Юрка

Бывают в жизни такие моменты, о которых в принципе не хочется помнить. Не потому, что просыпаются какие-то внутренние болезненные воспоминания или память заставляет совесть резко подергиваться как грешника на раскаленных углях. Хотя и это тоже. Приятные события и впечатления настолько тесно переплетаются со стыдом и глубоким ощущением вины, что порою даже и непонятно, что в этой ситуации глобальнее. Что нужно все-таки помнить, а что-то постараться забыть, потому что это уже глубоко не важно. И даже как таковой боли нет. Стерлась за давностью лет. Да и по сути, если смотреть сейчас уже опытным глазом взрослого человека, ничего такого страшного и не произошло тогда. Намного худшие и грязные вещи происходят в настоящее время на каждом шагу. И это уже не шокирует, к этому относишься как к обыденной действительности. Так, замечаешь, проходя мимо. Констатируешь факт. Фиксируешь ситуацию краем глаза.

Я пишу сейчас, наверное, эти слова больше не для того, чтобы всколыхнуть эту боль, вспомнить, простить себя. Нет, я давно уже себя простила. И он меня простил. Я это знаю. Хранит в своем сердце эту любовь как засушенный цветок из далекого прошлого. Как выгоревший флаг, прошедший много путей и дорог, видавший победы и поражения. Так, тихая грусть мимолетом коснется краешка воспаленного сознания. Слегка охладит, освежит…. Это как опустить обожженное солнцем саднящее тело в прохладную воду. Станет легче однозначно, освобождения не принесет, но и страданий тоже.  Лишь слегка заметное покалывание, которое пройдет через пару секунд.

Я вспоминаю все прошедшее больше для того, чтобы вспомнить… чтобы почувствовать… Чтобы жар пронзил меня с головы до ног. До последнего микрона моего существования. Потому что такой страсти, такого желания, такого кайфа я не испытывала больше никогда. Даже если отбросить тот факт, что все происходило практически на «детском» уровне. Что секса в понятии медицинского термина как такового не было, не было того самого «физического» проникновения.  Если отбросить этот факт, то секс был. Потому что было начало и конец, и горячее море наслаждения между ними. Я вспоминаю это и понимаю, что это было настолько чудесно, настолько захватывающе, настолько спело, сочно, вкусно и душисто… Что только лишь вспомнив, я уже вся охвачена огнем. Я пылаю, я горю, я истекаю соками.

Как такой невзрачный на вид парень мог зажечь во мне столько внутренней жажды? Я, конечно, понимаю, что я в этом отношении не всегда нормальна и внешний вид для меня  относителен. Обаяние и внутренняя харизма всегда возбуждали меня больше. А еще улыбка… И руки…

Его руки могли подарить столько удовольствия не в том понимании животной похоти, о котором мог бы подумать сейчас каждый, искушенный в сексуальных делах, взрослый человек. Одно касание пальцев по обнаженному плечу… Один его взгляд обнимал, ласкал меня, вбирал меня всю без остатка в свою мягкую, бархатную, сладкую негу.

Был еще один момент, который сыграл в наших взаимоотношениях немаловажную роль. Точнее это была главная скрипка в оркестре. Прима Большого театра. Соло в джазбэнде. Подводное течение, определяющее направление всех втекающих в реку маленьких ручейков.
У нас была ТАЙНА…

Запретный плод всегда особенно сладок, не правда ли?

Ммммм, как же вкусно это вспоминать…

Почему у меня нет стыда при этих воспоминаниях, никак не пойму этого…

А ведь он должен быть.

Юрка, Юра… Я звала его – ежик. Моя глупая слабость. Почему всегда мужчинам, с которыми у меня не складывались серьезные отношения, я давала ласковые прозвища? Что это? Уход от ответственности? Закрытие себя от реальности жизни? Почему я так редко называла по имени тех, кто не занимал рядом со мной официальное место? Или наоборот я вкладывала в это всю свою нежность? Глупо… Но почему то именно отношения такого рода я вспоминаю с особой мимолетной тоской… Сладкие «мурашики» пробегают по моему телу в такие моменты…

Ежик… Юрка… Мне не о чем просить у тебя прощения. Мы оба в начале пошли по неправильному пути. Быть может, я изначально понимала, что это путь ведет в «никуда» и поэтому не делала попыток превратить это во что-то настоящее и правильное. У меня был кайф тайны, мне этого было достаточно. Я наслаждалась ощущениями, доселе незнакомыми мне. Для него было все серьезнее. До сих пор не могу понять, что двигало им в том согласии со мной… Почему он не пытался исправить ошибки, направить отношения в правильное русло. Для меня все это было не важно, мне не нужно было продолжение этих отношений. А он ведь действительно любил меня… Нас засосало болото, оно же и разрушило всю эту сказку. У меня была мысль, что он пытался защитить меня от общественного порицания. Не знаю… Возможно… Все таки мы поступали глубоко неправильно. А может он боялся, что с уходом тайны из наших отношений я потеряю к ним интерес. И это возможно. Ведь именно так в конце концов и произошло.

Юрка… Ежик…

Мне было 16, ему 19. Он был парнем моей старшей сестры. Они встречались недолго, их отношения только завязывались. Это был всего лишь «летний» роман. Студенты съезжаются на каникулы, сбиваются в стайки и отдыхают уже вместе. Им уже достаточно лет для того, чтобы не спрашивать разрешения у родителей на то, чтобы пойти на дискотеку, поехать в лес «в поход» с ночевкой или прийти домой под утро. Обычно отношения такого рода заканчиваются с приходом 1 сентября. Я не успокаиваю себя этим отступлением от истории, я констатирую факт. И если существует компания, которая каждый вечер и ночь проводит вместе на различных увеселительных мероприятиях, для более приятного времяпровождения мальчики и девочки разбиваются по парам. Легкие, непринужденные отношения. Ничего больше… Мои родители всегда были лояльны к молодости и, если ребенок уже закончил школу, он уже достаточно взрослый для того, чтобы отдыхать летом. Именно отдыхать, не превышая естественных рамок. Гулять, ходить куда-то, приводить гостей к себе. Главное – это ночевать дома и не приходить под утро уж в очень откровенно непотребном виде со следами злоупотреблений. Наша с сестрой комната всегда была наполнена гостями, по сути они всегда, если куда то не ходили, «тусовались» у нас. А так как все описываемой мной происходило в деревне в далекие 90е годы, то особых развлечений типа клубов, баров и других злачных мест, в принципе было очень немного. А так как комната у нас с сестрой была одна на двоих, то – О ЧУДО! – мне, такой маленькой еще, можно было находиться с ними и сидеть хоть до утра. У меня, конечно же, была своя жизнь, друзья, подруги, но все мое сообщество было вынуждено все равно возвращаться в свои дома и квартиры с уже темными окнами, ложиться спать. А я приходила домой и попадала в особую ауру студенчества. Они все уже хлебнули этой незримой свободы от родителей, немного пожили одни в больших городах. У них были свои истории, свое общение. Мне было интересно с ними, они принимали меня, как равную. Иногда мне кажется, что сестра в тот период времени слегка ревновала меня к ним. Она была среди своих, они все сплотились за этот первый год вдали от дома, «деревенские» всегда стараются держаться первый год вместе. Это потом уже их дороги расходятся по нарастающей в связи с появлением новых друзей, интересов, увлечений. А я была в этой компании как бы «чужая». Но так удачно вписывалась, мне было комфортно. Я им не мешала.

Несколько слов о моей сестре в этой части рассказа будут весьма уместны. Если назвать наши отношения просто - мы не дружили. Мы были сестрами, но взаимного контакта не было. Более того, в этот период времени я, повзрослев, пыталась вырваться из под ее тотального и властного контроля. Мне удавалось. Все чаще и чаще случались стычки между нами. В описываемый мною сейчас период накал страстей был на пределе, были нарушены границы, превышены лимиты на обиды. Поэтому меня не терзает совесть за этот поступок. Я лишь ответила защитой. Подло, «исподтишка». Хотя, по сути, я не уводила у нее парня, я всего лишь не сказала «нет» однажды.

Он выделил меня из толпы сразу, просто шансов у него не было. Он был уже с моей сестрой, а моя внутренняя чаща терпения еще не была переполнена горечью обиды.  Нить накаливания не перегорела просто. Просто…

Компания была разношерстной, веселой, баламутной и спокойной одновременно. За отсутствием широкого спектра развлечений, как уже было отмечено ранее, они любили ездить на природу, преимущественно с возвратом домой уже глубоко в ночи. Лес, мотоциклы, костер, печеный картофель и алкоголь. Романтика! То, что нужно молодежи...
В этот раз родители отпустили меня вместе с ними.

Обычные походные приготовления – палатка, костер и прочие «нужности». Каждый занялся тем, что привык делать обычно. В поход  ездили не в первый раз и поэтому  обязанности, закрепленные за каждым, уже как то понемногу сложились. Я была «новенькой», даже неудобно было посреди этой бурной деятельности ничего не делать.

- Эй, а кто поедет со мной на поле воровать картошку?

Юрка…

Моя сестра, бросив разбор сумок с провиантом, поднялась было к мотоциклу, но ее остановили.

Из оставшихся на поляне ребят выбор был не велик. Только я.

Как описать то эту картину? Даже слов подобрать не могу толком. Тогда эта ситуация и не запечатлелась в моей голове, но я ее почему то помню. Может потому что это было НАЧАЛО? Я помню, как он стоял, как он смотрел на меня. Каждый свой шаг к этому мотоциклу помню. Как в замедленном кино. Шаг, шаг, шаг…

Я села очень аккуратно на этого «железного коня», достаточно далеко от мужского тела и довольно удобно. Так, чтобы случайно не коснуться и при этом не упасть. На поле мы ехали молча. Тишина, если рев мотоцикла можно назвать тишиной, не тяготила, только звяканье железного ведра разбавляло ее густоту. Но напряженность обстановки кажется можно было даже почувствовать, ухватить кончиками пальцев за хвост. Дорога – туда – заняла вечность. А вот дальше было весело... Я думаю тогда и сломался первый ледок в наших взаимоотношениях. Мы воровали на чужом поле картошку, со смехом падали между кустов при звуках проезжающих по дороге машин. Хохотали и кидали друг в друга картошинами и комьями земли. Обратно в лес мне ехать было очень неудобно, «увесистость» ведерка оттягивало руку, держать равновесие было достаточно трудно. Юрке удержать при этом  тяжелый мотоцикл с раскачивающейся (но при этом гордо державшейся на отлете) мною по раздолбанной ухабистой дороге было просто невыносимо. Когда в очередной раз мы чуть не упали прямо посреди большой глинистой лужи, он вздохнул и сказал:

- Сядь ближе. Прижмись ко мне. Ну не бойся ты меня…

И…

И я прижалась. Положила голову на плечо. Мы слились. Понимаю, смешно звучит, но и я и он и мотоцикл и даже это разнесчастное жестяное ведро с картошкой… так и ехали, прижавшись… как один организм… Со стороны выглядело вполне объяснимо, ибо ехать по такой дороге, точнее по ее отсутствию, вихляя между деревьями и их корнями, лужами, кочками и прочими представителями лесной флоры и фауны по другому просто нереально. Но тогда во мне что-то дрогнуло.

Чуть позже уже почти ночью я поймала его взгляд. В отблесках костра. Маленькие искорки танцевали в них. Мы сидели среди ребят,  среди галдящей и гудящей толпы. Смех, веселье, стаканчики по кругу, треск сучьев в огне, бульканье котелка. Мы сидели среди них и при этом были одни. Просто напротив друг друга. Просто смотрели друг другу в глаза. Его душа чуть слышно потянулась ко мне… Вихрь мыслей в голове заметался и замер… И время остановилось…

Недалеко от поляны, где был разведен костер, буквально в метрах двух, на краю обрыва рос кедр.  Наверное и сейчас растет, что может произойти с ним. Растет и помнит меня… нас… Могучее ветвистое исполинское дерево метра три в диаметре, наполовину свисая корнями над тихой рекой, той самой, что когда то смогла вымыть землю таким образом, чтобы кедр смог так неподвижно и гордо возвышаться над обрывом. Сидеть на этом выступе было безумно страшно… Но это и цепляло. Звезды отражались в воде где-то далеко, простор вдыхал в грудь свежий воздух, дерево заслоняло от гомона остальной компании. Там было так хорошо. Спокойно, тихо и даже уютно. Я сидела, прислонившись к огромному дереву спиной, курила и смотрела в темноту. Чуть слышно хрустнула ветка… Юрка… Тихо сел рядом со мной, закурил… Мы молчали… Только огоньки наших сигарет танцевали незримый огненный танец. Пришла моя сестра, села рядом с нами, начала болтать о каких-то глупостях. Юра поддерживал с ней разговор, я молчала. Иногда я задумываюсь об этом… Зачем она тогда пришла к этому дереву?... Что то чувствовала?.. Или просто в начале отношений девушка всегда незримо следит за своим «приобретением». Еще не до конца доверяя? Они болтали, я практически не участвовала в этом разговоре. Было достаточно прохладно этой ночью, полушутя он обнял нас сразу двоих.

Я чувствовала… Как его пальцы нежно прикасаются к моему плечу… Как будто бабочки крыльями слегка задевают лепестки цветов… Как будто ветерок сдувает с листьев капельки росы… Как легкий шелковый платок скользит по моей коже… И больше ничего в этом мире вокруг… В этой темноте… В этой тишине… Только нежное касание пальцев моего плеча…

Я могла остановить этого.

Я должна была сделать это.

Я не остановила.

Как только мы остались одни… Молча, не сказав ни единого слова, не сделав ни одного лишнего ненужного жеста, движения… Просто поцелуй… Но как сладок был он в этой ночи…

Еще не раз молча, не сказав друг другу ни слова, мы уходили в лес. Уходили, таясь, по очереди, поймав лишь взгляд. Лес был хранителем этой внезапно родившейся тайны.
Это было столь сладко… столь внезапно…

На сексе он не настаивал. Просто потому, что я сказала «нет».

Но эта тайна, этот страх, что все вдруг раскроется, давали такую энергетику, такое «заполошное» состояние сердца, когда от приятных ощущений тело стонет буквально где-то на изломе. А в сознании танцуют и кружатся мириады звезд, заслоняя от себя одинокий месяц. Мы катались по мшистой и мягкой земле, как дикие звери. Это было так сладко…

Домой мы приехали под утро. Я с дикими шальными глазами, еще не осознавая до конца, что произошло. Я понимала, что все не так… Но не отторгала, принимала эту ситуацию.

И началось…

Завертелось, закружилось…

Он всегда был рядом. Когда я думаю об этом, я поражаюсь его упорству, его желанию так часто видеть меня, касаться меня, целовать меня. Ему было доступное чрезвычайно мало, буквально крохи моей жизни, но он подбирал все, до последней секунды. Он изворачивался, он урывал у жизни эти мгновения. Я была молода, глупа, я совершенно это не ценила. Сейчас я задумываюсь об этом с таким благоговением, уважением и пониманием. Он старался не открывать нашу тайну, он ее оберегал. Он боялся.

Он любил меня, а я просто позволяла ему… Разрешала…

В те редкие минуты, когда он сидел рядом со мной на полу во время игры в карты (любимое ночное развлечение молодежи, карточная игра с этапами, многочасовая игра, игра на любые желания), он ласкал мою спину… Легкие касания вдоль позвоночника… Не грязно, пошло, похабно, как обычно умеют делать это подростки. Тупо сминая тело, энергично шаря по телу жадными руками… Лишь легкие касания спины вдоль позвоночника… Простые летящие движения… Он находил мою руку вдали от чужих глаз, он мог сделать так, что только от этой ласки меня сверху до низу заполняла нега. Когда мы сидели за столом, его нога находила мою ногу. Откуда в нем было это умение? Эта нежность, эта ласка…

Он караулил меня за углом моей улицы, чтобы только прикоснуться ко мне на мгновение и расстаться. Иногда, когда все-таки удавалось остаться «без толпы», мы садились на мотоцикл и уезжали. Но так открыто делать это было невозможно, любой, увидевший нас, мог рассказать… Любой… Деревня это все равно не город. Здесь утаиться невозможно.

Почему… Почему он не открыл все это? Для меня это была игра. Я была подростком, тайна просто закручивала меня. Тем более такие ощущения безумные, сладкие, невозможные просто… А почему он…….. Ведь знали все… Знали, но делали вид, что не знают. А потом было уже поздно.

Почему он не настоял на сексе? Он был взрослым и такие ощущения каждый день... Как он мог сдерживать себя рядом со мной в те редкие мгновения, что мы оставались наедине? Случалось, что так называемая «разрядка» происходила с ним просто от поцелуев, ласк моего тела… Любимый молодежью банальный петтинг… Но он же уже был слишком взрослым для всего этого. Сейчас, уже будучи «типа» мудрой, немного побитой жизнью «теткой» я все таки понимаю насколько возбужден должен быть мужчина, чтобы описанный мной выше физиологический процесс сексуального «высвобождения» произошел вот просто так, от поцелуев. Какая гамма ощущений должна накрыть его с головой в такой момент. Черт побери, вспоминая, я опять же жалею, что не разрешила ему тогда. Просто мне уже очень интересно, если я испытывала такие ощущения просто от мимолетных ласк, какой фурор он смог бы произвести со мною, окажись я с ним в постели. Хотя смешно – о какой «постели» я говорю. Замшелый берег реки ночью, заросшая папоротником поляна в лесу, поле с колыхающимися пшеничными колосками… Вот что было бы нашей постелью, я думаю…

И все знали об этих отношениях. Кто-то что-то видел, слышал, догадывался…

Мы старались устроить как можно больше выездов на природу. Там было больше возможностей уединиться. А все не то, чтобы старательно избегали «замечать» это, а даже способствовали этому, помогали нам. И даже когда сестра уехала, мы продолжали скрываться. И даже когда его друзья, проезжая мимо моего дома, видели глупо спрятанный на обочине в кустах мотоцикл, молчали. Улыбаясь про себя…

Все тянулось достаточно долго. И уже наступил вроде тот момент, когда оба ощущали, что все идет не так. Нет, оно с самого начала было катастрофически «НЕ ТАК». Но… как то шло все, продолжалось. Он уехал. И полетели письма. Над его письмами я реально плакала от нежности. Это были не стихи, это были поэмы о любви ко мне. Настолько красивые, чистые, легкие… Как из под руки простого деревенского парня, «филологически» не образованного, растущего среди тракторов и комбайнов, запаха дизельного топлива и свежескошенной травы могли выходить такие слова? Как в нем могли жить и сосуществовать с грубой действительностью такие чувства?

Какая все таки чистая душа… Какая настоящая любовь…

Разрыв был неизбежен. И мне даже стало как то легче, когда все произошло.

Закончилось все как то совершенно спокойно для меня.
 
Обыденно так, даже обидно.

Прошло время, все вернулись на каникулы.
Наши отношения по его желанию были раскрыты для окружающих. Все нас приняли и были очень рады за нас. Хотя нет… не за нас, за Юрку. За ежика… Даже моя сестра не только не обиделась, а приняла нас, желала нам счастья. Искренне…

Но… пропало очарование тайны.

Пропала страсть.

И даже поцелуи не приносили таких ощущений как раньше.

И все было предопределено. Понятно. Ясно. Логично.

Даже наш последний разговор был легким и понятным. По крайней мере для меня.

Когда я вспоминаю наши отношения, в голову всегда приходит один психологический прием. Чтобы отпустить свои проблемы, печали, нужно выйти в чистое открытое пространство с воздушным шариком в руке. И пусть он будет именно такого цвета, с которыми вы ассоциируете то, что хотите отпустить. Закрыть глаза, вложить в этот шарик все свои ощущения, с которыми вам нужно расстаться. А потом открыть глаза… Посмотреть на этот шарик… И разжать пальцы…

Мой ярко розовый шарик улетел однажды в голубое небо…

И в душе осталась только приятная грусть…

И воспоминания о тех ощущениях, о той любви, что дарил мне этот мальчишка.

Уважение к его умению делать это так красиво и так запросто.

И удивление, что я была достойна этого.

Что все это было только для меня.

Спасибо тебе…

Прощай мой розовый шарик…

Лети…