Горняцкая эстафета продолжается

В августе 1956 года я пришел в отдел кадров рудоуправления (ДРУ), отдал документы и получил направление на шахту №51, на которой в прошлом, 1955 году, был на преддипломной практике. Особенным, в период её прохождения, было выполнение специальной части дипломной работы « Анализ проветривания камерных выработок в условиях Джезказганского месторождения». Приходилось делать замеры движения воздуха каттетермометром через каждые три метра, притом в каждой точке или на каждом пикете трижды по вертикали. Работал я три месяца и практически дома почти не отдыхал. Со многими горняками был знаком и потому направление на 51 шахту было для меня приятным сюрпризом. Я вырос в Джезказгане. На руднике прожил с 1942 по 1951 год и здесь знали моего отца, строившего шахты и поселок, некоторые знали и меня. Пришел я на шахту, зашел к начальнику, а в то время им был Дасковский Лев Фаустович, знающий специалист и по натуре веселый, добродушный человек. Захожу я к нему в кабинет,  здороваюсь, а он мне: «Ну что? Подковался, пора и в упряжку, я понял пошлют сменным, только не знал к кому. В то время на участках работали начальниками Кулаков Георгий, Салыков Какимбек, Иванов Григорий, Козицын Иван, Бояркин Степан и Магомед Сулейманов. Сижу, думаю, куда же он меня пошлет, к кому, уж очень мне хотелось попасть на участок Сулейманова, куда в 1955 году под клетью, спустили по частям первый экскаватор «Красные барикады», Разобраный экскаватор по первому штреку от руддвора катили на вагонетках до бремсберга, по которому затягивали в очистную камеру. Собирали экскаватор и работали на нем в последующем: Адам Кнауб, Федя Рерих и Андрей Анделахай.  Мне очень хотелось попасть на экспериментальный участок. Я уж было заикнулся об этом, а Лев Фаустович говорит: «Вот так, дорогой, пойдешь десятником вентиляции, ты кажется диплом писал на тему приветривания, свяжись с Евсиным, начальником вентиляции рудника и делай свои воздушные завесы- перемычки, испытывай свою теорию на практике, понял». Куда мне было деваться, я уже молчал о своей задумке. Вдруг он добавил «Слушай! Мой зам по безопасности, Кусаинов, просится в отпуск вот ты его и заменишь, пока он не вернется, тем более что шахту нашу ты знаешь, проходил на ней практику».Я стал возражать: «не справлюсь, ведь начальники участков съедят меня», а он уже вызвал кадровика, отдал ему мои документы и поручил подготовить приказ о моем назначении. На следующий день я приступил к исполнению обязанностей и.о. зам. главного инженера шахты №51, а главным инженером шахты в тот период был Тамерлан Урумов из Владикавказа.
Честно говоря было нелегко, Кусаинов показал мне, где лежат папки и инструкции и не вдаваясь в подробности, уехал куда-то в аул отдыхать, а я взял в руки Е П Б при ведении буровзрывных работ, правила технической эксплуатации горно-рудных предприятий и начал их штудировать. Одно дело когда я их изучал эти предметы в институте, а другое, когда они стали моей библией, главным руководством в моей работе. Я не успевал обходить участки, особенно в тот период, когда работали взрывники. Нужно было проверить подготовку шпуров, снаряжение патронов с взрывчаткой, проверить чтобы в забоях не оставались люди. Были у нас на шахте такие, кто работал по собственному графику, особенно на проходке восстающих:забойщики сами бурили, сами палили, сами выгружали породу из люков и сами откатывали вагоны к руддвору. В общем постепенно я вникал в дела и крутился как ошпаренный. Начальники участков в начале поиздевались надо мной, но видя как я стараюсь им помочь, сами стали помогать мне. Начальник буровзрывного участка Степан Бояркин был опытным горным специалистом и грамотно организовывал отпалку в забоях, как на проходке штреков, так и в очистных камерах, где взрывали пробуренную горную массу между верхней и нижней подсечками. Взорванную руду скреперовали к рудоспускам, а из них грузили в вагоны типа «Гремби» и транспортировали к стволу, затем выдавали на поверхность. Степан Иванович постоянно звал меня на свои отпалки, а я по молодости, по неопытности спускался каждый раз с ним в шахту покаглавный инженер шахты Урумов, не остановил меня и не сказал, что на поверхности у меня тоже много работы и ею надо заниматься, что в последующем я и делал. Однажды на шахту приехали пожарники и потребовали заполнить пожарный резервуар. Машину водовозку для этих целей должен был выделять начальник автобазы Кабикен Мамахов. Сколько я ему ни звонил, сколько ни просил, приезжая к нему в автобазу ничего я сделать не мог, а предписание лежало на столе и надо было что-то делать. Я пошел к Дасковскому, «Лев Фаустович что делать? Не дает Кабикен водовозку, я уже все испробовал, не получается ничего.» А он мне советует: « Иди к Гурбе, доложи ему, может он поможет», Это что к директору рудоуправления, я с таким вопросом? А Дасковский: «а кто я? Ты зам. главного инженера, ты иди.» Ну что тут делать, в чем-то Фауст Патроныч был прав, видно придется мне испытать на своей шкуре характер Виктор Васильевича, которого я до того времени ни разу не видел, хоть слышал о нем много хорошего. Мне казалось, что беспокоить директора по такому как у меня вопросу нельзя и поэтому он наверняка меня развернет. На следующий день, с утра пораньше отправляюсь в рудоуправление, оно было на участке шахты 42, ну выгонит так выгонит, что тут поделаешь, а вопрос ведь надо решать. Вдруг возникнет пожар на поверхности, тушить будет нечем. Захожу в кабинет, Виктор Васильевич разговаривает с каким-то мужчиной. Я спросил разрешение войти, представился: дескать я Опескин, исполняю обязанности зам.гл.инженера по ТБ шх№51, а вот Мамахов не дает водовозку заполнить резервуар, Гурба засмеялся и говорит обращаясь к сидящему, «Вот Александр Иванович, смена поколений, сынок Анатолия Саломоновича пришел к нам после института, а Лев Фаустович его без разминки бросил на серьезные дела. Как ты думаешь надо помочь?» Спросил меня как дела на шахте, как с планом. Машину дали, а разговаривал он с зам.начальника Карагандинского Совнархоза Гейданм А.И.В конце ноября Кусаинов вышел из отпуска, а я ушел горным мастером на участок к Магомеду Сулейманову, куда и хотел попасть с момента моего прихода на шахту. Участок был небольшой и считался экспериментальным, так как на нем впервые в Жезказгане внедрялись экскаваторы, правда в ту пору технологически не подземные, между двух камер туда сюда бегал вагон с наращенными бортами, куда экскаваторщики грузили руду. Кроме самоходного оборудования на участке проводилось испытание бурового «Крота», который был сконструирован главным механиком шахты Филимоновым Л.Т., для бурения скважин большого диаметра, для этих же целей использовали геологические бур.станки ЗИФ-110. Магомед Сулейманович был очень толковый, знающий свое дело специалист, с ним можно было решать любые производственные вопросы без суеты и ненужных споров. Учится у него было чему. Утром на раскомандировке давалось задание на смену, производилась расстановка людей по рабочим местам, производился инструктаж по технике безопасности. И так было изо дня в день. Спускались в шахту, шли в забои, проверяли их состояние, потому что из-за плохого проветривания газ из них весь не уходил. Но пока готовились к бурению, искали отказы в шпурах, а такое иногда бывало,после проветривания, забой становился чистым. После обезопашивания начиналась рабочая смена. Иногда на наш участок в сопровождении руководства рудника и шахты жаловали высокие гости из Совнархоза, из ЦККП Казахстана, их интересовало как двигается освоение подземных машин. Однажды к нам на шахту доставили сконструированный Свердловским оборонным заводом самоходный вагон ТКВС, когда начали проверять его достоинства в подземных условиях, то выяснилось много недоработок из-за чего он не пошел в серию. Приезжала комиссия во главе с главным конструктором, на вагон погрузили руду и повезли на разгрузку, но осуществить ее не удалось: как и ранее, до приезда комиссии, производившейся проверке заштыбовался рудной мелочью пластинчатый конвейер вагона. Комиссия вручную разгрузила вагон, убедилась что принятое конструктивное решение не обеспечивает работу в забое и протокольно от этого вагона отказалась. В последующем подземное самоходное оборудование было приобретено за рубежом в капиталистических странах. Не раз проводились совещания по внедрению самоходного оборудования, на которых не раз выступали Юрий Башилов, Алексей Третьяков- работники ЦПИЭЛ, внесшие в дело внедрения новых машин большой вклад. На шахте работали МАЗы оборудованные кабельными кабестанами системы Третьякова.С помощью работникиков  лаборатории Ивана Береговога, Виктора Вепринского, Николая Углицкого, Геннадия Морозова и многие другие, кого мы часто видели в забоях, год внедрялась новая техника. Самым главным внедренцем новой технологии на шахтах Жезказгана, самым первым организатором и вдохновителем этих реформ был директор Рудоуправления, а в последующем директор комбината Виктор Васильевич Гурба. Он и только он, и под его руководством специалисты комбината, в т.ч. горняки, механики, конструкторы, шахтостроители смогли осуществить это важное для дальнейшей судьбы предприятия преобразованиев технологии добЫчи руды.
Проработав с полгода с Сулеймановым меня перевели на участок Ивана Козицына. Участок большой, около двадцати действующих камер на добычном горизонте. Смену мне передавал работавший до меня мастер Нурушев, ходим вдоль фронта камер, скреперные лебедки гремят скрепками на решетках, в рудоспусках полно руды, хорошо, план будет. Вижу какой-то мужик полез в сборку возле лебедки, подхожу а это электрик поддатый ковыряется, без перчаток не отключив кабеля. Я говорю Нурушеву, слушай, отстрани его от работы, ведь он пьяный, а мне в ответ: «ты  начальник смены ты и отстраняй», я понял, что дело неважно, Нурушев практик, без образования я пришел его заменить и он решил мне устроить небольшую гадость.  Я конечно отстранил пьяного,  но на следующий  день этот пьяница сорвал всю смену, меняя плавкие предохранители в сборке на откаточном штреке. Я его выгнал и отправил к начальнику участка с предупреждением: больше у меня не появляться. Такие вот дела в первые часы работы на новом участке. Позже дела пошли нормально, план по добыче руды смены выполняли и перевыполняли, об этом не раз сообщала городская газета и нам с напарником -Жаналиновым было очень приятно это читать, как же комсомольцы Опескин и Жаналинов в два раза превысили суточный план. Начальник участка был нами доволен. Конечно бывали и срывы, но что поделаешь, не всегда коту масленица, бывает и постный день. Как-то раз прихожу в камеру, а скреперист просит «Начальник, помоги троса растянуть, помощник не вышел, а без помощи я буду долго возится.» Я ему говорю: ну что ж давай. Растянули мы троса, блочки по углам разложили, пробурили шпуры под штыри все установили и пошли к лебедке. Едва зашли в скреперную камеру, как с кровли ухнул пирог площадью метров шесть квадратных да прямо на троса. Нас волной об стенку, хорошо что мы за лебедкой стояли, а не в камере. Пришлось разбуривать валуны  да обезопашивать кровлю от заколов. Вот такие вот дела. План в этот день мы не выполнили, камера руду не качала, а перекрыть было нечем. Ладно хоть живы остались. Да, гора шутить не любит, с ней, с горой надо быть на «Вы». Чего не скажешь о некоторых. В былые времена на участках держали оборщиков кровли. В их обязанность входило ежесменный обход забоев и их обезопашивание. Был и у нас на участке такой по фамилиии: Козыренко. С начала смены найти его было невозможно. Спросишь забойного рабочего «Где Козыренко? Говорят: ушел на верхнюю пачку. Придешь на верхний горизонт, говорят не видели, наверно на нижней подсечке или в проходческом забое обирает заколы. Как-то раз бегал я за ним бегал и забежал в отработанную камеру и что вы думаете,  лежит Козыренко на фуфайке, второй фуфайкой прикрылся и спит себе. Глянул я на верх, а как раз над ним закол висит, едва держится. Ну думаю, Козыренко пришел твой час. Разбудил я его, поднял попросил отойти в сторону и на расстеленную фуфайку обрушил закол. Что говорю Козыренко все понял, твоя работа закончилась, будь здоров. Расстались мы с ним. ГОРА  шутить не любит, с горой шутки плохи, ляжет такой Козыренко отдохнуть и не проснется под обрушившимся заколом, а сменный будет из-за такого друга тянуть срок где-нибудь на Колыме. Так уж лучше пусть идет этот Козыренко на гора живой и здоровый и не появляется у меня никогда.
Шахту № 51 называли в то время Кузницей Кадров из рядов её работников вышли такие руководители как Дасковский Л.Ф., зам.директроа ДГМК по экономике Урумов Т.М.- директор АО «Джезказганцветмет»,Аккошкаров Кадырбек -Начальник ШСУ-№3, Козицин Л.В.- главный инженер Восточного рудника, вновь  пущенная в 1965 году шахта №55 была полностью укомплектована специалистами работавшими на шахте №51. Почему я об этом пишу. Время проходит, Люди тоже покидают бренный свет, одни раньше, другие позже, но память о  первопроходцах, о тех кто внедрял самоходное оборудовние должна остаться в памяти горняков. Горняцкая эстафета продолжается.