Июль. Жара

Этот рассказ стал победителем в небольшом конкурсе на сайте «Тётки в заграницах»
http://tetka.forumy2x2.com/forum-f77/tema-t669.htm



     Город задыхался от зноя. В полном безветрии над раскаленным асфальтом струился горячий воздух, из которого, казалось, специально выкачали кислород, добавив вместо него выхлопных газов.  Лотки с мороженым куда-то испарились, а прохладительные напитки не прохлаждали, даже если ты собственными руками достал бутылку из притулившегося к уличному ларьку холодильника. Жителям Северной Пальмиры стало наконец понятно, почему в бразильских сериалах герои, едва придя домой,  с порога заявляют: «Я в душ».  В спальных районах на окраинах города парни разгуливали с голым торсом, без маек. Одежда женщин становилась все легче и прозрачнее, а у девушек длина топиков, юбочек и шорт стремилась к нулю.
     В некоторых офисах наплевали на дресс-код. Молодняк мужского пола достал из шкафов более подходящие для поездок к теплому морю шорты, являя сослуживцам мослатые мохнатые колени и икры. Девушки сверкали смуглыми оголенными плечами и соблазнительными округлостями в глубоких вырезах маечек и платьев; загорелыми животиками и камушками в пупках; острыми и округлыми коленками; совершенными и не очень бедрами, представленными на всеобщее обозрение вплоть до самых ягодиц.
     Именно к таким соблазнительным смуглым округлостям секретарши Инны Пономаревой и длинным ровным ногам, которые она будто от неудобства то и дело меняла местами, закидывая одну на другую, были прикованы взгляды трех мужчин в кабинете. Заметив это, их начальница, Виктория Павловна - ухоженная женщина бальзаковского возраста в тонкой белой блузке с короткими рукавами, под которой угадывалось дорогое белье, -  тоже покосилась на пристроившуюся  со своим блокнотом на стуле возле самой двери Инну и прошипела мысленно: «Стерва молодая! У-уу! Все вы одинаковые!» Но сразу же одернула себя: «Чего я на Инку взъелась, она тут ни при чем, она же моя секретарша, а не его… Выглядит слишком сексуально, вот чего – мужики так глазами и прикипели к выставленным напоказ прелестям… Почему в жару думаешь о сексе? Видишь чужое тело, в другое время спрятанное под одеждой? Подспудно чувствуешь запах разгоряченной кожи? Или твоя собственная, обожженная солнцем, становится чересчур чувствительной, жаждет прикосновения и ласки? Хотя здесь не жарко – это дома не продохнуть. Борис ненавидел кондиционеры, он обожал жару, и ему нравилось заниматься сексом до седьмого пота, а я слизывала соленые струйки с его груди и шептала: «Ты как из парилки…» «Я не из парилки, я из печки, – вяло бормотал он, откинувшись на свою подушку, - ты самая жаркая женщина на свете!» Сейчас моя одинокая постель кажется адской раскаленной сковородой, на которой я полночи ищу прохладный или хотя бы не обжигающий уголок. Я убрала вторую подушку, чтобы не думать о нем, забыть… Но все равно, мучаюсь и задаю сама себе один и тот же вопрос – почему? За что?»
    Возвратившись мыслями из душной спальни в реальность и поняв, что ничего конструктивного из нынешнего совещания все равно не выйдет, у всех мозги от жары расплавились, и даже прохладный кондиционированный воздух в ее кабинете - единственном во всей конторе, остальные снабдить сдуру пожадничала – не способен их реанимировать, Виктория отпустила своих сотрудников.
     - Ладно, закончим на сегодня. Всем спасибо. Все свободны.
     Коммерческий директор, главный маркетолог и айтишник вскочили первыми, но все-таки пропустили вперед двух дам – секретаршу и кадровичку. Третья – главный бухгалтер Светлана Михайловна, загорелая брюнетка  лет сорока с небольшим, осталась сидеть на своем месте, за столом наискосок от хозяйки кабинета.
     Виктория  уставилась в окно, не глядя на подругу. Небо белесое, на горизонте над домами серое марево. Смог? Облака? Хоть бы дождь прошел и остудил жар закованных в асфальт и плитку улиц, жар тела, жар истосковавшейся души…
     - Ну, как ты? – участливо спросила Светлана.
     Виктория неопределенно пожала плечами.
     - Борис не проявлялся? Не звонил?
     Вика покачала головой и наконец взглянула.
     - Ни разу. Как вещи собрал и объявил, что уходит к этой… так я его и не видела.
     - Месяц прошел?
     - Почти полтора.
     - Я тут в налоговой с его главной столкнулась. Говорит, у Бориса новая секретарша.
     Вика невесело хмыкнула:
     - Ну да, работать ей теперь не надо. Это я работала. Сначала Борьке раскрутиться помогала, потом собственную фирму открыла…
     - Лучше бы ребенка родила, - изрекла Света.
     - Может быть и лучше, - довольно равнодушно согласилась Вика.
     - О разводе он не говорил? Как делиться-то будете? Квартира, дача…
     - Не знаю. Я одна на дачу не поеду, и он не ездит. Соседка звонила, интересуется, куда мы пропали.
     Ревностно относящаяся к своей и чужой недвижимости Светлана полезла с советами:
     - Дача у вас, конечно, шикарная, но квартира дороже стоит, я бы на твоем месте…
     - На моем?!. Хочешь, уступлю?.. Место брошенной жены, у которой никого? Никого!!! Ни родителей, ни детей! Хочешь?
     Вика закусила губу, проглатывая слезы, а Света застыдилась, заговорила торопливо:
     - Вик, а может еще все образуется, может, он вернется?
     - Вернется?! Не пущу! Ни за что не пущу! Никогда!!!
     - Никогда не говори никогда…
     - Он все перечеркнул! Все эти годы… Любовь – такую, какой ни у кого быть не могло… Работу вместе, друг для друга… Ведь я – да и он тоже – никогда не говорили «я» - только «мы». Я двадцать лет не представляла себе жизни без него, и теперь…
     Она безнадежно взмахнула рукой, выхватила из пачки сигарету, судорожно закурила. Света смотрела жалостливо. Заметив ее взгляд, Вика жестким начальническим тоном проговорила:
     - Все. Хватит об этом. Иди работай. А я сегодня пораньше домой. Хочу заехать в какую-нибудь фирму заказать кондиционеры в квартиру, пока не сжарилась окончательно. Четыре окна на юг – кошмар!
     - Закажи, - кивнула Света, поднимаясь. – Дело хорошее.

     Фирма нашлась как раз по пути. Сделав заказ и уверившись, что через пару дней прохлада в квартире ей гарантирована, Виктория забралась в раскалившуюся за полчаса машину и, включив климат-контроль, двинулась к дому. Буквально через пять минут она застряла в пробке на набережной. Автомобили двигались в час по чайной ложке, хотя время еще не пиковое, пять всего.
     - Похоже, в этом городе никто не работает, все только ездят. Куда? Зачем?.. – бормотала Вика, вставляя флэшку в приемник и ища среди файлов скачанную вчера аудиокнигу.
     Это Борис научил ее беречь таким образом нервы в пробках. Со временем она пристрастилась к «чтению» на слух и теперь включала аудиозаписи всегда, когда руки и глаза были заняты, а голова свободна. Сопровождаемая «Иствикскими ведьмами» в исполнении с детства знакомого по ленинградскому радио голоса, наслаждаясь искусственной прохладой своего «Ниссана», она медленно продвигалась по набережной, оставляя за бортом задравшие капоты закипевшие «жигули» и их владельцев, утирающих потные лбы и проклинающих этот чертов забитый машинами город,  эту чертову жару, и «тот день, когда они сели за баранку этого пылесоса».
     Прошел час, а Вика еще не добралась до следующего моста, но увлеченная повествованием, не слишком об этом беспокоилась. В конце концов она никуда не спешит, и в машине явно комфортнее, чем в душной квартире. Вдруг сквозь монотонный голос дикторши ей послышалось, будто где-то громыхнуло. Впереди небо было голубым и чистым, зато сзади, с южной стороны, стремительно надвигались сероватые облака.
     Гроза? Вряд ли… Слишком они светлые. Но небо быстро темнело, и далеко, на другом краю земли, за горизонтом, грохотнуло еще раз, потом еще. «Илья-пророк по небу камни катает», - вспомнилась ей бабушка. Она заметила, что лица в соседних машинах обращены на юг, откуда надвигается стремительная тень. На лицах этих ожидание и детская радость. Грохнуло где-то ближе,  черную мглу пронзил на мгновение подобный фотовспышке зигзаг. После следующего удара истошно завопила припаркованная  машина, но люди на набережной и в автомобилях, ничуть не опасаясь, глазели в потемневшее небо и вздохами восторга сопровождали каждый удар грома, каждую молнию. Наконец первые редкие капли упали на запыленные капоты, и со всех сторон раздались визги и вопли, будто на салюте. Оперная канонада грома и всполохи атмосферного электричества перегоняли друг друга, стоило откатиться одному камню, запущенному Ильей-пророком, как надвигался другой и несся по небесам туда же, вдаль, подталкиваемый остриями молний.
     Дождь, вначале не крупный, робкий, набрал силу и вот уже заливает сплошным потоком лобовое стекло, и дворникам не справиться, и серым водяным пологом занавесил все вокруг. Сквозь него Вика едва видела, как кто-то перебегает дорогу, торопясь укрыться в подворотне, а иные, вымокшие насквозь, напротив - идут неторопливо, подставляя улыбающиеся лица дождю.
     Виктория никогда не любила мелкие надоедливые дожди, а ливни всегда обожала, с детства, с бабушкиных рассказов про Илью-пророка с его камнями. То он их по небу катал, то в воду бросал… Весело было выбежать под дождь, шлепать по надувшим пузыри лужам. И сейчас, после месяца суши и изнуряющего зноя закованного в камень города, она ощутила радость, и хотелось выскочить из машины и пройтись босиком, чувствуя, как остывает под прохладными струями гранит набережной…
     Конечно, она не сделала этого, да и габариты впередистоящего автомобиля начали удаляться. Пора ехать…
     Положив руки на руль, она вздохнула с каким-то веселым облегчением. Гроза. Дождь пошел, жара спадёт, все будет хорошо.

* * *
     Едва ступив на порог, Вика почувствовала запах сигарет - его сигарет, а потом споткнулась обо что-то в темноте коридора. Не включая света, пощупала рукой -  замки… ручка… Сердце ухнуло, и, осознав, что не может сделать ни шагу, она без сил опустилась на чемодан.
     Арку кухни загородила тень и сказала любимым хрипловатым басом:
     - Вик, это я. Я вернулся. Прости меня…