Три женские судьбы

В 18 веке в Российской империи осужденных женщин – баб-колодниц, - совершивших тяжкие преступления (убийства отцов, мужей, детей, кражи, напускание порчи) каждый год этапом направляли в Сибирь, в том числе и в Верхнеиртышские крепости, для которых главной с 1716 по. 1766 годы была Ямышевская крепость.
Женщины оседали на новых местах, становясь женами или холопками-наложницами казаков, солдат и унтер-офицеров. Как им жилось, отражают три истории, выписанные Г. Н. Потаниным из рапортов командующего Верхнеиртышскими крепостями полковника Я. С. Павлуцкого, посылаемых им в то время военному генерал-губернатору Западной Сибири в Тобольск.

Беглецы
Однажды к Иртышу «выбежала» русская женщина Татьяна, которая под запись рассказала свою историю. В 1730 году их семья – отец, сыновья и дочери – распахивали поле за своей слободой. Неожиданно появились калмыки, перебили мужчин и парней, а детей и девок забрали в плен.
Татьяну отдали в юрту калмыка Алажаная. У него она 20 лет работала по хозяйству, а когда повзрослела, была и наложницей. Детей, которых Татьяна рожала от хозяина, жена его Бопа убивала, а с ней самой очень плохо обращалась.
Молодой казах-пленник, неженатый Найманбай жалел Татьяну, она ему нравилась. Но хозяин не разрешал ему сближаться с Татьяной. Тогда он сговорился с ней, и они вместе убежали из аула. Шли два месяца по степи, питались кореньями и ягодами, ловили петлями птиц и мелкое зверье, жажду утоляли росой и дождевой водой и тем спаслись от голода.
Беглецов отправили к ямышевскому начальству. В крепости им был учинен подробный допрос, а потом Найманбая с его согласия окрестили, дали ему имя Николай в честь святого угодника. Новокрещеный повенчался с Татьяной, и их отправили на житье и службу в один из редутов Верхнеиртышской линии.

Приворот
Сержант Ширванского пехотного полка Василий Тулубьев, квартируя у разночинки Катерины Тверитиновой, лишил невинности ее дочь Ирину и жил с нею блудно.
После этого, поссорясь ее матерью, перешел на другую квартиру и стал присылать сватов сватать за себя дочь у матери. Но мать отказала. Уговорясь с Ириною, он пришел с двумя солдатами, когда матери не было дома и увел девицу к попу, оттуда в церковь, где уже были другой поп, подьячий, три солдата да дворовый человек Тулубьева Родион Дунаев.
Когда приступили к венчанью. Тулубьев поставил вместо себя своего дворового человека. Девушка стала вырываться, но ее не отпустили. Один поп стал читать молитвы, а другой скорее венчать. Подьячий тут же читал и пел. За венчанье Тулубьев заплатил попу 5 рублей, подьячему 2 рубля. И, не выходя из церкви, сам и окрутил Ирину, заплетая косы своими руками.
В третий день после венца Тулубьев, отрезав от каравая, взял ломоть печеного хлеба и увел Ирину с собою в баню. Добавив к тому хлебу по одной части воска, волос, печины (сажи), он вытер с себя этим хлебом пот – сначала с правой руки, потом с левой ноги. Потом поскоблил ножом кожу ног. Снял с лезвия поскребки, оторвал от пареного веника три листа и все это замял в хлебный ломоть перемешав мякиш со всеми добавками и сделав из этого колобок.
То же самое он сделал с Ириной – отер ее хлебом, поскоблил кожу ног, добавил печины, волос, банных листьев и воска, изготовил второй колобок. Выйдя из бани, Тулубьев взял колобки порознь и, смотря в книгу, которую носил при себе сокровенно, неведомо что шептал.
Куда он потом употребил с волшебством эти колобки, Ирина не узнала. С Дунаевым он ей жить не позволял, бил ее, допытываясь, не живет ли она с холопом; уводил ее в лес, привязывал к березе и читал свою волшебную книжку.
Потом, наскоблив с хоромных углов стружек, смешал их с грязью тележного колеса (смазкой осей, состоящей из дегтя с салом), положил в теплую банную воду и этим раствором поил Ирину. Также он давал ей пить вино, смешанное с росным ладаном и порохом; нашептывал на воск и серу (ушную), прилеплял на крест и приказывал Ирине носить его.
Через десять недель от этого волшебства с ней приключилось такое состояние, что она не могла жить без Тулубьева, если не виделась с ним, и по нему тосковала. Когда он из своей квартиры куда-нибудь шел или ехал, Ирина в беспамятстве бегала и драла на себе платье, а на голове волосы.
От этого приключения и тоски пользовал ее другой дворовый человек Тулубьева Никифор Васильев. По его совету Ирина вынула прядь своих волос из потайного кармана на тулубьевском мундире, чтобы сделать противодействующий наговор. Это помогло, тосковать женщина перестала. Книжку сержанта она выкрала и тайком передала полковому священнику, а тот доставил ее в Тобольск.
Церковный суд определил: «Тулубьева лишить унтер-офицерского чина и сослать на покаяние в Енисейский Спасский монастырь; брак Ирины с Дунаевым расторгнуть, ей присудить три года покаяния. Как блудница, она заслуживала монастырского заключения, за то, что дерзнула под уговором Тулубьева якобы за него в замужество идти к венчанию, и в девках жила с ним блудно; но так как она была совращена к тому по злодеянию Тулубьева чародейством и присушкою, а не по свободной своей воле, то за обиды, которые она через злые действа Тулубьева претерпела, от монастыря освободить. Но все-таки за ее согласие без объявления матери на замужество, оставить ее без духовного пастыря невозможно».

Ложное двоемужество
Девка Ульяна была прислана в Ямышевскую крепость и была отдана в жены солдату Василию Кузлякину. Через полгода его перевели по службе, и он уехал, оставив жену беременной и наказав ей ждать письма с адресом, по которому можно будет с ребенком приехать.
Вскоре Ульяна родила. Канонир Еркин (пушкарь) обзарился на чужую жену и подговорил ямышевского заказчика (оптовика) Тимофея Седачева обмануть женщину и сказать, что муж ее Кузлякин, помер. Найдя подходящий предлог, он зазвал Ульяну в дом канонира, оба подпоили ее крепким вином и привели пьяную в церковь, где ее обвенчали с Еркиным.
Три года она терпела от Еркина побои и в 1760 году убежала от него в другую крепость, явилась к воинскому начальству, но оно снарядило страдалицу обратно в Ямышево. Пока собирали почтовую подводу, Ульяна узнала, что Кузлякин жив, находится в Москве, и от него к ней были письма.
Женщина бросилась в ноги подпоручику Василию Чубарову и выпросила разрешение остаться, не ехать к Еркину. Оставшись, она умолила писаря (за вознаграждение) написать прошение на имя императрицы, чтобы та повелела восстановить ее брак  Кузлякиным, а Седачева и Еркина наказать.