Наставники

Наставники. Анна Зиновьевна

Посвящается  Анне Зиновьевне Розенфельд, моему наставнику и другу, востоковеду, специалисту по языкам и говорам Таджикистана и Ирана.

Отрывок из книги воспоминаний Опубликовано в 2011 г


1957 год . Общежитие мне дали. Я поселилась в большой комнате на 2-м этаже левого крыла факультетского корпуса на Университетской набережной, мы жили в этой комнате год и, по-моему, у нас была коммуна. Но весь этот год , а мне было 16- 17 лет, я тосковала по матери, я думала о ней, сидя на кровати в общежитии, на лекции в аудитории и, может быть, по какому-то странному фрейдовскому импульсу, я увидела черты моей матери в Анне Зиновьевне Розенфельд, которая вела у нас таджикскую диалектологию и ещё что-то персидское, курировала наш курс и опекала нас как член партбюро и член ещё каких-то организаций. Ей обязана я своей первой публикацией, своим первым печатным художественным переводом, своей диссертацией, работу над которой я хотела бросить, вернувшись из-за рубежа и погрязнув в личных неудачах. Она написала мне: «Вы талантливый человек, Вы должны закончить свой труд и защититься. Не падайте духом. Соберитесь, и сделайте ЭТО!». Just do it!- так говорил Учитель своему ученику Джонатану Ливингстону Сигалу - Чайке, и тот летал снова и снова, пока ему не открылись Небеса. Это я поняла, написав через много лет статью о социуме в сказке Ричарда Баха. Just do it!- « Делай, и у тебя всё получится».

       А.З. присылала мне в Афганистан новые публикации, свои и своих коллег, я была у неё в гостях в коммуналке на улице возле Таврического сада, ела сушёный инжир, слушала рассказы об экспедициях в Среднюю Азию ( А. З. волновалась, рассказывая всё это мне, показывала старые бухарские халаты, когда-то подаренные учениками и аспирантами, книги, статьи и записи своих учеников), говорила с её домработницей, которая умела печь вкусные пироги, была знакома с её дочерью, тоже Галей, читала статьи её супруга Н. Кислякова и знала о его трагической смерти в питерском трамвае. Н. Кисляков работал в Институте этнографии и был известен среди ученых Университета и ИВАН-а. Однажды, уже в конце 80-х годов, приехав со студентами- иностранцами в Питер на экскурсию, я позвонила А.З.домой и услышала, что ей очень плохо и, если я не приеду, будет уже поздно. Почему-то я отложила визит на 2 дня, а когда позвонила вновь, Анны Зиновьевны уже не было. «Я же Вам говорила, что Вы можете не успеть,»- сказала её дочь. Мне было стыдно, что я не поняла всей суровости первого разговора. В моём альбоме есть фотография А. З., рядом с фотографией моей покойной матери. И я плачу, когда смотрю на обеих.

       Мне сказали, что после моей защиты в 1971 году в ЛГУ Анна Зиновьевна сказала членам Совета: «Мы погубили талант!». Она имела в виду, я так думаю, «свободное распределение», ибо после защиты диссертации и получения степени кандидата наук я по-прежнему не имела работы ни по специальности, ни без неё. Анна Зиновьевна пыталась определить меня в Институт народов Севера, в Музей этнографии, но, увы, везде кадровики требовали ленинградскую прописку, которой у меня не было, я ведь приехала из Сибири. Конечно, я могла бы выйти замуж за перспективного журналиста Е.И.В., но мы расстались опять же по причине моей гордыни. Я не любила его, хотя из-за прописки и работы могла бы и полюбить ( шутка!).


Не одну меня опекала А.З. Насколько помню, в её доме всегда были гости из Таджикистана, с Памира. Таджикские говоры – вот страсть Анны Зиновьевны. Она рассказывала нам, как в молодости со своим мужем Н.Кисляковым они исколесили все тропы в горах Таджикистана и Памира, перешли сотни черных ручьёв, ведя за повод строптивого осла. На нашем курсе учились два памирца- Савлатшо Мерганов и Додар Мирзоев. Оба потом работали над диссертациями. Во время практики на 3 курсе мы побывали на родине одного из них, в родном его кишлаке, и воочию увидели быт горных таджиков, услышали их язык. Училась у нас дочь известного писателя Икрами, и А. З. попросила меня помочь ей в учёбе и написании дипломной работы. Они все слабо владели научным стилем речи. Это был мой первый опыт работы со стилем, который потом пригодился и был неоднократно востребован при написании диссертаций иностранными аспирантами и даже российскими гражданами – преподавателями нашего кавказского вуза, выходцами из республик Северного Кавказа. Конечно, я им помогала, если обращались. Мне пришлось составлять философский словарь вместе со студентами- афганцами и доцентом из Дагестана, править диссертации по истории образования Афганистана ( супруги Пештаз сейчас оба доктора наук и процветают где-то в Голландии или в Германии). Стиль исторической науки пришлось осваивать и учить других при работе с учёным туркменом. Практика работы с Икрами положила этому начало.

Первые поездки в экзотические места

       Как- то раз А. З. пригласила меня с собой в экспедицию на Памир. Я оформила все документы в Жёлтом Доме, получила разрешение на въезд в погранзону Памира, приготовила платье с длинными рукавами, платок на голову и чулки на ноги, чтоб не смущать местное население, но поездка почему-то не состоялась. Наверное, я чем-то не понравилась пограничникам и КГБ. Хотя через несколько лет я уже самостоятельно отправилась к тем же границам, только южнее, в Афганистан, на работу в качестве преподавателя при Министерстве Образования и Министерстве Обороны тогдашней ДРА. Правда, числилась я почему-то аспиранткой института им. Мориса Тореза, зарплату по приезде получала от этого института и налоги со всевозможными взносами платила там же. На таможенном досмотре в Шереметьево у меня сначала изъяли все микрофильмы рукописей ЛО ИВАН СССР, по которым я собиралась работать над диссертацией, задержали самолёт , а потом микрофильмы отдали, обратив внимание на коды университетской ЛАФОКИ (кинофотолаборатория ЛГУ). На обратном пути спустя почти 3 года у всех пассажиров досматривали багаж, нет ли контрабанды (золото, драгметаллы, нейлоновые платки, порнокарты и ручки, каракулевые шкурки и прочее). Мой багаж не тронули, зато перетасовали все мои бумаги, все рукописи и тетради, все фотографии (думаю, что кто-то из своих донёс о моих контактах с афганцами. А как не общаться, если они были моими студентами? Многих курсантов уже нет в живых. Была война.)