Сквозь тебя, сквозь воздух

Я буду писать сквозь ночь. Я буду сидеть всю ночь. Я буду просто писать. Не знать. Не знать.
Я буду думать очень-очень тихо. Чтобы не сочли похожей на психа.
Но я буду долго писать. Я буду писать до конца, пока не закончатся чернила. Пока не высохнет бумага, пока не иссушатся моря. Я буду писать всегда. Я буду долго и долго думать о весне. И ждать, как воздух, осень с ее безответными вопросами. Я буду всегда в нее влюблена, без ответов на эти вопросы, но знать, что я понимаю.
Я буду всю ночь сидеть на трубе. Пока не погаснут все звезды. Я буду смотреть на них, пока не кончится луна, пока не кончится бумага, пока не кончится век.
Я буду. Я просто буду этого хотеть. Я буду знать, что это станет.
А когда дельфин в твоем стакане хлопнет по щеке хвостом, оставив красный винный след, когда рельсы кончатся на месте, где начинается рассвет, если ты прорежешь мою бумагу глазами,.. я не стану говорить об этом, если ты не поймешь.
Мы не ждем чего-то, ведь так? Нужно уже, пока есть время. Пока будет время.
Я посмотрю на мир сквозь возможность. Попытаюсь уловить колебание проволоки от ветра. И я знаю, что уловлю.
Просто нужно потуманить, отуманить перед уходом. Пропитать  душой каждый волос, каждый запах, каждый день и каждый сон.
Вышли на поле.
Колосья колышутся на ветру. Вот оно, море. Вот она, соль. Вон она, жизнь. Вон там, через лужу, прямо напротив тебя, представь…
То самое солнце. То самое вино. Та самая вина. Те самые минуты. Хватай.
Сначала жжем деньги, поджигаем, костер. Потом жжем себя. И снова жжем деньги. Чтобы потом жечь дом, книги, кровать, картон, то, чего не может быть, то, чего мало.
А птица цвета солнца сядет на плечо и поцелует в глаза. Смахнет слезу пером и проведет, куда ты направлялся.
Тебе будет проще. Ты будешь видеть рассвет.