«ОТЛИЧНАЯ» ОБЩАГА
Человеческая память – штука интересная: она в тончайших деталях мо-жет запомнить тот или иной момент, и в то же время абсолютно не оставить информации хотя бы о том, в каком конкретно году он произошел. Так слу-чилось и с моими воспоминаниями о жизни в студенческом общежитии. Па-мять моя в большей степени ассоциативна, и все случаи связаны в основном с действующими лицами и местом действия, а не со временем. Кое-что я мо-гу датировать более или менее точно, но в большинстве своем все эпизоды общажной жизни кружатся в памяти как в калейдоскопе. Может поэтому мой рассказ и не выглядит каким-то целостным произведением, но все состав-ляющие его мини-рассказики нанизаны на одну нить – нить Ариадны, мед-ленно, но верно выводившую нас (меня, моих друзей и товарищей) во взрос-лую жизнь, первой остановкой которой и была наша Отличная общага.
Люди, которым в свое время посчастливилось быть студентами, не за-думываясь, подтвердят, что годы студенчества были одними из лучших лет их жизни.
Когда мне еще не было четырнадцати лет, я, чтобы лечить зубы, был вы-нужден ходить в детскую - место для ребенка на свете. Когда я попал туда в первый раз, первый – из тех, что мне запомнился, то меня удивили подлокот-ники старого советского стоматологического кресла, вот эти вот полу пласт-массовые. Они были ободраны до железа. Это в детской-то поликлинике…
И вот именно в этом кабинете с покалеченным креслом я впервые услы-шал эту фразу о золотых студенческих годах. Ситуация и обстановка были близки к шоковым, и фраза проникла в самые глубины подсознания. Я ей то-гда не поверил. В этом кабинете всегда врали или приуменьшали: «Будет со-всем не больно» или «Будет чуточку больно, но недолго» (не врал только ри-сунок, на стене у кабинета, где была изображена плачущая лисичка с перевя-занной щекой).
Но фраза о студенчестве, оказалась правдой. Уже, хотя бы, в моем слу-чае.
I. Дано:
Студент. Кто это? Студент, на мой взгляд, зани-мает отдельную социальную нишу. Студент в этом плане почти как БОМЖ (а что? у студента тоже постоянно нет денег, он часто голоден, но при этом «навеселе»…). И то и другое по большому счету – состояние души.
Что упало у студента – то упало на газетку…
Студент может идти по центру города и с утра пить пиво, и никто адекватный косо не посмот-рит: ведь это ж студент!
Студент может неделю не спать – учиться, а сра-зу же после сдачи – ночь напролет куролесить. Скажете, что это за пределом человеческих воз-можностей? Соглашусь. Но студент так сможет! Это не говорит о том, что студент – не человек (хотя некоторые преподаватели со мной и не со-гласятся), он человек, просто, до поры, до времени – особенный.
За окошком мелькали деревья, сразу же за ними – поля, бескрайние юж-норусские. Теперь при виде этой картины мне непроизвольно вспоминается анекдот-тост, который я впервые услышал курсе на втором родного радио-технического университета: «Когда на Ставрополье рождается девочка, ее отец садит дерево, а когда девочка становится девушкой легкого поведения, он это дерево выкорчевывает… Так выпьем же за бескрайние ставропольские степи!». Позднее слышал я этот «шедевр» еще несколько раз и, в зависимо-сти от компании, степи загадочным образом превращались то в донские, то в кубанские, но суть всегда оставалась неизменной; все-таки радиотехнический университет… нехватка девушек, хоть, в принципе, и незначительная, ощу-щалась.
Так вот, ехал я вдоль этих степей учиться в славный город Таганрог. На тот момент мне было уже почти давно хотелось почувствовать себя более или менее независимым человеком.
Итак, машина отечественного производства катит по трассе Ростов-Баку в сторону Ростова, везут меня во взрослую жизнь отец и крестный. Оба они профессиональные водители и все дорогу, занимающую меньше трехсот ки-лометров, травят столетние шоферские байки и чрезвычайно жизнерадостно смеются над каждой. Баек этих было примерно по одной на километр, но за-помнилась, почему-то самая первая.
… Проселочная дорога. Передвижной пост ГАИ, сержанты смотрят на приближающееся облако пыли, в котором вырисовывается силуэт автомоби-ля. Останавливают лихача, смотрят на машину: автомобиль грязный, без но-меров… дальше ничего увидеть они не успевают, потому что распахивается дверь, выскакивает из нее мужик и кричит:
- Вы тут стоите ж*пы чешите, а там ВАШ сбитый лежит, но живой еще, я в машину побоялся затаскивать – вроде позвоночник перебит.
Сержанты:
- Да где там???
Мужик показывает в сторону, откуда приехал:
- Километрах в двенадцати отсюда!!!
Гаишники прыгают в служебную машину и на всей скорости едут в ука-занном направлении, проезжают около десяти километров и видят у обочины сбитого машиной козла.
Естественно, ни ушлого артистичного водилу, ни его машину найти им после так и не удалось…
Приехали. Красное кирпичное здание, состоящее из трех секций, каждая из которых насчитывает что-то около четырех этажей (первый этаж кое-где очень легко спутать с подвальным). Куча молодых людей вокруг: мальчики, девочки, что-то среднее между первыми двумя…
Легко можно встретить на улице (в центре города) полуголого человека: студента или отдыхающего, Таганрог еще и курортный город. Конечно, море здесь мелкое и каждое лето цветет, но именно это в нем ценят отдыхающие с севера, уверяющие, что эта зелень обладает многочисленными лечебными свойствами.
Подписал я бумаги на заселение, уточнил номер комнаты и путь к ней – двинулись. Идем по коридору, повернули, спустились по лесенке, идем, по-вернули, еще раз спустились, появляются мысли о подвалах, катакомбах, ка-зематах и прочее. Наконец, начали подниматься.
Второй этаж. Вот она дверь комнаты. Когда-то она была покрашена в белый цвет. Когда-то очень давно. Номера на ней нет, но зато есть номера на соседних. Дверь хлипкая и по трещинам на ней видно, что два или три раза ее пытались выбить, скорее всего, небезуспешно. Как оптимист по натуре, я думаю, что прошлые хозяева, видимо, были несколько рассеяны и теряли ключи.
В ближайшем будущем соседи по этажу рассеют облака моей детской наивности.
Открываем дверь – настоящая мусорка, разве что пахнет немного лучше, и крысы по полу не бегают. Параллельно возникают два немых вопроса: 1. Может, все-таки ошиблись номером? 2. А здесь точно можно жить?
Спустя три часа большая часть хлама была уже выброшена, и можно стало рассмотреть саму комнату. Две странных, но прочных двухъярусных кровати, явно собранные из четырех обычных стояли слева и справа от един-ственного в комнате окна. Поскольку я был первым жильцом этой комнаты, то занял ту койку из нижнего яруса, которая меньше скрипела. На ней был матрац, который я сдал кастелянше, а взамен получил другой – точно такой же. Как потом оказалось, новый матрац можно было получить, не сдавая ста-рого, и спать себе дальше на двух, но я тогда до подобной аферы не додумал-ся. У изголовья кроватей стояли две полу развалившиеся деревянные тум-бочки с открытыми дверцами, три стула и стол. Вот и вся мебель.
Как оказалось после, данная обстановка была чуть ли не шикарной: у моего одногруппника в комнате был всего один стул, да и тот практически случайно привез кто-то из соседей. Ребята месяца два обходились переверну-тым ведром, пластмассовым ящиком, явно предназначенным для хранения бутылок и занятым у нашей комнаты табуретом. Уже потом родители кого-то из соседей по комнате подвезли все необходимое.
Но вернемся к моей первой комнате: на обоях на уровне первого яруса одной из кроватей были нарисованы карандашом горные вершины и написа-ны несколько строчек из песни Высоцкого – это было вторым светлым пят-ном в начинающейся рисоваться общажной картине. Первым пятном оказал-ся довольно обширный козырек расположенный прямо под окном. Я сразу же убедился, что вес человека тот без труда выдерживает. Воображение рисова-ло картину, на которой изображался я в шезлонге, загорающий на этом ко-зырьке практически в центре города… Правда, на козырьке сразу же обнару-жилась куча всяких ненужных предметов, которые годами выбрасывались из окон общаги, но мое воображение победило, в мечтах козырек был как ми-нимум не грязным. Несколько позднее история добавила немного тусклых красок в это светлое пятнышко: дело в том, что в 2002 году в общагах еще не было турникетов на проходных, да и сами проходные закрывались нечасто, и не более чем на три-четыре часа. Но в середине осени даже три часа – это до-вольно много, особенно ночью. А козырек, в купе с решетками на соседних с ним окнах, оказался самым удобным местом для проникновения в спящее общежитие. Даже и не знаю, сколько ночей нас будил стук в окно…
С отъездом «моих», сразу же приехали мои первые соседи со «своими». Родители соседей затеяли быстрый косметический ремонт, который уложил-ся в двое суток.
В течение этих суток мы с новыми товарищами потихоньку стали изу-чать свой нынешний ареал. Первый шок для тепличных мальчиков – общест-венный туалет в воскресный вечер (по выходным туалеты в общежитии не убирались, и состояние их к утру понедельника оставляло желать много, много лучшего).
Умывалка (комната более или менее приспособленная для ручной стир-ки) была на все общежитие одна, находилась она на первом этаже, поэтому, чаще всего все стирки проходили в туалете. Не было ни дня за все года, что бы в углу туалета не стоял хотя бы один тазик с замоченной в нем одеждой. Нас тогда особенно веселила телевизионная реклама стирального порошка, гарантирующего морозную зимнюю свежесть нашего белья, уж очень она ка-залась нам ироничной. Чаще всего в тазиках «отмокали» носки, майки и джинсы. Довольно часто в стирке джинсов принимали участи сразу двое че-ловек. Когда джинсы выкручивают два физически крепких молодых челове-ка, то минут через десять их уже можно носить, не испытывая при этом большого дискомфорта. По времени майки отмокали меньше всего, за ними шли джинсы, замыкали тройку призеров носки. Носки могли отмокать меся-цами. Да, вода за подобный срок испарялась. Ну и что? Запах в туалете носки все равно не портили. Воду снова доливали, досыпали порошка, и отсчет ме-сяцев начинался заново. Когда и эта вода испарялась, носки, как правило, выбрасывались. В таких случаях народ говорил: «В жизни каждого мужчины хотя бы раз, но наступает момент, когда носки проще выбросить!». Фраза не-сколько пафосная, но, как показала практика, исключительно бытовая.
С туалетами, как с неотъемлемой стороной быта, было связано немало нового. Понимаю, что писать о туалетах – это, так сказать, моветон, но душа просит. Слушайте (я быстро): некоторые кабинки (на этаж приходилось три кабинки, а жило на нем около пятидесяти человек) не имели дверей, а те, ко-торые имели, не содержали замков. Никто не был застрахован от того, что в любой момент двери твоей кабинки распахнутся, дабы явить свету единст-венного и неповторимого тебя в гордой орлиной позе. Хотя смущало это не всех. Некоторые не претенциозные товарищи просто не замечали двери (при их наличии) и заседали так, с задумчивым взором и сигаретой в руке. Неко-торые в них даже засыпали, но обо всем по порядку.
Второй шок – общественный душ. Он был один на все общежитие. Что-бы в него попасть, необходимо было спуститься в подвал по мокрой, крутой и слабо освещенной лестнице, найти на ощупь нужную дверь и убедиться, что это именно мужской душ. Сам душ представлял собой шесть труб, тор-чащих из стены, двенадцать краников и одну лавочку, куда все складывали свои душевые принадлежности. Не кабинок, не крючков… Все гигиениче-ские процедуры – на глазах у пяти других молодых людей. Нет, никто сильно не стеснялся, но было как минимум неудобно и непривычно.
В тот же год душ перенесли из подвального этажа на первый, осовреме-нили его, вдвое сократив количество мест, и сделали санитарный день. День, когда один из двух душей (М или Ж) был закрыт, и толпы – мыться-то нужно – ломились в единственный открытый. В подобной ситуации и в такие дни не могло не происходить комичных моментов; и они происходили. Принцип принятия душа в санитарный день был следующий:
- подойти к двери предбанника – постучать;
- если из раздевалки (она же - предбанник) ответят, то по половой при-надлежности голоса решить входить, или ждать очереди;
- если не ответили, заглянуть и по оставленной одежде определить, како-го пола человек (люди) в данный момент занимает душевую кабинку;
- если пол совпадал с Вашим, то можно было смело присоединяться, при наличии свободных кабинок.
Когда нарушалось одно из этих правил, происходили конфузы. Серый (мой хороший товарищ со второго курса и по сей день) затосковал по дому, уюту, частной собственности (о ней в общаге знали понаслышке и по памяти) и привез из очередного набега на родину банный халат, в котором вознаме-рился посещать душ. Первые пару посещений все прошло как по маслу, а вот в санитарный день вышла осечка:
- Стою я, моюсь. Намылился уже, посвистываю. Слышу – стук, естест-венно, ноль внимания. Через пару секунд заглядывает девчонка (по халату-то непонятно, кто именно моется) и смотрит прямо на меня. Ну, я замедлился немного и стою – смотрю на нее. Она молча разворачивается и идет в пред-банник, а через минуту выходит оттуда голая и с причиндалами для душа. Тут я вообще охренел!! Стал и смотрю на нее (а фигурка – что надо!). Она остановилась, присмотрелась, ойкнула и убежала. Вот, я постоял, поржал, а потом думаю – ладно все, что ниже пояса она не рассмотрела, все-таки не-удобно как-то пялиться, ладно грудь у девчонок бывает маленькой, а причес-ки короткие, но как она мое здоровое волосатое пузо могла с женским пере-путать, когда первый раз заглядывала?!!
Халат Серый увез назад.
Порой в санитарные дни ходили в душ группами и по нескольку сидели в очереди, а когда очередь наступала – заходили, а открывали товарищам по условленному стуку. А я как-то, будучи в мечтательном настроении, подо-шел к двери душа и стал что-то там настукивать и, как оказалось, отгадал ус-ловный стук. Поскольку, судя по выражению лиц и форме одежды девушек (точнее отсутствии оной) понял, что дверь открывали вовсе не мне. Спустя полчаса девушки вышли из душа и половина из них, потом еще год краснела при виде меня.
Была ситуация, когда оба душа, уже не помню по какой причине, не ра-ботали. Тогда что-то наподобие душевой соорудили из умывальни. Но заме-нить дверь не озаботились, а между дверью и коробкой в умывальне была очень приличная щель. И в общаге чуть ли не признаком хорошего тона ста-ло, проходя мимо, осведомиться, кто ж это там сейчас плещется? Девушки в такой душ ходили по две: одна – моется, одна караулит щель.
Жила в общаге басовитая девушка, так ее каждый второй обнаженной видел (второй пункт списка правил). Наверное, она просто была не против (скорее всего она и в умывальню одна ходила).
Третий шок заставил себя ждать очень недолго. Перед самым отъездом родителей к нам подошли ребята с этажа и, узнав, что родители с минуты на минуту уезжают, сказали просто и ясно: «Ну, пацаны, держитесь!».
Вечером в дверь настойчиво и бесцеремонно постучали. Это была деле-гация от этажа, члены которой пояснили, что с этажом нужно знакомиться, и расходы по данному мероприятию ложатся на въезжающих, в них входит по-купка водки и запивки; закуску с собой приносят старожилы. Такая традиция действительно существовала и мы сами потом рассказывали о ней новичкам, но после знакомства оставляли их в покое.
В тот же вечер нас всех четверых (в комнату нас заселилось четверо, по количеству коек) научили правильно пить водку. Тепличный период нашей жизни заканчивался.
Потом начались «разводы», состояли они в том, чтобы мы за свои деньги покупали старшим товарищам горькую, а они допускали нас в свою компа-нию. Причем обставлялось это как-то даже красиво, высокопарно, чуть ли не со здравницами… Потом добрые люди объяснили нам суть «развода» и его принципы. Подсказали выход; он был прост: вас разводят, вы отказываетесь, вас бьют (вы, если можете, отбиваетесь) и оставляют вас в покое. Урок был нами усвоен. Подраться, правда, не пришлось, поскольку у нас на этаже на-шлось сразу два земляка, оказавших безвозмездную протекцию непокорной комнате.
Первый год прошел за учебой, знакомством с городом, осознанием сво-его возраста и наполовину независимого положения. Новички в общаге бы-стро сбиваются в стайки: так проще учиться, обороняться, развлекаться и т.д. Находят товарищей по интересам.
Одним из первых сплачивающих факторов стала инженерная графика (или начертательная геометрия): проекции, эпюры Монжа – все это оказалось несколько сложным и быстро поддавалось только коллективному уразуме-нию. Первокурсники ходили по знакомым комнатам и искали обладателей такого же варианта, как и у них. Во время таких рейдов и завязывались пер-вые знакомства. Я, например, выяснил, что есть такая мужская комната, в ко-торой за кухонным столом в любой момент можно было сесть и выполнять чертежи – так на нем было чисто, а уж об остальных местах комнате и гово-рить было нечего. Для такого эффекта достаточно было одного очень чисто-плотного парня и не свиней соседей.
Лично мне первые недели было очень нелегко общаться с соседями (друг друга мы называли сокамерниками), поскольку они между собой обща-лись исключительно на тему компьютерного железа и всего, что с ним связа-но. Я тогда этим совсем не интересовался и даже несколько раз взывал к то-варищам, говоря, что нельзя так ограничивать свой круг интересов и предла-гая иные темы для разговоров. Как – то: спорт, книги, девушки, погода, на-конец! Но тщетно.
К счастью, круг знакомых медленно, но верно расширялся, появились друзья и хорошие знакомые. Именно с хорошими знакомыми догадливые ре-бята заселялись на следующий год в одну комнату. Комендант общежития был не против подобных переездов по интересам, даже если так в одну ком-нату набивались сразу четверо гулен и дебоширов: они не мешали друг другу учиться (поскольку толком не учились), если на этаже вдруг происходило ЧП, сразу было ясно какая комната к нему причастна и куда ломиться и т.д. На вахте даже лежал специальный календарик, где кружочками были обведе-ны дни рождения студентов, составляющих «черный список» коменданта. Чья бы очередь дежурить не выпадала на такой кружок, все очень печали-лись. И при встрече с надеждой в голосе уточняли у героя дня (всех таких то-варищей знали и в лицо и по именам и по номеру комнаты), бегающего в ма-газин и обратно, точно ли в общежитии планируется отмечать наступившее событие. Вахтеры не зря беспокоились: не раз и не два подобные мероприя-тия заканчивались приездом либо милицейского наряда, либо кареты скорой помощи, либо к обеду следующего дня.
Правда и за комендантом водились грешки: она могла, не стучась, зайти в комнату просто так: проверить на месте ли стены. Это доставляло опреде-ленный дискомфорт: не стучась, в общажную комнату имели право входить только ее жители и друзья комнаты (не какого-нибудь жителя в отдельности, а именно всех ее обитателей) обычного студента, вошедшего без стука, легко могли выкинуть обратно в коридор, а если плохое настроение, то и спустить на этаж ниже. Все-таки общежитие – это своеобразное общество внутри об-щества. Стук в дверь был ритуалом, никто никогда не ждал после него ответа с разрешением войти, все просто входили, но этот ритуал был нерушим, а она этого не хотела осознавать. Правда, в нашу комнату она лишний раз не заходила после вот какой истории:
суббота, утро – комната спит (дело было курсе на втором-третьем). За-ходит она и стучит костяшками пальцев в стену шкафа. Я под утро сплю чут-ко, просыпаюсь, встаю с кровати и, со сна мало что осознавая, иду к ней, уз-нать что случилось. Она как-то странно смотрит на меня, спрашивает все ли в комнате в порядке и, получив утвердительный ответ, практически выбегает из комнаты, так, кстати, и не увидев, нелегально ночующего у нас гостя.
Проходит несколько секунд, и я вдруг понимаю причину ее стремитель-ного ухода: у меня на лицо оказался утренний мужской дискомфорт во всей своей красе, кою нижнее белье не особо то и маскировало…
Пара фраз, произнесенных комендантом, магическим образом вырвали из объятий морфея всю честную компанию, такого веселого утра у нас давно не было. Наш «нелегал» из пединститута тут же начал травить только что придуманную им байку о том, что если вдруг студент в общаге пединститута просыпается со «стояком» (это бытовое состояние мы между собой в шутку комментировали: «Утренняя фея посетила»), он просто идет по коридору и заходит в любую попавшуюся по пути женскую комнату. Оттуда «по-любому» минут через пятнадцать-двадцать он выходит полностью удовле-творенный. Один из соседей спросонья поверил в эту нелепую историю и на-чал возмущаться по поводу своего холостяцкого быта в практически муж-ском общежитии.
Почему лучше заселяться с хорошими товарищами, а не с друзьями? Быт… Дружба еще толком не закалена и может не выдержать, а друзей, пус-кай и новых и еще не проверенных, терять очень жалко.
Первый курс принес невероятно много ощущений, приключений, испы-таний… на нем были первые романы, первые зачеты, экзамены, переэкзаме-новки, общежитию все происходящее в той или иной форме всегда имело ка-кое-то отношение, но поскольку всего этого было с избытком, то в памяти это отложилось как-то размыто. Разве что, первые эксперименты со спирт-ным…
Среди студентов в ВУЗе существовала определенная иерархия. Студен-ты-первокурсники, которые еще не сдали своей первой (зимней) сессии на-зывались «абитурой», все те же студенты после сдачи уже были первокурс-никами. Самые гордые и надменные студенты – второкурсники. Они уже знают что по чем, во всю пользуются возможностью по называть новоиспе-ченных первокурсников абитурой. Третий курс славен своим неспешным и флегматичным отношением к учебе. На четвертом – народ задумывается о профессии, пишет бакалавров (бакланов, как их называли в общаге, а колло-квиумы – колобками). Безоблачные лица пятикурсников может омрачать раз-ве что мысль о будущем трудоустройстве, поскольку написание диплома для большинства сводится к прикреплению глав по безопасности жизнедеятель-ности и экономики к прошлогоднему баклану.
Итак, курс номер раз. Круг знакомых ширится. Список интересов попол-няется. Взрослая жизнь – вон она – за окном. Начать эту жизнь можно двумя способами: что-то серьезное приготовить (из еды) самому, и второй способ – напиться. Оба способа не являются взаимозаменяемыми. В обоих способах стоит поучаствовать и стоит за ними понаблюдать. Я видел недожаренную яичницу, более того – я ее ел. Я видел совсем прозрачный борщ, я его пробо-вал. Я видел сладкий суп (делая поджарку: перепутали мед с жиром), пробо-вать не решился.
С пьянками еще веселее. Пока расскажу об одной – первой серьезной.
К сожалению, со стороны я ее не видел, хотя вряд ли стоит об этом со-жалеть. Причиной этой посиделки стала неосторожно данное мною обещание моему новому товарищу Максу (он же Масяня), в котором четко было сказа-но, что если я сдам в срок нужный зачет, то ставлю ему бутылку, и мы ее вдвоем распиваем.
…забыл предупредить в начале повествования, что данная история не для брезгливых…
Итак, распиваем мы вдвоем эту бутылку. Разговор течет рекой. Отме-чаю, что все соображаю, голова мне кажется на удивления ясной, и язык поч-ти не подводит. Закусывали колбасой и хлебом. Запивали дешевой газиров-кой. Масяня оказался человеком более опытным в делах распития горькой. Когда бутылка опустела, он предложил свои услуги мне, как новичку, в пре-провождении меня в туалет, дабы вовремя опорожнить желудок, ибо в про-тивном случае опорожнится он сам, причем не к месту и не вовремя. Я был оскорблен этим предложением до глубины души! Заверив другана, что так замечательно я себя еще не чувствовал, я сказал: «А теперь пошли к тебе шо-роху наведем!».
«К тебе» – значило на два этажа выше. Там мои и его сокамерники, мы уже дружили комнатами, впервые смотрели первую часть «Властелина ко-лец» в переводе Гоблина. Я тоже порывался посмотреть, но, услышав, что хоббита зовут Федором, смеялся до, и после падения со стула. За громкое по-ведение меня приговорили к незамедлительному сну и показали, в какой сто-роне кровать и даже освободили для меня нижний ярус. Как бы не так! С приговором я был согласен, но спать на нижнем ярусе, по какой-то ведомой только мне тогдашнему причине, категорически отказался. И начал сам для себя готовить к лежке верхний ярус. Подготовка заключалась в следующем: я, с уже закрытыми глазами, нащупывал на кровати тот или иной предмет, не входящий в комплектацию постельного набора, и демонстративно сбрасывал его на пол. Поскольку в своей нормальной трезвой жизни я уже успел про-слыть человеком спокойным, рассудительным и вежливым, то мое безобид-ное, но определенно хамское поведение друзей только позабавило, и они ме-шать мне не стали.
Заснул я мгновенно. Как проснулся и слез, я не помнил, осознал я себя уже на подступах к туалету, где и случилось то, к чему призывал меня опыт-ный в этих делах Масяня. Умывшись, и даже немного придя в себя, я пошел досыпать. В комнате фильм был поставлен на паузу, а взоры устремлены на меня…
Комната и туалет располагались на разных концах довольно протяжен-ного коридора, но, как мне тут же разъяснили, организм мой так яростно и шумно исторгал яд со своих владений, что звуки его освободительной кам-пании слышны были даже в комнате, даже под раскаты смеха…
На следующий день ко мне подошел жилец той самой дружественной комнаты и, заговорщически подмигивая, сообщил: «Ну, Володька, после твоего вчерашнего громогласного соло в сортире, тебя теперь весь наш про-питый этаж уважает!». На этот этаж я потом недели три не поднимался…
Это еще что… Вот первая общажная пьянка моих друзей из другой ком-наты закончилась пусть мене звучно, но гораздо более эффектно – на сле-дующее утро они, вооружившись тряпками и ведрами с водой пошли отмы-вать окна и подоконники комнаты, которая находилась прямо под ними. В комнате этой жил будущий преподаватель информатики одного из них. Так они и познакомились…
Может, данная форма знакомства повлияла, а, может, судьба так распоряди-лась, но отношения моего друга с этим преподавателем не заладились. Как только не мотивировал Андрюха свое нежелание посещать его предмет: «Да какой он мне преподаватель, если он рядом со мной ср*ть садиться в одном туалете?!».
Знакомства вообще штука серьезная, от него многое зависит. Один из одногруппников, живший в другом крыле общаги, дабы получше познако-миться (я имел неосторожность высказать свое мнение об одной компьютер-ной игрушке, которой он увлекался), пригласил меня к себе в гости на чай. Уже само по себе приглашение именно на чай было немного странным, но я ответил согласием. «Вот только очищенной воды у меня нет» (дело в том, что воду в Таганроге из-под крана не решаются пить даже студенты, даже, когда у них «сушняк», так как она ужасна на вкус, на вид, и ходят слухи, что и химический состав у нее нелицеприятный) – спохватился одногруппник. «Ничего – сходим» – успокаивал я. «Да и чая нет…» – неуверенно и уже сме-ясь, продолжил он. За пивом и познакомились!
Первый курс запомнился всем студентам технических факультетов оби-лие обязательных гуманитарных предметов. Технарям было очень сложно. Слова, слова – кругом слова… текста куча, а смысл его не понятен
Зачетная книжка. Ее конструкция такова: на самой корочке – фотогра-фия студента с печатью и его подписью (почти никто подпись не ставил, по-тому что никто этого от студентов и не требовал) а уже на вкладыше, кото-рый крепится к корочке простыми стальными скрепками – фамилия, факуль-тет группа. Запомнить все лица в потоке невозможно, особенно если читаешь раз в неделю лекции в аквариуме. Особенно, если ты очень любишь свой предмет. Особенно, если этот предмет – философия. Особенно, если память у тебя на лица – никакая! Я сам не единожды сдавал зачеты или экзамены по философии (политологии, психологии и педагогике и пр.) со своей корочкой, но чужим вкладышем. У меня же самого по этим предметам были автоматы. А если возникали проблемы с техническими специальностями, точно так же, помогали мне мои товарищи, хотя порой все ограничивалось репетиторст-вом. Так вот, когда я подошел за итоговым автоматом, преподаватель фило-софии, выглядывая из-за очков, прищуриваясь и явно узнавая уже в лицо, виноватым тоном сказала:
- Ну как я Вам поставлю автомат, Вы же у меня такой слабенький.
- А Вы посмотрите в журнал – ответствовал я.
- Ой! Да! Могу! Обрадовалась преподаватель, удостоверившись, что у меня лучший бал по потоку…
В общем, каждый крутился, как мог. В большинстве своем все друг дру-гу помогали, порой даже в ущерб себе. Тех, кто мог помочь, но отказался, а порой и демонстративно, не любили. С ними проводили беседы и объясняли, что ботаном быль плохо. Но объяснения помогали редко, а ребята эти были в большинстве своем настолько тщедушны, что дальне обещаний физического воздействия дело не заходило.
II. Быт – учеба – быт
Так народ и жил. Те, кто не решился (чьи родители не решились) в пер-вый год заезжать в общежития, потихоньку видел плюсы проживания в об-щаге – дешевизна, веселье, облегчение в учебе, близость к учебным корпусам – и стремился перебраться сюда, но получалось это у тех, кто начинал с ни-зов. Т.е. сначала сам находил свободное место, заручался согласием на въезд будущих соседей, а уже потом шел к коменданту. Комендант (в меру строгая, справедливая женщина) при заселении руководствовалась единственным принципом: «Лишь бы жили мирно». Поэтому ничто не помешало мне ко второму курсу съехать со своей первой комнаты и поселиться с двумя това-рищами и одногруппником в другой – более просторной, легкомысленной и веселой.
Последние числа августа одного из первых годов третьего тысячелетия. Я заселяюсь в новую комнату. По метражу в ней могут жить пять человек, при условии наличия какой-то перегородки. Перегородки нет, потому офи-циально пятого нам против нашей воли подселить не могут. Неофициально нас в этой комнате существует человек эдак десять-двенадцать. Дело в том, что прямо под новой комнатой находится дружественное нам жилище ком-натного типа, тоже на четверых человек и в нем тоже существует большее количество людей. Они затевают ремонт и переезжают к нам вместе со свои-ми гостями – студентами педагогического института, временно оказавшими-ся на улице из-за неувязок на съемной квартире.
На пол стелятся матрацы, на них валятся тела и комната засыпает. Днем в основном все в делах и заботах. В один такой прекрасный день стоит мой сокамерник Володька, смотрит на все это безобразие и, покачивая головой, твердит: «Палимся… палимся!». На мой немой вопрос объясняет (напомню, что на дворе – максимум 2003 год): «Ну ладно – четырнадцать пар обуви (пусть даже разных размеров): у человека может быть 3-4 пары сезонной обуви, но ты посмотри на стол – пять разных зарядок для мобильников!!!»…
Мы не «спалились», ремонт закончился, и гости съехали. Переезды вто-рокурсников по другим комнатам все еще продолжались.
В принципе, парни между собой уживаются довольно легко: для этого нужно просто ввести что-то вроде коммунизма, исключив из общественных вещей зубную щетку и бритву и не быть жадным. Главное – это вместе пи-таться. Даже если ты непьющий человек в веселой компании, но закупаешь продукты, готовишь и ешь вместе со всеми, то ты свой. Если ты ешь отдель-но – с общаги ты съедешь…
Немного о еде. В общаге ее много никогда, собственно, и не бывает. Ес-ли ее объем меньше суммарного объема желудков комнаты, то плюсуются объемы желудков друзей – приверженцев такой же арифметики. Готовит в мужской комнате, как правило, один человек (тот, кто первым признался, что готовить умеет, или тот, кто не любит чужую стряпню), и он чаще всего ос-вобождается от мытья посуды и чистки картошки. Его может на время сме-нить девушка кого-нибудь из сокамерников, но девушки в студенческие годы – это приходящее, а сосед по комнате – вечное! К тому же, критику тот дос-тойнее принимает, резонно заявляя: «Не нравится – не ешь!». В то время как девушку коллективная критика и до истерики может довести.
Отпуская сына в Таганрог, мама устроила мне настоящий кулинарный экзамен, который я выдержал вполне достойно – я был выгодным соседом. За умение сносно готовить мне прощали даже такие выходки, как подстрека-тельство к покупке одной бутылочки пива на брата. После опорожнения бу-тылки пива я ложился спать, а соседей тянуло на следующую, очередную и т.д.
Заканчивались подобные мероприятия непредсказуемо, и зачастую их концовки никто из участников не помнил, однако, все помнили начало…
Конечно же, на любом курсе приходилось приличное количество време-ни уделять учебе, но время это по давно сложившейся студенческой тради-ции распределялось не равномерно на семестр, а скучивалось в основном в окрестностях сессии. Однако и много времени порой уходило на подготовку, выполнение и защиты лабораторных работ. В зависимости от предметов один из перечисленных этапов работ выделялся среди других. Были лабора-торки которые требовали суровых априорных расчетов, на которые уходили вечера на пролет (благо при выполнении лабораторных использовался бри-гадный принцип и расчеты можно было раскидать на несколько человек, как видите не только в общежитии ценились коммунистические традиции). По-падались лабораторные работы, при допуске к которым, необходимо было пересказать пол учебника. Некоторые работы выполнялись за пять минут, а на некоторых показания приборов снимались часами. Защита проходила все-гда по-разному. Некоторым везло с вопросами, некоторым везло со знания-ми, некоторым везло с полом (девушек на радиофаке холили и лелеяли). Но не всегда все зависело от студента или техники: попался нам как-то раз старший преподаватель – страшный буквоед. Он мог раза три к ряду не до-пустить всю бригаду к выполнению работ, если находил, к примеру, в «шап-ке», на которую никто из преподавателей никогда и внимания не обращал, какую-либо ошибку. Был он лысоват и имел бородку, я, конечно, могу быть необъективным, но если скрестить козла с Лениным…
Однажды, я наблюдал за играющим с «Цивилизацию» и видел, как тот штурмует своими юнитами французский город Тор…
Этот старший преподаватель работал как раз на кафедре Теоретических ос-нов радиотехники (ТОР)...
Мне сразу приглянулась эта игра. Я всегда выбирал себе в противники Фран-цию. Развивался и вероломно ее атаковал. Захватывал всю страну. Оставлял один город Тор и методично его разрушал…
Однако на той же кафедре ТОР уже совсем по-другому относились к иностранным студентам. Сидим мы студенты кафедры радиоприемных уст-ройств и телевиденья, защищаем выполненные лабораторные работы по дис-циплине «Основы Теории Цепей» (казалось бы, предмет не сложный: знай себе закон Ома да получай пятерки, но, как всегда, не все так просто). Пре-подаватель суровый, но справедливый и человечный: сам студента «завалит», сам же потом и вытянет, а студент урок получит: нам он нравился. И вот си-дит он – знания из нас выжимает, уже где-то пятый час пошел подобной вы-жимки: и он уже мокрый и мы истощены, но зачет бригаде поставить препо-даватель все ж не спешит. И защита уже не представляет собой игру в во-прос-ответ, а скорее напоминает беседу на общетехнические вопросы. На столах появляются учебники, конспекты. Одни товарищ, за не имением сво-его конспекта или ксерокса конспекта друга, принес конспект своего дяди, учившегося на той же специальности, но двадцать семь лет назад. Сверяем наши конспекты с его – никакой фактической разницы. Прошло двадцать семь лет, а основы остались основами.
И вот приходят в аудиторию иностранные студенты. Тоже хотят защи-тить лабораторные. Вопросов преподавателя они не понимают (или хорошо делают вид, что не понимают), ответить, естественно, ни на что не могут. Но, видимо, установка преподавателю дана студентов этих не обижать и тогда он даем иностранцам задания перепроверить их расчеты в их же допусках к ла-бораторной, и выясняется, что пользоваться инженерным калькулятором они не умеют. Тогда преподаватель решает одним выстрелом убить двух зайцев и прикрепляет к каждому из нас по иностранному студенту. Нам ставится за-дание научить их пользоваться всеми функциями калькуляторов и пройти с ними по лабораторным стендам и продиктовать где там генератор, где вольтметр, где осциллограф и т.д. и проследить, чтобы они все правильно за-писали. Задание было выполнено, все остались довольны. Мы попытались завязать дружбу народов, чтобы всегда без малой крови защищать лабора-торные работы, но иностранные господа снова сделали вид, что по-русски не понимают…
Попадались и наоборот – преподаватели, которые шли на встречу сту-дентам в ущерб собственного свободного времени. Не всегда эти жертвы бы-ли душевным порывом, порой студенты их практически вынуждали. При-мерно так на моих глазах был «раскручен» на переписывание контрольной по «вышке» (высшей математике) преподаватель практических занятий. Его уговаривали практически час, он справедливо возражал, что переписывание уже было, что переписывать переписывание – это уже перебор. В итоге два студента заявило мы понимаем в чем дело: Вы просто недостаточно мотиви-рованы, что Вам нужно?
- Вы что мне взятку предлагаете? Не стоит. Мне пока хватает зарплаты.
- Да кто говорит о деньгах? У меня мама цветы комнатные выращивает, хотите, я вам пальму притащу?!
- Нет, спасибо!
- А тогда давайте я вам станцую! Включите кто-нибудь лезгинку на те-лефоне!!
Преподаватель сдался уже на середине танца.
С изучением английского я зыка была очень интересная ситуация. В се-редине семестра у нас убрали преподавателя (был какой-то небольшой скан-дал на кафедре иностранных языком и преподаватель был уволен, хотя лично мы, в целом, были им довольны), а в конце семестра – итоговый тест. Дают нам нового преподавателя – женщину. Женщину неглупую и очень хорошо знающую свой предмет. Но с предубеждением, что раз преподаватель наш оказался немил кафедре, то, соответственно, ничему нас не учил. И, следова-тельно, мы ничего не знаем, спрашивать с нас нечего, и тест мы напишем плохо, потому, как времени на подготовку практически не осталось. Видимо у нее уже была индульгенция на предмет не написания нашей группой той самой работы по итогам двух лет учебы. Мы переубеждать ее не стали. Ибо, как примерно гласит одна из восточных мудростей: «Делай вид, что ты слаб, если ты силен!». Этот тест большая часть группы написала бы, используя знания уже только школьной программы, но выгоду от сложившейся ситуа-ции сразу поняли все: чем худшего о нас мнения, тем меньше с нас будут спрашивать, и тем легче нам будет жить. На тест преподаватель отправляла нас, грустно качая головой. Тест написали все. Преподаватель собрала нас и произнесла речь, смысл которой состоял в следующем: не знаю, как вам это удалось, ноя за вас очень рада. А все было очень просто: мы же с первого курса учились по коммунистическому бригадному принципу. Незнающие люди садились к знающим; мгновенно сличались варианты, через минуту выяснилось, что их всего шесть…
Как всегда, мы попали на один из многочисленных экспериментов в сфере образования, нам продлили изучение иностранного языка, хорошенько разбавив его техническим (почему-то с упором на биологию). Этот курс счи-тался новым, изначально вела у нас его все та же неглупая, но все еще уве-ренная в нашей плохой подготовке женщина. На сей раз, никакой индульген-ции быть не могло, она видела, что половина группы плавает. Но каждая контрольная давала поразительные результаты: те, кто не знал даже на двой-ку, получали уверенную «удочку» (удовлетворительно). И она поверила в чудо, и снова не стала нас загружать…
Я же говорю – умная женщина. И на этот раз успеваемость на тесте была стопроцентная.
По профильным предметам можно было получить хорошую оценку даже за неверно выполненную работу, при условии, что ты сможешь убедить пре-подавателя, что априори смоделированное тобой устройство будет работать. Тройку порой можно получить, за наличие бумажного доказательства прове-денной работы (результат не особо важен), обсуждение списка используемой литературы и каким-нибудь веселым рассказом.
Пример.
Идет защита курсового проекта, точнее подходит к завершению, а дан-ный день – крайний, иначе – долг, врывается в аудиторию взмокший студент с очень «сырым» проектом.
- Примите у меня курсовой.
- Он же не окончен!
- Согласен на тройку!
- Ты опоздал, придешь на пересдачу!
- Так ведь ливень на улице!!
- Он закончился час назад!
- Так ведь потоки воды на дорогах до сих пор такие, что камазы сносит! Смотрите какой я щупленький! Выхожу из подъезда, а на улице горная река бушует, ну, думаю, пропал мой курсовой проект: и сам утону и его утоплю…
Вдруг, вижу, кто-то в доме сантехнику менял и ванну вынес в подъезд. Я ее родимую еле-еле до двери до кантовал, прыгнул в нее и поплыл! Это ж еще хорошо, что течение как раз в сторону университета, а то плавал бы сейчас где-нибудь у берегов Турции! Так вот плыву я себе, пяткой слив зажимаю, руками рулить пытаюсь. И тут уже у самого университета – светофор, и я по-нимаю, что на зеленый не успеваю… Как тормозить?! Не могу же я нарушить правила! Я же честный человек, рискующий здоровьем и жизнью ради свое-временной сдачи уже ставшего родным мне курсового проекта! И вот меня озаряет! «Эврика» – кричу я и убираю пятку со слива, ванна набирает воду, становится тяжелой, останавливается у самого пешеходного перехода, кото-рый переплывают брасом две первоклассницы с белыми бантиками на голо-вах и щеночек (щеночек, естественно, плывет по-собачьи)…
Пока они переплывали, ванна затонула. Плыву я, гребя одной рукой, а вто-рую, с курсовым, стараюсь держать как можно выше; мне ж его еще защи-щать…
Эту пламенную речь, высказанную на одном дыхании, пропустили как защиту и поставили студенту «хорошо»!
Учеба – учебой, а жизнь – жизнью. Таганрог – город не только промыш-ленный, но еще и курортный. Погулять там есть где. И студенты гуляют. Зи-мой немного сложнее: южная зима не ставит рекорды по низким температу-рам, но большая влажность и ощутимый ветер делают долговременное пре-бывание на улице несколько неприятным. Да и денег зимой у студентов за-метно меньше за счет отсутствия подработок – шабашек. Подобная форма подработки всегда была довольно популярна среди студентов и местного на-селения. Не редки были случаи, когда в телефонной справочной звонящему человеку давали номер проходной одного из общежитий, когда тот искал грузчиков, копателей, сезонных сторожей и прочих неквалифицированных рабочих.
Как-то раз выпало мне с товарищем охранять в апреле на стройке грузо-вик. Строители посчитали, что выгоднее платить триста рублей за ночь, чем гонять технику туда и обратно. Сторжевание наше сводилось к тому, чтобы спать не дома бесплатно, а в кабине грузовика за деньги. Ночь спал в кабине я, ночь – товарищ. Раз решили сторожить в месте, но получилось, что пропи-ли за эту ночь больше, чем заработали.
Подобная работа (часто ночная) имела сразу два плюса: у студентов по-являлись лишние деньги, и исчезала нерастраченная придурковатая молодая энергия.
Мой друг несколько месяцев работал с напарником по ночам. В универ-ситет они ходили в основном, чтобы выспаться на задней парте. И вот как-то выдался у них перерыв в работе и они вдруг пришли в радик, как все нор-мальные студенты: выспавшимися и веселыми. Но что-то пошло не так: не-которые одногруппники на них как-то странно косились, а некоторые и вовсе наоборот – не здоровались. Разгадка этой страшной тайны пришла уже через две пары. К другу подошел его одногруппник и задумчиво так произнес: «Саня, а у тебя, оказывается, глаза голубые!».
Ребята совсем недавно перевелись на другой факультет и сокурсники еще ни разу до этого не видели их с широко открытыми глазами.
Сейчас информационная доска любой общаги пестрит объявлениями студентов об оказании разного вида услуг. Одно время, когда на рынке толь-ко начали появляться DVD-резаки студенты активно нарезали гражданам за деньги необходимые им фильмы. От этой лихой студенческой деятельности страдали фирмы, официально оказывающие подобные услуги и, как следст-вие, студентами занялись компетентные органы, но локальная сеть – дело хо-рошее, только появлялись суровые дяди у одного «предпринимателя» как ме-стный чат буквально пестрел предупреждениями об очередном рейде.
В настоящее время в основном предоставляются услуги по распечатке, сканированию, распознанию и пр.
Но начиналось все именно с физического труда. Мобильных телефонов тогда не было. Студенты либо вешали на доску объявление с номером ком-наты, но это было ненадежно, поскольку заказчика могли перехватить по пу-ти в комнату, или он сам мог заблудиться в поисках заветной двери. Самым оптимальным вариантом было встать рано утром и караулить «наемников» у входа в общагу. В такой караул бригадой шабашников посылался самый раз-говорчивый. Тут удавалось убить сразу двух зайцев: во-первых, он мог быст-ро договориться на оптимальные условия труда и оплаты, а во-вторых, самые разговорчивые обычно не слыли самыми работящими, а тут от него польза прямо-таки на лицо!
Особенно ценен студенческий труд летом, когда студентов не много и осенью, когда строители не укладываются в сроки и нанимают всех подряд, чтобы успеть к зиме сдать объект. Первый период денежный, а второй слож-ный – из строителей денег выдавливалось всегда меньше, чем из сердоболь-ных горожан.
Интересная ситуация всегда складывалась с работой, которая связана с ломкой чего-либо. Существует поговорка, гласящая, что ломать – не строить. Она характеризует не трудоемкость процесс, как думают некоторые, а науко-емкость, ибо процесс ломания очень часто отнимает не меньше сил, чем по-стройки. Месить и заливать бетон сложно, но долбить и выносить бетон еще сложнее, особенно, если бетон залит толстым слоем.
Так вот, работа сложная, заказывают ее в основном строители, а, значит, платят без излишков. Но ребята на подобные предложения всегда отклика-лись с радостью. Видимо здесь все дело в деструктивном мужском начале. У меня есть друг, у которого это начало ну очень уж ярко выражено, думаю, что, если ему на час дать в руки бильярдный шар, то он и шар сломает, при-чем случайно. Кстати друг мой работает в автомобилестроении…
Так вот, деструктивное начало. Ломать действительно интересно! Осо-бенно стены. Особенно, если они шириной в один кирпич! Однажды нам нужно было сломать сразу несколько стен, и, начисто снеся очередную стену, мы оказались в комнате с наглухо запертой дверью. Дверь тоже нужно было выносить вместе со стеной. Всех нас одновременно посетила одна и те же мысль. Все мы видели, как голливудские персонажи выбивают ногами и пле-чами двери, всем хотелось проверить так ли это легко, но вот как-то до сего-дняшнего дня возможности как-то не представлялось…
Мы отложили в сторону кувалды и ломы. Сыграли в «камень – ножницы – бумага» и по очереди стали пытаться дверь эту выбить. Первые выводы не заставили себя долго ждать:
- Кино – это кино;
- Тот факт, что дверь не выглядит очень уж массивной, еще не означает, что ее легко выбить;
- Чтобы выбить дверь, одной дури мало, нужно еще и знать чем, куда и как бить.
Оказалось, что плечом нормальную советскую дверь, нормальному рос-сийскому парню не выбить даже с разгона. А вот ногой можно, особенно, ес-ли уметь бить. Кстати, если кому интересно, то наша дверь выбилась, вовсе не слетев с петель; мы выбили замок. То есть, когда вы видите, как в фильме дверь слетает с петель вследствие одного нажатия на нее плечом, знайте: ли-бо фильм, либо дверь – американские!
Когда дверь все-таки была выбита, мы были действительно счастливы, ибо каждый внес свой вклад в этот узаконенный акт вандализма!
После работы на строителей деньги тратились сразу только в том случае, если было много долгов и должники сами приходили за возвращаемой сум-мой, так как прогуливать заработанной в тот же день, сил не хватало. А вот после особо «халявных» шабашек народ кутил, они не часто, но встречались.
Звонит мне, например, товарищ, который шабашил, давая объявление в газету мол: «Бригада студентов быстро и качественно выполнит все виды строительных работ и пр.», так вот звонит он и просит поговорить с каким-то настойчивым клиентом, уже стоящим у общаги. Я беру с собой мающегося без дела гиганта Санька (с ним как-то солиднее) и спускаюсь вниз. Внизу только одна машина – БМВ последней модели. Мы в смятении: с одной сто-роны нечего этой машине тут делать, а с другой – не приезжают за шабашни-ками на таких: подгнившие газели строительных прорабов – это да…
Делать нечего – подходим, очень осторожно и вежливо стучим в тониро-ванное окно. Из машины выскакивает бойкий такой товарищ и начинает объ-яснять, что работы немного: нужно просто кое-что перенести и кое-что вы-кинуть, на место он нас отвезет и привезет и больше двух человек ему и не нужно. На вопрос об оплате говорит, что на месте договоримся, и что он точ-но не обидит. Мы соглашаемся. Приехали на место работы поработали от си-лы минут пятнадцать – сделали все, что он хотел: перенесли мебель, выбро-сили строительный мусор и даже сверх того, подмели за собой. Стоим, ос-матриваемся: как-то не чувствуется, чтобы мы хоть что-то заработали. Под-ходит этот товарищ к Александру и спрашивает: «Тысячи вам хватит на дво-их» (стоит отметить, что в те годы пятьсот рублей на человека – это дневной заработок шабашника за который он мог выкопать два или два с половиной куба земли, залить куб бетона, сутки, не разгибаясь, дергать травку на чье-то даче, а потом ее перекапывать в свете фонаря, или грузить мороженую рыбу, коля об нее пальцы и пропитываясь ее запахом…). Саша, как всегда невозму-тимо, с протяжкой и скучающим голосом говорит: «В принципе хватит…», в то время как я за спиной у заказчика на радостях вытанцовываю джигу.
Зимой, когда с шабашками становилось совсем глухо, студенты искали развлечений веселых и недорогих. Просматривались все кино-новинки, се-риалы, шоу и прочая гадость. Когда и это надоедало, в ход шли карты (на деньги не играли), нарды, шашки, шахматы (играли и в компьютерные игры, но это отдельная история).
В памяти у меня осталась одна забавный случай так или иначе связан-ный с шахматами. В один не очень прекрасный вечер на этаже состоялась драка. Дрались два пьяных друга. Дрались шумно, бестолково, но с огонь-ком. Скоро они устали и пошли пить дальше. А уже на следующий день, ближе к обеду, я видел их сидящих на подоконнике, играющих в шахматы и спорящим по поводу какой-то переменной в каком-то уравнении. Вот такие у нас в стране инженеры!
И если шашки и шахматы – это математика и логика, то нарды – это еще и везение (конечно, если количество партий не стремится к бесконечности). Постичь игру в нарды на уровне любителя может каждый желающий. Прово-дились турниры на чемпиона комнаты, потом межкомнатные чемпионаты, затем чемпионам бросались вызовы, и если претендент проигрывал, то он поил чемпиона пивом…
Игры в шахматы были менее эмоциональными, но более напряженными. Каждый грезящий себя чемпионом, в тайне от остальных приобретал книжку по шахматам и пытался разыгрывать те или иные партии. Быстро обозначи-лась тройка сильнейших, но явного лидера из них выявить не удавалось. Был среди этой троицы друг мой Андрей, который всегда знал себе цену, но по-рой путал, сколько именно в ней десятков нулей, утверждал, что он легко мог бы обыграть двух оппонентов, но ему лень так напрягать мозги. На место этого будущего инженера через несколько лет поставила его же девушка еще в самом начале их романтических отношений. Она училась на психолога, а Андрей, как истинный технарь, считал все гуманитарные науки лженауками, о чем любил напоминать всем окружающим его гуманитариям. Он так и го-ворил своей девушке: «Учат Вас болтологии! Вы даже думать толком там все не умеете!». Она, скромно потупив взор, предложила ему сыграть в шахматы, умолчав попутно, что имеет серьезный разряд по этому виду спорта. Что тут говорить? Андрюха был посрамлен. Но слов своих назад он не взял, а, про-консультировавшись со мной, заявил потом подруге, что его разовый проиг-рыш ей был тем самым редким исключением, подтверждающим выведенное им правило! Кстати сказать, больше он ей не проигрывал, хотя играли они довольно часто: держал парень марку!
В карты в общаге играли редко и без особого удовольствия: не было осо-бого азарта. На деньги не играли, на раздевание играть, в основном, было не с кем, а просто так шлепать картонками было не интересно.
Компьютерные игры.
У одних от долгого сидения за ПК начинают болеть глаза, у других го-лова, у третьих в целом ухудшается самочувствие, но есть категория людей, которым сутки на пролет просидеть за компом – раз плюнуть. Среди таких людей часто встречаются геймеры. Порой компьютерные игры – достаточно безобидное развлечение, лимитирующее свободное время, а порой настоя-щий бич для студента. Особенно затягивают сетевые онлайн-игры. Но и до появления того же Дьябло, народ пропадал в компьютерных залах, играя в Контр Страйк.
С выходом какой-нибудь новой популярной игры общажные комнаты превращались в настоящие мини-КЗ (компьютерные залы), функционирую-щие буквально круглосуточно.
Долгое время в нашей комнате был только один компьютер (для учебы и этого вполне хватало), а игроков было как минимум трое. Они организовали вахту с выходом какой-то гоночной игрушки (какой-то там андеграунд): одни играли весь день (исключения составляли лабораторные работы, серьезные практические занятия или контрольные), другие – всю ночь. До конца жизни я буду помнить саундтрек к этой игрушке, так как я в течение двух недель за-сыпал и просыпался под эти «Рон-дон-дон…».
Заигравшись, студенты не сдавали сессии, отчислялись или уходили в академические отпуска. Те, кто вовремя соскакивал, могли тут же «подсесть» на футбольные ставки или на игровые автоматы. Хотя народ к тому времени, как правило, уже сдавал теорию вероятности, но не всегда мы проецируем теоретические знания на реальную жизнь, а конкретно, на Крейзи манки (Не путать с Энимал Джаз), или им подобное «разводилово».
Из-за игр возникали недоразумения, перерастающие в конфликты. Не-корректное поведение в сетевой игре в реале могло аукнуться дракой. Люди начинали слишком серьезно относиться к играм и слишком несерьезно к жизни. Психологи утверждают, что без игр в жизни никак, но и они оговари-ваются, что всего хорошо в меру.
Конечно, игры могут сплотить людей из разных городов или даже стран по определенным общим интересам, могут придать уверенности в себе, мо-гут научить азам иностранного языка или быстрому ориентированию на ме-стности по карте…
Если бы вы в начале двухтысячных спросили у студента, что бы он вы-брал: безлимитный интеренет или безлимитный сон, то сон оказался бы в меньшинстве (хотя спать студенту хочется всегда). Так что главный враг студенческого сна вовсе не сессия, поскольку она может мешать сну ограни-ченное календарное время, а компьютерные игры – для них календаря не су-ществует.
Как бы то ни было, спать студенты любят. И разбудить их – задача по-рой не из легких.
III. Побудки
Спится студенту всегда сладко, спит ли он у себя на койке или в гостях на брошенном на пол матраце, или на скамейке в парке, или на паре. А когда сон действительно сладок, то пробуждение может оказаться настоящей пыт-кой.
Я бужу Масяню
Тот самый Масяня, который был соучастником моего первого серьезно-го алкогольного опыта. У него завтра коллоквиум по философии. Первой па-рой, т.е. в 830. Он собирается учить всю ночь, а под утро пару часиков по-спать. Макс себя знает, он в обычное-то утро встает с большим трудом, а ес-ли большую часть ночи еще что-то и учит, то будильник на сотовом (или, как он его называет, на пи*дюльнике) его точно не поднимет. Мы с Максом учимся на разных факультетах, у меня в это утро ничего нет, но я всегда вставал по утрам с относительной легкостью, потому на его уговоры прийти и разбудить его хотя бы к 9ти часам легко поддаюсь.
Встаю в 8 без пяти. Ровно в 8 я в комнате, где на брошенном на пол мат-раце спит Масяня (мужские комнаты в общаге часто на ночь не запираются, особенно в теплое время года). Сначала буду его тихо, ведь остальные жиль-цы, кстати сказать, не его комнаты, спят. Потом начинают трясти. Побудка становится все громче. Причем, шумлю совсем не я, шумит Макс – ругается, но сонно, без злобы. Причем ругается он во сне, поскольку все его ругатель-ства безлики, так как меня он еще не идентифицировал. Просыпаются хозяе-ва комнаты, сначала они не довольны ходом утренних событий – не все пла-нировали рано вставать. Но сон у Макса потихоньку начинает сдавать свои позиции, Масяня меня узнает и ругань приобретает лицо, разбуженных хозя-ев комнаты это начинает веселить – не каждое утро такой спектакль на дом приезжает. Я общаюсь с товарищем на подчеркнуто литературном языке, вы-сказываю тезисы и тут же их аргументирую. Макс лишь сонно, но зло пере-числяет те действия, которые он со мной сделает, если я от него тут же не от-стану.
Наступает время пары (можно и опоздать, все равно прием коллоквиума идет довольно долго), я сообщаю об этом своей некогда добровольной жерт-ве – тот торжествует: «Все!» – кричит – «Гоблин, я уже проспал! Факт! Отва-ли от меня! Что ты от меня хочешь? Хочешь денег? Вот у меня в кошельке сто семьдесят рублей – бери все!».
Да, забыл, он называет меня Гоблином. Мотивирует это тем, что я внеш-не очень похож на тот портрет гоблина в полный рост, который предоставля-ет ему воображение. Многие с ним согласны. Я – нет!
Я понимаю, что словами и тряской делу не поможешь: слова Макс игно-рирует, а от тряски пытается отбиваться, а время, меж тем, идет. Иду на хит-рость. Жду, пока он снова провалится в сон, корректно вынуждаю его пере-вернуться на живот и резко сажусь ему на спину! Макс в шоке, обитатели комнаты – в восторге (некоторые уже реально опаздывают в Радик – так сре-ди таганрожцев и студентов называется Радиотехнический университет–, но хотят досмотреть представление)! Распластанному на матраце Максу не-удобно отбиваться руками, его полусонный организм принимает решение пустить в ход тяжелую артиллерию: ноги. Мой проснувшийся организм предвидел подобное развитие событий – очень быстро ноги Масяни были мной пойманы и притянуты (через меня и его спину) к голове. Подобная поза оказалась несовместимой со сном, к тому же смех друзей передался уже и проснувшемуся Максу – Масяня вставал с матраца: я победил!
Ушел из комнаты я не сразу, а, только убедившись, что Макс умылся, оделся и вышел из общаги.
Спустя некоторое время мне на улице и в общаге стали попадаться лю-ди, спешащие поведать, что меня рьяно разыскивает Макс. Я насторожился, но поспешил к тому месту, где его видели крайний раз. Там он и оказался. Макс увидел меня еще издали и тут же возопил: «Гоблин, с*ка!!! Коллоквиум отменили!!!»…
Серега будит Игорька
Серега и Игорек (он же – Гарик) учились в одной группе, но жили в раз-ных комнатах. Серега к учебе относился с большим вниманием, чем его од-ногруппник и потому ему, как ответственному товарищу Игорек с вечера да-ет поручение: «Серега, будь другом, я всю ночь играться буду, мы там тол-пой на Оникса бежим, отказаться никак, приди меня утром, разбуди, пожа-луйста! По-братски тебя прошу! Согласен? Вот спасибо! Вот от души тебе благодарен! Выручаешь!».
Утром Сергей приходит к Гарику и между ними происходит следующая задушевная беседа:
- Вставай, Игорек! На экзамен нужно идти, халяву раздают!
- Хорошо…
- Вставай Гарик!
- Уже встаю.
- Слушай, ну ты же вчера просил, чтобы я зашел!
- Ну, зашел, ну, молодец, ты свое дело сделал, вот видишь, у меня глаза открыты, я с тобой разговааариваю. Что это значит? Это значит, что ты меня разбудииил. Ууумничка, а теперь уходи, дай человеку поспать!
- Нет, Игорек, ты вчера очень просил, долг же будет по предмету, так что – вставай! Вставай! Слышишь?!
- Серега! Я не пойму! Ты что, долбо*б?.. Тебе русским языком говорят: все, спасибо, идите на**й… Нееееет, ты стоишь! Чего стоишь?! Че вылупил-ся?! Иди отсюда!
Еще не успела за Серегой захлопнуться дверь, а Игорек уже спал. Если бы не три свидетеля, он бы и не поверил в то, как с утра обидел Серегу и не извинился бы…
А так поверил, и неделю потом при каждом удобном случае просил прощения!
Женьку так и не разбудили
В общажных комнатах курить всегда было запрещено, но если все в комнате курили, или с некурящими особо не считались, либо заручались их согласием, то дымили прямо за компами или на импровизированной кухне. Чаще всего, все-таки, курили у окна. Особо гибкие любители табачных изде-лий курили на окне, а чтобы не было жестко, стелили на подоконник одеяло.
Окно выходило во внутренний двор, который представлял собой что-то похожее на гаражный кооператив. Под окном проходила теплотрасса. Одно время прямо под окном жили бездомные, но, видимо не выдержав шумного соседства, куда-то переселились.
Таганрог город южный и морской. Летом здесь жарко и часто – душно. Когда сгущаются сумерки, появляется некоторое подобие прохлады. Окно с одеялом на подоконнике в такие вечера не пустовало. Даже если уже все бы-ло выкурено, на нем просто могли сидеть и хорошо себя чувствовать люди, играющие в нарды или шахматы. Пару раз на окне засыпали, но бдительные товарищи, опасаясь выпадения студента из окна, вовремя это замечали и бу-дили экстремала. Но далеко не всегда легко разбудить спящего. У некоторых сон бывает действительно богатырским!
Однажды Евгений (он же Юджин, он же обладатель богатырского сна) пришел в гости в описываемую комнату, сел покурить на окно, потом лег по-лежать и уснул. Его будили вечером из соображений безопасности, его буди-ли утром на серьезную, в принципе, пару – эффект в обоих случаях был один, точнее никакого эффекта побудки не возымели. На пару одногруппники по-шли без него. На паре состоялась перекличка. Отсутствующим грозили серь-езные неприятности. Когда прозвучала фамилия Юджина, товарищи попыта-лись «отмазать» Женька, говоря, что тот отсутствует по какой-то действи-тельно уважительной причине. Преподаватель остановил перекличку. При-щурил глаз, несколько раз, как бы смакуя, повторил фамилию, потом лицо его просветлело! «Конечно, по уважительной! Это ж я его только что в обща-ге спящим на окне видел!!» – обрадовано сообщил преподаватель.
Оказалось, что один из гаражей, на которые выходило окно, принадле-жал именно ему.
Тем не менее, никакого взыскания за свое отсутствие на паре Женька не получил!
Девушки уличают Александра в том, что он уже не спит
Здоровому организму необходим здоровый сон. Студент может беспро-будно спать на лекции, в гостях, в окружении шумной компании. Ложились спать мы в общежитии не раньше часа ночи, в основном в два, но бывало, что и поздней. Чаще всего, ночной недосып мы компенсировали днем. Бодрст-вующие соседи всегда понимали ситуацию и старались сильно не шуметь.
Я уже рассказывал, как у нас гостили два парня из пединститута. Как-то раз к одному из них пришли в гости одногруппницы, что-то им нужно было с сети локальной скачать.
Заходят они и видят спящего Александра. Саша – человек неординар-ный. Как и большинство физически сильных людей, он добряк. Но он не только силен (вдобавок ко всему, у него еще была смуглая кожа). Можно сказать, что он умен, высок, строен, широкоплеч и по-мужски довольно кра-сив. Его широкоплечесть бросалась в глаза, но не слишком сильно: из-за большого роста, однако, когда я первый раз увидел его сидящим за столом и понял, что по ширине его плечи легко могут конкурировать с этим самым столом, то просто онемел.
Естественно, он пользуется большой популярностью у девушек, но врожденная скромность и любовь к спорту помогают ему сохранять свой мо-ральный облик.
Так вот, он спал и выглядел очень эффектно на фоне белого постельного белья, укрытый по пояс.
Девушки остолбенели.
- А кто это?
- Саша. Живет здесь.
- Какой он смугленький!
- Какой большой!
- Шоколадка!
- А его можно потрогать?
- А у него все такое большое как он сам?!
Даже не смотря на всю Сашину смуглоту, краску, в которую его бросило от девичьих комментариев, было видно на приличном расстоянии. Не укры-лось это изменение в окраске и от глаз девушек.
- Да он уже не спит!
- Он краснеть умеет! Как миииило!
- Он прям по пояс красный!
-А может и весь?
- Чего гадать?! Давайте проверим!!!
Саша не выдержал: он откинул покрывало (он был в плавках) и громко, сдвинув брови, сказал: «Ну! Давай! По одной! Подходи – проверяй!».
Смелых не нашлось…
Поднять – подняли…
Факт, что сон у студентов вещь дефицитная. Однако дорожат им не все-гда. Если у студента есть серьезная цель, сон ему не помеха. У Игорька цель была. Ему нужно было быстро «прокачать» своего компьютерного героя до определенного уровня. Претендентов на компьютерное время было много, а компьютер один, и освобождался он разве что глубокой ночью. Игорек про-сит одного из сокамерников, разбудить его, как только компьютер освобо-дится. Вообще Игорек любит поспать. Не факт, что он проснулся бы при по-жарной тревоге, пока не увидел бы открытого пламени…
Но прокачать героя – задача приоритетная. Он встал. Один Бог знает, ка-ких усилий ему это стоило. Он минут пять тер глаза, помогал этот процесс до смешного мало. В конце концов, Игорь спрыгнул с кровати (кровать была двухъярусной, Гарик спал на верхнем) и уселся за компьютер. Андрей (тот самый сокамерник, что его разбудил) уже умылся перед сном и расправлял свою кровать. И вдруг он слышит тихий встревоженный голос Игорька.
- Андрюха, помоги! Я портал никак найти не могу, не пойму, куда бе-жать нужно…
Андрей поспешил на помощь другу и вместо открытой игры увидел про-сто рабочий стол.
Игорек, спросонья начал играть, даже не запустив игру…
Данная игра не единожды служила поводом и причиной побудок. Как-то раз пришел к ребятам в гости Рафик и остался на ночь поиграть. Надо ска-зать, что Рафик всегда был человеком более или менее благоразумным и пил довольно редко. Но если он пил, то не один из фактов его возлияния не про-ходил мимо всевидящего ока общественности, ибо каждая пьянка Рафика – это отдельная, чрезвычайно забавная история. Данное пояснение приведено к тому, что Рафик пришел к ребятам уже в хорошем подпитии, но при этом ни-где ничего не учудив. Уже сам по себе этот факт должен был подсказать хо-зяевам комнаты, что спать ложиться еще рано: пропустишь много всего ин-тересного. Но, ближе к ночи, человек, как правило, редко рассуждает логиче-ски, и потому вся комната постепенно погрузилась в сон. Вся, кроме Рафика. Не проходит и часа, как Рафик, неуверенно стоя на ногах, настойчиво, со словами: «Гляньте, что я там выбил» – будит двух уже известных вам игро-ков: Андрюху и Игоря. Конечно, в начале он слышит, что он неправ, да и во-обще, какого небезызвестного человеческого органа он тут делает и так далее и тому подобное.
Но Рафик так настойчив, а взгляд его так туманно-торжественен, что Андрей все-таки сдается и идет смотреть. Спустя пару секунд он выговари-вает название того предмета, что выбил Рафик. Через полсекунды Игорь уже стоит у компьютера, и оба они не могут поверить своим глазам. Рафик, видя их реакцию, начинает сползать на пол, давясь от смеха. Поскольку я в эту иг-ру не играл, то не могу сказать, как конкретно эта вещь называлась. Однако я могу воспроизвести одну фразу, которую я трижды слышал в виде душераз-дирающего крика от одного из игроков: «*баное Айрон Мейден!» – как-то так, может, кому из геймеров это и подскажет название игры. Оказалось, что Рафик выбил какую-то штуку, которая до него была у одного игрока на всем сервере, и выбить еще одну такую считалось просто нереальным. Ребята по-стояли, покурили, обсудили случившееся событие и снова стали укладывать-ся спать.
Не прошло и пяти минут, как их разбудил хохот Рафика. Самого Рафика они не увидели, так как, он был уже под столом.
К компьютеру ребята бежали наперегонки. То, что они увидели, лишило их сна до самого утра. На этот раз Рафик выбил вещь, которой не было ни у ко-го. Мало того, что она была эксклюзивной, она еще обладала чем-то таким неописуемым, что ребята просто кипяток на стенки лили. Когда им удалось откачать Рафика, то первым делом парни поинтересовались, что же конкрет-но Рафик сегодня пил, что к нему фортуна не то что лицом повернулась, а еще и подол задрала! Но новоиспеченный счастливчик, глядя на лица друзей, не мог говорить – его мучили приступы смеха, уже начинающие будить ос-тальных жильцов комнаты.
Когда я писал про везение Рафика, то вспомнил документ, который, смеясь, давал мне почитать Димок, бывший в свое время секундантом Игоря. Доку-мент, как нельзя лучше освещает пристрастие студентов к игре. Я созвонился и встретился с Димой, свершилось чудо – этот документ у него сохранился. Правда, придя домой и вбив его название в поисковик, я убедился, что в ин-тернете он тоже имеется, но тем не менее я не могу не привести его здесь без всяких изменений, дополнений или комментариев:
Студенческая стратегия (HoM&M)
Жанр: Посеместровая смесь стратегии и RРG
Требования: Среднее образование и выше
Разработчик: Министерство образования
......:::: Персонажи ::::......
Монстры 1-го уровня:
"Студенты-первокурсники" - весьма безобидные монстры, кучкуются отрядами по 20-25 чело-век. Часто для своего дальнейшего апгрэйда посещают "лекции", "семинары" и "лабы" (см. ниже). При наличии у вас монстров 6-го уровня разбегаются. Обладают слабым заклинанием "А мы это-го в школе не учили", которое ни на кого не действует.
Монстры 2-го уровня:
"Студенты второкурсники" - апгрэйженные первокурсники, еще ничего не умеют, но уже смот-рят на первокурсников свысока. Кучкуются отрядами по 5-6 человек. Умеют находить сами соору-жение "Сортир" (см. ниже). Заклинание проапгрэйдженно до "А на лекциях этого не давали", ко-торое иногда (хоть и редко) действует на монстров высшего уровня.
Монстры 3-го уровня:
"Студенты третьекурсники" - апгрейдженные второкурсники. Уже не боятся монстров шестого уровня, но очень неустойчивы к монстрам седьмого и выше уровней. Свысока смотрят на второ-курсников, вообще не смотрят на первокурсников. При магических атаках высших монстров умеют защищаться "включением дурачка" 1-го уровня.
Монстры 4-го уровня:
"Студенты четверокурсники" - опупевшие третьекурсники. На низших монстров и не смотрят. Обладают защитным заклинанием "Уже почти готова" к магии "Когда сдашь курсовую?", а также заклинанием "Отмораживание" при виде монстров 6-го и выше уровня. Появляется параметр "На-глость", который растет каждую неделю в ночь на воскресенье.
В новой версии игры появились новые монстры "Бакланы" - те же четверокурсники, только при переходе на следующий уровень дается артефакт "Бакланский диплом" и по умолчанию монстр отпускается на свободу, поэтому это одни из самых злобных и наглых монстров.
Монстры 5-го уровня:
"Дипломники" - весьма жестокие монстры. Обладают иммунитетом против магии "Пошел нах!".
В новой версии появились два вида новых монстров:
"Специалисты" - в предыдущих версиях "пятикурсники", от которых отличаются только наличием артефакта "Диплом баклана". Опупевшие в корень. Из сооружений и зданий посещают только "Буфет", "Сортир" и "Общага". Хоть и являются монстрами 5-го уровня, но реально бояться толь-ко монстров 8 и 9-го уровней. Параметр "Наглость" достигает своего апогея.
"Магистры" - самый неизученный вид монстров, многие считают, что их вообще нет, а упомина-ние о них - шутка разработчиков.
Монстры 6-го уровня:
"Аспиранты" - абсолютно неоднородная группа монстров. Мораль (настроение) и мана зависят от колебаний температуры на полюсах Марса и среднемесячной нормы осадков в Зимбабве. В зависимости от этого могут примкнуть к вашему отряду с целью атаки монстров высшего уровня, а могут даже воспользоваться магией "Пошел нах". Найти их на карте когда они срочно нужны не-возможно, где они и куда пропадают никто не знает.
"Лаборанты" - страшные монстры. Добрые снаружи, ужасные внутри. Владеют магией "Ассоunt disаblе", которую постоянно применяют на монстров 1-5-го уровней, а также в совершенстве вла-деют магией "Отмораживание". Абсолютно беззащитны перед монстрами 7-го и выше уровней, хоть как-то противостоять им могут только в замке "Лаборатория" с помощью магии "Выпадание на умняк".
Монстры 7-го уровня:
"Препод обычный" - довольно редкая разновидность монстров. Почти всегда после хотя бы одной встречи с ним появляется бонус "Зачет" и/или "Аттестация".
"Препод злобный" - основной монстр. В бое против монстров 1-5-го уровня изворотлив, жесток и хитер. Во время встреч с ними использует заклинание "Перекличка". Чем меньше это заклинание было применено на юнита, тем больше у него шанс стать "Солдатом".
"Како-препод". Пожалуй этот вид монстров больше и сильнее всех применяет магию. Магия у них так же особенная и у всех разная, она так и называется Како-Магия. Вступать в бой с ним, монст-рам низших уровней, следует только очень хорошо прокачавшись и под завязку напичкавшись не-обходимыми артефактами. Имеет особенность атаковать заклинаниями пока у противника не за-кончиться мана (mоnеу?). Некоторые имеют навык Маркетинг на уровне Эксперт.
Монстры 8-го уровня:
"Совет кафедры" - собрание монстров. Практически всегда атакуют юнита, заманив его в свой замок "Кафедра", всем скопом, поэтому у юнита практически нет шансов отбиться, немного помо-гают заклинания "Отмораживание" и "Включение дурачка".
Монстры 9-го уровня:
"Зав кафедры" - мифическое существо высшего уровня. Владеет самым мощным заклинанием "Ну что, будем отчислять?". Монстры низших уровней, особенно 1 и 2 -го при одном только виде его разбегаются и прячутся пользуясь складками местности.
......:::: Постройки и домики ::::......
"Лекция" - увеличивает защиту +1.
"Семинар" - увеличивает атаку +1.
"Лабы" - увеличивают все параметры на +1.
"Буфет" - увеличивает мораль.
"Сортир" - говорит вам о недостатках ваших врагов, но понижает мораль.
"Общага" - ничего не добавляет, даже убавляет, но монстрам от 1 до 5-го уровней очень нравить-ся.
"Библиотека" - увеличивает знания на +5. В основном применяется монстрами до 5-го уровня в разговорной речи во фразах типа: "Скоро сессия, надо бы в библиотеку сходить".
......:::: Навыки ::::......
"Списывание" (начальное) - дает вам 10% шанс списать на экзамене.
"Списывание" (продвинутое) - дает вам 50% шанс списать на экзамене.
"Списывание" (эксперт) - дает вам 99% шанс списать на экзамене.
"Дипломатия" (начальное) - вы сможете подкупить препода, но не вашего.
"Дипломатия" (продвинутое) - вы сможете договориться со своим преподом.
"Дипломатия" (эксперт) - "Какой экзамен? Китайский язык? Щас докурю пойду сдавать."
"Маркетинг" (начальное) - дает шанс написать курсовую.
"Маркетинг" (продвинутое) - дает шанс понять курсовую.
"Маркетинг" (Експерт) - дает шанс дать шанс понять монстрам низшего уровня, что они нихрена не знают маркетинга.
......:::: Артефакты ::::......
"Справка, что болел" - увеличивает защиту на +2.
"Пиво 0,5" - увеличивает мораль на +5.
"Пиво 2 л." - увеличивает уязвимость перед демонами 6 и выше уровней, однако мораль +100.
"Конспект" - увеличивает знания на +5.
"Ксерокопия конспекта" - увеличивает знания +1, уменьшает деньги.
"Курсовая" - очень хороший артефакт, собирается из других артефактов, способен нейтрализо-вать монстров 6, 7-го уровней.
"Шпаргалка" - знания +10.
"Шпаргалка по этому предмету" - знания +20.
"Шпаргалка по этому вопросу" - знания +40.
"Папа Препод на кафедре" - Ultimаtе артефакт, увеличивает все параметры на +50.
......:::: Время ::::......
"Семестр" - в это время монстры 1-5-го уровней активно размножаются в сооружениях "Общага".
"Сессия" - в это время монстров 1-5-го уровней активно размножают монстры 6-9-го уровней.
Некомфортная побудка
Побудки вообще, за редким исключением не бывают комфортными, а в данном случае – особенно! Николай проснулся с ощущением того, что у него отрывают большой палец правой ноги, и заорал благим матом. Не успел крик стихнуть, сила, желавшая оставить Колю без пальца, ослабла, боль стала тер-пимой, а страх прошел…
Я уже рассказывал об общажной традиции стучать в дверь и сразу же за-ходить, и о том, что летом мало кто из парней закрывал дверь на ночь. Иван Сергеевич всегда чтил эти традиции. Ванька – мой ровесник, а по имени-отчеству многие уважительно зовут его за довольно колоритную внешность. Весил тогда Иван немногим более ста килограмм, наверное, половину этого веса составляли кости, четверть – мышцы, остальное поровну было поделено между мозгами, жиром и пивом, всегда присутствующими в его организме. Причем, пиво и мозги могли взаимно заменяться.
Может, Иван Сергеевич был пьян и желал вступить в сношение с мозгом какого-нибудь общажного жителя, может, ему просто что-то понадобилось среди ночи, в собственной комнате он этого отыскать не смог – точно этого уже никто не помнит. Знаем мы лишь то, что Иван вышел из своей комнаты, покурил и воспылал желанием порадовать своим ночным визитом соседей напротив. Он быстро постучал в закрытую дверь и рванул ее на себя…
Дверь открывалась как-то очень необычно: с ощутимым сопротивлением и очень эмоциональным русским матом. Иван Сергеевич насторожился и прекратил свои попытки открыть дверь полностью. Разгадка не заставила Ваньку долго себя ждать. Она пришла к нему в лице разгоряченного, все еще поругивающегося и уже прихрамывающего Николая.
Вечер был хороший: не знойный, приятный, не загруженный учебой. Одно омрачало настроение Коли – сломавшийся дверной замок. Ну почему именно вечером?! Днем бы купил ячейку и быстро бы ее заменил, а так, очень не уютно. Коля – человек хозяйственный, в комнате у него есть вещи, которыми он дорожит, к тому же у него чистая совесть, и, следовательно, спит он на зависть крепко, а соседи разъехались по домам. Не бодрствовать же всю ночь! Идея пришла как вспышка, лицо Николая озарилось радостью, он суетливо начал искать совсем недавно попадавшийся ему на глаз моток капроновых ниток. Действовал Коля быстро: отыскал нитки, свободный ко-нец тут же привязал к ручке двери, разматывая нить, подошел к кровати, от-мерил длину, прибавил «на глаз» сантиметров пятнадцать и отрезал…
Почему Николай привязал другой конец нити именно к пальцу, ответить не мог и сам Коля. Сначала из-за того, что был занят сравнением Ивана со всякими неумными животными и пр., а после – просто не нашел логичных объяснений.
Иван Сергеевич постоял, покашлял, посмеялся и двинулся себе дальше рассказать кому-нибудь новоиспеченную общажную байку.
Казачки
На этот раз Володю разбудили дикие звуки, прорезавшие тишину ночи. Их источник находился под его комнатой, этажом ниже. Данные звуки были сочетанием пения Кубанского казачьего хора и нетрезвого бэк-вакала Ивана Сергеевича. Вова посмотрел на дисплей сотового телефона, цифры на нем говорили о том, что сейчас что-то среднее между глубокой ночью и ранним утром. Время шло. Звуки и не думали прекращаться. Рука снова потянулась к телефону…
Иван Сергеевич любил песни Высоцкого и Казачьего хора. Такие вот разносторонние вкусы были у Ивана. Еще он слушал Рамштайн и Машину времени, но их он чаще всего слушал трезвым. Этой ночью таковым Иван не являлся. К нему в гости пришли два общажных друга, которые уже не жили в общежитии: мы с Серегой. Почему Иван Сергеевич все еще числился об-щажным жителем, а мы уже перебрались в частный сектор? Потому что он учился пять с половиной лет, а мы пять. Я на квартиру переехал первым, Се-рега присоединился ко мне несколько позже. Помню, зашел он, осмотрелся. Первая его фраза была: «Да, тесновато будет». Вторая: «Мои носки будут лежать вон в том углу, ты не против?». Посещение Ивана Сергеевича было частью нашей культурной программы по обмыванию въезда Сереги ко мне. Вот с приходом в общагу программа действительно стала культурной: Сер-гей начал на камеру (порой мы запечатлевали для утреннего просмотра наши ночные непотребства) рассказывать стихотворение. Он всегда рассказывал одно и тоже стихотворение, когда у нас была культурная программа. Не уве-рен, знал ли он что-нибудь еще из лирики, но это и не было важно, потому как и это произведение в его исполнении всегда проходило «на Ура!». Но ночь стихов началась только после получасового выступления в винампе упомянутого выше, родного и Ивану и мне Кубанского казачьего хора, кото-рому мы душевно подпевали. Мы не ограничивались подпеванием, мы под-танцовывали и разыгрывали описываемые в песнях ситуации. Прервал наше беззаботное веселье телефонный звонок. Каким чудом мы услышали мело-дию телефона – не знаю. Но телефон звонил…
Сначала Володя написал смс-сообщение Ивану и стал ждать. Прошло пять минут, шум не утихал. Полностью освободившееся ото сна сознание подска-зало, что сигнал сообщения в таком шуме, скорее всего, не слышен. Минуту спустя, апостериорно подтвердилось, что и мелодия вызова ушами поющих не воспринимается. Вставать очень не хотелось: поход на этаж ниже равно-вероятно мог обернуться и пьянкой до утра, и руганью и вообще разного ро-да конфликтами. Но Володя уже не первый год жил над Иваном Сергееви-чем, и, посылая очередной дозвон, свободной рукой начал шарить вокруг в поисках шорт. Однако, трубку подняли…
Разговаривал с Володей я, поскольку Иван Сергеевич не хотел портить себе настроение. Выслушав все упреки, высказанные в исключительно вежливой форме; единственное, что могло обидеть, так это упоминание фашизма. Я уверил Вову, что не пройдет и пятнадцати минут, как душа наша обратно свернется, и музыку мы выключим, поскольку через пятнадцать минут (в три часа утра) на непродолжительный срок открывались двери общаги (и мы с Серегой, соответственно, уходим). Сказав ему: «Спи спокойно, граница на замке» – я нажал кнопку отбоя и вернул телефон хозяин. Ванька посмотрел на телефон и вслух отметил, что видит три пропущенных вызова и смс. Все мы заинтересовались, что же написал разгневанный полусонный человек. Текст смс привожу дословно: «Тише сделайте! НЕ ПОЙ!!!».
«Это вам не в тапки ссать!»
Дело было на первом курсе, но до сих пор помню все, как будто это бы-ло только вчера.
В одной дружественной комнате жил парень. Звали мы его Тимыч. Была тогда у Тимыча любимая присказка: «Это вам (тебе) не в тапки ссать!». И двух часов не проходило, что он эту фразу в разговор не вставил – видать, уж очень она ему нравилась.
Приглянулся в ту пору Тимычу один небольшой спортивный рюкзак, долго студент-первокурсник на него копил, месяцев, наверное, пять, а тут как раз и скидка на него образовалась. Рюкзак был куплен, оставшиеся деньги решено было пропить: обмыть, так сказать, покупку. Сначала водные (водоч-ные) процедуры проходили в общаге, потом переместились за ее пределы. Короче, праздновалась покупка спортивного рюкзака довольно не спортивно. Вскоре состоявшийся владелец обновки исчез из нашего поля зрения. При-несли его часа через четыре, сам ходить Тимыч уже не мог. Парня уложили на кровать, и ушли в гости к соседям, в комнате с ним остался один человек – сидел за компьютером. Приходит этот человек приблизительно через час, и видно было, что он в сильном таком шоке.
- Что-то случилось?
- Да. То есть – НЕТ! Верней, случилось, но я не должен этого Вам рас-сказывать.
Странно, но нас почему-то его реплика не заинтриговала, и мы продол-жили беседу, прерванную его появлением, а сам факт какого-то экстраорди-нарного происшествия как-то, не успев толком появиться, поблек. Ближе к ночи прибыл в комнату все еще нетрезвый, но уже умеющий ходить и объяс-няться Тимыч. Он был возмущен. Он негодовал. Проснувшись, наш товарищ обнаружил, что вокруг него стоят все имеющиеся в комнате чашки, а пол за-стелен клеенкой.
- Я что свинья что ли?! Какого хрена?! Это ж нужно додуматься! Даже под меня умудрились клеенку положить! Да за такие приколы морду бить нужно!
Вся эта тирада была обращена к тому самому человеку, что оставался в комнате с Тимычем.
Несчастный молчал. Но в итоге не выдержал:
- Что ж, я не хотел рассказывать, но раз ты сам поднял эту тему при всех, то пусть все и слушают.
Принесли тебя, положили – ты заснул. Я сижу, играю, вдруг слышу – журчит. Поворачиваю голову – ты стоишь и ссышь на входную дверь и на обувь под ней. Я растерялся; вскочил со стула, а что сделать не знаю. Ты поссал, встряхнул и начал укладываться спать прям там же у двери. Тут я пришел в себя, поднял тебя, подвел к кровати, застелил ее клеенкой, так как лечь в лужу ты все-таки успел, ну и вокруг всего понаставил: мало ли что…
Сказать, что Тимыч был смущен своим несознательным поведением, значит ничего не сказать. Краска залила все его лицо, шею и даже руки. Ти-мыч привстал, принюхался, покряхтел.
- Да… Нехорошо как-то получилось. Пойду я, что ли, хоть полы в ком-нате помою…
Тимыч ушел. Кто-то из нас сказал тогда ему в след: «Да, это Вам не в тапки ссать!».
Есть такая поговорка, которая гласит примерно следующее: «Если чело-веку сто раз сказать, что он свинья, то на сто первый тот захрюкает». Види-мо, есть еще и вероятность, что и сам говорящий может на некоторое время потерять человеческий облик.
Коллега
Уже знакомый вам Масяня, в принципе, был очень даже не против уче-бы, он был против первых и, пожалуй, вторых пар. Макс очень не любил ра-но ложиться и рано вставать, он и само слово «рано» не особо приветствовал. Но бывают такие первые пары, на которые идти нужно, даже если камни с неба посыпались, даже если драгоценные. Причем на таких парах даже не всегда отвечать или писать что-то нужно: неописуемо важен сам факт твоего присутствия. На одну из таких пар и спешил в то утро Макс. Это была лекция по программированию, Масяня этим делом увлекался, и, если посещал эту пару, то всегда садился в первых рядах, дабы внимать. Вот и в этот раз он сел на первую парту, хотя дело было в «аквариуме» и возможность усесться где-нибудь на галерке была. Началась лекция, прошла перекличка, все сидят, пишут. Чувствую – Макс не подает признаков жизни, гляжу – спит. Препода-ватель тоже это видит, но продолжает читать лекцию. Все бы ничего, но, ви-димо, сон студента перетекает в какую-то иную фазу, и Макс начинает по-храпывать… Я тянусь, чтобы его разбудить, преподаватель меня останавли-вает. Проходит время и Макс начинает храпеть громче, его уже слышит вся аудитория, у которой эта ситуация не может не вызывать смех. Этот смех бу-дит Макса, он открывает глаза и тут же встречается взглядом с преподавате-лем.
«Коллега» - обращается к студенту преподаватель – «Вам непременно нужно научиться спать с открытыми глазами и закрытым ртом! Поверьте, это очень пригодится Вам в дальнейшей жизни! У меня есть один коллега, так вот он всегда молчит на всех заседаниях и задерживается после них минут на пятнадцать двадцать. Как итог – и он присутствовал на заседании и голова у него от всех обсуждаемых проблем не болит. Так что тренируйтесь, я Вам разрешаю. Еще семестр я у вас буду предмет вести, полгода у Вас точно есть!».
Шкипер.
История эта не столько о побудке, сколько о самом сне, но поскольку началась она именно с побудки, то думаю, что здесь ей и место.
Был замечательный летний день, часов эдак пятнадцать по Москве. Об-щага уже практически проснулась. И зашел за своим другом в его комнату, поскольку мы вчера планировали в этот день и в это время идти на пляж иг-рать в волейбол. Захожу, он спит. Трогаю его за плечо. Андрей открывает глаза и как-то очень недружелюбно на меня смотрит.
- Еще никогда я не был так близок к тому, чтобы тебя возненавидеть…
Я в недоумении. Я смущен. Мне стыдно за свое поведение. Но все-таки любопытство сильнее.
- Что же тебе такое снилось?!!
Наступает долгая пауза, видимо Андрей успокаивает свои эмоции, потом начинается рассказ.
- Сразу пересказывать сон я не стану, сначала кое-что объясню. У нас в Гулькевичи есть такая «фишка»: парень зовет девчонку вечером покататься (на мотоцикле или на машине – без разницы), вывозит ее за город, а потом ставит условие: мол, либо ты мне здесь и сейчас отвечаешь взаимностью на взаимность, либо иди домой пешком. Как правило, отвечают: кому охота ки-лометров двадцать на шпильках идти? Телефоны ж еще не у всех есть, чтобы такси вызвать или кому знакомому позвонить.
- Ну, блин, поверь – этот развод не в Гулькевичах изобрели!
- Ты еще и перебываешь, ротозей?! Слушай, что тебе старший рассказы-вает! В общем, добиваются своего ребята. Молодцы, неплохо придумано, но как-то это все мелко…
- Так что ж тебе все-таки снилось-то?!
- Так вот, сплю я, и во сне у меня есть та информация, которой я только что с тобой поделился. И я еще как-то заочно учусь где-то в Хорватии на курсах шкиперов и получаю диплом международного образца, который гово-рит, что я могу под парусом ходить по мировому океану. Откуда-то появля-ется у меня небольшая такая яхта. Я на ней рассекаю, вас, между прочим, тоже на ней катал – мы все вместе в Турцию плавали рыбачить.
- Почему рыбачить? Почему не за дубленками?!
- Будут твой сон, будешь ты шкипером – повезешь друзей в Турцию за дубленками!
- Неее! Я лучше тогда туда и обратно танцовщиц украинок буду возить нелегально, чтоб они там деньги зарабатывали и со мной делились!
- Мы сейчас чей сон слушаем? Мой? Я могу продолжать? Отлично. Ко-роче, я шкипер, у меня яхта, я рассекаю… И вот собираю я у себя на яхте пя-терых обалденных девчонок, они сразу до купальников разделись, одна деже устроилась топ-лес загорать, отплываем мы подальше от берега и я им объ-являю: так мол, подруги и так; кто не хочет – вот вам круг надувной, вот сви-стки – акул отпугивать…
- Стоп! Дело под Таганрогом происходит?
- Ну да.
- Ну и где ты тут акул видел?
- Если я их не видел, это еще не значит, что их нет!
- Их нет, уверяю тебя, во всяком случае, тех, что нужно отпугивать! У меня в школе, что по географии, что по биологии было пять.
- Что ты докапываешься?! Это же сон! Да и вообще, считай, что я довез их до Черного моря! Там акулы есть?!
- Есть, но маленькие, и я не уверен, что из Азовского моря можно на яхте попасть в Черное. На карте они, конечно, близко друг от друга…
- Ты сон дослушать хочешь?!
- Угу!
- Продолжаю. …акул отпугивать, вот, могу даже ласты свои предложить, но извините – пара всего одна. Девчонки, короче в слезы, звонят по мобиль-никам, а связи нет, одна даже драться пыталась, но ничего из ее затеи не вы-шло…
И вот я стою – жду. В общем, две из пяти берут круги, свистки и плывут к берегу (и одна из них – та, что голая загорала – вот где логика?!). Я стою на корме смотрю им в след и улыбаюсь, понимая, что три-то осталось! И вот я с такой улыбкой победителя весь такой в предвкушении поворачиваюсь к ним, а вижу тебя на фоне общажной комнаты!
Ну, и как мне к тебе после всего этого относиться?!
IV. Спор – благородное дело!
Одни считают, что спор – удел дураков, другие – что в нем рождается истина. В общаге спорят в основном от скуки и дурости, хотя порой и из принципа, но редко.
Спор может решить проблему дежурства по комнате, например, как-то раз стало нам непонятно чья очередь идти выбивать ковер. Стали играть в карты: проигравший – собирает ковер, идет в дружественную комнаты за специальной палкой (эту палку в родной комнате называли «демократизато-ром»), выносит пыльный ковер, раскладывает, выбивает, потом заносит об-ратно (за палкой хозяева придут потом сами). В итоге проиграл Серега, по иронии судьбы, оказавшийся астматиком. С ковром он назад буквально до-ползал. А что поделаешь? Спор есть спор!
Бывали корыстные и бескорыстные споры, бывали споры, где мат. блага служили толчком к действию. Бывали заведомо проигрышные пари, но обре-ченный на поражение человек отказывался понимать бесперспективность своей кампании.
Великий спорщик.
Игорек был великим спорщиком. Так и столько, во всяком случае, на нашем потоке не спорил никто. Игорьку для спора не нужна была причина, для любой спорной ситуации она у него всегда была одна – азарт. Порой к азарту примешивалось чувство справедливого негодования, в плане затыка-ния за пояс какого-нибудь выскочки возомнившего себя суперспортсменом или непревзойденным игроком в Дьябло, Доту, КС, ВОВ и пр. Играл Гарик практически во все и с большим удовольствием, и парнем он был очень и очень неглупым, но когда речь заходила о спорах, мозг его начинал работать как-то иначе, чем всегда.
Когда я решил описать хотя бы некоторые из его споров, то обратился за помощью непосредственно к нему самому, на что Игорек мне ответил: «Вов-чик, ты знаешь, этих споров было столько, что они как в тетрисе сложились все штабелями и из памяти исчезли…». Что ж, опишу те, которые помню сам.
Начну со спора, за который до сих пор держу обиду на Игоречка.
Я уже писал, что в общаге тех годов, когда я в ней жил, довольно попу-лярны были нарды. У нас в комнате нарды были просто шикарные: огром-ные, резные, с аппликациями из какого-то материала… Грех было такой кра-сотой не пользоваться, и мы не грешили. Причем нары были мои, но играл я хуже всех в комнате. И вот как-то приходит к нам в гости Игорек смотрит на наше ребячество с нардами и предлагает спор со всей комнатой (нас тогда в ней по факту жило пятеро). Суть спора такова: Игорь играет в нарды со все-ми жителями комнаты по очереди. Один человек – одна игра. Исходя из ана-лиза увиденного, Гарик сделал вывод, что он легко сможет победить любого из нас. Если он проигрывает хотя бы одному, то он проигрывает весь спор и ставит комнате пять литров пива. Если Игорек выигрывает у всех, то каждый ему ставит по литру пива (опять-таки, получается пять литров пива). Условия более чем выгодные – мы соглашаемся.
Начинать Игорь собрался с самого слабого, а потом идти по нарастаю-щей. Соответственно, начал он с меня. Играл в нарды я тогда второй или тре-тий раз в жизни. А новичкам везет. А в нардах везение – вещь, определяющее очень многое. И как бы неумело я не распоряжался выпадающими мне один за другим кушами, все равно партию я выиграл. Спор окончился, едва успев начаться. Игорек расстроился, подавал апелляции, но мы были неумолимы. Он собирался повторить спор на тех же условиях. Мы были согласны, но только если он сначала принесет причитающееся нам пиво. Игорек слегка так расстроился и ушел.
Жизнь потекла своим чередом, толи меня позвали в гости, толи я пошел без приглашения, но факт в том, что из комнаты я часа на три отлучился, а когда я вернулся, оказалось, что проигранные Игорем пять литров пива, фак-тически, выигрыш комнаты являлся моей заслугой, были принесены и уже выпиты. Получилось как-то не совсем хорошо. Получилось прям как в на-родной мудрости, гласящей, что в большой семье клювом не щелкают…
Как человек культурный, я сразу не предъявил никаких претензий, они всплыли во время первой же посиделки. И периодически всплывали позже. Игорек уже и извинялся, и приносил чисто мне эти пять литров. Справедли-вость была восстановлена, а обида осталась!
Пиво
Пиво вообще занимает в жизни студента определенное место. Первыми это отметили таганрогские политические деятели, которые в рамках своих избирательных кампаний прибегали к его помощи. Один кандидат устроил какой-то праздник в студенческом клубе с бесплатным пивом. Не знаю, мно-гие ли потом голосовали за этого кандидата, но фамилию знали все студенты.
Однажды кому-то было нужно, чтобы как можно большее количество студентов проголосовали досрочно (по каким-то там специальным справкам, мол нам нужно уезжать на выходные, а прописаны мы здесь и проголосовать очень хочется). И подключили эти предприимчивые люди к данному виду деятельности старост этажей общежития, которые собрали народ и объявили, что те кому хочется литр бесплатного пива должны завтра с ним сходить в Белый дом и проголосовать досрочно за кого угодно. Нам было не лень.
На самом деле, всего ведь хорошо в меру, студенты меру знают редко, а пиво вообще в любом количестве редко кому приносило ощутимую пользу. И вот я вдруг понял, что мы пьем пиво каждый день, независимо от времени суток, и меня это сильно смутило. И я поспорил со всей комнатой, что месяц не буду пить пиво. На что поспорил? Конечно же на пиво!
Казалось бы, что может быть проще, чем всего лишь месяц не попить с товарищами пива, ан нет: очень сложно.
Приведу пример, опять же из своей биографии. В юношестве я активно занимался спортом и потому не курил. В дворовой компании курили все без исключения и разделения по полу и возрасту. Умом и организмом я понимал, что мне курить не нужно, но стоило мне заснуть, как во сне я курил все что угодно: самокрутки, сталинскую трубку, сигары, найденные на улице окурки и даже виноградные листья, как Том Сойер. Вот так вот стадный инстинкт брал свое, когда сознание меркло.
С пивом было еще труднее: его-то я до этого пил…
И ребята продолжали пить, и естественно надо мной подтрунивали. И вот, когда знаешь, что НЕЛЬЗЯ, то хочется этого в разы сильнее. Первые не-дели две я просто мучался: покупал себе лимонад, по цвету неотличимый от пива, чипсы или сухарики и поглощал все это вместе с товарищами, пьющи-ми в этот момент пиво. А потом резко всякая тяга пропала. И когда вышел месяц, у меня еще неделю не упоминал комнате о необходимости выплаты долга.
Так вот я и в своих силах убедился, и спор выиграл, и денег сэкономил, и пива в итоге попил!
Раз уж я вспомнил Тома Сойера, то расскажу здесь об одном случае, ко-торый уместнее, конечно, было бы описать в третьей главе, но вспомнился он мне именно сейчас.
Когда Марк Твен в одной из книг наделил своего любимца еще и задат-ками детектива, тот разгадал тайну благодаря подмеченной им ранее челове-ческой черте в глубокой задумчивости совершать то или иное действие: ри-совать определенную букву пальцем по любой гладкой поверхности; тере-бить кончик носа, накручивать волосы на палец и т.д.
В радике работал преподаватель, который в минуты задумчивости силь-но упирал язык в щеку. Отчего щека становилась довольно заметно бугри-стой. Студентов это всегда веселило, поскольку данный жест однозначно ас-социируется у молодежи с оральным сексом. Как правило, к концу семестра все уже привыкали к этому характерному знаку преподавателя и внимания на нее практически не обращали. Так вот, конец семестра – выставление оценок. Преподаватель сидит с журналом высчитывает балы и называет оценки, сту-денты сидят за партами и слушают. И когда очередному студенту объявляют не слишком уверенным голосом, что у него скорее выходит тройка, чем чет-верка, то этот студент с просительными интонациями в голосе спрашивает: «А может, все-таки, поставите четверку?». На что преподаватель ответил: «Ну, если подумать» - тут он делает свой характерный жест – «… то мож-но!».
Аудитория просто рыдала!
Контр Страйк (КС)
Я левша. Мелкая моторика правой руки развита довольно слабо: вирту-озно обращаться с компьютерной мышью у меня никогда не получалось, а для хорошей игры в стрелялки (шутеры) – умение обращаться с выше упомя-нутым манипулятором чуть ли не первое требование. Соответственно в КС я не играл – не получалось, а специально тренироваться не было желания: я вообще не очень люблю компьютерные игры.
Как-то разговорился я со своим другом, на эту тему. Андрюха тоже лев-ша, но хорошо играть в КС это ему почему-то не мешает. Игорек, бывший свидетелем данного интересного для него разговора тут же вмешался с идеей того, что здесь не в физиологии дело, что даже будь я правшой, он бился бы со мной об заклад, что на любой карте из ста раундов я его не разу не убью.
Андрюха буквально подпрыгнул на месте с криком «Спорь со мной!!» и уже за ранее красным от эмоций лицом. Но Игорек резонно заявил, что речь сейчас не об Андрее и испытующе посмотрел на меня.
Андрей запросил тайм-аут, отвел меня в сторонку и быстро начал шеп-тать мне на ухо что-то о карте, где не надо скупаться, где негде спрятаться. Говорил он и о теории вероятности, и о заблаговременной оговорке всех пра-вил поединков и пр. Я тогда мало что понимал, но верил Андрею, как другу, как игроку, как математику.
День и час поединка был назначен. Были выбраны секунданты: моим се-кундантом был, конечно, Андрей, Игорь выбрал себе в секунданты Димка – человека непредвзятого, честного, одинаково хорошо относящегося к нам обоим и разбирающегося в игре. Сидели мы с Игорем в разных комнатах (не нашли мы в назначенный час комнаты, где были бы свободны сразу два ком-пьютера, подключенных к сети) сбоку от меня сидел Димок, сбоку от Игоря – Андрюха. Карты была «Ледяной мир» скупаться было запрещено. Сначала игрались десять разминочных игр, на этом настоял Андрей. В каждой из них я не прожил и минуты. Зато я привык к карте и понял, почему нужно стре-лять не очередями (большой разброс пуль). Началась баталия, пошел отсчет ста раундов. Первые четыре раунда я бездарно умирал. В пятом раунде я аб-солютно случайно, зверски гашетя из калаша, каким-то чудом попал ему точнехонько в голову, Игорь (в лице контера) упал. Я обернулся к Димку – Дима улыбался, протягивая мне руку, со словами «Поздравляю! Чистая по-беда!». Игорь еще что-то писал мне в игре, но я уже не в состоянии был чи-тать – я победил! На полпути до комнаты, где сидел Игорек, я встретил бе-гущего мне на встречу Андрюху, который еще издалека начал кричать, что «Теория вероятности – это, брат, сила! И против нее не попрешь! А научный подход – почти всегда залог успеха!». Игорек был деморализован, он признал мою победу, но остался при своем убеждении. Проиграл он мне тогда, кажет-ся, два сникерса и коллу. Еще никогда в жизни я не был так раз выигрышу!
Позднее мы еще несколько раз спорили с Игорьком по поводу КСа, но результат всегда был один и тот же: у меня в союзниках была высшая мате-матика и все более улучшающаяся моторика, а у него в противниках – разду-тое геймерское самомнение.
Проверка на жадность
Не знаю, с чего именно это началось, но, как-то раз, появился у нас в комнате Игорек с вопросом: не желает ли кто за пять секунд заработать сто рублей. Мы уже довольно-таки хорошо знали Игорька, и потому «не жела-ли». Но все же стало интересно, что на этот раз он выдумал. Затея оказалась проста: берется купюра любого наминала, кладется на руку и прижигается сигаретой. Если человек, на чьей руке творится это безобразие, дотерпит до того момента, когда купюра прожжется, то данный ден. знак переходит в его собственность. И желающие находились. Они, правда, торговались: чаще всего припаливалась десятка, а на кону лежало пятьсот рублей. Мало кто вы-держивал дольше трех-четырех секунд, но все-таки нашелся такой человек, который продержался, как утверждают очевидцы, чуть более десяти секунд. Этим «героем» оказался Олег, мы называли его Федом – производная от фа-милии. Он держался до последнего (Олежка – человек рачительный и прин-ципиальный), глаза на лоб лезли не только у него, но и у собравшихся вокруг ротозеев. Волдырь на руке вздулся у него спустя считанные минуты после спора, и был он просто-таки гигантским! Да! Пятьсот рублей Фед, естествен-но, не выиграл – нельзя прожечь сигаретой лежащую на голой руке купюру.
Мелочи
Когда становилось совсем скучно, Игорек мог спорить по поводу всяких мелочей. Так один раз он чуть не разругался с Рафиком из-за того, что Рафик посмел высказать мысль, что с большой болей вероятности он сможет плю-нуть дальше, чем Игорь. Это был вызов. Тот час был организован турнир по плевкам. Поскольку участников было всего двое, то оба они автоматически вышли в финал. Судьей был я. Была проведена черта, у которой выстроились финалисты, судья стоял немного в стороне от них на расстоянии трех с поло-виной – четырех метров. Первым выступил Рафик, его плевок улетел доволь-но-таки далеко, но несколько рассеялся по пути. Своим выступлением Иго-рек низвергнул Рафика с его Олимпа – так сказать, переплюнул его метра на полтора. Рафик подал апелляцию, говоря, что сама техника плевка была им несколько нарушена и плево не должен быть засчитан. Я посмотрел на Иго-ря, тот кивнул. Состоялась переплевка. Игорь мог не плевать повторно (Ра-фик и второй раз не доплюнул), но он плюнул из принципа и побил свой пре-дыдущий рекорд на несколько сантиметров. Справедливость восторжество-вала! Спорили они тогда на спортивный интерес.
Дело было возле входа в общагу. Там стоят лавочки, есть навес, спа-сающий и от дождя и от солнца. И вот сидим мы с Игорем вдвоем на лавочке, кажется, кого-то или чего-то ждем. Время идет, становится скучно, начинаем исследовать окрестности. Уходим не далеко – метра на три. Видим спуск в подвал. Спуск представляет собой яму, в которую ведет лестница с бетонны-ми ступеньками, заканчивается спуск небольшой немного захламленной площадкой и дверью в сам подвал. Глубина ямы – метра три или чуть боль-ше. Стоим. Смотрим.
- Спорим, я туда спрыгну?!
- Игорек, тебе сколько лет?
- Двадцать один.
- А ума, как будто – двенадцать! Там же стекло лежит, железяки какие-то…
- Ну, тогда я просто так спрыгну…
- Не тупи!
- Спорим! Ведь все равно же спрыгну!
- Ладно. На что?
- На большой сникерс!!
- Договорились.
Он прыгает. Удачно. Выходит назад по ступенькам.
- Я тебе должен был два сникерса?
- Да.
- Теперь – один! Давай еще раз на сникерс поспорим, что я опять спрыгну!
- Нет!
- Я ведь все равно прыгну…
- Прыгай.
- На спор?!
- Нет.
- Скучный ты.
Провокатор
Провокатором называли мы Андрюху. У Андрюхи не было друга, с ко-торым он бы «чуть-чуть не подрался». В том числе и я один раз был не далек от ситуации физического на него воздействия. Почему так случалось? Все очень просто. Андрюха мог часами лежать на кровати в своей комнате и при-думывать какую-нибудь исключительно абсурдную мысль, а потом днями подбирать к ней еще более абсурдные аргументы. Другими словами, он по-ступал по принципу представителей софистики. Хотя об оных Андрей даже не знал, поскольку все гуманитарные науки за науки, как таковые, не считал, а философию, так и вовсе считал лженаукой. Именно из-за Андреевой не-любви к философии скрепки на моей зачетки были очень даже расшатаны.
Обще известно, что чем абсурднее высказывание, тем сильнее раздражает попытка доказательства правоты этого высказывания. Человек не может не возмутиться, когда на черное говорят белое и на оборот. И это нормально! Я думаю, что это своеобразная защита психики. А Андрей любил играть на нервах…
Особенно неприятно, когда глупости говорит умный человек. Андрюха мог затевать споры, чтобы просто позлить людей. Правда он утверждал, что открывает глаза друзьям на это страшный мир, где обман на каждом шагу.
Западло
Как-то Андрей поспорил с другом, что в КС выиграет у того двадцать раз из двадцати на определенной карте. Друг играл в разы лучше Андрюхи, он сказал: «Конечно, с моей стороны это не честно: я-то уверен, что ты не сможешь выиграть этот спор, но раз ты так настаиваешь…». Началась игра. Вскоре выяснилось, что Андрей знает какой-то заветный уголок на карте, от-куда открывается замечательный обзор, а его самого не видно. И каждый раз, покупая снайперскую винтовку, Андрей забивался в этот угол и убивал оп-понента. Это было не честно по-человечески, но в рамках спора. Андрей чуть не потерял друга, когда пришел требовать выигрыш. Потом, признав, что был не совсем прав, Андрей предложил новое пари: «На любой карте, я не беру винтовку, условия те же – ты ни разу меня не убьешь и еще одно, сервер я».
Договорились. Сели играть. С самого начала игры Андрюха покупает гранату в подрывается на ней. И так двадцать раз. В чем суть? Андрей убива-ет сам себя, следовательно, противник его убить уже не может. Из двадцати раундов Андрей не пережил ни один, но его и не разу не убил оппонент. Спор выигран. Андрюха обруган. Но он счастлив. Наверное, он нет-нет, да и страдает энергетическим вампиризмом.
Тараканы
Как-то раз Андрей поспорил с кем-то из соседей по комнате, что не убь-ет больше в жизни ни одного таракана. Видимо, комната решила вывести та-раканов, а Андрюха просто любил выступать против большинства. В этой своей решимости он пошел на крайние меры. Андрей провел чем-то черту по полу, отделив свою кровать и место с компом, и объявил эту зону заповедни-ком для тараканов: мол, на данной территории, коя является его личной зо-ной, тараканов можно убивать только с его разрешения, которое, никто нико-гда не получит! Спустя две или три недели Андрей стал страдать от своей принципиальности: гонимые соседями по комнате тараканы все чаще нахо-дили себе приют в его личной зоне. Андрюха держался долго, но, в конце концов, и он сдался, объявив войну эти наглым насекомым. На мой вопрос, что же все-таки побудило его к таким действиям, автоматически ведущим к проигрышу спора, друг ответил: «Понимаешь, чем их больше, тем они на-глее, но даже не в этом дело: я вчера наводил порядок в тумбочке и увидел там двух СЕДЫХ тараканов! Понимаешь? Седых! Я вдруг понял, что это против законов природы – чтобы тараканы в общежитии доживали до ста-рости! Вот я и решил помочь природе…»
Диплом на английском
Я уже говорил, что Андрей недолюбливал гуманитарные предметы. Не-долюбливал – сказано довольно мягко, он в них плавал, при чем плавал до-вольно неважно. Сдавать обязательные гуманитарные дисциплины Андрюхе было нелегко: он их «закрывал», ему помогали друзья, Игорек отрабатывая долг (естественно, проспоренный) в не то тридцать, не то в шестьдесят банок сгущенки писал за него итоговый тест по английскому языку. Причем попа-лась ему среди наблюдателей его (Игоря) родной преподаватель по англий-скому, которая чрезвычайно удивилась, но не сдала. За что потом, кажется, получила коробку конфет.
Вот об английском и пойдет речь.
Когда человек мало знает о проблеме, то ее решение кажется ему до-вольно простым. Чем больше он узнаешь о чем-то, тем определеннее пони-мает, что знает очень и очень мало. Английский язык Андрей знал на уровне непереведенных компьютерных игрушек. Но любил поразглагольствовать на тему того, что иностранный язык выучить несложно. Нужно просто иметь хорошую память и гору свободного времени. Что если его самого хорошо простимулировать, то он легко за пару месяцев выучит английский. Естест-венно, все в этом сомневались, но сомнения свои держали при себе по из-вестным причинам. Но как-то сосед мой Рафик не выдержал: «а чем защита дипломного проекта на иностранном языке тебе не стимул?!».
Андрей подумал-подумал и, дабы не ударить в грязь лицом, согласился! И поспорили они с Рафиком на ящик вина, что оба они защитят свои дипло-мы на английском. Если кто-то не защитит – с того ящик, а если оба защитят, то пополам. Рафик подписался на эту авантюру, потому что хорошо знал язык: говорят, что когда уже знаешь более одного языка, следующие учатся легче, а уже по имени было понятно, что Рафик знает больше, чем один язык.
Так сложилась ситуация, что на данный момент оба еще не закончили университет (а планировалось это сделать в 2007 году) и спор еще продолжа-ется.
Клеймо
Затевал Андрей споры и с откровенной целью личного обогащения. Правда, делал он это скорее с товарищами, чем с друзьями. И при этом ста-рался подбирать компании, где нет людей с техническим образованием или складом ума. Приведу один, но зато самый поучительный, пример подобных споров.
Собиралась компания, распивалось спиртное. Когда спиртного было вы-пито уже прилично, заводилась речь о человеческих сверхспособностях и т.д. Без разницы, как относился ко всему сверхъестественному народ, Андрей вдруг во всеуслышанье заявлял, что все это шарлатанство, и что он сам впол-не может выполнять и не такие трюки! Народ просил показать! Андрей «ло-мался». Все приходили к выводу, что он просто мелит языком, и когда это высказывалось в слух, Андрей предлагал спорить на деньги, что он сможет практически усилием мысли, ладонью, без помощи пальцев, поднять со стола рюмку, наполовину заполненную водкой. Народ соглашался, деньги выкла-дывались. Провокатор заявлял, что поскольку это наполовину магия, то без огня тут не обойтись и поджигал водку. Затем она накрывал рюмку ладонью, огонь выжигал весь остававшийся в рюмке кислород, и ладонь как бы приса-сывалась к рюмке на столько, что рюмку можно было ладонью поднять со стола. То есть, народ расплачивался за то, что плохо учил в школе физику, хотя не все это понимали.
Все бы было хорошо, но жадность (или глумливость, ее здесь, наверное, было даже больше жадности) редко доводит до чего-то хорошего. Так случи-лось и с Андрюхой. В очередной раз, показывая фокус, он решил выиграть побольше денег и пока горела водка в рюмке, подстегивал членов компании присоединится к спору. А огонь горел. А рюмка нагревалась. И когда Анд-рюха накрыл ладонью рюмку, он сразу понял свою трагическую ошибку, но, даже не моргнув глазом, он в очередной раз проделал свой фокус, и уже по-том оторвал ладонь от раскаленного стекла. Теперь на ладони у Андрюхи – «клеймо» в виде уже коричневой окружности, и каждый раз, когда он, про-щаясь или приветствую, протягивает мне руку я вспоминаю о его провока-торских способностях.
Абитура
Мы с соседями жили в комнате на четвертом этаже. Оба наших довольно больших окна выходили прямо на административный корпус, где в начале лета организовывалась приемная комиссия. Соответственно с самого утра туда подъезжали машины, из них выходили владельцы, ставили свои транс-портные средства на сигнализации и шли по своим делам. А сигнализация – вещь чувствительная и громкая. А проезжая часть – рядом, и сигнализация срабатывает, а от нее может сработать и сигнализация на соседней машине… Повторюсь: лето, душно, окна на ночь оставляют открытыми, а тут, с утра пораньше, под окном надрывается сигнализация. И так каждое утро, и даже в выходные…
Думаю, не нужно говорить, что мы были недовольны сложившейся си-туацией (утренний сон ведь самый сладкий!). Зрили мы в корень и понимали, что у данной ситуации есть конкретное лицо, которое можно обвинить в на-ших недосыпах – это было лицо любого абитуриента. И, зевая, всегда жало-вались друзьям на каждодневное неспокойное утро. Был в ту пору у нашей комнаты друг – Роман. Он был из тех немногих, кому разрешалось заходить в комнату без стука. В то время как он сам в общаге уже не жил – поведение у него было не примерное. Парень Роман был неглупый, с техническим скла-дом ума, в шахматы любил играть (и очень хорошо играл), но имел склон-ность к авантюрным затеям, иными словами, был немного хулиганистым. Выслушал он нас и говорит:
- Что ж вы терпеть все это будете?
- А что прикажешь делать? Спать с закрытыми окнами? Да и с закрытыми все слышно.
- Все равно что-то нужно делать. Может в профком написать?
- Насмешил!
- Ну, тогда давайте акцию протеста устроим! Распугаем абитуру!
- Например?
- Не знаю, на простыне что-нибудь напишем, и между окнами ее повесим!
- О! А Давайте просто станем на окна и будем кричать «Абитура – лохи!».
- Ага! И ссать при этом!!!
- Неее это перебор…
- А че? Я бы сделал, если б кто-нибудь со мной за компанию поддержал бы! Мне-то че? С общаги все равно уже выгнали!
- А одному слабо?!
- Если одному, то тогда за деньги!
- Скока хочешь?
- Штуку!
- Ребята! Скинемся?!
Тысячи мы сразу собрать не смогли – побежали по друзьям, предлагая им присоединиться к своеобразному спору, где Роман будет стоять на окне четвертого этажа, мочиться и кричать при этом «Абитура – лохи!». Народ под это дело подписывался: такого в общажной бытности еще не было. Да, у студентов радиотехнического факультета была традиция: после защиты ди-пломной работы выбрасывать из окон общежития телевизоры, усилители или, на худой конец, радиоприемники, но что б такое из окна… Максимум, что до этого выпадало из окна – это холодильник.
В итоге набралось даже больше тысячи, и Роман… отказался.
- Мне и стремно как-то и подставлять всю комнату не охота…
Мы все подумали и решили, что так действительно будет лучше. А день-ги раздали обратно. Все равно сама новость о подобном намерении уже раз-влекла скучающую общагу. А комендант так и не узнала, какой скандал чуть было не вылился из окон вверенного ей общежития.
Кони
Речь в этом споре шла не о футболе, хотя именно с него началась, но как она перекинулась на настоящих коней, да еще и на Американском континен-те уже покрыто мраком. Но точно помню, что, подняв из глубин памяти все свои знания по биологии, я доказывал, что лошади не всегда были большими и, например, ни в Южной ни в Северной Америках как вид не существовали. В то, что лошади когда-то очень давно были не больше лисицы (это не я при-думал, это такая схема была в учебнике биологии) друзья хоть и с трудом, но поверили, а вот в то, что индейцы, так лихо скачущие в вестернах на лоша-дях, большую часть своего существования были безлошадными, они пове-рить не смогли. И даже совсем наоборот, были уверены в обратном настоль-ко, что готовы были спорить и заранее праздновать победу! Да, это было не-много подло с моей стороны, но я согласился на спор. Интернет, как назло, оказался неоплаченным, и руки у спорщиков опустились: не в библиотеку же, в самом деле, идти. Стороннему мнению решили не доверять, а искать научные и стопроцентно достоверные подтверждения или опровержения мо-их слов. Достали где-то энциклопедию, нашли в ней лошадь, но про Америки там не было ни слова. И тут одному из друзей пришла в голову идея посмот-реть информационные статейки в «Цивилизации» (игра такая – пошаговая стратегия), ведь там куча всяких конных юнитов: глядишь, и скажут чего в тему. Первая же статья про наездника вещала о том, что в Америку лошади попали вместе с конкистадорами в средние века. Вот так вот и нашлись «на-учные и стопроцентно достоверные подтверждения» моих слов. В игрушке.
А все вокруг говорят, что компьютерные игрушки – зло. А медаль-то о двух сторонах!
Спор со следователем
Здесь следует рассказать некую предысторию. В университете была та-кая штука, как профилакторий. Смысл этого профилака, как его называли студенты, заключался в следующем: если ты студент-бюджетник, то ты име-ешь право раз в полгода или год посещать этот самый профилак. Первый раз ты проходишь что-то вроде медкомиссии, которая ставит тебе какой-то диаг-ноз, дает таблетки, витаминки, назначает массаж и пр. Но главное, то ради чего студенты туда шли, это трехразовое питание. Студент должен был за-платить за направление в профилак, но сумма эта была в разы, если не на по-рядок, ниже уже только стоимости питания, не говоря уже о выдаваемых на руки медицинских препаратах. Профилак был исключительно популярен среди юношей-студентов, живущих в общежитии. Всеми правдами и неправ-дами (по чужим документам, покупая его за большую, чем стоимость на-правления, сумму и пр.) они умудрялись брать направления чуть ли не на ка-ждый месяц. Правда, сложно было вставать на завтрак в выходные, но зато после завтрака легко можно было доспать. Среди девушек профилакторий был менее популярен, потому что за месяц подобного питания они набирали от одного до трех килограммов.
Сразу предупрежу, что на профилакторий не спорили.
Здание, где кушали посетители профилака, находилось неподалеку от общаг и являлось главной студенческой столовой. Помимо столовой в здании на первом этаже еще находилась кофейня и ночной клуб. В этот клуб в не очень добрый вечер и пошли как-то отдыхать ребята. Пошли впятером, а вернулось на утро трое. Где недостающие двое, они не знали. Да, отдыхали вместе. Да, вот до такого то момента мы их помним. А вот выходили уже без них. Зато с какими-то девчонками! А дальше и самих себя-то они особо не помнили. Ждем до обеда – ребята не появляются, телефоны их молчат. Идем на проходную (там есть городской телефон, которым в личных целях студен-там пользоваться нельзя, но поскольку мы мальчики хорошие, то нам можно, особенно, если учесть, что выходной и коменданта нет) звоним в ближайшее отделение милиции, называем фамилии. Нам отвечают, что наши «орлики» у них, что мы можем прийти их навестить и принести им что-нибудь поесть.
Идем. Пускают не всех. Вернувшиеся от нарушителей спокойствия това-рищи говорят, что те сами-то не слишком хорошо помнят за что их «приня-ли» и толком не знают, когда их отпустят, потому что пока с ними никто и не разговаривал.
Отпустили ребят через сутки и поведали они нам буквально следующую историю.
Отдыхали они в клубе. Выпивали. Денег было немного. Вышли вдвоем покурить. Пообщались, сошлись на том, что все вот сейчас замечательно, вот только кушать охота. И, вдруг, одного из товарищей осеняет гениальнейшая, как им обоим тогда показалось (все-таки выпито было немало), мысль. «На-верху же профилак! Если, они уже рано утром раздают завтраки, то, значит, они все готовят с вечера! Значит, там сейчас наверху полные котлы котлет стоят! Погнали – похаваем!».
Ну, сказано – сделано: побежали проверять справедливость своих выво-дов. Стоит ли говорить, что никаких котлов и никаких котлет они там не на-шли?
НО! Они увидели в общей темноте второго этажа какой-то далекий и не-яркий источник света. И вот два наших ночных мотылька стремятся к этому источнику, коим является приоткрытая дверь в кладовую этого ночного клу-ба…
Смотрят ребятки, а там: пиво, водка, коктейли – глаза разбегаются. И от такого несказанного счастья при виде этого поля непаханого они вовсе поте-ряли способность логически мыслить. Иначе они бы наверняка задумались: в каких таких случаях работники оставляют открытой дверь и не гасят свет в кладовую? Правильно, чтобы в скором времени еще за чем-то вернуться. И они возвращаются, и видят там посторонних людей, и замыкают их, и зовут дежурящий у клуба наряд милиции и передают наших «воров», которые и брать-то ничего не брали (не стану изображать из них святош – не успели), в руки стражам порядка.
Привозят наших товарищей в отделение, определяют по камерам. Ребята таким ходом событий недовольны. Они возмущаются. Особенно один. Его связывают и в позе ласточки и оставляют остывать. Он и при этом продолжа-ет ругаться.
После обеда ребят вызывают к следователю. По очереди. Они толком ничего не помнят. Следователь в это не очень верит.
- Что, неужели совсем ничего не помнишь?
- Не, ну помню девчонок каких-то…
- А на втором этаже вы что делали?
- Да их же и искали (под дурачка косит).
- Кого?!
- Да девчонок…
- Почему именно там?
- Не знаю. Пьяные были. Стукнуло в голову, что они туда ушли…
- Ладно. А почему вчера в отделении буянил? Зачем ругался? Зачем орал, что менты – п….ры?
- Я такого не кричал!
- Не кричал, говоришь?..
- Не кричал!
- А давай с тобой поспорим, что ты кричал? А? Я приведу двух свидетелей, и если они подтвердят, что ты это кричал, то я тебя обоссу!
Товарищ мой, скажем так, очень сильно растерялся. Он промолчал, ни-как не ответил на довольно странное предложение о споре…
Но и следователь уже немного остыл, видимо, осознав, что не с обыч-ным хулиганом разговаривает, а с человеком, который, в трезвом виде, может претендовать на звание интеллигентного.
Все-таки, самый хороший спор – тот, который не состоялся.
V. Конфликты
Конфликты – вещь в нашей жизни неизбежная. Разрешаются они по-разному. В мужских коллективах, довольно часто, с применением силы. Если у глупого конфликта есть свидетели, то чаще всего они пресекают боевые действия, но это тоже случается не всегда. Все мои друзья и товарищи в сво-ей повседневной жизни – люди абсолютно мирные и толерантные. Если ка-кие-то конфликты у них с кем-то и возникали, то, чаще всего, «по пьяной ла-вочке». Самый стандартный конфликт у пьяного студента – проходная об-щежития. На проходной всегда сидит вахтер – женщина пенсионного возрас-та. Получив в руки заветную кнопку от турникета, она порой входит в режим Бога. Все! Она теперь властительница судеб! Конечно, она просто так не пропустит пьяного студента, ведь по правилам проживания, ему, находяще-муся в алкогольном опьянении, в общежитии быть запрещено. Вахтерша мо-жет творить свое злое, но абсолютно законное (хоть и несколько бесчеловеч-ное, хотя ее можно понять: не все пьяные студенты сохраняют человеческий облик) дело абсолютно бескорыстно! Может делать это от скуки. А может и путем шантажа выбивать шоколадку к завтраку.
Как бы то ни было, а конфликты были и имеют место быть. Не случайно же в ночь на первое апреля вахтеров вместе с охранниками заперли на вахте, заколотив дверь гвоздями. Так они там бедняги и сидели, пока не вызвонили коменданта, тот не разбудил телефонным звонком старосту общежития, ко-торый, за минуту вычислив злодеев, дал им указание освободить «заключен-ных», а на утро своих злодеев не выдал, ни смотря на все посулы и угрозы.
Итак, проходная. До того, как появились турникеты (год эдак 2004), проходная была данью традициям. Это было личное пространство вахтера, откуда он часа в три ночи выходил и замыкал дверь, чтобы в пять нуль-нуль ее отпереть. Если вахтеры было скучно, то он тихо мирно следил, кто что в прозрачных кулечках носит. Еще вахтер приторговывал: в мужских общежи-тиях, в основном сигаретами, шоколадками и недорогим лимонадом в полу-тора литровых бутылках. В женских общежитиях ассортимент был примерно тот же, только без сигарет и выбор шоколада на порядок лучше. Идя в гости к девушкам можно было заранее ничего не покупать, все можно было купить на проходной, в таком мероприятии было сразу два плюса: наибдительней-ший проходной женского общежития (профессия обязывает) видел, что ты идешь с хорошими намерениями: как минимум чай пить. К тому же, если ку-пить побольше, да еще и вежливо себя вести, то был реальный шанс, что ко-гда к двадцати трем часам всех гостей начнут выгонять из общежития, тебя выгонят в последнюю очередь: все-таки много взял – времени, чтобы все по-пробовать нужно больше…
Но речь сейчас о проходной в практически мужское общежитие, причем в тот период, когда вневедомственная охрана и турникеты уже появились, но с появлением этим свыкнуться еще не успели.
Закрывать общежитие стали ровно в двенадцать ночи. Открывали их за ночь дважды: в час ночи: для тех, кто не успел к двенадцати, и в два часа ночи: для тех, кто совсем загулялся. Но ведь разные бывают ситуации: и с работы ноч-ной студенты могут возвратиться пораньше, и на поезд ночной хотят успеть. А им не открывают: расписание для всех одно и тоже. Вот наберется вас много там за дверью, тогда откроем! А ждать народу не хочется. А народ мо-лодой, спортивный и злой. И если народ больше злой, чем спортивный, то он стучит в окно и говорит, что стучать он не перестанет, пока его не впустят. А ему изнутри отвечают, что так и в милицию попасть недолго! А люди гово-рят, что хоть и в милицию – всяко лучше, чем на улице мерзнуть (лукавят, конечно, понимают, что ни вахта, ни охранники из-за внутренних вопросов наряд вызывать не станут: все-таки они имеют право зайти в общагу, где они официально прописаны). В конце концов, легальных буянов пускают, осо-бенно, если они действительно возвратились с работы. А если люди загуляли, кого-то с собой привели, то тут лучше не шуметь. Ну и что, что на первых этажах решетки? Есть же вторые этажи! Да, пройдет еще год-два, и вычислят все удобные окна вторых этажей и заварят их решетками, но ведь неудобные окна останутся. А то, что они неудобные с лихвой покрывает, если Вам отту-да руку сильную и длинную протянут. А утром, точнее ближе к обеду, ты в это длинную крепкую руку просто вложишь бутылочку пива или пачку сока или кому что нравится…
Но если компания подгулявшая, а лишних товарищей нет, и час откры-тых дверей близок, то зачем рисковать здоровьем, можно ж и подождать!
Вот именно по последней схеме решили действовать мои отдохнувшие сосе-ди. Они тихо ждут открытия двери, но народ к этому часу тоже с разных концов города подтягивается, а народ он разный бывает, и кто-то уже вахту разозлил…
И вот проходят мои товарищи через проходную, и вдруг турникет сто-порится. В чем дело? В водке. В одной бутылке водки, которую Александр нес в руках (не в карман же ее совать).
- Со спиртным в общежитие нельзя!
- И что прикажите делать?
- Оставляй на вахте или выкидывай!
- Как же! Оставлю я вам! Это ж все равно, что выкинуть!
- С водкой не пущу!
- Водку (прижимает бутылку к груди, на фоне могучей Сашкиной груди, бу-тылка кажется совсем маленькой и совсем не криминальной) не отдам! Моя она! Слышите?! Моя!
- Не пущу!
- Как хотите!
С этими словами двухметровый Сашка просто перешагивает турникет и идет к себе в комнату. Остальные члены компании смотрят на своего знаме-носца и резонно так говорят: «Ну, мы-то без водки, нас-то пускайте!». Их на-чинают запускать, но видят малознакомое лицо и снова стопорят турникет: Серега уже жил в общаге, но на полулегальной основе, то есть разрешение от коменданта он получил, но пока не оплатил проживание.
- Ты здесь не живешь!
- Да я уже полтора месяца как живу!
- Давай пропуск!
- Он дома лежит! Всех так пропускаете, а мне пропуск нужен?!
- Тогда диктуй свою фамилию и номер комнаты!
- Легко! Пишите! Записываете? Пишите! Чинганчгуков комната 107! (вы-то понимаете, что и фамилия и номер комнаты вымышленные, а охранник уже пожилой человек, да и внешности не славянской, видимо в школе не читал он книжки про индейцев… он, конечно, посомневался: больно фамилия редкая, а с другой стороны, вроде где-то и слышал).
Серегу запустили.
Правда, на утро приходил комендант. Смотрела на краснеющего Сашу и говорила: «И не стыдно тебе, Саша? Такой мальчик хороший, а правила про-живания в общежитии нарушаешь?». Смуглый детина Саша краснел и тихо так говорил: «Я больше не буду…».
Сковорода
Конфликт разгорелся между нашей комнатой и всей администрацией общежития, причем оборонялась, довольно хило (ей гораздо привычней на-падать), администрация. Все произошло из-за сковородки. Точнее ее пропа-жи. Как было дело. Была ночь. Комнате не спалось. И в три часа ночи мы решили пожарить картошку. Нас в комнате жило пять человек. Пять физиче-ски крепких, здоровых и, как следствие, прожорливых индивидов. Представ-ляете сколько должно быть жареной картошки, чтобы все мы наелись? А представляете, какая должна быть сковорода? И такая сковорода была. Бы-ла…
В общаге на каждый этаж приходилось по одной кухне. На кухне стояли стол и две газовых печи. На столе почти всегда «откисала» какая-нибудь по-суда. Бывало, что стояла она там неделями.
Вот и мы, покушав, около четырех утра отнесли эту практически гигант-скую сковороду откисать. В десять утра ее уже не было. Так рано пропажу обнаружили совершенно случайно, но тот факт, что пропала сковорода ут-ром, снимал со студентов всяческие подозрения, ибо, во-первых, так рано они не встают, во вторых, на этаже у нас подобное было не принято. Хотя я как-то сбоем уносил из соседней комнаты обратно свой любимый стакан, его новый хозяин уверял меня, что именно данный стакан всегда ему и принад-лежал, при этих словах хотелось его ударить – сдержался.
В общем, факт оставался фактом: сковорода пропала, и взять ее мог только кто-то из обслуживающего персонала. К одиннадцати мы пошли к коменданту, она сказала, что разберется, а мы тем временем должны хоро-шенько поискать по друзьям-соседям.
Без сковородки стало плохо. Спустя два дня мы снова пошли к комен-данту. Смена режима и рациона питания изменила и наше настроение: мы заявили коменданту, что если она не примет мер по возвращению сковороды, то примем их мы, при чем в милицию мы уж точно заявлять не будем, мы обойдемся без посредников. Комендант заверила, что справится сама. На следующий день она пришла к нам сама, извинилась. Сказала, что сковороды уже нет. И денег нам за нее не отдадут, но больше такого не повторится, и что нужно быть цивилизованными людьми и самосуд не устраивать. А чтобы как-то смягчить негатив от сложившейся ситуации, она разрешает нашей комнате не участвовать ежегодных общажных отработках. Отработки эти на-зывались среди студентов: «На коменду работать». К данным заданиям (аб-солютно не сложным) относились довольно странно: за комендантов было такое право и, как не странно, все всегда его признавали, но старались не по-падать на такие работы. Отговаривался от них кто как мог: учебой, здоровьем и пр. А если не успевали отговориться, то всегда шли. Но старшие курсы ко-мендант редко мог подвигнуть на подобные подвиги, так что ее широкий жест, в свете данных фактов, остался просто жестом. Вот так вот, вроде бы мы и победили, и толку от этого – нуль!
Драки
Драки были. Куда ж без них? Они были и в общаге и за ее пределами.
Почти уверен, что в каждом уважающем себя университете есть байка, про то, как несколько студентов решили проучить очень вредного и принципи-ального преподавателя и как-то подстерегли его в темном переулке…
А преподаватель оказался не таким уж и старым, как выглядел, он, оказыва-ется, и зарядку делал, и бегал по утрам, и разряд по боксу в молодости имел. В общем и целом постоял за себя преподаватель.
У нас в Радике (а именно так в Таганроге называют уже бывший Таган-рогский радиотехнический) тоже есть такая легенда и рассказывают ее из по-коления в поколения студенты радиофака. Нам ее поведали во время одной из общажных посиделок, кажется, в первый же месяц проживания.
Героем-преподом был один доцент, преподающий ОТЦ (основы теории цепей). Поджидало его трое. Одного доцент вырубил сразу, второй убежал, а третий остался на месте и смог, если не уложить препода, то хотя бы достой-но выйти из сложившейся брутальной ситуации.
А через месяц эти студенты сдавали экзамен этому доценту…
Первого студента (того, который не успел себя никак проявить, ибо сра-зу оказался в нокауте) преподаватель выслушал и поставил ему четверку (за-служенную).
Зачетку второго (давшего деру) доцент молча выкинул в коридор. Ника-кой информации о дальнейшей судьбе бегуна рассказчик не поведал.
Третьему – препод поставил тройку, тот ликовал, так как на большее и не претендовал…
Такая вот, почти лирическая, и почти правдивая история.
Но вернемся к реалиям.
Трезвых драк я не помню. Какой цивилизованный человек полезет в драку трезвым? А у пьяного уже несколько иные ценности и пороги. Драки были и между студентами, и между студентами и местными, и между друзь-ями (товарищами, знакомыми).
Начну по нарастающей.
Саша и Толик
Гиганта и по совместительству спортсмена-борца Сашу я уже описывал. Толик – довольно крепкий парень ростом максимум метр шестьдесят пять. Они очень хорошо друг друга знают и отношения у них очень даже при-ятельские. Но Саша уже давно гуляет и его уже пошатывает. А Толик только начинает, и из него еще бьет энергия. И вот прямо возле танцпола начинается у них какая-то шуточная возня, в ходе которой Толик вдруг проводит бор-цовский прием, и борец Саша оказывается на полу. Саша смотрит на Толика, узнает в нем товарища, признает, что ситуация скорее комичная, чем обидная и, улыбаясь, встает. Толик, окрыленный недавней победой, тут же повторяет этот прием – Саша снова оказывается на полу. Саша открывает глаза и уже видит не своего товарищи Толика, а невысокого человека, который сделал так, что над ним уже смеется весь клуб…
Глаза у Саши наливаются кровью, это видно издалека, поскольку между Толиком и Сашей сразу образовывается стена, состоящая из охраны клуба, друзей Саши, друзей Толика, их общих друзей. Но Саша силен: охрана отле-тает в сторону, друзья Толика отлетают в сторону, общие друзья и друзья Саши висят на нем, уговаривая остыть, и очень сильно замедляя его движе-ния. Толик бегает вокруг Саши на расстоянии, которое Саша, как не пытает-ся, но сократить не может, и отчаянно просит прощения. Наконец, какая-то девушка (видимо, ей очень нравился Толик) вешается на шею Саше и что-то ему шепчет. Саша замедляется, перестает орать дурным голосом (а он орал – душа просила) и даже начинает улыбаться. Толика быстро уводят, что бы он, не дай бог, на глаза Саше не попался, и конфликт рассасывается.
Встретились они потом дня через два, Толик с ходу извинился, Саша тут же его простил. Больше они друг с другом не боролись.
Серега и Леха
В пору, когда мы с друзьями и товарищами учились в университете та-кой предмет, как физкультура преподавался до второго курса включительно. Порой эти занятия были единственным способом высвобождения энергии, накапливающейся за время сидения за учебниками.
Если эта энергия долго не находила выхода, то она имела свойство нака-пливаться до како-то критической массы, а потом прорываться.
Чаще всего избавляться от переизбытка энергии нам помогали те же ша-башки. Некоторые пытались бегать по утрам, а вечерами ходить подтяги-ваться на перекладину, но все это были полумеры. А полумеры, как известно, и помогают только наполовину.
Вот так вот, от нечего делать, ребята в одно мгновение собираются и едут все честной компанией в ночной клуб. Я остаюсь дома: не люблю много пьяного народа, громкую музыку и задымленные помещения; как сейчас помню – книжку остался читать. Чтение - занятие увлекательное, но для глаз – утомительное. Заснул я довольно быстро. Проснулся рано, оглядел комнату – все на месте (бывали случаи, когда и не досчитывались), но Серега как-то неважно выглядит…
Синяки, ссадины, вываливающаяся из-под простыни кисть довольно ощутимо распухла. Вывод очевиден – дрался. Осматриваю остальных – целе-хоньки. Не понятно: как это, один побит, а на друзьях не царапины? Во-прос…
Сижу – жду, когда хоть один из них проснется, от любопытства меня просто распирает: что ж на этот раз случилось? С кем, из-за чего?
Наконец, я дождался. Проснулись все разом, и завеса тайны приоткры-лась. Отправились ребята в клуб, а перед каждым походом по увеселитель-ным заведениям, у студентов принято дома хорошенько так разогреваться, чтобы не разогреваться там, где спиртное в разы дороже. Итак, приехали они всей компанией в один клуб – скучно. В другой – не пускают. Продолжили разогреваться возле клуба, в надежде, что впустят позже, надежда не оправ-далась, поскольку, хорошо так поднабравшись, они еще и ссору с охраной клуба чуть не затеяли. И вот отходят они от клуба злые и пьяные. Смотрит Леха пьяным глазом на Серегу и говорит: «А я давно хотел с тобой по-пи***ся…».
Леха – друг комнаты, из тех, кто не стучится в дверь, когда заходит.
Был он неглупым, вдумчивым человеком с техническим складом ума. Как у каждого разумного и привыкшего мыслить человека, у него бывали кризисы личности, граничащие с депрессией. Один раз, чтобы рассеять очередные ту-чи, он перерыл всю локальную сеть в поисках порнографии с роботами. В смысле без людей – с одними, так сказать, механизмами! Не нашел. Напился. Тучки разошлись под напором винных паров.
И вот предлагает Леха Сереге подраться.
На что Серега, не долго думая, отвечает: «Так давай!». И они стали драться, заблаговременно предупредив друзей, чтобы они их не разнимали.
Дрались от души. Но, поскольку оба были конкретно пьяны, то попадали друг по другу довольно редко, к тому же часто падали, а когда очутившийся сверху друг пытался бить нижнего, то, соответственно, почти всегда бил зем-лю. Закончилось драка полюбовно. Просто взяла и прекратилась.
Серега на утро, сидя на кровати, рассуждал сам с собой: «Помню, что за-валил его и потом разбегаюсь и хочу ему голову раздавить – топаю и не по-падаю! И делаю это таз пять или шесть! Вот где логика?!! Ну, ударь ты про-носным – по любому попадешь! Но нет же! Я хотел именно раздавить! Ну не идиот ли?!».
Вскоре проснулся Леха и зашел к нам проведать Серегу. Минуты две они смотрели друг на друга и смеялись. Потом они начали жать друг другу распухшие руки, почти закричали от боли, и снова начали смеяться. К слу-чившемуся они отнеслись, как к чему-то вполне естественному и обсуждали это недолго. Так, впечатлениями поделились и забыли.
Лица не разводящие
В Таганроге сразу несколько довольно крупных заводов. И периодиче-ски, когда у одного из них наступает юбилейный день рождения, то происхо-дят в городе всякие культурные и зрелищные мероприятия. Так как-то на очень круглую дату со дня рождения одного из заводов (не то Тагмета, не то Красного котельщика) ожидался концерт живой музыки, и гвоздем програм-мы должно было стать выступление «ВИАгры». Сентябрь месяц, что-то на-подобие стадиона (по масштабам), народу набилось – уйма. «ВИАгра» не приехала. Приехали какие-то ростовские группы, но тоже было неплохо. Мо-ре пива, море народа, море музыки, а кому мало, то еще и Азовское море не-подалеку. Атмосфера была чрезвычайно позитивная. Никогда в жизни нико-му из нас так не пилось пиво. Достаточно было поднести бутылку ко рту, от-кинуть голову, расслабить горло, и пиво само лилось вовнутрь, даже глотать его не приходилось…
Концерт закончился, а душа-то только развернулась, ей хочется продол-жения. Поехали обратно в студгородок. А там – первый студенческий клуб Таганрога, и к тому ж еще и суббота. Зашли. Хорошо, но нет пива, или оно дорогое. Берем с Серегой контрамарки и выходим к ближайшему магазину, пока Серый закуривал, ко мне подошли двое парней с какой-то мутной просьбой взять для них контрамарку для бесплатного входа в заведение. Се-рега, видя ситуацию, но, не слыша слов, решил, что меня на что-то разводят и поспешил на выручку. Он сходу взял ситуацию под контроль (как ему каза-лось) и начал слегка так наезжать на народ. Людям бы не связываться с не-трезвым и крепким юношей, но видать благоразумие они оставили дома и начали дерзить. Уже не помню, какими правдами и неправдами мне удалось увести Серегу от них, но он уже был на взводе. Мы купили пиво, откупорили – стоим, попиваем, дышим свежим ночным воздухом. Серега пристально смотрит мне в глаза и говорит:
- Понимаешь, мне сейчас в кайф подраться. Я хочу этого. И я вижу лохов, у которых лица ни***я не разводящие, а они из себя что-то строят. Я хочу под-раться, а ты мне мешаешь. Пойми, если я не подерусь с ними, то я подерусь с тобой! Ты этого хочешь?
Ни с кем, а уж тем более с Серегой я драться, естественно, не хотел.
Мы двинулись назад к клубу, ребята стояли там, из уже было трое и за это время они сильно поглупели. Они перегородили нам дорогу, и один, демон-стративно прикуривая, спросил у Серого, есть ли закурить. Лицо Сереги за-светилось: «Щаз!» - сказал он, снимая часы…
Началась драка. Серега дрался с самым наглым из троицы, я следил, чтобы оставшиеся двое своему не помогали и отчаянно пытался рассмотреть в растущей толпе кого-нибудь знакомого, чтобы послать его в клуб за под-креплением.
Но, как известно, возле ночных заведений всегда дежурит милиция. Эта ночь не стала исключением. К действию меня побудило движение парочки к дерущимся, я, полный решимости, бросился им наперерез и был остановлен криком одного из них: «Гоблин, менты едут, их нужно растащить, а то обоих заберут». Я не стал задумываться, откуда незнакомый мне человек знает мое прозвище, известное только в довольно узком кругу. Нужно было действи-тельно разнимать катающихся по асфальту агрессоров. Ребят растащили в разные стороны, убедив, что в присутствии блюстителей порядка, лучше не продолжать выяснение отношений. Милиционеры объяснили обоим, что лучше каждому сейчас своей дорогой просто отправиться домой, и что если их снова увидят дерущимися, то несдобровать обоим. Серега был возмущен: вечер в самом разгаре, еще и трех утра нет, а его заставляют идти домой. Благо, ума ему хватило рассказывать это мне, а не сержанту. И тут к нему, непонятно зачем снова подходит этот борзый…
Серега не стал уточнять, зачем тот к нему опять подошел, а просто уда-рил. Видимо у моего товарища уже выработался рефлекс, при виде этого ли-ца, размахиваться и бить.
Все это видели граждане милиционеры они тут же подскочили, повязали Серегу, надели на него наручники, запихнули его в бобик и укатили. Я стоял в шоке. На моих глазах моего товарища, хорошего, в принципе, человека, как преступника закованного в наручники увезли в участок…
Спустя пять минут мы уже всей компанией направлялись к ближайшему отделению милиции, вызванивая при этом друзей и знакомых с целью в слу-чае чего быстро собрать хоть какую-то сумму денег. На всякий случай, если потребуется. Это было первое в Таганроге Серегино посещение милиции, и мы здорово перепугались, поскольку думали, что могут сообщить в деканат и Серегу отчислят.
Деньги не потребовались. Товарища и так спустя час отпустили. Оказа-лось, что вечерок у милиции был тот еще. Серега ожидал своей участи, нахо-дясь между пойманным насильником и что-то ставившим человеком без оп-ределенного места жительства. Когда очередь дошла до Серого, и его спро-сили: «За что?». Тот ответил: «Не знаю, мудак какой-то девчонку лапал, я вступился, а тут ваши налетели и сюда привезли». Опрашивавший сотрудник зовет сержанта, разговаривает с ним, понимает, что если Серега и наврал, то не сильно и начинает громко, со знанием дела, материться. Если переводить на литературный русский, то сержанту иронично советовалось в следующий раз привести в отделение кого-нибудь, кто дорогу в неположенном месте пе-реходил и т.д.
Сержант выслушал, внял. Провел с нарушителем беседу и отпустил. Се-рега вышел, закурил и поведал все собравшимся, а нас уже было там человек пятнадцать, что и как там с ним было. Открытым оставался один вопрос: от-куда меня мог знать тот третий? Я описал его, как смог, мы все вместе при-кинули: кто, когда и где мог быть рядом со мной, когда меня называли ис-ключительно прозвищем, а не именем. И среди потенциальных претендентов оказался один, подходящий под описание. Ребята, учившиеся с ним в парал-лельной группе, пообещали завтра же проверить, он ли это. Оказалось, что он. Его просто попросили знакомые постоять для солидности рядом, пока они тут «одних разводить будут». Удалось так же выяснить адрес одного из разводил. По этому адресу в этот же вечер и отправилась компания из четы-рех человек: Серега – как пострадавший, я – как свидетель, Саша – как боль-шой и априори сильный, и Андрей (наш с Серегой одногруппник) как парень из Черкеска, который так давно не был на разборках, что аж ностальгия по дому замучила.
Жил один из этих двух товарищей относительно неподалеку: их испу-ганный знакомый не только дал адрес, но и подробно рассказал, как туда до-браться, потому что в Таганроге есть такие районы, где, даже зная адрес, не так то и сложно заблудиться.
Мы пришли; двое остались на улице, а двое вошли во двор, постучали в окно – выглянула хозяйка, попросили ее позвать квартиранта. Он вышел. Видно было, как он нервничает. Это был не тот парень, с кем дрался Серега. Сначала Андрюха, еще не очень хорошо понявший намерения Сергея начал говорить, что личные споры так не оканчиваются, что раз драка началась, то должен быть резонный конец, что у Сереги руки-то теперь чешутся и пр. Се-рега, видя, что события пошли не так, как он планировал, молча подмигивает мне и быстро отводит Андрюху в сторону. Пока я пытаюсь узнать у горе-разводилы адрес его друга, Серега популярно и быстро объясняет Андрею, что он только в состоянии опьянения – дурак, которому меда не надо – дай подраться. А когда он трезв и мыслит здраво, то хочет поиметь максимум выгоды.
Выгоду Серега получил в количестве трехсот рублей, которые были взя-ты у парня под предлогом возврата хотя бы части той суммы, что, якобы, бы-ла потрачена на серегино освобождение.
На эти деньги мы купили много пива (тогда оно стоило раза в три-четыре дешевле, чем теперь), за распитием которого эта история была пере-сказана несколько раз уже начала обрастать новыми, пока еще незначитель-ными, подробностями.
Мы же приобрели некоторую значимость в глаза наших знакомых, по-скольку те парни были на четвертом курсе, а мы еще только на втором.
Наглость
Позже выяснилось, что пришел домой Саша под утро. Его приход нико-го не побеспокоил и не разбудил, хотя наверняка его пошатывало, и он шу-мел. Разбудил нас его телефон (где-то ближе к полудню), который слышала вся комната, кроме хозяина. Хозяин проснулся под нашу дружную басови-тую ругань и мои методичные тычки в спину (на нашей с ним двухъярусной кровати нижний этаж занимал я). Александр выслушал все, что донеслось из динамика трубки, молча встал, оделся, пересчитал деньги в бумажнике и вышел.
Жизнь шла для нас своим чередом, пока не пришел возмущенный Алек-сандр. Ему нужно было с кем-то поделиться информацией, и он поделился. А случилось вот что: у него появилась новая компания, с которой он весело и не слишком спортивно проводил время. Наша компания тоже не считалась обществом трезвенников, но все-таки пили мы не так много и часто, как но-вые Сашины товарищи.
И вот стоит наш Саша со своими товарищами около магазина – общают-ся. Вдруг выходит из магазина парень, разговаривает по телефону; шумная компания студентов ему явно мешает, и он приходит к выводу, что попро-сить их отойти в сторону будет хорошей идеей. Он примерно так и сказал: «Пацаны, отойдите отсюда, вы мне мешаете». Я согласен, что он принял странное решение не только по студенческим, но и по общечеловеческим меркам: если на улице кто-то рядом с тобой ведет себя несколько громче, чем тебе хотелось бы – отойди, улица ведь большая. К тому же ребята там были еще до того, как пришел этот начисто лишенный чувства самосохранения па-рень.
В общем, парни возмутились, и каждый из компании посчитал своим долгом поучить невежу правилам поведения в студгородке.
Гранит науки – штука серьезная, особенно, когда тебе преподают урок сразу десять нетрезвых преподавателей. Мало бы кто выдержал такую на-грузку. И парень ее тоже не сдюжил – остался лежать возле магазина в полу сознании и с разбитым телефоном.
Но толи этот парень оказался милиционером, толи завязки у него какие-то с милицией были, но одного из членов компании нашли уже спустя не-сколько часов после инцидента и убедительно так попросили спонсировать лечение сломанной челюсти и покупку нового телефона. Именно по этому вопросу и звонили Александру.
Саша был не доволен тем, что за справедливость нужно платить. Он все-гда был убежден, что платить человек должен за глупость. Вот сглупил тот парень, наехал на пьяную толпу – заплатил здоровьем.
Видимо свой поступок (участие во «вразумлении») Саша считал муд-рым…
Прямо-таки, чистый детектив
Случилась эта захватывающая дух история зимой. Год не помню, но иг-ровые автоматы были еще разрешены и пользовались большой популярно-стью у разных слоев населения. Не у всех студентов тогда хватало сообрази-тельности, чтобы, играя, не уходить в большой минус. Хотя, несколько тысяч – это уже большой минус для студента.
Я, как самый скучный из всех обитателей нашей комнаты (практически непьющий, не проявляющий интереса к одноруким бандитам, да еще и пе-риодически читающий) касательство к данной истории имею посредствен-ное: разве что вместе с Женьком (тем самым, что в свое время на окне спал) расписывался в протоколе осмотра места преступления.
Это была суббота, выяснив, что все жильцы комнаты идут развеяться, и по опыту зная, что до утра их можно не ждать, я договорился с другом играть по сети в одну пошаговую стратегию. Кто знаком хотя бы с одной такой иг-рушкой, тот понимает, что дело это кропотливое и длительное, занимающее от нескольких часов до нескольких суток, особенно, если игра захватывает и соперник достойный. Мы же с товарищем вдвоем хотели унизить искусст-венный интеллект. И вот в самый разгар баталий, фигня война, главное – ма-невры, мне звонит на сотовый Володька (сокамерник) и кричит в трубку: «Вызывай милицию, у нас драка!». На этом связь обрывается. Я бегу на вахту к городскому телефону и понимаю, что я не знаю по какому адресу эту са-мую милицию вызывать. Я перезваниваю, вызов идет, но трубку не берут. Я звоню другим соседям – та же история. Понимая, что, по большому счету, сделать я сейчас ничего не могу, я возвращаюсь обратно. Через несколько минут снова звонок: «Вызывай милицию на Чехова 6!». Бегу, вызываю, там мне говорят, что наряд туда уже выехал. Бегом возвращаюсь обратно в ком-нату, одеваюсь, выбегаю на улицу. Едва я шагнул за порог общаги, как снова звонок: «Батарея садится. Неси к первому отделению штаны. Если мне не дозвонишься, звони Сереге. Все понял? Жду!».
Возвращаюсь за штанами (жили мы на четвертом этаже) открываю шкаф, мысль работает быстро и четко: если не уточнил, какие штаны, то явно шта-ны нужны (зачем кому-то в отделении могут быть нужны штаны???) не Са-ше, ибо этому великану любые не подойдут, значит либо Сереге, либо Во-лодьке. В Серегиных штанах Володька утонет, а Володькины штаны на Се-регу не налезут; беру первые попавшиеся свои: они, при должном умении, подойдут обоим.
Выбегаю, наконец, из общежития, сворачиваю по направлению к участ-ку вижу трех ребят из нашей компании – они уже в курсе, но знают немного. Была драка с местными. Наши, по традиции, пьяный, местных раза в три больше. Ребята услышали крики, приблизились, уже издалека поняли, что «наших бьют» и кинулись на выручку, но их опередила патрульная машина, ехавшая без мигалок и сирен. При виде нее, местные бросились в рассыпную. Но убежать смогли не все: те мои друзья, что могли после драки стоять на ногах, намертво схватили по одному обидчику. Итого троих из, где-то пятна-дцати. На первый взгляд ситуация была довольно обычная, зачем же было вызывать милицию, если вся заварушка происходила возле общаги? Доста-точно было сделать один звонок и из общаги через пять минут выскочила бы толпа человек в тридцать. Оказалось, что драка развивалась не совсем клас-сическим для студентов образом, а именно: кто-то из местных достал нож…
Когда рассказ встреченных мною ребят подошел к этому месту, мы сами уже подошли к отделу милиции, куда мне нужно было принести штаны. Я позво-нил. Вышел Володька, взял штаны, буркнул, что сейчас выйдет все расска-зать и скрылся в здании.
Вышел Володя минуты через две. На лице была нервная улыбка, когда он закуривал, то руки его заметно дрожали. «Все путем» - сказал Володя – «Сашка в больнице, а Серегу немного порезали».
- Как порезали? Сильно?!
- Да нет, вроде. В ногу пырнули. Заметили только в милиции. И то непонят-но: кроме него никто ножа не видел, тока слышали, как серый кричал: «Ба-бочка, у него бабочка!», а когда взяли его, то ножа не было, наверно, выки-нуть успел. Серега, кстати, сейчас там внутри матерится сидит: нахрена ты ему белые штаны-то притащил? А менты тоже хороши: говорят Сереге, что-бы оставлял штаны, как вещдок. Он им говорит, что они у него как-то на нем одни, а на улице зима, да и не привык он по городу без штанов ходить. Тогда лейтенант показывает на меня и говорит: «У друга штаны возьми». С понтом, я без штанов зимой буду лучше на улице смотреться…
Вся картина целиком стала мне ясна лишь на следующее утро, а до этого я успел прокатиться на милицейской газели, облазить вместе с блюстителями порядка предполагаемое место преступления в поисках ножа. Светили и ав-томобильными фарами и сотовыми (экранчиками и фонариками), но суровые сугробы убивали всю надежду, тем более, что никто толком не знал, был ли нож или просто Серега порезался о какую-нибудь разбитую банку или бу-тылку, запорошенную снегом.
Расписались мы с Женей (он был среди тех ребят, что я встретил, выбе-гая из общаги со штанами), в протоколах, что ничего найдено не было и по-шли по домам.
Утро и правда оказалось мудренее вечера. Картина дорисовывалась. С пробуждением Сереги все вообще стало на свои места (как мне тогда показа-лось). Нож все-таки был, но начнем сначала.
Ребята пошли на аппараты. Естественно, перед этим они для сугрева (зима ж на улице) изрядно приняли, благо в подобных игровых заведениях фейс-контроль отсутствовал. Пришли, уселись «долбить». Игра шла с пере-менным успехом, который все ж медленно, но верно клонился на сторону теории вероятности, подогнанной под аппаратный бизнес. Страсти накаля-лись, и когда в очередной раз аппарат не дал бонус, Серега не выдержал и выругался. Его одернули откуда-то сбоку со словами: «А потише нельзя?». Автоматически Серега извинился, но потом, присмотревшись, понял, что так непочтительно к нему обращается кто-то на несколько лет его младше. Доса-дуя, на то, что слишком вежлив, Серега подошел к парню и доходчиво, хоть и слегка грубовато, но без физических воздействий, объяснил ему, что со старшими в таком тоне не разговаривают. Парень мгновенно стушевался и сам попросил прощения. С ним рядом сидела девушка, которая сразу при на-чале разговора куда-то вышла минуты на три-четыре, но никто тогда не при-дал этому значения. А выходила она, чтобы вызвонить дружков…
Когда ребята, всласть наигравшись, и поднабравшись пива, вышли из игро-вого зала, их начали обступать.
Больше всего, как не странно, досталось Саше. Он хуже всех стоял на ногах и часто, поскальзываясь, падал, а били местные в основном лежащих. Все они были еще подростками и тягаться силами пусть и с нетрезвыми, но уже довольно крепкими парнями не решались. Володя лучше остальных сто-ял на ногах и смог трижды отбежать в сторонку, чтобы позвонить: дважды мне, и один раз другим товарищам в общагу, прося подкрепления. Сереге от-бегать звонить было некогда. Нетрезвый он всегда готов был дать отпор лю-бому смельчаку. И он давал, и давал хорошенько, пока не увидел, как в свете фонаря блеснуло узкое лезвие складного ножа-бабочки. Мгновенно протрез-вев, Серега железной хваткой (физически Сергей не на много уступал Саше, иными словами он был очень силен, что читалось в его приземистой квад-ратной фигуре) схватил нападающего за обе руки и держал его, даже не пы-таясь обезоружить: в голове была одна мысль: «Не дать ударить». Пока Сере-га держал противника на вытянутых руках его пытались бить сзади, сбоку – он не чувствовал, все его внимание было сосредоточено на ноже.
Так Серега и продержал нападавшего до приезда милиции. Как тот умудрился выкинуть нож – загадка. Как он умудрился еще до этого ударить этим ножом Сергея в ногу – тоже загадка.
Только Серега закончил свое повествование, как в комнату зашел Иго-рек. Повисла тишина. Все вдруг поняли, что Игорек тоже вчера участвовал в этой заварухе, но с приездом милиции куда-то подевался…
Пришел черед Игорька рассказывать какие он успел пережить приклю-чения во время наших хождений по милициям. Самым ярким из них оказа-лась погоня! А какая же детективная история без погони?
Оказалось, что Игорек тоже принимал активное участие в драке, но сра-жался где-то на отшибе и с одним, но настойчивым противником. При появ-лении милиции, когда все бросились бежать, оппонент Игоря нырнул в бли-жайший двор. Игорек, посчитав, что их спор «кто сильнее» еще не разрешен (а если вы помните, Игорек слыл великим спорщиком), бросился за ним сле-дом. Игорь, не смотря на вредную привычку в виде сигарет, всегда был и ос-тается в отличной физической форме: нельзя быть азартным человеком, без спортивного прошлого. Он догонял обидчика раза четыре. Все эти разы они дрались, а когда хулиган понимал, что в очередной раз проигрывает, то снова брал ноги в руки. В итоге он признал, что Игорек «Зи бест оф зи бест оф зи бест» (то бишь - победил), попросил прощения, получил прощение и, все еще не веря своему счастью, трусцой удалился.
Игорек окинул усталым взглядом поле боя и понял, что убежал довольно далеко от общежития. Он достал телефон и вызвал такси. В такси было тепло – парнягу разморило. Уже оказавшись в общаге, Игорек понял, что оставил телефон в такси. Спустя двое суток он увидел это такси остановил его и по-лучил обратно свой телефон.
Настойчивый все-таки парень!
Плохо быть эмоциональным и сильным
Не в обиду будет сказано девушкам, но кто-нибудь замечал как по улице ходят девушки, считающие себя красивыми? Они не идут – Земля под их бо-жественными ногами вертится в нужном им направлении. Такая фифа нико-гда не уступит никому дорогу, ее каждый обязан обойти. Я раз не увидел во-время подобную особу – плечо и корпус смог убрать в сторону, так она за бедро мое зацепилась, не попытавшись уйти с моего пути хотя бы на милли-метр. Жалко, что она не упала, может, это ее чему-нибудь и научило бы. Но если я просто замечал существования подобных «полубогов», то Серегу они явно бесили. Порой он приходил взвинченный и говорил, что еще никогда в жизни не испытывал такого желания ударить одушевленной существо:
- Вмазать бы ей с кулака так, чтобы четыре оборота сделала пред тем как упасть! Тогда б при виде широкого парня к стенке бы прижималась. Нет! Ведь идет, видит, что мне в сторону не отступить: стань, подожди, пока я пройду… Бесят, блин!
- Ну что ты как нервничаешь? Уже ж не первый раз… Либо врежь хоть раз, либо забей раз и навсегда.
- Я бы врезал, но боясь…
- Что заявит?
- Что опрокинется. У меня так друг в Ейске одну подругу в клубе стукнул, от души, она упала. А потом минут через пятнадцать он видит, как на носилках какую-то девчонку выносят, и в толпе говорят, что убил ее кто-то. Он тогда так обделался… Потом, правда, выяснилось, что это не она была, но он до сих пор девок не бьет!
- Нда, жаль, что и ты у нас такой могучий!
- Ага! А еще я нервный!
VI. Общажные животные
Не пугайтесь, название главы – не есть метафора, речь в главе пойдет о настоящих животных, обитавших в нашей отличной общаге. У каждого об-щежития есть свои правила проживания. В наших правилах (они были оди-наковы для всех шести общежитий университета) было много запретов в их числе был и запрет на содержание в комнатах домашних животных. Птички или рыбки не возбранялись, со зверьем покрупнее было сложно. Но и здесь наша общага несколько выделялась на фоне остальных. Здание, в котором располагалось общежитие, имело более, чем полувековую историю и строили его, скажем прямо, как-то странно. В одной комнате как раз отпал кусок штукатурки на стене и стало понятно, что стены между комнатами фактиче-ски полые, и представляют собой деревянные перегородки, пространство между которыми заполнено камышом. В таких стенах не могли не завестись мыши. И они завелись. И завелось их много и тем самым оправдывала наш комендант наличие в общежитии кошек. Думаю, он просто сама – кошатни-ца. Так или иначе и мышки и кошки у нас в общаге жили. Один раз мы за ночь выловили одной мышеловкой семь мышей. Чтобы кошки на них охоти-лись, я не видел. У нас была обычная мышеловка – а-ля «Смерть мышам», а у моего товарища – какая-то гринписовская: попавшаяся в нее особь не умира-ла, а просто оставалась в западне. Вначале товарищ пытался скармливать их кошкам, но большинство кошек мышей боялись или очень им удивлялись…
Несколько раз мышей ловили голыми руками. У нас одно время даже жил один мышонок, звали мы его Теодор Третий (почему именно Третий, я не знаю). Жил он в стеклянной банке из-под кофе. Она была высокой, но не слишком большой в диаметре. Кормили мы его хлебом и огурцами. В итоге сжалились над вечно пытающимся выпрыгнуть мышонком и понесли его на улицу выпускать. Когда мы отпустили его на волю он убежал, но бежал бед-няга очень и очень странно: вприпрыжку! А если быть до конце точным, то он, собственно, и не бежал, а прыгал, привык, видать, за несколько суток.
Вдруг, мы увидели, что он прыгает всего метрах в трех от кошки, но та лишь флегматично за ним наблюдала…
Наверное, за вот это надменное поведение кошек их и не любят мужчи-ны. В общаге от парней кошкам частенько доставалось, особенно когда те бывали застигнуты возле кухонного стола.
Жил в общаге товарищ, с которым мне частенько приходилось вместе шабашить, а у него некоторое время была девушка. И практически все наши общие знакомые считали ее красивой, но слегка неадекватной (тут я скрасил немного). Данная неадекватность если у кого из парней и вызывала сомне-ния, то все они улетучились, когда девушка пошла в зоомагазин и купила там котенка за триста рублей. Любой студент технического вуза сразу же перево-дил эту сумму в количество полторашек Жигулевского (по восемнадцать рублей за бутылку! Это было даже дешевле, чем Ячменный колос) – получа-лось больше, чем шестнадцать с половиной штук! За котенка! Ну, да ладно. Котенок рос, вообще, в детстве, все котята симпатичные; данный котенок был исключением из правил. Он никак не хотел хоть чем-то оправдать по-траченную на него сумму. Вырос этот котенок в довольно мелкую и страш-ненькую кошку. Девушка назвала ее Венерой и по настроению ее прямо-таки выцеловывала, не обращая внимание на то, что предоставленная сама себе Венера большую часть проводила у мусорной корзины на кухне, выискивая объедки повкусней.
Не пинал Венеру только ленивый, поскольку та была начисто лишена всякой осторожности и в наглую лазила по всем столам, попадавшимся в ее поле зрения. И, что характерно, уже минуты через три после экзекуции могла спокойно по второму кругу зайти в комнату и залезть на стол. Видимо, кто-то из ее дальних родственников и впрямь был породистым.
В общем, кошки нас раздражали больше, чем мышки: с мышками разго-вор был короткий и ясный, а кошки, все-таки когда-то были полезными жи-вотными…
Девушки в общежитиях привыкали со временем мышей не бояться. Одна девушка так вообще переехала в общагу спасаясь от крысы, что терроризи-ровала ее на съемной квартире.
Дело было так: приехала девушка учиться, поселилась на квартире, квартира находилась рядом с портом, а его звуки очень нравились новоиспе-ченной студентке. Первое время ее полностью все устраивало, но спустя не-сколько недель она начала слышать ночью какие-то шорохи и возню. Как-то раз, набравшись смелости, она включила свет и успела заметить что-то до-вольно большое и стремительное. Это была крыса. Еще не было и десяти ут-ра, а квартирантка раскладывала по своей комнате отраву и крысоловки. Не-сколько ночей в комнате было тихо…
Уже была середина осени и становилось довольно холодно, стоит ли удивляться тому, что однажды во сне почувствовав зябнущими ногами что-то теплое, девушка заулыбалась в полусне и плотнее прижалась ступнями к источнику тепла. Через секунду девушка с диким криком уже стояла в углу, пригревшаяся у ее ног крыса уже удрала.
Следующая ночь была последней на этой съемной квартире и одной из самых запоминающихся в жизни. Студентка долго не могла заснуть, но когда сон все-таки пришел, то буквально обрушился на нее. Проснулась девушка уже под утро. Но встать с постели не могла еще в течение минут двадцати: на груди, в ложбинке, вытянув морду к самому горлу, лежала все та же крыса…
Девушка лежала, боясь дышать и шевелиться. Потом крыса просто ушла.
За вещами первокурсницы на квартиру приходили ее одногруппники, сама она боялась даже к дому этому подходить.
… а мыши что? – так, мелочь.
К мышкам относились настолько беззлобно, что даже держали у себя в комнатах декоративных. Правда, чаще всего это увлечение не длилось долго: девушкам не очень нравился специфический мышиный запах, который те ис-точают независимо от того, как часто у них убирать. У моей подруги мышку так и звали – Стинки («вонючка» с английского), избавляться от нее только из-за неприятного запаха девушкам было как-то неудобно, но Стинки сам дал повод, дотянувшись до какой-то из частей купальника, чтобы всласть его из-грызть. А чего еще ждать от грызуна?
Масяня в свое время столкнулся с несколько иной мышиной проблемой: каким-то образом его девушка умудрилась завести пару мышей: самца и са-мочку. Пара оказалась очень любвеобильной, и Макса знали продавцы всех зоомагазинов округи, куда он и сдавал все плоды мышиной любви, отчаяв-шись всучить их кому-нибудь из друзей или знакомых...
Я уже вкратце освещал тему тараканов в общежитии, но, думаю, мало. Потому что самих тараканов, в пору моего проживания, в общаге было мно-го.
Сколько человечество себя помнит, оно боролось с паразитами: еще по-луобезьянами наши предки выискивали друг у друга на теле всяких там бло-шек и – к ногтю! Сейчас используют яды, генераторы каких-то конкретных частот и прочие достижения науки и техники. Однако цивилизация как тако-вая восторжествовала еще не во всех уголках нашей необъятной Родины. Это сейчас в студенческих общагах проводят глобальные дезинфекции, дезин-секции, а раньше проводили, разве что, очередную плановую дезинформа-цию по поводу повышения стипендии. И от тех же тараканов это абсолютно, ну прямо-таки вот никак, не помогало! Было как-то раз, что женский этаж (как правило, все первые этажи секций были женскими) договорился на соб-рании и общими усилиями траванул-таки паразитов! Верхние этажи (а бе-жать-то больше некуда), заваленные полуживыми очумевшими и от того аб-солютно бесстрашными соседскими тараканами (в дополнение к живым соб-ственным) устроили грандиозный скандал.
Подобных акций по борьбе с этими уже практически домашними живот-ными больше не проводилось.
От долго совместного сосуществования студенты и тараканы вообще стали в конце концов перенимать друг у друга некоторые особо характерные черты, помогающие и тем и другим выжить в этом непростом мире. Тарака-ны начали становиться все хитрей и находчивей, обживать и осваивать ска-неры, принтеры и иную оргтехнику. А студент, если после бурной ночной пьянки доберется по утру до питьевой воды (очищенной, ибо водопроводную воду в городе пили только старожилы, видимо им уже было все равно), то, подобно таракану, обязательно выживет, даже если до этого подобных на-дежд даже и не питал!
Таракан – та еще скотинка. Представьте себе удивление студентов, когда придя на лекцию по предмету под названием Радиоматериалы и радиокомпо-ненты (РМРК) они в том числе услышали и десятиминутную лекцию о тара-канах. Оказалось, что у таракана есть какое-то природой данное устройство, которое может превращать целлюлозу в сахарозу. Иными словами, эта сво-лочь может спокойно есть обычную бумагу, а его организм будет делать из нее сахар, и прекрасно себя чувствовать.
Поговаривают, что в других общагах студенты с тараканами проводили настоящие эксперименты, ловя их и наклеивая на спины определенные мет-ки, а потом отслеживали их миграции по общаге. Мы подобной фигней не страдали. Пока тараканы не наглели, мы с ними жили мирно, как только на-чинали делать попытки вытеснить нас из нашей же комнаты, предупредив соседей, травили их мелками, шприцами; выжигали с помощью аэрозолей и зажигалки, заманивали их в специальные ловушки с отравой – что-то из это-го всегда помогало.
Тараканов мало кто боится, в основном они вызывают брезгливость или отвращение, а вот пауки или сороконожки лично у меня вызывают некото-рый страх.
А общаге водились и те и другие. И если пауки – (пусть будут) насеко-мые довольно распространенные и к ним хоть как-то привыкаешь, то сороко-ножки, особенно такие гигантские, как у нас в общаге, явление более редкое и посему несколько более устрашающее. Особенно, когда повернешься на кровати, расслабленный и готовый отойти ко сну, а она в паре сантиметров от твоего лица…
Нет! Я вовсе не пытаюсь оправдаться! Да, я орал дурным голосом, когда меня подобным образом напугало это огромное и чудовищное по своей несу-разности насекомое! А что мне оставалось делать? Я паниковал. Я схватил первое, что попалось под руку – зажигалку – и стал пытаться подпалить аг-рессора! Сороконожка ретировалась. Прошло несколько минут прежде, чем я успокоился и снова вознамерился заснуть. Но спокойно заснуть мне в тот ве-чер было не суждено. Против всех ожиданий, сон мне испортили мои же со-седи.
- Ты что, вот так вот просто спать ляжешь?
- То есть? А как мне не так спать ложиться? Сложно я спать не умею!
- Значит, ты думаешь, что если ты ее огоньком от зажигалки попугал, то она сейчас в норку забьется и от страха там помрет? Как бы не так! Она вернется! Она вернется, чтобы … мстить! Да еще и дружков прихватит!
Конечно же все это были шутки, но из-за них я пару лишних часов про-ворочался под одеялом. Ворочался я так долго вовсе не из-за того, что такой впечатлительный, просто у нас в комнате подобрались люби, которые шуме-ли во сне. А именно: товарищ надо мной при каждом выдохе стонал, мы даже первое время в чем-то его подозревали, а потом привыкли: ну дышит так че-ловек, что с него взять? Сосед напротив (мой земляк и даже школьный това-рищ) довольно часто ворочался во сне, а кровать, как назло, ему досталась самая скрипучая. Товарищ, который спал над ним грешил храпом, а иногда разговаривал во сне. Как-то раз он даже звал маму, звучало это очень мило, мы посмеялись, но ему об этом ничего не сказали…
Так что заснуть под эту какофонию возможным не представлялось.
Что же касается пауков, то их всегда хватало и на улицах и в общежи-тии. На улицах даже один год на столбах весели объявления, что с украин-ских степей в таганрогские переселился какой-то вид смертельно опасных для человека пауков, и даже были фотографии этих гадов. На следующий и последующие года объявления эти не повторялись, видимо, не понравилось восьминогим у нас – вернулись обратно. Общажные пауки были обыкновен-ными: черными, пузатыми и плетущими свои паутины. По осени, заезжая в общагу, после летних каникул, легко можно было понять, нарушал ли комен-дант устав, заселяя в твою комнату абитуру на время твоего отъезда. Если вся комната была в паутине, то жили в ней без тебя только пауки. Хотя, аби-тура тоже бывает разная: мы как-то, въехав, обнаружили пятилитровый бал-лон с мочой под кухонным столом… И, когда мы показали это непотребство старосте этажа, тот только и смог, что сказать: «Да, такого я еще не видел. Но ведь могло быть и хуже!».
Как-то посчастливилось мне приехать в общагу первым из жильцов на-шей комнаты. «Посчастливилось» я говорю не иронизируя, потому как мне действительно повезло, что всего за неделю до моего отъезда уехал навестить родных Рафик, и не все жизненное пространство комнаты успело покрыться паутиной.
Но, я заметил странную закономерность: плотность паутины на пути от кровати Рафика к двери была на порядок меньше, чем плотность ее же в ос-тальных частях комнаты.
Вынужден сделать небольшое отступление от темы главы, чтобы кое-что пояснить: когда человек с техническим образованием говорит: «На порядок» – он и имеет в виду «на порядок», то есть в десять раз, а не в два-три. Ибо порой меня просто в жар бросает, когда кто-то говорит, что в небезынтерес-ном для меня магазине цены стали на порядок дешевле. Сначала мозг авто-матически вычисляет и дает организму импульс к радости, а уже потом включается здравомыслие…
Исходя из увиденного, сам собой напрашивается вывод, что у Рафика в силу его лени и непоколебимости просто не было желания ходить куда-то по комнате, кроме как от двери к кровати, иначе как еще объяснить отсутствие паутины именно на этом маршруте? Рафик вообще редко задумывался о ком-форте: как-то над его кроватью треснуло оконное стекло, стало ощутимо сквозить. Мы подождали неделю, сходили к коменданту сделали заявку на замену стекла, а пока его не заменят, а не заменили до нашего съезда из об-щежития, заклеили трещину оконным скотчем. Рафик тогда посмотрел на это, склонив голову на бок, и пожал плечами. Эта ситуация дала нам много поводов для подтрунивая. Серега, когда долго не мог заснуть, поворачивался к Рафику и говорил ему что-то вроде: «Рафик, а вот ты не боишься спать под треснувшим стеклом? То, что ты не боишься спать под сквозняком, мы уже поняли, но есть же и другая опасность. Представь, что оно вдруг ночью вы-падет из рамы и отрежет тебе… веки! Прикинь, просыпаешься ты утром, хо-чешь открыть глаза, и не можешь – век-то нет!». В ответ на такие дружеские нападки Рафик всегда посмеивался и говорил: «Нормально!».
Но, вернемся-таки к паукам. Их в комнате было много. Очень много. Сначала с помощью веника я избавился от паутины, потом приступил к ее создателям, и все шло хорошо, пока на меня в самый разгар процесса высе-ления не упал с веника один из них. Не то, что бы я их прям так уж боюсь, но легкую панику это членистоногое, свалившееся мне на лицо у меня вызвало. Да что там легкую, я орал и прыгал… Веник был отложен в сторону, как орудие, себя не оправдавшее. Инженерная мысль работала четко и быстро. Я пошел стучать в двери комнат, где имелись пылесосы. Начал с друзей и не прогадал: уже через пару минут все пауки с потолка были засосаны пылесо-сом. Правда, после этого на потолке осталось несколько круглых мест одного диаметра лишенных штукатурки, но на эту малость внимания никто не обра-тил. Пылесос я вернул и только спустя годы меня посетила мысль: а как же друзья потом мешок с пауками вытряхивали?!
VII Чат
Когда человек испытывает какие-либо моральные потрясения (стресс, шок и т.п.) то помимо лекарств и специалистов помочь ему могут общение с природой, животными или другими людьми. С нормальными животными в общаге было туго, а вот природа в Таганроге, особенно для приезжего, ко-нечно, равнодушным оставить не могла. Переезд в общежитие для многих был пусть и не большим, но стрессом: новые места, новые лица, новые пра-вила, новые переживания – все новое. И вот ты проходишь километр и ты уже на набережной и слышишь шум моря и видишь как волны накатывают на берег пляжа. И тебе хорошо. И прочь уходят проблемы и заботы, и ты ста-новишься одним целым с морем, пока кто-нибудь не вырвет тебя из его объя-тий, спросив который час, или пытаясь стрельнуть сигарету.
Именно на набережной чаще всего назначали встречу друг другу студен-ты и студентки, познакомившиеся в местном чате и решившие, наконец, по-смотреть друг на друга «в реале». Если смотрины, проходят более или менее удачно, то парочка может переместиться к «Титанику» - памятнику – катеру береговой охраны. Титаник – место очень романтичное уже из-за своего про-звища, которое дано катеру за то, что на его носу можно стоять раскинув ру-ки и… в общем, понятно. Расположен памятник недалеко от набережной, их разделяет порт. Вот именно из-за порта романтические встречи порой стано-вятся еще более романтическими, если вдруг неподалеку пробежит портовая крыса, а девушка умиленно скажет, указывая в ее сторону: «Ой, белка!». «Да, белка» – немного фальшиво подтвердит молодой человек.
Общажный чат называется Мирка, есть там канал hostels (общаги) и на нем сидят несколько сотен человек из уже семи радиковских общежитий. Особо заядлых «сидельщиков» называю миркоманами. Периодически мир-команы организовывают встречи, на которых они представляются друг другу своими никами, а не именами, так как ник всегда гораздо красноречивей имени, даже если он и берется от обратного. В этом чате и на этом канале хоть раз, но сидел каждый житель общаги. Некоторые сидят в нем от безде-лья, некоторые жаждут общения, а некоторые просто хотят познакомиться или прогуляться с неглупым собеседником (желательно противоположного пола).
В сидении в чате есть одна неоспоримая польза – очень быстро учишься набирать текст. Настоящие миркоманы – сродни стенографистам. Они могут поддерживать нормальную живую беседу сразу с тремя четырьмя людьми, неподозревающими о том, что их собеседник общается с кем-то еще.
В Мирке легко было найти друзей по интересам, конечно, большинство студентов сидело на местном канале, но ведь каналов-то было очень много – несколько сотен, и большинство из них были тематическими: канал для игры в мафию, канал-викторина, канал для меломанов…
Кстати, в общаге всегда почему-то полно меломанов: самая разнообраз-ная музыка всегда доносится из любой открытой двери. Музыка в общажной комнате замолкает только, когда смотрят какой-нибудь фильм, в других слу-чаях – нет. Она играет и днем и ночью. Под какую музыку я только не спал. А вот под бразильский рэп заснуть не смог: часа два ворочался, пока не встал и не сменил плейлист в винампе.
Чат настоящая находка для ленивого или стеснительного экстраверта. Казалось бы – «лень», «стеснительность» и «экстраверт» очень плохо между собой сочетаются, но жизнь и не такое сочетает.
То, что ты общаешься по сети с человеком, который находится от тебя на расстоянии самое большее – одного километра, вовсе не говорит о том, что ты деградируешь, как личность. В подобном общении есть своя изюмин-ка. С одной стороны, ты не видишь собеседника и его реакции на свои слова и тебе легче с ним общаться на нелегкие для тебя темы. С другой стороны ты не позволишь себе в разговоре действительно чего-то лишнего, ибо в случае серьезного оскорбления человека, он тебя довольно легко вычислит и найдет в реале (что не раз бывало).
Собеседнику в чате можно рассказать о себе такое, чего не расскажешь и лучшему другу. Ты не видишь его, он не видит тебя, для него твоя история безлика. Это что-то сродни синдрому попутчика, когда практически незна-комому человеку выкладываешь всю свою подноготную, зная, что больше никогда в жизни вы не увидитесь.
В чате проще найти родственную душу, поскольку глаза не отвлекаются на внешность. Все говорят, что главное – это богатый внутренний мир, но мало кто станет изучать внутренний мир непривлекательного с первого взгляда человека. А в чате тебе и изучать-то больше нечего.
Хотя обман фотографиями в Мирке шел вовсю. Стоит ли говорить о том, как часто фотографии не совпадали по «хорошести» с оригиналами? Девуш-ки за первый год проживания в общежитии в большинстве своем несколько поправлялись. Связано ли это с нарушением режима питания, или с гостями, приходящими вечером на чай и приносящими всякие сахаросодержащие вкусняшки, не известно.
Кстати, «вкусняшкой» могли называться и сладости и водка, такое вот разностороннее понятие.
Некоторые девушки потом вес сбрасывали, а некоторые – нет. Но тем, которые вес не сбросили, никто не мешал отсылать фотографии с изображе-нием себя прошлой. И по сути лживыми их поступки назвать было нельзя, так как они отсылали именно свои «фотки».
Если девушка сама напрашивалась в гости, это было подозрительно. Так уже не единожды ребят разводили собственные друзья на ужин или что-то более или менее приличное к чаю. Принцип развода был прост: заходишь в час с чужого компа, предварительно взяв себе ник, что-нибудь вроде Преле-стницы или Милашки, ищешь на канале ник друга и начинаешь с ним знако-миться. Когда тот просит фотографию, говоришь, что тебе проще в гости придти, чем фотку отсылать, ну и намекаешь о правилах гостеприимства. В итоге к гостеприимному хозяину залетает толпа друзей, и, насмехаясь над ним поглощает все припасенное для знакомства.
Существовали и более изощренные розыгрыши. Чтобы разыграть какую-нибудь хоть немного знакомую девушку необходимо было заручиться помо-щью ее подруги и иметь некоторый опыт в виртуальном общении, чтобы ус-петь за несколько минут заинтересовать собеседника (уже знакомого). Нача-ло было точно такое же: заходишь с чужого компьютера, чтобы тебя не узна-ли по ip адресу, под чужим ником, и начинаешь обычную беседу. Здорова-ешься, знакомишься, сводишь разговор на вкусы и потихоньку так описыва-ешь внешность своей жертвы, как свой идеал девушки. Девушке это приятно, она заметно веселеет и становится гораздо приветливей. Параллельно обща-ешься с подругой и узнаешь всякие мелочи и детали, например, что на ней было надето утром, какие у нее пары, как зовут ее молодого человека, если таковой имеется и пр.
И вот когда девушка уже расположена к душевному общению с новым знакомым, он вдруг открывает ей страшную тайну, а именно, что он на самом деле ее знает. Она давно ему нравится. Что нравится она ему настолько силь-но, что он даже иногда за ней следит.
Столь резкий поворот в беседе выбивает девушку из колеи, но по инер-ции она продолжает общение, втайне надеясь, что собеседник просто дура-чится. Но собеседник медленно, но верно доказывает ей обратное, рассказы-вая по одной те мелочи, что уже выведал у ее подруги. Девушка начинает бо-яться, но продолжает разговор, так как прямой угрозы нет, а выведать, что ж е известно этому маниакальному парню хочется.
Главное в этом розыгрыше – вовремя остановиться, иначе девушка испу-гается сильней, чем того хотелось и так на вас потом обидится, что не станет больше общаться.
Я один раз переступил черту, когда начал описывать какого цвета и по-кроя у девушки ночная рубашка (естественно, с описания «доброй» подруги), и девушка испугалась чуть ли не до полусмерти. Пришлось потом извиняться и в чате, и в реале.
На самом деле чат – штука затягивающая. Если смотреть со стороны, то кажется, непомерной глупостью общаться через компьютер с человеком, на-ходящимся в этом же городе, или даже в этом же здании, да еще используя при этом дикий чатовский сленг с его «убогими» сокращениями. Но стоит сесть за него самому, как втягиваешься в эту игру в общение, а если не пове-зет, то начинаешь жить этой игрой.
Я сам одно время был сильно увлечен виртуальным общением, настоль-ко, что ребята даже придумали своеобразную игру: они задавали мне простой бытовой вопрос, например, где лежит туалетная бумага, и засекали время, через которое я им отвечу. Иногда ответа им приходилось ждать до двух ми-нут. Парни выяснили, что если ответа не последовало в течение ста пятиде-сяти секунд, то дальше его ждать бессмысленно, зато если вопрос повторить, то ответ будет получен практически незамедлительно. Вот как-то так…
XIII. Дни рождения
(если Вы человек очень чистоплотный и даже брезгливый (что у тех же студентов встречается крайне редко), то данную главу Вам лучше не читать, или читать ее выбороч-но)
Празднование дней рождения в общежитии – дело веселое. Особенно, если это юбилей или восемнадцатилетие. Однажды мы собирались большой компанией отметить очередной день варения на базе отдыха, коих в окрест-ностях Таганрога – хоть пруд пруди. Приготовления шли в сам день «Z» и их увидела наш комендант. Точнее она увидели четыре пакета заполненные бу-тылками с пивом.
«Мальчики» – упавшим голосом позвала она нас – «Вы же не собирае-тесь все это выпить в общежитии?». «Нет!» – отвечали мы – «Мы через час уезжаем на базу!».
Не дождавшись, пока мы скроемся за поворотом, комендант уже бежала к вахте с просьбой тот час же как мы уедем ей позвонить, чтобы она не чув-ствовала себя сидящей на бочке с порохом.
Как-то мы с другом поехали на базу в день рождения нашего общего од-ногруппника и как-то мы там не подрассчитали: выпили несколько литров пива вдвоем, а потом водки за здоровье именинника, и еще пива… Потом мы пошли в туалет, который был метра в ста от домика и на обратном пути, при-сев отдохнуть на лавочку, заснули. Нас нашли, подняли и привели к домику.
Мое сознание включилось внезапно: я понял, что, раскачиваясь из сто-роны в сторону с довольно большой амплитудой, стою на кровати на четырех конечностях. В руке у меня фонарик, а рядом спит друг. Я поднимаюсь вы-хожу из домика и уточняю у празднующих, что мы с товарищем пропустили.
Народ весело рассказывает, что уже поспели шашлыки, а нас разбудить они не могут, смогли только меня заинтересовать фонариком, к которому я тянулся, точно младенец к погремушке. А друг мой вообще не на что кроме моего, требующего фонарик голоса не реагировал.
Шашлыков мы в итоге все-таки поели.
Отдых на базе – это здорово, но не всегда дни рождения выпадают на теплое время года, и рожденные в суровые месяцы студенты, буквально об-речены на празднование своих именин в общежитии. Во время подобных ме-роприятий всегда происходило что-нибудь как минимум запоминающееся. К тому же дни рождения друзей были как раз теми дням и в году, когда Рафик употреблял спиртное и удивлял потом все общежитие.
Особенно «не грех» Рафику было выпить на свое день рождения…
Днюха Игорька и Рафика
Порой, если у друзей их днюхи (дни рождения) календарно не сильно различались (два три дня – разницы), то они отмечались совместными уси-лиями. Это довольно выгодно, так как все расходы делятся пополам и гостей не в два раза больше, за счет общих друзей. Вот так и решили раз Игорек и Рафик праздновать вои днюхи вместе, тем более, что они у них были в сосед-ние дни. Получалось, что как только пробьют часы двенадцать раз, то закон-чится день рождения Игорька и именинником автоматически станет Рафик.
Празднование началось, народу было много. Само застолье я толком не помню. Помню только, как один из гостей Рафика вдруг молча встал из-за стола и вылез в окно (уже была ночь и в дверь его бы просто не выпустили, особенно учитывая, что он жильцом общаги не являлся, согласен, логика странная, но какая есть). Спустя полчаса он так же молча залез назад но уже с двумя бутылками водки в карманах. Больше всего собравшийся народ тогда удивил не сам поступок, а тот факт, что этот товарищ не хочет, как все, пить спирт, а рискует здоровьем, чтобы приобрести водку довольно сомнительно-го качества (вокруг общаги тогда не продавалось водки не сомнительного ка-чества).
До двенадцати все пили за Игорька, и к бою часов все уже изрядно и на-елись, и напились, и большая часть гостей уже начала расходиться. Рафик же наоборот – стал более активен и жизнерадостен. Он бегал с баклажкой спир-та по комнате и всем предлагал с ним выпить…
Наша комната (минус Рафик) ушла из гостей чуть поздней двенадцати и стала потихоньку готовиться ко сну. Тут возвращается из туалета Саша (туа-лет еще был и единственным местом на этаже, где можно было умыться, по-чистить зубы и прочее) и говорит: «Там наше чудо несут…». И, действитель-но, заносят к нам в комнату Рафика – он весит на плечах у Ивана Сергеевича и Сереги (того, что как-то настойчиво будил Игорька), мотает в воздухе но-гами и поет: «…и молодая не узнает каков танкиста был конец!». Ребята до-волокли его до паласа и с облегчением и со словами «Забирайте, это - ваше» бросили (в Рафике веса было не меньше ста килограмм) его возле кровати.
Кряхтя, Рафик начал подниматься, мы уже во всю готовили комнату к возможной форс-мажорной ситуации, так как таким пьяным своего соседа мы видели впервые, а здоровому организму, как известно, свойственно от-торгать такие яды, коими на данный момент был отравлен наш товарищ, на-капливаемые в больших количествах.
Рафик встал и неровно двинулся к кровати. По пути, с криком: «На**й тазик!!!» - он сильно пнул ногой пластмассовую чашку, которую мы уже пристроили на полу у изголовья кровати. Нас слегка позабавил такой опти-мизм Рафика, вообще забавно видеть пьяным человека, которого ты раньше даже не мог себе представить в подобном состоянии. Но забавы скоро кончи-лись. Уже потом мы проследили закономерность, при которой организм Ра-фика начинал отторгать залитую в него огненную воду (закономерность за-ключалась в том, что свою освободительную деятельность желудок начинал исключительно при горизонтальном положении тела относительно земли или пола), а сейчас мы стояли, смотрели на происходящее и не знали, что нам де-лать.
Рафик спал лежа на спине и его тошнило. Понимая, что так и задохнуть-ся человеку недолго, мы стали быстро искать куда ж закатился тазик, полу-чивший богатырский удар ногой. Тазик нашелся быстро, а вот перевернуть Спящего к тазику оказалось задачей не из простых – эта сволочь (Рафик) на-чала упираться…
В конечном итоге, втроем, мы перевернули его на бок и стянули к тази-ку. Рафик положил руку на дно тазика, оперся об нее лбом и продолжил свое гнусное дело. Мы немного успокоились. Как оказалось, рано. Мы недооце-нили объем его желудка: уровень нелицеприятной массы в тазике медленно, но неизбежно поднимался, снова перед нами замаячила угроза того, что то-варищ в очередной раз может захлебнуться. Что делать в подобной ситуа-ции? Дождаться короткой передышки между спазмами и, приподняв парня, подставить ему другой тазик. Но приподнять его, оказалось делом сложным: он, гад, пытался отбиваться, и махать той самой рукой, которая только что покоилась на дне наполовину заполненного тазика. Сейчас я понимаю, кого он мне тогда напомнил: жен старших братьев из сказки про царевну-лягушку… Но тогда таких мыслей не было, был шок: машет Рафик этой сво-ей рукой, а на нас летят кусочки той самой субстанции, что на руке остава-лась. Ощущение ниже среднего, повторюсь: мы в шоке. Рядом со мной стоит Володя он нервно вытирает лицо и зачем-то облизывается и в наступившей тишине четко и ясно слышен его голос: «Рыбу он ел, что ли?». С этой фразой как по команде психика каждого из нас включила режим самосохранения: мы повалились на пол от хохота.
Новый тазик Рафик практически не заполнил и минут через сорок вы-брался из него сам.
Мы расходились по койкам, к запаху уже практически принюхались, слезы от смеха уже высохли, каждый в душе лелеял надежду поквитаться при случае с Рафиком.
Утро своего долгожданного дня рождения Рафик встретил неважно. Его могучему, закаленному сквозняками организму было неуютно. Организм в большинстве своем был мутно-зеленого цвета, а кое-где отдавал желтизной. У организма болела верхняя его часть, коя вчера должна была контролиро-вать, что именно и сколько в нее вливает верхняя конечность справа…
Рафик стонал, и от этого его голова болела еще больше. Ему намекнули, что время таскания за него его тазиков прошло, и дабы дальше не портить воздух, ему лучше свои геройства вынести в туалет, но поскольку у него се-годня знаменательное событие: когда-то он родился, а ночью дважды не за-хлебнулся, то только выносом тазиков он и ограничится, а полы и паласы мыть будет к вечеру.
Сначала Рафик на увещевания не реагировал, но ему доходчиво объяс-нили, что на него сердиты, и лучше ему своего, и без того шаткого, положе-ния любимого соседа не усугублять.
К обеду мы над ним сжалились. Перед Рафиком появились: сладкий крепкий чай, минералка и горячий куриный бульон – никто еще в Отличной общаге не умирал ни с похмелья, ни от голода.
Днюха Романа
На этом дне рождения я по какой-то причине не присутствовал (никак не могу вспомнить по какой именно), но зато я был в комнате, когда принесли… Рафика! В тот вечер он не пел, у него было более лирическое настроение – его тянуло к слабому полу. Когда он еще мог сам ходить, но уже начинал ша-таться, то вдруг увидел, что вокруг полно симпатичных девушек. Возможно, само наличие девушек он отметил и сразу, но именно к моменту шатания они стали еще и симпатичными. Возможно. С уверенность сказать не могу, по-скольку сам не видел.
И вот, значит, заметил Рафик присутствие наличия представительниц слабого пола, и воодушевившись врезал ладонью по мягкому месту прохо-дящей мимо него представительнице. Представительница оказалась новым увлечением именинника и тут же побежала ему жаловаться на хамское пове-дение гостя. «Ктоооо??!!» - заорал уже тоже нетрезвый Роман сразу же после ее короткой но емкой обвинительной речи. «Ааааа… Рафик! Рафику мож-но!!» - девушка обиделась, но не ушла – у выхода сидел Рафик.
То, что он сидел у выхода, значительно упростило вынос «тела». Нести было далеко: с четвертого этажа одной секции на четвертый этаж другой. Уже на втором этаже носильщики вместе с грузом присели отдохнуть. На свою беду, из душа вверх по лестнице шла девушка. Рафик резко схватил ее за щиколотку – девушка завизжала, попыталась высвободиться – безрезуль-татно. Носильщики сначала уговаривали девушку не кричать, потом угова-ривали Рафика ее отпустить, тот кивал, но пальцев не разжимал. В итоге вдвоем они с горем пополам разжали пальцы, девушка убежала, Рафик разве-селился так, что даже несколько пролетов прошел сам.
И вот нашего дебошира вносят в комнату. На лицах соседей я читаю тревогу. В любой момент Рафик может начать свою гастрольную програм-му…
Мы предлагаем Рафику прогуляться до туалета и сделать там свое чер-ное дело. Рафик с нами не согласен, ему и дома хорошо. Он пытается описать мне какие там были девушки. Меня озаряет мысль: «Так пойдем в туалет ос-вежимся и – к девчонкам!». Рафик дает свое величавое согласие (в этот мо-мент он уже каким-то чудом разделся до трусов) и мы втроем несем его по-луголого к туалету. Заносим, опираем о раковину, засовываем голову под кран, включаем холодную воду. Через пару минут Рафик вполне членораз-дельно просит сделать воду чуточку теплее…
Отказавшись облегчит желудок Рафик своим ходом идет домой, ложится на свою кровать и тихо-мирно начинает блевать в пространство между кро-ватью и стенкой.
Мы снова гоним его к туалету, но идти он опять не может – несем этот пьяный центнер. Кидаем его на раковину и заставляем совать два пальца в рот. Но сует, но видимо на язык ими не попадает, а попадает в небо, царапает его, сплевывает кровью. А потом стоя на полу и наполовину лежа в раковине засыпает. У нас опускаются руки. Мы, конечно, веселились вспоминая про-шлое выступление Рафика, потешались над нашими удивлением и испугом, но повторения всего этого мы не желали. А Рафик, судя по всему, был на-строен именно на это…
Стоим мы, смотрим на это тело, нервничаем. Снова срабатывает защит-ный механизм: Серега, подойдя к спящему Рафику, шлепает его по заднице и подмигивая, говорит: «Пацаны, а ведь с ним щас можно делать все, что угод-но!!». От этих слов мы катимся со смеху, а Рафик приходит в себя и спешно начинает повторять свои попытки с двумя пальцами. В итоге и в этом мы ему помогаем.
Умывшись и прополоскав рот, Рафик говорит спасибо, поправляет трусы и шатающейся походкой идет к родной комнате.
Днюха только Игорька
Где был Рафик – не знаю. Наверное, к тому моменту он уже был отчис-лен и уехал домой, не суть – герой данной истории не Рафик, а именинник.
Эта история (основные ее моменты) была запечатлена на пленку. И кое-какие кадры этого хом видео на утро очень сильно испугали именинника.
Дело было так. Игорек довольно часто страдал от безденежья, поскольку деньги, когда они у него водились, считать он не любил. Он их считал, толь-ко когда нужно было отдавать долг. Так сложилось, что к своему дню рожде-ния ни он ни друзья особо богатыми не были (середина зимы – шабашек нет, дома давно никто не был да и что из дома можно привезти? Пару-тройку ты-сяч? Они отца русской демократии не спасут…). День рождения отмечался своеобразно: на столе было – что Бог послал, а еще купленные на последние деньги пиво и креветки (конечно еще была водка, мне кажется, что это по-нятно по умолчанию, но все ж и о ней упоминаю). Когда все было выпито и съедено, компания припомнила, что не за горами новый год и некоторые за-пасливые комнаты уже купили все необходимое до подорожания продуктов. Пошли их щемить в итоге взяли у них, якобы в долг, но никто не питал на-дежд, что мы что-то вернем, бутылку водки и палку колбасы. Еще минут пятнадцать попировали. Именинник начал пьянеть. Он стрельнул сигарету и ушел в туалет, заверив, что как только он вернется, мы отправимся во второй рейд по комнатам.
Мы сидим, общаемся, потом понимаем, что Игорька уже нет минут два-дцать, думаем, что он сам пошел за добычей, ждем еще. Спустя час собира-емся идти искать Игорька, но в комнату заползает товарищ с этажа и просит нашего оператора пойти с ним. На вопрос что случилось, он отвечает: «По-том, потом! Быстрее, пока не проснулся!!». Мы стоим и смотрим в спины удаляющимся парням, нас разбирает любопытство. Через минуту они оба, плача от смеха, буквально вываливаются из туалета. Тут уж мы не выдержи-ваем: бежим к туалету. Перед нами открывается следующая картина: первая от двери кабинка, дверца ее распахнута, внутри в позе дремлющего орла сидя на корточках спит наш именинник…
На следующий день Игорек рассказывал мне:
- Просыпаюсь я к обеду, а все ржут и спрашивают у меня, что я помню из вчерашней ночи, а я-то толком и не помню ничего. Не, ну, конечно, как разводили народ на водку и закуску – помню, а дальше – нет. А они мне то-гда камеру показывают, а там я в сортире сплю. У меня аж в жар бросило, я так тихонько рукой виду вниз… и только когда понял, что чистый, такоооое облегчение испытал, что всю жизнь помнить буду!
Пара слов об операторе. Быть оператором в общаге дело, как минимум, неблагодарное. Если снял что-то не то – можно попасть под горячую руку, а если у тебя получился шедевр, то все всегда будут восхищаться героями видео, но никак не операторской работой. Однако добровольцы все же находились. В нашей дружной компании такой был. Звали (собственно, и сейчас зовут) его Денисом, Чекистом, Чикином, Пантом… Особого информационного повода, чтобы быть здесь описанным он не давал. Зато один раз он дал повод сломать ему нос, челюсть или еще что-нибудь, отказавшись ночью открыть окно и впустить в общагу одного очень и очень хорошего человека (признаюсь, что этим человеком был я). Я забрался тогда в общагу через противоположное крыло, и, преодолев половину пути к Чикену, остыл, развернулся и пошел спать. Вернее будет сказать, что он не отказался, а согласился сделать это не безвозмездно. Чекист вообще слыл человеком домовитым и рачительным. Уже за один случай ему можно дать маленькую тусклую медальку.
Как известно, если человек от выпитого уже не держится на ногах, то единственное, что может вызвать последующее возлияние – это потеря сознания. Какой напрашивается вывод? Не можешь стоять – не пей, иначе получится простой перевод зачастую дефицитного продукта. Нечто подобное случилось в свое время с Иваном Сергеевичем и Чекистом. Ваня только и мог, что воссидать своим мягким местом на полу и громким, хоть и не разборчивым, голосом настойчиво требовать продолжения банкета. Уставший наблюдать за этим концертом Дениска, взял с пола пятилитровый баллон очищенной воды, налил из него в рюмку и подал Ивану (уточнение про воду не лишнее, так как пятилитровые баллоны со спиртом тоже большой редкостью в общаге не были). Тот некоторое время смотрел на емкость в своей руке, потом с пьяной обидой довольно борзо спросил: «Что ж я, по-твоему, один пить буду?!». Дениска не растерялся, со словами – «ну, почему же один» - он взял с полки граненный стакан, налил в него воды из того же баллона и, глядя Ивану в глаза, парой богатырских глотков выпил содержимое.
Иван Сергеевич, после просмотра сей миниатюры, рефлекторно закрыл глаза, поморщился, крякнул и… уснул, даже не успев принять горизонтального положения. Таким образом, Дениске удалось в свое время сохранить для более воздержанных товарищей драгоценные остатки спиртного.
Днюха Володьки
А вот это день рождения уже я буду помнить всю свою жизнь. Да, на-верное, и не я один…
Эта история будет самой долгой в данной главе, она и длилась-то доль-ше любой из здесь вышеизложенных. Это моя любимая история из всей моей общажной жизни.
Этот день рождения тоже был двойной. В тот день мы праздновали дню-ху нашего соседа Володьки и его одногруппника. Празднование происходило на даче одногруппника. Собралось человек тридцать, были накрыты большие деревянные столы.
Как выглядела наша обычная студенческая пьянка? Все доставали всё, что у них было в шкафах, холодильниках, под кроватью (имеются в виду всяческие мамины или бабушкины соленья) и ставили всё это на стол или ря-дом со столом. Все всегда было на виду. Стаканы по умолчанию всегда нали-вались до краев. У меня до сих пор сохранились эти привычки: не могу я на-ливать кому-то полстакана. Себе – могу, кому-то другому – нет. Так мы жили в этой обители коммунизма, к таким порядкам привыкли.
И вот садимся мы (гости со стороны Володьки) за стол. Видим, что пива на столе маловато и потому, быстренько так его приканчиваем. Заканчивает-ся оно и правда очень быстро, получается, что по прошествии часа пива на столе уже нет, а есть вино и самогонка. Вино в общаге пили, только если в компании с девушками. В таких случаях пьянеть не желательно и у студен-тов вырабатывается своеобразный иммунитет к вину, проще сказать: «не торкает» оно их. Соответственно, пришлось пить самогон. Начали мы его пить и тут случается нечто неслыханное: выносят еще пиво…
Мы в недоумении: «А сколько там у вас еще пива?» – в ответ слышим – «Много!». Наша компания смотрит на своего именинника – тот разводит ру-ками, мол я что, я тока денюжку скидывал, организация за тем, другим. Я другие гости, меж тем посмеиваются, зная, что мы не станем пить пиво после того, как начали пить самогон.
И вот назло всем мы, продолжая пить самогон, запиваем его пивом…
Природа, хорошая закуска, молодые организмы: часа два мы себя чувст-вуем хорошо, а потом, лично у меня начинаются провалы в памяти, которые никто еще тогда (а сейчас, так и подавно) восполнить был не в силах.
Не лишним будет уточнить, что спустя несколько дней, мы узнали от Володьки (а тот в свою очередь узнал это от того самого именинника), что самогонка варилась для себя, а не на продажу, и что процентное содержание в ней спирта было близко к шестидесяти градусам. Кто б мог подумать… вроде такая сладенькая была…
Помню я просыпаюсь от того, что меня тянут за рукав. Поднимаю голо-ву и вижу, что нарушитель сна – Рафик. Что он от меня хочет не понятно, но куда-то тянет. Я отмахиваюсь от него и начинаю знакомиться с ситуацией.
Ощущаю какую-то тяжесть на коленях, смотрю – это голова спящего Лехи. Того самого Лехи, которого и литр водки спать не уложит в разгар ве-селья. Удивляюсь, но не настолько сильно, насколько мог бы, будь я трез-вым. Пытаюсь снять с колен его голову, не разбудив при этом всего Леху. Вижу, что рукав свитера испачкан во что-то бело красное. Анализирую. Дол-го. Прихожу к выводу, что в поглощении спиртосодержащих напитков дошел до анекдотической стадии засыпания в салатах, но все-таки успел подложить руку под опускающееся в тарелку лицо.
Дальше небольшой провал, видимо, умственные усилия негативно ска-зались на памяти.
Снова ощущаю себя уже на ногах. Я не один, нас человек шесть, мы сто-им в кругу, обняв друг друга за плечи – так мы гораздо устойчивей, чем по отдельности.
И один товарищ продолжает свою пылкую речь, из которой следует, что он член РНЕ (русского национального единства), что он глубоко убежден, что Россию должны населять исключительно русские люди…
Вдруг, рассуждения парня из Нальчика прерывает громкий возглас: «Братааан!». Все расступаются и видят как Рафик, раскрыв объятия, движет-ся на встречу этому парню. Тот, не долго думая, тоже орет: «Братаааан!» - и начинает обниматься с Рафиком. Тем самым Рафиком, который является ка-захом, родом из Калмыкии – обладателем армянского имени и паспорта гра-жданина Российской Федерации…
Потом помню велосипед. Откуда он взялся, не знал никто, думаю у кого-то позаимствовали. Катались на нем все: и те кто мог держаться на ногах, и те, кто уже не мог. Делились катающиеся на две основных категории: на тех, кто падал с велосипеда, и на тех, кто рвал себе штаны о цепь. Попадались то-варищи, которые попадали сразу в обе категории.
Далее опять следовала череда неясных мест и действий. Помню лавочку и нас с Рафиком на ней. Кого-то из нас тошнило. Кого точно – не помню. По-том сквозь сон я услышал знакомые голоса. Пошел на них сам и потянул за собой Рафика.
Оказалось, что ребята вызывают такси, чтобы ехать в общагу. Голоса, что я услышал, были отзвуками спора: ребята решали одну или две машины вызывать. До того, как пришли мы с Рафиком, их было шестеро и они уже успели вызвать одно такси. Через четверть часа подъехала ВАЗовская «чет-верка», водитель согласился взять всех восьмерых, но цену назвал в разы большую, чем нормальная.
Услышав сумму, Рафик ожил и разгневался: «Триста пятьдесят?!!» - кричал он - «Да я лучше бесплатно пешком до общаги пойду!!». И пошел, и его занесло, и снес он у бедной «четверки» боковое зеркало…
Водила, видя, во что оборачивается ему его скупость, резко дает по га-зам и скрывается из виду, преследуемый нашими ругательствами. Мы пере-ключаем наше внимание на Рафика, он ушел не далеко: до ближайшей кочки, возле которой уже и возлежал на тот момент. Я решил увести товарища от греха подальше, пока ребята вызывали следующую машину. Шли мы с Ра-фиком до дачи довольно медленно, поскольку он то и дело норовил упасть, а весил он больше меня, да и я был не образчиком трезвости – в общем, падать ему удавалось. Мне стало жалко его новую кофту и я снял ее с Рафика, чтобы та не превратилась в лоскуты. И вот несу я в одной руке Рафика, в другой его кофту, приближаемся мы к даче, я завожу товарища в калитку, и слышу как меня зовут ребята – такси приехало. Говорю Рафику: «Подходишь к двери, заходишь в дом и ложишься там, где свободно. Понял?». Рафик в ответ:
- А где Серега? Я хочу с Серегой!
- Ладно! Подходишь к пацанам и говоришь, что тебе нужен Серега. По-нял?
- Понял!
- Отлично! Иди!
И он пошел к двери, а я побежал к машине. Мы всемером удачно добра-лись до общаги, потом не менее удачно залезли в окно второго этажа (прав был все-таки Дюма – у пьяных свой ангел хранитель) и разошлись по своим комнатам.
Но на этом история не заканчивается: все самое интересное, как всегда, происходило уже без меня. И собрано воедино потом было буквально из кру-пиц…
Утром следующего дня, ну, как утром… часов в одиннадцать, нашей группе было крайне необходимо пойти на первые в этом семестре лабора-торные работы по Физике-СВЧ. Надо: хоть дождь, хоть снег, хоть камни с неба!
К моменту выхода к общежитию подъехали Серега (мой сосед по комна-те и одногруппник) и Леха. Они, несмотря, на сильное недомогание после возлияний рассказали довольно забавную историю про нашего общего зна-комого, которого мы между собой звали Скворец.
Прозвище свое он получил из-за того, что сильно верещал, когда ему «скворцов вселяли». «Вселять скворцов» - значит с довольно ощутимым на-жимом проводить костяшками кулака по грудине. Ощущения странные и ма-ло кому нравящиеся. Особенно любил вселять этих птах Саша. Он был большой сильный, он был борец, и от него мало кто вырывался. Как-то мы всей комнатой его поймали и тоже от души «навселяли». Но вернемся к рас-сказу ребят.
Услышав про Скворца, я вспомнил, что видел его лежащим недалеко от стола под каким-то деревом и зовущим нас с Рафиком к себе (кстати, оказа-лось, что Рафика ребята с ночи не видели).
Так вот Скворец спал не просто под деревом а на клубнике, которую ба-бушка именинника, по совместительству – хозяйка дачи, холила с большим рвением, чем внука. И, конечно же, наутро бабушка пришла посмотреть все ли за собой внучок убрал.
К увиденному старушка явно была не готова: клубника вытоптана, на ней кто-то спит… Бабушка подняла было крик, разбудивший Скворца, но тут из дома выскочил Серега – его тошнило, его тошнило прямо на остатки клуб-ники. Внук увел бабушку под руку.
Тошнить Серегу начало еще в доме, потому одежда Лехи, спавшего на полу рядом с негодяем немного пострадала. Обувь Сереги тоже выглядела после излияний не лучшим образом, досталось от утреннего серегиного при-вета и Скворцу, так к тому времени и не успевшему встать с земли…
В этом виде троица и поехала на маршрутке к общаге. Народ в маршрут-ке некоторое время подозрительно принюхивался, а ребята делали вид, что они к своеобразному запаху никакого отношения не имеют и он им мешает не чуть не меньше, чем окружающим. Доехав до пункта назначения, они хо-тели выйти, не расплатившись (в Таганроге в маршрутках оплачивают проезд при выходе из транспорта), поскольку денег у них было в обрез, а пить очень хотелось. Однако маршрутчик оказался очень настойчивым, он выбежал за ними, догнал и стал требовать денег. Ребята, заявив, что нет у маршрутчиков не стыда не совести, отдали ему последние деньги…
Леха, придя домой, завалился спать, мы с Серегой стали собираться на лабы. Денег не было ни рубля. Очищенной воды в комнате тоже не оказа-лось, искать ее по другим комнатам времени уже не было. Мы вышли из об-щаги и тут сразу же увидели старосту нашей группы. Никогда мы еще не бы-ли ей так рады! «Инна, займи десять рублей на минералку!» - вот первое, что она услышала от нас вместо приветствия. Девушка удивленно, но с улыбкой на лице протянула страждущим десятку. Мы побежали к ларьку.
Я уже говорил, что в самогонке было градусов так эдак шестьдесят? Все знают, что бывает в том случае, когда пьешь спирт, а потом на утро пьешь воду? Так вот, для ситуации, когда употребляешь во внутрь крепкую само-гонку, данное правило тоже оказалось справедливым. Вышли мы из общаги трезвые, а в учебный корпус пришли уже навеселе. Преподаватель задержи-вался, аудитория была закрыта. Мы с Серым были откровенно нетрезвы, но головы при этом болели, и организм своей общей слабостью намекал нам на нашу вчерашнюю глупость. Мимо проходили какие-то девушки, когда они нас миновали один мой одногруппник сказал: «А девчонки-то не ахти!». Ме-ня это замечание почему-то возмутило до глубины души!
- Елки-палки! Не! Ну вы слышали?! Девчонки ему «не ахти»! Ты по-смотри на него! Ален Делон выискался! Девчонки (кричал я им вслед в пол-ный голос), а вы слышали?! Вы страааашные!
Серега одобрительно кивал, одногруппницы испугано смотрели по сто-ронам, одногруппники понимающе ухмылялись.
Вскоре пришел преподаватель, началось занятие. Группа была разбита на бригады, лабораторные начались без допуска. Нам с Серегой и еще двум товарищам достался какой-то высокочувствительный стенд, который отказы-вался правильно работать, когда один из носителей неимоверного перегара (то бишь Серега или я) подходил к нему вплотную. К тому же с каждой ми-нутой нам становилось все хуже и хуже. В итоге Серега попросил меня отме-тить его, если что, а сам ушел домой. Я продержался еще полчаса, затем про-инструктировал двух оставшихся собригадников, что им говорить, если спросят где недостающие члены бригады и тоже смылся. За пять минут я до-брел до общаги, поднялся на четвертый этаж, зашел в комнату и тут началось самое интересное…
Первое, что я увидел – это красные заплаканные лица сокамерников. Парни не дали мне и рта раскрыть, задав очень странный вопрос: «Ты сего-дня ссал?». Я ответил утвердительно. Тогда мне предложили сходить проде-лать это еще раз, ибо сейчас они поведают мне такую историю, что не ис-ключена вероятность небольшого казуса от большого смеха. Я убедил всех, что вполне смогу сдержать в себе все свои эмоции и шагнул вглубь комнаты. Мой взгляд сразу упал на Рафика и остановился на нем. Рафик лежал на сво-ей кровати одетый в какую-то ветошь и с двумя симметричными большими шишками на лбу – эдакий опустившийся пухленький чертик…
Оказалось, что до Сереги Рафик по какой-то причине не пошел, а возна-мерился побродить по окрестностям. Тут память Рафика покинула более чем основательно и вернулась к нему вместе с шестичасовым утренним пробуж-дением от холода. Еще бы Рафику не было холодно, ведь он проснулся на полу в подъезде незнакомого многоэтажного дома, а из одежды на нем были одни лишь плавки.
По всей вероятности, Рафик в несознательном состоянии натолкнулся на нехороших людей, которые забрали у него все, а в обмен оставили две шиш-ки на лбу и пару синяков. Хотя, не исключено, что все это Рафик набил себе сам, благодаря нетвердой походке, а раздели его бомжи в подъезде…
Еще не вполне понимая, что он делает, Рафик стал звонить в первую же попавшуюся на глаз дверь. Открыл ее сонный мужик тоже в трусах, но в оч-ках и тапочках. Рафик, шатаясь, осведомился у того еле ворочающимся язы-ком: «Где я?» (ну прям, блин, Джеки Чан – еще б «Кто я» спросил). Мужик, так не очень решительно глядя на практически голого, все еще пьяного, вну-шительного вида молодого человека не славянской наружности отвечает: «В Таганроге…». На что Рафик задумчиво кивает (видимо именно это он и наде-ялся услышать) и говорит: «Мне на дачу надо, она, наверное где-то рядом». Мужик выносит свои какие-то старые штаны, порванную рубаху и домашние тапочки, буркнув «спасибо», Рафик во все это облачается (штаны не сходят-ся, приходится подвязать их веревкой) и вместе с все еще ошеломленным мужиком идет искать дачу. Находит, заходит во двор (мужик стоит возле ка-литки) смотрит на загаженную Серегой клубнику, подумав, повторяет Сере-гин подвиг. У уже успевшего вернуться на дачу бабушкиного внука просто опускаются руки (больше двойных днюх он с Володькой не праздновал), А Рафик спокойно заходит в дом и ложится спать. Мужик еще некоторое время потоптался у калитки, видимо ждал, чтобы ему вернули принадлежащие ему предметы гардероба, и, в конце концов, ушел.
Рафик проспался, стрельнул у «внука» червонец на маршрутку и в чем был (то бишь, как пугало огородное) – через весь город поехал в общагу.
Заканчивая рассказывать эту историю, Рафик со вздохом добавил: «Коф-ту больше всего жалко – только позавчера купил…». И тут я со словами: «Ну тогда жалеть тебе особо не о чем» - достал из-под кровати его кофту и, до-вольный произведенным неоднозначным эффектом (товарищи не знали, что я ее с него снял еще до его прогулок по городу), церемониально подал кофту Рафику.
IX Итого
… Как-то вот оно так. Между всеми этими историями и случаями мы ссорились, мирились, кто-то в кого-то влюблялся, кто-то с кем-то расставал-ся, мы учились и порой много учились, а порой неделями слонялись по об-щаге мучась от безделья – всякое бывало.
На четвертом курсе практически все защищали бакалавров, я с товари-щем защищался последним из всей группы: я взял диплом одногруппника, исправил фамилию на титульном листе, исправил орфографические, речевые и стилистические ошибки, и диплом несколько преобразился, хотя, схемы и чертежи остались неизменными. Тем не менее, первый диплом был защищен и комиссия даже хотела было поставить четверку, но потом усмотрела-таки, что схема нерабочая и я получил «удочку». Со вторым дипломом (инженера) все было несколько иначе: его мы все с тем же товарищем писать начали за несколько месяцев до события. В основу был положен довольно серьезный и сложный, как в теоретическом, так и в расчетном плане курсовой проект. Данный курсовой наша группа делала уже на пятом курсе. Самый сложный «курсач» за все пять лет пришелся именно на выпускной год, что несколько нелогично, но нормально для радиотехнического факультета. Курсовой про-ект был настолько обширным, что когда мы добавили к нему главы по Безо-пасности жизнедеятельности и Экономике, то уже получился немного сыро-ватый, но уже в целом совсем неплохой и основательный диплом. Мы с това-рищем одними из первых прошли нормоконтроль (разительная разница, по сравнению с прошлым дипломом, правда?) и отнесли наша труды рецензен-там с той кафедры, где писался курсовой, ибо мало кто еще смог бы понять все там написанное.
К тому моменту оба мы уже работали: я по специальности, товарищ – разнорабочим на стройке и как-то все успевали. Ситуация с защитой сложи-лась довольно интересная: «вчера» я отнес диплом рецензенту, а «сегодня» звоню своему дипломному руководителю – человеку, без которого я никогда бы не защитился на «отлично», и узнаю, что защита «завтра». Я отпрашива-юсь с работы, раскладываю свои плакаты по всей комнате, проговариваю по ним речь, записываю ее и засыпаю, поскольку последние три недели были полны рабы над правкой всяких деталей и мелочей, так и не прочитав напи-санной речи.
Защищаемся мы в первый день защиты, в числе первых. Все защищаю-щиеся в этот день получают отлично. Мы с товарищем на общей фотографии самые счастливые. Нам задавали вопросы по теме и мы с ними легко справи-лись: наш преподаватель, не мог усидеть за спинами членов комиссии: он пе-риодически подскакивал и показывал нам поднятые вверх большие пальцы.
И если защиту прошлых дипломов мы обмывали долго и весело, то на празднование этой сил совсем не было. Мы зашли в магазин, купили две бу-тылки пива, бутылку коньяку, две сигары и пошли в общагу. Пиво мы выпи-ли по пути, а когда добрались до комнаты, то просто взяли и заснули…
Так гладко защита проходила не у всех. Одному нашему знакомому сту-денту, рецензент (он у нас вел, и он реально – «вонючка») поставил за ди-плом «неуд», хотя руководитель дипломного проекта был доволен проделан-ной работой. Тогда студент пришел в общагу, прошелся по этажам, нашел человека со сканером, распечатал бланк лицензии заново, взял зачетку у то-варища, который рецензенту экзамен сдавал, изучил роспись преподавателя и довольно похоже с первого раза ее воспроизвел прямо на бланке, поставив себе «отл». Потом он пошел, достал, что-то несколько лет назад припрятан-ное именно для подобного случая, выкурил это что-то и в тот же день защи-тился на «отлично».
Другой же товарищ, учась в целом довольно хорошо, прогадал с ди-пломным руководителем, и не сделал вовремя диплом. Кафедра забеспокои-лась: как это так, не выпустить нормального адекватного студента? Сначала преподаватель, ответственный, за весь процесс защиты дипломов, действовал на него через друзей. Но парень уже впал в своего рода апатию, и просто си-дел и игрался в очередную версию «Фифа», а когда мы заходили к нему, уз-нать как успехи или предложить посильную помощь, он быстро «альттабал-ся», но не настолько быстро, чтобы мы этого не замечали. В конечном итоге он поступил с «инженером» так, как и я в свое время с «бакалавром»: взял чужой диплом, не сходный по теме с заявленным ранее, и пошел к рецензен-ту. Рецензент перепугался: диплом – не по теме: тут только два можно поста-вить. И поставил. А защитился потом товарищ на «три».
Праздновали все по-разному. Кто в общаге в кругу друзей, кто всей группой в заведении или на природе. Одна парочка чудиков, каким-то обра-зом оставила себе плакаты после защиты, и напившись в ближайшей пив-нушке, развернула их и повторила защиту, причем сначала один защищался, а другой был комиссией и задавал провокационные вопросы, затем они ме-нялись ролями.
Вот на такой веселой и эмоциональной ноте подходила к концу наша жизнь в нашей Отличной общаге. Впереди уже маячили качественно иные заботы и тревоги. Кто-то уезжал на родину, кто-то – в Россию, поднимать профильные предприятия, кто-то оставался в Таганроге и съезжал на съем-ные квартиры, чтобы потом устроиться на завод инженерами и получать смешные деньги. В любом случае, все мы съезжали. А общага оставалась. Фактически теперь она уже была не нашей, а чьей-то еще Отличной или не очень общагой.
А наша, именно Наша Отличная Общага она ведь на самом-то деле на-всегда осталась с нами: на фотографиях, на видео, в воспоминаниях, в серд-цах.
Отличная общага
© Copyright: Владимир Малый, 2010
Свидетельство о публикации №210080600999
Свидетельство о публикации №210080600999
Рецензии