О таланте

  Изначально талантливый человек не амбициозен, и не жажда признания в социуме движет его творчеством. Он испытывает непреодолимый дискомфорт в душе, переполненной содержаниями, транслированными из Коллективного Бессознательного, не нашедшими пока своего творческого проявления в материальном мире и не отданными сознанию других людей.
  Воплощение в любой форме почти никогда не удовлетворяет творческого человека и не исчерпывает богатства образа или идеи, над которыми он работал. Напряжение вдохновенного труда со всеми возможными препятствиями и затруднениями, тем не менее, само по себе есть награда для него. Присутствующий энтузиазм – означающий «Бог внутри» – предполагает трансляцию через структуру психики человека энергии соответствующего архетипа. В этот период есть чувство свободы – от прочих замыслов, чье осуществление отложено, от всего многообразия жизни с ее радостями и суетой. Сосредоточенная реализация замысла осуществляется силами и способностями, превосходящими обычный уровень данного индивида. Иногда человек с удивлением не может вспомнить – как он сделал это, и смущенно говорит – «нарисовалось», «написалось», «получилось».
  Окончание же процесса – сложный психологический момент. Он включает целую гамму состояний – от некоторого удовлетворения (труд завершен, все, что было возможно на данный момент, сделано) – до эмоциональной усталости, страха и депрессии. Возвращение в колею обыденной жизни сопровождается опустошением, остающимся как последствие переполнения архетипическими энергиями. Невозможно гарантировать, что необходимый для творчества контакт с архетипом состоится снова... Кроме того, пугает неизвестность, ведь путь новорожденного произведения неисповедим. Его могут отвергнуть люди, и тогда к автору не возвратится энергия, которая нужна ему для «просто жизни» и для воплощения следующей идеи. Эта вполне земная энергия может быть в форме признания или денег, интереса или даже конфликта, – но без нее нельзя существовать в материальном мире.
  Если не придет вдохновение, напряжение переполненной души не сможет трансформироваться в напряжение непосредственного творчества. Или полученный в результате профессионально-рутинного процесса продукт совершенно не удовлетворит автора. Тогда неизбежно разочарование в своих возможностях, ставящее под угрозу отвержения самую ценимую структуру психики, связанную с творчеством, и, следовательно, падение самооценки всей личности, вплоть до утраты смысла жизни. Нередко силы, затраченные на переживания временной несостоятельности, столь значительны для данного человека, что на некоторое время ему необходим перерыв, в процессе которого он проходит кризисные состояния, изменяется, обновляется и только после этого возвращается к творчеству.
  Предположим, автору нравится его творение, и оно имеет достойный прием у тех, кому адресовано. К нему возвращаются энергии мира сего, и через какое-то время появляются силы для следующего акта творчества. Это очень благоприятный и не частый вариант. Но и в этом случае присутствует страх неудачи, которая может разрушить только что наладившийся процесс энергетического обмена с социумом.
  Самый же главный страх – отсутствия вдохновения – включает целую цепочку переживаний. Изнутри наступает мятежный дискомфорт – идей или много, тогда сложно выбрать одну, или их нет. Подойдет для воплощения только та идея, в которой интуитивно чувствуется возможность привлечения архетипической энергии.
  Если все предыдущие творения перестали нравиться, значит срочно нужно искать новые формы для воплощения содержаний, которые не вмещаются в «старые мехи», учиться и пробовать на ходу, потому что нет покоя. Останавливаться нельзя тоже – внутри символический образ может перегореть, исчезнуть, энергия заблокироваться или уйти в инстинктивную сферу.
  В юные годы, когда формируется Эго и происходит его постепенное отделение от Самости, в которую оно погружено от рождения, творческая личность нередко создает свои лучшие произведения именно благодаря непосредственному контакту с архетипом.
  Вспоминаются строки Гумилева:
  Милый мальчик, ты так весел,
Так светла твоя улыбка,
  Не проси об этом счастье,
Отравляющем миры.
Ты не знаешь, ты не знаешь,
Что такое эта скрипка,
Что такое темный ужас
Начинателя игры. 
  Это известное стихотворение напоминает обращение взрослого, ответственного Эго личности, знающего цену рутине и разочарованиям – с мольбой – к внутреннему радостному ребенку, который хочет играть на волшебной скрипке своего таланта.
  Но у тех, кто родился со скрипкой внутри, наверное, нет другого выхода, как играть на ней, впадать в кризисы и выходить из них – духовная этика предостерегает от сокрытия таланта. (Неслучайно в Евангельской притче ленивый раб зарывает свой единственный талант в землю. Символическое значение земли – тело, его инстинктивная природа. И расплата за такое деяние – отнятие и того малого, что имелось, а также изгнание во «тьму внешнюю», где «плач и скрежет зубовный»).
  Мучителен кризис отвержения Эго от Самости для человека, деятельность которого основана на развитии врожденной яркой одаренности и связана с притоком и оттоком вдохновения. История знает много случаев, когда чрезвычайно талантливые люди прекращали творить, болели, пили и разрушались.
  Также существуют случаи «не-взросления» талантливых людей, чье отождествление с функцией их деятельности, основанное на инфляции (в данном случае – отождествлении себя с соответствующим личностным арехетипом, например: Художником, Исследователем, Философом), послужило причиной их пожизненной зависимости от других людей, обслуживавших их бытовые потребности. Вероятно, богатство творческой жизни не подменяет богатства целостной психической жизни и не обеспечивает само по себе процесса         индивидуации, или спасения души в религиозных терминах.
  Совмещение процесса индивидуации с творчеством в любой области, особенно художественной, требующей вдохновения, контакта с коллективным бессознательным и наряду с этим – совершенствования профессиональных навыков, бесконечно трудно, но и результат такого пути представляется возвышенным. Мудрость, имеющая воплощение в одухотворенном творчестве, не это ли сочетание подобно мечте алхимиков о философском камне, когда его прикосновение к грубой материи превращало ее в золото?