Десять провинций. агрессия... часть седьмая

МАЛИШ

Я медленно обвожу их всех своим взглядом и мысли быстрее ветра пролетают в моей голове. Я чувствую себя как человек проснувшийся после долгого и тяжелого сна – я была как никогда раньше счастлива, что наконец-то проснулась, и все-таки очнулась от этого тягостного беспамятства. Но пережитое во сне и наяву все еще бередило мою раненую душу и не давало мне до конца поверить в то, что я могла им всем о себе рассказать.
И я смотрела перед собою, обуреваемая острой жаждой говорить... Это было просто невероятно, но имена большинства из стоящих передо мною как будто окаменевших от неожиданности людей  вот-вот готовы сорваться с моих слипшихся от слюны и крови губ.
Если бы они не стояли, как громом пораженные, я бы уже давно сама подошла к ним. Прайт… я впервые видела его в таком замешательстве и вместе с тем я читала в его глазах неприкрытую радость и гордость. Теперь я могу ответить на все твои вопросы, Прайт…
Я обернулась и снова посмотрела в сторону захоронения…
Возможно, я даже знаю имена не только своих убийц, но и имена наемников Севера, уничтоживших Уолткейтов.

Стараясь как можно меньше привлекать к себе внимания, бочком к Прайту пробрался взволнованный происходящим Сноукс, его лицо пылало от предвкушения дальнейшего развития событий:
- Лейтенант, лейтенант, у нее вся комната наверху залита кровью и  еще она только что сказала мне, что ее зовут вовсе не Малиш… Она вспоминает, понимаете, она вспоминает! И эта кровь... Ее организм похоже очень сильно сопротивляется блокам памяти... Но она все равно вспоминает!

Голос Сноукса срывался от необычайного волнения. Здесь, в окружении таких знаменитых командиров он чувствовал себя еще более одиноким и забитым, и ловя на себе вопросительные взгляды окружающих, Барни Сноукс стыдливо поджал губы, но не отошел от младшего Уолткейта ни на шаг. Он н за что не пропустит тот момент, когда эта девочка скажет свое первое слово, после того, как она и в самом деле все о себе вспомнит.
- Ну, и как же ее в таком случае зовут, если имя Малиш нашей подруге не по душе? – насмешливо вопросил Стейнтгар, которого немного выводила из себя вся эта ситуация, в которой эта странная девчонка стала центром всеобщего внимания. Прайт с укоризной покачал головою, Барни Сноукс в неведении пожал плечами.
В повисшей тишине прозвучал четкий хорошо поставленный голос:

- Меня зовут Рейс … или, по крайней мере, меня так называли… на Севере…в Разоре...
Всего одно мгновение прошло, но взгляды капитана Троя и лейтенанта Кеннета пресеклись в одном немом вопросе друг к другу… Рейс… Они не ослышались – эта девочка и в самом деле сказала, что ее зовут Рейс? А ведь если им не изменяет память именно так капрал Данвуди называл человека, переправкой которого на Юг должен был заняться, если бы внезапно не пропал без вести несколько недель тому назад.
Трой тот час же начал вспоминать, что он слышал от капрала про этого человека, но от Данвуди трудно было добиться определенности и значит пока приходилось брать на веру, что то что происходит теперь - это не обыкновенное совпадение, а судьбоносное столкновение фактов. По всей видимости, Кеннет был того же мнения, ибо он тоже глаз не сводил с маленькой фигуры, которая  в ожидании стояла перед командирами Системы.
Лейтенант Братае положил руку на плечо Стейнтгару и хрипло спросил:
- Кто-нибудь мне объяснит наконец-то, что здесь все-таки происходит?

Малиш улыбнулась. За эти несколько минут она сделала более двадцати шагов им навстречу, и теперь ее с командирами разделяло мизерное расстояние, позволяющее ей слышать все, что ими говорилось, и уже почти сбросив с себя притворное равнодушие, тихо отвечала, смотря Братае прямо в лицо:
- Если я не ошибаюсь, вы ведь лейтенант Братае, и это именно вы должны были бросить все резервы на подавление мятежа Уолткейтов. Вы и понятия не имели, что Смуэ, ваш друг, один из главарей восстания, а когда узнали, пошли в разрез со своими принципами, изменили присяге, лишь бы не изменять дружбе, длившейся более двадцати лет. Ведь Смуэ Уолткейт был не столько вашим другом, сколько вашим старшим братом?
Прайт изумленно ахнул, и схватился руками за горло, а Братае с широко открытыми глазами словно окаменел от этих тихих, но правдивых  слов.
- Вы и Прайт тоже родные братья, наверное, такие же, как капитан Мейсон и Уолткейт – старший?..
Слова легко слетали с ее пересохших губ, на которых застыла кровавая корка. Стейнтгар едва перевел срывающееся дыхание, в его глазах блестела крайняя растерянность и он обернулся к Прайту, чтобы получить ответ, на вопрос  «что здесь происходит?», но лишь бесшумно открывал свой рот, едва шевеля губами. Мейсон, все это время не сводящий взгляда с говорящей Малиш, почувствовал, как пригибаются к земле  его доселе всегда такие крепкие ноги, а в глаза, никогда ранее не знавшие слез, набегают соленые капли.
Это было невероятно, но тайна, хранимая столько лет и ведомая самым доверенным людям, откуда-то была известна и этой странной девочке,  у которой по всему лицу была размазана  ее же кровь.

Прайт и Братае смотрели друг на друга с улыбкой. Мел схватился руками за голову. Тибр усмехнулся, полагая, что все происходящее – розыгрыш, а Дакс непонимающе переводил свой взгляд с одного человека на другого.
- Откуда ты все это знаешь, девочка? – голос капитана Денна перекрыл изумленный шепот окружающих мемориал солдат провинции Майндейк.
Малиш с улыбкой повела плечами:
- Понятия не имею, я просто знаю это и все… а вот откуда, ну хоть убейте меня -  я не помню…
Уже почти пришедший в себя Прайт тихо заметил, бросая слова в сторону Мейсона и про себя надеясь, что капитан Косонбланки его услышит:
- В архивах Уолткейтов чего только не начитаешься…
Услышав заветное слово «архив» лейтенант Кеннет встрепенулся и бросил на Малиш еще более заинтересованный взгляд, а Мейсон непонимающе переспросил:
- Она что знает, где находиться архив Уолткейтов?
Сноукс, стоявший до сих пор молча, подтвердил:
- Боюсь, что из нас всех, она единственная знает, о том, где находится этот архив все эти последние четыре года.

ПОЛЧАСА СПУСТЯ

Все действующие лица бывшие свидетелями развернувшихся у мемориала странных событий теперь собрались в зале Совета Майндейка.
За овальным столом сидело четырнадцать человек, причем Малиш – Рейс за ним было отведено центральное и самое, пожалуй, почетное место.
Представители семи провинций с надеждой смотрели на девушку, которая медленно, с частыми остановками, подробно и обстоятельно рассказывала им о своем пребывании в тренировочном лагере Разора. Время от времени Малиш прикасалась краешками пальцев к шраму на виске, как бы призывая его в свои свидетели.  Так же часто она прикладывалась к стакану с холодной водою, утоляя какую-то зверскую жажду.
Теперь  лицо девушки было совершенно чистым – Прайт сам стер следы крови с ее подбородка, губ и шеи, и в конце данной процедуры Малиш молча с благодарностью пожала Уолткейту  руку.
Теперь она сидела перед командирами и говорила, вернее выговаривалась за все то длительное время, что молчала по независящим от нее самой обстоятельствам. Называя несколько раз имя Виртбира, она заметила, как при каждом упоминании о нем поджимает губы капитан Трой; рассказывая о краже документов из сейфа вместе с Ниссао она видела странный блеск в глазах капитана Мейсона.
Теперь она знала, на кого работал каждый из перечисленных инструкторов и к разведке какой провинции он же принадлежал.

Описывая все то, что произошло с нею в КАЭС Малиш еле сдерживала сильную дрожь в пальцах и голосе. Интерес к ее рассказу повысился вдвойне,  когда впервые в стенах зала Совета прозвучало  имя капитана Кейна.
Малиш не знала только одного - кто был пятым участником ее расстрела, которого она же считала и его инициатором. Описывая приметы этого человека, она дала настолько исчерпывающие сведения, что уже через несколько секунд Мейсон, прищелкнув языком, произнес:
- Похоже, сам майор Эйн?
Прайт и Трой согласно кивнули головами.
В общем, вырисовывалась не совсем приятная для  всех картина. Во – первых, Малиш являлась доказательством того, что на Севере ведутся технологические  разработки на основе генной инженерии, запрещенные во всем мире Декларацией ООН. Во – вторых, Север все же не оставляет попыток уничтожить южные территории с помощью все тех же экспериментальных решений. В – третьих, столь долго разыскиваемый архив, по всей видимости, тоже находится в руках у северян.
Но все это были чисто внутренние дела Системы – одна война закончилась, началась вторая, без боев и выстрелов, психологическая атака без ведения боевых действий, но тоже с многочисленными жертвами.

И совсем в другом русле теперь перед всеми вставала история расстрела в КАЭС – вот это уже было уголовное преступление – двойное убийство с участием двух командиров, а попросту говоря – элементарное избавление от свидетелей путем их быстрейшей ликвидации. Не убедившись, что Малиш на самом деле мертва, северяне просчитались – для Юга появился прекрасный повод нанести удар - реванш.
Но было одно немаловажное «но» - Малиш – Рейс без лишних слов была просто бесценным свидетелем, до сих пор Югу еще ни разу не подворачивался подобный свидетель, такого высокого разоблачающего уровня. Но сберечь этого свидетеля до предъявления обвинения будет очень непросто – Север не станет в бездействии ждать удара. Как только его руководство узнает о том, что Юг выдвигает обвинение - жизнь Рейс окажется в страшной опасности и северяне вполне могут довершить уже однажды начатое,  уничтожив опасную для себя девчонку.
В зале Совета царило оживление, гул голосов постоянно перекрывал шум за окном. Молчал один лейтенант Прайт – ему было очень тяжело слушать рассказ Малиш. По его расстроенному лицу легко было догадаться, что он не одобряет ни одного предложения союзников по тому, как им сообща действовать дальше, но в свою очередь он тоже не мог предложить ничего дельного.

Со всех сторон сыпались предложения перевезти Малиш в Центр. Каждый раз в ответ, перехватывая мучительную мольбу в глазах Прайта, капитан Стейнтгар отрицательно качал головой.
Юг был значительно удален от Севера, между ними лежали четыре центральных провинции – здесь Малиш-Рейс  находится намного безопаснее. Перевести ее в качестве главного свидетеля в Косонбланку – значит практически подписать ее смертный приговор – стоит только Эйну или еще кому-либо из северян – заговорщиков узнать об этом, и ничто не остановит лавину покушений. Ни одна охрана не сумеет сохранить жизнь попавшему под прицел Севера человеку.
А Малиш была очень важна, слишком важна, чтобы так рисковать.
Мейсон упорно добивался забрать Малиш с собою в Косонбланку, гарантируя ей полную безоговорочную безопасность. Братае не соглашался с ним ни на секунду:
- Мейсон, да пойми ты, ну, допустим, мы привозим ее Косонбланку. А там нас уже поджидает коронер Стан с ордером подписанным Уотсформом. И номинально коронеры будут правы, требуя выдачи Малиш. Стан потребует от нас безоговорочно передать девочку Трибуналу для допроса, и тогда уже не мы будем обеспечивать ее безопасность, и нет никаких гарантий, что Трибунал сможет защитить ее до официального судебного разбирательства.
- Тем более мы должны учесть явную склонность главного коронера Уотсформа к северянам, - задумчиво добавил Трой.

- Вот именно. У нас в Центре с избытком хватает приспешников северян, которые выдадут ее местонахождение за приличную сумму и за обратный билет на родину. А здесь, в Майндейке, таких почти нет. Ни один южанин не поверит, что его могут отпустить домой, а деньги здесь имеют незначительный вес в отношениях внутри провинции.
Капитан провинции Полсерн Денн с усмешкой, не предвещавшей ничего хорошего, обратился к своему заместителю Даксу:
- Ты слыхал? Они думают, что «наши ряды чисты» и про «рыльце в пушку» не про нас…
Стараясь перекрыть голоса всех говорящих, он весело выкрикнул:
- Делаю ставку, что как бы вы ее не прятали - не пройдет и недели, как о Малиш все равно узнают в Разоре!
Прайт поднял на Денна изумленные глаза:
- Ты в своем уме?
Лейтенант Дакс тяжело вздохнул и, перебив пытавшегося ответить Денна, пояснил:
- У нас проблемы, Прайт. В последнее время в Полсерне участились случаи перехвата информации, и как мы полагаем, - кивнул он в сторону Денна, - не без помощи изнутри…
Голоса на мгновенье стихли. В зале Советов повисла гнетущая тишина. Схватив Денна и Дакса под локти, лейтенант Прайт поднял их со стульев отвел их в сторону и тихо спросил:
- Что это значит?

- Прайт, ты же знаешь, что мы не так давно еле-еле отбили «Форст» обратно. Как кому-то стало известно, что там уже несколько суток не было пересменки – я ума не приложу. Мы опросили всех солдат, но того, кто шестерит на сторону нам вычислить так и не удалось.
Озлобленный Денн вырвал свою руку из цепких пальцев южанина:
- Но кто-то стучит и этот кто-то – стопроцентно из своих, - подытожил лейтенант Дакс.
Капитан Стейнтгар повернулся в сторону умолкших союзников:
- Необходимо как можно быстрее вычислить этого или этих «кого-то».
- Ну, вот видите, даже здесь в Майндейке такая же ситуация, что и на наших территориях, - подал голос Мейсон, - рано или поздно, но Север все равно узнает о присходящем здесь.
- Дело не в том, что Север об этом узнает, дело в том, как нам сохранить жизнь единственного на сегодняшний день  свидетеля против него.
Лейтенант Мел, не отрывая взгляда, смотрел на Малиш:
- Бедная девочка, тебе столько всего пришлось пережить, а сколько еще впереди всяких неприятностей…
…Господи, как это жестоко – обсуждать подобные темы в присутствии этой девочки. Они спорят, думая каждый только о своей выгоде, и оспаривают право владения ею, как будто она вещь бестелесная…Конечно, в некотором смысле она и в самом деле нуждается в опеке, но как бы опекуны не обожглись о собственную заботу, если вдруг окажется, что девочка знает еще нечто такое, о чем пока даже сама не догадывается.
Мел наклонился к Малиш и аккуратно указательным пальцем провел по ее глубокому шраму на левом виске:
- Не болит?

Малиш  улыбнулась, но как-то слишком натянуто и вымученно:
- Нет. Сейчас уже нет, только ноет иногда и здорово чешется… А твои шрамы?...
Она тоже прикоснулась своими пальцами до шрамов на его изуродованном лице.
- Болят, еще как болят. Когда это делали со мною, то не думали о безболезненности, это уже только  тебе повезло носить метку, не вспоминая о ней часами. Но меня то слава богу только резали, а вот в тебя похоже еще что-то и имплантировали... А ты действительно не помнишь, на что именно тебя программировали?
- Нет… хотя иногда я словно чувствую какую-то подсознательную тягу к оружию, и пару раз я хотела сесть в вертолет на место пилота... но это минутная слабость быстро прошла, а я осталась как будто с туманом в голове…

ТРОЙ

Какая же она удивительно красивая...  Красивая просто до неприличия, здесь в этой обстановке, на фоне солдатских будней и казарм. Ничто не портит этого красивого лица - ни глубокие шрамы на виске и высоком лбу, ни коротко стриженные волосы, вихром стоящие на темени, ни эти пустые, но вместе с тем такие притягательные глаза... Она даже ни разу не взглянула в мою сторону, хотя  я так привык, что девчонки постоянно стреляют в мою сторону своими многообещающими глазками, но Рейс – явно не обыкновенная девушка... Она сидит абсолютно прямо держа спину, и не опуская ни взгляда, ни головы... А эта ненависть, ярким пламенем загорающаяся в ее черных зрачках при каждом упоминании слова «Север»... Господи... Похоже, я серьезно попал...
 И каким только попутным ветром занесло тебя, Рейс, в эту провонявшую порохом и лекарствами Систему… Странно, что Прайт так ее опекает, просто шагу не дает ступить без своего одобрения… С одной стороны, конечно, он что вполне понятно бережет в ней важного свидетеля и бесценного очевидца, но с другой стороны, быть может их объединяют более тесные отношения? Ну вот.. я знаю ее всего пару часов, а уже ревную ее ко всем находящимся в этой комнате… как пацан безмозглый...

Трой с трудом сглотнул стоявший в горле колючий ком сомнения. Впервые в жизни его охватила такая ярость по отношению к тем, кого до этого момента считал своими друзьями и до недавних пор почти боготворил и уважал как союзников.
Он со сжатыми и побелевшими от все той же ярости губами наблюдал за непринужденным разговором Малиш и Мела, судорожно втягивая носом воздух, каждый раз, когда Мел осторожно касался  лица девушки своими грубыми пальцами.
Как будто издалека до Троя донесся голос Кеннета, тоже наблюдающего за общим ходом беседы:
- Трой, как ты думаешь, она и вправду может что-нибудь знать об архиве?
Лейтенант Майкл, стоящий рядом, вставил свои пять копеек в их разговор:
- Если она не знает где архив, тогда просто невозможно объяснить то, что сегодня произошло у мемориала. Только человек, читавший дневники Уолткейтов, мог знать, кто кому приходится братьями.
- Или кто-то, кто их читал или просто знал, мог ей об этом рассказать, - предположил Стенли.
- Бьюсь об заклад, что об этом факте знало слишком ограниченное количество людей, да и те, навряд ли, стали бы распространяться.
- Ограниченное – это сколько? – насмешливо переспросил Майкл.

- Ты знал? - обратился Кеннет к Трою.
- Нет, - ответил тот и обвел собравшихся командиров заинтересованным взглядом. Вскоре выяснилось, что из присутствующих правду знали только сами Мейсон, Прайт и Братае.
- Значит, простым солдатам тем паче об этом ничего не может быть известно, - подытожил капитан ДиПи, разводя руками в стороны.
- Малиш, а ты когда-нибудь видела самих Уолткейта и Смуэ? – обратился лейтенант Тибр к девушке. Все находящиеся в зале мужчины заметно напряглись и насторожились в ожидании ответа.
Прайт опережающее заметил:
- Как она могла их видеть, если появилась в Системе только спустя четыре года после войны?
- А на мемориале нет их фотографий, - участливо подсказал Стенли, покачиваясь на стуле.
- Хотелось бы всем вам напомнить, что в Системе вообще нет ни одной их фотографии, - голос Мейсона прозвучал уже в наступившей тишине, потому что за секунду до его замечания, Малиш утвердительно кивнула головой в ответ на вопрос Тибра.
Это был настоящий шок. Все непонимающе переглядывались, а побледневший капитан Мейсон непрерывно повторял:
- Это невозможно… Этого просто не может быть...
Прайт, присев перед Малиш на корточки, переспросил:
- И ты можешь их описать -  и Уолта и Смуэ?

… Ну вот, сейчас выясниться, что на самом деле она никогда в жизни их не видела…
…Я закрываю глаза,  и погибшие Уолткейты встают у меня перед глазами…
В глазах у Мейсона стояли слезы, но он все же попытался вдо самого конца ыяснить, как девчонка может знать, как именно выглядели Уолткейты? Прайт единственный кто с улыбкою смотрел на Малиш:
- Никого не слушай девочка! У них были с собою фотографии, и Уолт и Смуэ привезли их в Систему и хранили при себе… а позже – в архиве…
- Значит, теперь нет никаких сомнений –  архив она все же видела...
Двенадцать командиров Системы,  не сговариваясь, молча окружили девушку, которая должна была помочь им выбраться из Системы живыми и невредимыми.

ПРОШЛО НЕСКОЛЬКО ДНЕЙ

Капитан Стейнтгар хмуро наблюдал за капитаном Троем, который вот уже битых полчаса выпускал обойму за обоймой в тире на стельбище в провинции Майндейк.
В груди Стейнтгара клокотал целый клубок из противоречивых чувств – ему до нормального безумия нравился Трой, как командир и товарищ, но он ненавидел его же лютой ненавистью за те мгновения, которые не он сам, а Трой проводил с Малиш.
После последнего заседания Совета, поведение Малиш значительно изменилось. Ее голос и смех звенел повсюду – в Майндейке всегда был недостаток в женском обществе и поэтому Малиш провожали сотни взглядов везде, где бы она не появилась – в ангарах, в казарме, в тире…
И она же сразу после Совета установила негласный барьер между собою и всеми остальными обитателями провинции и пресекала малейшие намеки и шутки в свой адрес по любому поводу и без оного. Ее глаза по прежнему были грусны, а смех казался наигранным. Девочку что-то очень сильно тяготило, какие-то мысли никак не давали ей покоя, но на все наводящие вопросы она только непонимающе смотрела собеседнику в глаза и молча уходила в сторону. Командиры Системы оставшиеся в Майндейке на время, прекрасно видели подавленное состояние Малиш, но не знали, как помочь девушке.
Даже сам Стейнтгар не заметил, как и он, поддавшись всеобщему настроению, почувствовал симпатию к Малиш и он же сам с невыносимой болью прекрасно осознавал, что и его шансы были равны нолю.
 
Еще обиднее ему было видеть, как постепенно Малиш все дальше и больше отдаляется от Прайта. Каждый раз, когда им приходилось сталкиваться, они молча смотрели друг на друга и расходились в разные стороны. Стейнтгар ломал голову над этой несправедливостью – как могло получиться так, чтобы эти двое, связанные, казалось бы, самой судьбою внезапно стали чужими друг другу. И все это после того самого злосчастного заседания в Совете пару дней тому назад. Что же такого вспомнила эта девчонка, чтобы каждый раз так негативно реагировать на присутствие поблизости от себя Прайта Уолткейта?
Зато капитан Трой и лейтенант Мел следовали за ней буквально по пятам.
 Мел – из чисто практических соображений – он постоянно подсовывал Малиш какое-нибудь оружие и интересовался его характеристиками, получив же исчерпывающий ответ, довольно ухмылялся и с победоносным видом потирал свои изрезанные руки.
Память постепенно возвращалась к Малиш, но все еще никто не решался всерьез проверить ее навыки. Когда Стейнтгар пытался завести об этом речь – Прайт молча пожимал плечами – он сам не знал, что делать дальше. Его планы дальше решений Совета пока не шли и вопрос о судьбе Малиш до сих пор оставался открытым.
Зато капитан Трой стал негласным и практически постоянным спутником Малиш. С ненавистью Стейнтгар признавал, что они оба были бы красивой парой и в тот же момент с радостью понимал, что Малиш относится к Трою, так же как и ко всем остальным – с полным безразличием.
Время шло, а окончательное решение о судьбе девушки подобранной в КАЭС так и не было принято. Еще на Совете Мейсон взял со всех устное обещание не распространять информацию о Малиш, и сам обещал разузнать что-нибудь о том, как лучше всего объявить о ее свидетельствах.

Зато Прайт все эти дни менялся прямо на глазах. Из веселого, но тихого парня он превращался в издерганного старика. Глубокая печаль и тоска залегли в складках его плотно сжатых губ. Младший Уолткейт с головою уходил в дела провинции, но Стейнтгар прекрасно понимал, что все дело только  в этой проклятой девчонке.
      Она сейчас ведет себя примерно так же, как вели себя и Уолткейты, когда Прайт видел их в последний раз – Малиш старалась не замечать Прайта, обходила его стороной, а когда он обращался ней, отвечала нехотя и переводила разговор на незначительные темы. Стейнтгар со злостью вспомнил, как утром, столкнувшись с Малиш у турников, с дрожью в голосе произнес:
- Не смей так поступать с человеком, который спас тебе жизнь, слышишь ты, дрянь!
Малиш резко отшатнулась от надвигающегося на нее капитана, в ее глазах блеснули злые слезы, но капитан, не обращая на них внимания, схватил девушку за плечи и пару раз хорошенько встряхнув, прошипел ей в лицо:

- Неужели ты не видишь, что ему больно. Он то, наивный, рассчитывал, что ты придашь ему второе дыхание – он ведь нашел тебя там, где убили Уолткейтов, и поэтому считал тебя их знаком свыше... А ты вместо того, чтобы оправдать его надежду, просто выбиваешь у него из-под ног, последнюю опору в жизни. Он так надеялся на тебя.
Малиш пробовала вырваться, но Стейнтгар цепко держал свою жертву обеими руками, и лишь когда она простонала:
- Отпусти…, - Стейнтгар со всей силы швырнул ее на землю.
- Дурак,- сказала она зло и заплакала от бессилия.
Она лежала на земле, у самых ног капитана и Стейнтгара раздирали противоречивые чувства. Ему хотелось бить ее изо всех сил ногами по голове, по телу, по ее заплаканной физиономии, и одновременно тянуло опуститься перед нею на колени, покрыть поцелуями скрытые за бинтами запястья.
И ведь только теперь, при виде бинтов, до него дошло, что Малиш шла мимо турников из перевязочной. Каждый день, с тех самых пор, как Малиш пришла в себя и встала на ноги, она рано утром ходила на перевязку.  Это можно было делать и реже, но белые бинты к вечеру становились грязновато-серыми, и утром, сжав зубы, Малиш шла менять их, предпочитая переносить мучительную боль, но не носить грязных повязок.
И Стейнтгар встретил ее уже после перевязки, и вот теперь уже с самого утра на бинтах не было и следа белизны, сначала она руками отбивалась от Стейнтгара, а когда он толкнул ее, вытянула их за своей собственной спиною, чтобы иметь опору при падении. Следы грязи, следы травы, размазанные по лицу слезы…
- Дурак…

Капитан оглянулся. Из казарм на бровку для построения выходили первые солдаты. Большинство из них стали свидетелями разыгравшейся сцены – на их лицах читалось явное осуждение и непонимание его поступков.
- Дурак…
Он смотрел на нее и не верил своим глазам. Слезы высохли, а глаза сверкали как два разящих клинка.
- Малиш, прости меня, детка. Я не хотел, сам не знаю, как это получилось…Мне так жаль...
Он сделал шаг по направлению к ней, но она рывком сама поднялась на ноги и теперь презрительно осматривала его с ног до головы.
- Но ты должна понять меня... Прайт мой друг… а ты читала архивы… он думает, что Уолткейты написали что-то такое, за что ты теперь Прайта презираешь. Он думает, что они не доверяли ему  и  теперь ты не доверяешь ему тоже.
- О, Стейнтгар, если бы ты только знал…
Он недоуменно посмотрел на нее, еще не понимая к чему она клонит:
- Знал что?..
- Что это он один действительно виноват в их смерти.
Земля закачалась под ногами Стейнтгара – так значит это правда. Значит младший Уолткейт на самом деле выпал из «Тройки» и братья, подозревавшие его в измене, были сто раз правы...
.
Не добавляя больше ни одного слова, Малиш резко развернулась и, стрясая с себя землю и траву, понуро склонив голову, поплелась обратно в госпиталь. Капитан провожал ее растерянным взглядом – неужели в ее словах есть истина?
…И вот теперь, подпирая стену у стрельбища своей спиною Стейнтгар мучился в догадках, каждая последующая из которых была страшнее предыдущей – может быть, Малиш все же ошибается? Конечно, многие в том числе и Мейсон, капитан Косонбланки, считал Прайта причастным к покушению на Уолткейтов, но Стейнтгар слишком хорошо знал своего друга, он знал, что Уолткейт младший искренне искал смерти в КАЭС несколько недель  тому назад. А может, Прайтом всего-навсего  двигало позднее раскаяние?
И вот теперь, даже он, самый ближайший соратник Прайта, начинает сомневаться в его порядочности. И все же, что именно имела в виду Малиш, говоря с такой уверенностью о вине Прайта?
Сзади, почти неслышно, к Стейнтгару подошел отстрелявшийся в тире Трой. Его красивое лицо было искажено от гнева. На лбу вздулись следы от шрамов, губы дрожали, а глаза налились кровью.
Услышав шаги за спиною, капитан Майндейка,  почти физически ощутил тот прилив ненависти, который шел от Троя, и сразу же  догадался о том, кто идет к нему со сжатыми от злости кулаками, даже не оглядываясь.
Старательно сохраняя печать спокойствия на своем лице, Стейнтгар развернулся к капитану Лейкнау. Трой остановился, не доходя до Стейнтгара несколько шагов, и тихо произнес:
- Мне бы хотелось уточнить детали одного инцидента, произошедшего утром у турников.
Стейнтгар медленно рассматривал Троя. Именно сейчас тот был необычайно красив, и в глубине души, капитана Майндейка  кольнула острая зависть – эти каштановые вьющиеся и оттого всегда коротко стриженые волосы, орлиный нос, черные глаза, мощный торс – все это в совокупности должно было привлекать женские сердца, как мух на мед и, как слышал Стейнтгар, в этом отношении Трой отнюдь не был обделенным. Даже четыре поперечных шрама на лбу не портили общего впечатления от этого волевого лица, теперь так искаженного яростью. А в гневе Трою вообще не могло быть равных. «Бог, - подумал Стейнтгар, - именно так и должен был выглядеть Арес или Марс».
- Стейнтгар, черт тебя дери, я жду ответа.

- Какой еще инцидент? – на звук этого голоса развернулись оба противника, в спешке стараясь придумать хорошую отмазку для хозяина голоса.  Перед ними держа свои руки в карманах стоял Прайт Уолткейт.
 Стейнтгару до боли жалко было смотреть на своего друга – этот незнакомый потускневший взгляд, мешки под глазами, поникшие широкие плечи, уставший вид – Прайт не был похож сам на себя и, тем не менее, это пока еще все-таки был он.
- Что-то случилось? – повторил он и его голос вывел Стейнтгара из оцепенения:
- Ничего особенного…
- Нет, случилось, - громко произнес Трой, поздно заметив подающего знаки Стейнтгара, внезапно смутился и, смешавшись совсем, замолчал. Какого черта размахался у него перед носом этот недоумок?
Прайт молчал. Итак, все-таки он не ошибся. В Майндейке в последнее время твориться что-то несуразное, но никто не посвящает его, лейтенанта, в происходящее. Далекое эхо четырехгодичной давности вернуло его в КАЭС. Точно так же холодно говорили с ним тогда перед самой своей смертью Уолт и Смуэ, теперь это же ледяное представление разыгрывают перед ним Стейнтгар и Трой.
Господи, за что мне это наказание?
- Прайт, не произошло ничего особенного. Так пустяки…
- Пустяки? Ты называешь это пустяками? Ты ударил ее…
Ну, кто просил тебя Трой раскрывать свой рот, чуть не простонал Стейнтгар, а Прайт уже переспрашивал:
- Кто кого ударил?

Трой нахмурил брови – ему не улыбалось втягивать в это дело еще и Прайта, ему нужно было в первую очередь разобраться с самим капитаном, но вслух уже громко отвечал:
- Стейнтгар ударил Малиш сегодня утром. Это видело полбазы... В тире солдаты только об этом и говорят...
Прайт едва не рассмеялся – бред какой-то, быть не может, чтобы его друг настолько забылся,  но, переведя взгляд на самого Стейнтгара и прочтя выражение досады на его лице, лейтенант внезапно понял – Трой говорит правду.
Капитан не поднимая глаз, поправил:
- Я ее не бил…Шкомутнул чуть-чуть. За дело. Она это вполне заслужила. Но я извинился... позже...

Трой рванулся вперед. Прайт не успел перехватить его руку и просвистевший в воздухе кулак южанина из Лейкнау опустился на нос капитана Майндейка. Раздался хруст кости, и на землю из-под пальцев Стейнтгара брызнула алая кровь. Ошеломленный Прайт почувствовал, что больше не вынесет подобной обстановки – он сделал шаг назад и, споткнувшись, упал на колено. Он так и застыл в этой позе, закрыв лицо руками.

МАЛИШ

 О том, что прямо на бровке, на глазах сотен солдат дерутся капитаны Майндейка и Лейкнау, мне рассказал Райс, запыхавшийся от быстрого бега по лестнице вверх к моей комнате. По всему его растерянному виду было ясно – именно от меня он и все остальные, оставшиеся внизу, ждут самых решительных мер, но я была потрясена принесенной мне вестью и просто застыла на месте.
Капитаны? Трой и Стейнтгар?
Внезапная догадка молниеносно промелькнула у меня в голове – эта драка была ничем иным, как последствием моего утреннего столкновения с капитаном головоной провинции Юга. Я не смотря ни на что не была в обиде на Стейнтгара – он пытался защитить своего друга, но мои руки все же сильно саднили от боли, перенесенной от второй перевязки, и я невольно вспоминала  друга Прайта самыми нехорошими словами. Но Трой-то как обо всем этом узнал?
Хотя - произошедшее утром видели многие, вот кто-то  ненарочно  и  проговорился Трою, а, скорее всего, капитану о случившемся рассказали все специально, чтобы посмотреть на его реакцию. Реакция Троя, надо отметить, не замедлила себя ждать.
Я быстро понеслась в сторону лестницы, и уже на ней, перепрыгивая через две-три ступеньки, думала только об одном, что я непременно должна успеть вниз еще до того, как на бровке прольется первая кровь.

Я выбежала на площадку перед базой вслед за Райсом, и тотчас же заметила, как вокруг дерущихся, не решаясь подойти, полукругом стоят пораженные происходящим  солдаты. Я пробивалась через них, моля только об одном, чтобы они все были живы – здоровы и все обошлось малой кровью, а желательнее, чтобы вообще без оной.
Наконец я увидела и тех, ради кого так неслась сломя голову. Прайт Уолткейт понуро сидел прямо на голой земле, неловко подвернув одну ногу и накрыв голову руками, и его мощная грудь часто вздымалась – Уолткейту явно не хватало воздуха для дыхания.
Трой стоял в двух шагах от Прайта, виновато смотря себе под ноги и потирая разбитые в кровь пальцы на правой руке. На его спокойном лице мелким бисером краснели капельки пота и крови, и было очень похоже, что данная кровь была отнюдь не его собственная.
И как будто в подтверждение моих мыслей, рядом с Троем и неподалеку от Прайта, на корточках, с разбитым носом сидел Стейнтгар. Последний, увидев меня, немедля вскочил на ноги и, не обращая внимания на залившую всю нижнюю часть его лица кровь, приблизился ко мне и умоляюще зашептал:
- Не говори ему, Малиш, пожалуйста, пожалей его…
Услышав мое имя, Прайт как будто очнулся от сна. Он опустил свои руки, открывая лицо  и поднял голову вверх, пытаясь перехватить мой взгляд.

ПРАЙТ

Я спас эту девочку. Столько времени прошло с тех самых пор, как я вынес ее на своих руках из КАЭС... Это судьба... Я потерял братьев, а сейчас я теряю своих друзей. Одного ее слова будет достаточно, чтобы эти люди отвернулись от меня, и чтобы я снова стал для всех изгоем. Даже Стейнтгар, знавший меня более пяти лет, отвернется от «предателя».
Начинай, Малиш, вбивай последний гвоздь в мой гроб.

   Прайт медленно поднялся на ноги и прямо взглянул в глаза стоящей перед ним с опущенными  глазами Малиш:
- Ты боишься меня, правда? Ты меня избегаешь, ты больше не доверяешь мне. И все это началось с тех самых пор, как ты начала вспоминать... Вспоминать о моих братьях... И ты вспомнила нечто такое, что тебе теперь открыло на меня глаза... Ты мне больше не веришь...Да и они все тоже, - он кивнул головой на молча окруживших нас солдат.- Что же такого написал обо мне Уолт – что я желаю их смерти? Что я их предал? Скажи мне прямо, Малиш… Братья считали меня предателем?

МАЛИШ

Щемящая душу жалость разлилась в моем сердце. Я должна была все ему рассказать, чтобы он больше не мучил себя, но тем не менее не могла сказать ни одного слова. Стейнтгар с мольбою смотрел на меня, призывая быть милосердной. Лицо же Троя было непроницаемо.
- Ведь это из-за меня они погибли, да?
Я смотрела в светлые глаза последнего Уолткейта, я не могла обмануть их, и я утвердительно кивнула головою:
- Да… и нет.
 Многоголосый вздох отчаянья разорвал нависшую было после странных слов Прайта тишину. Стоявшие кругом солдаты замерли от ужаса – только сейчас до них начало доходить в какую беду попал последний Уолткейт. Ведь если и в самом деле подтвердиться то, что только по его вине погибли предводители восстания – это будет полный крах  для Юга
Прайт не дожидаясь моего ответа снова опустил вниз свою русоволосую голову. Трой пристально смотрел на меня, все еще толком не понимая, что сейчас происходит. Я не должна была говорить ни слова, но какое-то озарение подтолкнуло меня к человеку, спасшему мне жизнь.
 - О нет, Прайт, ты все не так понимаешь…
Он рассмеялся – в этом смехе звучали горечь и боль:
- А что здесь понимать, Малиш? Что здесь еще можно понимать?
- Они ждали, что ты сумеешь их понять, но ты не понял их тогда и не понимаешь меня сейчас.

- Но ты только что сказала, при всех сказала, что это я их убил…
- Ты виноват Прайт, но виноват только в том, что воспринял их холодность по отношению к тебе  превратно. Прайт, ведь Уолткейты десятки раз намекали тебе, чуть ли не прямо говорили, чтобы ты не приезжал в КАЭС ни в коем случае, но ты расценил это как провокацию с их стороны и поехал в форт назло всем их приказам….
Прайт тяжело задышал, в его глазах появилось странное выражение боли и растерянности:
- Я ни черта не понимаю…
- Они избегали твоего общества, они старались постоянно быть от тебя на расстоянии, а ты назло старался быть всегда рядом...
 - Да, да, да! И что с этого?
- Они любили тебя, Прайт, и хотели спасти твою жизнь, Уолт и Смуэ знали, что подписали себе смертный приговор, но они не хотели, чтобы и ты расписался в нем заочно…
- То, что ты несешь, это галиматья какая-то, - произнес Прайт, делая шаг назад.
Он отшатнулся от меня, и я сделала последнюю попытку:
- Я попробую объяснить более понятно. Уолткейты знали, что на Севере ведется подготовка к покушению на них. Накануне своей смерти  Уолт отправил какое-то письмо. Он не указал ни адресата ни содержание послания, но не получив ответа, рассказал о письме Смуэ, взяв с того слово ничего не говорить тебе.
Я не знаю, кому и что он писал, но сам Уолт считал, что информация в этом письме может коренным образом изменить ход войны.
Я умоляюще смотрела на Прайта:
- В своем дневнике он написал только, что «и тогда мы все вернемся домой».
Солдаты за моей спиною тихо переговаривались, а я продолжала говорить, все еще крепко держа Прайта за рукав:

- Убрать всех Уолткейтов одним махом было невозможно. Убив одного из вас, второго стали бы  беречь в два раза усиленнее, и смерть одного была бы просто бессмысленной. Север ждал, когда вы соберетесь вместе, втроем.
Я перевела дух и смахнула налипшие на лбу волосы:
   - И вот они дождались, когда вы встретились в КАЭС. Только поэтому Уолт и Смуэ избегали тебя. Они не хотели, чтобы ты погиб вместе сними. По их мнению, именно ты был самым достойным продолжателем дела южан. Твой неожиданный приезд только ускорил развязку. И то, что ты один выжил – обыкновенная случайность. Уже после смерти Уолткейтов за тобою очень пристально следили – и, получив доказательства того, что ты не в курсе последних дел братьев, посчитали тебя безопасным. Тем более что Юг начал отступать, и Северу было уже не до тебя.
    Выражение на лице Прайта теперь менялось прямо у всех на глазах. Теперь он складывал многие разрозненные факты четырехлетней давности в одну целую картинку. Четыре долгих года он мучился сомнениями, и вот наконец-то пришло долгожданное облегчение. Неужели это на самом деле судьба – Прайт смотрел на Малиш поджав губы– ведь если бы не она, он мог так бы и умереть, никогда не узнав всей правды.
Стейнтгар облегченно перевел дух – ну, слава богу, все окончательно разрешилось. Забыв о боли, он довольно потер рукой об руку и приглушенным голосом сказал, обращаясь к Малиш:
- Вообще-то ты могла и пораньше нам об этом рассказать. А-то Прайт как в воду опущенный ходит, а меня кондрашка пробирает каждый раз, когда я вижу в его руках оружие.
Перехватив укоризненный взгляд Прайта, капитан Майндейка добавил:
- И не стоял бы я сейчас с разбитым носом.
Малиш пожала плечами и снова посмотрела на Прайта:
- Прости меня Прайт... Но все это время, как только я начала все это вспоминать, я боялась, что ты начнешь расспрашивать меня о последних днях жизни твоих братьев... Я боялась, что узнав о своей косвенной вине, ты падешь духом и поэтому последние несколько дней я избегала тебя. Но я не думала, что это мое молчание тебя так заденет  и ты посчитаешь, что братья не доверяли тебе... Напротив, они любили тебя так сильно, что погибли сами, лишь бы ты выжил...
Трой усмехнулся:

- А вот мне почему-то кажется, что вы не улавливаете основной смысл рассказа Малиш.
Стейнтгар, Прайт и Малиш, улыбаясь, недоуменно посмотрели на Троя.
- Ведь судя по всему, факт недоверия все-таки был. Так может дело не в том, что Прайт приехал, а в том, что вместе с ним приехал кто-то посторонний. Если Уолткейты боялись, что их постараются убить, когда они будут все вместе, значит, кто-то должен был осуществить покушение в нужный момент. Шутка ли, - развел он руками, - подловить такой момент – это один шанс из миллиона. Прайт был вместе с войсками в наступлении, а вот Уолткейт и Смуэ – в штабе, и за последние месяца три до событий их пути ни разу не пересекались…
- Продолжение следует…- прошептал Стейнтгар.
Никто из них больше не произнес ни слова на эту болезненную тему.
Все время оглядываясь, к капитану Стейнтгару подошел один из радистов и отрапортовал, что коронер Стан из Трибунала требует немедленного соединения с капитаном Майндейка. Следом за главой провинции медленно ушли Малиш и Трой. Обмениваясь понимающими взглядами, они поспешили оставить Прайта одного.
Последний Уолткейт стоял лицом к мемориалу. Всего несколько шагов отделяли его от могилы братьев. Долгое время он молча стоял у этой могилы и если бы кто-нибудь подошел ближе, то он бы увидел лейтенанта своей провинции плачущим впервые в своей жизни.

НЕСКОЛЬКО ЧАСОВ СПУСТЯ

Ближе к  вечеру они все снова собрались на том же месте, где разворачивались и утренние события. Прайт, казалось, и в самом деле обрел второе дыхание – с его губ не сходила легкая улыбка, он с такой теплотой обводил всех взглядом, что ему в ответ невольно улыбались все.
Его спина выпрямилась, морщины и тени исчезли с лица напрочь – теперь это был прежний Прайт Уолткейт.
Стейнтгар, на лице которого теперь белела повязка на сломанном носу, недовольно про себя заметил, что Трой опять стоит рядом с Малиш, опираясь рукою на турник и хотя ближе к ней стоял лейтенант Мел, капитан предпочел бы, чтобы Трой все же придерживался еще большей дистанции к девушке.
Мел, уже посвященный в утренний разговор, поставил проблему  первым:
- Итак, что же мы обсуждаем, в нашем, так сказать, тесном кругу?
- Ну, наверное, кто именно сопровождал Уолткейта – младшего в той злополучной поездке в КАЭС, - подал голос Трой.
Не поднимая головы, разговаривая через разбитый нос, Стейнтгар прогнусавил:
- А чего там обсуждать? Прайта тогда сопровождало четыре человека – вот одним из них, к примеру, был я.
На этой фразе капитан остановился и обвел всех пытливым взглядом. Но, убедившись, что никто не реагирует негативно, продолжил:
- Ну, потом, Кен Кеннет, - Стейнтгар кивнул в сторону Троя, - твой дружок.
Трой усмехнулся.
- Потом – пилотом у нас был Райс. Он кстати и теперь здесь на нашей базе служит все тем же пилотом. Четвертым был лейтенант Доннер. Он погиб, позже, при отступлении наших войск в глубь территории. Так что трое подозреваемых – как на ладони.
- За Кеннета я ручаюсь, - Трой приложил руку к сердцу, - он, знаете ли, свой в доску.
- А эта его страсть к поискам архива Уолткейтов, - подначивая спросил Мел, - зачем ему архив? Может он хочет уничтожить какие-нибудь свидетельства против себя?
- Ну, знаешь, - возмутился Трой, - да я голову отдам за него на отсечение.
- А я – за Стейнтгара, и за Райса, - возразил Прайт и с вздохом добавил: – Хотя и за Кеннета тоже.

- Вот и поговорили, - рассмеялся Мел, - и что же у нас получается? Что больше ни одного подозреваемого нет?
- Эти трое не раз доказывали свою преданность Югу, и мне лично, тоже многократно приходилось убеждаться в их честности. Так что версия о трех подозреваемых полностью провалена, - подытожил Прайт.
- Но ведь сопровождающих все же было четверо, а не трое, - тихо вставила Малиш, ни на кого не глядя, и упираясь рассеянным взглядом в противоположную от себя стену базы.
Четверо военных переглянулись.
- Но Доннер погиб, понимаешь Малиш, он погиб, когда нас начали загонять в прежние границы Юга, - напомнил Стейнтгар.
- Он был северянином? – обратился Мел к Прайту.
 - В наших рядах каждый третий – бывший северянин, - заметил, натянуто улыбаясь, капитан Майндейка.- И ты Мел, и Трой …и много еще кто…
- Вот именно, что я бывший северянин, но бог свидетель, что я никогда в своей жизни не слышал ни о каком Доннере, северянине, перешедшем на сторону Юга.
Опять стало тихо и лишь вечерние цикады завели обычную для этого времени года свою заунывную песню.
Прайт развел руками:
- Ну, Мел… Это его принадлежность еще ничего не значит. Раньше Север занимал намного большую территорию, чем теперь. Возможно, этого человека не знаешь ты, но знает кто-нибудь другой. Тем более что на Севере служило несколько десятков тысяч человек. Не можем же мы знать каждого из них в лицо!
Трой отрицательно качал головой:
-  Вроде что-то знакомое мне в этом имени есть. Но что именно – не помню.

- Вот видишь, Трой что-то такое слышал, значит, этот человек реально существовал, а не вырос на пустом месте, - Прайт в очередной раз пожал плечами, - конечно, можно предположить, что Север мог использовать факты массовых перебежек своих солдат себе на руку. Но проверить это практически невозможно – на нашу сторону переходили не только больные, но и здоровые. Многих на Севере не устраивало то положение, что они сами каждую минуту рисковали очутиться на нашем месте отвергнутых. И я достаточно долго знал Доннера, он участвовал во многих операциях, в одной из них он и погиб… И сопровождал он меня в той поездке по моей личной просьбе, а не по своей инициативе. А потом он действительно погиб...
- Погиб или пропал без вести? – уточнил Мел. – Ты сам видел его мертвым?
Прайт развернулся к задавшему вопрос лейтенанту:
- Нет,  я его мертвым не видел, но и это может ничего не значить.
- Кто-нибудь может подтвердить, что Доннер погиб, а не исчез в неизвестном направлении? – задал вопрос Трой.

- Они все погибли, весь его отряд, до последнего человека. Назад не вернулся никто…
- А вот это уже интересно, - наклонившись вперед, произнес Мел. – И сколько же прошло времени со дня смерти Уолткейтов и до гибели отряда Доннера?
Прайт встал и, хлопнув ладонью по турнику, мрачно заметил:
- Я не собираюсь валять имя человека в грязи бездоказательно….
- Но они правы, Прайт, - не поднимая глаз, сказал капитан Стейнтгар, - Доннер был единственным из нас, кто видел, как трое Уолткейтов собрались в одной комнате. Райс готовился к обратному вылету и практически не покидал вертолет, я сам разговаривал с Боригге этажом ниже – это могут подтвердить десятки свидетелей, Кеннет по твоему поручению отлучился в штаб и только Доннер мог подать сигнал о том, что пора начинать действовать.  Он не мог успеть дать отбой, когда увидел, что ты уезжаешь. Поэтому погибли только Уолт и Смуэ… Так что Доннер вполне мог и сам подстроить свою мнимую смерть, перестреляв весь отряд и исчезнув навсегда из нашей видимости…
- Подстроив такую же мнимую смерть, как и моя, - с улыбкой добавила Малиш, - я ведь тоже вроде как умерла и тому много свидетелей, но я тем не менее продолжаю жить, что тоже подтвердят многие.
- Все это, конечно, только догадки, - добавил Мел, - просто предположения…
- Да нет, Мел, - думаю, все было именно так, - наконец задумчиво провел рукою по лбу Трой, - лейтенанта Доннера нет в природе. Это можно проверить. Сколько лет, хотя бы примерно, было вашему Доннеру?
- Не больше тридцати, - уверенно ответил Стейнтгар, все еще не понимая, к чему клонит Трой.

- А что вы скажете на то, что настоящему Доннеру было далеко за сорок…
- Навряд ли северяне решились бы на такую опасную авантюру, - уверенно заявил Мел, - это же топорная работа – отправить человека в логово врага, даже не позаботившись, как следует, о его легенде. Тем более вполне возможно, что на территории Системы было несколько человек под таким именем и мы с вами говорим о разных людях…
- Вот именно, что о разных... Северянам  нечего было бояться за его легенду. Все наши имена – единичны. Не может быть в Системе двух Доннеров, как и двух Троев, или двух Стейнтгаров. Вспомни Мел – это же одно из самых строгих условий наших контрактов – свое имя, отличное от всех остальных... Так вот, возвращаясь к нашей теме разговора - лейтенант Доннер, тот самый которого я знал, был уличен в неуставных отношениях и предан Трибуналу, примерно месяцев за десять до восстания.
Я вспомнил этот факт только потому, что нам на Севере приводили этот случай, как пример – вот, мол, чем заканчивается карьера офицера, если он возомнит себя господом богом. Я слышал, что Доннер покончил с собою сразу же после вынесения ему обвинительного приговора.

- Не вынес позора?
- Что-то в этом роде.
- Значит все-таки это разные люди – тот  настоящий Доннер, которого судили и тот лживый, который был в сопровождении? – вперед подались все участники разговора.
- Настоящий Доннер именно из-за своего предпенсионного возраста якобы и застрелился. Его отсылали из Системы на пенсию, а это практически конец жизни для всех военных. Даже если история о самоубийстве – липа, все равно это не тот человек, который служил с вами на Юге. Кто-то с умыслом использовал имя уже на тот момент умершего человека, чтобы без излишних подозрений попасть в ряды южан.
- Но ведь мы могли узнать об этой возрастной разнице!
- Откуда? Северяне, знавшие настоящего Доннера, навряд ли служили на Юге, ведь большинство северян-перебежчиков, это те, кто прибыл в Систему за два-три месяца до войны и уже не застали старика. Я и сам узнал об этой истории совершенно  случайно – майор Эйн проговорился о возрасте Доннера – мол, когда тебе под пятьдесят и дают ногой под зад, надо быть таким же отчаянным как Доннер, чтобы пустить себе пулю в лоб и все-таки добиться  остаться в Системе, хоть и под могильной плитою.
- Даже если у нас и возникли бы любого рода подозрения в отношении лже-Доннера, то чего уж легче спеть песенку о «сфабрикованном» северянами «деле» и о своем «побеге из тюрьмы за правдой на Юг». – Стейнтгар задумчиво посмотрел на Малиш, которая в свою очередь очень пристально смотрела на Прайта.

- Итак, все-таки Доннер…- протянул Мел. - Так, что – останавливаемся на этой версии?
- Кстати, - спохватился Прайт, перехватив взгляд Троя направленный на наручные часы Мела, - а что за гости собираются сегодня пожаловать в Майндейк?
- Гости? – Малиш недоуменно пожала плечами, поворачиваясь в сторону Стейнтгара. Она впервые из уст Прайта слышала о том, что на территорию провинции готовятся прибыть незванные посетители.
Капитан провинции стоял словно окаменевший, он уже и думать забыл о недавнем звонке из Трибунала:
- О, черт, совсем забыл. Через пару часов к нам на базу  с какой-то не очень понятной мне миссией пожалуют судебные представители. И вроде бы в их сопровождении будет и капитан Кейн, хотя его присутствие, как я понял,  пока под вопросом.
Услышав имя Кейна, Малиш смертельно побледнела. Трой почти физически почувствовал, как ледяной ужас сковал ее сердце, он ощутил весь страх, который волною накрыл девушку, как будто она снова переживала все моменты своего нахождения в КАЭС. И Трой как наяву увидел направленный на девушку ствол пистолета одного из капитанов Разора.