Я болею

Влюбленность – это болезнь. Почему же они не хотят дать мне больничный на две недели? Почему не кладут в больницу, не ставят капельницу, почему не лечат? Почему они молча наблюдают за тем, как мое измученное сердце разрывается на миллионы бесполезных осколков?

Может быть, потому что влюбленность – это смерть. Не та, после которой чернота и свет в конце тоннеля. Это смерть реальности и рождение какой-то странной, всепоглощающей фантазии, где есть только ты и он… нет… только он.

Бесполезно объяснять им, что я сейчас чувствую, ведь если они не чувствуют того же, то никогда в жизни не поймут, как мне плохо и хорошо одновременно. Хотя… скорее плохо… плохо от того, что хорошо.

И всё вокруг другое… неправильное. Хочется взять краски и разукрасить всё вокруг… деревья сделать оранжевыми, траву - синей, небо - желтым.  А людей… людей переодеть в маленьких улыбчивых фей. Только переодеть можно, а вот заставить улыбаться…

Если я начну всё это рассказывать им, подумают, что я сошла с ума. Если попытаюсь объяснить ему, он посмеется. А мама и папа пожмут плечами, папа скажет: «Бывает!». Мама добавит: «Проходит!».

А мне хочется летать. Я не говорила? Летать не как птицы, летать как люди… с распростертыми руками, в пижаме, над городом, над домами и машинами. И, наверное, должно хотеться летать с ним, а мне почему-то хочется летать одной. Почему? Может быть, влюбленность – это болезнь и смерть, которая никак не связана с тем, кого ты любишь? Поэтому и летаешь в одиночестве, и страдаешь в одиночестве, и пишешь весь этот бред, даже не задумываясь, где он сейчас и что делает.

Мама права, это, конечно, проходит. Все болезни проходят и все смерти забываются… рано или поздно. Моя тоже пройдет и тоже забудется. И, может быть, читая всё это через тысячу пятьсот восемнадцать лет я даже не вспомню его имя.

Влюбленность – это болезнь. Я болею.