Норма адреналина... часть девятая

 - у нашего золотого мальчика кто-то спер все его дозы и теперь у него ломка, - в голосе у Сары не было ни доли сочувствия, и я с укоризною посмотрела на усмехающуюся мне в ответ на мое беззвучное неодобрение девушку. Я конечно тоже, никогда не одобряла увлеченности некоторых молодых людей наркотическими средствами, и считала, что человечество много потеряло, пристрастившись к беспечному наслаждению, ведущему к погибели всеми возможными путями.
Но если человек все же оказывался опутанным паутиной этого ложного рая я старалась и считала своим долгом помочь и простить, а не обвинять и совестить.
- Давно это произошло? Когда ты заметил пропажу?

- Вчера… Но решил никому ничего не говорить – думал это сделал кто-то из вас, чтобы я не переборщил. Я только надеялся, что мне выдадут  или будут впредь выдавать по одной дозе…
Кирст заскрипел зубами от злости:
- Джек, ты должен был сразу же нам обо всем рассказать, ты хоть сам понимаешь, что с тобою будет дальше?
Конечно, Джек и сам все прекрасно понимал, понимал даже лучше нас всех здесь собравшихся. Поэтому он только с болью стиснул свои зубы и невольно разжал одну из своих крепко стиснутых ладоней. Из нее выпала пустая папиросная бумажка, смятая и плохо пахнущая.
Тим сначала недоуменно посмотрел на нее, потом подобрал, и внезапно вскинув брови, молча передал обрывок Кирсту – тот нюхнул и пораженно охнул. Я терпеливо ожидала, пока наши мужчины вдоволь нанюхаются и ответят, наконец, что это за бумажка и с чего это вдруг они придают ее появлению такое огромное значение.
Кирст нагнулся над Джеком и почти незаметно сделал знак рукою Тиму, чтобы тот пока не вмешивался в их разговор с Ноэми:

- Джек, откуда у тебя «это»?
И Кирст помазал перед глазами почти бесчувственного парня этим злосчастным листочком. Ноэми с трудом разлепил свои глаза – они были полны слез и, наверное, мешали ему, как следует рассмотреть, что именно Уэмбли пытается ткнуть ему  в нос. Я пришла парню на помощь и уточнила:
- Кирст имеет в виду тот клочок бумажки, который был зажат у тебя в руке только что…
Джек непонимающе вскинул на меня свои слезящиеся глаза:
- Какая бумажка? О чем это вы?
Тим, Грант и Кирст переглянулись, а я настороженно наблюдала за ними. Мне эта ситуация переставала нравиться все больше и больше. Мужчины же, рывшие тоннель даже не удосужились стянуть с себя верхнюю одежду и теперь капельки талого снега таяли прямо на полу под ними.
   Вместо того, чтобы раздеться, они допрашивают Джека, как будто он совершил нечто крайне предосудительное. Да и сам факт их повышенного интереса к бумажке, какой-то обычной бумажке, заставлял и всех остальных начать прислушиваться к этому странному разговору.
- Джек, послушай меня, - Кирст наклонился над Ноэми, еще ближе к нему приблизив свою голову, - ты только что сжимал в руке вот эту бумажку, ты знаешь, что в ней раньше было? Знаешь или  нет?
Джек покачал головой:

-Понятия не имею…
Кирст сжал свои внушительные кулаки:
- Эта бумажка пахнет точно так же, как и тот напиток, выпив который на тот свет сегодня утром отправилась Берта…
Громкий вздох повис в комнате – Фрида вскочила с кушетки и снова схватилась за сердце, Норма наконец-то подняла свой затуманенный взгляд от книги, Сара испугано шарахнулась в сторону от продолжающего сидеть за столом ничего не понимающего Джека, пытаясь спрятаться за спину Гранта.
Сам Ли внезапно зарычав, набросился на Ноэми, опрокинул стул с парнем на пол, и обеими своими руками он схватил одурманенного ломкою парня за голову и ударил об пол приговаривая:
- Так это ты, гнида, ее убил!?
Джек не мог сопротивляться такому решительному натиску, да и в весовой категории он намного проигрывал корейцу, поэтому парень только беззвучно и беспомощно хватал широко открытым ртом воздух. Кирст и Тим едва оттащили разбуянившегося азиата от Джека, а я бросилась к Ноэми, чтобы помочь тому подняться с утоптанного талым снегом пола.
Джек, опираясь на мою руку и согнувшись в три погибели от двойной боли, только без конца кивал своей разбитой  в кровь головою, и бесконечно повторял одно и то же, как заведенная, но сломанная игрушка:

- За что, что я сделал?
Грант безуспешно пытался вырваться из рук Уэмбли и Дороффа, но те не ослабляли хватку, пока наконец-то над ними не прозвенел холодный голос Нормы:
- Бестолочь, Грант! Неужели ты полагаешь, что настоящий убийца станет вертеть в своих руках предмет, который может быть использован как улика против него?  Да я готова, что угодно поставить за то, что бедняге Ноэми кто-то сунул эту бумаженцию в руку, а тот и понять не смог, кто это сделал и что  это было…
То, каким тоном вся эта резкая отповедь была произнесена, заставило Гранта поднять изумленные глаза в ту сторону, откуда ему в спину сыпались колкие слова.
Итак, Норме, по всей видимости, надоело играть роль добропорядочной, тихой женщины и теперь она окончательно решила – в такой ситуации намного лучше – напасть первой. Я для нее была только первым пробным человеком, которому повезло узнать настоящую Норму, теперь и  все остальные смотрели на нее с нескрываемым удивлением, а она им в ответ только едко ухмылялась.

- Ты думаешь, его подставили? – Кирст внимательно смотрел на Крус, окидывая стоявшую перед ним женщину оценивающим взглядом, ведь его одного не сбила с толку такая существенная перемена в поведении всегда такой молчаливой Нормы.
- Естественно, он на это не способен, Джека я имею в виду – мы ведь уже говорили, что ни один из нас не мог бы принести графин и стакан в эту комнату незаметно, так зачем же по второму разу говорить об одном и том же если и так все понятно?
Руки Тима и Кирста невольно разжались, поскольку после монолога Нормы Грант больше не вырывался из их цепкого захвата – он, открыв рот чуть ли не на ширину своих внушительных плеч, смотрел в сторону Нормы, а так как ни в чем не бывало, продолжала:
- Ну, как ваш тоннель?
; Еще пара дней и мы доберемся до площадки, - Грант едва двигал языком, - осталось только надеяться, что эта пара дней у нас есть в запасе….
   Я, в это же самое время шумно роясь в аптечке, достала из нее уже значительно оскудевший сверток бинта.  Отмотав от него немного, я сложила в своей руке подобие тампона и начала аккуратно обрабатывать окровавленную голову бедного Джека, ту самую ни в чем не повинную голову, разбитую Грантом.

Ли как-то сразу же осунулся при виде моих манипуляций. Он пробормотал что-то себе под нос, но извиняться почему-то не стал – стянул с себя меховой комбинезон, и ни на кого не глядя, уселся на кресло, в котором незадолго до этого сидела Норма.
Сара что есть силы улыбаясь, и при этом, выглядя до смешного нелепо, помогла Кирсту снять его теплую куртку и поднесла ему воды из только что лично ей открытой бутылки. Я с едва сдерживаемой улыбкой наблюдала, как Кирст, прежде чем выпить пузырящуюся жидкость осторожно понюхал саму емкость, а Сара побледнела от возмущения.
Джека все еще трясло, и я обратилась к Тиму за советом, потому что сама понятия не имела, как оказывать людям помощь в состоянии наркотической ломки:
- Ему все хуже и хуже, быть может, поищем в комнатах что-нибудь?
Но Тим только головой покачал мне в ответ:
- Если дозы украли с целью убить одного из нас, мы их так просто найти не сможем. Их ведь могли просто вышвырнуть за окно и все на этом…
- Так что же нам делать?
- Ждать…

Я не понимала, чего тут можно было ждать – парень умирал почти на наших руках и если до сих пор он еще хоть как нибудь более-менее достойно держался, то скоро у него начнутся такие боли, то мы сами можем от этого его состояния очень сильно пострадать.
Мне довелось однажды быть свидетелем одной очень неприятной сцены, когда наркоман в примерно таком же жалком состоянии, как и наш Джек, вдребезги разнес дорогущую иномарку. Он крошил ее и бил с такой силой, что оставалось только благодарить бога, что под его руку попалась машина, а не живой объект.
Мы осторожно перевели исходящего потом и стонами Джека на кушетку, уложили его там, и, не сводя глаз, наблюдали за тем, как с каждой новой минутой ему становиться все хуже и хуже.
Фрида, чтобы не смотреть на эту страшную агонию ушла в кухню, и уже оттуда доносились ее тихие рыдания. Наконец-то и толстуху прорвало – правда самих слез Фриды так никто и не видел, но я от всей души надеялась, что хоть сейчас  женщина не притворяется. Норма совершенно спокойно выбрала себе новую книгу и, не говоря ни слова, уселась напротив утихомирившегося Гранта.
Тот все никак не мог понять, что произошло с его спутницей, которую он всегда считал самой небуйной в данной компании и вот, как, оказывается, так жестоко ошибся.  Он пристально рассматривал ее во всех ракурсах, но Норма не поддалась на провокацию и продолжала спокойно дальше читать свою книгу.
Тим тоже разделся и бросил мокрую куртку на вешалку у камина - к утру, она должна была обсохнуть. Потом они вместе с Кирстом отправились на кухню помогать Фриде, кашеварить.
Сара немного прошлась по холлу, совершенно не зная, куда себя деть и от этого самого безделья заглянула на кухню – еще бы, ведь Кирст-то как раз находился именно там. Но перспектива оказания помощи в приготовлении пищи Саре была неприятна и она благополучно слиняла с кухни, бесцеремонно усевшись на край кушетки, где уже лежал Джек, и бесполезно начала рассматривать потолок, хотя мне кажется, он уже и так был ею засмотрен до дыр в предыдущие разы.

Я, посидев немного на корточках рядом с Джеком, все же не была в силах выдержать его просто-таки убитый вид и отошла к столу. Там я уселась на место, где ранее сидел сам Джек – возле камина все было уже занято, на застланные матрасы мне садиться не хотелось, и вообще я бы предпочла некоторое время провести в полной тишине и одиночестве.
Но этой моей мечте не суждено было сегодня сбыться, потому что уже через минут пятнадцать Кирст с самым непринужденным лицом подсел ко мне за стол, держа в руке две дымящиеся тарелки.
Горячий, вкусно и ароматно пахнущий бекон вместе с аппетитной яичницей мигом вызывал у меня прилив слюны во рту. Я сама не замечала, как изголодалась, и поэтому даже присутствие Кирста в непосредственной близости меня уже не очень смущало.
Я бросила внимательный взгляд в сторону Джека – не в его положении вообще-то думать о еде – но я так надеялась, что ему хоть ненадолго станет лучше. Парень  продолжал лежать, свернувшись клубком и изредка издавая душещипательные стоны. Я едва заметно покачала головой и столкнулась своим взглядом с Сарой. Она выразительно показывала мне, чтобы я уступила ей свое место рядом с Кирстом, но в этот же момент на меня накатила злоба. 
Эта фифа ни черта в доме не делает, никому не помогает и до сих пор наивно считает, что все происходящее здесь – только развлечение. Значит, я должна есть с пола, а она в это же время будет крутить амуры? Черта с два!

Я небрежно отвернулась от отчаянно подающей мне сигналы Сары, как ни в чем не бывало, и с улыбкой посмотрела на Кирста – ведь он не случайно подсел ко мне. Так что же ты хочешь узнать, Кирст Уэмбли?
- Лайзи, ты говорила, что тот дом, помнишь, в котором крыша едва не упала на тебя, тот самый который ты купила почти  не глядя – это хороший дом на самом деле?
Я ожидала любого вопроса, но только не на эту тему, поэтому мне понадобилось некоторое время, чтобы на него ответить, поскольку готового ответа на подобного рода вопросы у меня заготовлено не было:
- Ну, не то чтобы не глядя... Я впервые увидела его на рекламном проспекте, потом приезжала посмотреть на него, но всего один раз. Просто прежние хозяева, не желая терять деньги, не предупредили меня, что дом находиться почти в аварийном состоянии. Может я и сама в этом больше них виновата?
- В чем?

- Нужно было вызвать специалиста, который бы все посмотрел, а то я купила почти что кота в мешке… Но зато очень симпатичного кота.
Кирст улыбнулся и  жесткое выражение на его лице исчезло:
- Мне даже не вериться, что ты выросла в большом городе. Ты с такой любовью говоришь о  своем новом и тихом месте жительства, как будто прожила в нем все свою сознательную жизнь.
- Всю сознательную жизнь я потратила почем зря, вот поэтому и решила, что  начинать заново  нужно только с новыми людьми и на новом месте.
Сказала и запнулась – в мои планы не входило рассказывать о своей жизни, но Кирст все же успел уловить нотку грусти в моем голосе и внезапно тихо спросил:
- Это ведь твои родители погибли в авиакатастрофе?
Я кивнула головою, и в мои глаза набежал слезы:
- Откуда ты знаешь?
- Берта почти все успела рассказать о тебе, намекнув, что видела в отеле с Робертом Кингсли. Это имя показалось мне знакомым, я решил, что раз я его уже где-то слышал, то рано или поздно вспомню, где именно.  Потом я припомнил, что корпорация, которой владеет Кингсли - одна из самых больших в нашем городе – а несколько лет тому назад владельцы части ее акций погибли, совершая перелет через Атлантику.
Элизабет и Ройзан Эбб. Газеты писали, что у них осталась дочь, которая теперь владеет их частью акций предприятия – дочь по имени Лайзи Эбб. Ведь этот ты, верно?
Я посмотрела Кирсту прямо в глаза – зачем он меня обо всем этом расспрашивает? Что ему за интерес ко мне? Я ведь не давала ему ни малейшего повода для этого, пусть лучше протрет свои глаза и обратит внимание на Сару, если ему так хочется здесь женского общества!

- Ты прости, что я говорю о том, что тебе неприятно, но я просто хотел понять, почему ты сбежала из города, имея на руках такие деньги?
Я равнодушно пожала плечами:
- Из-за Кингсли. Все только и делали, что поучали меня, что мне, следует выйти за него замуж, он и сам неоднократно говорил мне, что нам следует объединить наши акции, но мне почему-то казалось, что именно они его больше всего волнуют. Они, но не я!
Кирст не сводил с меня своего пронизывающего взгляда и в этом взгляде было все – сочувствие, сострадание, понимание  и… Нет, только не это, но я уже чувствовала пожатие его горячей руки, а этот взгляд!
Я едва перевела свое дыхание и в ту же минуту поняла, что все это время обманывала саму себя, и что мне с самого начала на самом деле безумно нравился этот мужчина.
Нравился тем, что он так силен, тем, что так ответственен, тем, что так заботлив и совсем в ином свете вставали теперь передо мною многие произошедшие здесь события – его предложении построить оповещательную пирамиду, его постоянный взгляд, направленный на меня и его желание все время быть на виду. Мы нравились друг другу – было очевидной глупостью отказываться это признавать, но все же…

Мы все еще были в доме, где уже расстались с жизнями четыре человека, мы все еще не знали, кто именно заманил нас сюда и как нам отсюда выбраться. И я не могла упускать той возможности, что главным виновником нашего заключения здесь может является и сам Кирст. Один шанс из семи… Себя я, понятное дело, исключаю из этого списка... Не могла я поверить до конца в искренность этого открытого  взгляда…
    - Кирст, могу я спросить тебя кое о чем прямо, без всяких там обиняков? – я надеялась, что мой вопрос хоть ненадолго отвлечет сидящего рядом со мною в такой опасной близости мужчину. Да и ко всему же, мой вопрос - это был хороший повод перевести трудный для меня разговор в другую более безопасную плоскость.
- Конечно, ты, наверное, сейчас хочешь узнать, не я ли тот таинственный хозяин этого огромного и странного здания, и не я ли тот хладнокровный убийца, который  вас всех сюда обманом заманил? И не я ли теперь по одному человеку целенаправленно убиваю, как будто стремясь к какой-то своей определенной цели?
Ну что ж, раз он сам понимает, о чем пойдет речь, значит, и говорить с ним на эту тему мне будет не очень трудно.
Я только представила себе, как смотрит сейчас со своей кушетки на нас двоих Сара, с каким кислым выражением на лице она, должно быть, осыпает меня своими бессловесными проклятиями.

- Я не хочу тебя обидеть, но ты сам должен понимать – я уже не знаю, кому здесь можно верить, а кому – ни в коем случае. Мне так хочется думать, что никто из нас восьмерых действительно не причем, но и согласиться с тем, что во всем виноваты какие-то призраки – я не могу.
- Ты кого-то конкретно подозреваешь?
- Пока нет, но я думаю, что что-то о происходящем здесь знал Коллин Дарвел, и когда мы с ним разговаривали вечером накануне его смерти, то  он намекнул, что знает того, кто все это задумал. А потом и Самюэль перед своей смертью говорил о каком-то человеке, который его преследует. Эти двое могли знать – кто убийца, но вместо того, чтобы всем нам рассказать о своих подозрениях и тем самым не только спасти нас, но и обезопасить самих себя, они так глупо погибают…
Я говорила и одновременно очень внимательно наблюдала за реакцией Кирста на все мои слова. Если Коллин именно Уэмбли имел в виду и подозревал в нечистых намерениях  – то мои дни, можно сказать, практически сочтены, и я стану следующей жертвой. Но я очень  надеялась, что хотя бы одному Кирсту из всей этой с каждым днем все более и более подозрительной компании можно было верить.
- Джек, ты куда?

Громкий и отчаянный крик заставил нас с Кирстом оторваться от созерцания друг друга и посмотреть, что происходит за нашими спинами. Кричала Сара - Джек, резко подскочивший на кушетке, стукнул своими ногами по тарелке Сары, вывернув на платье девушки весь ее ужин. Сам Ноэми, перепрыгивая через матрасы, лежащие на его пути, рванулся к лестнице, ведущей на второй этаж.
Фрида испуганно выскочила из кухни, Норма уронила книгу на пол, Сара продолжала кричать, поскольку горячий бекон обжег ее колени. Грант попытался остановить беглеца, но, выпрыгивая из кресла, успел схватить Джека только за обшлаг джинсов, и едва царапнуть по ним своими пальцами. Кирст бросился к вырвавшемуся из рук Ли парню наперерез, но тоже не успел его схватить.
Джек со скоростью ветра понесся наверх, перепрыгивая теперь уже через ступеньки и угрожая в любой момент скатиться с лестницы, точно так же, как это сделала бедняжка Мила.
Тим, Грант, Кирст и я бросились за ним наверх. Уже не полпути нам было ясно куда бежать – распахнутая дверь в комнату Джека Ноэми говорила сама за себя, и мы ворвались к нему в эту самую комнату в тот самый момент, когда парень уже вынимал из своей вены иглу.
Сказать, что мы были ошарашены? Мы были просто ослеплены зрелищем, которое было перед нами. Джек, с восторгом закативший свои глаза куда-то под потолок, держал в своей дрожащей руке шприц. Пустой шприц.
 Закатанный рукав его куртки явно свидетельствовал о том, что укол уже был сделан. Но если Джек знал, что здесь есть полный шприц, почему он его сразу же не использовал – взглядами спрашивали мы друг друга.
И тотчас же мы все как по команде поняли очевидный ответ – не Джек наполнял этот шприц, не он оставлял его в этой комнате – это сделал убийца. И в подтверждении наших догадок Джек, внезапно закатив глаза так, что остались видны только белки, свалился на холодный пол, как мешок с песком. Его рука, державшая шприц, безвольно  разжалась, и уже ненужный предмет покатился нам под ноги.
- Передозировка!

    Тим сломя голову кинулся к Джеку, я без сил оперлась на косяк двери, Кирст бросился куда-то дальше по коридору, Грант стоял рядом со мною, совершенно не зная, что ему делать в данной ситуации. Запыхавшийся Кирст внес в комнату полный шприц с каким-то веществом, но Тим уже поднимался с колен, мрачно смотря на распростертое тело Джека.
- Он мертв?
Тим поднял глаза – другого ответа мы и не могли услышать, ему даже не стоило рта открывать – мы уже и так знали, что Джек мертвее мертвого. Я смотрела, как безвольно упала рука Кирста прибежавшего со шприцем – наверно там была лошадиная доза какого-то лекарства, но помощь прибыла слишком поздно и мы, последний раз посмотрев в сторону Джека, начали все так же молча спускаться вниз.
Никто из оставшихся и ожидавших нас внизу женщин на нас даже не посмотрел – все и так прекрасно знали, что теперь нас осталось всего семеро человек, и за этот день мы потеряли двоих – Берту и Джека.
Я развернулась к Кирсту и наобум спросила:
- Откуда у тебя шприц?
Кирст посмотрел на свою руку, которая все еще тот самый уже бесполезный шприц в руке сжимала. Потом мужчина, слегка помрачнев, отбросил ненужный предмет в сторону и, не пререкаясь, отвечал:

- У меня с  собой аптечка есть, там не много всего, даже обезболивающего нет…..
- Зато есть шприцы! – заметил Грант, исподлобья рассматривая Уэмбли.
Кирст незлобно посмотрел на Ли и пожал плечами:
- Есть, один, вот этот самый…
- Тогда откуда у Джека в комнате появился «тот» шприц?
- Неправильно поставленный вопрос, – в полной тишине сказала я, - правильнее было бы спросить – как давно Джек знал, что «этот» шприц лежит у него в комнате?
…Всего полчаса спустя мы всемером сидели на матрасах и тихо обсуждали свои дальнейшие действия.
- Больше никаких шагов влево - вправо, ни в коем случае не есть ничего незнакомого, не ходить поодиночке, - голос Тима был властным, сразу же было видно, что парень не один год провел в армии, - всем быть друг у друга на глазах, ясно?
- Значит, ты считаешь, что он еще со вчерашнего дня знал, что шприц с дозой в его комнате есть? - Сара потерла опухшие от слез глаза.
- Я думаю, он сначала все-таки обнаружил пропажу своих шприцев и доз. А этот шприц лежал на самом видном месте в его комнате. Но Джек, зная, что всякое может произойти, решил не рисковать, не пользоваться шприцем, который неизвестно откуда возник, он решил  подождать – возможно, он нашел бы что-нибудь другое здесь, вместо своих обычных наркотиков.
- Но не нашел?

- Нет, не нашел и когда его свело до такой степени, что ему и жизнь уже была не мила, вот тогда он и рванул наверх, решив, что какая разница как подыхать - от дозы или без нее.
- На это убийца и рассчитывал? – Фрида боязливо оглянулась по сторонам – она все еще верила, что настоящий убийца не среди нас, а прячется где-то за книжными полками.
- Похоже, что – да! И его расчет оказался верным.
; И жилец пятой комнаты погиб тоже…
     Мы все переглянулись между собою, а Сара испуганно закусила свою нижнюю губу. При ней даже не следовало упоминать, что в комнате номер шесть, то есть в следующей за комнатой погибшего Джека, живет она сама. И посему потенциальная следующая жертва теперь сидела перед нами в обличии рыжеволосой красотки как на тарелочке. И ей оставалось только надеяться на то, что неизвестный нам убийца решит перетасовать свои крапленые карты и тогда вместо нее погибнет кто-то другой…

ЧЕТВЕРГ, 22 ДЕКАБРЯ

Это была самая беспокойная ночь для меня в доме, история существования которого была покрыта мрачной и уже слишком кровавой тайной. Я хорошо слышала, как рядом со мною на расстоянии в каких-нибудь два метра, с одного бока на другой беспокойно елозила Сара.
Сперва я слышала ее негромкие всхлипы и даже несколько раз порывалась встать для того, чтобы  успокоить девушку своим присутствием поблизости. Но я всякий раз возвращалась назад на свое прежнее место, так и не дойдя до девушки. Я старалась забыться бессознательным сном – я прекрасно отдавала себе отчет в том, что я лично ничем Саре Паркинс помочь не смогу, как бы я не старалась.
Над нашими устало поникшими головами, тускло светила большая лампа с одной единственной горящей лампочкой, остальные пять были предусмотрительно вывернуты Тимом – решение не выключать свет и на эту ночь, было всеми нами поддержано без возражений.

Тело Джека было решено пока что оставить наверху, и я не могла сейчас без боли думать об этом мертвом мальчике, который сейчас лежал одиноко в своей комнате на втором этаже. Как же все-таки несправедлива судьба – он был самым непосредственным, самым интересным в своей этой непосредственности. И, конечно же, он был самым одержимым из всех нас, решив раньше всех остальных найти безвестного убийцу и тем самым доказать, что им является некий призрак, заключенный в этом проклятом доме.
И еще Джек Ноэми был самым грязным из нас, что сразу же выделяло его из нашей разношерстной толпы. Мне так не хватало его взлохмаченной грязной шевелюры, размазанных по лицу пятен, его рук с давно не стрижеными ногтями, под которыми траурными полосками чернела столетняя грязь.
И как ни странно если в первый момент  нашего знакомства я отнеслась к парню очень брезгливо, то после не единожды понимала, что не оценила Джека по достоинству. Похожий на бездомного попрошайку парень был до удивительного начитан, бесспорно, умен, но принадлежность к дому миллиардеров Ноэми сгубила в нем все самые наилучшие начинания. И вот теперь этот непосредственный Джек был мертв…
Мне было очень грустно и печально. С этой новой смертью уныние, казалось, окончательно овладело всеми нами. Очередное бездыханное тело только подтвердило наши наихудшие опасения.

Убийца вовсе не собирается останавливаться на уже достигнутом, он скрупулезно шаг за шагом устраняет всех нас со своего пути.
А мы пока что совершенно не в состоянии оказать ему достойное сопротивление. Мы даже не могли  понять, в конце концов, что ему от нас нужно и когда весь этот ужас закончиться.
Я то засыпала, беспокойно ворочаясь во сне, то просыпалась всего спустя каких-нибудь пять минут, дрожа всем телом, потому что кошмары в моих недолгих снах постепенно начинали действовать на мою психику не самым лучшим образом.
И я мучилась, как мучились, должно быть, и все остальные. Я раз за разом задавалась одним и тем же вопросом – как нам спастись с наименьшими для себя потерями?
Ответ был один – необходимо было опередить новую смерть, нужно было как можно скорее узнать, кто и за что нас убивает. Но это же решение было принято нами еще в первый же день нашего пребывания в этом доме – а каких-либо существенных результатов пока, к нашему большому сожалению видно не было.
Численность же нашей и так небольшой компании постепенно все сокращалась и сокращалась, а  мы по-прежнему оставались в полном неведении и отчаянии.

Да и как поймать этого проклятого убийцу за его разящую из-за угла руку? Все мои товарищи по несчастью почти все время находились друг у друга на глазах, и ни одного из нас невозможно было ни в чем преступном заподозрить.
Неужели все-таки все дело в призраках этого странного дома? Я тотчас же вспомнила темный, очень похожий на человеческий, силуэт за спиною пока еще живой Милы.
Это ведь точно был не один из нас… Да и незаметно подсыпать яд в питье Берты никто из людей, присутствующих в этот трагический момент в холле, никак  не мог. Я уже не говорю о том, чтобы так же незаметно наполнить отравленный шприц для Джека – мы все поднимались наверх только в сопровождении друг друга, значит, осуществить эти преступные действия на глазах свидетеля опять же никто не мог, если только этот самый свидетель не был одновременно и сообщником.
Ну ладно, допустим, Мила и в самом деле погибла совершенно  случайно. Такое тоже вполне может быть.

Но поверить в то, что и последующая почти сразу же за первой смерть Коллина еще одна случайность – для меня уже было чрезвычайно трудно. Коллина, скорее всего, убрали потому, что он каким-то образом стал догадываться об истинной причине нашего нахождения здесь. И даже быть может, подозревал не одного человека, а двоих, и это каким-то образом стало им известно. За это свое опасное знание Дарвел вскоре поплатился собственной жизнью. Двоим, действительно, легче перенести на второй этаж пустые бутылки, и пока один мог преспокойно отвлекать сидящих внизу людей, играющих в карты, второй, убедившись, что все остальные постояльцы спокойно спят в своих комнатах, крошит стекло и поджидает Коллина в его комнате, чтобы разделаться со ставшим очень опасным свидетелем  мужчиной.
Затем кто-то основательно запугивает и так издерганного стрессовой ситуацией Скиппера, причем запугивает так, что тот предпочитает немедленно покончить с собою. Этот «кто-то» мог знать абсолютно все о темном прошлом Самюэля, и это «он» подбрасывает газеты в подвал, потому что сам неоднократно там бывал и знал, что рано или поздно, но эти газетные вырезки будут одним из нас найдены. «Он» угрожает Скипперу, что все расскажет о прошлом вора и тот умирает на моих глазах. Руки у убийц в этот раз почти, что идеально чисты.  Они здесь совершенно не причем, ведь есть два ценных свидетеля – Норма и я, видевшие, что Самюэль сам, своими собственными руками  свел счеты со  своей жизнью.

Потом наступает очередь красотки Берты. Один опять отвлекает наше внимание, второй приносит графин и яд, девушка пьет отравленную воду из стакана и погибает опять же на наших глазах. А бумажку, в которой яд до этих пор хранился, подбрасывают уже почти обезумевшему от наркотической ломки Джеку, прекрасно при этом, зная, что скоро придет черед погибнуть и этому парню. И тот естественно не успеет вспомнить и рассказать нам, кто именно подбросил ему прямо в руки эту разнесчастную бумажку!
Из всего вышеперечисленного получается, что преступников и в самом деле должно быть двое. Никак не один, нет! Это кто-то из тех, кто все время у нас на виду, кто-то кто спускался в подвал и выходил на второй этаж, пока остальные мужчины рыли тоннель.
В том, что это дело мужских рук лично я ничуть не сомневалась – хоть яд был исторически  чисто женским оружием. Но только роющие тоннель мужчины, свободно перемещались по второму этажу, никто из женщин такого доступа к комнатам наверху не имел и даже в туалет мы ходили только по парам. Но сами мужчины  выходили на второй этаж хотя бы по одному разу, они могли совершенно спокойно возвращаться в здание и мы могли не знать об этом, а в подвале была и я сама – поэтому в конечном итоге подозревать все равно можно было любого!

Например, тот же самый Кирст – он тоже был в свое время в подвале. Он также был из числа тех, кто копал тоннель, и он до некоторых пор был единственным из нас, кто знал, как выглядит и что представляет весь этот странный дом снаружи.
Он вполне мог подбросить Джеку наполненный большой дозой шприц и украсть его личные дозы. При всем при этом у самого Уэмбли, как позже, оказалось, тоже есть при себе шприцы, и не только…
Я вспомнила пистолет, который бы в руках у Кирста, когда он прибежал в мою комнату, из-за моего крика по поводу окровавленной куклы. Когда же  эту самую комнату начали стекаться остальные люди – Кирст поспешил спрятать оружие и все это время молчал о его наличии у себя. Почему?
    И я еще как самая настоящая дура рассказала ему все о подозрениях Коллина, чем практически подписала себе смертный приговор, если Уэмбли и в самом деле тот, кто я думаю.

 Хотя, даже если Кирст – убийца, то он не убьет меня сразу же, и все только потому, что я слишком для него безобидна – обычного телосложения молодая девушка, ко всему же совершенно безоружная и слабая – чего меня бояться!
Чем больше я думала, тем больше понимала – еще день-два и я свихнусь окончательно. Невозможно постоянно жить в безоглядном и всепоглощающем страхе. Невозможно подозревать всех и каждого, но и умирать, не зная, за что тебя убивают, мне тоже не хотелось. Еще один, подобный на вчерашний день и мне начнет казаться, что убийц уже не двое, а трое или даже четверо и тогда мне точно конец!
У меня оставалась одна надежда, самая последняя и самая призрачная – та самая маленькая девочка, которую я увидела в подвале, спустившись туда за продуктами. Она как будто что-то хотела сказать мне, но промолчала, просто выводя меня к свету. Не может же быть, чтобы у меня были настолько явные галлюцинации без всяких на то видимых причин. И если эта девочка уже раз помогла мне, то почему бы ей, не придти ко мне на помощь еще один раз? Как же мне увидеться с ней, как спросить ее о том, что с нами со всеми здесь происходит?

Только ближе к утру, несмотря на все мои ночные терзания, меня сморил глубокий сон. Сквозь дрему я слышала, как оставшиеся среди нас  мужчины собираются для выхода на улицу – снежный тоннель мог быть нашим единственным шансом на спасение, потому что, только доведя его до посадочной площадки, мы могли соединиться с остальным миром.
Но наших мужчин осталось всего трое, а работы было очень много – и они могли не успеть доделать ее к концу этой беспокойной недели. Поэтому мужчины  решили сегодня весь день до самых сумерек работать, без всяческих перерывов на еду и прочие радости жизни. Я бы лично предпочла чтобы они втроем остались в здании. Теперь только эти трое были нашими защитниками от невиданных сил и даже если один из них замешан в эту грязную историю – двое других все же были более реальной силой.
Я через силу приподняла свою взъерошенную голову, и посмотрела уходящим Тиму, Кирсту и Гранту в след. Как будто поймав упершийся ему  в спину взгляд, Уэмбли оглянулся и через улыбку показал мне глазами куда-то в сторону. Я проследила за его взглядом и вздрогнула, потому что Кирст смотрел в упор на свернувшуюся неподалеку от меня калачиком Сару, а его взгляд как бы говорил - «смотри внимательнее».
Я молча кивнула, давая понять, что поняла этот бессловесный наказ – действительно на сегодняшний день Сара была претенденткой номер один на выбывание из этой жестокой игры, и за ней нужно было следить очень зорко, практически не спуская с нее настороженных глаз.

Я внутри себя поклялась, что ни на секунду не отступлю от Сары не на один шаг, чего бы мне это не стоило – мне не хотелось так же беспечно, как и всех предыдущих, терять еще одного члена нашей  и так постоянно уменьшающейся компании. И все это, даже не смотря на то, что сама Сара особо ко мне не благоволила из-за очевидно равнодушного к ней Кирста.
Я, зевнув, наблюдала за неподвижной рыжей шевелюрой спящей девушки – кто-кто, а сама Сара за всю ночь, наверное, и глаз ни единого разу не сомкнула, крепкий сон сморил ее только к самому утру. Но как только раздавался любой подозрительный шорох,  девушка резко поднимала вверх свою голову и настороженно оглядывалась по сторонам – то, что я первоначально приняла за сон, было всего лишь легкой дремой. На месте Сары я бы, наверное, тоже постоянно бодрствовала, не спала, не ела, ничего не пила, никуда не ходила и ждала любого неожиданного поворота судьбы, чтобы в любой момент быть готовой дать ей отпор.
 
Быть может, предложить ей поспать под моим бдительным присмотром? Но сама Сара, скорее всего, откажется от моей помощи, восприняв мое предложение в штыки. И возможно будет, как никогда ранее совершенно права отказав мне.
Столько смертей уже произошло под моим «бдительным» взглядом. Так что намного безопаснее  было отослать меня на приличное расстояние, чем дать приблизиться к себе хотя бы на тот самый один единственный шаг.
Норма, не смотря на ранее утро, снова стояла у книжных полок – она ко всему в этом доме подходила рационально. Пока все остальные слонялись без дела из угла в угол, женщина осваивала одну полку за другою, намереваясь очевидно повысить уровень своей начитанности на недостигаемые для других высоты.
Меня поражало теперешнее  хладнокровие этой женщины. Если раньше она хоть как-то проявляла сочувствие к окружающим, к той же Фриде, к примеру, то теперь она даже не пыталась спрятать свое равнодушие под маской благочестия. Норма просто-напросто всех игнорировала и терпеливо ждала исхода всей этой страшной истории с удивляющим спокойствием.

Фрида это же за это самое время постарела еще лет на десять. Ее прежде аккуратная прическа теперь висела безжизненными патлами, а седые немытые волосы, висящие в таком беспорядке, лишь усугубляли это тяжелое зрелище. Все эти страшные смерти, идущие чередой, напрочь отбили у пожилой женщины охоту выготавливать для нас что-либо, и мы практически перешли на подножный корм. На консервы, то бишь.
Только себя и Фриду я в последнее время выделяла из всех остальных окружающих. Я допускала ту огромную вероятность, что убийца мстит нам за какие-то давние преступления. По крайней мере, те, кто умер к сегодняшнему дню, все как один оказались преступниками, совершившими в своей жизни убийство, и не понесшие за него справедливого наказания.
Но я-то  точно знала, что я никого никогда не убивала и никак не могла понять, почему тогда я здесь нахожусь, среди всех остальных. И я не могла также представить себе, что Фрида кого-то могла убить тоже. Любой вид мертвого тела вызывает у нее приступ стенокардии – смешно представлять, как она кого-то убивает, а потом, хватаясь руками за сердце, пытается пережить этот факт!
Но не стоило забывать и о том, как странно эта пожилая женщина вела себя после каждой новой смерти... Я не знаю, быть может, мне только это показалось, но Фрида действительно переживала каждую смерть, при этом испытывая от всех этих смертей какое-то  необъяснимое удовольствие...

Я поднялась с теплого матраса и с удовольствием развела свои затекшие после сна руки в  разные стороны. Какое же все-таки наслаждение, просто жить и ощущать каждое дыхание своей жизни на своем судьбоносном пути к вечности. И почему такие философские мысли в человеческие головы приходят только тогда, когда жизнь этих самых людей подвергается серьезной опасности?
Я ни чуть не торопясь, прошлась по огромному холлу, поскольку никак не могла придумать себе занятие поинтереснее, чем ходьба из угла в угол с легким перепрыгом через широкие матрасы.
И внезапно я замерла на месте, считанных шагов не доходя до обеденного стола, который сейчас нам был совершенно без надобности с тех самых пор, как консервы стали нашим основным рационом.
Но не сам пустой стол, ни окружающие его предметы вызвали у меня ступор в конечностях – на том самом месте, где вчера погибла темнокожая Берта, не было пятна крови. Того самого пятна крови, которая бедная девушка в агонии исторгла из своего опаленного ядом рта прямо перед своей смертью.

У меня все закружилось в глазах, я едва устояла на своих двоих. Было похоже, что история с исчезающими пятнами снова повторяется – только теперь убийца убирает следы своей деятельности прямо при нас, пока мы спим. Но кто и как смог это сделать? Я ведь не спала почти что полночи, Сара тоже не сомкнула своих глаз за это время и, тем не менее, кто-то из нас успевает затереть кровавое пятно так, что сегодня от него совершенно не осталось никакого следа. Просто уму непостижимо, как кому-то удалось это сделать так бесшумно? И эта назойливая  мысль вертелось в моей голове все то время, пока я беспокойно обдумывала, как обратить внимание остальных на эту новую деталь нашего пребывания в этих мрачных и негостеприимных стенах.
Я повернулась назад и тотчас заметила, что взгляды трех женщин  не сходят с моего лица – значит, они уже знали об исчезновении пятна крови, и на мой ответный вопросительный взгляд Норма пояснила:

- И ты еще удивляешься? Я голову готова была дать на отсечение, что это пятно исчезнет сегодня ночью или  в течение сегодняшнего дня.  И как видишь, я не ошиблась!
   Я только сокрушенно головой покачала, видя, как побледнела бедняжка Сара, после равнодушных слов Нормы Крус. Конечно, рыжеволосая девушка могла бы забиться в очередной истерике, начать снова плакать и проситься домой, но отчего-то она просто молчала и покусывала свои побелевшие от отчаяния губы.
   Мне это все осточертело, и одна мысль, совершенно неожиданно пришедшая мне в голову, заставила меня взглянуть на всю эту ситуацию несколько иначе, чем с самого начала – мы всерьез считаем, что убийца один из нас, и что это он убирает после себя все следы своих преступлений.
А вдруг это не так? Вдруг он сам не знает, почему исчезают пятна и появляются из воздуха непонятно каким образом окровавленные куклы. Вдруг это второй «кто-то» хочет предупредить нас о чем-то и делает это единственно доступным ему способом. Я не могла исключить факт того, как я уже однажды вышла из огромного и темного подвала с помощью немого призрака девочки, так может   именно эта девочка и посылает нам знаки, которых мы, к сожалению не понимаем?

Необходимо было как можно быстрее снова попасть в подвал. Но как? Нам строго-настрого было запрещено выходить из холла, даже на второй этаж мы поднимались все вчетвером для группового оправления естественных нужд, а путь в сырой и холодный подвал нам вообще был заказан. Какую причину мне нужно найти, чтобы объяснить свое упрямое стремление попасть туда прямо сейчас же, и как отделаться от того, кто согласно уговору напроситься мне в сопровождение?
Ответ пришел сам собою – никто из женщин ни за что на свете не согласиться спуститься вниз со мною в плохо освещаемый подвал. В их понимании – подвал – рассадник убийцы, там он держит все свои острые ножи и составляет список жертв, расписывая их кровью на пропитанных влагою стенах. Я тоже не исключала подобной возможности – но и не могла не рискнуть, надеясь, что это риск с моей стороны обязательно будет оправдан.
- Мне так надоела эта чертова тушенка! – я так брезгливо поморщилась, как только была способна в силу своих плохих актерских данных, - Тим говорил, что внизу есть еще какие-то другие виды консервов, может, сходим, поищем?
Только я произнесла вслух слово «подвал», как в глазах моих спутниц вспыхнул огонек страха.

- Лайзи, ты что, с ума сошла, нас же просили никуда не ходить в одиночку!
- Так я же не в одиночку, я предлагаю, кому-нибудь из вас сходить со мною, я уже, знаете ли, видеть не могу больше все эти паштеты и салаты, хочу чего-нибудь вкусненького, - просительно протянула я голосом обиженного ребенка.
Мне просто очень сильно повезло, что на момент разыгрываемого мною спектакля поблизости не было наших мужчин – они бы сразу же предложили свое сопровождение, либо, раскусив меня, сами бы спустились в подвал без моего на то участия. С женщинами, сидящими теперь передо мною,  все было намного проще.
Сара ни за что на свете бы не пошла со мною – стать очередной жертвой она совсем не спешила, и в подвал ее невозможно было затянуть никакой коврижкой.
Фрида тоже была не в лучшей своей форме, чтобы разгуливать под мрачными сводами подвала, а Норма посчитала мою идею выдумкой, не достойной ее внимания.
- Я надеюсь, ты не собираешься одна туда спуститься?
Я пожала плечами и высказала свой самый сильный прибереженный именно напоследок аргумент:
- Не знаю, как вы, а я лично считаю, что убийца – один из наших мужчин, а поскольку они все сейчас вне этого дома – то мы внутри его сейчас находимся в полной безопасности! Ну, как, никто не хочет пойти со мною?
Они переглянулись меж собой, Фрида неодобрительно качала своей растрепанной головою, Сара смотрела на меня с нескрываемым ужасом и лишь Норма ответила, прямо глядя в мои глаза:

- Прости! Но я спускаться в подвал не буду. Надеюсь, что и ты одумаешься и не станешь этого делать тоже!
     Я сделала вид, что мнение Нормы меня совершенно не касается, и больше ни на кого не глядя, чтобы не дай бог одна из женщин не передумала, прошла в кухню и только там уже прикусила свою нижнюю губу от разочарования. Мужчины унесли с собою все фонари, которые до этого лежали на одной из кухонных полок, и мне теперь не с чем было спускаться под пол.
    Теперь для меня оставалось только два возможных пути дальнейшего развития событий – я должна была либо вернуться назад в холл и как ни в чем не бывало, ожидать дальнейшей развязки всей этой истории,  либо все же рискнуть и без фонаря спуститься в подвал и попытаться найти девочку – призрака. Я, не колеблясь, выбрала второй вариант но, спускаясь по шатким ступеням  в сырой подвал уже в принципе начала жалеть о своем поспешном и плохо обдуманном выборе.

Единственная лампа висела в подвале у самого спуска в него. Теперь-то я отлично знала, где именно на кухне она включается. Но проку от этой лампы все равно было очень мало. Она светила настолько тускло, что невольно возникал вопрос – на черта она вообще здесь нужна, если совершенно не выполняет своего прямого функционального назначения? Я, постоянно чертыхаясь, начала пробираться к видимым вдалеке высоким полкам с продуктами – если мне все же не удастся поговорить с искомым призраком, то хотя бы притащу в холл банку какого-нибудь экзотического напитка, вроде ананасового сока.
Мои глаза быстро привыкли к темноте, и я уже смогла более-менее различать очертания то и дело попадающихся мне на пути предметов. Вот и ящики с консервами.
 Но как только я протянула к ним свою дрожащую руку, как почувствовала легкий ветерок, прошедшийся по моим ногам и тихие слова позади себя:

- Я ждала тебя…

Мое сердце как бешеное запрыгало в ставшей для него тесной грудной клетке. Я, затаив дыхание, осторожно оглянулась назад, за свою спину и едва смогла сдержать громкий крик, рвущийся из груди. Та же знакомая мне девочка снова стояла передо мною и на ее прозрачных губах играла легкая полуулыбка.
Я судорожно сглотнула – мне не хватало воздуха, но необходимо было как можно быстрее придти в себя.  Я ведь спустилась в подвал именно для того, чтобы поговорить с привидением, а не умирать при виде его или драпать на всех скоростях из этого подвала.
- Ждала? То есть ты знала, что я снова приду сюда?
Девочка приложила свой тоненький палец к губам, призывая меня говорить, как можно тише, и сама почти шепотом спросила:

- Ты поняла, что это Я делаю тебе знаки?

Я отрицательно покачала головой:
- Я не знала, что это ты, но подумала, что кто-то, очевидно, что-то очень важное хочет нам сказать!
Девочка улыбнулась, и ее красивое личико озарилось светом:

- Я знаю, что не очень хорошо придумала с это куклой и пятнами, но никак иначе я  не могла дать тебе понять, что я ваш друг.  Мне так долго пришлось ждать этой возможности!

Я опустилась на колени, присев на холодный пол, так как мои ноги были просто не в состоянии держать мое  тело, обмякшее после напряжения:
- И как же тебя зовут, моя спасительница? Я ведь могу тебя так называть? В  прошлую нашу с тобой встречу, ты вывела меня отсюда…

- Тара, меня все зовут Тара.

- Скажи мне, Тара, что здесь происходит, ты ведь можешь мне ответить на это вопрос?
Девочка поджала губы и присела со мною рядом:


- Конечно, я все тебе расскажу, ведь именно поэтому я столько и ждала тебя, чтобы ты с моих слов поняла, в какую западню вы все попали…

Я, внимательно смотря в полупрозрачное личико, приготовилась слушать

- Этот дом когда-то принадлежал людям, приехавшим в Штаты со скандинавского полуострова. Они эмигрировали в Америку, потом построили дом на этой земле, и намеревались начать здесь новую жизнь.
Но уехали они со своей страны не просто так – все члены этого семейства было очень известны в прежних местах – они грабили и убивали каждого встречного – «банда Салливанов» – так их тогда называли.

Полиция начала за ними беспощадную охоту, но почти  всем членам банды удалось-таки сесть на пароход, отплывающий в Новый Свет, и, уже обосновавшись здесь,  они решили продолжить семейный «бизнес», поскольку ничем иным как грабежом уже не умели и не хотели заниматься.
Но вместе со всеми своими пожитками они привезли в эти места и древнюю скандинавскую легенду о воинах, которые раз в году имеют возможность вернуться на землю и отомстить своему врагу. Эта семейная банда привезла с собою проклятие своих жертв.

- Джек Ноэми что-то говорил об этом, - едва слышно прошептала я, а Тара качнула своей головой с аккуратными косичками и продолжала рассказ:

- Они построили этот дом на земле, купленной за деньги, обагренные человеческой кровью. Ровно через год на Рождество все Салливаны погибли – их жертвы разыскали своих мучителей и разделались с ними. Так в этом доме начало копиться зло, а древняя легенда для этих мест стала почти реальностью.
Дом долго время был заброшен – вокруг него на несколько десятков километров – непроходимый лес и больше никто не хотел здесь жить. Но однажды, не так давно сюда приехал один человек. Как позже оказалось, он совершил убийство равное предательству и теперь хотел покончить с собою, поскольку тяжелая ноша на сердце не давала ему покоя.

Девочка печально посмотрела на меня:

- Ты знаешь, ведь очень многие призраки, живущие на земле – это те, кто погиб не своей смертью. Не той смертью совершенно, которую им готовил бог.
Они не могут спуститься в рай, не могут упасть в ад, потому что их зовут неприкаянными. И пока они не накажут своих убийц чужими руками, им придется быть в этом подвешенном состоянии целую вечность.
В этом доме поселилось несколько таких призраков и я среди них. Все те куклы, что ты видела – они мои, и я играюсь с ними здесь каждый день...
Мы спасли этого появившегося здесь человека, вытянув его практически из петли, и одно из наших старших привидений предложило этому человеку сделку – он помогает нам отомстить своим убийцам. А за это призрак человека, которого он убил, его простит, и человек останется жить дальше без тяжести на своей душе.

Я не верила свои ушам  - так вот значит в чем все дело. Теперь все события, происходящие в доме, лежали передо мною как на ладони. И я не могла не спросить у девочки:
- Ты знаешь, кто этот человек?

Она показала мне, что да.
- Но ты не скажешь мне, кто он?

- Нет, я не могу, иначе я уже больше ничем не смогу тебе помочь.  Я и так боюсь, что призраки узнают о моей симпатии к тебе и тогда мне будет очень плохо!

Я с жалостью смотрела на милое детское личико, и не могла понять, каким образом этот ангелочек оказался замешанным в эти грязные махинации:
- Тебя тоже убили, Тара? Ты тоже неприкаянная?
Ее взгляд показался мне очень пронзительным, как будто говорящим мне, что я сама знаю ответ на это вопрос:

- Да. И я в принципе сама никому не хочу мстить, но и не могу оставаться в этом мире в таком состоянии вечно!

- Ты не можешь простить своего обидчика?

- Если я его прощу, я уже никогда не смогу попасть в рай, но видит бог, я так хочу простить и мне противно и больно, что я могу попасть на небо только таким страшным путем!

Я протянула к ней руку, чтобы обнять и прижать к сердцу – оно так ныло в это момент, что мне было больно как никогда.
- Почему ты помогаешь мне, Тара?

- Ты сама скоро это поймешь! Но берегись, этот человек, который пошел на сговор с духами – он очень опасен и хитер, это он разыскал всех вас и он заманил вас в этот дом, и вам нет пути обратно! Правда он не знает, что на самом деле никто не собирается его прощать и как только он полностью выполнит свою роль – его тоже ожидает смерть!
- А тоннель, который роют наши мужчины?

- Чтобы спастись от призраков, необходимо уничтожить сам дом, никакой тоннель в снегу вам не поможет, вам нужна помощь извне.

Я умоляюще прижала свои холодные руки к груди:
- Тара, скажи мне кто убийца?


- Каждый раз, когда погибает один из вас у нас на одного призрака становиться меньше и зло постепенно уходит из дома.
Но человек, который заключил сделку с нами, с каждым разом будет становиться все агрессивнее и беспощаднее – он близок  к своей цели, прощение его жертвы  не за горами и он не остановиться, уничтожая все  на своем пути. Ты должна сама понять, кто он. Но ты должна знать – убивает не только человек, но и сами призраки. Иногда этот человек только подготавливает действие, а его осуществляют его уже духи, причем они даже пальцем до жертвы не дотрагиваются, но она все равно погибает.
- Мила?

- За ее спиною стояла старушка, которую ваша Мила сбила на своей машине. Призрак только показался ей, но этого было достаточно, чтобы девушка оступилась и упала с лестницы. Трое из вас видели этот призрак, но не придали увиденному особого значения.

- А Коллин?

- Он что-то подозревал, и его тоже легко убрали с пути.

- Самюэль?


- Его очень легко было довести до самоубийства – он почти, что сам проделал все своими собственными руками. Призрак убитого им человека всего лишь на секунду показался своему убийце, и дело было сделано. А вот уже Берта и Джек – наполовину дело рук человеческих.

Кончики моих пальцев стали ледяными от холода, и я невольно поежилась. Я до сих пор не могла до конца воспринять всю ту информацию, которую только что получила – подумать только! – от призрака.

- Мне нужно уходить, Лайзи, - голосок девочки зазвенел  и задрожал как струна, – никому не рассказывай о нашем разговоре, иначе вне очередности ты можешь погибнуть сама.

- Ты ведь обещала мне помочь?! – воскликнула я, заметив, что фигурка девочки медленно тает в душном воздухе.

- Все теперь зависит только от тебя самой, подумай хорошенько об этом, Лайзи!