Нарушая законы Вселенной 1. Сценарист

Аннотация
Что делать, если ты ангел-школяр на практике, и первое же назначенное задание противоречит твоим представлениям о справедливости? Послушно выполнить его, заев чувство горечи мамиными блинчиками, или нарушить один из главных законов Вселенной?
Вы думаете вам жутко не везет? Удача давно повернулась к вам тылом? Ошибаетесь! Позвольте представить вам историю самых несчастных людей на земле, которые нашли друг друга, не зная, что нити их судеб уже ухватила костлявой рукой госпожа Смерть.

Пролог
 
Это была необычная тихая ночь. Серебристая щербатая луна лениво освещала улочки маленького города. Покой и безмолвие мира полотном укрыли землю. Не слышно ни звука, все замерло, словно в ожидании важного события. В такую ночь кажется, что если закричать, тебя услышат за тысячу миль, пусть и в противовес всем законам физики. Но она не думала об этом, не пыталась кричать, а только беззвучно плакала, сидя на скамейке в парке, глядя с ненавистью в небо.
- За что? За что? – слышалось снова и снова. Великое горе и глубокая печаль витали в воздухе, окружая сгорбленную фигуру. Слезы капали из ее глаз, превращаясь в ручейки, которые блестящими струйками стекали по лицу и капали на колени.
Когда, казалось бы, не осталось сил даже плакать, девушка услышала мелодию «Одинокий пастух». Вздрогнув, она оглянулась кругом в поисках источника звука и, словно очнувшись, перевела взгляд на лежащую рядом сумку. Вытащила свой старенький  NOKIA и, не глядя на экран, нажала отбой.
- Идите к черту! – обычно она не ругалась (работа школьной учительницы обязывала не употреблять бранные слова), а тут так и хотелось отпустить крепкое словцо. – Сволочи! - Ей даже полегчало. – Чудовища! – Так, это не сильно похоже на мат. Какие там еще есть слова…
Снова запел мобильник.
- Дерьмо! – вскрикнула девушка от неожиданности. – А ведь хорошее слово!
 С полминуты она сидела, тупо глядя на телефон и, наконец, решившись, нажала «зеленую трубочку».
-  Слушаю, - голос уже не дрожал, видимо, «матотерапия» сработала.
- Это Женевьева Новель? - на той стороне явно волновались. - Алло! Алло! Вы меня слушаете?
 - Да, - Ева едва могла разобрать слова говорившего из-за непонятного треска и помех.
- Вы должны выслушать меня внимательно, ни о чем не спрашивать, у нас три минуты, - сквозь усилившиеся помехи говоривший почти прокричал последние слова.
Женевьеве не хотелось ни с кем разговаривать, но что-то побудило ее ответить «Да, я слушаю вас».
С пару секунд из динамика раздавались только шорохи, потом звонивший скороговоркой начал бормотать:
- Он не умер. То есть, не совсем умер. Слышите, Женевьева? Нет, не отвечайте… Нет времени… Вы можете спасти его! Я уже все сделал… они забрали у меня печатную машинку, но я попросил у отца Дайена старую развалюху, там западает буква «эл», но это ерунда! Я исправил сценарий, теперь все будет хорошо... Пифии, сучки, не захотят менять пророчество!  Но я узнал, что Полотно можно немного распустить, если оно сплетено недавно, изменять узор. Поэтому у нас мало времени…. – шорохи усилились, и голос пропал.
Ева взволнованно вцепилась в  мобильник, ее трясло от холода, несмотря на двадцать пять градусов тепла и абсолютное безветрие.
- Алло! Алло! Где вы?! – девушка буквально кричала в трубку, жаждая услышать хоть слово, дающее надежду жить.
Внезапно помехи притихли, и говоривший продолжил:
 - Сейчас поезжайте в Городской морг. Найдите пятьдесят седьмую ячейку. Не бойтесь, она будет пустая. Вы должны лечь в нее. Это портал, он перенесет вас в Небесный архив, спросите Кела. Я обо всем договорился. Он, конечно, сволочь, запросил с меня лук амура, где я его возьму?… А, это не важно! Спросите у него Полотно номер 739-06-66, крючок придется где-то достать самой. Отсчитаете сверху две нити и выдерните их, и вы вернетесь на два часа в прошлое. Главное, потом не растеряйтесь…
Связь неожиданно прервалась.
- Алло! Вы меня слышите? – охрипшим от плача голосом кричала Ева, но ее слова исчезали в тишине. Верить или нет, - этот вопрос девушка себе не задавала, ибо вера — это все, что у нее осталось.
 
Глава 1
 
Не ратуй на судьбу, Пифии безразличны к мольбам
 
Олей в очередной раз безуспешно пытался натянуть форму. Пыхтя и ерзая, он то не попадал ногой в нужную штанину, то просовывал голову в пройму рукава. Наконец, кое-как справившись с ненавистной одеждой, обул небесно-голубые сандалии.
- Ненавижу это  цвет, - мальчишка с отвращением оглядел свое отражение в зеркале, - Ну кто сказал, что ангелы должны ходить в голубом? Цвет неба, бла-бла-бла. Ага, как же! Это снизу оно голубое, а на самом деле всех цветов радуги. Вон, и Хранители носят золотое, а Пифии - красное, попробуй, предложи одной из этих старушенций голубую тунику, живо тебе сломанную ногу, или, того хуже, шею, напророчит.
- Олей! – это мама кричит с первого этажа. Она всегда в это время готовит завтрак и ждет сына, чтобы накормить его, как следует, перед учебой в Доме сценаристов. Вообще-то, правильно он назывался «Великий небесный дом учения Сценаристов имени Протелея Мудрого», но все привыкли сокращать название, чтобы не завязать в узел язык, произнося всю эту официальщину.
Спускаясь, Олей, как всегда, споткнулся о сломанную ступеньку (когда же её починят?) и, едва не посчитав оставшиеся «мягким местом», влетел в гостиную. Стол был уставлен всякой вкуснятиной, и мальчишка, недолго думая, принялся набивать рот.
- Олей, - мама пристально оглядела сына, - тебе нужно покупать новую форму, из этой ты уже вырос. Завтра же пойдем к Клаусу, попросим сшить на пару размеров больше.
- А можно зеленого цвета? - не надеясь на положительный ответ, спросил мальчик, - А то я так на Амура похож.
На что мать, как всегда, отрицательно покачала головой — не первый раз после поступления в Дом сценаристов Олей пытался избежать традиционного для этой профессии цвета в одежде.
К слову, у Амуров была темно-синяя форма, а не голубая, которую носили Сценаристы, но, будучи довольно пухлым ребенком, Олей уж больно сильно походил на этих шалунов с луками и стрелами, что дико раздражало мальчишку.
Слопав последний кусок свежего пирога с яблоками, молодой амур, то есть, сценарист, перекинул через плечо сумку с печатной машинкой и поплелся на учебу.
 
* * *
Он шел, оглядываясь по сторонам в поисках своего закадычного приятеля Дайена. У того вся семья была сценаристами, и потому парень преуспел в учебе, закончив экстерном пару ступеней. Сейчас он обучался на последней, десятой ступени и ему уже пришло приглашение на работу. Не то чтобы Олей ему завидовал, но, будучи одного с приятелем возраста, чувствовал себя неловко от того, что учился только на седьмой ступени.
Всего в Доме сценаристов обучалось около пяти сотен ангелов одновременно. Больше всего их было на первой и второй ступени, на последующих ступенях из-за неуспеваемости в учебе или банального лодырничества почти половину отчисляли. До десятой ступени доучивались лишь самые стойкие, терпеливые и морально устойчивые. «Писать сценарий человеческой жизни – это вам не три листа бреда и пьеса на Бродвее», - любил умничать Мастер Мекена, нынешний директор Дома. Поговаривали, что изначально это высказывание принадлежало прапрапрапрадеду Мастера, основателю Великого дома, Протелею Мудрому и звучало оно так: «Писать сценарий человеческой жизни – это вам не Полотно плести». Но, так как в этом высказывании был явный оскорбительный намек на уважаемых и почитаемых Пифий, оно было признано не политкорректным и кануло в лету, пока Мастер Мекена однажды не ляпнул его искаженную версию на занятии по скоропечатанию.
 
Когда мальчишки добрались до Дома сценаристов, первый звонок уже отзвенел, и, согласно правилам, все ученики сидели на своих местах в ожидании мастера. Олей и Дайен как раз, торопясь, вытаскивали из футляров печатные машинки, когда пронзительно заверещал второй звонок, и в класс вошел Мастер Акела. Едва подойдя к своему столу, он заметил, что два оболтуса судорожно пытаются установить печатные машинки, нервно поглядывая в его сторону.
- Сценарист Олей! Сценарист Дайен! Мне кажется, или вы не готовы к уроку? – он оперся о стол ладонями и уставился своим фирменным «я все вижу и за все накажу» взглядом на мигом покрасневших мальчишек.
- Готовы, готовы, - пробормотали в голос оба.
 - Сценарист Дайен, я могу понять, почему постоянно опаздывает и отвратительно себя ведет ваш друг — молодежь, вообще, нынче пошла невоспитанная — но как вы, потомственный сценарист, можете позволять себе подобные вольности? Мне известно, что вам уже предложили хорошую работу в Конторе трагических сценариев, но ведь предложение всегда могут отозвать… - Мастер выдержал паузу. - И тогда вам придется идти работать в Небесный архив или, того хуже, в Ремонтную мастерскую!
При последних словах аудитория дружно выдохнула: никому, будь он в здравом уме, или абсолютной невменяемости, до дрожи не хотелось идти работать в Ремонтную мастерскую. Это была жуткая дыра, где сидишь безвылазно, задыхаясь от пыли и паров машинного масла, и никто на тебя даже не смотрит, сдавая на починку очередную, рано почившую, печатную машинку.
-  Простите, Мастер Акела, - в голосе Дайена звучало искренне сожаление и смирение. Даже Олей, как будто, присмирел и уменьшился в размерах под тяжелым взглядом учителя.
- Тогда приступим! - Мастер сел за учительский стол и вправил в свою печатную машинку чернильную ленту и бумагу. – Как вам известно, сегодня будет распределение на практику. Мы с Мастером Мекеной накануне подготовили списки. Часть из вас уже знает, где будет работать, это, в частности, касается десятой ступени, чья практика является испытательным сроком к постоянному трудоустройству. Что касается остальных, то вам определены достойные руководители и места. Сценарист Ренал – Контора трагических сценариев, ваш руководитель Мастер Смертт, сценарист Малена – Контора романтических сценариев, руководитель Мастер Лорелея, сценарист Олей – Контора забытых сценариев, руководитель Мастер Алкей…
Услышав о своем распределении, Олей демонстративно сполз под стол, приложившись о его край подбородком так, что зубы заныли. В голове мальчика была одна мысль: «Жизнь кончена!». Контора забытых сценариев была тем еще местечком — там печатали сценарии жизни тех людей, которые неведомым образом были неугодны Пифиям. Старые перечницы раз в десять лет выбирали пару-тройку мучеников и плели для них совершенно кошмарные Полотна, предсказывая этим несчастным тридцать три Беды и скорую смерть от какого-нибудь нелепого несчастного случая. Развлекались, видать, таким образом. На небе этих людей называли Забытыми, потому что о них никто из сценаристов предпочел бы не вспоминать, сценарий на их жизнь было писать бессмысленно — что толку напечатать такому парню выигрыш в лотерею, если по мановению руки Пифий через пару минут весь выигрыш у бедняги изымали неизвестные в темных масках в глухой подворотне, обязательно при этом пырнув для верности ножичком. Но, правила есть правила, и без сценария жизнь человеческая, как оркестр без дирижера. Поэтому, для них была создана специальная контора, специализирующаяся исключительно на написании сценариев для бедняг, все кто там работал и сами были глубоко несчастными ангелами с расшатанной нервной системой. Кроме того, большинство из них были еще и завзятыми пьяницами — так, Мастер Алкей здорово злоупотреблял настойкой амброзии и абсолютно не годился на роль руководителя практики.
Распределение закончилось как раз со звонком. Все делились эмоциями по поводу предстоящей практики, а Олей понуро паковал в футляр печатную машинку. Завтра утром ему предстоит начать практику в Конторе забытых сценариев, что, по мнению большинства, всего лишь немного лучше, чем Ремонтная мастерская.
 
* * *
Сквозь утренний сон Олей услышал, как по стеклу барабанит дождь. «С ума сойти! – возмущенно подумал мальчик, - мало того, сегодня начинается эта ненавистная практика, так еще и под дождем топать». Уразумев, что день незадался, и ничего с этим не поделаешь, молодой сценарист нехотя оделся, с еще большим недовольством, чем обычно, разглядывая свою форму, и спустился в гостиную. Там, о ужас, не было ни мамы, ни ее коронных блинчиков и свежего молока. На столе одиноко стояла кружка чая и тарелка с двумя засохшими вафлями, а рядом записка. Олей взял ее и, читая, нахмурился еще сильнее:
«Дорогой! Прости, сегодня не успела сделать завтрак. На работе аврал. Мой подопечный умудрился попасть в руки к мафиози, надо вытаскивать парня (мама была Хранителем и самозабвенно любила свою работу). Удачи тебе на практике. Целую, мама»
Да уж, чем дальше, тем эфемернее становится перспектива, что ситуация все же улучшится и этот день изменится к лучшему.
Не притронувшись к неказистому завтраку, Олей закутался в дождевик и медленно двинулся в сторону Конторы забытых сценариев. Он промок насквозь, пока добрался до дверей серого мрачного здания, на котором косо висела табличка «Контора забытых сценариев. Небесное отделение». Мальчишка ногой толкнул дверь чтобы войти, не выдержав такой грубости, на голову ему свалилась злосчастная табличка. Потирая образовавшуюся шишку, Олей переступил порог.
- А вот и мой ученик! – Из полутемного зала к нему спешил помятый и растрепанный ангел, в одной руке держащий бутылочку с жидкостью лазурного цвета, жутко смахивающую на настойку амброзии.
Олей от неожиданности подскочил и без особого энтузиазма поздоровался:
- Здравствуйте, Мастер Алкей.
 Мастер, покачиваясь, подошел к сценаристу и, положив ему руку на плечо, подтолкнул к столу в углу комнаты.
- Это твое рабочее место, сынок! Располагайся, ставь свою машинку. Сегодня первый день и я дам тебе два земных дня сценария. Твоего человека зовут Женевьева Новель. Копия Полотна Пифий в первом ящике, обновление скоро принесут, - сообщил Мастер, - как распишешь двое полных суток жизни, позови меня, я продолжу сам. Пойду пока вздремну, - смачно приложившись к бутылке, Мастер поплелся к комнате отдыха.
Когда дверь за ним закрылась, Олей снял мокрый дождевик, со вздохом вытащил из футляра свою печатаную машинку, заправил ее несмываемыми чернилами и установил свою любимицу на грязном покосившемся столе. Вытянув с ящика Полотно судьбы Женевьевы Новель, начал его разглядывать.
Так, родилась в 1983 году в Англии, родители погибли в автомобильной катастрофе через три месяца, отдана на воспитание бабушке. В два года переболела ветрянкой, в три - тяжелой формой пневмонии, в пять лет упала с лошади и сломала ребро. В семь подралась с соседским мальчишкой и получила сломанный нос, в восемь с половиной покусал соседский бультерьер, в девять лет вывалилась с парохода во время путешествия по Сене с бабушкой-француженкой. В десять была передышка, только сломанная рука после неудачного похода на хоккейный корт. В одиннадцать Пифии отыгрались – Женевьеву украли с целью выкупа, перепутав ее в одноклассницей – дочкой миллионера. После двух месяцев в плену, разобравшись в ситуации, похитители девочку вернули к убитой горем бабушке, но она еще два года не разговаривала и ходила на занятия к психоаналитику. Во время одного из таких посещений была свидетельницей самоубийства пациента своего врача, что нанесло девочке еще более тяжелую моральную травму. В тринадцать Ева впервые влюбилась, ее избранником стал Нейл Дробовски из параллельного класса, но паршивец был очень жесток и обманом заманил Женевьеву в мальчишескую раздевалку, где, уговорив раздеться, забрал ее вещи и оставил дожидаться парней из школьной футбольной команды. Спортсмены вдоволь поиздевались над девушкой, впрочем не причинив вреда, но эта история заставила Еву перейти в другую школу. В четырнадцать, на уроке химии, девушка неудачно смешала химические реактивы и осталась с опаленными бровями и ресницами и наполовину обгоревшими волосами, из-за чего пришлось подстричься под мальчика. В пятнадцатилетнем возрасте Ева предприняла очередную попытку влюбиться, и снова неудачно. В этот раз ее избранником стал девятнадцатилетний сосед, который в итоге оказался наркоманом со стажем и распространителем этой дряни, вместе с ним Женевьева провела две жутких недели в полицейском участке, пока не выяснилось, что она не торгует наркотиками. В шестнадцать, окончив школу, Ева решила поступать на архитектора. Ее документы приняли в хороший колледж, но на экзамен девушка опоздала из-за аварии, когда машина такси, в которой она ехала вместе со своей бабушкой, врезалась в припаркованный джип. Ева отделалась сотрясением, а бабушка повредила позвоночник и ей пришлось провести в гипсе полгода. В колледж Женевьеву не приняли. Через год удача ей улыбнулась (видимо Пифии недоглядели) и Ева поступила в педагогический. За время учебы она дважды ломала руку, в одном и том же месте, случайно подожгла женский туалет, впервые пробуя курить (как тут не закуришь?) и переехала на своем стареньком Фиате Камеруна, хомячка Мистера Шнайса, директора колледжа. За последний инцидент едва не была отчислена. После окончания колледжа устроилась работать в школу для детей с отставанием в развитии, почему-то во всех нормальных учреждениях ее не хотели брать на работу, невзирая на прекрасные рекомендации (спасибо, мистер Шнайпс) и диплом с отличием. В двадцать три года на своем первом уроке математики, она села на любезно подложенную на стул кнопку, в панике задела висевший экран для проектора и тот рухнул ей на голову. Два месяца в больнице и укрепившееся желание покончить с собой. По выходу из больницы после двух вполне удачно проведенных занятий, Ева оказалась заперта в чулане, освободили ее только почти спустя двое суток. Видите ли, решили, что она куда-то уехала и не стали искать, правда открылась только тогда, когда школьной поварихе потребовалась сковорода. В двадцать четыре девушку снова угораздило влюбиться. Учитель словесности, утонченный мистер Финч ухаживал за коллегой и даже купил ей обручальное кольцо, но увы… В тот день, когда у них намечалась судьбоносная встреча в ресторане, Женевьева в очередной раз попала в аварию, а несостоявшийся жених, недолго думая, познакомился с певичкой этого самого ресторана и, спустя пару недель, сделал предложение уже ей. За последующие пять лет работы в школе на Еву свалилось еще девять Бед, разной тяжести и последствий. Несчастной Забытой скоро должно исполниться 30 лет, и ей осталось пережить еще три Беды, напророченные Пифиями, и последняя станет ее приговором…
Олей оторвался от Полотна. Бедного мальчишку трясло от шока, ему, школяру, впервые проходящему практику, своей рукой предстояло написать сценарий еще на две Беды, к счастью, третью, фатальную, мастер Алкей приберег для себя.
В последний раз тяжело вздохнув, понимая, что судьбу проклинать бесполезно, хрустнув пальцами и более-менее удобно усевшись, Сценарист начал печатать.
«Она опять опаздывала на автобус…»

Глава 2

 
Не было бы счастья, да несчастье помогло
 
Она опять опаздывала на автобус. Он уже начал отъезжать от остановки, когда Женевьева, сделав последний, прямо-таки, олимпийский рывок, выскочила из-за угла и, размахивая руками, как ветряная мельница, понеслась наперерез Икарусу. Давно привыкший к этому зрелищу, водитель снизил скорость и открыл дверь. Девушка. Тяжело дыша, залетела в автобус, даже не касаясь ногами ступеней, и плюхнулась на свободное место (о, неужели, действительно свободное?) в самом начале салона. Вытащив из сумочки зеркальце и пудреницу, Ева критически оглядела свое лицо. Как и следовало ожидать, от бешеной гонки тушь размазалась, а лоб блестел. Кое-как поправив макияж, девушка пыталась устроиться поудобнее, ехать до работы предстояло не менее сорока минут. Пассажиры наблюдали за ее маневрами с разными эмоциями, кто с любопытством, кто с сочувствием.
Вообще, на нее всегда обращали внимание, и не только из-за очень привлекательной внешности, но и из-за странной печали в красивых зеленых глазах. Невысокая, крепко сбитая, с копной огненно рыжих волос, спускающихся до талии, ведьминскими глазами цвета изумруда и неровной россыпью веснушек на лице, Женевьева привлекала взгляды окружающих, где бы не находилась. Только вот счастья это не приносило, ведь девушка до сих пор была одна. Несколько неудавшихся романов в прошлом давали ей повод думать, что одиночество — это ее удел. Девушка уже представляла себе, как через пару десятков лет она поселится в маленьком доме за городом, заведет кошку (обязательно назовет ее Матильдой) и посадит тюльпаны и сирень, свои любимые цветы…
Автобус остановился, принимая очередную порцию пассажиров. Этот маршрут пользовался успехом у тех, кто работал в центре города, а жил на окраине, как Женевьева.
- Можно сесть рядом с вами, - раздался у нее над ухом чуть хриплый мужской голос, от которого у любой девушки мурашки побегут по коже.
«Вот бы он выглядел как Джордж Клуни, был высокий, умный и неженатый, - неожиданно подумала Ева, не поднимая глаз, и особо не надеясь на свою удачливость, - ну, пусть, хоть не будет совсем страшным».
- Могу я присесть, - снова этот голос.
Женевьева, нехотя, подняла голову, ожидая самого ужасного зрелища.
- О! – единственное, что ей удалось выдавить из себя, когда перед глазами предстал превосходный образец мужчины: не меньше ста девяноста сантиметров ростом, широкоплечий и подтянутый, с черными густыми волосами, небрежно растрепанными и падающими на лоб легкой волной, теплыми карими глазами и самым красивым носом, который ей приходилось видеть – прямым, аккуратным, не знающим переломов (в отличие от ее собственного).
Через пару минут бесстыдного разглядывания Ева сообразила, что надо что-то ответить:
- А…да… садитесь…
- Хм, - вопросительно посмотрел на нее мужчина и показал глазами на сиденье.
Девушка проследила за его взглядом и, смущенно зажмурившись от собственной глупости, поспешно сняла с сиденья свою сумку и куртку.
Мужчина изящно, как большой кот, скользнул на место, глянул на соседку и, протянув в приветственном жесте руку, сказал своим обалденным, доводящим до эротических фантазий, голосом:
- Саймон.
Ева неуверенно пожала его ладонь.
- А вы…? - напомнил о себе мужчина.
- Каролина… то есть Женевьева, - ляпнула девушка, тут же мысленно стукнув себя по голове за то, что умудрилась назваться именем бабушки.
 - Приятно познакомиться, Женевьева, - опять этот сводящий с ума голос,  - вы француженка?
- Наполовину, Мой отец француз, мама англичанка, - разоткровенничалась Ева. - А вы?
-  А я англичанин, чистокровный, - сверкнув ровными белыми зубами, улыбнулся Саймон. - Вы едете на работу? - в его голосе был искренний интерес и Женевьева, сама не заметила, как окончательно расслабилась.
- Да, в школу для детей с отставанием в развитии имени Святого Николаса, я учительница, - с легкой гордостью своей профессией в голосе, ответила она.
- Наверное, интересная у вас работа, дети – это так чудесно, - с симпатией глядя на девушку, заметил Саймон.
«Ага, как же, - подумалось ей, - такие чудесные детки подкладывают в ящик рабочего стола дохлых мышей, подпиливают ножки у стула, натирают доску мылом». Но, понимая, что для сторонних профессия учителя всегда останется благородной, и не желая портить это впечатление, ответила иначе, подкрепив свои слова широкой улбыкой:
- Да, работать с детьми – одно удовольствие.
Остаток пути они провели, мило болтая о всякой всячине, Саймон рассказал, что работает в адвокатской конторе со своим братом, она находится, как раз напротив школы. Обычно он ездит на работу на своем автомобиле, потому они и не встречались раньше, но сегодня утром, как назло, его четырехколесный товарищ отказался заводиться, и пришлось пересаживаться на общественный транспорт. За разговорами время пролетело незаметно, и вот автобус уже остановился возле школы, выпуская на остановочную площадку пассажиров.
Женевьева и Саймон вышли и остановились, глядя друг на друга, никак не решаясь разойтись по разные стороны.
- Ну, мне пора, - пробормотала Ева, неожиданно чувствуя себя одинокой. По лицу Саймона было видно, что и он не хотел прерывать знакомство.
- Мы можем встретиться и сходить на ленч в «Капитоль», - махнув головой в сторону уютного ресторанчика на углу, предложил мужчина, - я подойду за вами к трем, ваши уроки как раз закончатся, а до автобуса останется еще два с половиной часа.
- Это время я обычно использую, чтобы проверить домашние задания и подготовить материал на следующее занятие, - неуверенно ответила Женевьева.
- Но завтра выходной, и он полностью в вашем распоряжении. Грех работать в пятницу вечером, когда можно потратить это время с большей пользой для себя.
То ли аргументы были хороши, то ли голос Саймона так располагал к себе, но, недолго подумав, Ева ответила согласием и, быстро пожелав мужчине удачного дня, помчалась к школе, словно боялась, что еще секунда наедине с ним заставит, обычно скромную учительницу, совершить какой-нибудь неожиданный и компрометирующий поступок.
И она не увидела, как Саймон, прежде чем повернуть в сторону адвокатской конторы, пару минут простоял глядя ей в след.
 
* * *
«Моя порция удачи на сегодня исчерпана», - имея ввиду приятное знакомство с Саймоном, решила Женевьева, когда обнаружила у себя на стуле пару симпатичных и очень острых кнопок, а на доске нарисованную детской рукой картинку эротического содержания с подписью «Мисс Новель». Она терпеливо стерла это безобразие, сгребла в коробку кнопки и села на стул, который, конечно, тут же разъехался на подпиленных ножках. «Ну, уж нет, - подумала девушка, - сегодня не дам этим оболтусам испортить себе настроение». Она поднялась, потирая ушибленное колено, убрала останки несчастного стула и взяла новый, предусмотрительно осмотрев его на предмет повреждений.
Класс замер в ожидании бури, шестнадцать пар любопытных и явно недружелюбных глаз уставились на нее, предвкушая скандал. Ошеломив всех, Ева села за стол, вытащила из сумки свои конспекты и спокойным тоном начала объяснять новую тему «Тригонометрические функции».
Когда прозвенел последний на сегодня звонок, девушка была уже вся на иголках. Весь день, дети словно взбесились, все четыре класса, у которых она сегодня вела математику, издевались над ней всеми возможными способами, а впереди еще было свидание (то есть, ленч) с Саймоном. Он сказал, что будет к трем, и оставалось десять минут чтобы привести себя в порядок. Повинуясь внезапному порыву, Женевьева решила испробовать любимый способ бабушки Каролины, чтобы узнать, как пройдет встреча, и, мысленно загадав вопрос, открыла наугад лежащую на столе книгу. На сто первой странице толмута «Психология подростков с девиантным поведением» она прочитала восьмую строчку сверху: «Иногда нужно рискнуть и довериться незнакомому человеку, может быть он тот, кто вытащит вас из пропасти». Удивившись такому созвучию текста ее мыслям, но, приняв написанное за знак свыше, Ева твердо решила, во что бы то ни стало продолжить общение с Саймоном. Пусть она неудачница, но имеет право быть счастливой!
Ровно в три девушка вышла из школы, немного нервно оглядывая себя, в поисках невидимых недостатков. Саймон уже ждал ее около кованных ворот, небрежно прислонившись к забору и глядя в небо. Увидев девушку, он с восхищением направился к ней на встречу и, предложив руку, отметил:
- Выглядишь чудесно, Женевьева.
- Ты тоже, - легко, вслед за Саймоном, перейдя на «ты», - ответила девушка. Она никак не могла поверить, что этот высокий красавчик пригласил ее.

В ресторане молодым людям предложили замечательное место возле окна, официант принес меню и водрузил на стол вазу с изящной композицией из свежих цветов и веточек, от которых исходил тонкий приятный аромат.
-  Как насчет лукового супа, французы его любят, - спросил Саймон, изучая обширный список блюд.
- Отлично, а еще не откажусь от тирамису и кофе.
- Возьму тоже самое, - мужчина закрыл меню и, подозвав официанта, сделал заказ.
На пару минут воцарилось молчание, двое изучали друг друга, словно стараясь определиться, подходят ли друг другу. Саймон подумал, что не встречал девушку красивее Женевьевы, а Еве казалось, что сидящий напротив нее мужчина призрак, который скоро исчезнет, слишком уже все нереально хорошо. Ей было страшно от мысли, что эта встреча закончится неудачно, она поймала себя на удивительной мысли, что ни один мужчина из ее прошлого не значил для нее больше чем сидящий напротив нее, которого она и знала-то в общей сложности не более часа.
Ленч прошел превосходно: уютная обстановка, вкусная еда, неспешная беседа. Им казалось, что они знакомы всю жизнь, не было неловких пауз, только полное взаимопонимание и ощущение спокойствия. Наверное, так бывает, если вы были друзьями, а может и возлюбленными, в прошлой жизни, а потому знакомство происходит как узнавание, воспоминания ненавязчиво замещают мысли, и вот уже вы болтаете, словно соседки-сплетницы в булочной.

Когда Саймон и Женевьева распрощались с уютным рестораном и подошли к остановке, автобус как раз подъезжал. Мужчина подвел девушку к открывшейся двери, но не спешил отпускать ее руку.
- Может завтра сходим куда-нибудь? – вопрос был ожидаем, поэтому и ответ последовал незамедлительно:
- О! Конечно! Можно в театр.
-  Хорошо, тогда говори адрес, я заеду к семи.
Быстро продиктовав улицу и номер дома, Ева прыгнула в уже собирающийся отъезжать автобус, с идиотским довольным выражением лица глядя в окно на единственного мужчину, с которым согласилась бы делить домик-мечту в пригороде и кошку Матильду.
 
* * * 
Когда Женевьева зашла в дом, первым, что бросилось ей в глаза, был открытый дверной замок. «Не могла же я забыть его запереть», - подумала девушка.  Беглого осмотра хватило, чтобы понять, что в доме был кто-то чужой. Нет, вещи были на месте, но стояли как-то неровно. Красивая ваза ручной работы, подаренная бабушкой, лежала на ковре, журналы на тумбочке были разворошены, а кое-где изорваны. В страхе Ева побежала в спальню. Тут тоже явно виднелись следы чужих рук: покрывало сдернуто с половины кровати, шкаф и комод открыты.
Вытащив мобильник из сумочки, Ева набрала номер полиции. Они приехали быстро.
Через час, когда детектив задал все интересующие вопросы, сфотографировал дом и выяснилось, что ничего, кроме старых джинсов и расчески не пропало, Ева наконец-то осталась одна. Версия полиции сводилась к тому, что ее просто хотели напугать, но у девушки и мыслей не было, кто бы мог это сделать. Весь круг ее знакомым состоял из бабушки и ее подруг, и коллег по работе. С соседями она не конфликтовала, бывших озлобленных парней тоже не было.
Успокоившись и убедив себя, что это просто чья-то глупая шутка, Женевьева легла спать.

Глава 3

Взялся за дело – жди критики
   
Олей оторвался от печатной машинки, «уложив» своего человека спать. Спина и ноги сценариста затекли, а руки ныли в запястьях, про пальцы вообще говорить не стоит — от непривычки все здорово болело. «Уф, еще сценарий на один день остался, и пойду будить Мастера Алкея», - подумал мальчик.
Надо посмотреть какую следующую Беду придумали для Женевьевы Новель Пифии, первую он использовал мастерски обрисовав проникновение в дом. Это сейчас ей кажется, что это ерунда, но Сценарист то знает, что это был не просто неприятный инцидент. Так всегда, когда пишешь сценарий — каждое слово, каждое событие имеет последствия, так же, как ничто не случается без причин и предпосылок.
Раздался стук в дверь, Олей пошатываясь от усталости побрел на встречу неожиданному гостю. Выглянув на улицу, он увидел посыльного ангела, тот с усталым видом, говорившим: «вы, сценаристы, весь день сидите и ничего не делаете тупо бряцая по клавишам, а я тут бегаю, почту разношу, как проклятый!», протянул мальчику сверток.
- Спасибо! – отсыпав Посыльному чаевые из скудных запасов мелочи, расфасованной по карманам, Олей закрыл дверь и тут же начал разворачивать Полотно. Предвкушение новых предсказаний для настоящего Сценариста сравнимо с ожиданием рождественского подарка или сюрприза на день рождения. Сняв стягивающую свиток ленту и сняв защитную обертку, Олей осторожно раскрыл послание Пифий.
После первого беглого осмотра у него появилась морщинка между бровями, а лицо вытянулось в удивлении. Внимательно изучив все до конца, сценарист ошеломленно сел на ветхий диванчик, жалобно заскрипевший в возмущении от неожиданного вторжения.
- Не может быть! Это же не пророчество, а издевательство какое-то! Старые перечницы совсем с катушек съехали, - мальчик не веря глазам своим бормотал под нос нелицеприятные высказывания в адрес провидиц, за каждое из которых, услышь их учитель, вылетел бы из Дома сценаристов, как минимум, а как максимум — провел полжизни в Ремонтной мастерской.
Все сценаристы, и не только они, знают, что Забытых очень мало, все-таки вселенскую справедливость никто не отменял. Не может на земле жить одновременно много несчастных, которым Пифии пророчат тридцать три Беды и трагическую смерть. Чаще всего, такие люди живут в разных странах, ну или хотя бы городах. Никогда за всю историю небесной канцелярии не было случаев, чтобы двое Забытых жили в одном городе, а уж чтобы быть знакомыми… Это вообще исключается!
Теперь же, чокнутые Пифии решили позабавиться с судьбами двух несчастных, соединив их пути воедино и напророчив им общую Беду, которая сломает жизни этим людям с небывалой жестокостью и непростительным цинизмом! Никто из них не заслужил такого, не нагрешив и на сотую долю напророченного наказания. Все существо юного сценариста восставало против такого пророчества.
Олей с недоумением смотрел на Полотно в своих дрожащих руках и не знал, что ему делать. Разбудить Мастера Алкея, но тот, скорее всего, не будет разбираться и просто напишет сценарий в соответствии с пророчеством. А если сбегать в Дом сценаристов, авось Мастер Мекена что-нибудь придумает? Но, немного подумав, Олей отказался и от этой мысли, Мастер дорожил сложившимся порядком на Небе и не станет ругаться с Пифиями из-за каких-то людей. Выход был один – на свой страх и риск написать сценарий, невзирая на предсказание Полотна. Это очень опасно, если об этом узнают в Великом доме, Олея живо исключат, возможно, лишат крыльев и изгонят на землю (изгнание – было высшей мерой наказания и применялось не чаще одного раза в столетие). Но иначе мальчик поступить не мог, впервые в жизни он понял, что Пифии и Сценаристы не всегда правы, и что люди тоже должны выбирать, как им прожить жизнь. Они имеют право быть счастливы, невзирая на глупые пророчества!
С горящими энтузиазмом глазами Олей сел за печатную машинку, готовясь впервые в жизни написать настоящий Сценарий, а не просто расписать предсказание Пифии по часам и минутам. Он осознавал всю опасность такого отступничества, но точно знал — риск того стоил.
«Она проснулась до звонка будильника, когда только вставало солнце…»

Глава 4

Жизнь, как зебра: то белая полоса, то черная
   
Она проснулась до звонка будильника, когда только вставало солнце, забирая бразды правления у луны. За окном пели о чем-то прекрасном птицы. Весь мир казался Женевьеве чудесным!  Вопреки любимой традиции — поваляться в постели после пробуждения, как можно дольше, раскинув руки в стороны, она соскочила с кровати с криком «Доброе утро, мир!». Именно сегодня Еве хотелось скорее воспрянуть к жизни, не теряя не единой секунды на глупые занятия вроде сна.
Постояв под теплым душем, наслаждаясь слегка жалящими струями воды, пару минут, девушка нацепила свой любимый халат с зайцами, к слову, подаренный бабушкой еще восемь лет назад, намотала на волосы тюрбан из полотенца и помчалась готовить завтрак — аппетит проснулся небывалый!
Пара-тройка минут метания по кухне от холодильника к плите, и вот уже на подносе стоит свежесваренный кофе, огромный бутерброд с сыром и огурцом и миска кукурузных хлопьев с соком. И впереди весь день, который можно и нужно потратить на себя любимую. Правда, еще остались непроверенные домашние задания и подготовка новой темы, но это ерунда. Ведь вечером Еву ждет свидание с самым лучшим мужчиной на свете, адвокатом Саймоном…как его там… Эх, какая разница какая у него фамилия! Так вот, это свидание обязано быть самым лучшим в ее жизни!
Решив нарушить вдалбливаемое с детства бабушкой Каролиной правило «еда — только для кухни», девушка прихватила салфетку и понесла поднос в гостиную. По телевизору шла ее любимая телевикторина – «Вы это знаете!», и, устроившись поудобнее, девушка наслаждалась завтраком и отвечала на вопросы ведущего, стараясь при этом назвать правильный ответ раньше участников шоу.
- Именно они носят гордое звание «тетракампеонов»?
- Ммм… бразильцы!
- Этот алмаз весом 3106 карат, найденный в 1905 году в Южной Африке, считается самым большим в мире?
- Кумлинан!
- Названия этих спутников «красной планеты» означает «страх» и «ужас»?
- Фобос и Деймос!
- Это животное постоянно терял неудачник Невилл из книги о Гарри Потере?
- Крыса! Тьфу! Жаба!
- Продолжите высказывание Эдит Хед: «Платье должно быть достаточно облегающим, чтобы показать, что вы женщина, и достаточно свободным, чтобы показать, что вы -...»?
- Леди!
Подводя свои личные итоги, Женевьева выяснила, что если бы принимала участие в сегодняшнем выпуске «Вы это знаете!», выиграла бы заветный миллион. Но, увы, памятуя о своем патологическом невезении, даже не рисковала туда соваться. Был в ее прошлом эпизод, когда Ева попробовала свои силы в подобном состязании. Это был, правда, лишь студенческий интеллектуальный конкурс, но даже так, оказаться на последнем месте, опозориться перед всеми однокурсниками и преподавательским составом, не сумев ответить ни на один из вопросов, которые еще двадцать минут назад казались так просты, и под занавес растянуться на сцене, запнувшись о подол собственной мантии... Больше рисковать не хотелось.
«Но невезение кончилось, - напомнила себе девушка, - ей наконец-то фартило, причем в самом главном в жизни – в любви!».
С этими мыслями Ева провела остаток дня. Когда телевизор надоел, а глаза начали болеть от напряжения, девушка отправилась гулять к находящемуся в получасе ходьбы от ее дома озеру. Там как раз обжилась красивая пара белых лебедей, известная узкому кругу как Эсмеральда и Пабло, наблюдать за их необычным ритуалом ухаживания можно было вечно. Гордые статные птицы всем своим видом говорили, как они счастливы и довольны жизнью. Невозможно было представить их по одиночке, казалось, Пабло готов следовать за своей суженой всюду, а если вдруг он терял ее из виду в густых зарослях кустарника, росшего вдоль берега, то начинал жалобно кричать.
Именно о такой преданности и любви всегда мечтала Женевьева, она представляла себя на месте Эсмеральды, окруженной заботой и вниманием партнера. Как же мало нужно человеку для счастья! К чему несметные богатства, эйнштейновский интеллект, ослепительная красота, если никто не готов разделить это с тобой? Ценить мгновения радости невозможно, когда ты один, но они в тысячу раз сильнее, если вас двое.
***
Когда стрелки часов показывали на половину восьмого, Ева была уже в полной боевой готовности: маленькое черное платье (Коко Шанель всегда права!), изящные темно-зеленые туфли на высоком каблуке, добавлявшем низкорослой Женевьеве добрых двенадцать сантиметров росту, и сумочка-клатч под крокодиловую кожу, купленная в порыве эмоций на распродаже в бутике «Burberry», и до этого времени пылящаяся в дальнем углу шкафа. Волосы укладывать не стала и просто собрала их в хвост красивой заколкой с искусственными изумрудами. Макияжа тоже по минимуму, все-таки при первой встрече с Саймоном она вообще выглядела замарашкой, но все же приглянулась высокому красавчику, следовательно, припомнила она уроки этикета от бабушки, чрезмерный «марафет» может только насторожить мужчину. Девушка никак не могла отойти от зеркала, всюду мерещились недочеты: то волосок неровно лежит, то складка на платье не идеальна. Ева не помнила, когда в последний раз так нервничала, нервную дрожь в руках скрывал крепко схваченный клатч, а вот с лихорадочным румянцем на щеках, похоже, придется смириться.
В назначенное время к дому подъехал черный «Мерседес», от катил по дороге темной бесшумной тенью, и Ева низачто не услышала бы его, не стой последние пять минут у окошка в томительном ожидании. Увидев, что дверь водителя открылась, не в силах ждать пока Саймон подойдет к ее двери, Ева выскочила из дома, защелкнула замок, подергала ручку для верности и сбежала навстречу к мужчине мечты. «О! И как только этот самец обратил на меня внимание», - изумленно подумала девушка, разглядывая до умопомрачения красивого адвоката. В черном костюме, темно-зеленой (он знал!) рубашке с расстегнутыми верхними пуговицами, в начищенных до блеска туфлях и с, по-прежнему, небрежно растрепанными черными волосами.
- Выглядишь как ангел! – восхищенно оглядел спутницу Саймон.
- Хм, ты тоже ничего, - ляпнула в ответ Женевьева, - в смысле тоже, как ангел, или, скорее, как дьявол… «Понесло», - одернула себя Ева. Ну что за привычка говорить то, что на ум взбредет? – Поехали? Кстати, куда ты меня ведешь?
Улыбнувшись на высказывание девушки, Саймон хитро подмигнул:
- А это сюрприз!
Он галантно открыл для Евы пассажирскую дверцу, приглашая насладиться удобным кожаным салоном, легкой прохладой кондиционированного воздуха и роскошью немецкого авто премиум-класса. Девушке не приходилось разъезжать в таком автомобиле и она, старательно скрывая излишнее любопытство, из-подтишка осматривалась, отмечая все детали интерьера и восхищаясь их гармоничностью и функциональностью. Из колонок доносилась классическая фортепианная музыка, она очень подходила Саймону.
- Не холодно? - прервал мысли Женевьевы мужчина.
- Нет, что ты! Я люблю прохладу.
- И я, - с теплотой в голосе ответил он, - похоже, нам нравятся одинаковые вещи.
- Да, это удивительно. - Еве стало неожиданно комфортно от мысли, что даже на бытовом уровне они с Саймоном подходят друг другу. Не это ли знак свыше?
Всю дорогу мужчина таинственно умалчивал о месте назначения, сказав лишь, что это не театр и не кино, и девушке лишь оставалось надеяться, что ее наряд впишется в обстановку. Наконец, спустя двадцать минут машина подъехала к воротам Городского ботанического сада, который горожане называли просто парком.
- А почему ворота заперты, - удивилась девушка, - до закрытия еще около трех часов…
Саймон хитро сощурился и вытянул из кармана связку ключей:
- А это и был сюрприз! Я договорился, чтобы на этот вечер сад был в нашем полном распоряжении.
Сердце девушки забилось быстрее, никто никогда не делал для нее таких сюрпризов. Это было так ново и так приятно, чувство эйфории витало вокруг нее мягким облачком. Вот так сбываются мечты! И никакой вам феи-крестной, лампы джина или падающей звезды, для счастья нужен лишь настоящий мужчина, умеющий удивлять.
«Хоть бы сегодня ничего неожиданного не случилось!» - думала девушка по пути к воротам, держась чуть дрожащей рукой за Саймона. «Только бы мое фирменное «везение» не решило этим вечером показать себя», - мечтал мужчина, нежно обхватив ладонь Евы.

Глава 5
   
«Возмездие неизбежно», - сказала Немезида
   
Олей с бешеной скоростью отстукивал на печатной машинке сценарий. Он готовил своему человеку и ее паре романтический ужин и предвкушал, как устроит их долгую и счастливую жизнь.
- Не все-то вы, старые ведьмы решаете, не зря я семь ступеней окончил. Знакомьтесь, Пифии, с Великим Сценаристом, - приговаривал себе под нос мальчик, подбадривая себя, трясущегося от волнения, этой нехитрой бравадой. Хотя решение пойти против Полотна он и принял быстро, червячок сомнения в правильности таких действий нет-нет, да вгрызался в его мозг. И лишь врожденное упрямство и сила духа вкупе с верой в справедливость не давали Олею пойти на попятный.
 - Ты глупец! - раздался грохочущий глас, заставивший вибрировать стол, на котором стояла печатная машинка, со стороны входа.
От неожиданности мальчик подпрыгнул на месте. С шоком неверия и ужасом, молодой сценарист оглянулся. В дверях стоял Он...
Его боялись все. Говорили, что Он был справедлив, но не жесток и если наказывал, то за дело. Он был автором небесных законов, Главным судьей, защитником людей и ангелов, Создателем. Встретиться лицом к лицу с Ним боялся даже Мастер Мекена и Главный Хранитель Адриель. Он подошел к Олею, возвысившись над ним, казалось, на два метра. «И как только до потолка не достает», - изумился сценарист.
- Слышал ли ты поговорку «Благими намерениями вымощена дорога в ад», сынок? – строго спросил Он застывшего, как статуя Олея.
- Ик… - голос отнялся, и мальчик лишь мог открывать в немом возгласе рот, словно выброшенная на берег рыба, - ик... - снова неудавшаяся попытка ответить.
- Ты забыл главное правило сценаристов «Пифия - голова, сценарист — шея», стыдно для ученика Великого дома, окончившего семь ступеней. А еще, не подумал ли ты, мальчишка, о том, что сценаристу не просто так дается ограничение – одновременно писать жизнь только одного человека? Пророчество Саймону Грейвсу расписывал другой практикант, вон за той дверью, - кивнул Он в сторону комнаты в конце зала. – И когда сценарист Данай увидел, что в его сценарий кто-то вмешивается, он тут же сообщил об этом Мастеру Алкею, тот вызвал по секретной линии меня. Это известный механизм. Ты знаешь, что полагается за вмешательство в чужой сценарий и неисполнение Пророчества Полотна?
- Изгнание, - прошептал в ужасе Олей.
- Изгнание, - подтвердил Он. - Мастер! – от громкого голоса зазвенели стекла в оконных рамах.
Дальше все происходило, как во сне. Олей сквозь пелену слез на глазах смотрел, как Мастер Алкей забирает и зачехляет машинку и отдает недопечатанный сценарий и Полотно Женевьевы Новель Данаю. Он, хмурясь, вызывает Немезиду и передает ей поручение наказать сценариста, теперь уже бывшего, путем изгнания на Землю.
- У тебя есть немного времени, чтобы попрощаться с матерью. Ее уже отозвали с работы, она ждет тебя дома.
Олей с трудом понял, что Он обращается к нему, прошептал «хорошо» и стремглав бросился вон из Конторы забытых сценариев.
 
* * *
Дома Олея ждала зареванная мать, которая судорожно пила настойку амброзии. Мальчик молча бросился в ее объятия, мечтая чтобы нежные материнские руки стали спасением от ужасной правды жизни, защитили ее от карающего меча Немезиды. Даже зная о преступности своих деяний, сценарист до последнего был уверен в торжество справедливости, справедливости в его понимании. Не предполагал он, что у Него другое мнение...
Все последующее мальчик видел, как во сне: и торопливые сборы, и слезы друзей, которые, узнав о произошедшем, прибежали к дому Олея, и последние наставления матери по пути к Дому небесной справедливости, откуда через портал, с предшествующим традиционным ритуалом, проводимым Карателем, изгнанников отправляют на Землю. У самых ворот Дома мальчик остановился:
- Мама, ты не сказала, считаешь ли, что я поступил неправильно?
- Нет, дорогой, я думаю, ты хотел, как лучше. Забытые тоже заслуживают счастья, не их вина, что их судьбами играют Пифии. Но таков порядок, и ни ты, не я, и даже не Мастер Мекена не в силах ничего изменить, - мать нежно погладила Олея по голове, прижав к себе крепко-крепко, зная, что это последний раз. Нет, она будет наблюдать за сыном всю его человеческую жизнь, все-таки она Хранитель, но поговорить с ним она не сможет. Люди не видят и не слышат ангелов, веря в их существование, но не имея возможности узреть подтверждение этому — таков закон.
- Они не правы, - неожиданная злость и уверенность не мальчика, но молодого мужчины, прозвучала в голосе бывшего сценариста, - не правы! Я могу все исправить, и исправлю! – вырвавшись из рук опешившей матери, мальчик, приняв судьбоносное для себя решение, стремглав помчался в сторону Дома сценаристов и уже не слышал, как глядя ему в след со слезами на глазах, его мать тихо прошептала: «Я горжусь тобой, сынок».
 
* * *
 
Тихо и незаметно проникнуть в Дом сценаристов никогда не доставляло сложности Олею, частенько опаздывающему на занятия и вынужденному после первого звонка красться к аудитории. Так и в этот раз, приоткрыв дверь, мальчик убедился, что в холле Дома никого нет и бесшумной тенью промчался к двери в подвал. Там, в сумрачном и прохладном помещении волею судьбы располагался Небесный архив, где хранились все исполненные, а также готовые к немедленному исполнению Полотна, в которых нитями разных цветов были вплетены пророчества для людей. Если Полотно отправлялось на хранение, это означало, что Пифии доплели судьбу человека и выдали последнее для него Пророчество – смерть. К слову, сплетение Полотна и написание по нему сценария не сразу влекло за собой их неизменность. Все-таки сценаристы – просто ангелы, они могут делать ошибки, и замок на Судьбу вешался только после того, как кто-то из Мастеров проверял окончательный сценарий и убеждался, что все сделано как положено. «Сегодня эта бюрократия играет мне на руку», - подумал мальчик. Он подошел к регистрационной стойке, как назло сегодня дежурил Кел, самый вредный из его знакомых, и явно чокнутый ангел.
- Привет, Кел! Как работается? – бодро начал диалог Олей, скрестив пальцы, мечтая о том, чтобы именно сейчас у дежурного было просветление в сознании.
- Чего тебе надо, амур? - Кел всегда издевался над мальчишкой, обзывая его амуром из-за его явного сходства с крылатыми носителями лука и стрел.
- Мне нужно узнать, где хранится Полотно человека по имени Женевьева Новель.
- Ну, у меня, его недавно принесли от Пифий.
- Мне оно нужно срочно! – от нетерпения Олей сорвался на крик.
- Ни-за-что! – с издевкой произнес Кел, явно наслаждаясь возможностью отказать в просбе. - Во-первых, это не библиотека, а архив, - посмеявшись над своей «удачной» шуткой, ангел махнул рукой в сторону стоек за своей спиной. – А вот вторых, тебе известно, сценарист, что Полотно Судьбы может читать только Пифия, соткавшая его или сам владелец. Хи-хи-хи. Представь, человек поднимается из своей могилы и топает к нам, требуя посмотреть его Полотно, авось чего напутали, или с намерением подать апелляцию. Вот умора! Уж о чем думали Древние, прописывая такое нелепое правило, не знаю! – Кела трясло от истеричного смеха (пора парню нервишки подлечить в Садах Эдема). – нет, ну ты только представь, человечишка притащится ко мне и будет требовать… - сполз под прилавок ангел. От его истеричных конвульсий журнал регистрации подпрыгивал на стойке.
- А ты прав! – Олей от радости прищелкнул пальцами. – Она сама придет! Скажи мне номер Полотна.
Кел изумился:
- Кто придет?
- Неважно. Номер!
- Так я тебе и сказал, а платить кто будет? – ангел уже успокоился и в предвкушении взятки потирал руки. - Как насчет лука амура? Ты мне лук, только стрелы не забудь, а я тебе номер.
- Договорились! – Олей отмел от себя мысль, что лук амура ему будет достать очень сложно. – Только мне нужен номер сейчас, лук я принесу. Клянусь своей печатной машинкой!
Все знали, что поклясться машинкой для сценариста, было равнозначно клятве Пифии своим ткацким станком и не доверять такой клятве никто бы и не подумал — сила слова удивительна, ни одно из них не остается без последствий.
- По рукам! – Кел довольно улыбнулся. – Номер Полотна Женевьевы Новель - 739-06-66.
- Спасибо! – Довольный Олей помчался к выходу из Небесного архива.
В след донеслось:
- Не забудь лук, амур!
«Только бы не было слишком поздно», - бормотал себе под нос мальчишка, мчась со всех ног к дому Дайена.

Глава 6
 
Беда подкралась незаметно…
 
Саймон привел Женевьеву к фонтану в центре Ботанического сада. Там, окруженный кустами роз и посадками нежных орхидей, стоял накрытый на двоих стол, с шелковой белоснежной скатертью, на котором примостились блюда с едой, два столовых набора, бокалы и ведерко со льдом, из которого заманчиво выглядывало горлышко бутылки. Мужчина отодвинул для Евы стул и занял место напротив.
- Шампанского? - Он взял в руки мигом запотевшую от разницы температур бутылку коллекционного игристого вина.
- Да, пожалуйста, - девушка восхищенно оглядывалась по сторонам, наслаждаясь теплым тихим вечером, сдобренным легким ароматом цветов и подсвеченным сиянием луны, которому вторил мягкий свет пяти свечей. – Как тебе это удалось? Ведь это городское учреждение. Не слышала, чтобы здесь разрешали утраивать пикники, не то что романтический ужин.
- Я умею убеждать. Это моя профессия, - ухмыльнулся адвокат, с легким хлопком откупоривая бутылку.
Звук льющегося в бокал шампанского, идеально дополнял атмосферу единения, эти минуты принадлежали только им, огородив пару от остального мира сверкающим куполом радости, надежды и сбывшихся мечтаний. «Я никогда не была так счастлива», - думала Женевьева. «Я никогда не был так счастлив», - мысленно вторил ей Саймон.
- За нас, - подняв бокал, провозгласил мужчина, - за нашу встречу, я верю, что она была предназначена судьбой.
- За это я выпью, - согласилась с безмятежной улыбкой Ева.
Бокалы медленно двинулись навстречу друг другу, мечтая соединиться в мелодичном хрустальном звоне. Дзынь! Но звук вышел другой, оглушающий и жесткий. В тот же миг, немилосердно сигнализируя о скором уходе души, на груди у Саймона начало расплываться темное пятно. Не в силах даже закричать, Ева выронила бокал из задеревеневших пальцев и в ужасе уставилась на человека с пистолетом в руке, вышедшего из-за кустов. Неверие, гнев и отчаяние затопили ее сердце, засятавляя его пропускать удар за ударом, мешая вздохнуть.
- Барни... – прерывающимся от недостатка кислорода, голосом прошептала девушка, – что ты…?
Не в силах договорить, она бросилась к Саймону. Что рана была смертельная, стало понятно сразу. Мужчина лежал на земле, с невидящими взглядом, направленным в небо, на груди, как паразит, пожирая ткань рубашки миллиметр за миллиметром, росло теплое влажное пятно. Из глаз Евы полились слезы, которые капая на лицо погибшего, скатывались по его щекам, оставляя на нем серебристые дорожки, будто сам он плакал. Сквозь шум в голове девушка услышала, как Барни Финч что-то бормочет.
- Должна была быть моей… эта сучка Сюзанна сбежала с пианистом…Оставила меня без гроша… Мы должны были пожениться, Женевьева… Если бы ты не была дурой, я бы его не убил… Я же оставил тебе послание дома… Сама виновата…
Неизвестно откуда у девушки взялись силы, но она неожиданно резко вскочила на ноги и набросилась на убийцу. Пистолет выпал из его рук, а сам Финч не удержался на ногах и завалился на спину. С ненавистью в глазах Ева подбежала к оружию и, подняв его дрожащей рукой, нацелила в голову Барни.
- Ты же этого не сделаешь, дорогая, -  в голосе Мужчины послышались просящие нотки, - это все ради тебя, только ради тебя.
- Ненавижу! – Ева выстрелила, но ничего не произошло.
- Дура! – Финч подскочил, вырвал пистолет из рук девушки и с силой толкнул ее на землю, - Ты забыла взвести курок, - злобно ухмыльнулся он.
Неожиданно из кустов раздался шум.
- Стоять! Руки за голову!
Пара полицейских с оружием наготове выскочили к фонтану. Один подбежал к остолбеневшему Финчу, выбил из его руки пистолет и, скрутив за спиной руки, опрокинул на землю. Щелкнул замок наручников. Другой помог Еве встать.
- С вами все в порядке, мисс? В полицию позвонила женщина, сказала, что выгуливала собаку и услышала в парке выстрел. Мы с офицером Маккинли, - махнул в сторону напарника полицейский, - патрулировали этот район и получили вызов в Ботанический сад. Как вы? – в его голосе слышалась искренняя озабоченность.
- Нормально, - только и смогла выдохнуть Женевьева.
- Сэм, - окликнул напарника второй офицер, - а это кто?
- Сай-мон, - заикаясь сказала девушка, - мы ужинали вместе… у нас было свидание…
Больше она ничего не смогла сказать и с рыданиями опустилась на колени рядом с телом мужчины, которого успела полюбить за эти два самых счастливых в ее жизни дня.
Моментально оценив ситуацию, полицейский взял запястье мужчины и, уже заранее это предчувствуя, не обнаружив пульса, вызвал по рации скорую и велел напарнику отвести Барни в машину. Затем подошел к девушке.
- Мисс, вам нельзя тут оставаться. Мы отвезем вас домой. За ним сейчас приедет скорая.
- Нет, - сквозь слезы возразила Ева, - я хочу остаться здесь.
Боль ломала ее голос, остекленевшие глаза смотрели на офицера и одновременно сквозь него. Опытный полицейский, видевший в жизни немало кошмаров просто не мог отказать девушке с плачущей от неизмеримой печали душой.
- Хорошо.
Через пару минут подъехала медицинская бригада, бегло осмотрев Саймона, один из них покачал головой и дал знак грузить на носилки. Спустя еще некоторое время в парке остались только Женевьева и полицейский, который не хотел оставлять Еву одну. Но вскоре и он, натолкнувшись на удивительное упрямство этой, сломленной горем девушки, отвел ее к скамейке, подальше от фонтана, и ушел.
* * *
В такую ночь кажется, что если закричать, тебя услышат за тысячу миль, пусть и в противовес всем законам физики. Но она не думала об этом, не пыталась кричать, а только беззвучно плакала, сидя на скамейке в парке, глядя с ненавистью в небо.
- За что? За что? – слышалось снова и снова. Великое горе и глубокая печаль витали в воздухе, окружая сгорбленную фигуру. Слезы текли из ее глаз непрерывным потоком, намочив красивое платье.
Когда, казалось бы, не осталось сил даже плакать, девушка услышала мелодию «Одинокий пастух».

Глава 7
 
Доброта и сочувствие отличают нас от животных
   
Запыхавшись об самого быстрого бега в своей жизни, Олей без стука влетел в дом Дайена. Сегодня он не замечал обычно вызывающую восторженный вопль у любого входящего, обстановку дома своего закадычного друга. Его родители были не лишены художественного вкуса и свое жилище обустроили в стиле хай-тек, позаимствовав (или подглядев) у людей все эти хромированные штучки, строгие линии и предельную функциональность каждой детали интерьера.
- Дай! Где ты?
- Тут я, - ответили сверху.
Олей бросился вверх по лестнице, едва не сбив с ног друга.
- Нужна твоя машинка!
Дайен удивленно посмотрел на друга:
- Зачем? Она же не будет печатать в чужих руках. А где твоя?
Олей на секунду застыл, моментально вспомнив, что им говорили на лекциях мастера: «Ваша печатная машинка это ваш инструмент, никто кроме вас не сможет написать на ней сценарий».
- Что же делать? – в отчаянии закричал мальчик.
- Так, давай-по порядку, - прервал его более рассудительный Дайен.
В течение следующих пяти минут Олей пересказал ошеломленному другу события сегодняшнего дня. Немного подумав, Дайен предложил воспользоваться старой машинкой отца.
- Но я не уверен, что она еще может писать сценарии. Да и вообще, тебя же накажут!
- Меня уже приговорили к изгнанию, забыл? Скоро обнаружится, что я не явился в Дом небесной справедливости и за мной пошлют Немезиду. Надо поспешить.
Вытащив старую пыльную печатную машинку, мальчишки осмотрев ее, пришли к выводу, что она еще способна кое на что. Разве что буква «эл» западает.
Заправив чернилами ленту и вставив лист бумаги, предусмотрительно прихваченные из Дома сценаристов, Олей приготовился написать последний сценарий в своей жизни.
- Расскажи мне пока все, что знаешь о Полотнах Судьбы, можно ли их переплести, как вообще исправить уже свершившееся пророчество, почему Пифии так издеваются над Забытыми, - обратился он с потоком вопросов к другу, окончившему десять ступеней обучения и явно знающему обо всем куда больше самого Олея.
- Хм, ну во-первых, каждое Полотно ткет одна Пифия, она вплетает в него нити предсказаний, пришедших к ней во время медитации. Когда она получает последнее предсказание – о смерти человека – она вплетает и последнюю нить. На этом ее работа закончена. Сценарист тоже должен написать этот момент и потом Полотно считается законченным и поступает в Небесный архив на вечное хранение. Ну понятно, что его еще потом проверит Мастер. До этой проверки кое-что в сценарии еще можно изменить, ну там мелкие ошибки затереть… Исправить Пророчество… Ну это невозможно! По крайней мере я о таком не слышал. О Забытых тоже известно мало. На девятой ступени Мастер Акела рассказывал легенду о том, что это игра Пифий, которую старые ведьмы изобрели давным-давно от скуки. Якобы они путем жребия выбирают человека и посылают ему тридцать три Беды, которые непременно приводят того к трагической гибели в относительно молодом возрасте. Правда, смысл игры немного в другом. Пифии ставят одно условие – если человек сможет каким-то мистическим образом выжить после такого, то он освобождается от дальнейших мучений и становится едва ли не «ходячим счастливчиком». Но история о таких случаях умалчивает. Ни разу ни один из Забытых не смог вырвать свою судьбу из рук старух…
Дайен замолчал, увидев, что Олей закончил печатать, вытащил сценарий и с нескрываемой гордостью смотрел на него.
- Так, это я сделал. А как быть с Полотном? Как исправить само предсказание?
Дайен пожал плечами:
- Может, Забытый должен сам это сделать. Это сходится со смыслом игры.
- Точно! – Олей возбужденно забегал по комнате, - у тебя есть телефон? Мне нужно кое-кому позвонить. Кстати, где карта порталов, связывающих Землю и Небо?

Глава 8
 
Твоя Судьба в твоих руках
 
- Алло! Вы меня слышите? – охрипшим от плача голосом кричала Ева, но ее слова исчезали в тишине.
Тогда, не давая себе времени обдумать произошедшее, Женевьева подскочила, кое-как отряхнула прилипнувшую землю и травинки с платья и туфель, оценивающе посмотрела на последние и, решив, что бегать на шпильках не сможет, стянула их. Не любившая в детстве спорт, она, с небывалой для себя прытью, проскочила по лабиринту розовых кустов, умудрившись не оцарапаться ни о единый шип, и выскочила за ворота парка. Пребывая в адреналиновом шоке, девушка без устали бежала по малолюдным улицам в сторону Городского морга, повторяя про себя «Он жив! Он жив!». Редкие прохожие удивленно останавливались и смотрели вслед странной босой бегунье в вечернем платье.
Помня о странных словах звонившего про вязальный крючок, она в панике оглядывалась по сторонам в поисках работающего в столь поздний час магазина с подобными товарами. Как и следовало ожидать, это было впустую. Уже отчаявшись, понимая, что за те пару минут, что остались до того, как впереди покажется вожделенное здание, ей явно не удастся найти открытую лавочку со швейными принадлежностями, разве что случится чудо, Ева поймала краем глаза блеск стекла. Моментально остановившись, она с удивлением увидела справа витрину большого магазина, помнится, раньше его тут не было, кажется в этом месте располагался выставочный зал. Не веря своим глазам она преодолела расстояние, отделявшее ее от этого, поистине, подарка судьбы, и буквально впечаталась в стекло. Там, буквально в паре метров, на полках, выложенные чьей-то заботливой рукой, лежали спицы, иголки и... крючки. Женевьева подняла глаза наверх и увидела красный «глазок» сигнализации, она, школьная учительница, никогда и карандаша с работы не взяла, собиралась совершить банальную кражу, которая, если ее поймают, стала бы причиной жуткого позора.
Бред! Бред! Бред! - бормотала она. Какой, к черту, позор? Ее любимы человек умер пару часов у нее на глазах! Кто она такая, что выбирает между его спасением и глупым социальным статусом. Да пусть ее тысячу раз упекут в тюрьму, но она обязана попробовать повернуть время вспять.
Не зная себя, Ева с внезапной уверенностью схватила крышку со стоящего вблизи мусорного бака и с размаху ударила ею о стекло. Оно жалобно звякнуло и осыпалось неровными кусочками на асфальт. Девушка смело шагнула в образовавшийся проем. Босые ноги моментально нашли зловредные осколки, вонзившиеся в кожу, как ножи. Но Ева даже не почувствовала этой боли. Да что она по сравнению с болью от потери любимого?
Девушка схватила с полки горсть вязальных крючков и выскочила обратно на дорогу. Она слышала, что кто-то кричит ей вслед, но было уже поздно — Ева с новыми силами бежала к своей цели.
Здание Городского морга никогда не закрывалось на ночь — никто не знает, во сколько угораздит скончаться очередной «гость». Так и в этот раз, скволь стеклянную входную дверь был виден стол дежурного и мирно дремлющий за ним охранник. Точнее, то, что он дремлет было видно лишь на близком расстоянии, для тех же, кто смотрел с улицы, мужчина просто очень увлеченно уткнулся в раскрытую перед ним книгу.
Женевьева не особо разбиралась с тем, кто и чем занят, она просто пулей проскочила мимо дежурного, на что тот даже не среагировал, очевидно смотря приятные сны, и занялась поисками. За парой дверей оказались служебные помещения, большинство были закрыты, и вот, наконец, она наткнулась на большую, белую и довольно прохладную комнату с рядом дверц вдоль стены. Найдя глазами ячейку № 57, Женевьева поняла что та расположена довольно высоко для низкорослой девушки. Подтащив, к счастью пустующий, стол на колесиках, она забралась на него и мысленно скрестив пальцы потянула на себя ручку. Уф! Открыто! Пусто!
Ева влезла в этот странный ящик, легла вытянувшись во весь рост, игнорируя морозящий воздух, закрыла глаза и приготовилась ждать. Спустя пару секунд в ушах Женевьевы что-то зазвенело, все тело отяжелело и парализовало, и вот, даже не успев толком напугаться, она свалилась на что-то мягкое.
Эй! – девушку толкнули с низу. - Слазь с меня! Ты что Хранитель? Когда вы уже научитесь нормально телепортироваться?
Перекатившись с этой шумящей подушки для мягкого приземления и сев на колени, Ева с удивлением уставилась на долговязого растрепанного парня. Тот церемонно отряхивал одежду от невидимой пыли и что-то бурчал себе под нос.
Память услужливо напомнила Еве о цели прибытия сюда и девушка, боясь растерять запал, выпалила:
- Мне нужно Полотно 739-06-66.
- Что-о-о, - удивленно протянул Кел, а это был именно он, - ты кто такая?
- Я Женевьева Новель.
- Не может быть, убей меня Каратель! Вот гад этот амур недоделанный! Все подстроил. И ведь ничего не поделать, правила — есть правила. Ну раз так, вон оно, на втором стеллаже, третья полка сверху. Бывает же…
Девушка не дослушала ворчливых бормотаний ангела, а что это был он не подлежало сомнению — сложенные за спиной белые крылья были красноречивы, прытко вскочила на ноги, схватила заветный сверток с полки и раскрутила его. Ее глазам предстала красивейшая и невероятно странная вышивка: цветные нити в хаотичном порядке полосовали холст, перекрещиваясь, соединяясь, перетекая одна в одну, они дополняли друг друга, создавая абстрактную и совершенную в своей нереальности картину, которой позавидовал бы Дали. От полотнища веяло силой и чем-то еще... На ум шло слово «судьбой»... На самом верху холста края были будто оголены, несколько нитей выглядывало наружу, а два последних ряда были чуть более тусклыми, чем остальные. Вытащив из упаковки один крючок, девушка решительно подцепила им эти нити и, не давая себе возможности размышлять над правильностью таких действий, слепо доверяя словам того, кто привел ее сюда, дернула их вверх. Вытягиваясь из холста, они издавали легкое бренчание, как гитарные струны от касания пальца. Едва покинув до конца свое место нитки потемнели и стали темно-серыми, безжизненными.
- Что ты делаешь? – завопил пришедший в себя ангел. - Это Небесная собственность!
Но было уже поздно, девушка исчезла, а полотно свалилось на пол. Там, где раньше были нити, вытащенные Евой, стал образовываться новый узор, красные, ярко-желтые и зеленые нити медленно, но верно завершали картину, змеясь судьбоносной вышивкой…
 
* * *
 
Женевьева с удивлением обнаружила себя сидящей в Ботаническом саду, с бокалом в руке. Напротив сидел Саймон, живой…
- За нас, - подняв бокал, провозгласил мужчина, - за нашу встречу, я верю, что она была предназначена судьбой.
- За это я выпью, - согласилась с безмятежной улыбкой Ева. Потом, словно очнувшись, вспомнила зачем она здесь. Как в замедленной съемке она подняла глаза и увидела за спиной у Саймона Барни, который со злым прищуром поднимал руку с пистолетом.
- Нет! – закричала девушка и, с удивительной для себя скоростью, схватила со стола и швырнула в сторону Финча ведерко со льдом. Оно пролетело в паре сантиметров от руки мужчины и исчезло в розовых кустах. Тот от неожиданности выронил пистолет, который при ударе о землю выстрелил в дерево.
Саймон, обернувшись, быстро сориентировался, вскочил, уронив стул, и ударил кулаком в лицо Финчу, повалив того на землю. Сцепившись мужчины покатились по земле, быстро оказавшись сверху, Саймон прижал Барни лицом вниз и скрутил ему руки за спиной. Тяжело дыша он с шоком в глазах посмотрел на трясущуюся от озноба и счастья Еву. Где-то на улице послышались звуки полицейской сирены. Через какие-то несчастные три минуты двое служителей правопорядка, те самые Маккинли и Сэм, уже защелкивали на запястьях Финча наручники.
Ева, не обращая внимания на полицейских, бросилась в объятия Саймона, обвила его руками и прошептала то, что не говорила с самого детства: «Я так счастлива». Ответом ей было эхо собственных слов, произнесенных ошеломленным и безумно влюбленным мужчиной. Проклятье спало. Игра завершилась, и впервые за тысячи и тысячи лет победили не Пифиии.

Эпилог

- Встать! Суд идет! – для острастки стукнув кулаком по столу, провозгласил ангел в белой тунике и очками на длинном носу. Аудитория замерла, когда в зал вошел Он. Заняв место во главе судебной коллегии, Он сложил руки перед собой и властно осмотрев зал, взял слово:
Небожители! Сегодня мы решаем судьбу нашего сына – Олея Иериуса, сценариста, ученика Великого небесного дома учения Сценаристов имени Протелея Мудрого и нарушителя двух главных законов Неба! Обвинитель, прошу Вас огласить суть проступков молодого сценариста.
Мрачный седой ангел встал и заунывно начал читать обвинительную часть:
Небожитель Олей Иериус обвиняется в том, что он не выполнил пророчество уважаемых Пифий, проигнорировал предписания Полотна Судьбы, взяв на себя сомнительно право решать Судьбу человека самостоятельно, а также... – он выдержал паузу, оглядев аудиторию, - вмешался в чужой сценарий! Он незаконно проник в Небесный архив, напечатал противоречащий первоначальному предсказанию сценарий для людей, известных как Женевьева Новель и Саймон Грин, избранными Пифиями для Игры...
Зал замер в шоке.
- Сценарист Олей осмелился ослушаться приговора об изгнании, открылся человеку и помог ему изменить Полотно Судьбы, чем ни единожды нарушил Закон.
Несколько особо нервных ангелов находились в предобморочном состоянии. Мастер Алкей сидел в последнем ряду и, утирая слезы, пил настойку амброзии. Мама Олея плакала на плече у матери Дайена, который со всей семьей пришел поддержать мальчика. Благо самому Даю обвинений за соучастие не предъявили.
Далее продолжил уже Он:
- В результате необдуманных действий мальчика двое Забытых избежали участи, которая ожидает каждого отмеченного Пифиями. Они прошли все тридцать три Беды, напророченные Полотном и остались жить…
Что тут началось! Ангелы, перебивая друг друга, требовали подробностей, кто-то просил помиловать Олея, другие кричали, что за неповиновение Пифиям, и его и Забытых нужно жестоко наказать.
- Приговор! – зал замер от Его голоса. – Олей Иериус был признан Высшим Судом виновным в преступлениях против Неба, обозначенных в Разделе шестом Закона, но, учитывая смягчающие обстоятельства, не будет подвергнут изгнанию. Отныне Олей Иериус лишается печатной машинки, - мальчик понуро замер при этих словах, представив как стареет в Ремонтной мастерской, - и получает статус Хранителя! – на последней фразе Он подмигнул бывшему сценаристу. - Возможно, так он ничего не натворит. Защищать своего подопечного – это теперь его прямая обязанность.
 
* * *
 
Олей с удовольствием оглядел свое отражение в зеркале. Эх! Как же ему идет золотистое одеяние. Куда больше чем голубое, в котором он похож на амура… Кстати о птичках, мальчик хитро глянул на лежащий на кровати лук и колчан, полный стрел с наконечниками-сердечками, которые он стащил у зазевавшегося Амура, и который нужно отдать Келу.
Он еще раз, еще не до конца веря в свое назначение, покрутил в руках конверт с фотографией своей новой подопечной и в который раз вытянул дрожащей рукой карточку. Жаль, конечно, что ему втюхали девчонку, но ничего, она даже симпатичная. С фото на юного Хранителя смотрела пухлощекая девочка лет пяти, с хитрыми глазами и ямочками на щеках. Подпись внизу гласила: «Магдалина О’Коннор». Но это уже совсем другая история.