Айнур

   …Снова холодное дождливое утро. Такое чувство, что весна перешла сразу в осень, - лета как будто и не было. Деревья казались размытыми из-за частых капель сильного ливня. При очередном грохоте в сером небе раздался лай нескольких собак, который с новой вспышкой молнии перешел в едва слышный вой.
   Айнур сидела на подоконнике и устало глядела в окно. У дома напротив гнулись деревья под силой нарастающего ветра. Соседи закрывали плотно окна и занавешивали их. Из-за угла выбежала промокшая до костей кошка. Снова раздался гром. Животное быстрее припустило к ближайшему подъезду и исчезло в темноте.
   Айнур соскочила с подоконника – очередной грохот неслабо ударил по ушам – и проковыляла к дивану, со стоном села и потерла ушибленное колено. Позавчера, когда она возвращалась с хлебом и молоком домой, за ней погналась какая-то бездомная собака довольно жалкого, но все же устрашающего вида. Айнур едва успела забежать в подъезд своего дома и закрыть за собой дверь, но в темноте споткнулась о первую же ступеньку и распласталась на лестнице, разбив себе губу и поранив колено. Все бы ничего, да пакет с молоком лопнул, за что она получила пощечину от своей тетки. Та только выхватила хлеб у девочки и прогнала ее в спальню.
   Айнур с пяти лет жила с теткой (сестрой ее матери), в обшарпанной двухкомнатной квартирке. Отец бросил семью еще давно, а мать шлялась по дворам и домам, зарабатывая на их жалкую жизнь своей натурой. За что вскоре и поплатилась своей жизнью: поздним вечером была зарезана одним из своих клиентов, пребывавшим в нетрезвом состоянии . Мать Айнур похоронили не на кладбище, а рядом с ним. В их городе был  высокий уровень смертности, что ни удивляло: преступники встречались на каждом шагу, да и сам городок, скорее, высасывал всю жизнь из оставшихся людей, которые зачем-то жили…
   Девочка поглядела на часы, криво висевшие на стене: половина восьмого. Айнур всегда просыпалась рано, словно от заведенного будильника, которого в реальности не существовало. Она прислушалась к неровному дыханию тетки, спавшей в гостиной. Она старалась вести себя тихо, особенно после одного случая утром, когда споткнулась о гору книг на полу и ударилась о шкаф, отчего тетка и проснулась. Тогда Айнур досталось немало, к тому же просидела весь день без еды у себя в комнате.
   Казалось бы, у 12-летней девочки должна теплиться в сердце мечта – сбежать из этого грязного, кишащего алкашами и проститутками, места в ближайший большой и чистый город, где она сможет начать новую счастливую жизнь; где бы она нашла квартиру и приличную работу, но нет. У девочки даже в мыслях такого не возникало.
   У Айнур врожденная олигофрения.
   Про сад, школу не могло идти и речи.
   Она не чувствовала ни ненависти, ни любви к живому, не понимала смысл утраты необходимого, не знала сущности счастья. Поэтому она спокойно воспринимала свою жизнь такой, какая она есть. Но частые крики, ссоры, драки с теткой будто прочищали мозги Айнур. Непонятные (а может, мнимые) вспышки перед ее взором вызывали работу мозговой функции. Поэтому девочка очень медленно, но все же развивалась умственно. Если это можно так объяснить.
   …Дождь сбавил темп, и капли перестали бить по стеклу. Айнур снова забралась на подоконник и поглядела вниз. По мокрой дороге, обходя большие лужи, ковылял старик с тростью; его голова при движении нервно дергалась. Сам он выглядел так, будто сейчас же рассыплется в пепел. Айнур прижалась щекой к стеклу, наблюдая за стариком, довольно долго шедшим к руинам бывшей церкви. Когда он оказался метрах в пяти от того места, где был вход, он остановился и оглядел остатки здания. На его лице застыла гримаса отвращения и сожаления. Пожилой человек с трудом повернулся и пошел в обратном направлении. Айнур проводила его взглядом до ближайшего угла и, соскочив с подоконника, неуклюже подлетела к шкафу. Пока она надевала на себя куртку и потертые штаны, она пыталась вспомнить, когда последний раз видела этого старика, месяц или два назад?.. Айнур не знала, что этот человек в далеком прошлом (когда их городок был светлым и тихим, чистым и аккуратным) часто приходил сюда пообщаться с духом своего погибшего заграницей сына. А старческий склероз заставлял его забыть о том, что церковь была разрушена новыми прихожанами.
   Одевшись, Айнур тихонько приоткрыла дверь в гостиную: на диване спала полуодетая тетка; рядом валялись бутылки из-под пива и грязный шприц. Выждав минут пять и убедившись, что женщина спит, девочка на цыпочках прошла мимо нее в коридор. Когда она проходила рядом со шприцом, она скривила губы и передернулась, вспомнив, как полгода назад от подобного же шприца отломила кусок иглы и из любопытства воткнула себе в руку. Ее рев и гневные крики тетки, с трудом вытащившей иглу, были слышны на весь дом.
   Дверь в подъезд была открыта. Айнур надела рваные ботинки и вышла из квартиры.
   На улице было холодно; но дождь уже заканчивался. Девочка накинула на голову капюшон и, похрамывая, пошлепала по лужам к руинам бывшей церкви. За недолгий путь ботинки промокли насквозь. Слегка пошатываясь от обычного легкого головокружения, вызванного недосыпом и недоеданием, Айнур перешагивала через обломки и камни, пока не выбралась к длинной и узкой лестнице, ведущей на остатки площадки второго этажа. Поднимаясь, девочке часто приходилось перешагивать ступеньки: многие из них были выбиты. Поднявшись наверх, Айнур осторожно, но без страха прошла вдоль низкой стенки, не глядя в пропасть, открывающую вид на развалины первого этажа.
   Перебравшись через груду камней, она ступила на небольшую неровную площадку, полную обломков, и уселась на грязный пол. Девочка перевела взгляд на небо и закрыла глаза. Капли дождя били по лицу, но ей это нравилось. Вода будто очищала, избавляла Айнур от напряжения. За долгие дни в голове накопилось столько событий из жизни чужих людей, что их необходимо было выкинуть, чтобы мозг перестал напрягаться, думать, снова переживать то, что уже было. Айнур опустила голову. Из-за промокшей одежды ее била мелкая дрожь. Она обхватила колени руками.
   Ведь она и жила-то только за счет этих мыслей и переживаний событий в голове. Сама волочила жалкое существование – серое, скучное, бесполезное существование. Все мысли только о людях и о том, что они делают, пока живут. Если бы девочка не болела олигофренией и могла бы познавать мир, читая книги, которые бессмысленно валялись у нее в комнате (тетка поленилась заняться ее умственным развитием, даже попытки для нее были бы пустой тратой времени), у нее в голове строились бы планы по усовершенствованию ее собственной жизни, внесении в нее ярких событий, увлекательной деятельности и еще много чего…
   Дождь почти закончился, только редкие капли, бывало, падали с неба. Айнур встала с пола и оглянулась вокруг: везде было сыро и грязно; лужи представляли собой маленькие болотца. Девочка повернулась в сторону, противоположную ее дому. Среди постепенно удаляющихся серых туч проглядывало бледное солнце, которое со временем становилось все ярче. Айнур не спускала с него взгляда, несмотря на то, что ослепительный свет бил по глазам. Ей почему-то хотелось смотреть и смотреть на него; теплые лучи согревали лицо. Яркая звезда показалась Айнур чем-то хорошим, приносящим удовлетворение, и незнакомое чувство неожиданно запало в сердце, от которого распространялось по всему телу… Айнур захотелось оказаться рядом с этим сияющим чудом, - с тем, что избавляет ее от тяги к раздумьям. Этот большой теплый, сияющий шар делает так, что ей было хорошо. Айнур вдруг представила, как она взлетает в небо, раскинув руки в стороны, и летит навстречу солнцу, которое становится по мере приближения все больше и больше. Оно все ближе, ближе, ближе…
   Тут Айнур споткнулась об камень, когда ноги вдруг понесли ее в сторону светила. Она не успела понять, что произошло. Правая нога скользнула по грязи, девочка потеряла равновесие и повалилась боком на холодный пол, стукнувшись головой об плиты. Из-за боли на глаза навернулись слезы, вокруг замелькали синие и зеленые пятна; из раны у левого виска текла кровь. Не ориентируясь, что было вокруг, Айнур оттолкнулась резко ногой, желая перевернуться на спину, но перекатилась через край пола и полетела вниз. Тело с неприятным хрустом упало в руины первого этажа. Сломались шейные позвонки; спина болела невообразимо из-за смещенного в сторону позвоночника. Ноги, дергавшиеся в судорогах, были в крови. Глаза широко раскрылись от страха и неимоверной боли во всем теле. Голова кружилась; само тело будто вдавливалось в землю, а мысли устремлялись куда-то вверх. Перед взором ребенка все темнело, но что-то яркое пробивалось сквозь налегающую тьму…
   Айнур закашляла; горло будто резануло ножом, изо рта полилась кровь. Тепло покидало это маленькое тельце. В висках пульсировала тупая боль. Мозг отключался. Айнур надеялась, что через какое-то время эта ужасная боль пройдет. Она не волновалась, ей просто было плохо, но она знала, что все будет хорошо.
   Она вглядывалась широко распахнутыми глазами в сияющие блики. Это несколько лучей солнца согревали ее…душу. На последние секунды Айнур забыла о боли; она чувствовала нежные прикосновения большой звезды и наслаждалась ими. И неважно, что она открыла для себя это так поздно. Медленно уголки ее бледных тонких губ приподнялись в улыбке. Первый и последний раз в своей жизни этот человек чувствовал радость, это было счастье для маленькой девочки, которое до этого момента она не знала. Только лучи солнца открыли ей тайну, тайну счастья, радость, - чувство, неведомое никому в этом отвратительном городке.
   …И, наверное, хорошо, что Айнур не узнала о том, что полтора часа назад ее тетка скончалась; мертвое тело женщины гнило сейчас на диване от передозировки.
   Никому ненужный ребенок, с детства лишенный родительской ласки и не ведавший радости в жизни; лучше бы ее не было на земле. Но она была, и, в конце концов, она познала счастье. Радость от прикосновений простых лучей солнца…
   Ведь счастье было.