берег солнца

листья опали
я наконец увидел местность в которой живу
тонкая улица медленно уходит вверх волоча за собой фонари
свет их желт и такая нездоровая желтизна к лицу нынешней осени

– Зажги свет, но не буди меня, я смотрю сны, они чудовищны, но не буди!
– Не буду.

я конечно помню твой голос, но давай считать что это галлюцинация
мне сейчас надо дописывать драму, находить слова, порождать много образов из одного, пережить свою жизнь – должно быть, это знакомо присутствующим – пережить свою жизнь... вы ведь понимаете о чем я говорю

герой моей драмы человек взволнованный

– Ты бросила нас и это не сон! Чудовище ты сама и даже Женя тебя так называет!

восклицательные знаки здесь лишены восклицания
никто не кричит, никто не повышает голос, ни для кого ничто не является больше тайной
и пусть моя драма станет литературой одного голого факта, пусть так

мы шли по ночной дороге и желтый шахтерский фонарик на голове приманивал бабочек
все лицо было в бабочках
идти, держась за руки, в чужой дом, ставший родным, с чужим человеком, ставшим родным, с чужой судьбой, ставшей на время твоей

это тоже была осень во всех отношениях

– Что ты увидела там на потолке?

позже я узнаю и мне станет грустно

я сделаю вывод, что на потолках никогда ничего хорошего написано не будет
что на них треснутым почерком пишутся тайные замыслы
что там, сложив крылья и запрокинув тормашки, переживают себя те самые бабочки
грустно иметь весь потолок в них

но времени не было, его вообще не существует там, где люди превращаются в образы

мой герой доживал последние дни – героям легко доживать, особенно литературным

он прощался с собой, как дерево осенью прощается с листьями, выжав из них последние соки – совсем незаметно для себя

сегодня он, наконец, видит местность, в которой живет
видит тонкую улицу, уходящую куда-то вверх
понимает, что пережил свою жизнь
и любовь его осталась на дороге в чужой дом, ставший на время родным, с чужим человеком, ставшим на время родным, с чужой судьбой, ставшей на время его собственной

потому что любовь это когда все лицо – в ней

*

из тех медуз что сохли на песке
мой выбор пал на самую сухую
едва напоминвшую медуз
скорее - только контур и лучи
внутри его (как шрамы на виске
адепта фехтовального искусства
на день второй в гробу) ее скелет
напомнил иероглиф или слог
системной фразы yi wang chyng shern
которую я выучил не зная
к чему приводит знание ее
зато теперь мне ведомо откуда
(и что сказать дотошливым славянам)
ведет свой род и племя мой скелет
- из тех медуз

*

и это песок? что за влажное слово: песок
и это волна? повторяю: вольна - не вольна...
такая вот гладь - хочешь смейся а хочешь погладь
ту сосну ту скамейку ту лодку ту нервную клетку
в которой живет обожженное сердце улитки
(чур в домике - здесь не проходит)
да здесь и ничто не проходит
здесь все остается таким каким больше не будет
здесь все остается - сосна и скамейка и лодка
и два человека один из которых улитка
второй из которых чур в домике и не вернется
здесь все остается таким каким меньше не будет