лучами, но и громом с ясного неба. Казалось, незыблемая гора вдруг задрожала испуганно, словно собравшись обрушиться на головы удивлённых гоблинов. Родные пещеры, сотрясались, грозя превратиться в преждевременный склеп для своих хозяев. От грохота проснулась Аленька и радостно вскрикнула:
 
  - Ой, бабушка прилетела!
 
  Жар вытаращил глаза на девушку и испуганно спросил:
 
  - А кто у тебя бабушка-то?
 
  Аля, беззаботно улыбаясь, проинформировала:
 
  - Хозяйка Заповедного Леса, Лесничехой прозываемая. Вообще-то, она добрая, но сегодня немного гневается. Мы ведь с сестрой без спросу у неё совсем новую метлу одолжили, и на шабаш тоже без разрешения улетели.
 
  Легко вскочив, девушка поспешила к выходу из пещер на встречу к бабуле, опасаясь, как бы та совсем гору не разрушила.
 
   
    В эльфийских замках со стен попадали картины с гобеленами, а на самих стенах показались трещины. Эльфы, наблюдая такое разрушение, гром да молнии в ясном голубом небе, быстро в чувство возвратились и по облакам запрыгали. А некоторые, особо героические, бросились в ближние пещеры спасать припрятанный там бубен, подаренный гоблинами, упрямо не желая расстаться с ценным подарочком. Тая тоже забеспокоилась, объясняя Свету произошедшее:
 
  - Бабуля чуток не в духе. Вам бы на глаза ей нынче не показываться. Пришибёт в запале, не разобравшись. А только после спрашивать имя станет.
 
  Но Свет оказался непугливым. Схватив девушку за руку, он побежал к подножью горы с её грозной бабушкой знакомиться.
 
      
    Узнала Лесничиха о месте нахождения своих внучек непоседливых от гостьи своей ведьмы Марфы, когда та пришла к ней искать утешения от обиды на гоблинов да откушать знаменитой наливки для успокоения. « Успокоившись» как следует, Марфа обо всём рассказала незамедлительно. И о шабаше весёлом, и о гостивших на нём сестрицах, и о неуважении к ней гоблинов, что большой, мычащий мешок припрятали. Лесничиха сложила «дважды два» и всё поняла. Если не всё, так остальное сердцем почувствовала, забеспокоившись. Спросила птиц о случившемся громким голосом. Те с испугу гоблинов с эльфами сразу же и выдали. Недолго думая, взволнованная бабка быстро на старый веник запрыгнула, и полетела сама с похитителями разобраться по-доброму. Ну, или как получится. По пути заскочила на могилу своего, давно сгинувшего, сослуживца и прихватила схороненное в ней оружие, чтобы произвести на похитителей достойное впечатление своей боевой экипировкой. Ржавый иномирный автомат давно уж не действовал, растеряв все патроны ещё до захоронения. Но похитителям ведь о том не ведомо, а вещица забавная, для жителей волшебного мира так вообще эксклюзивная. Глядя на автомат, вспомнила Лесничиха свою боевую молодость из другой жизни, не из этой реальности, да о дружке Алёшеньке, схороненном ею же под старым дубом, всплакнула.
 
   К горе Лесничиха прилетела на рассвете и давай метать громы, да молнии, сидя верхом на старом венике и размахивая ржавым автоматом. Уж очень она была сердитою. Гора затряслась, словно собралась упасть на колени перед грозной бабкой. Стали выбегать из пещер испуганные гоблины, будто крысы с тонущего корабля. На облаках разместились, дезертирующие из своих замков эльфы. И уж, совсем последним, как и положено капитанам терпящих бедствие судов, вышли к Лесничихе повелители, держа за руки внучек потерянных. Бабка, увидев главных виновников, запричитала по ним, словно уже по усопшим:
 
  - Ну, негодяи не ходить вам боле по земле более. Ах вы, коварные соблазнители! Выкрали девушек и хотели остаться без наказания. Не бывать этому, пока я жива. А  умирать я не собираюсь.
 
  Сёстрам же строго велела:
 
  - Аля! Тая! А ну быстро домой скачите козочками. Я уж с вами после поговорю о правилах поведения. Вот только с этими охламонами разберусь, научу чуток уважению.
 
  Взмахнула она рукой, и девушки тут же обратились козочками. Одна в чёрную, что ночь, лишь с лунными прядками у тонких рожек, а другая в белоснежную, чуть солнечно сверкающую. Только убегать своенравные девчонки, обращённые бабкой козами, даже и не подумали. Словно привязанные прыгали они около своих повелителей, которые глядели на них с испугом и отчаянием.

   Остановить разбушевавшуюся бабку, казалось, практически невозможно и исполинская гора от её испепеляющих взглядов-молний вскоре окончательно могла разрушиться, уничтожив жилища гоблинов и эльфов. Но Лесничиха сама внезапно буянить перестала, будто весь запас её волшебной энергии вдруг исчерпался. Застыв в немом изумлении, стала она внимательно вглядываться в толпу гоблинов, словно позабыв отчего-то о причине своего «выступления». А помолчав чуток, заговорила  скрипуче-радостным голосом:
 
  - Ах, вот где ты, паршивец этакий, от меня спрятался! Под землю к гоблинам, как крот зарылся, а я его, дура старая, по лесам да по болотам разыскиваю. А ну выходи, изменщик! Хоть погляжу на тебя, мою лапочку.
 
  Гоблины торопливо расступились, не желая оказаться той самой «лапочкой» Лесничихи, и оставляя в одиночестве лохматого, невысокого и весьма крепкого Лешего, который у них в пещерах угол снимал для временного проживания. Сказывал он как-то им о причине своего бегства. Будто бы с женою они не сошлись характерами. Но не предупредил, хитрец, что баба у него дюже злющая, для гоблинского здоровья весьма опасная. Лесничиха, встретив своего потерянного мужа, сразу весь пыл свой растеряла, а от того вновь приобрела способность к диалогу. В качестве парламентёра добровольцем был выбран Леший. А куда же ему было деваться? Гоблины к супруге взашей из своего сообщества вытолкали. А могли, между прочим, и накостылять за сокрытие важных сведений об особенном её характере. Леший в красноречии был не силён, только и смог проворчать:
 
  - У них типа, это. Ну, свадьбы намечаются. Так уж не откажи в благословении.
 
  На этих его словах, оба повелителя, как по команде, опустились на одно колено и склонили головы в почтении перед родственницей невест. Бабуля покосилась на притихших внучек, стоявших рядом с повелителями в облике козочек.
 
  - Так вы что же, невестами здесь пристроились? А я спасать торопилась. Но всё равно, как-то не по-людски: в мешки совать, девок пленять. Ох, уж эти мне горные традиции! Ну, никакой цивилизации! Нет, чтобы сначала пригласительную открыточку с цветочками прислать, а ещё лучше - послов за невестами, как у всех приличных граждан полагается. Ну, что же с вами делать? Надеюсь, отец с матерью не возражают дочек в хорошие руки пристроить. - На этих словах Лесничиха поглядела внимательно сначала на тень у входа в пещеры, а после на солнечного зайчика среди камней устроившегося, и сделала вывод:
 
  - Молчание - знак согласия. Ну и я благословляю! Будьте счастливы!
 
  Хотела она на этих словах другою рукою на сестричек махнуть, вновь девицами обращая, только подкралась к ней тень с одной стороны, а солнечный луч с другой и в оба уха одновременно зашептали:
 
  - «Не спеши. Оставь это для них испытанием».
 
  Хмыкнула Лесничиха на родителей-затейников мысленно:
 
  - «Мне-то что! Пусть немного козочками побегают, беды в том особой не вижу. Глядишь, ещё и окрепнут физически от подвижного образа жизни и здоровой растительной пищи. Главное, чтобы женихи до свадьбы не съели, с дикими козами перепутав. Только ведь Таинька, умница великая и фокусы мои давно уж выучила».
 
  Тень и луч дружно захихикали:
 
  - «Тая, если бы хотела, давно бы всё исправила. Только она пока не торопится и нам не следует. А уж за диетой женихов мы приглядим, как следует».
 
  Лесничиха поглядела на эту дружную парочку недоверчиво.
 
  - «Уж они приглядят! Как бы не так! Случилось в кои веки свидеться, так теперь им ни дети, ни кто другой, кроме друг дружки и не надобен», - ворчала про себя Лесничиха. Но и сама была уж никак не святая. Об одном только и могла в эту минуту думать:
 
  - «Где достать цепь? Прочную и длинную!»- Уж на этот раз упускать своё счастье она не собиралась.
 
   На все эти волнения с небес взирало спокойно улыбающееся солнце, даруя всем жаждущим своё благословение.