Забракованный Сатана

..в финале исламской биографии Платона, благовоспитанный любитель всего изысканного и необычного, может прочитать следующий пассаж. Вот он - мало кому известный фрагмент о плаче Платона. Точнее о его вопле:

"Он любил бывать в одиночестве в безлюдных сельских уголках. И где он находился, можно было большею часть распознать по доносившемуся плачу. Когда он плакал, в пустынных сельских местностях его было слышно за две мили. Он плакал не переставая."

Што он оплакивал?
Боялся раствориться в слове, становясь карикатурой самого себя?
Испытывая недостаток мужества Сократа - стыдился выставлять напоказ задние мысли?
Или, бестактно обесценив собственные страдания, осмелился предлагать себя чистому миру topos noetos, вытекая из собственного тела на стерню, словно жидкая сталь из домны?
Что за тревоги, стыд или страхи навещали опустошенного собственной плодовитостью человека, исторгавшего эти вопли?
Может, осознав, что все методы познания одинаково пригодны: будь то война, логика, интуиция, отвращение, секс, восторг, сладострастный стон, ненависть или смерть - он ощутил, что вселенная, утратившая модальность и форму, обрушилась ему на голову, треснув от пустяка, от детского, призрачного как мотылек Чжунь-Цзы сомнения?
Он так и не стал профессиональным еретиком, наподобие своего учителя Сократа, лучшего из людей когда либо живших на земле, и, возможно прозрев, понял, что Бог затаил на него обиду, за разглашение тайн и модернизацию неба.
Ведь наперекор всему абстрактному, лживому, всему философскому, он приучил себя наслаждаться светозарностью спрятанной далеко за пределами мысли, испытывать экстаз, наблюдая наглый вздох твари, оставаясь при этом закадычным и провиденциальным конкистадором разума.
И вот, забракованный Сатана, он рыдает и бьет себя в грудь, истощая свои человеческие качества в античном пространстве ночи.
Да и что еще делать утомленному будущим одиночке, попавшему в окружение мира:
наблюдать шествие недочеловеков в сторону недожизни, или, мстя себе самому чистыми слезами сосланного в юдоль ангела, шептать среди виноградных сумерек:
«Я ненавижу эту жизнь, которую боготворю»!