Тридцать лет спустя

День начинается  с долгожданного, полуночного ливня. «Это нам на дорожку!» - говорю я радостно супруге под всполохи молний и раскаты грома, так как нынче у нас грядёт, страшно сказать, тридцатилетие совместной жизни.
 
Оказывается,  это событие называется «жемчужной свадьбой». Маленькое застолье в кругу  близких друзей намечается на вечер, когда духота спадёт. Утром, уходя на работу, нежно обнимаю свою Наталию за талию. Не всегда провожает. Чаще не провожает вовсе. Но вот сейчас – рядом, как много лет назад на корабль провожает! За долю секунды проносятся в  сознании картины давно минувших дней:

Знакомство на танцах на четвертом курсе училища в далеком ноябре 1979 года. На той глазастой девчонке была  яркая желтая кофточка с широкой синей полосой на груди. Хорошо запомнил на всю жизнь и саму полосу, и место её расположения. Как-то жена  проговорилась, что именно в тот момент она решила: «Этот будет моим!» Приятель сказал, что они все так говорят. Им лучше знать! Верно?!

Затем регистрация летом  в  Ленинграде и перелёт на свадьбу в Казахстан, где нас, как котов в мешке, ждали мои и Натальины родители, приехавшие с Алтая. Путём  перекрёстных опросов узнал, что от этого обстоятельства било мелкой и крупной дрожью близких родственников и саму невесту, когда мы выходили из самолёта. От того перелёта  в памяти ещё остался крохотный бутерброд с черной икрой и листиком петрушки.

На свадьбе Наталья потребовала от меня покатать её на чёртовом колесе, которое навязчиво нависало из парка культуры и отдыха  над двором деда, где гуляли свадьбу.  А затем моя бабушка зажигательно прошла в быстром танце под баян несколько кругов, практически не мигая. Прохожие удивлялись и шарахались прочь с встречного курса, когда вечером я нёс Наталью на руках: недалеко и недолго, но зато по центральной улице родного Кокчетава!

А затем в начавшемся отдельном семейном плавании в Ленинграде нас, по законам жанра, хозяйка, мыкающая бабью долю с почти взрослой дочкой без мужа, в феврале 1981-го выставила  из снимаемой  комнаты. Это произошло сразу, как стало ясно, что  курсантская семья ждёт пополнение. Через четырнадцать лет я встретил хозяйку Тамару в ателье по пошиву военной одежды:  глаза бегали как у побитой собаки - успокоилась лишь тогда, когда поняла, что  зла на неё не держу.

В  опрятном общежитии Судпрома  на Васильевском острове мы жили в угловой комнате на четвертом этаже, куда  помогли  переехать друзья. С двух сторон слышали, как нас обходят соседи, с третьей – как пьяные электромонтажники в сотый раз поют «Новый поворот» - шлягер от Макаревича. Как он нас достал!

Потом я уехал на корабельную стажировку на Север.  Когда супруга встречала меня в конце зимы в своём ярком зеленом пальто, её живот, мне казалось, заполнял собой весь Московский вокзал. Наверное, с учетом этого обстоятельства командир роты отпустил меня домой без заезда в училище - прямо с вокзала.

Дочь родилась по сиреневой поре, как только я защитил дипломный проект.  На выпуск приезжали мои родители. После вручения  лейтенантских погон Наталья одна поехала из Петродворца кормить дочку, оставленную под присмотром друзей. Мой дед тоже был у нас в этот день: приезжал заодно на встречу ветеранов – фронтовиков.

Затем короткая и неприкаянная из-за отсутствия жилья лейтенантская жизнь в Североморске. В первый же день по приезду Наталья, из-за  незнания местности,  нешуточно замерзла: около часа ждала автобус, вместо того, чтобы за пять минут преодолеть гору по трапу.  Друзья недавно вышедшего на свободу хозяина комнаты – такие же бичи, как и он, успели съесть наш выставленный на холод суп, пока Наталья   выбегала на улицу посмотреть не вернулся ли «Киев» в базу. В трезвые минуты «разбойник» ей говорил: «Ты ничего не бойся: меня здесь все знают!»

Сын  родился через два года, когда корабль был в ремонте в Николаеве. Северной получки не было, зато были общежитская крыша над головой, жара и море южных  фруктов. Почти десятилетняя семейная жизнь на Севере пролетела как один день в моей службе  и Натальиной заботе о доме и детях. Квартиру получили на выезде из Североморска возле аэродрома на пятом году службы.

Ярко помню, что как-то зимой корабль заполночь вернулся в базу.  Рейдовый катер забрал сходящих на берег  офицеров и мичманов  очень поздно и ошвартовался где-то в скоплении небольших судов, стоящих борт о борт. Пробираясь к причалу в темноте, мы рисковали упасть за борт или свернуть себе шею на скользкой промороженной палубе. Но дома нас ждали! Ждали, чтобы  через три-четыре часа также стремительно проводить  на корабль.

Я весь в светлых  воспоминаниях, уносящих меня  высоко, откуда можно просмотреть тридцатилетний период жизни. Стою с сумкой на плече, уткнувшись в прическу своей юбилярши, которой благодарен, признателен,  многим обязан и с которой вновь готов отправиться в плавание.  Тут Наталья неожиданно прерывает мои воспоминания: «Ты  вечером лучка и укропчика привези. Хорошо?»

«Хорошо!»