Бакена. Моё детство. Главы 49-51

Глава 49

     На фото: я с гитарой "Йолана Торнадо". 1966 год. (К главе 50).

     *****

     На всём протяжении воспоминаний я почти ни разу не упоминал о своих увлечениях противоположным полом. Сделал это преднамеренно, чтобы теперь обо всём сразу и рассказать.

     Если говорить о моей первой любви, то начну с байки, упомянутой мной в начале повествования. Как-то раз  в том возрасте, когда я уже научился ходить, но говорил ещё плохо, мне почему-то приглянулась Рая, дочка бакенщика Кораблёва, которая нередко со мной нянчилась. Я искренно ей говорил:
     — Лая, когда я выласту, я на тебе зенюсь!
      Раин отец лукаво щурился, а затем вполне серьёзно у меня спрашивал:
     — А зенилка выросла, зятёк?

     И все смеялись. И Рая тоже. А я голову ломал: что же это такое — зенилка? Эта байка, рассказанная мне моей мамой, думаю, не в счёт, потому что Рае было лет десять, а мне — где-то не более трёх, и я в таком возрасте, «без зенилки», мог тогда чего угодно наобещать.

     Первая школьная увлечённость появилась в третьем классе. Мне нравилась скромная пухленькая девчонка Люда Муравьёва, к тому же и отличница. Я никак не мог набраться смелости, чтобы сказать ей об этом. Главный тормоз — это боязнь получить отказ и как последствие — быть ею и одноклассниками осмеянным. Какое-то  неосознанное самолюбие. А самолюбие порождало нерешительность. Но я постоянно думал о ней, всё время в мечтах хотелось совершить что-нибудь героическое, выделиться, и чтоб она это увидела и восхитилась мной. И тогда уж... Но случая не нашлось, не проявил я себя, так и остался незамеченным. Длилось это наивное безответное увлечение года два, потом само собой прошло.

     Более серьёзное чувство у меня возникло уже лет в пятнадцать. Однажды в нашем классе появилась очень симпатичная голубоглазая девушка Валя, ну просто как две капли похожая на актрису Жанну Прохоренко, сыгравшую роли в фильмах «Баллада о солдате» и «А если это любовь». Естественно, как и я, её заприметили многие ребята. Одним из самых настойчивых оказался мой приятель Юра, но он и не догадывался, что на этой нише всё оказалось занятым — как ни странно и чему я сам удивлялся, предпочтение Валя отдала именно мне. Я чувствовал, что нравлюсь ей. Свои взаимоотношения мы старались не афишировать и делали вид, что являемся не более чем школьными друзьями.

     В один из зимних дней мы сходили в кино, а потом долго гуляли, пока не добрели до нашего дома. Разговаривали на улице долго, уже стало темнеть. И тут, видимо, почувствовали, что созрели для поцелуя. Это был поцелуй, про который часто пишут в своих книгах классики: трепетный, наивный, несовершенный, потому что был первый. Валя тут же заторопилась домой, я её проводил и с каким-то необычайным ощущением счастья вернулся домой. На следующий день в школе я боялся поднять на Валю глаза, терзался мыслью: не обидел ли я своим поцелуем её. Она тоже выглядела растерянной.

   Валя жила у своей старшей сестры, Галины Михайловны, которая в нашей школе вела биологию, а муж сестры, Вениамин, работал шофёром.
     Юра никак не мог смириться с мыслью, что на него не обращала внимания белокурая красавица-одноклассница. Зная, где Валя живёт, он по вечерам наведывался к их дому и как маньяк бродил вокруг, подглядывая в окна. Эти «визиты» надоели Вениамину и он, чтобы отвадить назойливого поклонника свояченицы, подкараулил его и, застав у своего окошка, хорошенько огрел не то ломиком, не то шофёрской монтировкой. Похоже, что у Юры произошёл перелом руки, потому что он потом почти месяц ходил с повязкой. Зимой это было крайне неудобно. Юра всё время бурчал, хотя и знал, что виноват сам:
      — Это ж надо — какой дурак: взял и шандарахнул ломиком.
      
     Я и не подозревал, что в это же время у Вали появилась соперница. Об этом мне уже рассказала моя мама, а ей наша соседка тётя Маша. У тёти Маши и её мужа Василия росли двое детей: Фая, с которой учился я, и Яшка. Если откровенно говорить, Фая была девушкой не в моём вкусе, крупная, лицо в канапушках, волосы чёрные, заплетённые в косу, и я совсем не подозревал, что нравился ей. Дружила она с Валей, с которой, в свою очередь, дружил я. Вот и получился такой странный треугольник со «слабым звеном». Не знаю, что уж там произошло между подругами, но тётя Маша моей маме рассказывала:
     — Ты знаешь, Яковлевна, эти две дуры сцепились из-за твоего сынка и чуть косы друг другу не повыдергали. Как глаза ещё целые остались, не пойму.

     Фая обладала неплохим голосом, она постоянно пела то в школьном хоре, то солировала под баян. С возрастом сильно располнела, к тому же из-за какой-то болезни стала слабо слышать. После школы сразу вышла замуж за бывшего заключённого, жила с ним плохо и бедно, нередко выпивала, но, несмотря на это, родила четверых детей. Видя её пышнотелость, моя мама как-то у неё спросила:
    — Отчего ты так располнела, Фая?
    — Даже не знаю, — наивно отвечала Фаина,— ведь сижу только на воде и хлебе! 
     Я это рассказал к тому, что помнил о школьной тайной Фаиной любви ко мне, и всегда испытывал некоторый подспудный интерес к жизни потенциальной претендентки на мою благосклонность. А знала ли она о том, что я обо всём знаю, что вижу, как она живёт — не могу сказать.

     С Валей я по-прежнему продолжал дружить, но стал замечать у неё черты, которые мне были неприятны: с её хорошеньким личиком она легко знакомилась с другими ребятами, на школьных вечерах никому не отказывала в танцах, излишне кокетничала. К тому же я каждое лето трудился мотористом на катере у своего дяди, который работал  бакенщиком, поэтому в этот период мне было не до девчонок. О верности у меня сложились свои представления (начитался у Грина про Ассоль): постоянство было главным критерием в любви, а поведение Вали я воспринимал как измену и простить ей этого не мог. К десятому классу наши встречи прекратились.

     Много лет спустя я встретил Галину Михайловну, Валину сестру, и она рассказала, что Валин брак оказался не совсем удачным или, если быть точным, в браке она была не совсем счастлива.
     — Говорила я Вальке дурёхе, чтоб с тобой дружила...  Не послушалась.
     А как-то позже мы с женой шли по городу и вдруг я увидел, её,  Валентину. Не виделись мы больше тридцати лет. Несколько смутившись, я подошёл к ней и поздоровался, жена, мельком взглянув на незнакомку, тактично извинилась и сказала, что подождёт меня у магазина, куда мы шли.
     Передо мной стояла пятидесятилетняя немного располневшая женщина, от былой красоты у которой разве что только голубые глаза остались, да и те как-то повыцвели. При разговоре Валя смущённо прикрывала рукой край рта, где отсутствовало несколько зубов.
     — Вот, выдернула, а вставить всё некогда, — оправдалась она.
     Мы поверхностно поговорили о том, о сём, не касаясь прошлого. Да, у неё семья, муж работает, двое детей, сестра Галина со своим супругом Веней на пенсии уже...
     — Это твоя жена? — улыбнувшись, спросила она, и когда я утвердительно кивнул, задумчиво добавила: — Красивая...

     Попрощавшись с Валей, я вернулся к жене и пояснил ей, что это и есть та Валя, моя школьная любовь. Мы отправились по своим делам и по дороге, как бы между прочим, моя мадам изрекла:
     — Вот, дорогой, с какой старухой ты бы сейчас жил...
     Супруга моложе меня на шесть лет и её "наблюдение" я воспринял, скорее всего, как комплимент самой себе. Хорошо, что для большего эффекта про Фаю не вспомнила (про неё я супруге тоже рассказывал).


Глава 50


      Как я уже упоминал, после десятого класса мне пришлось идти работать в «пожарку», поскольку семья большая, у родителей кроме меня, старшего, ещё четверо детей. Одиннадцатый класс я заканчивал в вечерней школе. Возрастной состав «учащихся» оказался очень разным: от восемнадцатилетних, таких как я, и до сорокалетних, которые непонятно зачем сюда ходили.

     Среди учеников выделялась девушка Люба, с которой я познакомился, и мы стали дружить. Её родители жили в каком-то пригородном совхозе, школа там только восьмилетняя, вот и устроилась их дочь в городском общежитии, чтобы получить среднее образование.

     Встречались мы с Любой часто, вместе учили уроки, вместе ходили в кино, иногда и на танцы, читали друг другу какие-то запомнившиеся со школы стихи. Я чувствовал, что по-настоящему влюбился. Раньше ничего подобного не испытывал. Каждый день я с нетерпением дожидался вечера, чтобы поскорее увидеться с ней.


*****

     Наш ансамбль «Мечта» стал уже довольно заметным явлением в культурной жизни города. Дом культуры «Строитель», от имени которого мы выступали, был определён на финансовый баланс профсоюзного комитета треста «Ермакферросплавстрой» — треста, который строил в Ермаке ферросплавный завод.

     При первой возможности профком выделил некоторую сумму денег на приобретение музыкальных инструментов для ансамбля ДК. В скором времени в нашем распоряжении появились: новая ударная установка (барабаны) и, самое главное, новая профессиональная электрогитара чехословацкого производства «Йолана Торнадо» (на фото вверху). Такой красоты в Ермаке ещё не видели: гитара — красного цвета, блестящая, из пластика. Супер!

     Вечера отдыха молодёжи, которые мы просто называли танцами, проходили на первом этаже в ДК по субботам и выходным. И если отец подменял меня на работе сначала только для занятий в школе, то теперь я упросил его ещё дежурить за меня и в выходные дни, если на них выпадала моя смена. Отец ворчал, но соглашался. К счастью, в эти смены не было пожаров, а то пришлось бы моему папане одевать по тревоге брезентовый костюм за семнадцать секунд!

     Приближался 1966 год. В ДК готовился новогодний бал-маскарад. У меня на эти дни как раз выпадали выходные.
 
    Новый год я встретил с оркестром в Доме Культуры. Народу пришло очень много, среди отдыхающих ребят находился и мой двоюродный брат Коля. Накануне я с ним договорился, что переночую у него, потому что среди ночи идти домой по морозу два километра не очень хотелось.

     Хочу ещё несколько слов сказать о Коле. Школу он закончил на год раньше меня и решил поступить в Ермаковский филиал Павлодарского индустриального института, но не добрал один балл и пошёл работать в какую-то геодезическую контору. Мне он нередко рассказывал о нивелирах, о теодолитах, о геодезической линейке, которую на работе его заставляли носить на большие расстояния при разметке участков земли. Коля стал неплохо зарабатывать.

     В разгар этого новогоднего вечера он подошёл ко мне и позвал с собой.
     — У нас есть шампанское, пойдем, выпьем с нами за встречу нового года.
     Компания оказалась небольшой: трое парней и две девушки, которых я часто видел на танцах. Они расположились за одним из столиков в буфете, открывшимся недавно при ДК. Я подсел к ним.

     Должен сказать, что к алкоголю я относился осторожно. Зная, что мои родители к крепким напиткам относились неодобрительно, я вполне осознанно старался оправдать их доверие даже в тех случаях, когда находился вне зоны контроля.

     Я подсел за столик к Колиным приятелям. Шампанское разлили по стаканам, на закуску приготовили шоколадку.
     — Ну, за Новый год, за нас! — как заправский тамада, предложил Коля. Я чувствовал, что он лидировал в компании. Все выпили, и я тоже: по такому поводу не возбранялось  чуть-чуть поступиться принципом.
     — Слушай, Колян, — вдруг обернулся к Коле его приятель Лёша Захаров, — братан-то твой ничего, свой парень — поддержал компанию. А то прошлый раз прямо обидел: не пью, не пью. Молодец! — дружески похвалил он меня и, взяв бутылку, разлил в стаканы остатки шампанского.

     Коля озорно посмотрел на Захарова и неожиданно произнёс:
      — Взрослеем. И вообще: тэмпора мутантур, эт нос мутамур ин иллис!
     Парни молча уставились на брата. Девушки вопросительно вскинули реснички. Одна из них очнулась:
     — Расшифруй, любимый...
     — Времена меняются и мы меняемся вместе с ними!  Это так когда-то древние сказали.

     Прозвучало всё красиво и эффектно, я сам не ожидал такой эрудиции от своего родственника. Все весело рассмеялись. Мы ещё немного посидели и я, покинув компанию, вернулся к оркестру, решив позже спросить у брата, где он вычитал эту фразу.
     С новогоднего бала мы с Колей возвращались далеко за полночь. На улице стояла тишина, шёл мелкий снежок, во многих квартирах светились окна. Наступил Новый год, и было видно, что многие продолжали его встречать.

     Дома у Коли все уже отдыхали. Мы потихоньку пробрались в его комнату и негромко включили музыку.
     — Ну, так где ты выкопал это высказывание, — спросил я его, сгорая от нетерпения поскорее узнать, где же это брат вычитал оригинальную мудрость.
     — Что, понравилось? Это мне мамка как-то подсказала, что в «Словаре иностранных слов» есть некоторые классические изречения и фразы. Сейчас поищу книгу.

     Спустя несколько минут я держал в руках довольно толстый словарь с тёмно-синей обложкой. Открыл его и... забыл обо всём. Передо мной открылся неведомый мне доселе мир знакомых и незнакомых слов иностранного происхождения, заимствованных русским языком. Сотни, тысячи слов с объяснениями. И в самом конце словаря я нашёл иностранные слова и выражения в латинском написании (для удобства — с русской транскрипцией), встречающиеся иногда в художественной литературе.

     В эту ночь я понял, что мне очень нравится всё то, что связано с афоризмами, пословицами, фольклором, народной мудростью. Наговорившись вдоволь, заснули мы с Колей тогда только под самое  утро.

     К этому хочу добавить, что в семье Якименко очень любили самый популярный в то время журнал «Огонёк» — довольно толстое и дорогое еженедельное подписное издание с цветными вкладками внутри. На последней странице в каждом номере журнала печатались кроссворды, которые мы с Колей подолгу разгадывали. Это занятие я тоже полюбил на всю жизнь.


Глава 51


     Встречи с Григорьевой Любой продолжались. 23 февраля я, как обычно, пришёл на занятия в вечернюю школу, она подошла ко мне и подарила небольшой альбом, где написала: «На память Лёше от Любы в день Советской Армии».
     В нашей семье как-то не было традиции дарить на праздники какие-либо подарки. Ни нам родители не дарили, ни мы им. Как бы между делом вспоминали, что наступал праздник и ограничивались устными поздравлениями. Это считалось нормой.

     Когда наступило седьмое марта, я решил купить Любе подарок, но не имел ни малейшего представления, как он должен выглядеть. Когда попросил у мамы для этого немного денег, она некоторое время размышляла, потом дала шесть или семь рублей. Я отправился в «Универмаг» и долго рассматривал товары парфюмерного отдела. Наконец, купил флакончик не очень дорогих духов «Кемери» (очень уж вкусно они пахли), открытку и на следующий день, смущаясь, подарил это Любе.

*****

     С апреля началась подготовка к выпускным экзаменам: мы с Любой переписывали билеты и готовили на них ответы. В эти дни мне и двоюродному брату Коле выдали воинские предписания. Теперь из допризывников мы стали призывниками, а в конце мая узнали, что нас скоро призовут в армию. Мы шутили: «Весна! Повестки прилетели!»

     Параллельно со сдачей экзаменов в школе я с ребятами прошёл в военкомате медосмотр. При росте 172 см, весе 60 кг, окружности головы 59 см, размере одежды 48, размере обуви 42 (27) и «идеальном прикусе зубов» был признан годным к строевой службе (цифровые данные записаны в моём военном билете). Жизнь закипела:
     — 9 июня 1966 года я уволился из пожарной части в связи с призывом в армию;
     — 10 июня в военкомате  мне выписали военный билет (на руки выдали перед отправкой);
     — 16 июня, сдав последний экзамен, я получил аттестат — документ об окончании средней школы. Среди четвёрок затесалась лишь одна тройка по истории СССР;
     — 17 июня я снялся с комсомольского учёта.

*****

     Как-то весной у меня состоялся разговор с отцом. Он поинтересовался моим отношением к девушке (Люба приходила к нам в гости и была знакома с моими  родителями)  и когда узнал, что мы «очень нравимся друг другу», сказал:
     — Сын, ты парень у меня уже взрослый и я хотел бы с тобой серьёзно поговорить. Когда у взрослых людей — у парня и девушки — возникают взаимные чувства, то обязательно наступает момент взаимного притяжения, после которого, как это говорится, могут появиться дети. Я хотел бы тебя предостеречь, чтобы ты проявил благоразумие по отношению к своей подружке: ты уйдёшь в армию, а ей здесь оставаться и неизвестно, как сложатся ваши дальнейшие взаимоотношения в жизни. К этому хочу добавить, что женщине намного сложнее переносить разлуку, чем целомудренной девушке, так уж они устроены. Не забывай, что ты несёшь личную ответственность за неё. У тебя своя голова на плечах, но я должен был тебе сказать то, что сказал. А там смотри сам.

     Бывший фронтовик — офицер запаса химической службы — отец довольно хорошо разбирался в мировой «бактериологической» обстановке и  ненавязчиво рассказал мне о неприятностях и болезнях, которые могли произойти при случайных связях с женщинами. Все эти слова клином застряли в моих молодых мозгах и в будущем серьёзно предопределяли моё отношение к женщинам. (Ну, батяня! Ну, философ! Беседы «при ясной луне» оказались не напрасными: я никогда в жизни ни с «грязными» болезнями, ни с другими проблемами не сталкивался).
    
     Мы продолжали с Любой встречаться. Я чувствовал рядом её молодое тело, остро  чувствовал запах её волос, кожи. Я уже не был тем маленьким мальчиком, который не знал, для чего предназначена «зенилка», но дальше поцелуев, порой долгих и страстных, дело не доходило.
     Однажды я остался у неё в общежитии ночевать. Видел, как в полумраке она переодевалась, как в короткой ночной рубашке прошла к кровати. Всё это меня волновало, не железный Феликс ведь. Я сам расположился на полу, на тонком матрасике. 

     Если б она намекнула что-то словами или сама приблизилась ко мне, — даже не знаю, как поступил бы. Самому проявить подобную инициативу опасно — могли последовать два варианта ответа: или нахлещет по щекам и отправит домой, что означало бы конец любви, или всё разрешит и станет женщиной, но с последствиями в виде возможной беременности. Я ни к тому, ни к другому варианту готов не был. Вспомнил где-то вычитанное: «Когда мы недостаточно смелы, то называем себя благоразумными». Так и  болтали, пока не уснули.

     Утром я проснулся первым и лежал с закрытыми глазами. Вскоре проснулась и Люба. Встала, включила электроплитку и поставила на неё чайник. Сама быстро скинула ночнушку и приготовилась одеваться. Я приоткрыл глаза и увидел её обнажённой. Впервые. Она заметила мой взгляд и, смутившись, игриво сказала: «Не подсматривать!» Я покорно отвернулся. Всё-таки идиот, наверно... Не разбирался в женской психологии. Вскоре сели пить чай.

     Моё ночное отсутствие всполошило моих родителей. Лишь только мы с Любой позавтракали, как услышали стук в дверь. Как сидели, так и застыли на месте. Слышу отцовский баритон:
     — Сын, ты здесь? 

     Мы молчим, притихли как мыши, не открываем, я чувствую себя преступником, мерзавцем. Люба тоже ни жива, ни мертва. Прошло какое-то время, снова слышу за дверью голос отца, только теперь не к нам:
     — Сын вчера дома не ночевал, волнуемся с матерью. Вы не видели девушку с 25-й комнаты?
     — Вы знаете, она с парнем куда-то ушла, видела их недавно.
     С утра мы, в общем-то, никуда не ходили, но тётя-комендант молодец, не сдала нас. Да и зачем ей лишний шум? Дело-то молодое...

     Мы ещё часок посидели и я, чтобы не светиться перед комендантом, выпрыгнул из окна Любиной комнаты на кучу песка, давно забытую строителями (со второго этажа прыгать несложно) и явился «не запылился» домой. Предварительно заскочил к двоюродному брату и попросил его в случае чего сказать, что я ночевал у него. Дал себе слово: судьбу не искушать, у Любы не ночевать. Отцовский наказ надо выполнять. Сожалел ли я о том, что не «искусил» судьбу? Скорее всего, нет, остался чист и перед Любой, и перед собой.

     20 июня всех призывников, это человек пятнадцать, остригли наголо (к ногам цирюльника вынуждены были упасть и мои тёмно-русые густые волосы) и приказали на следующий день с утра явиться в военкомат для отправки в армию. При этом нас предупредили, чтобы все надели старую одежду, с которой потом не жалко будет расстаться навсегда. Такая одёжка у меня имелась. В повестке стояла дата, когда необходимо прибыть с вещами в военкомат — в 8 часов утра 21 июня 1966 года.

*****

     Конец воспоминаний «Бакена. Моё детство».

     Продолжение воспоминаний (вторая часть) — это служба в армии.

     Об этом рассказано в мемуарах «Байконур». Начало здесь: http://www.proza.ru/2010/01/15/1384