Генералы на осциллографах

"Человек до ста лет – дитя, да если бы он и до пятисот лет жил, все был бы одной стороной своего бытия дитя. И жаль, если б он утратил эту сторону, – она полна поэзии".

А.И. Герцен

               
               Занятия начались строго по расписанию. Внезапно смолк гул множества голосов, дробно висевший в пространстве; облегченно вздохнул старый паркет, только что привычно скрипевший и стонавший под шагами множества слушателей, которые в перерыве между парами энергично перемещались в другие аудитории.

               Под высокими сводами просторных коридоров установилась тишина – на очередные 50 минут учебного часа. Одна за другой закрывались двери аудиторий в длинном факультетском коридоре за вошедшими преподавателями. И тогда тишина немного нарушалась:

– Здрав…  жела…, тварищ плковник! – с небольшими интервалами приглушенно раздавались дружные приветствия из-за закрытых дверей аудиторий, – слушатели здоровались  с преподавателями после традиционных докладов дежурных по учебному отделению о готовности к занятиям.

               Только из распахнутых дверей большой курительной комнаты медленно продолжал вываливаться синий табачный дым, который там не умещался.

               Наш преподаватель, полковник Соколов Петр Петрович,  где-то задерживался, видимо, по веской причине. Доктор технических наук, человек известный и уважаемый далеко за пределами нашего прославленного училища, он был весьма педантичным преподавателем. По его учебникам мы учились.
               
        Полковнику далеко за пятьдесят. Строгая осанка, седая, всегда очень коротко стриженая круглая голова на загорелой морщинистой шее, крючковатый нос, неторопливые взвешенные движения – делали его схожим со старым мудрым орлом, которому не пристала мелочная суета. Шалить у Петра Петровича на занятиях было – себе дороже.

Весь его облик внушал слушателям невольное уважение и трепет при первом же знакомстве с ним. Уважение потом возрастало – с ростом понимания слушателями того обстоятельства, какой это специалист в своей области.

Как-то один балагур со старшего курса, сидя на подоконнике в курительной комнате, картинно пуская вверх конус табачного дыма, толковал нам, "салагам" :

- Соколов сделает из вас инженеров, даже если вы полное дерево – «тэйбл», –   курсант убедительно постучал костяшками пальцев сначала по подоконнику, а затем, по-клоунски вытянув губы и открыв рот буквой "О", – по макушке своей стриженой головы, и звук вдруг получился такой же, как по дереву, – как папа Карло сделал Буратино, пацаны.
 
Курсант оказался прав. А говорил он нам наверняка то, что слышал, в свою очередь, от старших. Теперь я это понимаю.

На занятиях мы убедились – Соколов, действительно, сумел бы заставить мыслить и полено, сработав из него неплохого инженера – если бы  Родина приказала. Он убедительно и своеобразно рассказывал об инженерных проблемах и оригинальном их разрешении, воплощенном в технике, устройство которой он нам преподавал.

Наш дежурный Юрка Довбешко, застегнутый на все пуговицы, терпеливо ждал преподавателя на исходной позиции возле входных дверей. Паркет в этом месте заметно протерли многие поколения дежурных. Но Соколов всё не появлялся.

Постепенно все разговорились, зашумели, а несколько человек, которым шум никогда не мешал, даже прикемарили, уронив свои буйные головушки на руки, сложенные на столе.

Юра же начал уставать от однообразия ожидания.  Но, как записной юморист, он всегда отличался нестандартными подходами к любым нудным ситуациям. Вот и сейчас, заметив, что наступило некоторое расслабление, Юра вдруг не своим голосом подал команду:

– Вста-а-ть! С-с-мир-но! Та-а-арищ полковник…

Отделение переполошено вскочило, роняя на пол конспекты и ручки, разворачиваясь, как это положено, в сторону входа и, принимая стойку «смирно», привычно сделало короткий, но глубокий вдох, готовясь приветствовать преподавателя.

Однако, вместо входящего Соколова, увидели того же Довбешко, который, картинно вывернув локти кверху, раскинул руки в стороны, наподобие крыльев, чуть присел, и, как-то скрючив нос, непостижимым образом стал похож на орла.   Юра по-куриному закатил глаза куда-то под брови и утробным  голосом медленно проскрипел:

– Вольно…, орлы !  Всё спите, сцуки ?! Ну, спите, спите, давно я не клевал ваши тупые мозги на зачете…

Мы сначала опешили. Но затем сразу грохнул хохот, все зашумели: уж очень колоритно это у Юры получилось. А он, поощряемый публикой, не спешил выходить из «орлиного» состояния.

В это время неожиданно появился полковник Соколов и оказался прямо перед Юркиным задом, выпяченным ему навстречу. Оказывается, Соколов остановился за приоткрытой дверью, услышав этот спектакль одного актёра, и вошёл, не дожидаясь второго акта.

Поскольку команду должен подавать тот, кто увидел начальника первым, все разом заорали «смирно», и тут уже Довбешко, от неожиданности подскочил, как ужаленный. Но, не растерявшись, он ловко крутанулся, принял строевую стойку, вытянув руки по швам и, поедая глазами Соколова, начал рапортовать:

– Товарищ полковник, 252 отделение к занятиям готово! Дежурный …

– Вольно, садитесь, – недовольно буркнул Соколов, проходя к кафедре.

Цифра «5» в номере отделения указывала курс. А когда-то на абитуре наше отделение имело номер 202!

– Итак, Довбешко, – кашлянув, раздумчиво произнёс Соколов, пропустив мимо ушей Юркино: «Товарищ полковник, разрешите сесть?», – так вы говорите, что пора клевать… тупые мозги?!

Из-под иронично приподнятой седой брови, орлиный взор сверкнул в сторону Довбешко. 

Юра покраснел, и, как говорится, гордо промолчал.

– Уже пятый курс! Пора бы некоторым «тупым мозгам» и поумнеть. На носу – дипломный проект, товарищи будущие офицеры. Инженеры! А некоторые, очевидно думают, что к госкомиссии тоже можно повернуться задницей, – Соколов выразительно посмотрел на Юрку. – Нет, мы на кафедре постараемся принять все, уже испытанные на практике и зарекомендовавшие себя меры, чтобы факультет, как всегда, мог гордиться своими выпускниками. Конвейер не должен давать сбоев. Ваши предшественники поделились бы с вами ценным опытом. Но они теперь люди серьезные и решают иные задачи!

– Думаю, самым лучшим из вашего отделения будет Довбешко, – суровым голосом многообещающе заключил Соколов. – Я лично буду руководить вашим дипломным проектом, Довбешко. И на примете у меня есть ещё несколько кандидатур, – неспешно оглядел он аудиторию.

– Довба, вешайся! - прошептал кто-то громко в Юркину сторону.

Возникло лёгкое оживление.

Вдруг суровые складки на лице у Соколова разгладились, и он чему-то скупо улыбнулся. Все внимательно слушали преподавателя и следили за выражением его лица.

– Садитесь, Довбешко, – Соколов, проследил, как Довбешко занял своё место, попытавшись незаметно ткнуть соседа локтем, и, оставив тему занятия, внезапно повёл разговор в другом направлении.

– Я понимаю, что энергия вас просто распирает, уж такой возраст, – Соколов рассуждал, будто бы с собой, подкрепляя речь едва заметными, скупыми жестами. – Поэтому, я вполне понимаю ваше желание подурачиться. Но дело не только в этом!  Меньше, чем через год, вы попадете в другие воинские коллективы, и будете вести себя иначе, совершенно по-другому. Ваша психика и поведение претерпят сильные изменения. Потому что вы будете в ином качестве. Вы будете руководителями. Горе тому, кто останется школяром. И тут, Довбешко, мне очень трудно представить, как вы повторяете ваши выкрутасы, например, в должности командира батареи.

Юра, услышав свою фамилию, вскочил:

– Я !

- Сидите, Довбешко, я веду речь не столько о вас, сколько об интересных особенностях разных коллективов. И дело тут отнюдь не в возрасте и не в должности. Если через какое-то время собрать много командиров вместе, они опять будут школярами, – Соколов часто употреблял это ироничное выражение.

Однажды мне пришлось быть на сборах высшего командного состава с циклом лекций по автоматизированным системам управления. Там собрался очень серьезный контингент – генералы, полковники на генеральских должностях – со всего Союза и даже из Групп войск.

Занятия тоже организовывались по учебным группам, примерно, как и в училище. В группе назначался старший из числа генералов на всё время сборов и ежедневно – дежурный, который, докладывал преподавателю о готовности группы к занятиям – независимо от его звания.

И вот, как-то я должен был проводить занятие с генералами в пространном помещении одной из лабораторий, где стояла учебная техника. Но тут мне сообщили, что на занятии будет присутствовать маршал N.  Я должен подождать его прибытия и сопроводить к месту занятия.

Естественно, начало занятия (как и сегодня !) задержалось. И вот мы следуем с маршалом  к месту занятия, а, подходя, слышим какой-то невнятный шум и суету. Маршал вопросительно так на меня посмотрел и решительно открыл  дверь. Команды никто не подал.

Я похолодел. Со сжавшимся сердцем – маршал всё-таки! – я ожидал увидеть всё, что угодно, но только не это.

В аудитории находилось несколько больших импульсных осциллографов, которые из-за габаритов размещались на четырехколесных транспортных тележках.

– Так вот! – Соколов медленно поднял густые брови, – сдвинув столы в сторонку, пузатые наши генералы, забыв про свою солидность, азартно разъезжали на этих тележках по освободившемуся пространству,  эдак, отталкиваясь одной ногой. А шум стоял от того, что они не просто катались, а при этом шумно играли в некий футбол: с криками вроде «Ваня, пас! Петя, забивай!» гоняли по бетонному полу спущенный волейбольный мяч, пытаясь загнать его в импровизированные ворота…

– Да-а-а! Стоило военачальникам собраться вместе в давно подзабытой ситуации, в роли слушателей, как они опять превратились в школяров. Не умудренные опытом генералы, а пацаны, да и только!

– Товарищ, полковник! Курсант Довбешко. Разрешите вопрос?

– Да.

– А вы сегодня в связи с чем задержались, если не секрет? – Юру всё ещё терзал собственный конфуз.

– Ждал начальника училища!  Он хотел присутствовать  на занятии, да потом вдруг отменил свое решение… Считайте, что вам, Довбешко, трижды повезло.

– Почему трижды?! – удивился Юра.

– То, что начальник училища, слава Богу, сегодня не прибыл, и перед вашим задом оказался всего лишь я – раз; то, что я, после тех сборов, понимаю корни поступков некоторых школяров. А три – то, что я буду руководить, Довбешко, вашим дипломным проектом  лично!


P.S. Юра Довбешко, "хочу-не хочу", с блеском защитил диплом на «отлично» (а куда же ты денешься с подводной лодки!), как и Ваш покорный слуга, попавший в эту же «спецгруппу» к полковнику Соколову П.П.

Теперь Юра – сам полковник, только уже запаса, и – в армии другого государства… Такой же жизнерадостный юморист.


Фамилии персонажей вымышлены, а сами образы носят собирательный характер...