Случай-3 Конец

 
 
        Однажды поздно вечером в апреле этого 10-го меня навестил, предварительно позвонив на «мобильник», Николай Коровкин с большой бутылкой водки «Распутин». Если б я его не ждал, наверняка бы не узнал. И дело даже не в отсутствии привычных его очков. За прошедшее с последней нашей встречи время он превратился в стройного, подтянутого мужчину, стал даже, как мне показалось, выше ростом. Молча пожав мне руку, Коля прошёл в зал, сел в моё кресло и водрузил «гришку» на журнальный столик перед собой. Я поставил рядом две рюмки и, когда вернулся с кое-какой закуской, они были уже наполнены. Коля поднял свою, мы молча чокнулись и выпили. Он достал из кармана пиджака пачку сигарет и зажигалку, закурил, и, пока я ходил за чайным блюдечком – вместо пепельницы (дома обычно не курю)- рюмки вновь были полны. Мы чокнулись, выпили. Я принёс из веранды свои сигареты.
    - Не суетись!- скомандовал Коля, наливая водку.
    Мы чокнулись, выпили, я закурил.
    -Как дела?- спросил я.
    Коля лишь с досадой махнул рукой, вновь наполняя рюмки. Был он, словно Наполеон после отречения, такой же хмурый, раздражённый и потерянный. Дым сигареты попал ему в глаз, он вытер его рукой, пояснил рассеянно:
    - Линзы…- и поднял рюмку.
    Я уже заметно повеселел от такого темпа, Коля же лишь курил, пил, даже не закусывая, и всё больше мрачнел и хмурился.
    - Как там Эдик?- поинтересовался я.
    - Нормально,- отмахнулся Коля.
    - А Виктор Прокудович?
    Николай в ответ лишь тяжело вздохнул и застыл в каменной неподвижности.
    - Что,- спросил я,- достали-таки его наши «организмы»?
    - Они слишком тупые, чтобы кого-нибудь достать!- обозлился Коля.- Витю «убрали» эфэсбэшники, когда он попытался переправить на Запад мой парус… Выходит, я его подставил… уничтожил человека… Я – проклятый!
    Мы выпили, не чокаясь, и Коля закурил очередную сигарету.
    - Я – проклятый,- повторил он уже спокойно,- и знаю об этом с детства: что бы ни пытался сделать, ничего у меня не получается. Все данные, все возможности, способности – при мне, но – черта с два! – какая-то непреодолимая сила постоянно вмешивается, вокруг меня словно глухая каменная стена, куда бы я ни сунулся – всюду тупик! Самые лучшие, разумные, полезные мои идеи отвергаются с порога,  а то и хуже – извращаются, ломаются… И ничего мне никогда не добиться! Я – проклятый,- заключил он, вновь берясь за бутылку.- Завтра уезжаю кружным путём в Америку. Вот зашёл – попрощаться, поговорить… К Эдику не пошёл, у него жена, дети, а тебе, насколько помню, всегда было плевать на свою жизнь… Извини,- спохватился он.
    - Ничего,- отмахнулся я, ведь мы с ним и познакомились в травмпункте, куда я попал после очередной своей неудачной попытки.- А как же Россия?- спросил я.
    - Она тоже проклята,- сказал Коля.
    Дальше мы пили уже не чокаясь.
    - О своём проклятии я давно догадывался, – продолжил он,- да, с самого детства. Как появилась возможность, стал искать по всему миру экстрасенсов, знахарей и колдунов, способных снять его. Наконец нашёл на Алтае самого авторитетного шамана, но и он не смог меня освободить, хотя многое мне поведал в том числе и о России. Оказывается, на ней лежит тяжелейшее проклятие за подавление Польского восстания(1863-64 г.г. – С.Я.) (это, пожалуй, единственное её неправедное дело) – и пока действует оно, хорошей жизни там не видать!
          

                . . . . . . . . . . .
         
           - А сам-то ты за что был проклят?- спросил я.
    Коля тяжело, виновато вздохнул:
    - Когда я учился на втором курсе, в нашу комнату поселили молодого африканского студента по имени Бабатоло Баданго. Это был маленький, щупленький, но неимоверно шустрый и пронырливый человечек. Учился он так себе, но в делах житейских, в психологии, убеждении и даже манипуляции людьми ему не было равных. И было у него одно маниакальное желание – перебраться в Америку,- ни о чём другом он всерьёз и думать не хотел. «Мне бы только попасть в Штаты, а там чёрные братья помогут!»- неутомимо твердил он. Бабатоло и учиться поехал в Союз, думал, что отсюда легче будет попасть в Америку, поскольку ни туда, ни в Европу на учёбу его не пустили. Я даже не знаю, из какой он страны, по его словам – родился он в одной, жил в другой, а приехал из третьей… Такой был непоседливый человек.
    Как полные и совершенные противоположности мы с ним вскоре стали закадычными друзьями. Я помогал ему в учёбе, а он пытался обучать меня житейской мудрости… Ещё учась в школе я всерьёз заинтересовался возможностью мгновенного перемещения в пространстве, со временем проштудировал все доступные материалы – от Николы Теслы до Стивена Хокинга – и уже в университете добился кое-каких успехов. Я не скрывал свои изыскания от Бабатоло – и он, не вникая, конечно, в тонкости процесса, буквально загорелся идеей самому мгновенно перенестись в обожаемую им Америку, поскольку сделать это обычным способом у него никак не получалось… Окончив учёбу, я продолжил (весьма успешно!) свои разработки в нашем Институте, регулярно делясь своими достижениями с нетерпеливым африканцем. Наконец пришло и ему время защищать диплом и возвращаться домой. Для него ехать назад в Африку было смерти подобно, здесь оставаться он тоже не хотел, всё бредил Америкой…
     Я ещё не был готов к перемещению человека, хотя с предметами и даже с собакой эксперименты удались… - Коля снова тяжело вздохнул.- Говорил же я ему, что рано ещё… Но этот упрямец всё-таки настоял, заставил меня сделать это… Для начала я перекинул его, как и собаку перед тем, из Могилёва под Бобруйск. Тут уж он и вовсе насел на меня, не отходил ни на шаг и всё повторял:»Мне бы только попасть в Америку!» Ну я и отправил его по назначению… Долго ждал весточки, как договорились, но так и не дождался… Впоследствии, перепроверяя расчёты и выкладки, я выяснил, что при перемещении на такое большое расстояние произошла деформация пространственно-временного континуума – и Бабатоло наш отправился на юг США и на двести лет назад, то есть в конец восемнадцатого века…
    Шаман указал мне, что источник моего неодолимого проклятия находится где-то на другом конце земли и в далёком прошлом… Перелопатив все доступные американские архивы, я нашёл наконец коротенькое упоминание о том, что где-то на рубеже 18-го и 19-го веков в Луизиане действовала в среде чернокожих рабов весьма могущественная мятежная секта колдунов вуду, главным и самым авторитетным вождём в которой был человек по имени Бабатоло Баданго… Теперь понятно, почему никто не в силах снять с меня моё проклятие?
    Я молча кивнул, а Коля взглянул на свои наручные часы, сверился с моими настенными, взял бутылку.
    - На посошок,- сказал он.- Мне пора.
    Мы чокнулись, выпили.
    - Если я не могу снять проклятие с России, попытаюсь хотя бы наладить свою жизнь,- сказал он, поднимаясь с кресла.- Хоть у меня и нет в Америке ни чёрных, ни бледнолицых братьев, надеюсь, там заинтересуются возможностью мгновенного перемещения предметов в пространстве…
    В дверях Николай крепко пожал мне руку:
    - Извини, что подставляю тебя…
    - Да наплевать!- засмеялся я.
    - Знай, что мне на твою жизнь не наплевать!- сказал он строго.- Как только обоснуюсь на новом месте, вытащу тебя из этого болота.
    Коля отпустил мою руку и пробормотал, поворачиваясь и погружаясь в свои мысли:
    - Гораздо труднее будет вытащить беднягу Бабатоло из восемнадцатого века…