In memory

Прошлое и настоящее. Воспоминания Кристиана...

***
«….Сидя с ним вдвоем, шутя обсуждая отравленные цианидом напитки. Видеть его улыбку, в особенности, когда его пес в который раз меня облихачит. Согласиться есть китайскими палочками, и притворяться, что не умеешь, чтобы он, накрыв мою руку своей, показывал, как надо правильно держать эти палочки. Ощущая тепло его кожи…»

На кладбище сыро, прохладно, голые ветви деревьев царапают небо. Солнце мерзко слепит глаза. Ветер треплет волосы, словно старый приятель.
Гроб. Серые лица бывших сотрудников, покрытые глубокой печалью. Большой лохматый пес тихо поскуливает в стороне…
После его смерти ничего не изменилось, и мир не стал каким-то другим. Хуже, или лучше. Даже день сегодня обманчиво яркий. На душе – проливная брань… Гроб медленно опускают в яму. Его облачают величественные венки. Он похож на корабль, оправляющийся в свое первое плаванье. Прощай, Рихард…

«Мы сидим в засаде. В подлодке. Так называется маскированный фургон. Он маленький и душный. Нас спасает вентилятор, и то, что на улице еще не слишком жарко. Рихард сидит, прислонившись ко мне, и я чувствую его запах. Его рот приоткрыт, а глаза внимательно смотрят на монитор. Я тоже смотрю. Подозреваемый в доме напротив. Мы схватим его, как только он выйдет. Рихард рассуждает, как и почему этот тип начал убивать людей. Я слушаю его в пол-уха, пытаясь сфокусироваться на деталях… Его голос звучит тихо, но даже так, в нем слышаться повелительные нотки. Из-за него я ношу этот чертов галстук. Но иногда мне хочется его снять, и заплести на его запястьях. А потом, сидя сверху, читать ему его права…»

В морге его кожа кажется белее стен. Свет отражается от них, и создается впечатление, будто он – светится изнутри. И не смотря на всю трагичность ситуации, я хочу его еще больше, чем при жизни. Меня пугают собственные мысли. Но по-другому я бы не смог попрощаться...

«Рихард смеется. У его глаз глубокие морщины. Челка падают ему на лицо. Мне хочется убрать ее со лба, но я быстро сую руки в карманы, чтобы не сделать этого. Почему-то кажется, что в этом действии будет что-то слишком… личное. Может быть, потому что потом я захочу его поцеловать. Он вдруг смотрит на меня совершенно серьезно. И на дне его взгляда, как затонувший пиратский корабль, лежит надежда…»

Я помню, как услышал выстрел. Как мы все услышали. Отчетливый, рвущий томительную тишину на пополам. Помню, как всю вторую половину этой тишины я не мог поверить в сказанное хирургом. В это просто не верилось. Я и не верил… Даже когда увидел его тело.

«… Однажды, когда он был очень пьян, настолько, что распугал всех повадившихся на него девиц, я повез его домой. К нему, разумеется. Мы приехали быстро. Может быть поэтому, а может быть, потому что он слишком много выпил, он вывалился из машины, как мешок с картошкой. Я помог ему подняться, и стал искать ключи в его куртке.

- Да стой ты ровно… Никогда не понимал, зачем столько пить, - бормотал я себе под нос, обшаривая его карманы. Наконец в правом внутреннем что-то зазвенело, и я извлек содержимое. Это оказались ключи, и пару монет. И еще какая-то бумажка. Перевернув ее, я понял, что это фотография – немного помятая, из-за того, что лежала в кармане. С фотографии улыбался какой-то парень, и, приглядевшись, я узнал в нем себя… «Откуда у Рихарда это фото?» - пронеслось в голове. Но я не стал выяснять, а только запихнул ее обратно во внутренний карман.
Рихард ничего не заметил.»

Его кожа холодная, и гладкая, как тот письменный стол из дубового дерева, который мы с Хеллом хотели ему подарить. Только не успели…
До его дня рождения остались считанные дни, считанные часы, считанные минуты. Я сидел и считал. Время, оказывается, почти не движется, когда его слишком много… Даже не знаю, как я дождался глубокой ночи, прежде чем полез на «последнее свидание». Так я это назвал… Почему-то слова «прощальная встреча» - застряли в горле…
Вот он лежит передо мной. Его тело покрывает тонкая простынь. Его лицо – будто восковая маска. Черты лица – мягче, добрее. «Повелительность» угасла вместе с последним вздохом, вырвавшимся из его рта. Его рот… Губы приобрели фиолетовый оттенок, и, когда я их целую, излучают могильный холод. Он похож на большую копию бывшего начальника убойного отдела. Сколько бы раз я ни видел мертвых, Рихард – не кажется Рихардом. То есть, он, конечно Рихард. Но какая-то часть меня противиться признать, что передо мной именно он. И поэтому то, что я с ним делаю, не кажется мне противозаконным. И еще я так давно хотел к нему прикоснуться…