Папа, поверь мне

Однажды Максим впервые солгал своему папе. Было ему тогда года четыре. Максим рос очень активным, неспокойным мальчиком, из-за чего постоянно попадал в разные истории. Он хулиганил не со зла, просто ему всё было интересно, но, в силу своего характера, он ничего никогда не доделывал до конца. Из-за этого вещи в доме лежали не там, где им положено было лежать, постоянно что-то ломалось, проливалось, портилось.
Всё это очень расстраивало его папу. Ведь сам папа рос мальчиком спокойным, рассудительным, дисциплинированным, а сын был полной его противоположностью. Папа очень боялся, что из мальчика «не выйдет толк» (как любил говаривать он сам). Ещё, он беспокоился, что из-за своей неусидчивости и невнимательности мальчик постоянно влипал в неприятности, и что однажды он мог попасть в такую неприятность, которая могла окончиться очень плачевно.
- Главное для мужчины это самообладание и дисциплина, - учил сына отец, - Без этих качеств мужчина не может быть мужчиной. И ещё очень важна ответственность. Ты знаешь, что это такое?
- Да, папа.
- Расскажи мне, что это?
Мальчик наморщил лоб.
- Нет, папа, я не знаю.
- Так зачем же ты говоришь, что знаешь? – Начинал терять одно из главных качеств мужчины – самообладание – папа.
- Я знал, но забыл.
- Ответственность, это когда тебе поручают какое-то дело, и ты должен его выполнить. Например, вчера вечером мама попросила тебя убрать игрушки на место. Ты сделал это?
- Но папа…
- Без «но». Ты сделал это или нет?
- Но папа, игрушек так много, а я хотел спать.
- Просто ответь мне – убрал или нет?
- Нет, - понурился мальчик.
- И к чему это привело? Мама встала ночью попить воды и наступила в темноте на твоего солдатика. В результате она проткнула себе ногу и сейчас ей очень больно. Ты видел как она ходит? Она не может нормально наступать на ногу.
- А ещё она раздавила моего любимого солдатика, - захныкал Максим.
- Нет, ну какой же ты всё-таки самолюб. Тебя раздавленный солдатик беспокоит, а что мама ногу проткнула тебя не беспокоит? Ты что, не любишь маму, и тебе не жалко её ногу?
- Люблю.
- Вот если бы ты убрал игрушки вчера, то и мама бы ногу не проткнула, и солдатик бы твой был. Цел. Ты понимаешь это?
- Да.
Однако, этим вечером мальчик вновь не убрал за собой игрушки и папа утром впервые в жизни поставил его в угол, поскольку решил, что пришла пора применения дисциплинарных взысканий.
Впрочем, мы отвлеклись от истории, в которой мальчик Максим впервые обманул своего папу. Случилось это гораздо позже истории с солдатиком, и к тому времени Максим уже много раз стоял в углу, оставался без сладкого, без прогулок и походов в цирк и на различные аттракционы и даже, чего греха таить, много раз получал ремнём по попе, поскольку вёл себя иногда ну очень уж несносно.
Так вот, однажды мальчик был в гостях у своей бабушки. А бабушка, кроме своего внука, ещё очень любила свой огород. Она с огромной любовью выращивала огурцы, помидоры, перчики, лук, чеснок и даже арбузы. И в тот день, а было это ранней весной, она посеяла помидоры и перец в деревянные ящики с землёй для выращивания рассады, и поставила их на подоконник, чтобы её любимым помидорам и перцам было тепло и светло. А Максиму ну очень уж захотелось поковыряться в земле. А может быть, он захотел найти те семечки, бабушка закопала в землю. Как бы то ни было, но, когда бабушка вышла из комнаты чтобы приготовить обед на кухне, мальчик достал из коробки игрушечную удочку и стал ковырять ей землю.
Вечером, когда папа приехал, чтобы забрать сына домой, бабушка рыдала.
- Он же мне всю землю исковырял, - жаловалась она, - Придётся всё пересевать.
- Зачем ты это сделал? – Грозно спросил папа.
Мальчику стало страшно от этого голоса, от нахмуренных бровей и сжатых губ папы.
- Это…Это не я, - пролепетал мальчик.
- А кто же тогда? Может быть, бабушка сама это сделала?
И тут взгляд Максима упал на свернувшегося возле дивана калачиком бабушкиного кота.
- Это он, - показал мальчик на кота, - Я сижу, смотрю мультики, а он как прыгнет туда.
- Что же ты раньше молчал? – вскричала бабушка, сняла с ноги тапок и стала лупить ни в чём неповинного кота. Кот спросонья метался по комнате, а бабушка бегала за ним. Изловчившись поймать его, она ещё раз в воспитательных целях стукнула кота тапком, после чего поднесла его к ящику с перекопанной землёй, потыкала носом в землю, стукнула ещё разок, но уже не так сильно, после чего выбросила его за дверь.
- Посиди на улице, подумай.
Максим посмотрел на папу. Папа задумчиво смотрел на сына. Ему показалось, что папа не поверил ему и сейчас всё равно его накажет. Да ещё и поддаст за кота. Однако, постояв в задумчивости некоторое время, папа вдруг отвернулся и мрачно буркнул:
- Собирайся. Поедем домой. Мама уже ждёт.
У Максима словно камень с души свалился. «Ура, папа поверил мне. И я не буду сегодня стоять в углу», - мысленно ликовал Максим.
С этих пор Максим стал обманывать взрослых всё чаще и чаще. Впрочем, очень быстро папа научился ловить сына на обмане, поскольку мальчик часто путался, забывался, оговаривался.
Папа всё чаще выходил из себя, кричал на мальчика, читал ему нравоучения, ставил в угол, бил по попе. Но всё было без толку.
Как-то раз, когда они гостили всей семьёй у бабушки, Максим был в очередной раз наказан. В качестве наказания ему предстояло целых два часа просидеть дома, и это в разгар летних каникул, когда в дом и заходить-то не хотелось. Промаявшись минут пятнадцать, Максим стал приставать к папе, чтобы тот простил его и отменил наказание. Но папа был упрям, и не поддавался уговорам.
- Ну разреши хоть в саду посидеть, мне душно в доме.
- Хорошо. Но только в саду и только сидеть. Можешь почитать что-нибудь или порисовать там. И за калитку ни ногой.
- Да папа, - обрадовано закричал мальчик, и мухой вылетел на улицу.
В этот момент папе позвонили с работы по очень серьёзному вопросу. Говорить в доме было неудобно, поскольку бабушка и мама мальчика спали, пережидая полуденную жару, и папа вышел поговорить на крыльцо. И тут он заметил, как Максим направляется прямиком не в сад, а к калитке. Договорив по телефону (судя по его виду и возгласам, разговор был не особо приятный), папа вышел за калитку и позвал сына. Сначала мальчик сделал вид, что не услышал, но потом, когда папа стал кричать уже слишком громко, он понуро вернулся домой.
- Нет, ну что ты творишь? Мы с тобой как договаривались?
- Ну папа, папочка, мне очень скучно. Я хотел поиграть с друзьями.
- Мы с тобой только что говорили, ты во всём со мной соглашался, ты отпросился только в сад. Я пошёл тебе на уступку и отпустил. При этом ясно сказал, чтобы за калитку ни ногой.
- Папа…
- Молчи! Мы с тобой поговорили, конкретно поговорили, а ты тут же нарушил обещание. Почему ты мне всё время врёшь? Тебе оставалось посидеть в саду полтора часа, и я отпустил бы тебя гулять. Теперь я вынужден наказать тебя до конца дня.
- Пожалуйста, папа, прости меня. Я больше так никогда не буду делать.
- Опять врёшь. Как я тебе могу верить? Ты всегда меня обманываешь. Всё, отныне я не верю ни одному твоему слову. Всё, что ты скажешь, я буду считать враньём.
- Папа, поверь мне, я больше…
- А больше и не надо. Этого достаточно. Всё! Разговор окончен.
Максим знал, что когда папа говорит «разговор окончен», это значит, что уговаривать его бесполезно, и даже чревато неприятными последствиями. Поэтому, глотая слёзы, он смирился.
Ближе к осени, у ребят проходили футбольные матчи между школами. Максим участвовал в сборной своей школы на позиции атакующего полузащитника. В этот день ему везло, игра шла, и он сумел не только дать красивый голевой пас своему другу - центрфорварду Пашке, но и сам забил аж два гола. В результате Максим был признан лучшим игроком матча.
Домой ребёнок бежал вприпрыжку – он уже представлял, как обрадуется папа, который больше всего на свете любил футбол, как обнимет его, и, может быть, даже сводит куда-нибудь отпраздновать. Максиму уже мерещилось кафе-мороженое, огромные порции пломбира с дольками бананов, залитые сладким сиропом, довольное лицо папы.
- Папа, папа, - закричал мальчик, едва вбежав в квартиру, - мы сегодня с седьмой школой играли. Угадай, кто сделал дубль? - Мальчик прикрыл глаза и, гордо выпятив свою грудь, тыкал в неё большим пальцем правой руки. Папа молчал. Сын открыл глаза и посмотрел на папу. Тот сидел молча и читал газету, не бросив на Максима даже взгляда.
- Ну, папа, я же дубль сделал, - полуплаксиво запричитал Максим, - такие голешники зазвездил. И Пашке передачу отдал, тому только ногу осталось подставить. И ещё, я в створ ворот наверное раз пятьдесят бил, но вратарь у них хорош. Все отбивал. Ну ничего, мы его аж три раза пробили. С моей, между прочим помощью. И вообще, меня объявили лучшим игроком матча.
- Врёшь ты всё, - тихо ответил папа, не отрывая глаз от газеты, - Нету у меня веры тебе, вышла вся. Не-ве-рю.
- Папа, я правду говорю, - у мальчика даже навернулись слёзы на глаза, а в горле застрял какой-то комок, - Ну хочешь, я Пашку приведу, он тебе расскажет.
- Всё равно не верю. И Пашке твоему не верю.
- Папа, пожалуйста, поверь мне.
- Всё, Максим, разговор окончен.

Однажды Максим долго ворочался и не мог уснуть. Он очень хотел помириться с папой, но не знал как это сделать. В последнее время, папа почти не обращал на мальчика внимания, а ребёнку его так не хватало. «Если папа не хочет со мной говорить, может он хоть прочитает то, что я ему хочу сказать?» - вдруг подумалось Максиму. Воодушевлённый идей, он подскочил к столу, включил лампу и стал что-то писать. Когда он закончил, то хотел уже отнести записку папе, но подумал, что папа уже спит, и вообще, лучше выбрать момент, когда папа будет в хорошем настроении и аккуратненько подсунуть ему своё письмо.
Решив сделать так, мальчик выключил свет, подсунул записку под подушку и собирался уже заснуть. Вдруг ему послышался шёпот из-под шкафа:
- Максим, Макси-им.
- Что? – Мальчик подскочил на кровати. Кто это?
- Это я – твоё наказание, - раздалось противное хихиканье.
- Ка… какое наказание? – от страха мальчик начал заикаться.
- А вот какое, - сказал голос, после чего из-под шкафа, в свете луны, вылезло самое настоящее чудовище. Оно было небольшого роста, чуть больше крупной кошки, почти совсем круглое, с грязной длинной шерстью. У чудовища были огромные круглые глаза, в которых отражался жёлтый свет полной луны, клыки, размером в половину туловища, достававшие ему до живота, и длиннющие когти, которые при ходьбе клацали об пол.
- Мама! Папа! – Дико закричал ребёнок.
В коридоре послышались торопливые шаги. В комнату первой вбежала мама, запоясывая на ходу халат. Следом валился заспанный папа.
- Что случилось? – спросила мама. А папа включил свет. Чудовища на полу уже не было.
- З-з-здесь б-б-было чу-чудовище, - заикаясь, пролепетал мальчик.
- Какое ещё чудовище? – недовольно заворчал папа. – Ты опять всё врёшь. Ничего умнее посреди ночи не мог придумать?
- Я правду говорю. Посмотри там, под шкафом, - закричал мальчик.
- Не смей кричать на меня. Никуда я смотреть не буду, - резко ответил папа. – Чудовище. Сам ты, чудовище, скоро совсем нас с мамой изведёшь.
После этих слов папа резко вышел из комнаты.
- Успокойся, сынок, - ласково сказала мама. - Тебе просто приснился дурной сон. Давай, я заварю тебе травки, и ты будешь спать спокойно-спокойно.
- Нет мама, прошу тебя, не уходи. Мне страшно.
- Ну хорошо.
Мама легла на кровать рядом с сыном, не выключая свет, и стала гладить его по голове. Мальчик быстро успокоился и заснул.
Убедившись, что сын крепко спит, мама осторожно встала, погасила свет, и вышла, прикрыв за собой дверь.
А наутро мальчик пропал. Все двери и окна были заперты изнутри, но мальчика не было и следа. Милиция выдвигала самые фантастические предположения, типа – каких он был размеров и не могло ли его смыть в канализацию в туалете, не мог ли он вылезти в открытую форточку (хотя на форточке висела неповреждённая противомоскитная сетка. Они даже, на всякий случай, прочесали всю канализацию, осмотрели каждый миллиметр земли под окнами дома. Но всё тщетно. В конце концов, милиционеры начали во всем обвинять родителей, спрашивать, точно ли мальчик в тот день был дома, не могли ли отец и мать что-то сделать с ним и куда-нибудь вывезти его самого или его тело.
Мать постоянно безутешно рыдала, заламывала руки, что-то невнятно кричала следователю. Ей давали воду, какие-то капли, таблетки. И, даже, пару раз вызывали врачей скорой помощи.
А отец всё это время молча сидел в сторонке на стуле, сжав губы, нахмурив лоб, безотрывно смотрел в окно. В его руке была записка от сына: «Папа, прости меня. Пожалуйста, начни мне снова верить», а его, когда-то чёрные смоляные волосы, были абсолютно белы.