Дети человеческие. Основная часть 1

Основная часть.

          Когда они приехали в город, погода стояла плохая: тучи заволокли всё небо, пасмурно, едва не капал дождь, и старожилы говорили, что уже с неделю держится такая погода.

          - Стоило ли на юг ехать, чтобы опять ленинградскую погоду узреть! - высказался Валера.

          Согласились. Действительно, бродяга, это ни на что не похоже.
          Первый день, вернее его остатки, решили посвятить устройству на новом месте. Расположились в летней времяночке, состоявшей из двух комнат. В первой стояли три кровати, а во второй – две. Эта неожиданность несколько улучшила настроение, подпорченное совсем не южной погодой.
          В окна комнат лезли гроздья винограда. Ягоды были крупные, ядрёные, но ещё зелёные.

          - К концу отпуска созреет, бродяга,- сказал Василий Андреевич, или просто дядя Вася.
          Они распаковали вещи, заняли кровати, чуток обжили новое место и, когда всё было в полном ажуре, расставлено по своим полочкам, откуда можно было в любой момент быстро извлечь, решили походить по городу и поискать «горючего».

          О, райские кущи! Здесь продавалось «Южнобугское» по рубль семьдесят семь. Купили бутылок пять. Нужно же отметить прибытие!
                *
                Для пьянства есть любые поводы:
                Поминки, праздник, встреча, проводы,
                Крестины, свадьба и развод,
                Мороз, охота, Новый год,
                выздоровленье, новоселье,
                Печаль, раскаянье, веселье,
                Успех, награда, новый чин,
                И просто пьянство – без причин!
                *
          Никита сразу же предупредил, что он не пьющий. Ещё когда они возвращались из магазина обратно.

          - Совсем?
          - Совсем.
          - Что так? Болен, бродяга?
          - Нет.
          - Но почему?
          - Не люблю это занятие.
          - А кто его любит? Здесь любить нечего, баб любить надо, а за прибытие выпить святое дело. За благополучное, - сказал Валера, разливая по стаканам.
          - За прибытие, за первый день, - провозгласил тост дядя Вася, поднимая стакан и опрокидывая его в глотку.
          - Ну, смелее, - подбодрил Валера.
          - Давай, давай, - поддержал Иван.
                *
                Средь традиций самых разных
                есть нелёгкая одна,
                если встреча,
                если праздник -
                значит, пей,
                и пей до дна!
                Пей одну и пей другую,
                И седьмую и восьмую
                просят, давят, жмут
                «друзья»!
                Ну, а если не могу я,
                ну. а если мало пью я,
                ну, а если мне
                нельзя?!
                Ну. а если есть причина
                завтра утром
                в форме быть?
                Значит, я уж не мужчина?
                Хоть давись, но должен
                пить?!
                *
          Никите, честно говоря, хотелось выпить. Уж больно привлекательно было налитое в стакан янтарного цвета вино. Он решил: один стакан за прибытие выпью и больше ни-ни – и стал пить, ожидая какого-то необыкновенного вкуса и аромата... Никита был удивлён, разочарован, огорчён обманом. Полстакана прошли более-менее, а вот вторую половину пришлось глотать через силу, настолько вино стало отвратительно-тошнотворным.

          Закурили. «Южнобугское» огненной лавой растекалось внутри, жгло, горячило. Никита быстро опьянел. Никто в этот день ещё ничего не ел, и даже сейчас закусить было нечем.

          - Анекдот про пиво хотите расскажу? - вдруг спросил Иван.
          Все выразили желание.
          Мужик в баре пива выпил и захотел ещё, а денег нет. Нассал он тогда в кружку и муху туда бросил.
          «Что же ты мне пиво с мухой даёшь?- сказал он барменше.- Замени».
          Заменила она, а из кружки муху вынула и другому мужику дала.
          Тот залпом выпил, остолбенел, выпучил глаза, стоит и на барменшу смотрит.
          «Ну, чего вылупился?»
          «Да вот жду когда ты мне говна закусить дашь».
          Ха-ха-ха!

          - Или такой анекдот: Петька спрашивает Василия Ивановича:
          «Василий Иванович, сколько ты сможешь пирожков сьесть натощак?»
          «Двенадцать, Петька».
          «А вот и нет, Василий Иванович. Только один, а остальные уже не натощак будут».
          «Верно! Пойду Фурманова н... Фурманов, сколько ты сможешь сьесть пирожков натощак?»
          «Три, Василий Иванович».
          «Эх, Фурманов. Сказал бы, что двенадцать, тогда я тебе такую ... завернул бы!»
          Смех ещё громче.
                *
          Будь бы анекдот про кого-нибудь другого, я с удовольствием... со всеми посмеялся, но все эти тупые анекдоты про Чапаева, Петьку и Анку-пулемётчицу я не терпел... Кому понадобилось превращать этого человека и его соратников в идиотов и кретинов?.. неужели... можно похохатывать над героями гражданской войны, которых чья-то злобная воля превратила в «героев» пошлейших и глупейших анекдотов?..
                *
          - Ну что, ещё по одной? - Это Валера. Он уже взял бутылку и принялся разливать.
          - Мне половину, - сказал Никита.
          - Это ещё почему?
          - Мне хватит... Стой... Всё-всё...
          Было налито больше половины.
          - Ну, за нас, - провозгласил тост дядя Вася.
          Когда выпили, Иван спросил:
          - Василий Иванович, а вы кто по профессии?

          Дядя Вася открыл рот, хотел что-то сказать и вдруг резко отвернулся и стал с любопытством разглядывать рисунок обоев.

          - Василий Иванович... Дядя Вася... - не отставал Иван, пока Валера не дёрнул его за пиджак и сам не сказал:
          - Василий Андреевич, что с вами?
          - А?
          - Вам плохо, Василий Андреевич? Мы вас зовём-зовём...
          - Нет, что вы. Просто я правым ухом плохо слышу.
          - Кем вы работаете, дядя Вася?
          - Слесарь я, бродяга. На ликёро-водочном заводе работаю...
          - Ловко устроился, - подал голос Никита, героически боровшийся со своими глазами, норовившими разбежаться в разные стороны. «Всё, больше пить  не буду, - давал себе слово он. - Дорогое и неприятное удовольствие».
          - Э-э нет, - сказал Василий Андреевич. - Вы думаете, что слесари там все алкаши? Алкашу на той работе не удержаться ни за что, вмиг вылетит, бродяга. Нашему брату позволяют на работе пить сколько угодно, лишь бы держался на ногах и делал своё дело. То есть, пить в меру не возбраняется. Мне вот 59 лет, а я как огурчик. Правда, я недолго там работаю, а раньше в автопарке вкалывал. Вот там зашибали, бродяга, это да!..
          - Ну, давайте ещё по одной за дядю Васю и его работу, - предложил Валера. - Чтобы благодаря его стараниям никогда не пересыхали реки благотворных напитков.
          - Уже на ужин пора идти, - подал голос Никита.
          - Вот выпьем и пойдём. Как раз для аппетита.
          - В самом деле, хватит на сегодня, - сказал Иван. - Мне ещё нужно идти улицу Жуковского искать. Приятель у меня здесь отдыхает, скоро уезжает. Нужно повидаться.
          - Ну что же, было бы предложено.

          И дружный квартет снялся на ужин. С едой на курортах туго, особенно в летние месяцы, но им повезло, что их коллектив был сцементирован такой колоритной фигурой как Василий Андреевич. Поели они в столовой без всякой очереди и нервотрёпки.

          - О, здесь даже «Кокур» есть? - воскликнул дядя Вася, словно рентгеном, высветив своим острым взглядом из шеренги разнообразных бутылок пузатенький «Кокур». - Возьму стакашек... Давно нигде не видел, - говорил он, сидя за столом сам себе, как бы убеждая себя. Встал и потрусил к стойке.

          После ужина они разошлись. Никита с Иваном пошли искать улицу Жуковского, а дядя Вася и Валера отправились домой.
          Снова они собрались все вместе около полуночи.

          Когда Никита и Иван зашли в комнату, Валера сидел за столом и ел дыню.
          - Пробуйте, - предложил он.
          - Спасибо. Мы только что дыню ели, - сказал Иван. - А где дядя Вася?
          - Дядя Вася нализался, как извозчик и спит. Еле уложил его. Всё песни нецензурные петь начинал. Кстати, ты заметил, как он сегодня на Василия Ивановича отреагировал?
          - Ещё бы! Сразу на правое ухо оглох. А мы, представь себе, с Никитой часа четыре бродили пока нашли эту чёртову улицу. И что характерно, ни один местный не знает её, а кондукторша так та вообще посадила нас в автобус и отвезла совсем в другую сторону.
          - А я с девчонками познакомился. Как раз четыре их, для каждого. Дядя Вася, я поначалу думал, мне всё испортит, но обошлось... Девочки, как я понял, уже созрели. Завтра можно приступать и к ночи они уже будут в кондиции. Как смотришь на это?

          - Положительно.
          - Никита, я ты?
          - А зачем всё это?
          - То есть?
          - Я приехал сюда отдыхать, а не ублажать кого-то.
          - Никита, так ведь это же и есть самый лучший отдых. Ублажать-то и не надо. Они сами хотят больше нашего. Потреплешься, угостишь и в постель. Тебя что, учить надо, ты никогда этого не делал?
          - Конечно делал, - неуверенно сказал Никита и все поняли, что он врёт. - Я хочу спокойствия.
          - Ладно. Как хочешь, но компанию  не разрушай. Отвлеки завтра четвёртую, чтобы не особенно на нас пялилась.
          - Хорошо, - вздохнул Никита.
          - Хотите анекдот? - опять предложил Иван.
          - О чём речь!
          - Мужик к врачу на приём приходит и говорит: «Дайте мне путёвку в дом отдыха или на худой конец в санаторий». «С худым концом тебе и в санатории делать нечего».
          Посмеялись и легли спать.
                *
          Мелкий дождик моросит из низких серых туч. Серый гнусный день. Грязный, покрытый лужами двор. Вдоль забора расставлены мокнущие легковушки. Через двор от каменного здания бежит, прикрывшись куском полиэтилена, человек. Он направляется к мастерским. Никита узнаёт его. Это его непосредственный начальник, старший мастер мастерских Тарасов. Вот мастер уже и рядом. Придирчивым взглядом ощупал помещение, стряхнул капли влаги, посмотрел на Никиту, прошёлся вокруг.

          «Иван Николаевич, вы что-то ищете?» - спросил Никита.
          «Фёдор Олегович, а это что?» - в свою очередь спросил мастер и достал из-под перевёрнутого ящика бутылку без этикетки.
          Сердце Никиты зашлось, но он быстро овладел собой.
          «Вода в бутылку натекла», - просто ответил он.
          «Обычная вода?»
          «Обычная. А какой она ещё может быть?»
          «Можно вылить?»
          «Не нужно. Я специально её налил, детали промывать».
          «А я всё-таки вылью».
          «Да зачем выливать-то. Что она, мешает кому?»
          «Вот что, Фёдор Олегович. Мне надоело тебя уговаривать да прорабатывать. Либо ты её сейчас при мне выпьешь, либо я её на экспертизу отнесу».
          «Ладно». - Никита прикладывается к горлышку и пьёт. Вода обжигает горло и желудок. Бутылка пустеет.
          «А теперь иди в медпункт и принеси мне справку, что ты трезв», - заключает мастер и уходит.
          Вслед ему несётся:
          «Напоил и даже закусить не дал, нехороший человек».

          Но делать нечего и Никита идёт в медпункт. По дороге он встречает Равиля, парня из ПТУ.
          «Пошли, - хватает он его за рукав, - мастер сказал, чтобы тебя на остаточный алкоголь проверили», - в лоб выложил ему Никита.
          «Моя не пьёт, - ответил Равиль. - Моя не пойдёт».
          «Без возражений, - строго сказал Никита.- Мастер приказал».

          Пришли в медпункт.
          «Вот, - сказал Никита. - Мастер сказал, чтобы этого молодца на остаточный алкоголь проверили и справку дали по всей форме».
          «Как фамилия?»
          «Мут...», - начал было Равиль.
          «Машковцев Фёдор Олегович», - перебил Никита.
          «Ну, дыши в трубку, Фёдор Олегович», - протянула Равилю стеклянную трубочку медсестра.
          Тот дунул.
          «Ну как?»
          «Трезвый».
          «Так вы справку напишите, а то не поверит», - попросил Никита и потянулся за справкой, но вместо справки в руке у него оказался стакан с «Южнобугским».
          Никита уже не спал, но никак не мог понять, почему он стал Фёдором Олеговичем и работал в каком-то парке?
                *
          «Встаю рано утром. В восемь, нет, в семь часов. Небольшая разминка-зарядка и через парк пробежка к морю. В трусах. С ходу в воду. Ныряю. Плаваю. Вылезаю и до завтрака солнечные ванны. Потом бегом домой. Завтракаю и снова на пляж. И так каждый день. Никаких баб. Никакого вина», - из подслушанного мною монолога Ивана, который адресовался Никите. Они загорали солнечным утром на ещё прохладном ракушечнике пляжа. Дядя Вася ещё не протрезвел, а Валера наотрез отказался так рано вставать. Его можно понять. Любого человека можно понять, если захотеть. Труднее всего понять самого себя. Самая большая загадка для человека – это он сам и, похоже, что эта загадка не будет решена никогда.

          Иван купался, хотя не хотел, но знал, что это нужно и полезно.
          Никита не купался, хотя хотел, тоже зная, что это нужно и полезно, но всё равно не купался.
          Один Валера не хотел купаться и не купался.

          Однако, сохраняя объективность и правдивость рассказа, я должен заметить, что Никита в тот день искупался. После завтрака. Он плескался в воде минут двадцать (опять, сохраняя правдивость, нужно сказать – под водой), играл с медузами, искал на дне давно выловленных крабов, просто любовался на подводную растительность. И всё-таки ему было скучно в воде одному. Они с Иваном купались по очереди. Пока один сторожил одежду на берегу.

          Иван рассказывал:
          - Несколько лет назад отдыхал я в Алупке «диким туристом» и однажды на пляже произошёл со мной такой случай. Был вечер. Прохладно. Народу раз-два и обчёлся. Захотелось мне выкупаться, дураку. Пошёл в море. Купаюсь. Балдею. Нырну-вынырну – посмотрю на берег на свою одежду. Там ни одного человека. Накупался. Вылез. Смотрю: нет ничего. Подумал сначала, что место не то. Огляделся. Нет, то. Как корова слизала новенькие джинсы и рубашку и ни одного человека вокруг. Хорошо ещё, что я недалеко от пляжа жил, можно было и в плавках пройтись. Хозяйка моя сжалилась; дала мне штанишки (я их одевал только чтобы в столовую санаторскую сбегать) – такие они были бесформенные, поношенные в заплатах и пятнах, размеров на пять больше, чем мне нужно. А я дал телеграмму домой, чтобы выслали деньги. Хорошо хоть документы я с собой не носил. Неделю вот так промучился. Теперь осторожен.

          Иван любил поговорить, а в лице Никиты нашёл понятливого, а главное – терпеливого слушателя. Никита любил помолчать, но не из-за любви к этому занятию вообще, а потому, что назвался студентом ЛМИ, хотя на самом деле таковым не был. Он мог рассказать интересные случаи только из области своей непосредственной специальности, а она была абсолютно несовместима со всем тем, что мог бы рассказать студент ЛМИ.

          - Здесь я впервые, - продолжал Иван. - От Севастополя до Алушты я всё побережье знаю более-менее хорошо. Поездил в своё время. Но всё равно с Алупкой я ближе знаком. Служил в тех местах два года офицером, как-никак, и отдыхать я там предпочитаю. Ты знаешь. Ведь там есть женские и мужские пляжи.

          - Это ещё что такое?
          - А вот шёл я как-то вдоль моря, с одного пляжа на другой переходил по воде как мы вот с тобой, как вдруг оказался перед сеткой, на которое полотнище было натянуто, уже выгоревшее и всё в дырах. Решил я обойти эту преграду с моря, сунулся было и... что такое?!.. полный пляж голых баб! Ретировался я обратно. На женский пляж напоролся. А приятель мой один там служил, и ему приходилось на вышке караул нести. Так он в первые дежурства только и делал, что в бинокль пляж разглядывал. А потом так ему это осточертело! Ведь на одну красивую с десяток дурнушек приходится. И не только поэтому. Ведь всё в жизни условно и зависит от привычки. Тот же стыд – это не более чем отсутствие привычки. Представь себе; я сам был свидетелем как женщина, переступая через черту общего и женского пляжей, именно черту и не более, раздевалась и дальше шла голая или ложилась загорать тут же, хотя до общего пляжа было не более пяти шагов и на нём женщины были в минимуме необходимой одежды...

          Приближалось время обеда...
          После обеда Василий Андреевич пошёл в город, Иван с Никитой опять на пляж, Валера тоже на пляж, но вместе с четырьмя девчонками (назовём их пока так) развивать успех.

          ... Все вместе собрались перед ужином дома. Запасы живительной влаги были пополнены заранее. Дядя Вася несказанно всех удивил, купив бутылку «Пшеничной».
          - Рехнулся, старик. Зачем она тебе сдалась? У тебя что, деньги не считаны?
          - Да мне одной бутылки надолго хватит. Больно захотелось. Буду по полстаканчика в день принимать для бодрости.
          - Я девок пригласил сегодня после ужина к нам, - сообщил Валера.
          Он загадочно перемигнулся о чём-то с Иваном.
          С этого перемигивания всё и началось.

          Дальше пойдёт разврат, секс и всякие возможные извращения; одурачивание девственниц и совращения невинных мальчиков. И всё это будет сопровождаться реками алкогольных напитков, непристойными анекдотами и похабными намёками.

          Я попытался было воспрепятствовать такому их поведению, но Валера заявил мне со всей откровенностью: «А как ещё отдыхать на юге? Юг для того и существует, чтоб расслабиться. Как говаривал популярный поэт Андрюша по аналогичному случаю: «Едут беленькие сучки к чёрным кобелям», или наоборот».

          Я Вас прошу дальше не читать. Но если Вы уверены, что вынесете потоки грязи, которые на Вас выльются и сохраните свои души в том состоянии, в котором они находились до чтения этих строк, если Вы уверены, что знание этой грязи Вам пригодится – тогда читайте. И да поможет Вам Бог!