Ночь в музее

Полоска света от входной двери становилась все уже и уже и вот, наконец, исчезла совсем. Дверной замок щелкнул,  и комната погрузилась во мрак.  Сразу, стараясь заменить ненужные больше глаза, резко обострились другие чувства. Темнота наполнилась неясными шорохами и мягкими дуновениям ветерка, как будто кто-то легкий и стремительный почти беззвучно метался по комнате. 
Саша махнул рукой, но никого не поймал. – Что за фигня? - Недоуменно подумал он. – Летучая мышь? Сквозняк? А может…?  От внезапной догадки сердце у него сначала замерло, а потом бешено заколотилось. – Точно, те манекены по углам от входа! 
Еще когда было светло, ему стало не по себе от нарочитого реализма неведомого автора, не поскупившегося на мельчайшие детали, включая родинки и не сбритые волоски на верхней губе. Нет, понятно, восковая кукла должна быть похожа на человека, но не до такой же степени? Да и кукла ли? Читал он про такие шутки, когда в музее восковых фигур ставят живых загримированных артистов, что бы пугать посетителей!
- Эй, кто здесь? – слегка визгливым от волнения голосом осторожно спросил Саша.
- А как ты думаешь, дружок? – ответил иронично-хрипловатый бас, и, одновременно, кто-то больно хлопнул его по плечу!
- Аааааа! Помогите! Аааааа.., – Заорал Саша и рванулся вперед. Вернее, попытался рвануться. И сразу же несколько рук из темноты схватили его за плечи и за волосы и поволокли назад, а какая-то крупная и скользкая ладонь закрыла ему рот, оборвав истошный крик на половине.  Через мгновение Саша оказался буквально распластанным по стене. Кто-то невидимый, но очень ловкий привязал его запястья и лодыжки к каким-то палкам тугими узлами так, что дернуться было совершенно невозможно. А потом в зале загорелся яркий свет. От неожиданности Саша зажмурил глаза, а когда открыл их, то увидел перед собой вовсе не наряженных мексиканскими мучачо манекенов, а человек пять парней в джинсах,  майках и, почему-то, в белых резиновых перчатках.
- Грабители, - с ужасом подумал Саня, а потом увидел, что его привязали к копии Железной Девы – зловещего пыточного агрегата времен средневековья, и ужас перешел всякие границы!
-Ыыыыы! – Застонал он, но крупный парень из пятерки подскочил к нему и заткнул резиновой ладонью рот. – Что ты мычишь, животное? – Хрипло прошептал Крупный. – Хочешь, чтоб мусора сбежались? Ща по кумполу огребешь, будет тебе наркоз. Ну, закончил мычать?
Саня энергично покивал головой, замычав, было, утвердительно, но вспомнил, что  мычать не велено и осекся.
- Смотри у меня, - мрачно сказал Крупный и убрал ладонь. – Ты что здесь делаешь, чувак? Вандал, что ли? Или анархист? Расплавить кого собрался?  На кого позарился-то?
Саня секунду помолчал, а потом решился и стал сбивчиво объяснять мрачным слушателям в перчатках, что ничего такого не хотел, и не вандал вовсе, а наоборот, и что нравится ему одна звезда, а здесь, в музее, она как живая! Вот он и решил остаться после закрытия, чтоб рассмотреть ее поближе, ну, без свидетелей, так сказать. Рассказывал, и видел, как с каждым его словом лица пятерки мрачнели, а тяжелые кулаки в перчатках бугрились от напряжения.
- Все, каюк, - подумал Саша и замер на полуслове.
- И кто эта самая звезда, дружок? - со слабо скрытой угрозой произнес Крупный, подходя к Саше вплотную.
- Кайли, - тихо произнес Саша, чувствуя, что сейчас будут бить.
- Ктоо? – удивленно спросил Крупный.
- Ну, Кайли Миноуг, из Австралии.
- Во, блин, ты урод, чувак! – усмехнулся Крупный и повернулся к остальным. – Пацаны, развяжите этого извращенца!
Потирая онемевшие запястья и чувствуя прилив благодарности к своим неожиданным знакомым, Саша осмелел и громким шепотом спросил: «мужики, а зачем вам перчатки?»
- А за тем,- повернулся к нему уходящий Крупный, - что если воск голыми руками трогать, то краска слезает, и вмятины от тепла остаются. А в перчатках – ничего! …Ты, извращенец, - продолжил он, - со своей коротышкой плоской можешь делать что хочешь. Но поимей в виду: подойдешь к Памеле – яйца нафиг отрежем!