Люба

Прабабушка моей жены имеретинка по происхождению выйдя замуж местного родовитого, правда нищего Джемсо Одилавадзе,
 стала после свадьбы нищей княжной.

Прожив с мужем почти сорок лет она рано, по местным понятиям овдовела
и оставшуюся часть своей жизни провела покачиваясь в гамаке,
и куря невероятного размера сигары, которые сама же и крутила  из табака,
выращенного тут же неподалеку. Для изготовления сигар она задирала свои многочисленные юбки,
используя собственые широкие бедра вместо обкруточного стола.

Сигары получались толстыми, темно-коричневыми словно кровяная колбаса, длинными и вонючими как и положено быть хорошим сигарам.
ПО все длине их украшали достаточно глубокие гофрированные борозды, которые оставляли во время скрутки
длинные красивые пальцы Любы - так её все, от мала до велика звали - поэтому со стороны казалось,
что сигары изготовлены или на гончарном круге,
или же вообще каким-то никому не ведомым загадочным способом.
Возможно в этом было что-то фрейдистское.

Она не любила, чтобы к ней кто-нибудь прикасался, и при виде орды приближающихся 
внуков, правнуков и правнучек, кричала на них хриплым голосом
"Пошли на *** дети! Одна зараза от вас!"
Она все имела отдельное: посуду, туалетные принадлежности, постельное бельё, гамак.

Впрочем все было чистым и опрятным.

И сама она была чистой и опрятной. От её рук пахло лавандой, а от волос цветами.
Она не любила, чтобы о ней заботились.
Она любила, чтобы гамак покачивался пока она в нем лежит.
Гамак висел на широкой веранде с резным балкончиком и балюстрадкой.
Для того чтобы избегать просьб и общения с родственниками она привязала длинную бечевку к росшей неподалеку старинной груше.
Второй конец бечевы она держала в руках.
Время от времени натягивая конец она раскачивала гамак без посторонней помощи.

Её муж князь Джемсо, который незадолго до своей женитьбы на Любе вернулся из долгого путшествия по Индии,
не привез оттуда ни шелков, ни смарагдов ни рубинов.
Привез правда семена неведомых ранее никому из соседей  растений. Растения успешно взошли, распустились,
зацвели и столь сильно благоухали весь жаркий август и не менее жаркий сентябрь
что вызвали удивление и одновременно одобрение генерал-губернатора Тифлиса барона Витте, а потом также благополучно погибли.
И больше о них уже никто не вспоминал.
 
Однако, вскоре после свадьбы князь Джемсо увлекся цветоводством.
Цветы стали его страстью, слабостью и творчеством
Поэтому весь отведенный ему остаток жизни - а умер он в 20-е годы прошлого века -как и положено настоящему художнику
он оставался садовником собственного сада, выращивая только черные розы.
На все остальные растения он смотрел с подозрением и с опаской, экономя на них творческую эманацию.

В семье до сих пор бытует предание, что в земле роз, в далекой Испании растет черный цветок, носящий его имя.

Единственный раз он позволил себе пойти против заведенной традиции
 и в самом конце благословенного девятнадцатого века  посадил в дальнем углу Сада Черных Роз два саженца хурмы.
Саженцы выросли и стали огромными деревьми, которые растут у нас и поныне.
Особенно хороши они в начале зимы - толстые в два обхвата стволы,
покрытые глубокими восковыми морщинами, черные без листьев разлапистые кроны,
на которых горят как сотни крупных галактик горячие оранжевые плоды....

Параджанов, который давно дружил с прабабушкой, часто навещал Любу на ее веранде,
он заблаговременно прихватывал с собой из дальних комнат дома венский стул и присаживался напротив её гамака,
соблюдая незримую санитарную зону, которую хорошо чувствовал.
Их связывали какие-то странные очень теплые, загадочные отношения.
Они подолгу,  тихо и вежливо разговаривали,
но содержание этих встреч всегда оставалось за кулисами общего течения спектакля жизни.

Когда  Параджанов уходил из дома карманы его пиджака оттопыривали сигары, подаренные ему странной женщиной.
Никто такой чести больше не удостаивался.
О чем они беседовали с Любой остается только догадываться.
Знаю лишь, что в тот период Параджанов работал над сценарием "Демона".
Фильм этот он так и не поставил.
На вопросы о причинах неудачи он отшучивался:
- Мне нужны были десять белых верблюдов. Они  не смогли их для меня найти.....