Счастливый Слесарь РФ Часть 2

Часть №2

Муки.

До одного из главных событий в своей жизни, которое произойдет уже в совершеннолетнем возрасте – многолетнее проживание в России, Джон по сути ничего такого о ней не знал, и четкого реалистического представления не имел. Он провел всего лишь три полных полноценных лета. В России.
Так получилось, что дедушке Михаилу Джон был нужен больше чем победа в «холодной войне» Советского Союза. И со дня появления странного внука на свет он буквально каждый день жаждал, чтобы Джон все свое детство был рядом с ним: вместе с ним ходил в огород, ругался в телевизор на футболистов, и забивал гвозди в строящейся потихоньку бане. В противном случае что-то едкое и острое мешало ему нормально жить. Дед Михаил называл это социальная изжога. Это неприятное чувство обычной изжоги, только возникало оно у него не  после шашлыка с аджикой, как он любит. А дед Михаил настолько любил острое, что в его случае аджики было больше чем шашлыка. Неприятное возникало так же и  не от водки. От чего-то другого. Эта своеобразная невыносимая изжога приходила к нему только от той мысли, что он не может растить своего «не такого» родного внука сам.
Его жена «баб – Оля» (бабуля Оля для нас, но не для Деда-Михаила) в скором времени просекла эту фишку и начала подкалывать его. Если, у деда Михаила срывается крик по поводу и без - тут есть два варианта. Либо наши выиграли в хоккей у Чехословаков всего лишь с разницей в одну или две шайбы, либо эти жирубесющиеся интилегентные Греки вновь придумали яро нелюбимую его простой душе «отговорку со скорлупой». Она за невинно-смешным лестливым отказом скрывало то о чем дед Михаил, не стесняясь, высказывал с большим энтузиазмом «Греческой родне» в трубку. Настолько энтузиазисто, что не то, что переводчик (был прагматично нанят, на случай если Маши не будет дома.) так и сама Маша не могла порой передать смысл отборнейшего мата. Примерный да. Но Греки требовали без скорлупы! Особенно переводчик. Он не понимал: почему не может в деталях понять русский мат? На что тратил 5 лет своей жизни?
И с каждым неприездом Джона деду Михаилу становилось печальнее на душе. Он похудел, истощал, а самое главное начал чаще пить. От отчаяния. Сам факт того, что он не может воспитать своего необычного внука, означало, что Джон для него и не внук. А американец. Хоть и воспитывается Греками. Вот от этого разрасталась и разрасталась год от года это своеобразная социальная изжога внутри. Она была чем-то химическим как любовь, но немного другим явлением.
Он конечно умом понимал, что эта идиотическая мысль. Но его мозг, без спроса, какая – то часть его, бу¬д¬¬¬¬то получила независимость и, не являясь дедом Михаилом, навязывало ему это мнение. Безусловно, этот « Квебек» в его голове, образовался от проживания в непростом коммунистическом обществе постоянного давления. Квебек всегда навязывал свои мысли, к которым дед Михаил до поры до времени прислушивался. Однако в случае с дочерью прислушиваться передумал, прошел переломный момент на пути к истине. И теперь дед Михаил начал задаваться вопросом: а не идиот ли, этот Квебек? Вернее в 90-е, после всего произошедшего, он осмелился сам себе этот вопрос задать. Раньше боялся…
Идиотичность некоторых идей, позиций, мнений и приказов «Квебека», на которых воспитали поколение советских людей, он тоже понимал где-то в глубине души, но признаваться самому себе просто не хотел. Так было легче. Это все равно, что в наше время понять - новая песня Тимати тебе нравиться, а сам ведь он тебя бесит. И всех вокруг тоже. А в его время Тимати заменяла какая-нибудь тайно попадающая в страну привлекательная музыка американской культуры. Русский не должен понимать врага!
Осознавать то, что Квебек дурак, и он зря жил им, был им, дед Михаил уже стал способен. Осознать – да. Но не принять.
Но и само осознание мучило сильно и день ото дня ему становилось хуже. Социальной изжоги больше. Она была как совесть. Была совестью, но необычной, а Советской. Была у Деда Михаила совесть добрая человеческая, а еще была и такая непростая, патриотичная. Накачка сознания всякими идеалами красного времени, которыми он пропитался и которые уже в нынешнем демократическом времени никому и не нужны, а жить с ними в новой стране дискомфортно. Она раньше у всех была до поры до времени. А после перестройки стала исчезать. Но она была! Да…была, была, была!!! Была, черт возьми. Правда была. Честно. И до этого сознание русского человека было напичкано какими-то идеалами. Было. У каждого в голове должен быть свой Квебек! Иначе никак. А сейчас вообще ничем таким полезным не пичкается мозг. Иначе дед Михаил не мог объяснить, куда исчез безбашенный патриотизм, который диктовала им советская совесть, все эти иллюзии, которыми он жил для нынешних людей стали смешны. Потомучто не пичкают. Человек не может родиться с чувством патриотизма. Оп и я патриот! Патриотизм социальное чувство и в мозг в виде чипа его навязывает общество. Поэтому когда косят 1 из 100 это да, виноват тот единственный, кто косит, ну когда все…Поколение деда Михаила - управляемые роботы, а нынешнее – неуправляемые. К таким выводам приходил дед Михаил, когда боролся со своей советской совестью. Когда пытался в мыслях раскусить ее. А может это не совесть, а раз так значит она не честная и не правдивая в своей основе. Ну а кто придумал эту основу…? Ленин чтоли? Ну да.
В такие моменты он жалел, что  мозг деда Михаила  в отличие от мозга его коммунистических друзей-дедов не консервативный в принципе. Жалел, что дан не зря. Ему было неприятно догадываться, что возможно то, чем они жили и, то, что его мучает – сплошная ложь. Он никак не мог принять этого. И попытаться победить ее, выжить из себя. Это казалось ему невозможным. Поэтому и во всех жизненных вопросах, в том числе и с вопросом о Джоне он вынужден был с ней считаться. Она высказывала ему свое негативное мнение во всех вопросах: о Джоне, дочери, прохожем человеке необычайно веселом  и тем самым томила, мучила и жгла не черствое сердце деда Михаила.
А принять это все равно, что умереть. Принять то, что коммунисты зомбировали
народ как солдата в Армии. Предварительно отупляя, чтобы потом тот превратился в послушную шавку не представляющую смысла жизни без хозяина, готовым выполнить любую его просьбу, даже если твой хозяин ужасен, даже если твой хозяин Сталин? Ужаснее этого могла лишь быть новость о том: что когда-то Ленин темными ночами, заперевшись у себя в комнате, переделывал марксистские принципы на нужный ему лад и при этом не переживал за свой родной народ а истерично ржал. Причем «рофл» был мощный. То есть узнать действительно правду, посмотреть ей в глаза это все равно, что лишиться смысла жизни ведь в его идеи ты свято верил и на них зачато твое воспитание. Принять – это все равно, что согласиться с этим. И тут же приговорить себя к инфаркту. Хотя некоторые советские  идеи в основе своей может и прекрасны. Но после такого, после того как ты узнал и поверил в то, что они были частью обмана? Это удар. По сравнению с этим удар Валуева, или Балуева – ерунда. Причем это обман над твоим фактом жизни. У тебя за спиной смеялись, сволочи, а ты им верил. А как еще?
Деду Михаилу как-то ночью, ночью после пьянки, в которой он рассуждал на эту тему, и, уснул после нее с этими не радостными мыслями, приснился сон. Неприятный сон, сильный и очень специфический, способный оказать влияние на человеческую психологию, а может, и сломать человека.
Сам факт обмана человека сволочями явился там, в следующем виде.
Бог дал тебе билет в жизнь, и ты пошел мимо проходной, а билет оказался фальшивый. Тебя отправляют не в жизнь, а в тюрьму под названием Советский Союз, похожую на трудовой лагерь с постоянной каторгой. Все находящиеся там, как и ты имеют абсолютно глупую и нескладывающуюся в голове статью – враг народа. И на протяжении всей жизни вы без остановки батрачите, не видя солнца. Большая, мощная, длинная стена, перед которой «великая китайская» нервно курит в сторонке, заграждает его. Стену прозвали - «
железным занавесом». Ее не оббежать, не перепрыгнуть, не перелететь. И лишь
изредка маленький лучик света проглянет сквозь нее и вы, грязные, бросите лопату, сделаете маленькую паузу и в кой то веки увидите улыбки друг друга, но уже через пару секунд будете работать более интенсивно, чем прежде под массой физических угроз людей вас охраняющих. И год от года она становиться все горячее и горячее, постепенно тает, под жаркими, честными, и настырными лучами солнца. ( Просто на бумаге стена железная, а на самом деле нет, решили пригласить шабашников и сэкономить).
Еще у этой тюрьмы было амбициозное начальство. Больное на всякие иллюзии о покорении мира и власти. Как никак « начальство кавказское» им это свойственно. Начальство было карьеристами редкостными и им важно было создать вид, что все в этой тюрьме рады и счастливы. Что в принципе быть ну никак не может. Тюрьма и счастье. Поэтому они и поставили железный занавес. Чтобы ни один стукач не пробрался и не стуканул « вышестоящей Европе», (вышестоящему начальству) о неладном. И стали они поставлять лже – информацию. О том, что все прекрасно. Дело пошло! Вначале людям же они твердили, что вы самые лучшие в мире и неповторимые. Мы мировая тюрьма (держава)!!! Мы самые-самые. Неожиданно для них люди оказались от данной трактовки теории счастья не в восторге. Раз мы самые – самые: почему мы рабы? – заявили они. Тогда начальство придумало конкурс под названием « наеби весь мир» и предложили народу участвовать в нем. Нужно чтобы весь мир поверил, какие мы счастливые и радостные, мол, все у нас нормально. И если они поверят, то рабочий день сразу же сократиться аж на пол часа! Но не факт. И станет ровно 20-ти часовым. Рабочие с радостью согласились. И второй раз за короткое время улыбнулись.
В этой тюрьме была  печальная полярность. Начальство и люди. Вскоре к этому хитрому начальству стали приглядываться «вышестоящие». Поднимать в должности не поднимали, потомучто обманывать не хорошо. Да и те, представляли из себя угрозу, а не послушного жопализа. Нежданно- негаданно в один прекрасный момент с этим тюремным начальством пришлось считаться. Недооценили. Тюремному начальству, теперь, на вышестоящих, по сути, и наплевать стало. Они сами, из себя, представляли уже не малую силу. Европе они уже не по зубам. Европе от безделья налево не сходишь, просто так их не захватишь. Но разуметься вся «вышестоящая зажравшаяся Европа» особо ничего поделать не могла с большим комом в горле ну, и начали просто подтрунивать и высмеивать за спиной властных « Кавказских» начальников этой тюрьмы гордо и важно перед ними ходящих – зашивали так рану задетого самолюбия. Вышестоящих они бесили. Вышестоящие им и завидовали. Удивительный народ оказался в этой тюрьме, какой – то особый, самый человечный в мире, крепкий. Совершенно ясным фактом это было. Люди в этой тюрьме являлись носителями неповторимого исскуства «жизни в нечеловеческих условиях». Номер один в мире! Бесспорно. Оказалось что тюрьма и счастье понятия совместимые.…
Вот такой сон приснился деду Михаилу. После него он проснулся в холодном поту.
Проснулся с температурой и отрезвевшим. И сразу же вызвал скорую. Деда Михаила корежило, что во сне он всему этому поверил, принял за правду, и сразу умер. А здесь он только осознавал. И признаваться не хотел. После этого сна пришел к деду Михаилу друг смерти. Страх.
Вот примерно так кипела «красная кровь», негодовала и съедала деда Михаила в вопросе с Джоном. Патриотическая совесть обиделась на тот факт, что дочь родила от национального врага и сначала объявила ее изгоем. А потом после прощения обиделась на самого Деда Михаила. И никуда от нее не деться она уже с ним. Прогнать ее значит умереть сразу. Не прогнать умирать постепенно. Ни туда и не сюда. Она это часть его. И только воспитание Джона лечило бы. Или замедлило сей процесс, остановило. Приезд внука – лекарство, без которого невозможно приглушить на время боль. Спортивный Дед Михаил вдруг резко начал стареть и почти всю свою пенсию начал тратить на использование других лекарств. И ждал Джона, в надежде что дождется.