Короткий метр

О, Боже! Как хочется быть кем-то -
Миллионером, pок-звездой,
Святым, пpоpоком, сумасшедшим
Или хотя бы самим собой...
Майк Науменко


КОРОТКИЙ МЕТР (цикл о личном)

1. Писательство (пролог)

Все писатели (не будем говорить, хорошие или плохие), то есть все, кто что-либо пишут (остальное дело вкуса, как известно) делятся на три категории, а именно:

Первые пишут по методе Довлатова, то есть о себе и своих знакомых с элементами художественного вымысла. Скорее всего, этот способ использовали очень многие и гораздо раньше, но именно Довлатов сформулировал основной принцип.

Вторые пишут по большей части выдумано, используя образы реальных людей или событий очень редко.

Ну, а третьи, совершенно сумасшедшие ничего не придумывают, а рассказывают, выворачиваясь на изнанку.
И, пожалуй, сейчас я поиграю в сумасшедшую.

2. Мотив

Что написать о стране, которой не видела?

Правильно, то, что рекомендуют к написанию в справочниках: апельсиновые деревья, творения Гауди, храмы Севильи и мужчины невероятной красоты. Про море и так все знают.

Я не читала справочников, но хочу в Испанию. Но не к мужчинам, и не к морю. А чтобы увидеть эту страну глазами Вуди Аллена. Гениальный режиссер вряд ли будет снимать целый фильм про неинтересную страну.

Надеюсь, что только в детстве вполне мирные мотивы порождают катастрофические последствия.

3. Легенда

Уложусь в несколько коротких фраз.
Легенды моей жизни – The Beatles и Janis Joplin.
И, да, Виктор Цой, действительно жив.
Они не умрут до тех пор, пока по земле ходить хотя бы один человек, которых их помнит.
И, смотря в сегодняшний день, я абсолютно спокойна, поскольку в ближайшее время моим кумирам забвение не грозит.

4. Простая арифметика

Я больше не хочу влюбляться. Ведь все беды именно из-за этого. Правильно пишут в сказках, поженились мол, пир горой, а что там дальше аккуратно умалчивают.

Каждый раз одна картина. Влюбилась, а значит, мало сплю, много курю и употребляю кофеин нечеловеческими дозами. Летаю, правда, и творю слегка.

По статистике (о, страшная сила!) «как надо» и «навсегда» получается примерно у одной пары из нескольких тысяч. А мне все хочется статистику сломить. Верю вот, и надеюсь, что «навсегда-навсегда» и, непременно, «как надо», только ничего подобного не происходит.

И я в слезах много курю, мало сплю, совсем не ем и употребляю кофеин нечеловеческими дозами. Творю, правда, много, но шибко грустно.
Следовательно, влюбляться – вредно!

5. Недостаток

У меня было пять любимых мужчин, не считая, конечно, Алена Делона.

Первого любила за то, что он первый и за чарующие глазищи с дьявольским огоньком.

Второго полюбила за надежность, за то, что все без сюрпризов. И даже умирая со скуки, понимала, что покой и стабильность значительно лучше бесконечных приключений.

Третьего за ехидство и острый ум. К тому же он был так же страстен, как первый и предан, как второй.

С четвертым все сложно настолько, что сейчас затрудняюсь, самой себе уверенно сказать, было ли это, то самое чувство. Уж слишком резко закончилось. Впрочем, загадочный и неприступный меланхолик – идеальный возлюбленный для романтичной дуры-идеалистки.

А с пятым, увы, история печальна. Он был слишком недоступен, слишком умен, обладая при этом отличным чувством юмора, он умел успокаивать, и в глазах у него бесподобно танцевала искорка.

Но я оказалась ненужной.
Вероятно, во мне не накопилось достаточно женщин, чтобы стать единственной.

6. Во сне и наяву

Есть у меня знакомый Григорий, причем я-то его хорошо помню, а он вряд ли вспомнит меня. Но история не о том.

В тот единственный раз, когда его видела, он поведал небольшую историю о себе. Иногда полезно знать, что такие люди, как Гриша, существуют.
Маленький Григорий мечтал стать летчиком. В школе выяснилось, что склад ума у него гуманитарный, но наш друг не сдался, а грыз математику с физикой или они пожирали его.

Однако при поступлении в соответствующий ВУЗ выяснилось, что летчиком ему не быть по состоянию здоровья. Он снова не сдался. Нет, не начал подделывать справки и подкупать врачей. Он пошел учиться на конструктора.

«Если я не могу летать, тогда буду делать самолеты для тех, кто может» - сказал он мне.

Помимо прочего Григорий занялся парапланерным спортом, участвовал в разнообразных чемпионатах и даже что-то завоевывал. Не буду врать что именно, не помню.

Ещё один человек с той же мечтой и тем же результатом поступления в соответствующее учреждение просто напросто отправился работать в аэропорт грузчиком.

Иногда мечты нас подводят. Но сдаваться, мне кажется, не стоит.
А как хочется сдаться, я вспоминаю худощавого обаятельного Гришу и начинаю мечтать заново.

7. Можно всё

Сильно напугала мама. Ругая за что-то, сказала, что каким бы человек не был взрослым, он не может делать все, что хочет.

Я была подростком, который категорически не соглашается ни с чем, что ему говорят другие люди, тем более те, которые воспитывают. Но уже тогда коллекционировала мамины высказывания. Некоторые успокаивали в минуты отчаяния, некоторые годились в случаях тяжелых культурных споров, а другие требовали опытов. Эта фраза из последней категории. И я поставила множество разнообразных экспериментов.

В детстве кажется, что взрослым можно буквально всё: не спать по ночам, есть мороженое, когда захочется, вылавливать из супа невкусный лук и много всякого другого очень притягательного для пытливого детского ума.

Но вот я выросла и что? Мороженое ем так редко, что не могу вспомнить, когда это было в последний раз. Сплю в лучшем случае по шесть часов. А прочие притягательные вещи из взрослой жизни ранят меня, да так, что плачу по ночам. И вроде бы хочется сделать и то и это. И почему-то нельзя.
Нельзя и всё тут.

8. Уши

Вообще-то в человеке всё важно. Например, цвета без звука или без вкуса, как правило, не такие сочные, ведь и звуки без картинок воспринимаются иначе.

Но если бы однажды мне предложили выбрать остаться слепой или глухой, я выбрала бы первое, и не потому, что зрение и так плохое, скорее потому, что без музыки слишком быстро заскучаю.

А скука – неминуемая смерть.

Ну, а что касается шести неаккуратных дырок в любимых ушках, это скорее милое напоминание о том, что они мне безумно нужны. Кому, кроме меня, могут пригодиться дырявые уши, ведь так?

9. Жизнь не здесь

С некоторых пор очень хочется поселиться где-нибудь в другом месте. Причем это было всегда, в той или иной степени. Я ведь и замуж вышла из этих соображений.

Но с годами хочется больше и масштабнее: двухкомнатная квартира превращается в двухэтажную, один город становится другим (в мечтах само собой), а родная страна плавно приобретает очертания чужой иностранной.

Хотя нигде нет ни идеальных людей, ни подходящих климатических условий.

И вот, сидя на кухне в другой стране (как это не смешно), влюбленная по самую макушку в волшебный затерянный город, я думаю о том, как здорово бывает гулять по набережной Невы в рассветные часы.

10. Варенье

Один знакомый дедушка как-то раз в целях экономии и всеобщего удовольствия купил почти кило красной икры и не разрешал к ней прикасаться до новогодней ночи. Ясное дело к новому году сей деликатесный продукт испортился и к всеобщему огорчению подлежал незамедлительной утилизации.

А одна знакомая женщина, помешивая в эмалированном тазу персиковое варенье, предложила закатать его в банки и открыть только в новом году. Она симпатично улыбалась и уверяла, что положила достаточно сахара.

Я согласилась, хотя и знала, что за компанию с сыном съем все эти янтарные дольки на той же неделе, как привезу прозрачные банки домой.

Единственный плюс взросления – умение (пусть не часто) пользоваться чужим опытом.

11. Память

Иногда мне кажется, что памятники ставят только потому, что необходимо занимать пустующие места. Хотя есть ещё одна благородная причина – туристы. Те самые, которые любят фотографироваться в обнимку с разорванным кольцом блокады и гладить медные пальцы Нахимову.

А что делать с памятниками души? Их не переплавить на цветные металлы, не выкорчевать из асфальта, не подарить и даже не сфотографировать.

На темной кухне для невидимых людей я вожу интересные экскурсии по закоулкам своей жизни и горько сожалею о том, что не знаю средств, которыми можно снести памятники, которые воздвигла по глупости.

Хотя, будь шанс прожить все сначала, вернула бы память и на прежние места поставила прежние памятники.

Последняя. Сон второй (вместо эпилога)

Я проснулась в публичной библиотеке. Сильно затекли ноги. Потухла свечка, оставив на столе едкую восковую кляксу. На ощупь я вышла на улицу. Светало. Ветер швырял полиэтиленовые пакеты на мрачные безлюдные тротуары. На плечи опустился тяжелый мешок – ощущения тоски и опустошенности.

***
Это случилось внезапно, просто не осталось людей.

Стаи обезумевших собак носились по Невскому проспекту, даже природа, казалось, обезумела, ядерное рубинового цвета солнце медленно проползало по ультрамариновому небу и с деревьев падали мелкие, изорванные ветром, коричневые листья.

Часто мечтала о том, что бы хоть ненадолго вокруг не осталось никого. И не то что бы в одном помещении, но и что бы под полом, над головой и за стенами тоже никого не было. Мне казалось, что так есть вероятность услышать все то, внутри, что растворяется в шуме и суете.

Первую неделю не было предела восторгу. Куда хочу, туда хожу, могу хоть на ушах ходить, и столько мыслей светлых гуляло буквально по рукам. Мысли эти сгребала пальцами из луж и вдыхала в каждом закоулке. И так спокойно…так тихо.

Но потом остановилось время. Не осталось смыслов просыпаться. Думалось, что Эрмитаж удивительный музей, где никогда не бывает скучно, всегда есть что-то, чего не видела в прошлый раз. Казалось, что не хватит жизни прочесть все интересующие книги. Казалось, что дни короткие и нет возможности все успеть. Мечтала о просторной двухэтажной квартире, где будет комната под библиотеку.

В моем распоряжении остался целый город, но жить в квартире мечты так и не смогла, вероятно, неправильно воспитывали, я ведь не заработала на неё.

А самым грустным в отсутствии других оказалось даже не одиночество, и не бессмысленность собственного существования, ибо жизнью это назвать никак нельзя, а изолированность. По идее, раз уж так вышло, могла бы объехать весь мир, увидеть все то, на что никогда не хватит денег. Но я не умею водить машину, управлять самолетом и ходить под парусом.

***
Я проснулась в публичной библиотеке, а потом вышла на улицу, чтобы в последний раз вдохнуть. Все светлые мысли исчезли несколько месяцев назад остались только те, мрачные, о том, как отвратителен мир, если в нем никого нет, и нет даже собаки с человеческим взглядом, чтобы с нею этим поделиться.

Решила, что повешусь. Давно решила, но не знала где. Не хотелось дома, не знаю почему. Впрочем, жить дома тоже не хотелось, там всегда ощущалось, что кто-то вот-вот должен придти.

В итоге остановила свой выбор на дереве в Летнем саду. Почему-то подумалось, что повеситься на фонаре как-то слишком театрально.

***
Вновь проснулась. На этот раз в Севастополе. За окнами уже привычно шуршали шинами автомобили и скрипели троллейбусы. Рядом сладко спал муж.

Ничего не поменялось, мне до сих пор безумно одиноко, но больше не требуется абсолютное одиночество.

Фиг с ними, со всеми светлыми мыслями.


Севастополь. Июль – август 2010 г.