Глава 5, 6. Софья

                Глава 5

                Софья похоронила бабушку и осталась совершенно одна. Слух постепенно расходился. Сначала по деревням, затем по уездам, затем дошел и до волости.
Узнал обетом волосной старшина и снова приехал свататься. К плетневому забору тихо подъехала коляска. Старшина сошел на густую никем не помятую траву мураву, привязал лошадь за сук, растущей возле забора ветлы. -Поправил одежду, подошел по протоптанной тропинке к дому и постучал в дверь. Прислушался. На стук ему никто не ответил. Он открыл дверь и вошел в сени. Там было темно. Одной рукой, он нащупал входную дверь и вновь постучал. Прислушался. На улице зафыркала лошадь, а в избе раздался испуганный голос, - кто там?
               - Позвольте войти к вам Софья Павловна, - сказал он и, открыв дверь,  зашел в избу. Увидев хозяйку, вновь спросил, - позвольте войти к вам Софья Павловна, - и до земли поклонился  ей.
              Софья стояла у окна и пыталась разглядеть упряжку. Услышав голос старшины вошедшего в дом, вздрогнула и повернулась к нему лицом.- Ой,  Александр Федорович! Как вы меня напугали, - сказала она дрожащим голосом, прижимая руку к груди. - Входите, входите, конечно же, входите. Проходите вот сюда,  присаживайтесь на лавочку, - дрожащей рукой она показала на стоящую у стола лавку. - Вы бы предупредили меня, что приедете, весточку прислали бы. Все это так неожиданно, для меня.
                Старшина слушал и внимательно осматривал избу.  Солнечные лучи  пробивались с окна, через натянутые  бычьи пузыри,  хорошо освещая матовым светом  чисто убранную комнату.
              - А чего же предупреждать, у вас и так все убрано, чисто. Я же знаю вас  давно, вы прекрасная хозяйка. Помните, как вы угощали меня кренделями и фруктовым квасом? Сами ведь готовили?
               - Да, конечно помню, вы тогда меня еще поцеловали вот сюда, - Софья  показала рукой на лоб и улыбнулась. - Да вы проходите, присаживайтесь за стол, квасом я вас и сейчас напою и пироги у меня есть начиненные прошлогодними сушеными грушами. Хотите?
              - Конечно, хочу, - ответил он. И прошел к столу, придерживая рукой саблю, присел на лавку, стоявшую у стола.
              - Я сейчас. У меня все в доме, - сказала Софья и быстро ушла в чулан.
              - Может я смогу чем-то помочь?
              - Нет, нет, что вы я сама.
               Старшина задумался, - кто же так напугал Софью, неужели она меня так испугалась? Тогда зачем пошла за угощением? Нет, что-то здесь не так. Что-то загремело в чулане, старшина вздрогнул. Затем спросил, - что-то случилось, Софья Павловна.
             - Все хорошо, я сейчас, просто кружку разбила, - Софья вышла из чулана, держа в одной руке чашку с пирогами, а в другой большую глиняную кружку, наполненную квасом. И поставила все на стол перед гостем.
              - Вы говорили, что разбили кружку?
              - Так это я бабушкину кружку разбила, она ей все равно теперь не нужна.
Руки будите мыть?
             - Да.
             - Тогда поедемте в чулан.
             Старшина отцепил саблю и поставил ее в угол. Отцепил подсумок и кобуру с пистолетом и положил рядом. Встал и пошел в чулан.
              - Давайте я вам полью с ковшика над ушатом, подставляйте руки. Рукомойника у нас нет, я умываюсь в маленьком ушате, а когда бабушка была жива, то мы по очереди поливали друг другу из ковшика.
              Старшина подставил руки и стал мыть. Тонкая струйка воды падала из ковшика, омывая их. Вымыв руки, он прижал друг к другу ладони, наполнив до краев водой, стал умываться. Ему это нравилось, он улыбался, и вновь подставлял ладони, наполняя их жизненной влагой, и выливал воду на свое лицо. Деревянный ковшик застучал о дно. Софья заглянула внутрь ушата. Воды не было, а ладони старшины сомкнулись и ждали очередной порции. 
             Софья сняла свободной рукой с вешалки полотенце и положила его, ему на ладони.
             Старшина растерялся от неожиданности, взял полотенце. Поняв шутку, засмеялся.

             Софья, глядя на него, сначала улыбалась, затем тоже засмеялась и, сделав маленький реверанс, пригласила его за стол.
             Немного успокоившись от смеха, старшина подошел к столу, и  присел на лавочку, на прежнее место. Вновь посмотрел на смеющуюся Софью, и снова засмеялся. Повернув лицо к окну, всматриваясь на силуэты, проявлявшиеся за окном. Теперь он понимал, как тяжело что-то увидеть за окном, через натянутый вместо стекла бычий мочевой пузырь.
И точно знал, что испугалась она не его, - но кого? Он чувствовал что краснеет. Откуда-то изнутри вырывался этот смех. - Что может подумать Софья? Надо как-то остановить себя.  Подумает, что смеюсь над ней, - думал он.  И стараясь успокоиться, удержать смех, не глядел на Софью, мысленно отвлекал себя. Наконец смех потихоньку затих, только редкие толчки изнутри давали о нем знать.
               Софья тоже перестала смеяться, подошла к столу и подвинула чашку с пирогами старшине. - Вы ешьте Александр Федорович, - сказала она и присела, напротив, на плетеную из лозы табуретку. - Вы же проголодались, дорога дальняя.
              Старшина ничего, не ответив, взял пирожок и стал кушать, потупившись в окно.
              Софья поднялась с табуретки и подвинула ему кружку с квасом.
             Он,  не глядя на хозяйку, взял кружку и запил съеденный пирожок. Отставил кружку в сторону и взял еще пирожок.
            Так он сидел и кушал, глядя в окно, пока не освободил чашку. - Хороши пирожки, спасибо тебе Софья Павловна, накормила, - сказал он, повернувшись лицом к хозяйке.
         - Вы, наверное, не наелись? Я же не знала, что вы приедете, а то бы приготовила, еще чего ни будь вкусненького.
          Софья подала полотенце. - Хотите, я вам грибов из погреба достану?
         - Нет, нет, спасибо Софья Павловна я сыт. Я же не объедаться к вам приехал, а по делам.
           На щеках у хозяйки появился слабый румянец. - Я слушаю вас Александр Федорович.
         - Не буду ничего вам объяснять, вы многое знаете обо мне и наверняка догадались о цели моего визита. Я приехал, что бы просить вашей руки? Выходите за меня замуж!
          Софья долго молчала, думала, потупившись в потолок и, наконец, выдавила из себя. - Давайте я все вам расскажу о себе, а вы уж подумайте, нужна вам такая жена?
           - А что тут думать, я знаю вас давно.  Недостатки есть в каждом человеке. И я ведь тоже не подарок, тем более в возрасте. Вы украсите мой дом. Не сразу думаю, а постепенно и я вам понравлюсь. Постараюсь, вам понравится. Возможно, даже, что вы меня полюбите.
          - Может вы и правы, но не в этом дело.
           - Так в чем же, скажите?
          - Не знаю с чего начать.
          - Начинайте с начала, вам будет легче. Хотите, я вам помогу.
          - Не знаю, - ответила Софья и пожала плечами.
           - Вы, что, вступили в какую-то секту?
            - Нет.
            - Тогда объясните мне, чем вы так были напуганы, когда я вошел в дом?
            - Вы же знаете, Александр Федорович, я много времени прожила в барском доме. Шила, гладила белье, подметала полы, мыла полы. Помогала няне, накрывала на стол, убирала постель, выполняла грязную работу по дому, встречала и провожала гостей.
Меня даже обучили грамоте, что бы я могла писать, читать и считать. Учили манерам поведения. Даже иностранному языку, музыке. Из меня хотели сделать современную, городскую служанку. Говорят, бывают такие в городе Питере. Которые могут принимать, высоко поставленных гостей. Иностранцев. Получать письма, читать, писать ответ. Считать сколько чего надо. И как вы изволите выразиться, быть украшением для дома.
Я хорошо это понимала и выполняла все указания барыни. Что бы я ни выходила за свои рамки, мне давали понять кто я. Часто наказывали, ставили на горох, заставляя молиться и отбивать сорок поклонов. Затем неожиданно для меня наказания усилились, стали просто невыносимыми, меня секли. И вскоре меня выпроводили из барского дома на ферму.
Вначале я огорчилась, но затем, почувствовав определенную свободу,  возрадовалась.
Скажу вам, я была счастлива, ухаживая за телятами на ферме. А бабушка, домогалась, все спрашивала меня, - почему меня прогнали с барского дома. Может, украла я чего, или разбила чего, или оскорбила кого.
Но я этого и сама не знала. Поэтому и отвечала бабушке, - не знаю я, честное слово не знаю, богом клянусь;. И становилась на колени перед образами и божилась. Не знаю, поверила мне бабушка или нет, но вскоре от меня отстала с этими расспросами. Наверное, ей кто-то сказал, объяснил, или сама догадалось. Но мне ничего не сказала. Я позже только догадалась, что князь заинтересовался мной, не как служанкой, а как женщиной.
Когда я это поняла я стала избегать встречи с ним, что бы лишний раз не вызвать в нем чувства ко мне. Понимала, что счастью нашему не быть.
А он наоборот стал преследовать меня, привозить различные подарки, гостинцы, добиваться моего расположения.
И вот однажды, этой весной он приехал ко мне. Не домой, как это он делал раньше, а на работу в телятник. Я встретила его как брата с уважением, низко поклонилась ему.
Он убедился, что в телятнике кроме меня никого нет, стал домогаться. Я отвергла его.
А он словно озверел, стал силою брать меня. Я  стала сопротивляться, просить у Бога помощи.  Но, чем я больше просила помощи у спасителя, тем слабее становилась сама, голова закружилась. И вскоре мои силы покинули меня.
                Софья замолчала. На ее глаза навернулись слезы. - Господи чем я прогневала тебя, ведь я так верила тебе, верила в твою защиту! - воскликнула Софья. А слезы крупными каплями текли с глас на щеку, а со щеки падали на земляной пол и разлетались на мелкие брызги.
               Возьмите, - старшина протянул Софье полотенце. - Не надо так себя расстраивать. Вам тяжело, давайте оставим это?
              Софья взяла полотенец и вытерла покрасневшие от слез глаза. - Нет, я доскажу.
Я хотела скрыть - это от бабушки, но бабушка догадалась, что надомной произошло насилие, и умерла от горя. Я похоронила бабушку. Пришла в дом, сняла образ Иисуса Христа, вышла во двор, размахнулась и бросила его в сторону леса. Мне хотелось, что бы он улетел из моего дома как можно дальше, и ни когда не посещал бы меня и мой дом.
Я размахнулась и бросила образ со всех сил, мне казалось, он улетит далеко. А образ зацепился за верхнюю крону груши соседа, разлетелась на части рамка, в которой он был обрамлен, и все упало вниз под дерево. Увидит сосед образ Иисуса Христа  под грушей, что подумает, - подумала я. - И посмотрела на свою уборную, стоявшую у соседнего плетневого забора. А рядом с ней стоит человек в военной форме без погон и знаков отличия, держит в одной руке пистолет, а другую руку зажал в кулак и погрозил мне.
Скорее это не совсем человек - это человек без тела. Темный образ какого-то отставного военного, а может разбойника. Сошедшего с образа господа. Долго этот  образ не выходил у меня с головы. Я все гадала, что это могло быть. И предполагаю, что при освещении икон прикрепляется  человеческая душа, убиенного человека к образу Иисуса Христа. Может для охраны, а может и для каких-то других целей. Оказывается на иконе бога, просто его картинка, а выполняет его работу, совсем посторонняя душа. Выходит, мы с бабушкой молились не Иисусу Христу, а кому-то еще, а? 
             - Интересное, загадочное явление посетило вас. Вы, наверное, сильно напугались его?
            - Нет, я не испугалась, меня это явление просто заинтересовало. Мне кажется, что после случившегося надомной насилия и смерти бабушки, со мной произошло что-то невероятное, я стала смотреть на мир другими глазами. Я поняла, что верить нельзя никому, даже Богу. И что надеяться надо только на себя. Все остальное, ложь и обман, все продается и покупается.
Я потеряла страх, даже смерть выглядит для меня сейчас, не так страшно. Если Боги существуют на самом деле, то они просто играют на нас. Проигрывая нас в карты, а может еще в какую игру.
Понимая это, мне стало легче и свободней жить.
              - Все пройдет Софья Павловна, дорогая, все забудется, вас сильно потрясла. Сильно обидела жизнь. И вы обиделись на всех в округе.
             - Вы правы, Александр Федорович я обиделась, но не на всех как вы говорите, а на тех, кто зло веет. И больше на богатых.
             - И что же вы и на меня обиделись? Вам нужно сейчас просто отдохнуть.
              - На вас я не обиделась, но доверия не испытываю, хотя почему-то открылась вам первому.
            - Спасибо хоть на этом.
             - Это еще не все. Позже я узнала, что беременна от князя. Вот вам и кулак приведения. - Отомстил он мне, что выбросила икону Иисуса Христа из дома. Хотя может это и не так. Хотела пойти к знахарке, что бы вытравить дитя, да боязно и денег нет. Буду рожать. Позора мне все равно не избежать. Как-нибудь, выкормлю дитя, все-таки из княжеского рода.  Согрешила я, мне и ответ держать.Если бы он не ударил меня хлыстом, я бы простила его. Имею я к нему привязанность, а может даже и любовь.
            - Этот  шрам у Вас с того случая?
             Софья, неожиданно для себя покраснела.
            - Не надо не отвечайте, если не хотите.
             - От вас все равно ничего не скроешь. Да и не хочу я этого. Вы правы, это память о том дне.  Прощание любви.
             - Я  немного слышал про вашу с князем дружбу. Слухи они всегда есть. Иногда правдивые, а иногда лживые. Вот я и приехал проверить и убедиться в этом. Спасибо вам, что не солгали.
            - А зачем лгать, ведь все равно, рано или поздно узнают. Только от этого будет хуже. Больней.
           - Честно  скажу, не ожидал я от князя такого поступка. Думал иначе. А вам вот что скажу, выйдете за меня, я помогу вам избежать позора. О том, что вы беременна, никто не узнает. Сохраню эту тайну до гроба. Меня осуждать не будут,  побоятся.
Да хоть и осудит кто, поговорят и перестанут.
А я, не осуждаю вас. Буду любить, насколько хватит моих сил. Спасибо, что вы есть. Я рад всегда вас видеть.  Даже если не дадите согласия выйти за меня. Я не обижусь, буду помогать вам, чем смогу. 
А князя я накажу, если пожелаете. Отпишу в Питер о его деяниях.  И поверьте, с ним считаться не станут, быстро разберутся, он понесет наказание.
У меня  брат при дворе адъютантом его величества, батюшки нашего, замолвит словечко если что.
            - Нет, что вы, нет. Этого делать не нужно. Я, согласна выйти за вас. Только дайте мне немного времени осмыслить.
            - Спасибо  вам, Софья Павловна.  Думаю, недельку другую вам хватит. Я оставлю вам денег, что бы вы смогли расплатиться, за барщину. Купить себе платья и хорошую упряжку. Только постарайтесь все это проделать на этой неделе. Скажу вам по секрету, что князя на усадьбе нет. Так, что не бойтесь, вы с ним не встретитесь. Деньги отдадите управляющему завтра. И возьмете с него расписку в получении. Скажите, что бы подыскал на этой неделе вам замену на телятнике. И, что на следующей неделе вы на них работать не будите. Спросит, где взяли деньги? Скажите, что сорока на хвосте принесла.  Не его это дело. Он предложит подождать хозяина. Вы не соглашайтесь. Князь спешно уехал в Питер по производственным делам. За него его матушка. Она  управляет всем хозяйством, и управляла всегда. Теперь, когда вы мне все рассказали, я убежден, что это связано с вами.
Сколько он там пробудет, не известно. Поэтому  расчет откладывать не стоит. Как выберете время среди недели, поедите на базар и все что необходимо купите. Лошадь на вашей усадьбе не покупайте. Не хочу, чтобы она вам напоминала о пережитой боли. Да и лошади  на усадьбе плохие. Возьмите лучше с хутора, у них лучше.
Через недельку я подъеду. И мы все остальное обговорим.
А, сейчас мне пора дорогая Софья Павловна. Дорога дальняя  и задерживаться мне нельзя.
           Старшина, положил на стол мешочек с серебряными монетами. - Здесь, семьсот пятьдесят рублей, вам должно этого хватить. А если не хватит, я приеду и привезу еще.
           - Вы, Александр Федорович, барин! Вы понимаете что делаете? Такие деньжищи я никогда в глаза не видела. А если у меня, их украдут? Нет, что вы нет. Я их не возьму.
            - Софья  Павловна, что вы как ребенок. Не в деньгах же счастье. Они теперь ваши, а вы уж берегите, чтоб не украли. Ну, уж если украдут, то туда им дорога. Не стоит об этом беспокоиться, уверяю вас, они не стоят даже капли вашего волнения.
           - Может  вы и правы Александр Федорович. Только я в этом пока еще ничего не понимаю.
          - Если  честно сказать, то я в этом сам  плохо разбираюсь, Софья Павловна, - сказал граф. Надевая подсумок с торчавшей рукоятью пистолета из кобуры, прицепил ножны с саблей и широко улыбнулся
           Софья тоже улыбнулась в ответ. - Я, Вас провожу.
           Они вышли из дома. Солнце слепила глаза. Невольно захотелось улыбнуться.
          Софья подала графу руку.
          Он бережно взял ее ладошку и поднес к своим губам.
          По ее телу пробежал холодок, и почему-то слегка закружилась голова. - Что со мной, я словно пьяная, - подумала Софья, ложа свою ладонь на голову Александра Федоровича. Слегка пошевелила волосы, - какие мягкие, словно лебяжий пух, - сказала она и провела рукой по бакенбардам и коротко подстриженной бороде.
           Борода седая, и жесткая, щекотала ладонь. Софья улыбнулась и, стыдясь, отвернула лицо в сторону. На щеках ее появились ямочки, и выступил легкий румянец, глаза заблестели.
           Старшина, заметил это. Но, не подав виду еще раз нежно, поцеловал Софье руку Отпустил ладонь, и отошёл к лошади. Отвязал вожжи сел в упряжку и поехал.
          Софья  долго смотрела ему в след, размышляя, о сказанном, потирая ладонью покрасневшую щеку и выступившей на лице белой полосой шрам.
         Солнце медленно клонилось к закату, освещая красно-белым светом листву на деревьях и траву. Уходила, прячась за горизонт.
         - Ой, и не хочется идти в дом, так хорошо,  свежо и приятно.

               
               
                Глава 6.

            Наутро Софья, управившись с телятами и пошла на княжескую усадьбу. По дороге к усадьбе увидела дворового слугу Егора  и подошла к нему, что бы справиться об управляющем.
           - Здравствуй дядя Егор!
            - О, о, Софья! Здравствуй, здравствуй дорогая. Как ты там одна поживаешь? Не страшно одной?
           - Нет, что вы дядя Егор, все хорошо. Сначала  было  боязно, как похоронила бабушку. А сейчас привыкла.
            - Никто  тебя не обижает?
            - Да, нет что вы. Обижать то некому. Наоборот все стараются помочь. Даже иногда надоедают.
            - Ты  сюда по делам или так справиться о ком ни будь?
            - И то и другое дядя Егор. Мне бы управляющего повидать Владимира Ивановича.
            - А  что случилась то?
            - Дело  у меня к нему есть.
            - Вон  видишь барский дом. Иди туда. Не доходя до него метрах в пятнадцати, будет тропинка,  вправо. Иди прямо по ней. Во дворе увидишь дом, это барская  кантора.
Зайдешь туда, там  и найдешь, Ивановича. Не бойся, иди. В барском доме никого нет. Барин молодой уехал в Питер по каким-то служебным делам. А барыня его матушка поехала в уезд. А хочешь, подожди меня, я скоро освобожусь и провожу тебя.
Хотя, что я тебе рассказываю, ты сама должна знать здесь все. Девчонкой жила и играла здесь. Или забыла?
           - Нет, дядя Егор не забыла, только неловко как-то.
           - Иди не бойся, я освобожусь и скоро приду туда. Мне надо с тобой поговорить. И не только мне, но и няня  хотела с тобой повидаться. Смотри, дождись меня обязательно.
          - Хорошо дядя Егор.


            
Софью пошла по тропинке по направлению барского дома. Не доходя его, она свернула вправо и пошла дальше, пока перед ней не появился рубленный сосновый дом, с верандой у входа. Эта и была  управленческая контора барскими делами.
            Она по привычке  перекрестилась, но вспомнила, что дала зарок этого не делать, сплюнула  в сторону. И  взявшись за перила, поднялась по порошкам  на веранду конторы.
Правая рука вновь автоматически поднялась и хотела наложить крест. Но, поднявшись вверх, остановилась на какое-то время. Затем как плеть упала вниз. Разум остановил ее.
По телу пробежал холодок. Софья  поплевала  в сторону,  взялась левой рукой за кончик уха, на удачу, а правой за деревянную дверную ручку и открыла дверь.
                В доме у каждого окна стоял большой стол. За ними сидели мужчины, служащие канторы. А в самом дальнем углу, освещаясь с двух окон, стоял еще стол. За ним и сидел управляющий имением, перелистывая книгу.
               Софья вошла, прикрыла за собой дверь, поздоровавшись, низко поклонилась.
               Множество любопытных  мужских глаз  внимательно смотрели на вошедшую молодую красивую женщину. Стараясь угадать.
                Софья прошла по большой комнате и остановилась, глядя на управляющего.
                Управляющий снял с глаз пенсне, раскрыл рот,  и, долго смотрел, на Софью, не моргая. Затем, через раскрытый рот, слегка шевеля губами, произнес: « Смотрю  я на вас и никак не могу признать, вы ли это Софья»?
                - Да, это я, Дядя Володя.
                - Как ты выросла девочка, не узнать. Подойди поближе, я полюбуюсь тобой.
                На щеках у Софьи выступил румянец. Она, робко ступая по дощатому полу, подошла к столу управляющего.
                - Присаживайтесь, присаживайтесь на лавочку Софья Павловна. Я вас представлял намного хуже. А вы действительно прекрасны. Не завидую вашему будущему супругу. Хотя кто знает, может он будет счастлив? Вы не обижайтесь на меня, это я так. Вы ведь остались совсем одна? Я сочувствую вам и приношу свои соболезнование по поводу кончины вашей бабушке, Евдокии Петровны. Что вас привело к нам? А, я, наверное, догадываюсь. Вы хотите узнать  про дом вашей бабушки и определиться в наследстве? Мы вам сейчас все расскажем.
Вас проживало в вашем доме двое, ваша бабушка Евдокия Петровна, царство ей небесное, земля ей пухом.
                Управляющий перекрестился.
                - Да вы Софья Павловна уже не ребенок, считаетесь совершеннолетней, а значит взрослым человеком.  Ваша бабушка  умерла  уже не трудоспособной, а значит, она отработала свой срок, и считается полноценной хозяйкой своей половины дома. Она отработала за свою половину дома барщину. И остались небольшие формальности.
Так , что половина дома вашей бабушки переходит к вам по наследству. А вторая половина ваша. Но вы не отработали барщину, и поэтому дом  вам пока не принадлежит, он как бы в залоге. Если вы не захотите отрабатывать барщину, дом у вас отберут и продадут, а вас на улицу. И земля тоже не ваша, княжеская. Вам надо все это выкупить, или отрабатывать барщину. А пока, что живите спокойно, никто вас не тронет, дом, по сути, теперь ваш. И огород сажайте, у вас ведь его никто не отбирает? И не отберет, пока вы работаете у нашей барыни, вернее сказать на нашего князя Леонида Дмитриевича.
              - Вот я и хотела бы узнать у вас, сколько мне надо уплатить, оброка?
               - Софья Павловна, это вам сейчас надо знать? Или подойдете годика через три, четыре?
             - Нет, мне Владимир Иванович надо это знать сейчас. Может, я  захочу выплатить вам оброк.
             - Прямо  сейчас? Брось девочка не дури. Откуда ты можешь взять такие деньги. Здоровому мужчине откупиться сразу невозможно. Мужики дороже стоят, чем бабы.
Давайте-ка мы с вами отложим это дело. Уж больно не хочется  возиться  с вами. Будут деньги, приходите, мы все вам посчитаем и  оформим как надо.
              Софья поставила на стол небольшую корзинку, и достала из нее узелок.
              - Вы, что меня хотите угостить пирожками?
              - Нет, Владимир Иванович, я принесла вам деньги. Что бы окончательно погасить барщину, расплатиться с вами. И еще хочу сказать, что бы вы подыскали мне замену на телятнике. Постарались, по быстрее. Я не хочу у вас больше работать.
              Управляющий и его коллеги внимательно смотрели на нее. Софья развернула узелок. На глазах у служащих  конторы на столе у Владимира Ивановича появилась небольшая куча серебряных монет.
             Владимир Иванович внимательно смотрел на нее, раскрыв рот. Затем перенес свой взгляд на стоящую Софью. – А, а, откуда, это у тебя?
             - Сорока на хвосте принесла, дядя Володя. И какое вам до меня дело? Вы, спрашивали про деньги, я вам их принесла. Вы должны пересчитать и дать мне расписку.
             - Ох, какая ты шустрая. Пока собери и положи их в свою корзиночку. Это все не так быстро как ты думаешь. Придется немного потерпеть.
              Софья собрала деньги, завязала их в тряпицу и положила в корзину.
               Служащие конторы внимательно смотрели на нее.
              - Принесите мне домовую книгу и книгу прихода, Василий!
              Сидевший неподалеку молодой парень, приблизительно одного возраста с Софьей, встал, нагнулся и стал  искать ее на полках стола.
             - Что-то ты долго возишься?
             - Все Владимир Иванович нашел, несу, - он подошел и положил на стол большую книгу и вернулся опять к своему столу и снова начал искать, в столе.
              - Вот  Софья Павловна ваши реквизиты. По дому вы почти ничего недолжны, остались сущие гроши. Я думаю, что барыня с вас взыскивать их не станет. Вам бы поговорить с ней? Может, подождете ее?
             - Нет, нет, что вы дядя Володя считайте, как есть. Я все уплачу.
             - Хорошо  Софья Павловна, нет никаких вопросов. Я хотел сделать лучше для вас, думал, два рубля с копейками вам бы пригодились.
Владимир Иванович взял большие счеты и передвинул несколько костяшек. Василий снова подошел к столу с еще одной книгой в руках и, положив ее на стол, тихо удалился.
             - Сейчас мы посмотрим, что у нас здесь? Так, так.  Здесь мы видим, что за землю задолженность, 1,2 десятины ваша, и 1,2 десятины вашей бабушки. Хотите, заплатите только за свою землю, а хотите, и за бабушкину. И она будет тоже ваша, так как Вы являетесь единственной наследницей.
            - Если  хватит у меня  денег я заплачу  и за бабушкину и за свою.
            - Хорошо, сейчас я посчитаю и скажу.
           Владимир Иванович начал перекладывать на счетах костяшки туда, сюда. - Так, так, сорок пять рублей семьдесят пять копеек за десятину, а у вас одна целая две десятых десятины. Делим, прибавляем и получаем пятьдесят четыре рубля, девяносто копеек за один пай. Умножаем на два, получаем, сто девять рублей, восемьдесят копеек. Плюс, за должность за дом, два рубля двенадцать копеек. И того всего с вас, сто одиннадцать рублей, серебром. Девяносто две копейки, медью. Извольте заплатить, сударыня.
             Софья вытащила из корзины узелок и снова положила на стол. - Вот здесь я думаю, хватит за все.
             - Вы посчитайте, и дайте мне столько, сколько нужно, сами. Вы же Софья Павловна грамотная.
            - Грамотная, я грамотная. Только таких денег, я никогда не считала, только один раз, когда мне их дали.
            Софья,  развязала узелок. И дрожащими руками стала отсчитывать серебряные монеты. И пересчитав их, несколько раз подвинула ладонью кучу серебряных монет Владимиру Ивановичу.
           - Вот здесь сто двенадцать рублей. Сдачу не надо. Оставьте ее себе, - сказала она, а остальные завязала в узелок и положила в корзину.
            - Ну что вы, мы чаевые не берем, на службе. Нам это строго запрещено. Да и как с вас взять с сироты, со стыда сгоришь потом. Сейчас напишем вам расписку о получении с вас денег и дадим сдачу.
            Управляющий открыл большим ключом, стоявший рядом дубовый сундук. Пересчитал, два раза серебряные монеты и положил их в сундук. Оттуда достал горсть меди и стал отсчитывать сдачу. - Вот вам восемь копеек.
             Софья вновь развязала узелок с оставшимися серебреными монетами и положила туда сдачу, завязала узелок и положила в корзину.
            - Сейчас получите расписку.
            Управляющий вновь полез в сундук и вытащил бумагу с печатью. Взял перо и что-то писал на бумаге. Затем перестал писать, посыпал  написанное темным порошком, и положил на стол. - Пусть подсохнут чернила. А вы распишитесь здесь.
Он повернул книгу к Софье, указав пальцем, где надо поставить подпись. - Это   за то, что я вам выдал  расписку, ;вольную, что взял с вас откупные в нужном количестве. 
            - Спасибо  вам, дядя Володя.
           Софья расписалась в книге.  Дрожащей рукой взяла лежащей на столе лист бумаги. И стала читать. На глазах выступили слезы.
             - Что ты, что ты, перестань. Все ведь хорошо, не правда ли, девочка моя.
             - Да, да, конечно все хорошо дядя Володя. Я уже не плачу.
             Софья взяла корзинку, крепко прижала к груди вольную, повернулась и пошла к выходу. А из глаз все падали на деревянный пол, капли слез.
             Сидевший за столом Василий быстро встал, подбежал к двери и распахнул ее. - Прошу вас госпожа, - сказал он и низко поклонился уходящей из конторы, молодой плачущей женщины.